Комната мертвых Тилье Франк

Валери, которая побуждает меня изо дня в день двигаться вперед

Встань, спящий, и воскресни из мертвых.

Послание к Ефесянам, 5:14

Мне скажут, что чрез смерть даем жизнь прочим мы,

И насекомых вдруг из нас родятся тьмы.

Вольтер. Поэма на разрушение Лиссабона

Пролог

Август 1987 года, север Франции

С прошлой ночи запах стал еще сильнее. Он насквозь пропитал не только простыни и подушки, но и всю комнату, навязчивый и тошнотворный. Девочка стянула футболку и плотно закрыла ею нос, завязав края на затылке. Однако это почти не помогло – зловонные молекулы беспрепятственно проникали сквозь ткань, источая невидимый яд. Бывают случаи, когда не можешь справиться с чем-то несоизмеримо меньшим, чем ты сам.

Сквозь запертые окна сочилась тягучая летняя жара. Гудели мухи, они облепили сгнивший огрызок яблока, отчего казалось, будто он усыпан осколками зеленого стекла. Мух в комнате были тысячи, и девочка чувствовала себя совершенно бессильной против этих крылатых орд. Они размножались с невероятной быстротой и, стоило ей хоть на минуту отвлечься, тучами слетались к кровати. В конце концов девочка сдалась и перестала их отгонять.

Ей не было девяти, а она уже хотела умереть.

В горле у нее пылал пожар, язык распух. Казалось, собственный организм ополчился против нее, заставляя выгибаться дугой в мучительных судорогах. Нужно было во что бы то ни стало утолить жажду. Это означало – встать, выйти из комнаты и дойти до ванной.

О нет!

На нее смотрели тысячи фасеточных глаз. Тысячи крошечных лапок сгибались и разгибались, словно ковши мини-экскаваторов.

Это займет всего минуту! Всего одну минуту! Эти твари не успеют…

Девочка сбросила укрывавшую ее простыню, не отрывая глаз от своих омерзительных врагов. Уже несколько часов ее терзало неодолимое желание помочиться. Она собиралась дойти до ванной и пописать в раковину, как делала все эти три дня. О том, чтобы спуститься на первый этаж, в уборную, не могло быть и речи.

Ее лоб, руки и ноги, покрытые синяками, взмокли от пота. В доме было душно – ни малейшего сквознячка. Воздух буквально обжигал гортань. Даже здесь, в гуще леса, царила тропическая жара. При каждом вдохе девочка словно глотала бритвенные лезвия. Когда же кончится эта пытка?..

Она стиснула в руках игрушку – маленькую плюшевую обезьянку, прежде чем наконец решилась спустить ноги на ковер, уже готовая бегом броситься в ванную. Но вдруг до нее донесся скрип деревянных ступенек, и она в ужасе замерла. Ну вот и все. Пришел и ее черед…

Она кинулась к двери, закрыла ее на задвижку и скорчилась на кровати, с головой укрывшись простыней и прижав к себе свое плюшевое сокровище.

Я им тебя не отдам, ни за что на свете! Обещаю!

В следующий миг на дверь обрушился град ударов – таких сильных, что девочка в ужасе втянула голову в плечи и сжалась еще сильней, чувствуя, как ноги заливает горячая жидкость, – ее мочевой пузырь наконец не выдержал.

Человек в форме с трудом сдержал приступ тошноты от ударившей в нос невыносимой вони. Затем подошел к кровати и приподнял простыню. Единственным, что он смог произнести вслед за этим, было:

– Господи боже!..

Глава 1

Шестнадцать лет спустя

– Дай-ка мне еще баллончик!

Виго осторожно вынул баллончик с краской из спортивной сумки.

– Это последний. Давай быстрей, я замерз как собака!

Сильвен обогнул западное крыло «Виньи индустри». Его переполняли смешанные чувства жгучей ненависти и болезненного удовольствия. В этот поздний час настало время свести счеты с врагом…

Его застывший от холода большой палец надавил на кнопку распылителя. Огромные буквы возникали на стене одна за другой, складываясь в грязные ругательства. Через несколько минут подошел Виго:

– Ну, ты закончил?

