Бордальеро Манько Ольга

Глава 1

В тусклом свете фонарей размокшие листья лягушками распластались в слякотных лужах. Брезгливо морщась, Светлана обходила их. Распухший пакет с продуктами оттягивал руку. Из разорванного уголка торчал мокрый хвост селедки, оставляя на плаще круглые пятнышки. Мимо прошла мамаша с хныкающим ребенком. Старый дед с клюкой, обходя лужу, толкнул Свету. Смеясь, пробежала влюбленная пара, обрызгав дорогие туфли. Светлана с неприязнью посмотрела вслед.

– Бубельская! – раздался крик сзади.

Светлана непроизвольно обернулась, за ней бежала незнакомка, размахивая руками. Огонь рыжих волос метался на голове. По гордо выступающей вперед груди, хлопали крупные бусы. Узкая юбка безнадежно пыталась сдержать роскошные формы.

– Вы ошиблись, – холодно бросила Светлана.

– Ну, ты даешь, Бубельская! – захохотала незнакомка, – Школьную подругу не узнаешь. Забыла, как контрольные у меня списывала?

– Лялька! – радостно воскликнула Светик, – Тебя трудно узнать! Сколько же лет прошло?

– Не будем о вечном, – подмигнула Лялька. – Помнишь, каким гадким утенком я была? А теперь лебедь белая, точнее рыжая, – затараторила она. – И все это ты. Умом, может быть, бог тебя и обделил, но вкус сногсшибательный. Но я и кое-чему научилась, – закрутилась она на месте, демонстрируя свой наряд.

Обиженно поджав губы, Светик оценивающе окинула взглядом подругу. Красные бусы нелепо выглядели на сиреневом свитере. Юбка была явно маловата. Туфли не столь дорогие, как у Светланы, но вполне приличные. Кожаная куртка слишком свободна.

– Как тебе моя юбочка? Представляешь, я похудела. Всё с меня слетает. Пришлось дочь раздеть! Теперь я с ней почти одного размера! – восторженно сообщила она.

«Буженина ты в мармеладе, а не лебедь белая», – подумала Светик, но мило улыбнулась:

– Ты прекрасно выглядишь.

– Ты, Бубельская, вообще вне конкуренции. Венера белокурая! Плащик стильный! – воскликнула Лялька и тут же заметила. – Колечек много на пальчиках, но что-то обручального не вижу. Замуж не выходила? Или развелась? Я своего благоневерного послала. Закобелировал на старости лет. Воткнула ему в тапочки зубную щетку и выставила. Если бы позволял уголовный кодекс, воткнула бы ему дрель куда надо и включила на полные обороты. Жутко ему повезло, что я такая законопослушная.

– Лялька, не кричи, люди вокруг, – дергая за рукав подругу, зашипела Светик.

– Ты всегда была тихушницей, – захохотала Лялька, – Мне скрывать нечего. Если мужики бабуины, то они бабуины. Хоть молчи, хоть шепчи, хоть кричи об этом во все горло.

Неожиданно повернувшись к проходившему мимо мужчине она, схватив его за рукав, спросила:

– Сударь, ответьте на вопрос: ведь только вислоухий хорёк может изменить такой шикарной женщине как я?

Мужчина, с ног до головы оглядев её пикантные формы, весело откликнулся:

– Сударыня, не вижу повода сомневаться.

– Ладно, проходи,– отмахнулась от него Лялька, – Чуть улыбнешься, уже радуются плотоядные! Жене картошку не забудь купить.

– Ненормальная, – буркнул мужчина и ушел, с недоумением оглядываясь на подруг.

Но Лялька уже не обращала внимания на него:

– Ты-то как? Столько лет. Целая жизнь.

Светик, всегда смущавшаяся экзальтированным выходкам Ляльки в юные годы и сейчас густо покраснела. Чуть помявшись, предложила:

– Я тут недалеко живу, пойдем, чашечкой кофе угощу, поговорим.

