Профи крупного калибра Нестеров Михаил

1

Москва, июнь 1999 г.

Провожая незнакомца взглядом, Лев Платонович Радзянский подумал, что тот не сказал ничего и в то же время – слишком много. «Пятая спица в колесе» – такую оценку он дал высокому черноглазому парню в черных фирменных джинсах и майке.

Пройдя вдоль ряда аквариумов, Радзянский остановился возле среднего по размерам, на зеркальной поверхности которого отразилось его лицо восточного типа, с острым носом и чуть навыкате карими глазами.

Легально Лев Радзянский занимался не очень выгодным бизнесом: держал небольшой магазин «Природа», расположенный на улице Вавилова.

Мысленно Лев вернулся к началу разговора с незнакомцем, который без труда запомнил до последнего слова. Этот крепко сложенный парень появился в магазине, когда до перерыва на обед оставалось четверть часа, и, держа одну руку в кармане, медленно, делая непродолжительные остановки у каждого аквариума, прошел в конец зала к хозяину магазина.

Вот сейчас, вспоминая, Радзянский с уверенностью мог сказать, что начал черноволосый с домашней заготовки. Лев в это время отсаживал из аквариума самку-скалярию. Как ни странно, но он отметил, стоя спиной к человеку, чьего лица не мог видеть в тот момент, что слегка надтреснутый голос был чуждым всей атмосфере магазина, с его неповторимым запахом, своеобразным мирком, где жили своей жизнью тысячи безобидных тварей. Радзянский и сейчас не мог отделаться от этого чувства.

– Знаете анекдот?.. Один спрашивает: «Ты почему не меняешь воду у рыбок?» А другой отвечает: «Они еще эту не выпили».

Лев обернулся и увидел улыбающегося молодого человека лет двадцати пяти, с массивным носом и тяжелой нижней частью лица. Несмотря на развязный тон, глаза посетителя оставались настороженными. По привычке Лев бросил взгляд на его руки, ибо именно они порой выдают человека, каким бы спокойным ни был голос и выражение лица.

Тот продолжал держать одну руку в кармане, а другая, зафиксировавшись большим пальцем на ремне брюк, была чрезмерно напряжена, костяшки пальцев чуть побелели.

Радзянский тяжело взглянул на лицо посетителя, убеждаясь, что тот боится его.

– Слышал такой анекдот, – спокойно произнес хозяин, делая шаг навстречу и наблюдая, как гость поспешно отступает в сторону. Вытирая на ходу руки, Лев бросил через плечо: – Еще не расскажете?

Ответа не последовало. Однако настойчивый парень шел следом.

– Мне кажется, я не впервые вижу вас в нашем магазине. Чем увлекаетесь: рыбками, птицами?

Гость отрицательно покачал головой, облизывая пересохшие губы.

Вот теперь Радзянский на сто процентов был уверен, что парень, старавшийся выглядеть спокойным, даже развязным, знает, кто он, Лев Радзянский, и чем, кроме содержания магазина, занимается. Точнее, занимался.

Тотчас пришло беспокойство: почему его не предупредили о визите хотя бы телефонным звонком? Затем беспокойство возросло: выходило, что произошла утечка информации и на него вышли без участия надежного и единственного партнера.

– Тоже нет? – продолжил опрос Лев Платонович после непродолжительной паузы. – Может, у нас с вами общие знакомые?

Он дал знать этому человеку, чтобы тот приступил к делу.

– Да, у нас с вами есть общий знакомый, – поспешно отозвался парень, озираясь на продавца, прошедшего мимо.

– Я так и знал, – сказал Лев, – осталось выяснить его фамилию.

– Фамилия?.. Не знаю... Его вот-вот понизят в должности.

Радзянский усмехнулся. «Понизить в должности» на жаргоне оперативников внешней разведки означало физическое устранение. А этот болван, видимо начитавшись специальной литературы, решил козырнуть или дать понять, что он не простой смертный.

– Не повезло ему, – голосом, в котором напрочь отсутствовало соболезнование, ответил Радзянский.

Он дотянулся рукой до стопки бумажных кульков для расфасовки сухого корма и набросал на одном несколько слов. Дав парню прочесть, скомкал бумагу и выразительно поглядел на дверь, давая понять, что разговор окончен.

«В четыре напротив ресторана «Багратион» – было написано на бумаге.