– Угу. Долго же этим уродам придется все оттирать!.. Вот смотри, я все сделал в точности, как ты говорил, – обычная похабень плюс выпады против синдикалистов.

– Отлично! Подумать только – там внутри повсюду сигнализация, а стоит перебраться через жалкую ограду, и можно поразить имидж компании в самое сердце!

– Пусть расплачиваются! «Мы поможем вам с трудоустройством…» – передразнил Сильвен. – Сволочи! Вместо этого мы уже полгода без работы!..

Виго в последний раз полюбовался на дело их с приятелем рук, осветив стену карманным фонариком. Торговое представительство сталелитейной компании было покрыто граффити, как автобусная остановка. Что ж, хороший урок для этих седеющих пижонов с наманикюренными ногтями и шестизначными доходами…

Но тут в груди у него похолодело – луч фонарика осветил запасной выход.

– «Буаден, ты покойник!» – прочитал он вслух. – Сильвен, ты спятил? Это все равно что подписаться своей фамилией! Ты наехал на директора вычислительного центра! Это сразу навлечет на нас подозрение!

– Да ладно тебе, мы живем в ста километрах от Дюнкерка! И без нас хватает тех, кто…

– Закрась это сейчас же!

– Ты параноик! У меня и краски-то не осталось…

– Выжми все до капли!

Остатков краски на дне баллончика все же хватило, чтобы замазать уличающую надпись.

– Порядок, – выдохнул Виго. – Что, нельзя было удержаться?

– Я ненавижу этого типа! Если б я мог заставить его сожрать собственный галстук – уж я бы не отказал себе в удовольствии! Меня задолбали все эти собеседования! Каждый раз одна-единственная вакансия – и толпы соискателей! Мгновенно все тут как тут – будто акулы, которые почуяли кровь… Мне никогда не получить работу!..

– Ничего, мы еще увидим лучшие деньки. Надо просто немного подождать, перетерпеть… Так, ну все. Теперь валим отсюда.

Они быстро перемахнули через решетчатые ворота и сели в «пежо-306». Виго открыл две банки пива.

– Обидно, конечно, что мы до такого докатились, но надо же отпраздновать нашу маленькую победу…

Они пили пиво в тягостном молчании, погруженные в свои горькие мысли. Уволенные по сокращению с минимальным выходным пособием, брошенные в пасть этого безрадостного мира, равнодушно перемалывающего их своими стальными челюстями… Рождество в этом году явно не сулило приятных сюрпризов, лишь сплошные фальшивки – позолоченные кольца, поддельные сигары… Ну, на безрыбье, как говорится…

Тяжело вздохнув, Виго наконец произнес:

– Ну что, давай напоследок прокатимся к ветрякам? Надо малость проветрить мозги, а заодно вспомнить старые добрые времена.

– Что-то не тянет… Я и раньше это не особенно любил…

– Поехали! Докажем себе, что в двадцать семь жизнь не кончается! Пусти меня за руль. Я хочу открыть этот бал!

Под куполом ночного неба промзона Дюнкерка протянула во все стороны, насколько хватало глаз, множество сверкающих щупальцев. По обе стороны от пустынных дорог в декабрьских сумерках виднелись огромные, почерневшие от копоти заводские трубы.

– Ну прямо «Звезда Смерти» из «Звездных войн», – заметил Сильвен, невольно впечатленный этим пейзажем. – Сплошные железо и бетон, и ни одной живой души на километры вокруг!.. Да еще этот постоянный гул… За столько-то лет пора бы и привыкнуть, но этот железный монстр все еще нагоняет на меня страх.

– Дюнкерк во всей своей красе: кладбище металлолома… Ну поехали!

