Полный курс уголовного права. Том III. Преступления в сфере экономики Коллектив авторов

§ 1. Понятие преступлений в сфере экономики и экономической преступности

Рыночная экономика невозможна без хорошо продуманной и отлаженной правовой системы. Рассчитанная на саморегулирование, она предполагает установление таких правил поведения, которые должны характеризоваться особой четкостью, предельной определенностью прав и обязанностей, результативностью мер стимулирования и ответственности.

Среди основных нрав и свобод Конституцией Российской Федерации закреплены права каждого свободно использовать свои способности и имущество для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности (ч. 1 ст. 34).

В юридической науке проблема прав человека и гражданина как элемента конституционного статуса личности еще не проанализирована должным образом. Предпринимательство, бизнес традиционно ассоциируются с капиталистической (буржуазной) экономикой и соответствующим типом общественных отношений. Пункт 1 ч. 3 ст. 2 ГК РФ содержит норму, согласно которой «предпринимательской является самостоятельная, осуществляемая на свой страх и риск деятельность, направленная на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг лицам, зарегистрированным в этом качестве в установленном законом порядке».

В литературе высказано справедливое суждение о том, что право частной собственности является системообразующим по отношению к праву на предпринимательскую деятельность и смежным с ним правом (Л. Д. Воеводин).

Право собственности можно определить как гарантированную государством власть собственника над вещью или иными материальными и нематериальными благами, ограниченную законом в интересах общества в целом и конкретного индивида в частности[1]. Конституционное право частной собственности (ч. 2 ст. 35 Конституции РФ) следует понимать как неотъемлемое право личности. Очевидно, что в экономике абсолютной свободы предпринимателей не существует. Большинство практически значимых видов деятельности осуществляется предпринимателями не произвольно, а на основании лицензии, что законодательно определяет требования к качеству предпринимательской деятельности.

Понятие предпринимательской деятельности включает две группы признаков. В первую группу входят общие признаки предпринимательства: самостоятельность, систематическое получение прибыли, предпринимательский риск.

Вторую группу составляют специальные признаки, присущие предпринимательской деятельности, протекающей в рамках гражданских отношений (осуществляется лицом, официально зарегистрированным в качестве лица, занимающегося предпринимательской деятельностью; соответствие нормативно установленным признакам и условиям регистрации). Если такие признаки присутствуют, то следует употреблять термин «законная предпринимательская деятельность», а если отсутствуют – то речь идет о «незаконной предпринимательской деятельности»[2].

Таким образом, предпринимательство как социально-экономическое явление неразрывно связано с трудовым фактором.

Уголовный кодекс РСФСР 1960 г., как и все действовавшие в советский период кодексы, имел самостоятельную главу «Хозяйственные преступления». В условиях перехода к рыночной многоукладной экономике устарело даже само название «хозяйственные преступления». Вряд ли удачно и наименование «преступления в сфере предпринимательства» (Н. Ф. Кузнецова).

В Уголовном кодексе РФ 1996 г. все рассматриваемые преступления объединены в разделе VIII «Преступления в сфере экономики».

В работах 20-х годов под экономическими преступлениями понимались такие деяния, которые могут отразиться на общем хозяйственном состоянии страны путем нарушения как интересов государства, так и интересов трудящихся, поскольку они соприкасаются с хозяйственной деятельностью учреждений и частных лиц.

В действующем российском уголовном законодательстве не дается понятия «экономические преступления». На наш взгляд, границы этого понятия очень трудно определить строго в уголовно-правовом смысле, поскольку оно в известной мере всегда будет условным. В научной литературе сформировались три основных взгляда на категорию экономических преступлений – в широком, в узком и в среднем между ними смысле.

Определяя понятие «экономические преступления» в широком смысле, в эту категорию включают как преступления против собственности, так и хозяйственные и корыстные должностные преступления. Справедливости ради следует отметить, что столь широкий взгляд на экономические преступления базировался на уголовном законодательстве России советского периода.

Наиболее известным автором, придерживающимся мнения о понятии экономических преступлений в узком смысле, является шведский ученый Бу Свенссон, который определил их как преступные деяния, возникающие на основе систематически осуществляемой легальной хозяйственной деятельности. Субъектами этой деятельности он считал предпринимателей, их заместителей или агентов[3].

Сторонники понятия экономических преступлений в среднем (между широким и узким вариантами его трактовки) смысле определяют эту категорию исходя из того, что экономические преступления посягают на экономику, права, свободы, потребности участников экономических отношений, нарушают нормальное функционирование экономического механизма, причиняют этим социальным ценностям и благам (как правило) ущерб[4].

В приведенном понятии, по нашему мнению, отражена суть экономического преступления. Следует лишь уточнить определение, чтобы оно могло органично вписаться в систему современного уголовного права и соответствовать современному этапу экономического развития страны. На наш взгляд, в период продвижения к рыночной экономике и возврата ее многоукладности на одном полюсе должны находиться интересы не только государства (в недалеком прошлом фактически единоличного субъекта социалистической экономики), но и любого иного субъекта, занимающегося хозяйственной деятельностью. Учитывая, что ущерб народному хозяйству может быть причинен совершением не только хозяйственных, но и иных преступлений, не имеющих никакого отношения к хозяйственным, необходимо специально подчеркнуть, что «рассматриваемые преступления причиняют вред интересам народного хозяйства в области его ведения и организации». Общественная опасность экономических преступлений определяется тем, что они вносят дезорганизацию в экономическую жизнь страны, создают возможность для обогащения одних за счет других.

Таким образом, употребляя термин «экономические преступления» (или «преступления и сфере экономики»), мы относим к ним, вслед за УК РФ, все посягательства на собственность, налоговые, валютные, предпринимательские, таможенные преступления. Вместе с тем должностные преступления в эту категорию не включаются. В зависимости от объекта преступного посягательства и нарушенного экономического интереса можно следующим образом классифицировать экономические преступления:

– преступления против собственности как основа жизнедеятельности человека и предпринимательской деятельности;

– преступления, совершенные путем воспрепятствования законной предпринимательской деятельности и деятельности иных субъектов экономических отношений;

– преступления, нарушающие экономический интерес государства и общества;

– преступления, причиняющие ущерб коммерческим и иным организациям со стороны их работников[5].

Как справедливо отмечает Б. В. Волженкин, экономическая деятельность в обществе не сводится только к предпринимательству. Стало быть, преступления данной категории посягают на охраняемую государством систему общественных отношений, складывающихся в сфере экономической деятельности рыночного общества в целом. Эти преступления нарушают интересы государства и иных субъектов экономической деятельности, а также интересы граждан, связанных с экономической деятельностью государства, и иных субъектов предпринимательства[6].

Понятие «экономическое преступление», введенное в УК РФ 1996 г., пока не нашло достаточно полного отражения в юридической литературе, и этот вопрос, как и вопрос о соотношении категорий «экономическое преступление» и «экономическая преступность», еще ждет своего решения.

Между тем категории «экономическое преступление» и «экономическая преступность» хотя и взаимосвязаны, но принципиально различаются между собой и соотносятся как особенное и отдельное, целое и его часть.

Экономическая преступность – устойчивое явление, трудно поддающееся предупредительно-профилактическому воздействию, поскольку внутренняя криминогенная зараженность участников преступного сообщества постоянно подогревается их взаимовлиянием, а самовольный отход кого-либо из них от преступной среды нередко карается жесткими мерами воздействия (М. Н. Петрик). Преступные организации образуются на длительный срок. Преступная деятельность по решению организаторов на отдельных этапах может «замораживаться», а затем вновь возобновляться.

Следует подчеркнуть, что экономическая преступность возникла не в так называемый «застойный» период, как считают некоторые исследователи (просто ее в этот период никто не изучал). «Теневой рынок» экономики существовал как форма связи производителей между собой и потребителем. Он возник объективно как необходимая сторона базиса общества, его производственных отношений.

В литературе экономическая преступность как объективное социальное явление одними авторами характеризуется следующими признаками:

– выраженные организационно-управленческие структуры, строгая иерархия самих групп, наличие единых для их членов норм поведения и ответственности, система санкций и поощрений, их практическая реализация;

– устойчивый, планируемый, законспирированный характер преступной деятельности, особенно хищений, подкупа должностных лиц и крупных краж, наличие общих целей, ориентация на извлечение максимально высоких доходов при минимальном риске;

– система планомерной нейтрализации всех форм социального контроля с использованием разведки и контрразведки (так называемые службы безопасности), выведывание планов органов, ведущих борьбу с преступностью, целенаправленная разработка мер противодействия (подкуп сотрудников правоохранительных органов, внедрение в государственный аппарат);

– наличие значительных денежных фондов, инвестируемых в различные сферы преступной деятельности;

– расширение сферы деятельности – кооперация организованных преступных группировок в различных отраслях народного хозяйства; внедрение на «черный рынок» товаров и услуг;

– монополизация сфер преступной и иной асоциальной деятельности;

– создание и стабилизация необходимых условий, способствующих дефициту в экономике;

– использование легальных путей для отмывания преступно добытых средств;

– отвлечение сил общества на решение второстепенных (по отношению к экономической преступности) проблем[7].