За посетителем закрылась дверь, а Лев продолжал анализировать ситуацию, рассеянно наблюдая, как в аквариуме, словно соревнуясь, плавают две желтоватые лягушки, отталкиваясь лапами от стекла и переворачиваясь. Одна лягушка выдохлась и застыла в центре аквариума, неподвижными глазами наблюдая за одержавшей верх соперницей.

Радзянский позвонил по телефону Борису Левину. Трубку никто не брал. Позвонил ему на сотовый – то же самое. Это был один из тех редких случаев, когда Льву не удалось дозвониться до партнера.

2

У Радзянского была хорошая память, он не стал записывать госномер машины, на которой приехал к месту встречи его недавний гость. «Дилетант, – усмехнулся Лев, – вместо того чтобы поставить свои «Жигули» девятой модели подальше от ресторана, пристроил их в двух десятках метров от угла здания».

Приехал парень к ресторану «Багратион» в отличие от Радзянского точно в срок, сам же Лев Платонович прибыл загодя, примерно за час, поставив свой «БМВ-525» с тонированными стеклами на небольшой стоянке коммерческого Национального торгового банка, буквально кишевшей иномарками. И его машина словно растворилась среди «Мерседесов», «Ауди» и прочих дорогих игрушек.

Радзянскому хорошо были видны все подъездные пути к ресторану. Он не переставал дивиться абсолютной безграмотности незнакомца, который, прождав лишние десять минут, нетерпеливо бросал взгляды то на часы, вскидывая руку, то на свои «Жигули», госномер У860УК, совмещая неприятное с бесполезным: ожидая человека, которого должно и нужно бояться, и присматривая за личным транспортом, чтобы не угнали.

«Нет, он не «казенный человек», – твердо решил Радзянский, продолжая испытывать терпение своего визави, когда часы показали половину четвертого, – оперативник остался бы спокойным, не дергался, не маячил бы у всех на виду, привлекая к себе внимание охранников банка».

По давней привычке давать объектам прозвища Лев, недолго думая, остановился на Пугале – самая точная, пожалуй, кличка.

Объект продолжал вертеть головой, его поведение начало забавлять Радзянского, которого в определенных кругах называли Арабом. Попутно Лев оглядывал проезжающие мимо Пугала машины и пешеходов, обращая внимание на людей молодых и среднего возраста. Пока ничто не говорило о том, что за объектом ведется слежка. Впрочем, если за ним установлено наблюдение, обнаружить его будет сложно. Сам Араб приехал на встречу, будучи твердо убежденным, что «хвоста» за ним нет.

Радзянский носил короткую прическу и всегда был гладко выбрит. Сейчас его внешность изменили парик, наполовину закрывающий уши, и тонкая полоска усов. По молодости лет Араб, еще не носивший этой клички, не верил в этот простой, до некоторой степени тривиальный способ, однако позже поменял свое мнение. Не часто, но пользовался и другими предметами грима агентов спецслужб: контактными линзами с иным цветом радужной оболочки глаз, шариками под щеки, изменяющими форму лица, специальными тампонами, закладывающимися в ноздри и меняющими форму носа.

Суетливый день заканчивался, от банка одна за другой отъезжали машины. «Совершенный болван», – качал головой Радзянский, поторапливая Пугало: еще немного, и «БМВ» Араба останется у дверей торгового банка в одиночестве. Можно подождать полчаса – не больше, но с такой напористостью!.. Такое чувство, что парень, нервничая, поджидает опаздывающую на свидание подружку.

Все, пошел второй час ожидания. Пугало, бросив последний взгляд на часы, озираясь, побрел к машине. Радзянский, выждав и внимательно оглядев улицу, тронулся вслед за «Жигулями». На «БМВ» он без труда «достал» Пугало на перекрестке и пристроился ему в хвост.

Доехав до станции метро «Тушино», «Жигули» свернули на улицу Петушкова и вскоре притормозили возле телеграфа с золотистой вывеской над дверью: «ОАО «Связьинформ». Радзянский запарковал «БМВ» дальше «девятки» и шагнул в помещение, едва зеркальные двери поглотили суетливого человека.

Пугало направился к кассам. Радзянский отчетливо слышал его голос, стоя к парню вполоборота и делая вид, что выбирает на стенде открытки.

– Мне одну карту... А сколько стоит самая дешевая?..

