Первая из Гвардейских. 1-я танковая армия в бою Небольсин Игорь

Выводы и предложения

Немецкая армия впервые потерпела поражение в самом начале своего заранее подготовленного большого летнего наступления, не добившись никакого оперативного успеха. В результате упорных боёв, имея огромные потери в живой силе, материальной части, противник задержан на дальних подступах к Обояни.

1-я ТА полностью выполнила основную задачу, поставленную командованием Воронежского фронта: не допустить прорыва противника на Обоянь. В тяжёлых и многодневных упорных боях, перемалывая технику, уничтожая живую силу, 1-я ТА остановила наступавшего противника и создала предпосылки для последующего контрнаступления советских войск на Белгородском направлении. Действия всего личного состава войск армии отличались высоким моральным мужеством, стойкостью и упорством в обороне, уверенностью в своих силах и неизбежности поражения немецких наступающих войск. Части, подразделения, каждый боец и командир дрались до полного израсходования боеприпасов, до последнего дыхания. Зафиксирован ряд случаев, когда отдельные бойцы, командиры и политработники перед лицом атакующих танков, не дрогнув, обвязывались связками гранат и бросались под гусеницы танка, вместе с собой взрывая вражескую машину. Не было ни одного случая, чтобы подразделения отходили без разрешения старшего командира.

Ожесточённое сопротивление 1-й ТА и постоянные контратаки по правому флангу ударной немецкой группировки не позволили противнику прорвать с ходу тыловой оборонительный рубеж в направлении на Прохоровку. Ставка потребовала остановить продвижение противника на рубеже р. Псёл. Командующий фронтом, с целью захвата инициативы в свои руки, принимает решение о нанесении по правому флангу вклинившейся группировки контрудара силами 4-х танковых корпусов. Хотя контрудар 8 июля успеха не имел, он серьёзно приостановил продвижение противника, и было выиграно время для усиления угрожаемого направления за счёт манёвра с неатакованных участков фронта и выдвижения резервов из глубины. И к 9 июля войска 1-й ТА, совместно с частями 6-й и 7-й гв. армий и 69-й армии в основном приостановили продвижение немцев на обоих направлениях. Противник понёс серьёзные потери и не смог отсечь Курскую дугу до подхода стратегических резервов Ставки.

Хорошо и без перебоев работали все средства связи, что полностью обеспечило командирам всех степеней твёрдое управление своими подразделениями и частями. Временные нарушения проволочной связи из-за бомбардировок противника немедленно восстанавливались. Радио работало безотказно. Штабы всех степеней показали отличную слаженность и явились чёткими органами управления частями и соединениями в бою, надёжными помощниками своих командиров. Все приказы и распоряжения быстро доводились до частей, и выполнение их проходило под строгим контролем штабов.

Хорошо были организованы вопросы взаимодействия с артиллерийскими частями усиления; в процессе боя артиллерия своевременно перегруппировывалась на наиболее угрожаемые направления и не раз наносила противнику значительный урон, останавливая атакующие колонны танков противника. В лучшую сторону отличалась слаженность и работа артиллерийских частей, входивших организационно в состав войск армии. Необходимо в будущем всем войскам за 5–7 дней знать, с какими артиллерийскими частями они будут действовать в бою, чтобы иметь время детально ознакомиться и договориться по всем вопросам взаимодействия. Поспешное переподчинение артиллерийских частей (прибывших с других участков и армий) не даёт полной отдачи, так как артиллерийские и танковые начальники часто не понимают друг друга и в бою действуют недостаточно согласованно.

Необходимо в танковом и механизированном корпусах организационно иметь два иптап, из них один 45-мм, другой 76-мм или 57-мм. В армии, кроме того, надо иметь организованно входящих в иптап 76-мм, артиллерийскую бригаду самоходных 122-мм и 152-мм орудий. Боекомплект в танке иметь в составе: 30–40 процентов подкалиберных, 30–40 процентов бронебойных и до 30 процентов осколочных. Все иптапы 76-мм, так же как и 45-мм, иметь на тяге не на ЗИС-5, а «виллисами», так как последние являются более подвижными и на поле боя несут меньше потерь, их всегда быстрее и лучше можно маскировать. Огромная доля потерь в танках явилась от авиации противника. Необходимо ускорить дачу корпусам собственных зенитных полков, имея в армии дополнительно, как минимум, одну зенитную дивизию.

Если в звене больших штабов (корпусов, армий) хорошо отработаны вопросы связи и взаимодействия с соседними стрелковыми соединениями, то в звене «бригада, дивизия, полк, батальон» эти вопросы недостаточно чётко отработаны. На поле боя встречались факты, что две таких части, воюющие рядом, иногда не знают обстановки у своего соседа, ограничиваясь жалобами в вышестоящий штаб, что он своего не видит.

Недостаточно отработаны вопросы взаимодействия с авиацией, несмотря на твёрдо установленные и постоянно подающиеся сигналы опознавания своих войск, всё ещё отмечаются случаи, когда своя авиация (особенно штурмовики) подвергают обстрелу свои войска в 2–3 км от передней линии. Истребительная авиация по вызову частей на поле боя появляется с опозданием, а в отдельных случаях ведёт себя не активно. Право на вызов авиации с аэродромов предоставлять непосредственно командиру танкового и механизированного корпусов, выделяя для этой цели в штабы корпусов ответственных представителей авиаштабов, обеспеченных средствами связи и управлением. На поле боя наши части, особенно танкисты, при авиабомбежке противником наших боевых порядков часто имитировали горение танков зажиганием дымовых шашек. Самолёты противника, увидев дым, уходили, в надежде, что танк подожжён. Необходимо этот способ обмана широко популяризировать, так как он способствует сохранению матчасти и выполнению боевой задачи.

