Ангел 006 Фёдоров Вадим

Шестой и девочка

Посвящаю моему крестнику Сашке

Я сидел около Колоннады на скамейке в Карловых Варах и пил водичку из специального стаканчика с длинным носиком. Пил и переглядывался с двумя русскими туристками, расположившимися на соседней скамейке. Те тоже пили водичку и хихикали. И только я собрался встать и предложить им бахнуть бехеровки, как вдруг зазвонил телефон. У меня.

Цедя солёную водичку, я достал телефон и посмотрел на дисплей. И поперхнулся, облившись тёплой минералкой. На дисплее было написано: Референт М. Хотя номер я её никогда не знал. Она мне никогда не звонила. Да я вообще думал, что она никогда не пользуется телефоном. Референты никогда не звонят Ангелам. По крайней мере, я об этом не слышал.

Я отложил кружку, строго зыркнул на веселящихся подружек и ответил на вызов.

— Шестой на связи.

— Здравствуй, Шестой, — раздалось в трубке.

Голос у Референта М. был похож на голос артистки Дорониной. Такой же томный и глубокий. Аж мурашки по коже.

— Что-то случилось? — спросил я. — Что-то срочное?

— Нет, не срочное, — ответила Референт М, — но дело довольно деликатное. Раньше ты вытаскивал из беды взрослых людей. Сейчас надо помочь восьмилетней девочке. Ей очень и очень плохо. Потому что её родители хотят развестись. Дело непростое. Ребёнок. Я не знаю, почему посылают тебя. Ты же циник и хулиган. А тут ребёнок. Поэтому у меня личная просьба, будь поделикатнее. Материалы дела я скинула на почту. Проверь.

В трубке раздалось шипение.

— Да ты сегодня не расчёсанная, — ляпнул я.

Референт М рассмеялась. И отключилась.

— Жена звонила? — спросила одна из веселящихся подружек.

— Если бы, — вздохнул я. — По работе. Срочно вызывают. Счастливо оставаться, девчонки. Не пейте много из тринадцатого источника. От него живот пучит.

И я поехал в аэропорт. Вечером уже был на месте.

Тихий уютный двор. Детская площадка. Две мамаши с колясками. И девочка на качелях. Сидит, тихонько качается и смотрит в небо.

Я вежливо поздоровался с мамашами. Сел на соседние с девочкой качели.

— Привет, Ирочка, — сказал ей.

— Здравствуйте, — ответила девочка, — а вы кто?

— Я Ангел, — ответил я, — Шестой.

— Вы на писателя похожи, на детского сказочника, — посмотрев на меня, ответила девочка.

— Почему это на сказочника? — опешил я.

— Не знаю. Похожи и всё тут, — ответила Ира.

— Ну, про писателя ты первая, кто мне говорит, — сказал я ей, — хотя да, пишу я много. Но в основном отчёты.

— Ой, а мне сказку напишете? — встрепенулась девочка.

— Смотря какую, — ответил я, — от отчётов к сказке — это для меня будет большой прогресс в творческом плане.

— Про русалку сказка, — начала Ира, — и про семь гномов. Мама с папой ждут ребёночка-русалку. И когда мама родила русалку, ей стало очень плохо.

— По-моему, гномы тут не в тему, — осторожно заметил я.

— Хорошо, — согласилась Ира, — гномов не надо, пусть будут мелкие русалки.

— Тогда может не про русалку, а про принцессу? — осмелел я.

— Можно и про принцессу, — так же легко согласилась Ира. — Значит, мелкие русалки и принцесса. И вот когда принцессе было два года, её папа встретил другую. И ушёл.

— Стоп, — сказал я, — ты вообще в курсе, что все сказки должны быть весёлыми и добрыми? И хорошо заканчиваться.

— Так эта и должна хорошо закончиться, — посмотрев мне прямо в глаза, сказала девочка, — вы же можете написать хорошее окончание?..

— Ты кто такой? — раздалось у меня над ухом. — Ты что к моему ребёнку пристаёшь?

Я повернулся. Рядом с качелями стоял отец Ирочки. Мамаши с колясками смотрели на нас настороженно. В руке одной из них был зажат телефон.

— Евгений Нечаев? — улыбнулся я мужчине. — Вы не беспокойтесь. Я из опеки.

И я, порывшись в дорожной сумке, протянул отцу Ирочки удостоверение. Евгений взял его, внимательно изучил.

— А что за имя такое, Шестой? — спросил только.

— Ну, вы же образованный человек, — покачал я головой, — именно на шестой день по Библии и был сотворён человек. По образу и подобию. А меня в честь этого знаменательного события и назвали.

— А разве не на седьмой день человека сделали? — спросил Евгений.

— На седьмой день все нормальные боги отдыхают, — нравоучительно сказал я, — и нормальные люди тоже. А вы, судя по всему, только-только с работы идёте. Хотя время уже к вечеру и день воскресный.

— Мой папа много работает, — заступилась за отца Ира.

— Я знаю, — ответил я, — ландшафтный дизайн. А мама твоя где?

— Мама с подружками в кафе, тут рядом, — отрапортовала Ира, — а за мной тётя Света следит.