«Хоть что-то правильно сделал», – подумал Араб о Пугале. Наверняка у того есть домашний телефон, однако решил сделать звонок с телеграфа.

Несмотря на невольное одобрение Радзянского, Пугало совершил очередную ошибку: в кабинке телефона-автомата он облокотился о стойку, открывая почти весь аппарат на обозрение.

Все цифры междугороднего номера, набранные Пугалом, светились на табло современного таксофона зеленоватым светом – как на экране сотового телефона. Потом они вновь сменились на начальные – стоимость карты, но Араба это уже мало интересовало.

Едва цифры поменялись, Пугало с остервенением ткнул в клавишу «ответ». Из кабинки донесся его приглушенный голос:

– Хачирова позовите к телефону... Тогда Чистякова... Скажи, что Николай... А, это ты, Леха... Не узнал. Я думал, ты с подругой развлекаешься... А, ты с ней... Тогда другое дело... А где Руслан?.. Короче, скажи ему, что ОН не пришел на «стрелку»...

Дальше задерживаться Радзянский не стал – он услышал достаточно. Направляясь к машине, он хмурил лоб: Руслан Хачиров... Это имя было ему незнакомо. Так же как не был знаком человек по имени Леша Чистяков, с которым говорил Николай Пугало. Зато теперь Араб знал по именам трех человек.

Усевшись за руль, он отъехал вперед на полсотни метров и записал на пачке сигарет номер телефона Руслана Хачирова. Теперь осталось выяснить адрес Пугала – судя по номеру на его машине, он местный, если не взял автомобиль у кого-то из своих знакомых, – и пообщаться с ним.

К этому времени Радзянский немного уравнял шансы. Его оппоненты знали о нем достаточно, чтобы вызвать оправданное беспокойство. Теперь он знает имя и, как хотелось ему думать, заказчика. Пешка ли Руслан Хачиров, как и Николай, выяснится после общения с обоими. Но вначале он встретится с Пугалом.

Спустя десять минут езды по городу Пугало привел Араба к подъезду своего дома. В том, что парень живет один, Радзянский убедился чуть позже.

Он сделал еще пару звонков Борису Левину, но партнер снова не ответил.

3

Таких специалистов, как Лев Платонович Радзянский, раньше называли планировщиками. До 1993 года Радзянский входил в состав спецгруппы Комитета госбезопасности с тревожным названием «Набат». Сто двадцать бойцов этого отряда, схожего с «Альфой», практически все пятнадцать лет своего существования находились либо в загранкомандировках, либо продолжали совершенствоваться в учебно-тренировочных лагерях.

Радзянский вошел в состав «Набата» довольно поздно как по годам – ему в ту пору уже стукнуло двадцать девять, – так и по профессиональным соображениям. После окончания МГИМО ему предложили поработать в разведке, и он, побывав на Кузнецком Мосту (приемная КГБ), дал согласие, казалось, его ждет будущее, которым он грезил наяву. Лев окончил спецкурсы, дождался вакансии и отбыл на оперативную работу в советское посольство в Каире под прикрытием вице-консула. Две вербовки за три года службы, масса впечатлений о стране и немного неудовлетворенности работой разведчика – с таким багажом в 1980 году Лев Радзянский вернулся на родину. Его уже встречали у стойки таможенного контроля, через которую беспрепятственно проходят пассажиры с дипломатическим статусом, довезли до дома на служебной «Волге» и сказали, что на завтра ему заказали пропуск в штаб-квартиру внешней разведки.

Начальник восточного отдела Управления легальной разведки, милейший и симпатичный человек, благосклонно принял от подчиненного подарки, посоветовал лучший преподнести начальнику управления кадров.

– Подмажь его, Левушка, – мягко и тем не менее настойчиво рекомендовал полковник Шерстнев, – глядишь, посодействует тебе, переберешься ближе к центру. – Шеф имел в виду одну из европейских стран – Францию или Англию, где, как считают многие опытные разведчики, можно пройти настоящую школу оперативного работника Первого главного управления.

– Да нет, Василь Ефимыч, – избегая глядеть в глаза полковнику, отвечал молодой оперативник, – наверное, я подам заявление об отставке.

– Да ты что, Лева! Никак белены объелся?..

– Точно, Василий Ефимович, я уже решил. Во всяком случае, на время уйду в резерв, а там видно будет.