Основными методами борьбы в обороне армия применяла бой танковых засад с наличием ударно-манёвренного кулака из танков и противотанковых средств для нанесения коротких контрударов.

Войска 1-й ТА в тяжёлых боях с 5 по 18 июля 1943 г. ещё крепче закалились, углубили боевой опыт в применении различных методов борьбы. Так росла, закалялась и мужала 1-й танковая армия. В легендарной битве под Курском она выдержала свой первый экзамен на воинскую зрелость, гвардейскую стойкость и танкистское мастерство.

Некоторые вопросы оценки методов борьбы немецких войск в Белгородской операции (оценка командованием 1-й ТА)

Немецкое наступление на Белгородском направлении в июле 1943 г. характеризуется массированным применением танков всех марок. 13-дневные бои, развернувшиеся вдоль шоссе Белгород – Обоянь, являются грандиозными танковыми боями, где с обоих сторон решение задачи искалось в массированном применении танков, поддержанных артиллерией и авиацией. В отдельные дни боёв на узком участке до 1–1,5 км немцы бросали свыше 200 танков, поддерживая их атаку мощным авиационным воздействием – одновременно до 100 и более самолётов.

При атаке боевые порядки танков, как правило, немцы строили в три и более эшелона. Причём в первый эшелон включалось наибольшее количество тяжёлых танков «тигр». Вместе с ними и за ними шли тяжёлые самоходные орудия и только вслед за самоходной артиллерией шли танки других типов. Встречая мощные узлы сопротивления, организованный артиллерийский огонь, немецкие танки, как правило, откатывались назад и искали пути обхода. При невозможности обойти узел сопротивления в дело вступали артиллерия и пикирующие бомбардировщики. После артиллерийской, и особенно сильной авиационной, обработки танковые атаки повторялись снова.

Тяжёлые танки, чаще всего поддерживая манёвр средних танков в развёрнутых боевых порядках, с места или на медленном ходу открывали огонь по нашим огневым точкам, стремясь, в первую очередь, парализовать сопротивление противотанковых средств обороны. Имели также место факты, когда небольшие группы танков (40–60) поддерживали действия пехоты (батальона, полка). В состав групп поддержки пехоты включалось небольшое количество тяжёлых танков, и в этих случаях боевые порядки танков поддержки продвигались очень медленно, протаскивая за собой пехоту, не отрываясь от неё далее 300–500 м.

В Белгородской операции немецкая пехота не играла решающей роли. В процессе всего хода боёв отмечалась боязнь пехоты противника попасть под удар, и тем более под окружение наших танков. Так, 12 июля 1943 г., когда 5-й гв. тк, действовавший в составе 1-й ТА, нанося контрудар, вклинился в боевые порядки немцев в районе Раково, было перехвачено несколько радиопередач пехотных подразделений противника с просьбой к своему командованию о помощи. Чаще всего пехота немцев в атаке успеха не имела: нашим стрелковым, артиллерийским и танковым огнём отсекалась от своих танков, залегала, несла потери и откатывалась назад. В боевые порядки наших войск иногда удавалось вклиниться небольшим пехотным группам, действовавшим десантом на танках, но они быстро уничтожались миномётным и стрелковым огнём.

Значительную роль в немецком наступлении сыграла авиация, тесно координирующая свои действия с действиями танков. Отмечено быстрое появление бомбардировочной авиации противника там, где танки наталкивались на крепкий, организованный огонь нашей обороны, что заставляет предполагать, что представители авиасоединений с радиостанциями находились недалеко за боевыми порядками танков или непосредственно в их боевых порядках, откуда они и вызывали самолёты с аэродромов. Когда бои достигли высшего напряжения, авиация противника 9 июля 1943 г. группами по 50–60 самолётов на направлении главного удара вдоль шоссе Белгород – Обоянь в течение 5 часов, беспрерывно чередуясь, бомбила боевые порядки наших частей, нанося большие потери в живой силе и технике. Так, из 13 танков КВ 203-го тп, занимавшего оборону, 8 танков были выведены из строя прямыми попаданиями авиабомб, ещё до ввода полка в бой.

Воздействие авиации противника на наши тылы незначительное. Все основные силы бомбардировочной авиации противника использовались, главным образом, по боевым порядкам обороны на глубину 3–5 км (до района артиллерийских позиций включительно). Истребительная авиация противника обычно следовала несколько впереди бомбардировщиков и оттягивала на себя группы наших истребителей, завязывая с ними бой над районом наших тылов. Бомбардировщики же в это время огнём и бомбометанием воздействовали на боевые порядки обороны. С начала наступления противником были выделены специальные самолёты, в задачу которых входило наблюдение за поведением наших войск в тылу.

Техническое обеспечение боёв. Готовность материальной части к началу боёв

Ремонтные части 6-го и 7-го арвб и ПРБ корпусов, РТО бригад были полностью укомплектованы. В эвакоподразделениях имелось тракторов различных марок

Сведения о боевых повреждениях матчасти 1-й ТА с 5 по 20 июля 1943 г.

Сведения о боевых повреждениях матчасти 1-й ТА с 5 по 20 июля 1943 г.

Справка о потерях личного состава 1-й ТА с 5 по 20 июля 1943 г.

27 единиц. СПАМы бригад располагались в 8-10 км от линии фронта, СПАМ армии – в 20 км. Подбитые танки буксировались с поля боя, как правило, танками или выходили своим ходом в укрытые места. В дальнейшем стягивались на СПАМы тракторами эвакорот. На СПАМы бригад стягивались танки, требующие для своего ремонта 10–15 часов, на СПАМы корпусов – требующие до 2-х суток ремонта. Остальные – на армейские СПАМы. Эвакуировано: на СПАМы бригад – 282 танка, на СПАМ армии – 224 танка.