– Волшебно! Коньячком разбавим твой кофеек для душевности. Как раз бутылочку прикупила, как знала, что тебя встречу.

Глава 2

– Матерь божия! – воскликнула Лялька, когда Светлана открыла дверь в квартиру.

Обои цвета фуксии завораживающе переливались перламутром. В огромном во всю стену зеркале отражались полы, выложенные желто-персиковой и бежевой плиткой. Лампы – канделябры у зеркала давали приглушенный свет, который падал полукругами на пол.

У порога аккуратно стояли розовые тапочки с пуховой опушкой. К комоду конфузливо прижались мужские. Окинув многоопытным взглядом обувь, Лялька уверено заявила:

– Ого! Новые тапочки. Готовишься к приему мужского населения?

Светик, многозначительно улыбнулась:

– Всегда пригодятся.

– Мужичков по размеру обуви подбираешь? – рассмеялась Лялька, скидывая туфли.

Достав бутылку коньяка из сумки, по-хозяйски распорядилась:

– Давай, вари кофе, а я пока огляжусь, – и босиком прошлепала в комнату.

Вечерний свет мягко пробивался сквозь вуаль штор. Уродливая пятиэтажка, бесстыдно пялившаяся горящими окнами прямо в квартиру, казалась плывущим кораблем. Над белоснежным паласом парил журнальный стеклянный столик, чуть касаясь хромированными ножками пола. Солидные кожаные кресла, надув седалища, вальяжно расположились рядом. Выставленный на показ в горке хрусталь сиял. От буйно цветущих на подоконнике бальзаминов пестрило в глазах. В углах комнаты, словно в тропическом лесу, раскинули листья пальмы и папоротники. Их идеальный глянец заставлял конфузиться, напоминая о стрелке на колготках и почти использованном тюбике губной помады.

– Светик! – крикнула Лялька, – А ты тут живешь?

Та, выглянув из кухни, удивленно ответила:

– Да, что за странный вопрос?

– В этой стерильности даже мухи передохли от безысходности, – оглядываясь, пробормотала Лялька.

– Ты поаккуратней, пожалуйста, – крикнула Светик, – Возьми фужеры, не разбей только ничего. И бутылку на стол не ставь, сейчас салфетку принесу.

Лялька недовольно мотнула рыжей шевелюрой, затем смиренно вздохнула, закатив глаза к потолку:

– Женская дружба требует многие жертва. Аминь!

Поставив бутылку на пол, Лялька с ногами забралась в кресло. В комнату вплыла Светик, неся поднос, на котором стоял кофейник и тарелочка с канапе.

– Походочка у тебя – грёзы вожделения,– ахнула Лялька.

– Я танцами занималась, – ответила Светик.

– Помню, помню, – весело ответила Лялька, – Всем мальчишкам головы кружила своими хитропопыми «па». Давай-ка, подружка, выпьем за встречу.

Она разлила коньяк в бокалы и, приподняв свой, посмотрела на свет. Золотые блики играли в темном янтаре. Изысканный насыщенный аромат поднимался над согревающейся в руке рюмкой.

– Божественный напиток, – прошептала Лялька.

– За встречу, – отозвалась Светик, чокнулась с подругой и, манерно отставив мизинчик, вылила коньяк в рот.

Раскрасневшаяся Лялька спросила:

– Рассказывай, Светик, как жизнь сложилась у тебя за время моего отсутствия?

Подруга тяжело вздохнула, потупив глазки:

– Что рассказывать? Замуж вышла, дочь родилась.

– Погоди, погоди, за кого вышла? Я же всех твоих воздыхателей помню. Славик на гитаре воробьиным голосом верещал мадригалы собственного сочинения. Он?

– Что ты, – ответила Светик. – Славик с Наташкой закрутил.

– Спортсмен, – вспомнила Лялька, – Каждое утро на пробежку … ла, ла, ла, побежала-ла-ла-ла, – игриво запела она. – Толик, кажется.