Шерстнев покачал головой: жаль было потерять такого хорошего работника. И глава советской резидентуры в Египте Игорь Васильевич Смеляков, и его заместитель всегда тепло отзывались о подчиненном. Лев прекрасно контактировал со службистами всех ведомств посольства – КГБ, МО, МИД, проявил себя как «исполнительный и инициативный работник». К тому же у Радзянского была незаурядная внешность: в Египте, например, его нередко принимали за араба, в Греции, где он побывал по делам службы вместе с заместителем резидента, – за грека. По-арабски он говорил без акцента. В паспорте Льва Радзянского было указано, что он русский, на самом деле его отец был евреем, а мать – донской казачкой.

– Так ты еще не определился с местом работы? – помолчав, спросил Шерстнев, воспитавший не одно поколение толковых разведчиков. Но ему, увы, порой приходилось прощаться с операми: кого-то выгоняли за пьянку, кто-то уходил «по аморалке». Другие, вот как в случае с Левой, писали «по собственному», и мало кто из них оставался в действующем резерве. А миф о том, что КГБ и Компартия просто так не отпускали, живет и поныне.

– Пока не определился, Василий Ефимович, – ответил Радзянский, напомнив: – Я только вчера прибыл.

– Вчера-то вчера. А мозговать начал когда?

– Давно, – искренне признался разведчик, – справочки кое-какие наводил.

– Что еще за справочки?

– Да так...

– Лева, может, у тебя финансовые трудности или еще что-то, скажи, поможем.

– Спасибо, Василий Ефимович, но дело не в этом. И работа интересная, но... чего-то не хватает.

Шерстнев вопросительно поднял бровь, дожидаясь ответа.

И дождался: Лева огорошил его одной фразой:

– Нету боевых действий! – Он, как семилетний пацан, прицелился в бывалого чекиста пальцем: – Кых-кых!

Шеф беззвучно рассмеялся, демонстративно раскрывая зеленый дипломатический паспорт Радзянского.

– Лев Платонович, я вот тут смотрю: двадцать восемь лет тебе... – и опять же вопросительно воззрился на подчиненного.

Радзянский придвинулся ближе к столу и чуть ли не в лицо начальнику задышал жаром откровения:

– Вот хоть убейте меня, Василий Ефимович, ничего не могу с собой поделать, когда, например, беру клиента в оперативную разработку: встречаюсь с ним, беседую, ужинаю в дорогом ресторане...

Шерстневу голос разведчика показался зловещим, и он, невольно округлив глаза, ждал очередного Левиного «признания». И снова дождался. Радзянский выдал:

– А мне не хочется его разрабатывать, Василий Ефимович, а...

– А что?..

– Ликвидировать!

– Чего?!

– Ликвидировать, убрать, устранить! Прямо за стойкой бара или за столиком в ресторане. Потом, отстреливаясь, выбить ногой окно и уйти от погони на машине.

– Н-да... – крякнул полковник. – А ты, Лева, там, случаем, никого... это... не ликвидировал под шумок?

Пока подчиненный мечтательно молчал, Василий Ефимович, так или иначе заинтригованный разговором, спросил:

– А если в разработке женщина?.. С ней как поступишь?

– Как с Матой Хари! – без запинки ответил молодой опер.

Шерстнев неудержимо закашлялся, но в приступах кашля сумел-таки выговорить:

– Так ее не только это... Ее надо еще и того...

Будущий террорист помог шефу: зажег спичку и поднес к прыгающей в губах сигарете.

– Да, Лева, хоть ты и не похож на клоуна, а насмешил меня... Давно я так не смеялся. – После непродолжительной паузы, успокаиваясь и переходя на официальный тон, Шерстнев сказал: – Ты с увольнением не торопись, тебе лучше переводом оформиться в силовое спецподразделение. Ежели, конечно, ты не придуривался передо мной.

– Говорил как на духу!

Не совсем, надо сказать, оперативному переводу из одного отдела в другой способствовала личная инициатива Шерстнева. Полковник решил немного подождать, надеясь, что Лева все же «оправится». Как и положено, Радзянский написал отчет о проделанной работе, после обычной месячной обработки оперативнику дали отдохнуть, затем он несколько месяцев выполнял поручения «конторы» в горсовете и только после этого был зачислен в бригаду «Набат». Шел 1981 год.