Отремонтировано за период боёв: Т-34 – 226, Т-70 – 61, Т-60 – 6. Характерные боевые повреждения танков – выход из строя пушек и башен. Особо уязвимым местом Т-34 оказалась маска пушки и броневой щит.

Безвозвратные потери и боевые повреждения по 1-й ТА с 6 по 15 июля 1943 г.[17]

Безвозвратные потери с 5 по 20 июля 1943 г. без учёта приданных частей распределялись следующим образом:

3-й мк: Т-34 – 128, Т-70 – 13 = 136 танков;

6-й тк: Т-34 – 128, Т-70 – 21, Т-60 – 4 = 153 танка;

31-й тк: Т-34 – 117, Т-70 – 9, Т-60 – 1 = 127 танков;

Всего: 421 танк.

Безвозвратные потери 1-й ТА в танках от различных видов оружия:

– сгорело в результате артиллерийских снарядов – 72,0 процента;

– разрушено артиллерией – 13,0 процента;

– выведено из строя авиацией – 2,0 процента;

– выведено из строя по другим причинам – 13,0 процента;

– подорвались на минах – 13,0 процента. Итого: 100 процентов.

Очень интересные данные по потерям немецких частей и соединений, противостоящих в ходе операции «Цитадель» 1-й танковой армии, приводит в своем фундаментальном труде американский исследователь Кристофер Лоренц. По его данным, потери немцев в боях с войсками 1-й ТА составили 484 танка и штурмовых орудия, включая 266 Pz III и Pz IV, 131 «пантеру», 26 «тигров», 61 StuG и «мардеров». Кроме того, немцы потеряли за этот же период дополнительно 11 легких танков Pz I и Pz II и 7 самоходных артиллерийских орудий. Кристофер Лоренц сообщает, что данные о потерях бронетехники немецких войск были составлены на основе изменений в статусе боеготовых танков в ежедневных сводках немецких танковых дивизий. Поэтому эти данные достаточно точные, хотя и включают выход из строя техники и по техническим причинам. Эти данные сильно отличаются от официальных данных безвозвратных потерь, на которые любят ссылаться многие исследователи и современные историки.

Главный вывод, что потери 1-й танковой армии в танках и самоходных орудиях в оборонительных боях на Курской дуге (немецкая операция «Цитадель») были сопоставимы с потерями в танках и самоходных орудиях частей и соединений вермахта, противостоящих ей.

Герои боёв 1-й танковой армии на Курской дуге

Гвардии капитан Бочковский

Гвардии лейтенант Бражников

Гвардии старший лейтенант Замула

Старший лейтенант Гагкаев, 1008-й иптап

Старший сержант Зинченко

Старший лейтенант Ачкасов, 160-я тбр

Старший лейтенант Рыбалко

Гвардии лейтенант Шаландин

Экипаж гвардии лейтенанта Бессарабова. Слева направо: первый ряд – гвардии лейтенант Бессарабов, механик-водитель гвардии старшина Ерёменко; второй ряд – радист гвардии старший сержант Максимов, башенный стрелок гвардии сержант Еленин

Гвардии ефрейтор Кулешов

Ефрейтор Селезнёв

Старший сержант Гагуд

Капитан Казаков

младший лейтенант Голенко

старший лейтенант Кульдин

старший сержант В. Ф. Кравченко

старший лейтенант Масаев

гвардии старшина Терентьев

старший сержант Борисов

младший лейтенант А. Г Новопашин

гвардии лейтенант Г Ф. Коловский

Гвардии капитан Ойкин

Гвардии старшина Аристов

Старший сержант Егоров

Гвардии старшина Амбарников

1-я танковая армия в боях на Курской дуге, июль 1943 г.

Танк 49-й тбр на исходной позиции. Июль 1943 г.

На огневой позиции. Июль 1943 г., Белгородское направление

Генерал армии тов. Дманасенко и генерал-лейтенант тов. Кривошеин (командир корпуса) в 8-й мех. бригаде (июнь 1943 г.)

Клятва молодых гвардейцев 1-й гвардейской ордена Ленина танковой бригады перед вступлением в бой на Курской дуге в августе 1943 г.

Текст клятвы читает командир бригады гвардии полковник В. М. Горелов

Командир танковой бригады полковник М. Т. Леонов

Экипаж КВ загружает боекомплект в боевую машину Июль 1943 г Воронежский фронт

Командир 112-й тбр 6-го тк полковник М. Т. Леонов (слева) и его начальник штаба подполковник И. И. Гусаковский (справа)

Бойцы танково-десантной роты одной из бригад 31-го тк десантируются на ходу с Т-34

В соответствии с донесением командования группы армий «Юг» генерал-инспектору бронетанковых войск Г. Гудериану о потерях бронетехники группы армий «Юг» в ходе операции «Цитадель» по состоянию на 17 июля 1943 г. безвозвратные потери немцев составили 191 единицу техники, включая 6 «тигров», 44 «пантеры», 79 Pz IV, 40 Pz III, 19 StuG III, 3 Flamm Pz.

По дивизиям минимальные потери распределялись следующим образом:

1-я тд СС «Адольф Гитлер» безвозвратно потеряла 12 единиц техники (Pz IV – 9, Pz III – 1, Pz VI – 1, StuG III – 1). Помимо этого, дивизия потеряла 5 «мардер», 2 «грилле», 2 «веспе»;

2-я тд СС «Рейх» – безвозвратно потеряла 9 единиц техники (Pz IV – 6, Pz III – 1, Pz VI – 1, StuG III —1);

3-я тд СС «Мёртвая голова» безвозвратно потеряла 12 единиц техники (Pz IV – 8, Pz III – 2, Pz VI – 1, StuG III – 1). Помимо этого, дивизия потеряла 2 «мардер» и ещё один StuG;

пгд «Великая Германия» безвозвратно потеряла 20 единиц техники (Pz IV – 16, Pz III – 3, StuG III —1);