Другие авторы предлагают иную классификацию признаков («элементов») экономической преступности. Так, например, Н. Г. Иванов называет такие характерные признаки:

– организационно-управленческая структура;

– устойчивый, планируемый, законспирированный характер деятельности, который присущ в той или иной степени всем групповым образованиям;

– нейтрализация социального контроля посредством, например, подкупа чиновников;

– наличие денежных сумм для оплаты услуг;

– наличие в группе должностных лиц (чиновников) и недолжностных лиц;

– экономическая деятельность с использованием трудностей экономики, переживаемых государством;

– распространение своего влияния на определенной территории;

– заранее планируемое преступное поведение.

Все эти признаки в той или иной степени, но одинаковым образом присущи названным групповым образованиям, в том числе и в сфере экономики[8].

Экономическая преступность составляет совокупность всех экономических преступлений, совершенных за определенный период на определенной территории (в целом по России). Преступность в сфере экономики на 95 % состоит из преступлений против собственности. На фоне значительных структурных колебаний в этой части экономической преступности за десять последних лет произошло общее увеличение преступлений, отнесенных законодателем к разделу VIII УК РФ. Так, в 1997 г. зарегистрировано 1 487 174 таких преступления, в 1998 г. – 1 627 754, в 1999 г. – 1 965 876, в 2000 г. – 1 899 843, в 2001 г. – 1 896 822, в 2002 г. – 1 525 463, в 2003 г. – 1 773 168, в 2004 г. – 1 955 716, в 2005 г. – 2 459 564, в 2006 г. – 2 647 938 преступлений. Как видим, при относительном спаде преступности в сфере экономики в 2002–2003 гг. ее пик пришелся на 2006 г. и, по сравнению с 1997 г., составил прирост 78 %.

Преступность против собственности характеризуется скачкообразным ростом: в 1997 г. зарегистрировано 85,8 % таких преступлений от общего числа всех преступлений в сфере экономики, в 1998 г. – 94,6, в 1999 г. – 93,8, в 2000 г. – 91,1, в 2001 г. – 91,0, в 2002 г. – 90,2, в 2003 г. – 92,8, в 2004 г. – 96,7, в 2005 г. – 96,2, в 2006 г. – 95,7 %. Неудивительно, что именно данные преступления занимают доминирующее положение в исследуемом сегменте. Что касается внутренней структуры преступлений против собственности, то здесь превалируют кражи, причем с опережающим (по сравнению с другими преступлениями этой группы) ростом: если в 2002 г. было зарегистрировано 926 808 краж, то в 2006 г. – уже 1 676 983. За ними по степени распространенности следуют грабежи: в 2002 г. их зарегистрировано 167 267, в 2005 г. – 344 440, в 2006 г. – 357 302. Достаточно часто в поле зрения органов уголовной юстиции попадает мошенничество: в 2002 г. зафиксировано 69 346 преступлений, в 2005 г. – 179 553, в 2006 г. – 225 326. В среднем по 60 тыс. в год совершается таких преступлений против собственности, как присвоение и растрата (ст. 160 УК), разбой (ст. 162 УК), неправомерное завладение автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения (ст. 166 УК), умышленное уничтожение или повреждение имущества (ст. 167 УК).

Не лучше обстоят дела с преступностью в сфере экономической деятельности. И хотя в абсолютных цифрах эти деяния явно уступают преступлениям против собственности, в относительных показателях их количество с 1997 по 2002 г. практически удвоилось (с 4,1 до 9,3 %). Однако к 2006 г. удельный вес преступлений в сфере экономической деятельности в общей структуре экономической преступности вновь сократился и достиг 4,04 %. Динамика этой категории преступлений характеризуется следующими данными: в 2002 г. зарегистрировано 142 947 таких преступлений, в 2003 г. – 120 369, в 2004 г. – 58 759, в 2005 г. – 86 322, в 2006 г. – 107 089 преступлений.

Преступность против интересов службы в коммерческих и иных организациях невелика (от 0,1 до 0,5 % от общего числа преступлений в сфере экономики). Достаточно сказать, что уголовной статистикой такого рода преступлений зафиксировано в 2002 г. – 7033, в 2003 г. – 6108, в 2004 г. – 5308, в 2005 г. – 5817, в 2006 г. – 4989. Львиную долю преступлений этой категории составляют злоупотребления полномочиями (ст. 201 УК): их регистрируется в среднем в год от 3 до 4 тыс., а также коммерческий подкуп (ст. 204 УК) – около 2 тыс. ежегодно[9].

Анализ статистических данных свидетельствует о том, что с ростом экономической преступности увеличилась и организованная преступность. Так, прирост экономической организованной преступности в среднем за исследуемый период составил 7 %. По данным статистики, число зарегистрированных преступлений, совершенных организованными группами и преступными сообществами, за последние семь лет увеличилось в 8,5 раза.

Одним из показателей эффективности деятельности правоохранительных органов является раскрываемость преступлений – показатель, который в мире в среднем составляет 50 %. В России за последние семь лет в среднем он был равен 73,2, в 2000 г. – 75,6 %. Что касается раскрываемости преступлений в сфере экономической деятельности, то средний показатель за четыре года (1997–2000 гг.) составил 91,8, в 2000 г. – 93,7 %, а раскрываемость преступлений по линии милиции общественной безопасности составила 99,2 %[10].

Такие показатели раскрываемости настораживают, так как зачастую свидетельствуют, во-первых, о выборочной регистрации преступлений, вовторых, о недобросовестности сотрудников правоохранительных органов.

Генетически современные нормы о хозяйственных преступлениях связаны скорее с нормами об имущественных преступлениях, чем с нормами о преступлениях против порядка управления. Опасность данных преступлений состоит не в том, что они нарушают правопорядок в сфере экономики или какие-либо абстрактные принципы, а в том, что они поражают экономику страны как таковую, ее кредитную систему, рынок инвестиций, потребительский рынок, систему свободной и истинной конкуренции, финансы, отношения в сфере государственного управления экономикой[11].

Экономическая преступность – это противоправная деятельность, посягающая на интересы экономики в целом, а также на предпринимательскуюдеятельность и интересы отдельных групп граждан, постоянно и систематически осуществляемая с цельюизвлечения наживы в рамках и под прикрытием законной экономической деятельности.

Соответственно экономическая преступность представляет ту часть «теневой» экономики, которая запрещена уголовным законом. Тем не менее она не охватывает всей «теневой» экономики, противоправное поле деятельности которой значительно шире. Криминологи и практические работники выделяют преступления экономической направленности. К ним относят практически весь спектр должностных преступлений; преступления, связанные с оборотом наркотиков и оружия; некоторые другие корыстные преступления (например, заказные убийства и т. п.). Таким образом, экономическая преступность, с точки зрения «правового измерения», – это явление, очерченное в терминах уголовного закона. В то же время «теневая» экономика включает в себя конгломерат не только преступных проявлений, но и совокупность таких посягательств, которые в силу ряда причин еще только нуждаются в их криминализации.

Большинство преступлений, совершаемых в экономической сфере, являются хорошо подготовленными и организованными. Однако очевидно, что не все они связаны с организованной преступностью. Одна часть таких преступлений совершается отдельными преступниками, другие экономические преступления могут быть подготовлены и совершены группами лиц, которые могут и не иметь никакой связи с преступными сообществами.

Таким образом, «теневая» экономика, экономическая и организованная преступность – тесно связанные между собой понятия, совпадающие по многим элементам, но, тем не менее, не являющиеся взаимно поглощающими[12].

При всех различиях характеристик преступления в сфере экономики имеют определенные общие признаки. Все они так или иначе посягают на экономические отношения, страдающие еще «полурыночностью», издержками, недостатками и противоречиями.

Анализ экономической преступности на протяжении многих лет свидетельствует о высокой системности данного социально-правового явления, т. е. тенденции одних экономических посягательств взаимосвязаны и взаимообусловлены изменениями других (например, дача и получение взяток могут быть взаимообусловлены хищениями; должностной подлог – хищениями и т. п.).

Развитие глобальной финансовой системы, и в особенности оффшорной банковской системы, создало огромные возможности для перевода денежных средств. По оценкам специалистов Министерства экономики России, в оффшорных зонах создано 60 тыс. предприятий с российским участием.