И Ирочка кивнула на мамашу с телефоном. Та робко улыбнулась.

— Мне бы с вами поговорить, — сказал я, — с каждым по отдельности и со всеми вместе.

— Вы мне сказку напишете? — спросила Ира, — со мной вы уже говорили, Шестой.

— Постараюсь, — ответил я, — я не специалист по детским сказкам. Я всё больше по вопросам спасения души. Но постараюсь.

Я кивнул Ириному отцу, и мы отошли в сторонку. Подальше от ушей двух мамочек. Я рассказал Жене про только что услышанную сказку.

— Вы разводиться собрались? — спросил прямо.

— Да нет, слово развод у нас в семье под запретом, — ответил Евгений, — видимо, или Люба с подругами при ребёнке говорила, или дочка что-то почувствовала.

— У тебя баба есть? — глядя прямо в глаза Евгению, спросил я. — Изменял жене?

— Нет, — смутился Женя, — и с чего это вдруг такие вопросы?

— В глаза смотри, — попросил я, — в глаза. Чего смущаешься?

— Да на корпоративе последнем по пьяни с одной из бухгалтерии целовался, — окончательно покраснев, сказал Евгений, — и чего это я тебе рассказываю?

— Потому что должен, — сказал я, всё так же пристально глядя на Евгения, — должен всё рассказать, и мы найдём выход из любой ситуации. А корпоративы — зло. Кто их только придумал!?

— Не знаю, — пожал плечами Евгений, — но то, что зло, соглашусь.

— Кстати, — перебил я его, — никогда никому не признавайся в измене. Даже если к стенке припёрли. Нет и всё. Не было ничего.

— Так ведь и правда, ничего не было, — сказал Евгений.

— Не было, — кивнул я, — но поцелуи были. А остальное твоя женщина домыслит. Так что молчи про всё. И про поцелуи, и даже про лёгкий флирт. Вопросы есть?

— Нет, — ответил, Евгений. — Вы точно с опеки? Как-то странно всё.

— А чего странного? — удивился я, — у вас ребёнок сказки про развод сочиняет. Вы дома не появляетесь, а мать с подружками где-то зависает. Это она идёт?

К Ире приблизилась полноватая блондинка. Что-то спросила. Посмотрела в нашу сторону. Подошла.

— Здравствуйте, я Люба, — представилась.

— Шестой, — буркнул я, — вы где, мамаша, бродите?

— С девочками в караоке сидела, — отозвалась Люба, — у меня ребёнок под присмотром, всё нормально.

— Что нормального? — возмутился я. — Ира вам что, щенок? Которого в коробку посадили и велели сидеть тихо. А караоке — зло.

— Вы же говорили, что корпоративы зло, — подал голос Евгений.

— И корпоративы, и караоке, — ответил я, — вам надо ребёнка воспитывать. Личным примером. Всей семьёй. А то один на работе, а вторая в караоке. А дитё у чужой тётки под присмотром.

— Она не чужая, — обиделась Люба.

— Ладно, — я поднял руки вверх ладонями, — давайте все успокоимся. Женя, вы с Ирой идите домой. А я с Любой побеседую минут десять и тоже подойду.

Люба послушно села на скамейку, а Евгений с Ирой отправились домой. Дамочки с колясками пошушукались и, опасливо озираясь, тоже куда-то слиняли.

— Рассказывай, — попросил я женщину, — что у вас в семье происходит?

— А почему я вам что-то должна рассказывать? — удивилась та. — Вы кто такой, чтобы влезать в наши отношения?

— Я Ангел, — просто ответил я, — а рассказывают мне обычно всё. Дар у меня такой. Как сыворотка правды. Посмотрят в глаза, найдут в них понимание и рассказывают. Посмотри мне в глаза.

Люба посмотрела на меня.

— А с Женей вы говорили? — спросила, поколебавшись.

— Говорил, — ответил я, — только давай на ты.

— Хорошо, — кивнула головой Люба, — на ты так на ты. А он мне изменяет? Раз уж так, то откровенность за откровенность.

— Нет, не изменяет, — вздохнул я, — он тебя любит.

— И я его люблю, — заплакала вдруг Люба, — но только его постоянно дома нет. Целыми днями на своей проклятой работе пропадает. Может, завёл себе кого уже. А я тут как дура.

— Нет у него никого, — повторил я, — работает он, а не по бабам шляется. И ты это знаешь. Сама себя накручиваешь зачем-то.

— А чего он дома не шляется? — вдруг перешла в наступление Люба. — Сделал ребёнка, а я тут сиди с ним целыми днями. У него понятное дело, работа любимая, люди, общение. А я одна, как клуша, с ребёнком сиди.

— Ага, вижу я, как ты с ребёнком сидишь, — съязвил я, — в караоке с подружками.

— Это только сегодня, — попыталась оправдаться Люба.

— А вчера просто кофе пили, а позавчера кости мужьям перемывали, — продолжил я, — у вас эти бабские встречи стали очень частыми. Ты не находишь? Муж твой, между прочим, с мужиками очень редко сидит где-то. Обычно домой торопится. Думает, что дом у него тыл. Прикрытый. Ты же пойми. Раз дом тыл, то передовая — это его работа. И он как боец где больше должен быть? На передовой или в тылу?