39-й танковый полк «пантер», приданный дивизии «Великая Германия», безвозвратно потерял 44 единицы техники (Pz V – 44);

3-я тд безвозвратно потеряла 9 единиц техники (Pz IV – 3, Pz III – 6);

6-я тд безвозвратно потеряла 25 единиц техники (Pz IV – 13, Pz III – 9, Flamm Pz —3);

7-я тд безвозвратно потеряла 10 единиц техники (Pz IV – 2, Pz III – 8);

11-я тд безвозвратно потеряла 5 единиц техники (Pz IV – 3, Pz III – 2);

19-я тд безвозвратно потеряла 27 единиц техники (Pz IV – 19, Pz III – 8);

503-й тяжёлый танковый батальон безвозвратно потерял 3 «тигра»;

911-й батальон штурмовых орудий безвозвратно потерял 3 StuG и 3 «мардер»;

905-й батальон штурмовых орудий безвозвратно потерял 6 StuG;

228-й батальон штурмовых орудий безвозвратно потерял 1 StuG;

393-я рота штурмовых орудий безвозвратно потеряла 5 StuG.

Это явно заниженные цифры. Александр Томзов, на основе анализа немецких архивных документов в Федеральном архиве Фрайбурга, пришёл к выводу, что безвозвратные потери в бронетехнике группы армий «Юг» в ходе операции «Цитадель» составили не менее 400 единиц, учитывая, что часть танков и штурмовых орудий, получивших повреждения в первой половине июля 1943 г., позднее была списана в безвозвратные потери, а также тот факт, что не менее сотни танков, находящихся в ремонте, было брошено и взорвано самими немцами при отступлении в начале августа 1943 г. Значительно большее количество бронетехники было подбито, подорвано на минах или повреждено. Поскольку поле боя осталось за немцами, им удалось эвакуировать эту технику.

На 1 августа 1943 г. в группе армий «Юг» были боеспособны только 423 танка и 74 штурмовых орудия, или треть от более 1500 танков и штурмовых орудий, имевшихся в строю к началу операции «Цитадель». Ещё 421 танк и 74 штурмовых орудия находились в ремонте (выше уже говорилось, что не менее 100 единиц из них было потеряно при отступлении). Только 54 процента из общего числа бронетехники находились в строю.

Хочется отдельно остановиться на потерях в «тиграх» и «пантерах».

Официально, в соответствии с донесением командования группы армий «Юг» генерал-инспектору бронетанковых войск Г. Гудериану, немцы потеряли на южном фасе Курской дуги 6 «тигров», 44 «пантеры». По немецкой системе учёта, в безвозвратные потери записывались только танки, оставшиеся на территории противника, танки, не подлежавшие восстановлению, и техника, отправленная на ремонт в Германию. Любой другой подбитый танк, даже не эвакуированный с поля боя, записывался в графу «краткосрочный» (до 3 недель) или «долгосрочный ремонт» (более 3 недель).

Поскольку поле боя осталось за немцами, только 6 «тигров» и 44 «пантеры» не подлежали восстановлению или были отправлены на ремонт в Германию или Днепропетровск, а 131 «пантера» и 58 «тигров» (на 10 июля 1943 г.), по мнению немцев, подлежали ремонту. Большая часть из них были танки, подбитые на поле боя, имевшие боевые повреждения или подорванные на минах. Многие из этих танков были потеряны позже при отступлении.

В этой связи не выглядят большим преувеличением сообщения советских танкистов 1-й ТА о подбитых «тиграх» и «пантерах» на Курской дуге. Ведь любой из «тигров» и «пантер», подбитых Бессарабовым, Бражниковым, Замулой и другими танкистами армии, мог быть записан немцами в графу «долгосрочный» или «краткосрочный ремонт», поскольку поле боя осталось за ними.

Неоднократно цитируемый американский исследователь Кристофер Лоренц также остановился на вопросе «безвозвратных потерь». Он отмечает, что по немецкой системе учета техники, находившейся в ремонте, часто танки, числящиеся в ремонте, списывались в безвозвратные потери постфактум, несколько дней спустя после реально понесенных потерь. Лоренц в качестве примера приводит как раз ситуацию с потерями «пантер». Он пишет, что за первые дни операции на 24.00 6 июля 1943 г. только 4 «пантеры» были записаны в безвозвратные потери. На 10 июля в безвозвратные потери была записана 31 «пантера». На 17 июля в безвозвратные потери было записано уже 46 «пантер», а на 20 июля уже 58 «пантер» (31 из 51-го батальона, 25 из 52-го батальона и 2 «пантеры» из штаба полка). По мнению Лоренца, несмотря на то, что исходя из официальных сводок, большая часть безвозвратных потерь «пантер» приходится на 10 июля и более поздний перевод, очевидно, что в реальности большая часть безвозвратных потерь «пантер» произошла в первые три дня операции с 5 по 7 июля 1943 года. По этой причине в своей книге Кристофер Лоренц не опирается на официальную статистику безвозвратных потерь вермахта, а высчитывает потери исходя из наличия и выбытия танков по ежедневным сводкам немецких танковых дивизий, что, на его взгляд, более точно отражает ситуацию с потерями.

Следует обратить внимание, что уже на 10 июля 1943 г., после пяти дней боёв, из 204 «пантер» и 102 «тигров», имевшихся в наличии к началу операции, в строю находилось только 45 «пантер» и 58 «тигров», а 131 «пантера» и 48 «тигров» находились в ремонте. На 20 июля 1943 г. в строю находилось 52 «тигра» и 42 «пантеры», а 48 «тигров» и 104 «пантеры» продолжали оставаться в ремонте. На 31 июля 1943 г. в строю в группе армий «Юг» оставалось только 13 «тигров», а 6 «тигров» в дивизии «Великая Германия» (убывшей в группу армий «Центр») и 21 «пантера». В ремонте находились 57 «тигров» и 111 «пантер». Таким образом, из 204 «пантер» и 102 «тигров», имевшихся к началу операции «Цитадель» в группе армий «Юг», через 26 дней в строю оставалось только 10,3 процента «пантер» и 18,6 процента «тигров».