Целью обеспечения криминогенной безопасности экономических процессов является ограждение российских предпринимательских и государственных структур от негативных проявлений деятельности криминального капитала, обращающегося в российской экономике и наносящего ущерб интересам как российских предприятий, так и регионам и российскому государству в целом.

§ 2. Система и виды преступлений в сфере экономики

Раздел о преступлениях в сфере экономики – самый большой в новом УК РФ. В нем все преступления разбиты на три группы.

В первуюгруппу включены преступления против собственности (гл. 21 УК). В ней объединены 11 статей: Кража (ст. 158); Мошенничество (ст. 159); Присвоение или растрата (ст. 160); Грабеж (ст. 161); Разбой (ст. 162); Вымогательство (ст. 163); Хищение предметов, имеющих особую ценность (ст. 164); Причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием (ст. 165); Неправомерное завладение автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения (ст. 166); Умышленное уничтожение или повреждение имущества (ст. 167); Уничтожение или повреждение имущества по неосторожности (ст. 168).

Ко второй группе относятся преступления в сфере экономической деятельности (гл. 22 УК). В нее входят 35 статей: Воспрепятствование законной предпринимательской или иной деятельности (ст. 169); Регистрация незаконных сделок с землей (ст. 170); Незаконное предпринимательство (ст. 171); Производство, приобретение, хранение, перевозка или сбыт немаркированных товаров и продукции (ст. 171¹ УК); Незаконная банковская деятельность (ст. 172); Лжепредпринимательство (ст. 173); Легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных другими лицами преступным путем (ст. 174); Легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных лицом в результате совершения им преступления (ст. 174¹); Приобретение или сбыт имущества, заведомо добытого преступным путем (ст. 175); Незаконное получение кредита (ст. 176); Злостное уклонение от погашения кредиторской задолженности (ст. 177); Недопущение, ограничение или устранение конкуренции (ст. 178); Принуждение к совершению сделки или к отказу от ее совершения (ст. 179); Незаконное использование товарного знака (ст. 180); Нарушение правил изготовления и использования государственных пробирных клейм (ст. 181); Незаконные получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну (ст. 183); Подкуп участников и организаторов профессиональных спортивных соревнований и зрелищных коммерческих конкурсов (ст. 184); Злоупотребление при эмиссии ценных бумаг (ст. 185); Злостное уклонение от предоставления инвестору или контролирующему органу информации, определенной законодательством Российской Федерации о ценных бумагах (ст. 185¹); Изготовление или сбыт поддельных денег или ценных бумаг (ст. 186); Изготовление или сбыт поддельных кредитных либо расчетных карт и иных платежных документов (ст. 187); Контрабанда (ст. 188); Незаконные экспорт или передача сырья, материалов, оборудования, технологий, научно-технической информации, незаконное выполнение работ (оказание услуг), которые могут быть использованы при создании оружия массового поражения, вооружения и военной техники (ст. 189); Невозвращение на территорию Российской Федерации предметов художественного, исторического и археологического достояния народов Российской Федерации и зарубежных стран (ст. 190); Незаконный оборот драгоценных металлов, природных драгоценных камней или жемчуга (ст. 191); Нарушение правил сдачи государству драгоценных металлов и драгоценных камней (ст. 192); Невозвращение из-за границы средств в иностранной валюте (ст. 193); Уклонение от уплаты таможенных платежей, взимаемых с организации или физического лица (ст. 194); Неправомерные действия при банкротстве (ст. 195); Преднамеренное банкротство (ст. 196); Фиктивное банкротство (ст. 197); Уклонение от уплаты налогов и (или) сборов с физического лица (ст. 198); Уклонение от уплаты налогов и (или) сборов с организации (ст. 199); Неисполнение обязанностей налогового агента (ст. 199¹); Сокрытие денежных средств либо имущества организации или индивидуального предпринимателя, за счет которых должно производиться взыскание налогов и (или) сборов (ст. 199²).

Наконец, в третьюгруппу входят преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях (гл. 23 УК). К ним относятся: Злоупотребление полномочиями (ст. 201); Злоупотребление полномочиями частными нотариусами и аудиторами (ст. 202); Превышение полномочий служащими частных охранных или детективных служб (ст. 203); Коммерческий подкуп (ст. 204).

По сложившейся традиции в российском уголовном праве признаком, объединяющим составы преступлений в соответствующей главе Особенной части УК, является общность родового (видового) объекта. Как полагают современные исследователи, родовым объектом являются интересы, на которые посягают преступления, нормы об ответственности за совершение которых помещены в единый раздел Уголовного кодекса. Видовым объектом являются интересы, на которые посягают преступления, нормы об ответственности за совершение которых располагаются в пределах одной главы.

Анализируемые экономические преступления объединены законодателем в УК 1996 г. в разделе VIII «Преступления в сфере экономики». Таким образом, по представлению законодателя, родовым объектом преступлений, составы которых описаны в разделе VIII УК, является экономика, понимаемая как совокупность производственных (экономических) отношений но поводу производства, обмена, распределения и потребления материальных благ. Объект данных преступлений – сложный, составной комплекс общественных отношений, защищаемых уголовным законом, имеющий как существенные сходные черты, так и определенные различия.

Представляется, что основополагающим критерием, определяющим отнесение тех или иных общественных отношений к объекту экономических преступлений, является собственность. По нашему мнению, к объекту экономических преступлений относятся также общественные отношения, производные от собственности или тесно связанные с ней.

Определившись, таким образом, с объектом экономических преступлений, мы можем прийти к выводу, что, по действующему уголовному законодательству, к экономическим преступлениям можно отнести преступления против собственности и против экономической деятельности. Кроме названных преступлений, новый УК включил в раздел «Преступления в сфере экономики» также главу «Преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях». Думается, что название данной главы не совсем удачно, так как нормы, включенные в нее, призваны охранять экономические правоотношения, а преступления, посягающие на нехозяйственные интересы службы на данных предприятиях и в организациях, не являются экономическими. Нормы данной главы должны распространяться на все негосударственные организации особой организационно-правовой формы. Данную главу в разделе «Преступления в сфере экономики» целесообразнее было бы назвать «Преступлении против интересов предприятий и организаций»[13].

Очевидно, к экономическим преступлениям следовало бы отнести и большую часть преступлений в сфере обращения информации на технических носителях (уголовную ответственность за преступления в сфере компьютерной информации предусматривает гл. 28 действующего УК РФ). В любом случае, необходимо признать, что объект преступлений в сфере экономики – понятие сложное, комплексное, практически мало изученное.

При этом особые трудности возникают при определении видового объекта преступлений, описание которых дано в главе «Преступления в сфере экономической деятельности». Различными авторами (Б. В. Волженкин, Н. А. Лопашенко, Г. Н. Новоселов, Т. Ю. Погосян, Л. П. Кузнецов, С. С. Витвицкий, А. С. Витвицкая, И. Ю. Михалев) высказано множество мнений и относительно понятия объекта этой группы преступлений, и их классификации. Не ставя перед собой задачу проанализировать все имеющиеся по этому поводу точки зрения (они будут подробно рассмотрены в специальных главах настоящего курса), отметим лишь, что обилие классификаций преступлений в сфере экономической деятельности объясняется разнохарактерностью самих деяний, объединенных в рамках главы 22 УК РФ.

По-видимому, эта разнохарактерность и не позволила пойти по традиционному пути при определении названия главы, как это сделано во всех других случаях. Она не называет объект посягательства, а лишь обрисовывает границы, в которых совершаются указанные деяния. Такими границами является «экономическая деятельность»[14].

В отличие от законодательной классификации преступлений в сфере экономики (по УК РФ 1996 г.) A. M. Яковлев предложил свою оригинальную, системно обобщенную классификацию преступлений в сфере экономики, отражающую взаимосвязь и взаимодействие экономических преступлений с другими составами, включенными в новый Уголовный кодекс Российской Федерации. Давая сравнительно-правовую аналитическую характеристику преступлениям в сфере экономики, он классифицировал их на пять групп (видов) преступлений:

1) наиболее важные для экономической деятельности конкурентные составы преступления;

2) наиболее важные для экономической деятельности составы преступлений, отражающие противостояние действиям должностных лиц (госчиновников или менеджеров компаний);

3) наиболее важные для экономической деятельности составы преступлений, характеризующие криминальный бизнес;

4) наиболее важные для экономической деятельности составы, характеризую щие финансовые и налоговые преступления;

5) Наиболее важные для экономической деятельности составы преступлений, характеризующие преступления против собственности[15].