За двенадцать лет службы в спецподразделении Радзянский поучаствовал в нескольких серьезных загранкомандировках, сбылась и голубая мечта – приходилось и стрелять. Но в основном он занимался боевым планированием. В уже готовые разработки он вносил личные коррективы, порой отличающиеся, казалось, неоправданной жестокостью, однако впоследствии они оказывались единственно верными.

Не только «Альфа» в свое время, но и спецы из «Набата» ответили на действия террористов одной восточной страны таким образом, что у видавших виды черноволосых арабов седели шевелюры.

В 1990 году корреспондент ТАСС Олег Мелешко, вице-консул Егор Пиваков и второй секретарь посольства Николай Загаруев были взяты в качестве заложников в стране пребывания. Экстремистам не понравились действия Советского Союза в этом государстве. Пока шли переговоры, в страну была срочно заброшена группа «Набат». И вовремя: к этому часу у двух советских подданных были отрезаны указательные пальцы и посланы в наше посольство с требованием прекратить военное давление на оппозицию.

Тут, спасибо ей, хорошо сработала советская нелегальная разведка, сообщив в резидентуру адреса двух руководителей группировки оппозиционеров. Бойцы «Набата» в полной боевой выкладке блокировали весь прилегающий к месту жительства названных лиц квартал и взяли обоих. Но это полдела, поскольку русские парни все еще находились в плену. Оставшуюся часть проделал Лев Радзянский – Араб, к тому времени заместитель командира бригады. Упорствующий глава террористов смело положил руку на стол, думая, что русский, похожий на араба, блефует. Только Араб не думал шутить. Он широко размахнулся специальным ножом-мачете и отрубил смельчаку кисть. Потом вторую. По каналам нелегалов «подарок» отослали главе религиозной партии, имевшей влияние на террористов. Пока те медлили с ответом, Радзянский присовокупил к отрубленным рукам и голову террориста.

К утру заложников освободили. Кроме уже известных увечий, на их телах не было ни одной царапины.

Прошло два года, одна нехорошая новость чередовалась с другой. Дело не в конкуренции с группой «Альфа». Спецы высшего класса, чувствующие себя за кордоном лучше, нежели дома, были переданы в подчинение Главного управления охраны первого президента России. Какой идиот решил поэкспериментировать, скрестив охранников и диверсантов, осталось загадкой. Та же участь постигла и «Альфу», но для нее все закончилось благополучно: впоследствии был создан отдел «А», по названию отряда, или департамент «А». А бригаду «Набат» вскоре расформировали и отправили дослуживать... милиционерами!

Араб на такое предложение только криво ухмыльнулся. Однако, оставив в декабре 1993 года службу в звании майора, принял другое предложение, что в корне изменило его жизнь.

И вот уже шесть, да нет, уже семь лет, он работает «in naturalibus», «голым», то есть в одиночку. Сам на себя.

4

Радзянский терпеливо дожидался, когда Николай Пугало выведет на прогулку своего пса – белесого, как привидение, бультерьера. В начале седьмого Николай уже выгулял это чудовище с красной пастью и бесноватыми глазками. В этот короткий промежуток времени Араб ознакомился с замками на двери квартиры Николая и нашел их достаточно примитивными. Хотя наверняка хозяин считал их верхом совершенства. На один из них у Радзянского имелся мастер-ключ немецкого производства, изготовленный в стенах разведки Восточной Германии «Штази», открывающий большинство замков английского типа. А второй замок, реечный, легко (для Араба) открывался при помощи обычного ершика для чистки примусов; достаточно протолкнуть его в скважину, и рейка, какой бы угол ни был нарезан на ней, отходила как под воздействием «родного» ключа. Радзянский не раз пользовался подобным приспособлением; в общем-то специфический товар, и Лев хранил дома около десятка ершиков.

Профессиональному планировщику хватило нескольких секунд, чтобы разработать план предстоящей операции. Что касается квартиры Пугала – она была типична для домов сталинской застройки. Арабу не понадобилось даже закрыть глаза, чтобы представить вначале короткую и узкую прихожую, совмещенный санузел. Прихожая заканчивалась стеной большой комнаты, или зала, и начинался коридор, ведущий на кухню; слева – арка комнаты. В квартире Николая была еще и спальня, но она интересовала Араба меньше всего: ночевать у Пугала он не собирался.