Когда видишь эти цифры, то доводы некоторых историков и битых гитлеровских генералов о незначительных потерях в танках, и, в частности, в «тиграх» в Курской битве, выглядят неубедительно. А попытки гитлеровских генералов скрыть реальные потери в танках путём учёта битых и повреждённых танков, оставшихся на поле боя под их контролем, в том числе и не эвакуированных по графе «танки, имеющиеся в наличии в краткосрочном и долгосрочном ремонте», были разбиты самим Адольфом Гитлером, их фюрером, 19 ноября 1943 г. на дневном совещании с начальником Генерального штаба генералом Цейтлером: «Мне говорят о быстром восстановлении и ремонте временно вышедших из строя танков, однако они никогда не возвращаются в строй. И когда я спрашиваю, когда же эти танки будут опять боеготовые, я всегда слышу ответ: в самое короткое время».

Чтобы убедиться, что так оно и было, достаточно проследить ситуацию с «танками, имеющимися в наличии, в краткосрочном и долгосрочном ремонте» в 51-м и 52-м батальонах «пантер» 39-го танкового полка. В вечернем донесении 4-й ТА от 12 августа 1943 г. положение с «пантерами» было следующее: безвозвратные потери в ходе операции «Цитадель» – 65 «пантер». Ещё 75 «пантер» были потеряны при отступлении в районе Борисовки, Гол овчина и Грайворона (из которых 35 «пантер» были подорваны в Борисовке), 15 «пантер» отправлены на ремонт в Германию, а 27 «пантер» – на ремонт в Днепропетровск. 51-й батальон, выбывший из состава 39-го тп, в донесении от 13 августа 1943 г. сообщал о списании в безвозвратные потери 26 «пантер» из ремонтного фонда.

Потери немецкой группировки в личном составе были также огромны. Так, за две недели боёв II SS Panzer Korps потерял около 8000 человек, включая 235 офицеров.

Потери в личном составе II SS Panzer Korps за период с 5 по 19 июля 1943 г.

Наличие боеготовых танков в частях и соединениях 1-й ТА, а также в отдельных танковых корпусах и общее количество боеготовых танков в Красной Армии на южном фасе Курской дуги с 5 по 18 июля 1943 г.

Таблица составлена на основе данных, приведенных Кристофером Лоренцом. По 1-й ТА вверху дано общее количество данных, а в скобках наличие боеготовых танков в частях и соединениях 1-й ТА + наличие боеготовых танков в частях усиления армии.

Командир танковой роты 1-й ТА лейтенант М. Замула. «Как мы воевали»

«Ночью я получил приказ “оседлать” шоссейную дорогу, проходившую на Белгород. Моему взводу указали месторасположение и поставили задачу. На рассвете появились неприятельские самолёты. Они шли волнами и сбрасывали сотни бомб на наши боевые порядки. Было ясно, что после налёта немцы двинут на нас танки. Слева от меня на дороге занимал рубеж один взвод, справа другой, а ещё правее рота старшего лейтенанта Кобзаря.

В 9 часов утра вдоль лощины к деревне потянулась длинная колонна немецких танков. В голове колонны шло несколько “тигров”, а позади, в промежутках между ними, средние танки и самоходные пушки. Немцы впервые применили на нашем участке танки T-VI, которые действовали осторожно. Их танки шли не напролом, не как в первые месяцы войны, а медленно, от укрытия к укрытию. Причём на остановках “тигры” выдвигались вперёд, а средние танки и орудия прятались за ними. При атаке “тигры” останавливались на большой дистанции от нас, выбирая возвышенность, с которой можно было бы подавлять наши огневые точки и не давать нам возможность обходить немцев с флангов. “Тигры” с хода не ведут огня, а действуют лишь с места и, опасаясь подставлять свои борта (уязвимое место), становятся к нам лбом.

Наблюдая за поведением вражеской колонны, я быстро оценил её тактику и манёвр. Собрал командиров своих танков, дал указание, как действовать, и приказал не открывать огня без моего сигнала. Сам же я ожидал сигнала старшего лейтенанта Байбакова. Когда колонна приблизилась к нам на 600 метров, мне был дан сигнал. Сделав шесть выстрелов, я скомандовал механику-водителю дать задний ход и сменить позицию.

Новая позиция была удобной и сулила успех. Один из “тигров” повернулся ко мне бортом, и я выстрелил бронебойным снарядом. Вспыхнуло пламя. Но в эту минуту в башню моего танка попал снаряд. Башня выдержала, а меня сильно оглушило. Признаться, я даже не почувствовал этого в первые минуты. Мои мысли были заняты тем, чтобы механик-водитель непрерывно менял позицию. Старшего лейтенанта Байбакова ранило, и он приказал мне, чтобы я принял на себя командование ротой.

Огонь по врагу не прекращался ни на минуту. Немцы оттянули свои машины в лощину и стали выжидать. Я непрерывно наблюдал за всеми своими экипажами и был немало удивлён, что старший лейтенант Кобзарь, находившийся на правом фланге, не ведёт огня. Что случилось? Ведь немцы сосредоточили свой огонь против моего взвода. Решил проверить. Вылез из машины, посмотрел в сторону Кобзаря и понял, что ему из-за ржи не видать вражеских целей. Дай-ка, думаю, заберусь на горку и посмотрю на неприятельский стан. Только стал подниматься, вижу, немцы прекратили огонь и стали маневрировать. Присматриваюсь: оказывается, эшелон расчленился на три группы. Одна из них пошла в обход моей роты со стороны леса, другая по лощине нам в лоб, а третья направилась по дороге в деревню. И когда передо мной раскрылась картина манёвра неприятеля, я принял следующее решение: командиру одного взвода приказал выехать и встретить немецкую колонну, шедшую нам в обход. Машины другого взвода расставил в лощине. Сам же я выдвинул свой танк к горящей машине Байбакова и укрылся за ней.