Машина свернула к заводу «Эр Ликид» и выехала на дорогу, уходящую в никуда, по обе стороны которой почти вровень с землей горели желтые и зеленые сигнальные огни. Виго выключил фары. Вокруг виднелись десятки гигантских ветряков, мерно гудевших под шквалистыми порывами ветра.

– Вот она, наша взлетная полоса! К черту ограничения скорости! На хрен эту законопослушную, наперед расписанную жизнь! В гробу я видал все правила этого мира! Сколько бишь там можно выжать из твоей тачки?..

– Не нравится мне эта идея. Включи фары.

– Ни за что! Это для максимальной остроты ощущений. Вот увидишь, я выжму все сто шестьдесят! Хочешь, поспорим? Гребаных сто шестьдесят! Выдержишь? Пристегнись!

Мотор взревел, поднимая на дыбы табун лошадей. Вскоре два ряда сигнальных огней по сторонам дороги превратились в сплошные светящиеся линии. Это действительно было похоже на взлет. В крови обоих приятелей бушевал адреналин.

И вдруг – удар невероятной силы…

Глава 2

«Бывают папуасы-папуасы, а бывают непапуасы… Бывают папуасы-папы и папуасы-непапы…»

Мелоди, не умолкая ни на миг, монотонно напевала свою любимую считалочку. Когда она пела, звуки весело танцевали у нее в голове, прогоняя скверные мысли. В желудке ныло уже не так мучительно. Если она больше не будет кричать, Чудище выполнит свое обещание и вернет ее обратно к папе, маме и всегда веселой собачке Трещотке. Она крепче прижала куклу к своему маленькому сердечку, не переставая напевать.

Не думать об этом рычании… Его нет… Мне холодно… Мне хочется есть…

Царапающая боль в горле не стихала. Казалось, там застряло что-то острое, и это ощущение заставляло девочку кашлять, а иногда вызывало желание разодрать ногтями нёбо, чтобы добраться до мешающего дышать препятствия. Она пила воду, полоскала горло, отплевывалась – но ничего не помогало, горло начинало саднить еще сильней, как будто она выкашливала пламя.

С того момента, как они оказались в этом сыром подвале, Чудище кипело от гнева. В его громком топоте по земляному полу Мелоди слышался отзвук внутренней злобы. Порой Зверюга кругами ходил вокруг нее, и она ощущала на лице волны его теплого смрадного дыхания. Но она не противилась. Она покорно сидела не двигаясь. Почему же папа не приходит за ней? Почему Чудище не выполняет свое обещание?

Потому что чудища злые. Чудища никогда не говорят правду.

Окоченевшая от холода, девочка пыталась догадаться о сути происходящего, уловить хоть что-то в напряженной, угнетающей атмосфере, похожей на предгрозовую. Она, как почти всякий ребенок, обладала повышенной по сравнению со взрослыми восприимчивостью – неким шестым чувством, которое позволяло ей видеть внутреннюю сущность окружающих ее созданий, ощущать теплоту их доброжелательности или, напротив, их обжигающую ярость. И то, что она видела в душе Чудища, ее ужасало. Сдерживая рыдания, она попыталась незаметно смахнуть катящуюся по щеке слезу, одновременно подгибая ноги, чтобы прижать колени к груди. Слишком поздно. Пощечина была такой сильной, что свалила ее на пол.

– Прекрати хныкать! И не тискай свою куклу! Не смей ее тискать, слышишь!

Резкая боль, вкус крови на губах, судорожная попытка вдохнуть воздух…

Считалка, которая прежде ее успокаивала, больше не помогала.

Мелоди закрыла глаза, пытаясь отыскать в глубине собственной души теплоту, веселый смех, услышать дружелюбное ржание Пастилки, карликового пони… Но все было бесполезно. Непроглядная ночь окутала ее душу и грозила поглотить девочку целиком. Навсегда.