Классификация, предложенная проф. A. M. Яковлевым, имеет не только научное, но и, в первую очередь, большое прикладное значение для работников органов юстиции, осуществляющих борьбу с экономической преступностью. При этом, правда, следует учесть возможность коллизии и конкуренции уголовного и гражданского законодательства. На наш взгляд, прав А. Э. Жалинский, утверждая, что гражданско-правовые нормы в случае их конкуренции с уголовно-правовыми применяются, если:

– существует возможность восстановления нарушенного преступлением блага путем добровольных действий субъекта, нарушившего право;

– деяние, признаки которого оцениваются, совершено в ситуации общего и предпринимательского риска;

– меры гражданской ответственности обеспечивают экономические интересы не только лица, которому причинен ущерб, но и государства и общества[16].

Отличия между преступлением в сфере экономики и гражданско-правовым деликтом не только количественные (размер дохода, ущерба), но и качественные – наличие (или отсутствие) обмана или злоупотребления доверием.

Завершая общий обзор системы и видов экономических преступлений, обратим вниманиенаеще один важный момент. В УКвразделе VIII «Преступления в сфере экономики» большинство деяний имеют указания на последствия материального характера В статьях главы 21 «Преступления против собственности» наступление материального ущерба является признаком девяти составов преступлений. В главе 22 «Преступления в сфере экономической деятельности» в 14 статьях из 35 содержится указание на последствия материального характера. В главе 23 «Преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях» также последствия предусмотрены в трех статьях из четырех. В указанных уголовно-правовых нормах употребляются достаточно близкие по смыслу термины, характеризующие материальные последствия: «крупный ущерб», «крупный размер», «значительный ущерб», «существенный вред», «значительный размер», «имущественный ущерб» и «особо крупный размер». В некоторых составах преступлений законодатель использует термин «тяжкие последствия». Формальная неопределенность стоимостного критерия в диспозициях экономических преступлений не способствует единообразному и эффективному применению закона, так как оставляет слишком широкое поле для судейского усмотрения и, в определенной мере, противоречит принципу законности.

Следует также отметить, что из законодательной формулировки отдельных уголовно-правовых норм не всегда ясно, кому должен причиняться вред. Так, например, в ч. 2 ст. 169, ч. 2 ст. 183, ст. 185, ч. 1 и 2 ст. 195, ст. 196 и ст. 197 УК РФ не называется адресат причинения вреда, в то время как в ч. 1 ст. 171, ч. 1 ст. 172, ст. 173, ч. 1 и 2 ст. 176, ч. 1 и 2 ст. 180 УК РФ указывается на то, что крупный ущерб может быть причинен гражданам, организациям или государству. Думается, необходимо привести указанные нормы к общему знаменателю и законодательно закрепить, кому может быть причинен ущерб, так как рассматриваемый в них признак имеет квалифицирующее значение.

Акцент при конструировании уголовно-правовых норм должен быть сделан на иных криминообразующих признаках деяния. По образному выражению В. В. Есипова, «материальные последствия преступления, которым придавали первенствующее значение, ныне уступили место психическим элементам»[17]. Именно такой подход использовали составители Уголовного уложения 1903 г. при конструировании уголовно-правовых норм, являющихся аналогами действующих сегодня новелл, касающихся преступлений в сфере экономики. При сохранении уголовно-правовых норм в их нынешнем виде потребуется анализ правоприменительной практики с целью выработки единой позиции в трактовке последствий экономических преступлений.

Изложенное выше приводит к выводу, что и вся система в целом, и многие входящие в нее виды экономических преступлений требуют дальнейшего совершенствования на законодательном уровне.

Что касается системы (с входящими в нее группами) преступлений в сфере экономики, то авторами настоящего курса она представлена в следующем виде.

Преступления против собственности подразделены в зависимости от способа причинения ущерба охраняемым объектам на три группы:

1) хищения (ст. 158–162, 164 УК);

2) иные корыстные преступления против собственности, не содержащие признаков хищения (ст. 163, 165, 166 УК);

3) преступления против собственности, не связанные с извлечением имущественной выгоды (ст. 167, 168 УК).

Преступления в сфере экономической деятельности дифференцированы на следующие группы и подгруппы.

1. Преступления, нарушающие основы (общие принципы) установленного порядка осуществления предпринимательской и иной экономической деятельности:

а) преступления должностных лиц, нарушающие установленные Конституцией РФ и федеральными законами гарантии осуществления экономической, в том числе законной предпринимательской, деятельности, права и свободы ее участников (ст. 169, 170 УК);

б) преступления, нарушающие основы (общие принципы) установленного порядка осуществления предпринимательской и иной экономической деятельности «изнутри», самими участниками этой деятельности (ст. 171, 171¹, 172–174, 174¹, 175 УК).

2. Преступления против интересов кредиторов (ст. 176, 177, 195–197 УК).

3. Преступления, нарушающие отношения добросовестной конкуренции (ст. 178–181,183, 184 УК).

4. Преступления, нарушающие установленный порядок обращения денег и ценных бумаг, злоупотребления при эмиссии ценных бумаг (ст. 185, 185¹, 186, 187 УК).

5. Преступления против установленного порядка внешнеэкономической деятельности, или таможенные преступления (ст. 188–190, 194 УК).

1. Преступления против установленного порядка оборота драгоценных металлов, драгоценных камней и валютных ценностей (ст. 191–193 УК).

2. Преступления против установленного порядка уплаты налогов и сборов, или налоговые преступления (ст. 198, 199, 199¹, 199² УК).

Преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях в силу ограниченного числа их составов в УК РФ ранжированию не поддаются.

Дальнейший анализ преступлений в сфере экономики будет осуществлен авторами курса в соответствии с приведенными выше классификациями.

§ 1. История уголовного законодательства России об ответственности за преступления против собственности

Такие имущественные преступления, как кража, разбой, самовольное пользование чужим имуществом, его повреждение или уничтожение, и некоторые другие упоминаются еще в Русской Правде (ст. 31, 33, 35, 37, 40–43, 83, 84 Пространной редакции). Но наиболее подробно регламентируется здесь ответственность за различные виды татьбы: конокрадство («коневой тать»), кража скота, пчел и меда из бортных деревьев, бобров, сена или дров и т. д. И это не случайно.

Тайное завладение чужим имуществом, видимо, начинало облагаться наказанием исторически первым. В противоположность открытому, такой способ считался признаком человека низкого и коварного, что было естественно для эпохи, в которую каждый настолько охотно доверял своим силам, что тайно подступавший преступник возбуждал больше презрения и даже страха, чем тот, кто шел к своей цели явно, пусть даже не останавливаясь перед возможным насилием. Вот почему типичным представителем презренных способов стала татьба, упоминания о которой как о тяжком имущественном посягательстве встречаются в самых ранних памятниках права («татиным обычаем», «украдом», «крадучись»). Понятия же о явном и насильственном завладении чужим имуществом в них отсутствуют. Последние отчасти образовывали понятие разбоя, который наказывался мягче, чем кража, а отчасти включали в себя действия, относимые ныне к самоуправству, повреждению имущества, разгрому его и т. д.

Разбой сформировался из складывающихся с течением времени запретов открытых наездов дружинами, которые прежде были обычным делом, почитаемым за проявление дозволенной отваги, особенно по отношению к чужеземцам.[18] Даже после того, как подобные набеги ушли в историю (частью по настоянию страдающих от них народов, закрепленному в договорных грамотах, частью вследствие постепенного объединения русских земель), понятие разбоя еще долго означало совокупное нападение шайки на мирных жителей для разбития и расхищения их имущества.

Так, в Псковской судной грамоте 1467 г. наряду с кражей выделялись такие более опасные преступления, как разбой, «наход», означавший, видимо, «вооруженное нападение с целью завладения чужим имуществом», грабеж и «зажог» (ст. 1, 7, 20, 34, 116 и др.). При этом за кражу, совершенную в третий раз, а также за церковную кражу, конокрадство и кражу государственного имущества из Кремля полагалась смертная казнь (ст. 8).

От разбоя отличалось самоуправное насильственное отнятие имущества «один на один», которое под рубрикой грабежа составляло гражданскую неправду, не сопровождавшуюся личными наказаниями. По мнению некоторых исследователей, грабеж, по Судебнику 1497 г., считается не более чем самоуправным отнятием имущества у другого лица после драки, возникшей по каким-либо личным или имущественным причинам.[19] К имущественным преступлениям данным актом относятся, прежде всего, разбой и татьба (ст. 8, 10, 14, 34, 39 и др.). Многие виды кражи карались смертной казнью. Смертная казнь выносилась также «зажигалнику» (поджигателю).