– Убежал Толик…

– Как убежал? – не поняла Лялька.

– В прямом смысле. Пошли утром на пробежку, а он убежал. Я его ждала, ждала, а Толик с Танькой из второго подъезда, оказывается, встречался.

– Остается Серега. Ушастенький, как я помню, толстенький. На домашнего хомячка похожий, – Лялька надула щеки и изобразила сосредоточенно хрумкающего зернышки хомяка.

– Да, за Сереженьку замуж вышла.

– Вот уж не подумала бы! – воскликнула Лялька, – Где он сейчас?

Светик приняла скорбное выражение лица:

– Скончался.

– Куда скончался? – не поняла Лялька. – С кем? Ой-ё! – до неё дошло. – Помер? Серега?

– Да, теперь я вдова.

– И этот паршивец сбежал! – возмущенно воскликнула Лялька.

Затем вздохнув, добавила:

– Давай, за помин души покойничка. Земля ему пухом.

Подруги не чокаясь, пригубили коньячок и обе замолчали, каждая думая о своем.

– С другой стороны, – неожиданно сказала Лялька, – свезло тебе, Светик, ох, как свезло.

Света встрепенулась:

– О чем ты?

– Покинул тебя, ушел, бросил одну. Правильно?

– Да, – всхлипнула она и аккуратно кружевным платочком вытерла сухие глаза, – бросил, оставил.

– Не реви! – отмахнулась Лялька. – Всё же тебе оставил. Благороднейший человек!

Светик непонимающе вытаращилась на подругу.

– Смотри, квартира теперь твоя? – принялась загибать пальцы Лялька.

– Моя, – кивнула Света.

– Машина есть?

– Есть.

– Деньги у него были?

– Были.

– Тоже твои! Понимаешь? – засмеялась Лялька. – Ты хозяйка всего! Ни судов тебе, ни скандалов. А мой енот-полоскун, всю жизнь мозги полоскал, теперь ушёл и грозится делить всё.

Светик наивно поморгала, не зная, то ли еще раз всплакнуть, то ли согласиться с Лялькой, но на всякий случай скорбно шмыгнула носом.

– Не реви, – еще раз её оборвала подруга, наливая коньяк в бокалы. – Как сказал классик, все мы в этот мир пришли по неосторожности, а уходим, – Лялька лукаво подмигнула, – неожиданно для себя, а зачастую и на радость близким. Портрет Сереги у тебя есть?

– Есть.

– Доставай, пусть с нами посидит. Скажем ему добрые слова.

Светлана послушно принесла из спальни фотографию мужа, к уголку которой был прикреплен траурный креп. С портрета на подруг смотрел толстячок с легкой меланхоличной улыбкой. Темно-серый костюм, белая рубашка и светло-серый галстук делали его похожим уставшего начальника ЖЭКа. Лялька прислонила фотографию к бутылке.

– Так вот какой ты человек щедрой души и большого сердца. Слушай, а как фамилия Сергея, что-то я запамятовала.

– Понюшкин. Сергей Викторович Понюшкин, – Светик скорбно смахнула несуществующую пыль с портрета.

– М-да, всем хорош, с фамилией, однако, подкачал. Гордо звучало – Светлана Бубельская, а теперь из-за любви к Сережке двадцать лет в Понюшкиных ходишь. Будем считать это единственным недостатком. Посему, давай, теперь выпьем за глубоко порядочного мужчину, мужчину невероятной щедрости. Мужчину, который до гробовой доски был верен и честен. Мужчину, который жизнь положил ради счастья любимой.

Во время зажигательной речи цвет лица Светика плавно переходил от нормального к пунцовому. Когда Лялька замолчала, подруги чокнулись. Светик выпила залпом, лицо у неё стало жестким.

– Этот изысканный напиток достоин твоего мужа! – воскликнула Лялька, загоняя в рот канапе.