Мы поднялись и пошли к дому.

— Я его целыми днями не вижу, — сказала Люба, — он всё на работе и на работе. Совсем не уделяет мне внимания.

— Он работу работает, а не балду гоняет, — вновь возразил я, — а вот ты как раз сегодня чёрт-те чем занималась. Лучше бы дочку научила суп готовить. А не в микрофон фальшивым голосом популярные песни орать. Что у нас на ужин-то сегодня?

На ужин были пельмени. Покупные.

Я красноречиво посмотрел на Любу. Она густо покраснела и ринулась делать салат. Из тунца и рукколы. Не бог весть что, но хоть не одни только пельмени.

Поужинали в тишине. Лишь Ирочка задала мне один вопрос.

— Вы с нами жить будете? — спросила.

— Нет, — ответил я, — но я буду каждый день приходить.

— А зачем?

— Буду думать, как твою сказку сделать со счастливым концом, — улыбнулся я Ире.

Доели пельмени. Попили чаю. Женя предложил было по сто грамм, но я отказался.

Потом родители уложили ребёнка. Вдвоём. Я сидел на кухне и ждал их. Вернулись. Сели за стол, плечо к плечу, напротив меня. Помолчали.

— Итак, подведём итоги сегодняшнего дня, — начал я, — в принципе, ничего страшного у вас ещё не произошло. Но произойдет, если вы не предпримете некоторых мер.

— А каких? — спросил Евгений.

— Вы разговариваете на разных языках, — сказал я, — вы не слышите друг друга. Разговариваете сами с собой. А надо друг с другом.

— Я говорю, — начала было Люба.

— Нет, — прервал я её, — ты не говоришь, а пилишь. Ты очень много произносишь слов. Большинство из них мусор. «Неуделяешьвнимания» — это мусор, а не слова. Он вообще-то работает. Чтобы вам было что кушать. А ты говоришь, что не уделяет внимания.

— Вот и я про это, — попытался встрять Женя.

— Не перебивай, — осадил я его, — до тебя ещё доберёмся. Сначала советы Любе. Не надо много говорить. Если ты хочешь что-то сказать мужу, то достаточно пары фраз. Что тебе не нравится, как ты хочешь это исправить и что ждёшь от мужа. Всё. Не надо забивать ему мозг лишними словами.

— А если он всё равно не понимает? — спросила Люба.

— Напиши ему, — усмехнулся я.

— Как это? — растерялась Люба. — Заказное письмо, что ли?

— Фигвам мне нарисуй, — рассмеялся Женя.

Люба улыбнулась.

— Хочешь заказное, хочешь просто на бумаге, — сказал я, — иногда написанное лучше воспринимается, чем произнесённое. Это не значит, что теперь надо заняться только эпистолярным жанром. Но я бы вам рекомендовал эту практику применить.

— А в этом что-то есть, — задумчиво протянула Люба, — а может, просто смс-ки слать друг другу?

— Нет, — отзывался я, — смс-ки немного другое. Они стираются, и вообще. Это как читать книгу бумажную и электронную. Текст одинаковый, а ощущения разные.

— Понятно, — сказала Люба, — завтра заеду и куплю блокноты. Ещё что-то?

— Ещё что-то, — передразнил я её. — Что мы сегодня ели на ужин? Почему холодильник пуст, как будто он только что из магазина одиноких холодильников привезён?

— Я поняла, — сказала Люба и покраснела, — я всё поняла. Просто мы с девочками засиделись. Я не успела ничего приготовить.

— Про девочек я уже говорил, — напомнил я, — подружки хорошо, но с ними не жить. Жить тебе с мужем и дочкой. Долго и счастливо.

— Я поняла, — повторила Люба.

— Теперь ты, — я повернулся к Жене.

— А что я? — удивился тот. — Я работаю, семью обеспечиваю. А вместо благодарности каждый день вынос мозга.

— Ты вообще-то глава семьи, а не раб на галерах, — напомнил я Жене его роль, — что ты всё время работой прикрываешься? Ты рули своей семьёй.

— Я рулю, — нахмурился Евгений.

— Не видно, — стальным голосом сказал я, — жена твоя хренью мается, пожрать даже не приготовит. Ребёнок отца совсем не видит. На кой ты её рожал? Чтобы работать с утра до вечера?

— Я хочу, как лучше, — сжав губы, сказал Женя.

— Хорошо, согласился я, — лучше так лучше. Только Ирке нужен папа. Который её в зоопарк сводит. Или в кино. Пойми, если ваш брак рухнет, то ты будешь выходным папой. И парадокс в том, что ты только тогда найдёшь время для общения с ребёнком. Может, не стоит доводить дело до этого, а выкроить время сейчас?

— Я понял, — кивнул головой Женя.

— Блин, вы такие понятливые, что с вами даже скучно, — рассмеялся я. — Ладно, я ухожу, а вы переваривайте, чего я вам тут наговорил. Вопросы есть?