Когда она наконец укроется в надежных объятиях отца, то, конечно, все ему расскажет. Что Чудище делало ей больно, а она даже не могла кричать, потому что рот у нее был заклеен лейкопластырем. Что потом оно заставляло ее сидеть неподвижно и улыбаться, несмотря на тошнотворный запах кожи, пропитавший все вокруг, и расчесывало ей волосы с такой силой, что ей казалось: еще немного, и оно сдерет с нее скальп…

Да, она расскажет обо всем, не забыв ни малейшей детали. Об этих запахах, от которых ее тошнило, о нечеловеческих воплях, о непонятных тварях на полу, склизких и похрустывающих… Их там были сотни. Тысячи!

Она вновь ощутила смрадное дыхание хищника, волной нахлынувшее на ее голову, словно жаркий ветер саванны. Совсем близко! Однако его шагов – его копыт, невольно подумала Мелоди – больше не было слышно. Это означало, что он замер где-то рядом с ней, пристально разглядывая ее. Как же он выглядит?.. Она представляла себе острые клыки, жесткую шерсть на морде, огромные глаза…

Она никогда не видела даже смутных очертаний Зверюги или других существ, еще более странных. Но как же тогда ей точно описать Чудище?.. Конечно, она рассказала бы всю эту историю своим соученикам по специализированной школе, но они ее даже слушать не станут. Несмотря на свой юный возраст, она уже знала, что большинство людей верят только в то, что видят. А зрение – тот способ постижения реальности, который ей недоступен. И никогда не будет доступен.

Мелоди собирала последние силы, истощая всю остававшуюся у нее энергию, чтобы не кричать. Ее пальцы, ладони, ступни окоченели от холода. Зубы стучали. Все тело постепенно теряло чувствительность. Почему Зверюга отобрал у нее халат?.. Она попыталась напрячь голосовые связки, чтобы попросить свой халат, или одеяло, или хоть гнездо, выстланное птичьими перьями, – но уже внутри ее самой нарастали смятение и разлад. Ее собственный организм больше ей не подчинялся.

Она услышала слабый щелчок у самого уха, затем ощутила ледяное прикосновение к щеке. Стальные когти Чудища…

В этот момент она поняла, что сейчас все будет кончено.

Но внезапно раздавшийся снаружи резкий взвизг шин заставил Зверюгу броситься к окну – девочка услышала, как дрогнуло стекло, когда Зверюга прижался к нему лбом.

Снаружи донесся какой-то шум. Может быть, это папа наконец приехал ее забрать?..

Глава 3

Взвизгнув шинами, «пежо-306» остановился.

– О господи, Виго!.. Что это?

Виго ответил не сразу. Он как будто обмяк под своей паркой. Затем дрожащей рукой включил фары и посмотрел в зеркальце заднего вида:

– Даже не знаю… Похоже… какое-то животное…

Сильвен Куттёр вцепился в его запястье.

– Нет, не животное! Животное машина отбросила бы вперед или размазала по дороге. А это… разбило фару, заслонило капот, ветровое стекло. Сдай назад!

Виго сжал челюсти. Все физические реакции его организма – пот, пересохшая гортань, вздыбленные волоски на руках, напряженные мускулы – с непреклонной, чисто химической точностью свидетельствовали о том, чего не отваживался признать рассудок: существо с удлиненными конечностями, этот футляр из плоти, заполненный разнообразными органами, этот банк крови – был человеком, которого они сбили среди ночи, в темной пустоте, заполненной гулом ветряков.

Бесформенная груда неподвижно лежала на дороге, слабо освещенная задними фарами машины.

– Сходи посмотри, – отрывисто сказал Виго.

– Надо вызвать «скорую»!

– Сходи посмотри сначала! И поживей, черт возьми!

Сильвен повиновался. Ветряки гудели, как множество работающих одновременно моторов, холодный ветер хлестал по лицу. Позади на асфальте виднелись расплывчатые очертания неподвижной фигуры. Человек… в черном пальто… с размозженной головой, вокруг которой в свете фар поблескивала темная лужа крови.