Светик мелко задышала, распаляясь, и вдруг выдала:

– Порядочный, говоришь? Большое сердце у него? Если бы ты знала, сколько он мне крови попортил. Каких сил мне стоило удержать его в семье!

Обомлев, Лялька замерла с канапе во рту, не смея его проглотить.

– Двадцать пять лет жизни! С этим бабником я прожила двадцать пять лет. Двадцать из них он мне изменял, – выходила из себя Светик. – Следила, вылавливала, проверяла его карманы, читала его письма!

В волнении Светлана встала из-за стола и начала ходить по комнате. – Это была не жизнь! Двадцать лет у него была любовница. Курносая с толстыми ногами, вся в веснушках. Индюшка в кляре, а не баба, – презрительно фыркнула Светик.

– М-да, возмутительно, подруга, – кивнула головой Лялька. – Когда женщины разные – это кобельеро, а тут любовь. Эх, мне бы такое, пусть и любовник, но чтобы двадцать лет меня одну любил.

– Подарки дарил? – желчно поинтересовалась Светлана. – Дорогие?

– И дорогие тоже время от времени, – мечтательно ответила Лялька. – Но чтобы на свидание с цветочком приходил, баловал меня всякими милыми пустячками.

– Деньги из семьи, значит, забирал и тебя ублажал?

– Да мне какое дело, откуда он брал бы деньги? Зарабатывал, – беззаботно отмахнулась Лялька.

Светик, полная негодования, открывала и закрывала рот, затем, взяв себя в руки, холодным голосом сказала:

– Вот какой ты стала подруга. На всё готова пойти ради мужика. Семью чужую готова развалить, лишь бы тебе было хорошо. На чужом несчастье счастья не построишь.

Отрешенно Лялька пробормотала:

– Говоришь, не построишь? А ведь правильно, не построишь.

Схватив сумку, вытряхнула на палас тюбик губной помады, пудру, носовой платок, записную книжку, четыре шариковые ручки, тушь, две расчески, кошелек, ключи, пустой футляр для очков, сами очки с отломанной дужкой, скотч, пузырек туалетной воды и старый газовый баллончик.

– Что ты делаешь? Немедленно убери! – возмущению Светланы не было предела.

– Сейчас, сейчас, подруга. Кажется, у меня начался припадок.

– Припадок?! Тебе плохо? – испугалась Света.

Порывшись среди своего добра, Лялька нашла телефон, перевела дыхание, подмигнула подруге:

– Уф! Ты вызвала у меня припадок благородства. Подожди минутку.

Ничего непонимающая Светлана, плюхнулась в кресло, обиженно поджав губы.

Лялька, усевшись тут же на полу, набрала номер. Когда ей ответили, заворковала:

– Привет! Завтра мы можем подать на развод. Конечно, я согласна. И квартиру делим пополам. Да, я в здравом уме и твердой памяти. Почему? Ты полюбил другую женщину. Хочу, чтобы ты был счастлив. Нет, я не издеваюсь. Приезжать сейчас не надо. Я у подруги. Нет, дорогой мой, я не у мужчины, у подруги. Чего ты орешь как резаный? Разве ты не этого хотел? Всё, всё. Больше говорить не могу. Жду тебя завтра.

Бросив телефон в сумку, Лялька захохотала:

– Семейство гомо эректикус временами проявляет удивительное тупоумие. Когда я была молодой и наивной, считала, что мужчины разбираются во всем: от неевклидовой геометрии до управления Вселенной. Как показала жизнь, какая там Вселенная? Они не в силах понять даже собственную жену.

Светик смотрела во все глаза на подругу:

– Ты дашь развод?!

– Конечно, – ответила Лялька, без разбора сваливая свои вещички в сумочку.

– У тебя кто-то есть?

– Откуда? Никого у меня нет.

– Ты круглая дура? – с сомнением спросила Светик.

– Очень может быть, – легкомысленно ответила Лялька. – Может я и не просто круглая дура, а параллелепипедная. Но ты сама сказала, что на чужом несчастье счастья не построишь.