Судебник 1550 г. относит к особо опасным деликтам разбой, грабеж и отдельные виды татьбы (например, повторную, церковную). Здесь впервые проводится разграничение грабежа («грабил‚ а не бил») и разбоя («грабил в бою») в качестве ненасильственного и насильственного преступлений (ст. 25).[20]

Примечательным для данного Судебника является также первое упоминание о мошеннике, которому предназначалась «та ж казнь, что и татю» (ст. 58).[21] Именно этот документ, как полагают некоторые авторы, впервые проводит различие между воровством и мошенничеством.[22] Однако, по мнению И. Я. Фойницкого, мошенничество означало в то время не имущественный обман, а карманную кражу, будучи обязанным своим происхождением слову мошна – кошелек.[23] Скорее всего, он прав, поскольку в этой же статье Судебника наряду с мошенником упоминается оманщик – обманщик, который при доказательстве его вины подлежит торговой казни.

Наказание за обман предусматривалось затем и Судебником 1589 г. (ст. 112). Однако точного и определенного понятия мошенничества как имущественного обмана названный источник еще не дает, что было связано с экономической неразвитостью государства.[24]

Соборное уложение 1649 г. относило к имущественным следующие посягательства: татьбу простую и квалифицированную (церковную, на службе, конокрадство, совершенную в государевом дворе, кражу овощей из огорода и рыбы из садка), разбой (в виде промысла), грабеж обыкновенный или квалифицированный (совершенный «служилыми» людьми или детьми в отношении родителей), мошенничество (как хищение, связанное с обманом, но без насилия), насильственное завладение чужим имуществом (землей, животными) и др.[25] Об этих деяниях говорилось в разных главах Уложения, но основной материал сосредоточен в главе XXI «О разбойных и татиных делах». Здесь же устанавливалась ответственность за попустительство, недоносительство и укрывательство разбойников и татей (ст. 59–65, 77–81).

В Артикуле воинском 1715 г. имелась глава «О зажигании, грабительстве и воровстве». Квалифицированными считались кражи, совершенные из церкви или казенного имущества, во время стихийных бедствий или из разрытых могил, караульным, а также на сумму свыше 20 рублей. Наказанию подлежали и укрыватели (арт. 190).

Наряду с этим назывался ряд обстоятельств, смягчающих или вовсе исключающих наказание. Например, к смягчающим обстоятельствам относилась «голодная нужда», наказание не применялось к малолетним и умалишенным, а также за «небрежное и неосторожное» уничтожение огнем чужого имущества (арт. 195, 179).

Одним из самых опасных преступлений продолжал оставаться разбой, в отличие от которого грабеж охватывал вымогательство и самовольный захват имущества. Выделялись два вида грабежа: совершенный с оружием (наказуемый как разбой) и без оружия. Тем самым более четко дифференцировалась ответственность за насильственное и ненасильственное хищение (арт. 185).

Кроме того, данный акт устанавливал ответственность за утаивание вещей, взятых на сохранение (арт. 193), и присвоение находки (арт. 195), которое прежде не выделялось в качестве самостоятельного имущественного преступления. Согласно арт. 194 смертной казни подвергался не только виновный в растрате государственных денег, но и недоноситель.[26]

Таким образом, ко времени Соборного уложения 1649 г. сложилась система понятий, в которой на первом плане оставались такие формы посягательств, как татьба, означающая тайное похищение движимого имущества, и разбой, под которым понималось нападение лихих людей шайками на мирных жителей с целью разбивания и отобрания имущества. К татьбе приравнивались похищение насильственное, но не разбоевидное, а также мошенничество.

Однако постепенно под влиянием изменения уклада общественной жизни отношение как к обманным, так и к открытым формам завладения имуществом меняется, а то значение, которое ранее придавалось тайному способу, отпадает, в силу чего мошенничество и разбой всецело переходят в область корыстных имущественных посягательств. Напомним в связи с этим, что классик английской литературы Д. Свифт считал мошенничество опаснее кражи, поскольку от вора можно обезопаситься крепкими запорами и замками, а от ловкого мошенника честному человеку обезопасить себя невозможно. Отмеченная специфика обмана, а также объектов и предметов мошенничества сделала его прерогативой главным образом имущего сословия. И это вполне естественно. Мошенничество требовало определенных знаний, навыков, образования, профессии и социального статуса. Уделом же обездоленных оставались кражи, грабежи и разбойные нападения.

Позднее под влиянием развития экономического оборота все большее значение в качестве самостоятельных понятий приобретают имущественные обманы. Так, Указ 1781 г. о разных видах воровства расчленяет его на три вида: а) воровство-грабеж, включающий в себя насильственные и некоторые случаи открытого ненасильственного хищения; б) воровство-мошенничество, означающее внезапное открытое похищение и похищение обманом или вымыслом; в) воровство-кражу, заключенную в пределы тайного похищения.[27] Именно данным Указом впервые разъяснено, что к мошенничеству нужно относить: а) карманную кражу, б) внезапное похищение, рассчитанное на ловкость, быстроту действий виновного; в) завладение имуществом путем обмана.

Раздел XII «О преступлениях и проступках против собственности частных лиц» Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. состоит из следующих глав: о насильственном завладении чужим недвижимым имуществом, о захватах и неправильном пользовании доходами или иными выгодами чужого имения и об истреблении граничных меж и знаков (гл. I); об истреблении и повреждении чужого имущества (гл. II);

0 похищении чужого имущества (гл. III); о присвоении и утайке чужой собственности (гл. IV); о преступлениях и проступках по договорам и другим обязательствам (гл. V).

В указанном разделе наиболее отчетливо проявилось обособление объектов охраны в зависимости от характера охраняемых имущественных отношений, поскольку в разных его главах фигурировали деяния против чужого имущества и деяния по договорам и другим обязательствам. С тех пор размещение экономических преступлений в разных главах, одна из которых предусматривает посягательства против собственности, а другая – против установленного порядка хозяйственной деятельности, становится традиционным, а их взаимосвязь в качестве неких «сообщающихся сосудов» – все более очевидной.

Глава 3 данного раздела начинается статьей, согласно которой похищением признаются разбой, грабеж, воровство-кража и воровство-мошенничество. Далее следуют предписания Отделения первого «О разбое» (ст. 2129–2138), в первой статье которого дается определение данного преступления, согласно которому таковым признается «всякое на кого-либо, для похищения принадлежащего ему или находящегося у него имущества, нападение, когда оное учинено открытою силою с оружием, или хотя и без оружия, но сопровождалось или убийством или покушением на оное, или же нанесением увечья, ран, побоев или других телесных истязаний, или такого рода угрозами или иными действиями, от которых представлялась явная опасность для жизни, здоровья или свободы лица или лиц, подвергавшихся нападению».

В последующих статьях Отделения устанавливается ответственность за совершение разбоя в церкви (ст. 2130), на улице (ст. 2132), шайкой (ст. 2135), соединенного «со смертоубийством» (ст. 2136), лицом, ранее подвергнутым наказанию за это же преступление (ст. 2137) и т. д.

Отделение второе главы 3 раздела XII «О грабеже» (ст. 2139–2145) признает таковым «во-первых, всякое у кого-либо отнятие принадлежащего ему или же находящегося у него имущества, с насилием или даже с угрозами, но такого рода, что сии угрозы и самое насильственное действие не представляли опасности ни для жизни, ни для здоровья или свободы такого лица; во-вторых, всякое, хотя без угроз и насилия, но открытое похищение какого-либо имущества, в присутствии самого хозяина или других людей» (ст. 2139).

Отделение третье (ст. 2146–2171) «О воровстве-краже» определяет ее как «всякое, каким бы то ни было образом, но втайне, без насилия, угроз и вообще без принадлежащих к свойству разбоя и грабежа обстоятельств, похищение чужих вещей, денег, или иного движимого имущества» (ст. 2146).

В зависимости от стоимости похищенного имущества выделяются: а) «маловажная кража» – до 50 коп.; б) кража предмета, «коего цена не превышает тридцати рублей»; в) кража на сумму более тридцати, но не свыше трехсот рублей и г) кража на сумму более трехсот рублей (ст. 2159).

Обстоятельствами, отягчающими ответственность за кражу, считаются совершение ее ночью, в церкви, «с обдуманным заранее намерением или умыслом», необходимого «для пропитания» имущества и т. д. (ст. 2166). Согласно же ст. 2170 наказание уменьшается, если виновный добровольно возвратит украденное.

Отделение четвертое «О воровстве-мошенничестве» (ст. 2172–2187) открывает статья, согласно которой таковым «признается всякое посредством какого-либо обмана учиненное похищение чужих вещей, денег или иного движимого имущества» (ст. 2172). Обстоятельствами, отягчающими ответственность за данное посягательство, служат его учинение «по предварительному соглашению и уговору нескольких лиц», с обманом малолетнего, слепого или глухонемого, во второй раз и т. д. (ст. 2181).