Закусив губы, Сильвен приблизился к человеку и перевернул его на спину. Лицо представляло собой один сплошной кровавый сгусток. Глаза неподвижно смотрели в пустоту. Ноги были изогнуты под неестественным углом.

– Ви… Виго! Иди сюда! По-моему, этот тип… мертв! Мертв, мать его!..

Виго машинально выключил фары – инстинкт самосохранения, несмотря ни на что, все же вступил в свои права, – взял карманный фонарик и вышел из машины. Большим и указательным пальцами левой руки он нервно потер шею, чтобы горло, сведенное судорогой, могло пропустить больше воздуха.

– Черт!.. Ну не может такого быть!..

– Виго! Нужно вызвать копов!

Виго пощупал у человека сонную артерию, проверил пульс, затем приложил ухо к его груди. Ни звука, кроме тех, что производило его собственное воображение: вой полицейских сирен и лязг наручников.

Затем он резко поднялся и огляделся по сторонам. Гудящие ветряки, заброшенный склад… Дальше – темнота, в которой едва различимо поблескивали далекие огоньки. Безгласная ночь. Ни одного свидетеля. Достаточно просто нажать на педаль акселератора – и весь этот кошмар останется позади…

– Подожди! Нужно рассмотреть все варианты…

– Какие еще варианты? Этот человек уже труп! Надо позвонить в полицию! Дай мне мобильник!

Виго подошел к спортивной сумке, валявшейся метрах в двух от неподвижного тела. Когда он расстегнул на ней молнию и заглянул внутрь, язык у него буквально прилип к гортани.

Деньги! Сумка была набита пачками банкнот!

Теперь у него не осталось никаких сомнений. Нервные сигналы мгновенно передались в мозг от кончиков дрожащих пальцев, тот отдал столь же мгновенный обратный приказ – и большой палец автоматически нажал на кнопку фонарика. Фонарик погас.

– Зачем ты его погасил? Включи сейчас же этот гребаный фонарь!

– Здесь, в сумке… что-то вроде кинжала и…

– Что?

– Деньги! Куча денег! Купюры по сто евро!

Все происходило слишком быстро, и Сильвен, не успевая осознавать новую информацию, продолжал цепляться за свою прежнюю мысль:

– Эту сумку надо передать полиции… нужно позвонить…

– Да ты сам подумай – мы выпили по четыре банки пива! Ехали с выключенными фарами! Со скоростью сто километров, а здесь ограничение пятьдесят! Копы проверят тормозной путь и все поймут! Мой брат работает в полиции, в криминалистическом отделе, поэтому я в курсе, черт!.. Если мы вызовем копов, то проведем остаток жизни за решеткой! Как тебе такой расклад?

– Но… мы не должны уезжать! Я на это не пойду, слышишь?

Даже заметная разница в комплекции – при одинаковом росте вес Виго был всего шестьдесят шесть килограммов против девяноста семи Сильвена – не помешала программисту энергично встряхнуть своего приятеля.

– Ты так говоришь потому, что это не ты был за рулем! А давай скажем, что это был ты! Согласен?

Оба вцепились друг другу в воротники. Натянутые нервы против грубой силы. Сильвену удалось завладеть мобильником и толкнуть Виго, отчего тот упал на землю.

– Сильвен! Я тебя прошу! Не звони им! Они посадят нас обоих в тюрьму!

Действовать! Спасать свою шкуру! Любой ценой! Вскочив на ноги, Виго бросился к машине, рухнул на пассажирское переднее сиденье, захлопнул дверцу, затаил дыхание и изо всех сил ударился правой надбровной дугой о лобовое стекло. Оно задрожало.

Сильвен устремился за ним.

– Да ты спятил!

Виго помассировал место ушиба. Под кожей уже набухал кровоподтек.

– Больно! Вот так… оно и было… ай!.. – ты резко затормозил, и я ударился лбом о стекло! Если приедут копы, они решат, что за рулем сидел ты.