Как только немецкие танки приблизились, был подан сигнал, и сразу взвода открыли огонь. Особенно удобно было бить врага мне. Немцы не подозревали, что я укрылся за горящим танком. Прицелившись, я ударил по “тигру” и зажёг его. В это время на холм выползло несколько средних танков. Осколочными снарядами я зажёг два из них.

Свыше восьми часов длился бой. Немцы, превосходя нас во много раз силами, всё рвались к деревне, а я, памятуя приказ командования “не отходить от рубежа”, знал, что для меня есть только одно решение – безоговорочно выполнять приказ. Важно было, однако, выяснить положение на поле боя, и я снова вылез из танка. Обход немцам не удался, а к моему взводу ни один танк не приблизился. Зато горящих факелов было много. Немцы выкатили противотанковые орудия, но мы сумели разбить их ещё до того, как они открыли огонь. Потери были и у нас.

Вскоре немцы обнаружили меня и открыли убийственный огонь, но их снаряды попадали в горящий танк Байбакова. Оставаться под его защитой было рискованно, и я стал задним ходом менять позицию. И вдруг заметил несколько “тигров”. Они шли почти рядом по левую сторону от меня. Прицелившись, я ударил по одному из них – мгновенно вспыхнуло пламя. Другие быстро отошли.

В этом бою отличились многие экипажи. Младший лейтенант А. Юрусов уничтожил два тяжёлых и три средних танка. Младший лейтенант И. Куксов уничтожил один тяжёлый, два средних танка и две пушки. Я же лично зажёг четыре “тигра”, пять средних танков (Т-III и T-IV), три самоходных пушки и один транспортёр».

Старшина Калёнов. «Наш командир»

«Когда на горизонте показались первые вражеские танки, командир роты старший лейтенант Иван Рыбалко сидел уже в машине и пристально наблюдал через перископ. Перед этим он долго беседовал с экипажами, вместе с командирами танков выползал вперёд на рекогносцировку местности, ставил взводам боевую задачу, указывал ориентиры, кому и когда открывать огонь. Я сидел за рычагами управления. Ровно гудел мотор. Фашистские танки, извергая лавину огня из жерл своих длинных пушек, шли к высоте, которую занимала наша рота. Немецкие самолёты сбрасывали на нас тяжёлые бомбы.

– Целиться в голову колонны, по фашистским панцерникам огонь! – скомандовал Рыбалко.

Слышу выстрелы. Один, второй, третий. Танк слегка качнулся. Плотнее прижимаю наушники переговорного устройства, стараясь не пропустить очередной команды и наблюдаю вперёд. Вижу, ярким костром запылало сразу два немецких танка. Затем ещё три. В щепки разлетаются двенадцать вражеских автомашин с пехотой, следовавших за танками. Это была боевая работа старшего лейтенанта Горячева. Немецкие танки замешкались и, встретив упорное сопротивление, повернули вспять. Но через некоторое время враг пошёл справа в обход высоты. Дальше, за высотой, раскинулось селение, а от него в разные стороны отходило несколько дорог. Туда и нацеливали свой удар немцы.

Но на манёвр гитлеровцев командир роты Рыбалко ответил контрманёвром. По его приказу, наши танки быстро спустились на обратный скат высоты, приняли 400 метров правее и внезапно обрушили с фланга смертоносный огонь по немецкой колонне. Враг не прошёл и здесь. Потеряв несколько машин, немцы подались ещё правее, но там попали под огонь наших соседей.

На второй день наш экипаж оказался лицом к лицу с 18 немецкими танками, в числе которых были и «тигры». Но не растерялся старший лейтенант Рыбалко и теперь. Он вёл себя бесстрашно, хладнокровно, и с него брал пример весь экипаж. В неравном бою наша машина была подожжена. Уже тогда, когда вздымалось пламя, старший лейтенант успел подбить немецкое противотанковое орудие. Рыбалко первым бросился тушить пожар. В это время его ранило. Но уже через день командир роты вернулся на поле боя и снова повёл экипажи в атаку.

В тот день наша рота отбила у немцев рощу и один населённый пункт. Все рядовые, сержанты и командиры любят старшего лейтенанта Рыбалко за его высокое военное мастерство, храбрость, за заботу о подчинённых».

Иван Рыбалко

«Всё было сделано. Танки рассредоточены в засаде, старательно замаскированы. Боевой приказ отдан. По карте и на местности командиры экипажей изучили вероятные направления атак немцев. Покурили, пошутили, помолчали и разошлись, наглухо закрывая люки машин. Иван Рыбалко, командир роты, проводил каждого долгим любовным взглядом. Бывалые парни, они не тратили лишних слов, движений. Молча, спокойно и как-то просто готовились они к тому, что принято называть подвигом. И не знал он, что танкисты подражают ему, любимому командиру. Это его спокойствие сделало их хладнокровными. Это его дерзкая смелость воспитывала их храбрецами. Ненависть его сердца зажгла в каждом неугасимый огонь злобы к проклятым захватчикам. Он ничего не знал, да и знать не хотел, Иван Рыбалко, старший лейтенант. Он просто любил своих чудесных парней, а они ему сторицей платили тем же.