Глава пятая раздела XII «О присвоении и утайке чужой собственности» также состоит из четырех отделений, первое из которых предусматривает ответственность за присвоение «через подлог или иного рода обманы чужого недвижимого имения» (ст. 2188–2191), второе – за присвоение «вверенного чужого движимого имущества», виновным в котором признается тот, «кто чужую какого-либо рода собственность, вверенную ему для сохранения, или же какого-либо употребления, или назначения присвоит себе, запираясь в получении оной или утверждая ложно, что оная им уже возвращена, или передана, или употреблена по назначению, или же будто бы без вины его истреблена или уничтожена, а равно кто такую собственность с умыслом растратит», третье – за присвоение «найденной вещи» (ст. 2193, 2194), а четвертое – за присвоение «ученой или художественной собственности» (ст. 2195–2197).

Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 г., не отменяя Уложения 1845 г., предусматривал ответственность за совершение проступков против чужой собственности, к которым были отнесены в гл. 13 следующие отделения: о самовольном пользовании чужим имуществом и повреждении его (ст. 145–153), о похищении и повреждении чужого леса (ст. 154–168), о краже (ст. 169–172) и о мошенничестве, обманах и присвоении чужого имущества (ст. 173–181).

Итак, после Уложения о наказаниях в редакции 1885 г. похищение имущества предполагалось такими способами, как кража, грабеж, разбой и мошенничество. При этом термин «кража» трактовался в том смысле, какой он имел еще во времена Русской Правды, в отношении грабежа различались насильственные и безнасильственные действия, соответственно, разбоем считалось только насильственное посягательство, а из состава мошенничества были исключены случаи открытого внезапного похищения без насилия, которые отошли в особый вид грабежа, после чего мошенничество приобрело почти современную трактовку.

Некоторым данная дробность казалась чрезмерной, крайне усложняющей систему хищений. «Рубрика грабежа в ней, – считал И. Я. Фойницкий, – совершенно излишняя и держится лишь по историческому воспоминанию; грабеж первого рода, или насильственный, естественно примыкает к разбою, а грабеж второго рода, или внезапный, давно пора отнести к краже; признак тайного захвата уже утратил всякое значение, и все случаи похищения могут быть разделены на две главные группы, смотря по тому, учинены ли они без насилия или с насилием над личностью. Из случаев ненасильственного похищения самостоятельное место должно быть усвоено только похищению посредством обмана».[28]

Не без влияния этих высказываний разработчики Уголовного уложения 1903 г., считая разграничение кражи и грабежа искусственным и не отвечающим потребностям практики, подвергли пересмотру систему способов похищения, объединив кражу и ненасильственный грабеж под рубрикой «воровство». Характеризуя последнее как тайное или открытое похищение, Уложение внесло коррективы и в понятие разбоя, определив его как похищение с применением насилия над личностью или наказуемой угрозы, вне зависимости от характера насилия и того, связано ли оно с нападением или нет.[29] И лишь признаки мошенничества остались без изменения. Кроме того, в число разновидностей похищения Уложение включило вымогательство, установив, что вымогатель есть «виновный в принуждении с целью доставить себе или другому имущественную выгоду, к уступке права на имущество или ко вступлению в иную невыгодную сделку по имуществу, посредством телесного повреждения, насилия над личностью или наказуемой угрозы».

После 1917 г. до издания первого советского УК нормы об охране собственности содержались в декретах Советской власти, в которых зачастую содержалось указание и на конкретные способы хищений. Например, в Декрете СНК от 5 мая 1921 г. «Об ограничении прав по судебным приговорам» упоминались такие преступления, как кража, разбой, грабеж, мошенничество, вымогательство, присвоение и растрата. Наиболее же детальным в этом отношении был Декрет ВЦИК и СНК от 1 июня 1921 г. о мерах борьбы с хищениями из государственных складов и должностными преступлениями, способствующими хищениям.[30]

УКРСФСР 1922 г. предусматривал такие способы хищения, как кража (ст. 180), грабеж (ст. 182, 183), разбой (ст. 184) присвоение (ст. 113, 186) и мошенничество (ст. 188). При этом в трактовке кражи, грабежа и разбоя он пошел по пути Уложения 1885 г., определив, что кража есть «тайное похищение имущества, находящегося в обладании, пользовании или ведении другого лица или учреждения»,[31] грабеж – «открытое похищение чужого имущества в присутствии лица, обладающего, пользующегося или ведающего им, но без насилия над личностью или с насилием, не опасным для жизни и здоровья потерпевшего», а разбой – «открытое, с целью похищения имущества, нападение отдельного лица на кого-либо, соединенное с физическим или психическим насилием, грозящим смертью или увечьем». Присвоением считались «самовольное удержание с корыстной целью, а также растрата имущества, вверенного для определенной цели, учиненное частным лицом» (ст. 185).[32] Под мошенничеством понималось «получение с корыстной целью имущества или права на имущество посредством злоупотребления доверием или обмана» (ст. 187).

Кроме того, глава VI («Имущественные преступления») данного УК предусматривала ответственность за вымогательство (ст. 194, 195)[33] и умышленное истребление или повреждение имущества (ст. 196, 197).

УКРСФСР 1926 г. предусматривал те же формы хищений с той лишь разницей, что в нем был расширен объем мошенничества, которое определялось как «злоупотребление доверием или обман в целях получения имущества или права на имущество или иных личных выгод» (ст. 169), включая тем самым указание и на некорыстный характер этого преступления, а также перенеся момент его окончания на более раннюю стадию, на которой посягательство признавалось оконченным с момента совершения злоупотребления доверием или обмана, хотя бы эти действия и не привели к получению виновным имущества, права на имущество или иных личных выгод.

Кроме того, в главе 7 данного УК устанавливалась ответственность за кражу электрической энергии (ст. 163), похищение огнестрельного оружия (кроме оружия охотничьего образца и мелкокалиберного) и огневых припасов к нему (ст. 166а), покупку заведомо краденного (ст. 164), подделку в корыстных целях официальных бумаг, документов и расписок (ст. 170), ростовщичество (ст. 173) и т. д. В то же время ответственность за некоторые преступления против собственности была предусмотрена в других главах («Иные преступления против порядка управления», «Должностные (служебные) преступления» и «Преступления хозяйственные»).

7 августа 1932 г. ЦИК и СНК СССР приняли постановление «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности», установившее очень жесткие меры за «хищение (воровство)» колхозного и кооперативного имущества, а также «грузов на железнодорожном и водном транспорте», предусмотрев за это смертную казнь, а при смягчающих обстоятельствах – лишение свободы на срок не ниже 10 лет с конфискацией имущества, без права на амнистию.[34]

Вместе с тем названное постановление не только не раскрыло понятие хищения, но и не отграничило сферу его применения от сферы действия УК. Правда, в постановлении Пленума Верховного Суда СССР «Об итогах применения в судебной практике Закона от 7 августа 1932 г.» указывалось, что его следует применять только при совершении крупных систематических хищений социалистической собственности.[35] На деле по этому акту квалифицировались деяния, даже не являющиеся хищением.[36]

8 целях устранения возникшего разнобоя по вопросам квалификации хищений Президиум Верховного Совета СССР 4 июня 1947 г. издал два Указа – «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» и «Об усилении охраны личной собственности граждан».[37]

Тем самым была дифференцирована ответственность за посягательства на социалистическую и личную собственность, а внутри первой – за посягательства на государственную и общественную собственность.

Кроме того, Указом «Об усилении охраны личной собственности граждан» грабеж без насилия был отнесен к краже, под которой понималось «тайное или открытое похищение имущества граждан», а насильственный грабеж включен в состав разбоя, сформулированный как «нападение с целью завладения чужим имуществом, соединенное с насилием или угрозой применения насилия». Упразднив таким образом грабеж в качестве отдельного состава, законодатель вернулся к той системе способов хищения, которая содержалась в Уложении 1903 г. Поэтому закономерен вывод того времени, что разбой сочетает в себе элементы кражи (похищения чужого имущества) и элементы посягательства против личности.

Вопросам соотношения Указов от 4 июня 1947 г. и соответствующих норм продолжавшего действовать УК 1926 г. было посвящено постановление Пленума Верховного Суда СССР от 22 августа 1947 г., согласно которому в связи с принятием данных Указов не подлежали применению как Закон от 7 августа 1932 г., так и нормы УК о хищении. Более того, была отменена и ст. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 10 августа 1940 г. «Об уголовной ответственности за мелкие кражи на производстве и хулиганство», в результате чего виновные в таких кражах стали наказываться на необоснованно длительные сроки лишения свободы по Указу от 4 июня 1947 г.

Такое положение частично было исправлено с выходом Указа Президиума Верховного Совета СССР от 10 января 1955 г. «Об уголовной ответственности за мелкое хищение государственного и общественного имущества»,[38] в соответствии с которым такого рода мелкое хищение, совершенное впервые, влекло за собой наказание в виде исправительных работ сроком от 6 месяцев до 1 года или лишения свободы сроком на 3 месяца.