– Ах ты сво…

Виго вырвал телефон у него из рук:

– Я пытаюсь нас обоих защитить, ты что, не понимаешь? Никто не знает, что мы были здесь, за сто километров от того места, где живем! На самом деле мы… ну, скажем, играли в шахматы в интернете. О том, что мы расписывали стены, никто никогда не узнает. Так что хватаем деньги и избавляемся от трупа!

Сильвен вытер лоб тыльной стороной ладони.

– Я… я не могу. Ты псих! Абсолютный псих!

– Пошли! Поможешь мне его перенести! Подумай о своей жене, о своей дочери! Они тебя ждут. Ты пока еще можешь вернуться к ним свободным человеком! Потом будет поздно!

Перед Сильвеном промелькнули ужасные видения: вереница мужчин в темно-зеленых комбинезонах, прогулки во дворе под наблюдением охранников на сторожевых вышках, голые тела в общей душевой…

Нет! Избавиться от этого кошмара как можно скорей! Раствориться в тумане, стелющемся над влажным асфальтом…

– Я… я бы тебе помог, но… не хочу, чтобы его кровь была у меня на руках. Оставим его здесь…

– Да ты что! На его одежде могли остаться наши отпечатки пальцев! Это как тебе? А осколки фары, а следы шин? Если мы оставим его здесь, завтра к нам нагрянут копы со всей округи! С этими их хитрыми технологиями достаточно одного волоска, одной капельки пота, чтобы получить о тебе всю генетическую информацию! А не будет тела – не будет и расследования. Достаточно просто утопить его в болотах Сент-Омера!

Сильвен обеими руками вцепился в свои темные волосы. Перед глазами у него все закружилось, словно он попал в центрифугу.

– Сорок километров с мертвецом в багажнике!.. Прекрати этот бред! Тут и так кругом вода… Его можно выбросить… ну хотя бы в залив.

– Нет! Риск нужно свести к минимуму. Если кто-то заявит о его исчезновении, водолазы обшарят все дно в заливе и наверняка его найдут. Тогда нам крышка. Слушай, мы же ездили по этой дороге тысячу раз! После семи вечера тут ни одного копа! Тут ведь полное захолустье! Доедем до болот, избавимся от этого… бандита – и деньги наши! Ты только подумай! Только представь себе, какое нас ждет будущее – с таким богатством! Это же просто рука Провидения! Такой шанс!.. Конец всем анкетам, собеседованиям, затягиванию поясов! Подумай об этом!

Сильвен слушал его в полном оцепенении. Тлетворное присутствие денег полностью нарушало логический ход событий. В конце концов, зачем умышленно приносить самого себя в жертву? Копам ведь наплевать на твое душевное состояние… Виго прав: покорно смириться с судьбой – это ошибка.

Все, хватит размышлений. Нужно действовать во имя собственного блага. Бежать.

– Другого выхода нет… У меня семья, которую я люблю больше всего на свете… Я… я не хочу смотреть, как растет моя дочь, из-за решетки…

– В таком случае поспешим!

Виго склонился над телом:

– У него лоб разбит до крови. Надо надеть ему на голову пакет.

Несчастный случай трансформировался в преступление. Сообщники уложили в багажник труп с пакетом на голове и сумку с деньгами.

Вокруг по-прежнему не было никого. Ни одной машины, ни единого проблеска света. Вдруг Сильвен вздрогнул – до его ушей донесся какой-то непонятный звук.

– Ты… ты слышал?

– Что?

Сильвен указал на кубическое здание, обитое листовым железом:

– Кажется… я слышал металлический лязг. Вон оттуда.

Виго провел лучом фонарика по окнам склада, стоявшего примерно в полутора десятках метров от дороги, в зарослях высокой травы. Выбитые стекла, расхлябанные ставни…

– Не болтай ерунду. Эта развалюха уже сто лет как заброшена, и скоро от нее вообще ничего не останется… Тебе померещилось из-за ветряков. Давай залезай в машину! Я сейчас подойду.