– Ты поступаешь глупо,– раздраженно сказала Светик.

– Не буду спорить. Но сейчас я чувствую себя прекрасно, – ответила Лялька.

Светлана от волнения вновь стала прохаживаться по комнате:

– Значит так. Надо немедленно узнать, кто она такая. Где работает, чем занимается, сколько ей лет, кто у нее родственники, где живет. Мы ей устроим сладкую жизнь! Тебе надо с ней встретиться, поговорить и предупредить, что ты так просто это дело не оставишь! Надо узнать номер телефона. Мы будем звонить во все колокола!

– По ком звонит колокол? Он звонит по тебе, – пробормотала Лялька.

– Какой колокол? – не поняла Светик.

– Это я так, – ответила Лялька. – Зачем мы всё это будем делать?

– Семью надо сохранить! – уверенно заявила подруга. – Блажь пройдет. Во всем виновата эта женщина, это она разрушает вашу семью.

– Нет, – задумчиво отозвалась Лялька. – Не буду я костью в горле чужому счастью. Ты знаешь, Светик, ведь он ревнует меня,– умильная улыбка расползлась по лицу. – Орал, будто ему дверью этот самый эректикус прищемили. Приятно. Когда сердится, у него кончик носа дергается, как у кролика. Я влюбилась в него, как только увидела. Не красавец, но безумно обаятельный. У него потрясающая улыбка. От его улыбки я голову потеряла.

Лялька помолчала и растрогано добавила:

– Я и сейчас как дура просто млею от его улыбки. А на голове уже пушок беленький такой. Дунешь, волосики трепещутся, трепещутся и осыпаются. Одуванчик мой. А вот здесь, – Лялька показала на макушку, – у него лысина. Но он говорит, что это не лысина, а линза, чтобы с космосом связь поддерживать.

– Что? Правда, линза? – удивилась Светик.

– Нет, шутит так. Умный, сил нет! Вообще-то я его иногда называю Пизанская башня. Артрит время от времени донимает, ходит, прихрамывая. Пусть будет счастлив. Он столько лет терпел мой буйный нрав. А я поищу кого-нибудь другого.

Светик булькнула от возмущения:

– Знаешь кто ты?

– Кто?

– Масхинистка.

Лялька захохотала:

– Ничего не меняется под луной. Ты, Светик, как всегда слова путаешь. Но я не мазохистка. Ты не понимаешь. Передо мной в данный момент жизнь открыла новую дверь.

– Это какую же? – ехидно спросила Светик. – Там, где одиночество, старость и болезни?

– Смотри, – задорно начала Лялька, – сначала меня бросил муж, правильно?

– Неправильно, но бросил, – сердито ответила Светик.

– Затем я потеряла работу.

– Кошмар!

– Я месяц ревела, из дома не выходила. Денег нет, работы нет, этот эфиопский шакал требовал развода и раздела имущества. Я похудела на десять килограммов! А вчера я посмотрела в зеркало и поняла, что пришло время устраивать личную жизнь. Тем более что возраст дает право на безумные поступки.

Светик таращилась на подругу, ничего не понимая. Только рот у нее беззвучно открывался и закрывался.

– Но надо только учесть, – призадумалась Лялька, – сейчас я лучше выгляжу в лучах заходящего солнца. А совсем недавно была прекрасна и на рассвете, – вздохнула она. – Жизнь, к сожалению, прошлась когтистой лапой, оставив морщины на лице. Ладно, возникает практический вопрос: где и с кем я могу познакомиться?

Светик загадочно улыбнулась, но промолчала.

Мелодичный перезвон нарушил задумчивую тишину. Света включила телевизор. Тревожные звуки баглама наполнили комнату. В знойное небо суховей поднимал желтый песок пустыни, он застилал раскаленное солнце. По экрану пошли титры.

– Сейчас мой сериал будет.

– Какой сериал? – удивилась Лялька.