В сорока пяти танковых атаках участвовал Иван Рыбалко. Недаром орден Ленина золотом сияет на его груди. Немало подбито вражеских танков, орудий, истреблено немцев. Сейчас предстояло встретиться с новым тяжёлым немецким танком. Надо было показать ребятам, что не так страшен “тигр”, как о нём кричат немцы. Нет и не будет такой бронированной машины у врага, которую бы не пробил верный советский снаряд. Они уж постараются, бывалые парни Рыбалко. Надо только показать им, как это делается. И он показал, Иван Рыбалко. Десятка два “тигров”, прикрывая самоходные пушки, лёгкие танки и автоматчиков показались из лощины. Они ползли медленно. “Грузны… хороша цель для артиллеристов”, – подумал Рыбалко. И, точно в ответ ему, по танкам ударила артиллерия. Хвалёные “тигры” попятились, не решаясь повернуться, чтобы не подставить уязвимые места под огонь.

– Ага! – торжествующе закричал Рыбалко, хотя в машине стоял звон и никто его не слышал. – Вперёд пробираешься тигром, а назад пятишься раком?.. Так на же тебе, гадюка!

И снаряд Ивана Рыбалко подбил сверхбронированного врага. Бывалые парни и здесь не изменили своей славной привычке подражать командиру. Они подбили вслед за Рыбалко несколько танков. Не за кого стало прятаться самоходным пушкам и средним танкам. Рыбалко истребил в этом бою пять машин и пушку. Экипажи умножили его боевой счёт».

Юрий Жуков. «За два дня – пять “тигров”»

«Удивительные военные успехи, достигнутые молодым танкистом Бражниковым во время двух последних сражений, не вскружили ему голову. К ним он относился как к чему-то совершенно естественному. По секрету друзьям признался, что они для него самого в некоторой мере оказались неожиданными. Трудно было заставить себя принять первый бой с “тигром”. А когда увидел своими глазами, как он горит, – ну, тут одно только чувство охотника остаётся: ищи, лови на прицел и бей во славу Кубани.

– Ах вот оно что! Так вы кубанец? – сказал ему командир. – Казачью удаль сразу видать.

Бражников немного смутился и как будто даже обиделся:

– Удаль-то тут при чём? Наше дело техническое. Тут точность требуется. Точность и расчёт. А главное, время – секундное дело. Или ты “тигра” опередишь, или он тебя. Кто выиграл секунду – тому жить, кто проиграл – тому в ямке лежать. Очень даже простая арифметика.

…Батальон, в котором служит Бражников, с разгона влетел на окраину знакомой деревни, растянувшейся над оврагом по берегу ручья. Здесь танкистам была знакома каждая хата, – они без малого три месяца прожили рядом, подружились с колхозниками. Теперь в эти сады танкисты влетели на горячих, пышущих нефтяным чадом машинах. Деревня стала фронтом. Густая, тяжкая злоба влилась в души танкистов.

Внутри машины Бражникова, ставшей у хаты в саду, было тихо. Никому ни о чём говорить не хотелось, но каждый понимал, что уйти отсюда – значит опозориться. Уж лучше драться до последнего.

Немецкие танки не заставили себя долго ждать. Было около полудня, когда они поползли с юга, точно саранча, сплошным потоком. Одновременно с неба ударила авиация. Откуда-то из глубины начала яростно бить артиллерия. Село на глазах у танкистов перестало быть селом, оседая, рассыпаясь, превращаясь в груды измельчённой глины, соломы, битого кирпича. Танкисты отвечали на огонь огнём. То там, то здесь загорались вражеские машины, и до небес вставал густой бурый дым. Башенный стрелок Суров с волнением сказал:

– Товарищ командир, вон там, в лесочке у сарая, Т-Ш.

Бражников припал к прицелу. Точно, близ сарая стояла хорошо знакомая немецкая машина с короткой пушкой. С такими разговор недолгий. Ещё прошлой зимой Бражников истребил семь немецких танков. Первый снаряд угодил в сарай, зажёг его. Второй расшиб Т-Ш. Это была, конечно, победа, но она не остудила сердца Бражникова. С волнением он думал о том, что впереди ещё много десятков машин, и, самое главное, таинственные, неприступные “тигры”, которые до сих пор он видел только на картинках.

Тут же снова раздался голос Сурова:

– Товарищ командир! Вон там, в саду, сдаёт задней скоростью T-VI.

Бражников встрепенулся. Да, впереди, в каких-нибудь 400 метрах, медленно пятясь, вползал в сад, чтобы замаскироваться в нём, тяжёлый неповоротливый “тигр”.

– Бронебойным заряжай! – скомандовал Бражников и медленно-медленно, стараясь работать как можно точнее, навёл орудие на ходовую часть “тигра”.

Где-то внутри копошилось суеверное чувство, а вдруг он и в самом деле неуязвим. Выстрел. Снаряд ударил как будто бы точно по цели, но “тигр” продолжал ползти. Сердце Бражникова ёкнуло, но он скомандовал тем же чётким голосом:

– Бронебойным заряжай!

Бражников заметил, что башенный стрелок был бледен, и подумал, что и сам он, наверное, выглядит не лучше, но пушку навёл с той же тщательностью. На этот раз зловещая игра оборвалась. Над “тигром” взметнулся огневой столб, и механик Филиппов вскричал ломким, срывающимся голосом:

– Горит!

Только тут Бражников отшатнулся к стенке башни, перевёл дух и провёл рукою по мокрому, грязному лбу, словно отгоняя страшное наваждение. Бражников до сих пор убеждён, что это был последний шанс победы, – после третьего выстрела “тигр” наверняка обнаружил бы его машину.

В тот день танкисты работали ещё много и упорно. Они били по пехоте, которая упрямо лезла вперёд, не считаясь ни с чем, громили самоходные пушки, которые танкисты зло прозвали “змеями”, сражались с танками. Бой шёл до поздней ночи. Батальон уничтожил в этой деревне 35 немецких машин и отошёл на новый рубеж только после того, как был получен приказ отойти. Взвод Бражникова оставался в деревне дольше всех, прикрывая отход товарищей. Машины Бражникова погибли, и обратно пробиваться пришлось уже в пешем строю. И много здесь было горького и трудного, но всё это в памяти Бражникова бледнеет перед воспоминаниями о поединке с “тигром”.