Быстро осмотрев асфальт вокруг машины, Виго подобрал осколки разбитой фары, затем вытер тряпкой кровь убитого, слегка поморщился при виде помятого капота и наконец сел за руль.

Автомобиль растворился в ночи.

Какое-то время Виго молчал, подыскивая нужные слова, затем произнес:

– Я недавно грозил тебе рассказать копам, что это ты был за рулем… так вот, я не собирался этого делать. Я просто решил уберечь тебя от такой глупости… потому что подумал о твоей семье…

Не отвечая, Сильвен отвернулся к окну и машинально сжал в руке медальон с фотографией жены. Отблески света мелькали на металлических лопастях ветряков, высящихся по сторонам дороги, словно часовые – молчаливые свидетели только что свершившегося гнусного преступления.

Глава 4

Вой сирен. Синие всполохи света, пронзающие темноту. Полиция. Защелкнутые на запястьях наручники…

Безумие, как и зло, полностью захватывает разум тех, кто рискнул отдать себя ему во власть, и искажает реальность до такой степени, что она превращается в параноидальный бред. Ты начинаешь воображать себе людей, тайком наблюдающих за тобой из окон и наверняка подозревающих, что в твоем багажнике спрятан труп… Ты думаешь, что водители попадающихся навстречу машин наверняка запомнят твой номер. Каждый метр каждого километра становится для тебя очередным шагом крестного пути. Повсюду тебе мерещится полицейский – за каждым поворотом, в чаще леса или в открытом поле, – хотя вокруг нет ничего, кроме холода, темноты и безмолвия.

По обе стороны дороги под густым пологом листвы тянулись длинные языки болот Клермаре, заросших кувшинками. Городки, пересеченные артериями узких протоков с мутной стоячей водой, делали окрестности похожими на штат Луизиана в европейском варианте. Обычно при виде этих болот Виго вспоминал, как в детстве охотился здесь на лягушек. Но в эту ночь одному из болот предстояло стать безымянной могилой.

Асфальтированная дорога довольно скоро сменилась проселочной. Появилось ощущение, что «пежо» оказался в зловещей глубинке из какого-то фильма ужасов. Глядя на деревья, напоминающие обтянутые корой скелеты, Сильвен вспомнил «Техасскую резню бензопилой».

Наконец, когда редкие огни окончательно остались позади, оба безработных программиста вышли из машины, захлопнули дверцы и направились к багажнику.

– Земля насквозь промерзла, никаких следов не останется, – прошептал Виго. – И луны нет… Отлично, все в нашу пользу. Оттащим его на пару сотен метров и бросим в болото. Возьми пустую канистру.

– Не видно ни хрена… И вообще стремно! Ты уверен, что…

– Самое страшное уже позади. Давай, пошли!

Фонарик осветил заросли ольхи и болотной осоки. Сильвен потянул труп за лодыжки, Виго – за запястья. Левая нога болталась в мертвом сочленении, словно радуясь, что наконец-то вырвалась на свободу.

«Как Барбапапа[1], – подумал Сильвен. – Просто представь себе, что несешь Барбапапу…»

– Мускулы уже совсем застыли… – наконец произнес он с единственной целью нарушить гнетущее молчание.

– Трупное окоченение началось. Скоро он будет податливый как кукла и жесткий как деревяшка…

– Я… никак не могу избавиться от его взгляда. Такое ощущение, что он постоянно смотрит мне прямо в глаза – даже когда я отворачиваюсь. И в его глазах – Смерть… Теперь я знаю, на что она похожа… Боюсь, с этой ночи я уже никогда не засну спокойно…

– Не забывай, что речь идет о несчастном случае. О стечении обстоятельств, которые… Ну сам подумай – как можно было действовать иначе? Вот представь себе – коп звонит твоей жене и сообщает, что ты сбил человека! Что ты уже не вернешься домой!

– О нет…

Перед ними распахнулась смрадная пасть очередного болота.

– Я могу с этим справиться и один, – сжалился Виго. – Ты не обязан…

– Нет, я останусь… Я хочу убедиться, что наша тайна уйдет вместе с ним.