– «Наложница». Фильм обалденный, – у Светы от волнения пробился румянец. – Главная героиня красавица. А любовь! Султан красавчик. А какие наряды! Какая музыка! Ох, не могу! Мне так нравится! Давай, вместе посмотрим?

Лялька насмешливо сморщилась и заторопилась.

– Совсем забыла, мне надо еще в одно место забежать.

Светлана её уже не слышала, погрузившись в сериал. Тревожная мелодия сменилась. Теперь баглама плакала.

В роскошные покои, богато убранные коврами, лился завораживающий свет из витражных окон. Наложница стояла перед султаном. Была она свежа как персик, грациозна как серна. Губы напоминали лепестки розы. Изысканный наряд подчеркивал пышные бедра и тонкую талию.

– Мой господин, как доказать мою любовь? – Акгюль упав на колени, простерла руки.

Султан отвернул лицо от наложницы.

– Ведь лишь с тобой я вижу солнца лучезарный свет, игру далеких звезд на бархате ночном. Серебряная трель ручья лишь при тебе звучит, и ангелы небес поют зорю, предсказывая счастье, даруя упоение тобой. И в сердце, что в груди стучит, алмазом чистым любовь к тебе сияет. Мой господин, моя душа принадлежит тебе и боле никому.Так посмотри в мои глаза, – в голосе Акгюль звучала мольба, – о, Повелитель…

– Ха-ха-ха, – горько засмеялся султан, прерывая Акгюль. – Смотреть в твои глаза и видеть ложь, рядящуюся в белые одежды? Уволь! Мне нет нужды коварством любоваться. Не сердце у тебя в груди. То лишь мешок чертополоха полный. И смрадная душа твоя – душа гиены подлой. Да, завтра на заре палач поднимет меч и вырвет твое сердце из груди.

Султан махнул рукой:

– В темницу!

Стражники схватили Акгюль. По её лицу текли слёзы, но шла она, гордо неся голову.

Светика всхлипнула, высморкалась и промокнула мокрые глаза.

– Эй, подруга, я ухожу, – сказала Лялька.

Не поворачиваясь, та слабо помахала рукой:

– Цёмки, цёмки…

Вновь мелодично зазвонил будильник.

– Еще один сериал? – в притворном ужасе спросила Лялька, не успевшая уйти.

– Блин! – Светик с досадой отключила будильник и телевизор. – Мне же позвонить надо!

– Кому это звонят вдовы по вечерам?

– Интересному мужчине, – кокетливо ответила Света.

У Ляльки лукаво блеснули глаза:

– Хо-хо! Остаюсь. Хочу узнать, какой-такой у нас интересный мужчина, которому надо звонить по будильнику. Включи громкую связь, чтобы я голос послушала.

Она с ногами забралась в кресло, с любопытством ожидая разговора.

Светлана достала розовый телефон, перекрестилась, выдохнула и набрала номер.

– Кому не спиться в ночь глухую? – раздался мужской голос.

Светик замялась, не зная, что ответить.

Лялька замахала руками:

– Давай, давай, говори!

– Мурзику не спиться, – глупо ответила она.

– Рад вас слышать, – прозвучало весело в ответ.

Переведя дыхание, Светлана перешла на сексуальное контральто:

– Добрый вечер, Алексей. Не отвлекаю вас?

На Ляльку напал смех, она закрыла рот рукой, чтобы не было слышно.

– Нет ничего важнее общения с вами, Света. Я только вернулся домой после работы. Холостяцкий ужин готовлю.

– А я думала о вас.

– Какие же мысли вас посетили, Мурзик? – улыбнулся Алексей.

– Я не спала после нашей встречи.

– Что так? Неужели обо мне думали?

– Да, я представляла, как вы такой одинокий возвращаетесь в пустой дом. Никто вас не ждет. Это так грустно. Я тоже одинока. От встречи с вами, моя душа расцвела как цветок жасмина, – Светик даже шмыгнула носом, изображая переживания.