Чуть стемнело, и Радзянский, сидевший на скамейке у соседнего дома, увидел в свете фонаря у подъезда живописную пару. Провожая глазами Пугало и бультерьера, Лев насмешливо прикинул, кто из них страшнее.

Араб был одет в черные джинсы и клетчатую рубашку с длинными рукавами. Явился он налегке, в полиэтиленовом пакете находился донельзя урезанный джентльменский набор: ершик для чистки примусов, грязная, пропотевшая майка и видавший виды немецкий пистолет «вальтер Р-38». При помощи этих предметов он намеревался проникнуть в квартиру, усмирить пса и запугать Пугало.

Когда бультерьер приблизился к ближайшему гаражу и, свирепо сосредоточившись, поднял на него кривую ногу, Араб снялся с места и не спеша направился к подъезду.

На первом этаже между дверями квартир 22 и 23 находился общий выключатель. Радзянский выключил свет в подъезде и легко взбежал по ступенькам на второй этаж. Сумеречного света, боязливо струившегося сквозь пыльное окно, было достаточно, чтобы быстро открыть вначале нижний замок с защелкой, на время оставляя в нем универсальный ключ, так как он закрывался на два с половиной оборота, затем верхний замок, реечный; ершик мягко и бесшумно сдвинул рейку, пропуская Араба в квартиру.

Лев закрыл за собой дверь, несколько раз, взявшись за шишечку замка, подвигал рейкой, освобождая оставшиеся в замке капроновые волоски от ершика. Затем прошел к окну, отыскивая глазами хозяина квартиры и его четвероногого друга.

Как и в дневную прогулку, они не уходили со двора. «Видимо, у него натура такая», – решил Радзянский, примечая знакомое уже поведение парня: тот озирался на подъезд так же, как не выпускал из виду свою машину, поджидая Араба у ресторана.

Лев вынул из пакета грязную майку, снова открыл входную дверь и протер майкой косяк, чтобы собака загодя почуяла в доме чужого. Потом он провез майку по полу и, открыв дверь в санузел, бросил ее за порог.

На лице Араба не промелькнуло и тени удовлетворения, когда он, скрываясь в кромешной тьме за открытой дверью туалета, услышал злобное рычание пса и скрежет его когтей о входную дверь: бультерьер уже знал, что в квартире находится чужой, чего нельзя было сказать о хозяине, который громким голосом осаживал пса.

Кто-то из жильцов уже давно включил свет в подъезде, и, когда Пугало открыл дверь, в прихожую, разрастаясь на глазах, проник желтоватый лоскут света. Вырывая из рук хозяина поводок, склонив морду к полу, первым ворвался в квартиру бультерьер и – мгновенно ориентируясь по въедливому запаху пота – рванул в ванную. Он был не настолько глупым псом, чтобы долго и бесполезно терзать тряпье, но попался на обман. Араб, стоя за дверью и выжидая удобный момент, не дал собаке прийти в себя и выскочить наружу. Он толкнул дверь и навалился на нее плечом, защемляя поводок, один конец которого держал в руках хозяин квартиры.

Николай не успел испугаться, он оторопело смотрел в черное отверстие направленного на него пистолета.

Свободной рукой Радзянский потянулся к выключателю.

– Закрой дверь! – тихо, но грозно приказал он хозяину. – На счет «три». Раз, два... – Он невольно поморщился от злобного лая бультерьера; тот буквально бился головой в дверь. – Три.

Разом вспыхнул свет в прихожей и закрылась входная дверь, через которую шмыгнул обратно желтушный свет лампы на лестничной клетке.

Николай еще ничего не понял, он выполнил команду автоматически и не узнал человека, с которым в его собственном магазине завел поначалу полушутливый разговор и которого ждал битый час, проклиная и его, и Руслана Хачирова. Он не узнал Араба не потому, что на нем по-прежнему был парик, а верхняя губа насмешливо кривилась тонкой полоской смоляных усов, – ему бы и в голову не пришло, что их встреча может состояться подобным образом. Сейчас он видел перед собой незнакомого вооруженного человека, который своим ледяным взглядом наводил на него ужас.

– Лицом к стене! – приказал Радзянский. – Руки за голову, ноги расставить!

Его голос звучал по-прежнему тихо и зловеще. Коридор был узок, поэтому, чтобы провести свободной рукой по ногам, груди и спине хозяина, Арабу не пришлось отступить от двери туалета.