В этом месте не чувствовалось ни одного живого веяния – не было ни растений, ни животных. Только удушливое ощущение мертвечины…

– Надо проверить его бумажник… найти какое-то удостоверение личности. Он заслуживает хотя бы этого…

Виго сунул руку под куртку покойного.

– Чего ради? Нет имени – нет человека. Так легче будет справиться с этой ношей. Чужое лицо стирается из памяти гораздо быстрее, чем имя. Я возьму его документы и сожгу их, когда вернусь домой. Наполни водой канистру… И сорви камыш… Большинство людей, погибших насильственной смертью и брошенных в воду, всплывают: женщины лицом вниз, мужчины – вверх, из-за так называемого первичного горлового спазма. Надгортанный хрящ – своего рода клапан – закрывается с последним вдохом и не пропускает воду в легкие. Чтобы тело не всплыло, нужно открыть этот проход и залить воду в дыхательные пути.

Про себя Виго не уставал благодарить своего брата за науку (Станислав Новак работал в лаборатории судмедэкспертизы города Лилля). Он разорвал пластиковый мешок на голове трупа, обнажив губы и подбородок, покрытые ссадинами в капельках запекшейся крови. Сильвен отвернулся и отошел.

– Извини… я не могу.

– Ничего, сам справлюсь…

Вцепившись обеими руками в застывшие челюсти трупа, Виго с трудом их разомкнул. Хрустнули кости. Виго просунул стебель камыша в горло мертвецу.

– Это для того, чтобы приподнять надгортанник и открыть дыхательные пути. Теперь вода пройдет в легкие.

– На хрена мне твои объяснения! Можно подумать, ты потрошишь форель! Давай быстрее покончим с этим!

Какая-то болотная тварь прошелестела крыльями в воздухе. У Сильвена поджилки тряслись от страха. Как напарнику удается сохранять такое хладнокровие и такую собранность в этой жуткой обстановке?..

Виго лил болотную воду в горло мертвеца до тех пор, пока она не полилась обратно – более семи литров перешло из канистры внутрь безжизненного тела.

– Готово! Тело очень быстро разложится в воде. Причем полностью, как если бы мы его кремировали. Через пару месяцев его можно будет идентифицировать разве что по тесту ДНК или по зубам.

Виго вытер руки о джинсы – жест иллюзорного очищения, отпущения грехов…

– А теперь забросим его в воду как можно дальше. Бери его за ноги, я – за руки. Считаю до трех…

Тело ударилось о воду, и в следующий миг по поверхности начали медленно расходиться круги. Мертвец скрылся в бездонной глубине, унося с собой тайну, скрепленную страхом, отвращением… деньгами…

Последние пузырьки воздуха разбились о поверхность. Болото будто подмигнуло им на прощание, посылая последнее прости… Больше ничего.

Машина поехала обратно, к поблескивающим сквозь темноту огням шоссе.

Уголки губ Виго свела жалкая судорога, когда он попытался выдавить из себя улыбку.

– Бабки! Все бабки наши, Сильвен! Можешь себе представить?

– Пока не могу…

– Слушай хорошенько, что я тебе скажу. Мы не должны сразу их трогать. Надо подождать, пока все успокоится, пока у нас у самих прояснится в голове. Твоя жена не должна ничего знать. Ни единого слова, ни единого намека, ничего, что могло бы вызвать у нее подозрения!

Сильвен провел рукой по лицу, словно пытаясь стянуть маску ужаса.

– Думаешь, мне хочется, чтобы она узнала?

– Надо просто действовать логично. Согласен?

Сильвен машинально кивнул.

– Не меняй ничего в своих привычках. Продолжай искать работу. У меня завтра очередное собеседование, и я явлюсь на него как ни в чем не бывало. Мы с тобой не ездили в Дюнкерк этой ночью. Мы были у меня, играли в шахматы по интернету, как всегда по вечерам в четверг.