Важнее всего в бою упредить противника, разгадать его тактику, разобраться в той технике, которой он располагает. Если эта цель достигнута, то остаётся применить своё умение, чтобы уничтожить врага. И когда три дня спустя Бражников, пересевший в новую машину, снова вышел в танковый бой, для него не было никаких неясностей. Он понимал, как ему надо вести себя в случае встречи с “тиграми”, и твёрдо знал, что эта тяжелая машина может и должна уничтожаться так же, как и другие, – надо только бить наверняка, экономить секунды и неустанно маневрировать, чтобы “тигр” не успел поймать тебя в прицел.

На этот раз Бражников шёл в бой с новым экипажем. У рычагов управления сидел боевой комсомолец Малофеев. Пост на башне занимал Поручиков. У радиоаппарата дежурил Фролов. Танкистам была поставлена задача: нанести немцам контрудар и снять их с важных в тактическом отношении высот.

Рота, в состав которой входил взвод Бражникова, устремилась в обход, рассчитывая нанести врагу внезапный фланговый удар. Умело маневрируя на местности, танкисты вырвались на широкий простор и помчались вперёд, всё сметая со своего пути, наводя страх и ужас на немецкую пехоту. Солдаты разбегались, падали, пытались спрятаться в складках местности, но Малофеев настигал их, а Бражников и Фролов били из пулемётов. Они расстреляли тринадцать магазинов, и весь путь, пестреющий васильками, был устлан трупами.

Именно в эту минуту Поручиков сказал встревоженно:

– Прямо на дороге танки.

Впереди, прямо по шоссе шли гуськом “тигры”. Они тянулись от деревни куда-то на запад. “Тигров” было пять. За ними шло много средних танков. Бражников быстро оценил обстановку, и у него захватило дух от волнения. Ему представлялась редчайшая, исключительная возможность нанести фланговый удар на дистанции каких-нибудь 350–400 метров по колонне танков. Правда, на стороне противника подавляющий численный перевес, но зато в союзе с нашими танкистами внезапность. Атаковать! Других решений быть не может. И, приняв на себя “тигров”, Бражников подал остальным танкистам сигнал бить по средним танкам. Дальше события разворачивались в таком напряжённом темпе, что о них трудно рассказывать. Можно сказать одной фразой, как и было сказано в донесении: “Лейтенант Бражников уничтожил четыре танка T-VI типа ‘тигр’”. Товарищи, наблюдавшие за ходом этого боя, так и вспоминают. В течение нескольких минут загорелись 4 “тигра”, а потом вспыхнул и наш танк.

Немецкие танки двигались в затылок друг другу. Первый шёл в почтительном отдалении, и Бражников его сгоряча не заметил и поплатился своей машиной. Остальные располагались плотнее друг к другу. Выдвинув башню из-за ската лощины, он послал снаряд по головному “тигру”. Результата не было. “Тигры” продолжали двигаться по своему маршруту. Видимо, их экипажи не замечали, какая опасность им грозит. Бражников переменил позицию и снова ударил по головной машине. Ещё снаряд, и ещё. Четвёртым он зажёг наконец головную машину и тут же, мгновение спустя ударил по второй. “Тигры” быстро развернулись, и их длинноствольные пушки вытянулись вперёд, словно пальцы слепых, нащупывающих дорогу. Они начали часто бить по гребню высоты, взбивая мелкую пыль, прячась в её облаках. В этой пыли Бражников и остальные экипажи, охотившиеся за немецкой колонной, лихо маневрировали и били по шоссе. Второй танк удалось зажечь со второго снаряда. Разгорячённый, потный Бражников торопил башенного стрелка, не успевавшего заряжать. К ним протиснулся со своего места радист, помогавший стрелку. Он ловко бросал ему в руки снаряды. А стрелок заряжал. Третий танк вспыхнул с первого же попадания, четвёртый тоже с первого.

Упоённый победой, Бражников хотел было перевести дух, как вдруг, взглянув вперёд, похолодел. На него в упор глядело страшное, немигающее око “тигра”. Пятая машина, не замеченная им, уже развернулась на дороге, и теперь длинная, страшная пушка впивалась в машину Бражникова, чуть-чуть возвышавшуюся над гребнем высоты.

– Заднюю скорость! Заряжай! – сдавленным голосом скомандовал лейтенант, и в ту же секунду натренированный водитель рванул машину в спасительное укрытие.

Но всё-таки на какую-то долю мгновения он опоздал. Раздался страшный удар. В башне полыхнуло пламя, и сразу стало нечем дышать. Бражников понял, что с его машиной всё кончено, и громко позвал товарищей. К счастью, отозвались все. Им снова повезло. С силой открывая люки, танкисты выскакивали из горящей машины и быстро отползали в сторону, остерегаясь неминуемого взрыва.

И вот Бражников рассказывает командиру и своим друзьям… Что же, в конце концов, обеспечило нам победу. Удача? Конечно, и удача! Но прежде всего искусство, настоящее военное искусство, которым в совершенстве овладел этот танкист. Он, конечно, находился в выгодных условиях, когда внезапно оказался рядом с немецкими танками, двигавшимися боком к нему. Но ведь для “тигров” было нетрудным делом развернуть башни и ударить разом из пяти мощных пушек по его машине. Стало быть, Бражников должен был решить труднейшую задачу – выиграть состязание во времени: по мгновению на “тигра”. Выиграть ту крохотную долю секунды, за которой лежит ключ к победе».

«Комсомольская правда», 24 июля 1943 г.

Гвардейцы экипажа гвардии младшего лейтенанта Калинчука