Тенденция к дифференцированной охране разных форм собственности находит свое завершение в УКРСФСР 1960 г., где:

а) статьи, предусматривающие ответственность за посягательства на собственность, были четко поделены по разным главам (гл. 2 – о преступлениях против социалистической собственности и гл. 5 – о преступлениях против личной собственности, в наименовании и местоположении которых нашло отражение господствующее в идеологии и закрепленное в Конституции того времени деление собственности на две формы: общественную (читай – государственную) как ведущую, базовую, главенствующую, и личную как производную от общественной и потому второстепенную;

б) по тем же критериям были разнесены преступления против находящегося на территории РСФСР имущества других социалистических государств (ст. 101) и объединений, не являющихся социалистическими организациями (ст. 151);

в) способы посягательства на государственную собственность формулировались шире и подробнее, чем в главе, установившей ответственность за преступления против личной собственности;

г) меры ответственности за посягательства против социалистической собственности предусматривались более строгие, нежели за преступления против собственности личной, что нашло выражение не только в установлении разновеликих санкций за аналогичные деяния, но и в закреплении специальной нормы об ответственности за хищение государственного или общественного имущества в особо крупных размерах, допускавшей применение исключительной меры наказания – смертной казни – с одновременной конфискацией имущества (ст. 93¹), чего не предусматривалось за хищения личного имущества, в каком бы размере они ни совершались.[39]

УК 1960 г., не давая общего определения хищения, все же достаточно последовательно ограничивал его объем, определяя семь возможных способов изъятия имущества: кража (ст. 89, 144), грабеж (ст. 90, 145), разбой (ст. 91, 146), мошенничество (ст. 93, 147) присвоение, растрата и хищение путем злоупотребления служебным положением (ст. 92). Восстановление самостоятельного значения состава грабежа как открытого похищения без насилия или с насилием, не опасным для жизни и здоровья, обусловило и соответствующую трактовку понятий кражи (тайное похищение), а также разбоя (нападение, соединенное с насилием, опасным для жизни и здоровья). При этом раздельная охрана социалистической (государственной или общественной) и личной форм собственности предопределяла и разницу в числе способов посягательства на данные формы.

5 декабря 1991 г. был принят Закон РСФСР, которым примечание к ст. 89 УК было дополнено двумя новыми частями. В одной из них раскрывалось понятие хищения в крупных размерах, а в другой – хищения в особо крупных размерах. Этим же законом была отменена смертная казнь за хищение в особо крупных размерах.[40]

Последние значительные изменения в УК 1960 г. были внесены Федеральным законом РФ от 1 июля 1994 г.[41] Прежде всего из него была исключена глава 2 и установлена одинаковая ответственность в главе 5 за преступления против собственности независимо от ее форм.[42] Впервые было дано законодательное определение хищения (прим. к ст. 144), а к особо квалифицирующим признакам отнесено совершение хищения организованной группой. Кроме того, в главе 5 УК появились две новые статьи о хищении – 147¹ (присвоение вверенного имущества) и 147² (хищение предметов, имеющих особую ценность). Дополнительно в этой же главе появились неправомерное завладение транспортным средством, лошадью или иным ценным имуществом без цели хищения (ст. 148¹) и неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом (ст. 148²).

§ 2. Общая характеристика, система и виды преступлений против собственности

Собственность составляет экономическую основу существования любого общества, а неотчуждаемое право быть собственником является важнейшей гарантией осуществления прав и свобод личности. Значимость данного блага столь велика, что международное сообщество сочло необходимым закрепить его в числе важнейших прав и свобод человека, изложенных во Всеобщей декларации прав человека: «Каждый человек имеет право владеть имуществом как единолично, так и совместно с другими. Никто не должен быть произвольно лишен своего имущества» (ст. 17).

Между тем, по данным уголовной статистики, доля имущественных преступлений составляет более половины всей современной преступности в России. Так, в 2001 г. на ее территории было зарегистрировано 1 724 147 преступлений против собственности, в 2002 г. – 1 375 483, в 2003 г. – 1 646 691, в 2004 г. – 1 891 649, в 2005 г. – 2 367 425, в 2006 г. – 2 535 860, что составило около 58, 54, 60, 65, 67 и 66 % от общего числа преступлений соответствующего года.

Охрана прав собственника является непременной компонентой деятельности публичной власти, которая обязана гарантировать стабильность отношений собственности, обеспечивая условия их защиты. Однако конкретные подходы к реализации этой функции отличаются как в различных государствах, так и в одном и том же государстве разных периодов его развития. Во многом данные отличия обусловлены свойствами объектов, вовлекаемых в отношения собственности, а также изменением под их влиянием содержания этих отношений.

Родовым объектом преступлений против собственности является безопасность экономической системы, представляющей собой совокупность структурирующих ее общественных отношений в сфере производства, распределения и потребления имущественных благ.

Регламентация указанных отношений осуществляется, прежде всего, нормами гражданского, коммерческого, финансового, таможенного и иных отраслей права, создающих то правовое поле, в границах которого возможно правомерное осуществление означенной деятельности. Вместе с тем особенность экономического организма такова, что значительная часть экономико-правовых институтов не может функционировать без уголовно-правового обеспечения их безопасности. Поэтому одной из задач уголовного законодательства была и остается охрана экономической системы государства (ст. 2 УК). Изменяется с течением времени лишь содержательное наполнение этой задачи.

Характеризуя объекты, поставленные под охрану, в разделе, посвященном экономическим преступлениям, следует отметить, что гражданское законодательство практически всех стран проводит разграничение между вещным и обязательственным правом в зависимости от характера регулируемых отношений. Первое опосредствует статику имущественных отношений, закрепляя за правомочным лицом юридическую возможность владеть имуществом, эксплуатировать его и распоряжаться им, не нуждаясь в положительных действиях других лиц; а второе опосредствует динамику названных отношений, регулируя движение имущества в хозяйственном обороте. Одно позволяет прямо воздействовать на имущество, другое регулирует отношения по его перемещению в гражданском обороте, предоставляя управомоченному лицу возможность требовать от другого лица передачи имущества или совершения иных действий имущественного характера, вытекающих из заключаемых им сделок по отчуждению или эксплуатации данного имущества.

Соответственно указанной дифференциации структурируются и нормы уголовного права, одни из которых направлены на защиту права владения, использования и распоряжения имуществом, независимо от действий каких-либо лиц, а другие – на защиту права одного лица требовать от другого исполнения оговоренных в обязательстве действий в процессе обмена материальными ценностями, работами, услугами, в предпринимательской деятельности и т. д.

Подтверждением тому служит и действующий УК, в котором означенные группы преступлений при всем их межвидовом различии консолидированы все же в разделе «Преступления в сфере экономики», имеющем в качестве надвидового (родового) политипного объекта систему всех структурирующих экономическую систему отношений (как вещных, так и обязательственных).[43]

Отношения собственности являются в этом тандеме главенствующим видовым объектом, ибо все остальные отношения так или иначе от них производны. Прежде чем надлежащим образом нормировать функционирование экономической системы, поставив под защиту ее динамическую составляющую, государство должно обеспечить неприкосновенность собственности, образующей фундамент любой экономической деятельности. Именно поэтому преступления против собственности (гл. 21) предшествуют преступлениям в сфере экономической деятельности (гл. 22 УК).

Такое расположение глав внутри раздела отражает иерархическую ценность объектов посягательства: на первом плане находятся посягательства на собственность и лишь после них – посягательства на экономическую деятельность, коль скоро, не обеспечив сохранность собственности, бессмысленно рассуждать о других правовых гарантиях этой деятельности.

Видовым объектом преступлений против собственности является безопасность абсолютных вещно-имущественных отношений.

Ядро отношений, образующих видовой объект данной главы, безусловно, составляет собственность, служащая объединяющим началом и формирующим фактором (можно сказать – стержнем) ее структуры. Однако в сферу ее притяжения попадают и другие отношения, не вполне тождественные собственности, но во многом сходные с нею по режиму защиты. Объясняется это следующим.

Занимая центральное место в системе вещных прав, право собственности не исчерпывает всего ее содержания, ибо вещные права на имущество могут принадлежать и лицам, не являющимся его собственниками. При этом ст. 209 ГК, говоря о праве собственника по своему усмотрению совершать в отношении принадлежащего ему имущества любые действия, в том числе передавать права владения, пользования и распоряжения своим имуществом другим лицам или отдавать имущество в залог, в доверительное управление, специально подчеркивает, что такая передача имущества не влечет перехода права собственности к другому лицу или доверительному управляющему, который обязан осуществлять управление имуществом в интересах собственника.

Незаконное изъятие данного имущества третьим лицом нарушает право владения лица, у которого оно находилось до изъятия, но не право собственности, если новый владелец не отвергает статус собственника у субъекта, передавшего это имущество во владение потерпевшему. Ущерб причиняется лишь отношениям титульного владения как вещного правомочия особого рода, легитимирующего его субъекта на использование средств вещно-правовой защиты.

Наличие в дефиниции хищения указания на причинение ущерба не только собственнику, но и иному владельцу имущества дает основание и сегодня квалифицировать в качестве такового посягательство на вещные права несобственника. Подобного рода деяния, совершаемые против титульных владельцев имущества, должны квалифицироваться точно так же, как если бы они были совершены против собственников. Но нарушение их вещных прав со стороны собственника должно оставаться вне уголовно-правовой охраны, осуществляемой нормами данной главы, поскольку указанные права так или иначе производны от правомочий собственника. Здесь решающее значение приобретает юридическая природа отношений собственника с пользователем его имущества, которая носит не абсолютный, а относительный характер, исключающий возможность хищения собственного имущества.[44]

Таким образом, выявление категории ограниченных вещных прав неизбежно предполагает их отграничение, с одной стороны, от права собственности, а с другой – от обязательственного права. Потому ограниченное вещное право и характеризуется в литературе как «абсолютное субъективное право, производное от права собственности, определяющее основание осуществляемого субъектом с учетом установленных законом ограничений бессрочного и стабильного самостоятельного владения закрепленным за субъектом имуществом, в отличие от исключительного права собственности, которое не носит производного характера, и от обязательственного права, субъект которого осуществляет зависимое владение имуществом по основаниям, определенным относительным правоотношением между ним и самостоятельным владельцем».[45]

Будучи производными от права собственности, полномочия несобственников имущества должны быть защищены от уголовно противоправных деяний, совершаемых третьими лицами, так же, как права собственников, и в той мере, в какой носители вещных прав находятся в абсолютном правоотношении со всеми третьими лицами, обязанными воздерживаться от их нарушения.[46]

Итак, тезис о том, что отношения собственности суть отношения вещные, но собственностью вещные отношения не исчерпываются, подводит к необходимости более широкого взгляда на видовой объект предусмотренных главой 21 посягательств, позволяя признать его политипным и выделить в его рамках две разновидности общественных отношений, связанных с владением, пользованием и распоряжением вещественными объектами: а) отношения собственности в их непосредственном понимании, возникающие между собственником имущества и обязанными воздерживаться от вмешательства в его имущественную сферу несобственниками; б) иные вещные отношения, возникающие между лицом, не являющимся собственником, но имеющим ограниченные вещные права на данное имущество, и всеми иными лицами (кроме собственников), обязанными воздерживаться от нарушения имущественной сферы законного владельца.

Исходя из этого, все преступления, посягающие на вещные отношения, можно подразделить на две группы, одна из которых имеет в качестве подвидового объекта исключительно отношения собственности, а другая – не только отношения собственности, но и ограниченные вещные отношения.

Непосредственными объектами преступлений против собственности являются вещные отношения той или иной конкретной формы, вида или подвида, которые подверглись посягательству при совершении конкретного деяния.

Согласно Конституции в Российской Федерации признается и защищается равным образом частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности (ч. 2 ст. 8).

Дальнейшее членение названные формы собственности получают в ст. 212–215 ГК, из анализа которых можно сделать вывод, что:

частная собственность подразделяется на собственность граждан и юридических лиц (кроме государственных и муниципальных предприятий и учреждений, финансируемых собственником);

государственная собственность включает в себя федеральную, т. е. принадлежащую Российской Федерации, и собственность ее субъектов – республик, краев, областей и т. п.;

муниципальная собственность есть собственность городских и сельских поселений, а также других муниципальных образований.

Указанные виды собственности, в свою очередь, могут подразделяться на подвиды. Так, в составе частной собственности юридических лиц можно выделить собственность хозяйственных обществ, производственных и потребительских кооперативов и т. д.

В зависимости от стоящих перед исследователем задач классификация может производиться не только в пределах одной формы собственности с дальнейшим дроблением ее на виды и подвиды, как это имеет место в приведенных примерах, но и в иной плоскости. Например, в зависимости от особенностей субъекта присвоения можно различать индивидуальную и групповую (коллективную) формы собственности.

Общая собственность, характеризуемая принадлежностью ее объекта двум или более лицам, подразделяется на долевую и совместную. Последняя, в свою очередь, делится на собственность супругов и собственность членов крестьянского (фермерского) хозяйства и т. д. В зависимости от того, кто выступает в роли субъекта посягательств на общую собственность, их можно разделить на две группы: 1) посягательства на общую собственность со стороны третьих лиц, которые отличаются от преступлений против других разновидностей собственности числом потерпевших и, соответственно, гражданских соистцов в уголовном процессе, и 2) преступления против общей собственности, совершаемые одним из участников права общей собственности.[47]

Все указанные формы собственности являются равноценными с юридической точки зрения и подлежат одинаковой охране нормами уголовного права. В этих условиях установление непосредственного объекта не имеет того значения, какое ему придавалось ранее, когда закон дифференцировал ответственность в зависимости от формы собственности. Однако и вывод о том, что «определение таковой не может рассматриваться обязательным элементом формулировки обвинения»,[48] представляется излишне категоричным. Установление непосредственного объекта необходимо, в частности, для вменения такого квалифицирующего признака, как причинение значительного ущерба, который относится лишь к изъятию имущества, принадлежащего гражданину. Это обстоятельство необходимо иметь в виду еще и потому, что гражданское законодательство не содержит препятствий для перехода имущества из одной формы собственности в другую, что при известных условиях может сказаться на квалификации.

Что касается вещных прав лиц, не являющихся собственниками, то ст. 216 действующего ГК относит к ним: право пожизненного наследуемого владения земельным участком (ст. 265–267), право бессрочного пользования земельным участком (ст. 268–270), сервитуты (ст. 274–277), право хозяйственного ведения имуществом (ст. 294) и право оперативного управления имуществом (ст. 296).

Вместе с тем многие вопросы относительно круга вещных прав в чужом имуществе еще не решены. В отличие от западной доктрины, признающей в качестве одной из характерных черт такого рода прав их замкнутый объем, установленный национальной системой права, редакция ст. 216 ГК позволяет считать, что приведенный в ней перечень вещных прав не является исчерпывающим. В доктрине же в состав ограниченных вещных прав, прямо не указанных в законе, также включаются: принадлежащее учреждению право самостоятельного распоряжения доходами от разрешенной коммерческой деятельности (п. 2 ст. 298); ипотека, т. е. залог недвижимости (п. 1 ст. 131, п. 2 ст. 334); права члена кооператива на кооперативную квартиру до ее выкупа, а также права на квартиру членов его семьи (после выкупа квартира становится его собственностью, а потому признание права на нее вещным не вызывает сомнений); права члена семьи собственника жилого помещения на пользование этим помещением (ст. 292); право проживания в жилом помещении, принадлежащем другому лицу, по договору пожизненного содержания с иждивением или в силу завещательного отказа (ст. 601 ГК).[49]

Предметом преступлений против собственности является то имущество, которое похищается, эксплуатируется, уничтожается или подвергается иному противоправному воздействию, нарушающему существующие по поводу данного имущества вещные отношения.

В отличие от гражданского права, в котором имущество принято считать объектом вещных прав, уголовно-правовая доктрина рассматривает его в качестве предмета, по поводу которого и существуют вещные отношения, нарушаемые преступлением. Органичная связь предмета преступного посягательства с его объектом находит выражение в данном случае в том, что таковым не могут быть предметы, воздействие на которые криминальным образом не нарушает отношений собственности или по поводу которых вообще невозможны эти отношения. Поскольку же данные отношения регламентируются гражданским законодательством, образующим бланкетное наполнение норм уголовного права, постольку естественным было бы повторить вслед за некоторыми авторами, что предметом означенных преступлений является «любое имущество, которое в соответствии с гражданским законодательством может быть объектом права собственности»,[50] и обратиться к первоисточнику – Гражданскому кодексу.

Однако термин «имущество» выступает здесь в различных ипостасях. В одних случаях под ним понимаются отдельные вещи или их совокупность (ч. 2 ст. 15, ч. 2 ст. 46), в других – вещи, деньги и ценные бумаги (ч. 1 ст. 302, ч. 1 ст. 307), в третьих – не только перечисленные объекты, но и имущественные права (ст. 18, ч. 1 ст. 56, ст. 128), в четвертых – вся совокупность наличных вещей, денег, ценных бумаг, имущественных прав, а также обязанностей субъекта (ч. 2 ст. 63 ГК).[51] Поэтому в процессе правоприменения требуется всякий раз уяснять значения данного термина.