Обыск носил чисто показательный характер, прозвучали очередные команды, а Николай непроизвольно начал дрожать всем телом.

Араб развернул его к себе за плечо и кивнул назад, на дверь ванной.

– Скажи своему динго, чтобы заткнулся. Иначе я набью морды вам обоим.

Севшим голосом Николай неуверенно подал голос:

– Нельзя, Сэр! – И более нерешительно: – Свои!

Бультерьер успокоился и лег, сопливо потягивая воздух из-под двери.

– Пошли в комнату. – Радзянский прикрыл дверь в прихожую, зафиксировал ее стулом и сел.

В нерешительности Николай остановился посреди комнаты. Араба он еще не узнал, хотя его голос показался знакомым. «Что происходит? – думал он. – Последнее время вроде бы ни во что не вляпался...»

Его гадания прервал голос незнакомца с пистолетом:

– Так зачем ты меня хотел видеть, щенок? Ты думал, что я побегу на «стрелку» на четырех, как твой динго? Видно, кроме собак, ты ни с кем больше не общаешься.

В комнате было темно, Радзянский сидел за аркой, свет падал на него сзади, из прихожей, через рифленое стекло двери. После слов гостя Николаю незачем было всматриваться в его лицо: он узнал Араба, чье прозвище вызывало трепет даже у сослуживцев. А он шел к нему в магазин по заданию Руслана Хачирова, испытывая лишь легкое недомогание. Поначалу вроде бы все было легко: уютный магазинчик с рыбками и попугайчиками, благоговейная тишина, нарушаемая лишь голосами птиц и тихим плеском воды в аквариумах. Просто не верилось, что среди этой красоты, сдобренной неповторимым запахом «малой» природы, притаился, как зверь, как чудище из другого мира, Араб, планировщик, наемный убийца. И он поверил, что отделается легко, согласившись на встречу у «Багратиона». Хотя, покинув мирок живой природы, чей воздух наполнен первозданной святостью, Николай, как свежайшего кислорода, с облегчением хватанул изрядную порцию выхлопных газов от проезжавшей мимо машины.

Радзянский продолжал давить на хозяина:

– Ты не молчи. Я не люблю, когда меня тревожат незнакомые люди. Обычно они остаются неузнанными. Ты о себе говорил? Это тебе жизнь надоела?

– Не мне, – наконец разлепил рот Николай, – одному человеку.

– Говори, кто он. Потом я спрошу, откуда ты, гаденыш, узнал мой адрес.

– Там... Ну, в общем... Там не один человек... Два. Двое. Можно, я сяду?

Радзянский отказал в просьбе хозяину.

– Стой! Если будет нужно, ты будешь не только стоять, но и висеть. Сколько потребуется. Кто тебя послал?

Самое время свалить все на Хачирова, сбросить с плеч груз – хотя бы для того, чтобы легче было стоять на ногах. Но нельзя, Руслан дал определенные инструкции. Правда, спросил: «Справишься?» А он, Николай, только что не козырнул в ответ. Покалякать с Арабом? С одним? Ха! Да хоть со всеми гражданами Арабских Эмиратов. «Докалякался... Этот Араб с меня живого не слезет».

А еще Николай подумал о том, что его могли бы и предупредить, тот же Руслан мог сказать, чем закончится сегодняшний вечер, поскольку в курсе всех деталей этой тонко спланированной операции. Хотя... Хачиров вряд ли мог предугадать действия Араба. А вот старик...

Николай отдал себе неуверенный приказ успокоиться, взять на вооружение тактику наступления. Нет, не так, даже не успокоиться, а раскрепоститься. У него деловое предложение, и разве Радзянский здесь не для того, чтобы выслушать его? Это его право, его личная манера или тактика, черт бы ее побрал, появляться тогда и так, как ему выгодно и безопасно. Это его прерогатива. Бог мой, а это что еще за слово?..

Николай нашел в себе силы и сказал:

– Я все-таки сяду.

На негнущихся ногах он дошел до стула и сел верхом, как Михаил Леонтьев в передаче «Однако».

Только сейчас, словно в сидячем положении думать было легко и непринужденно, Николай понял, что восточный гость стрелять в него не станет. Собственно, он ведь не дурак, чтобы палить из пистолета без глушителя. К тому же у Араба, как известно, другая тактика, другой метод, он редко пользуется обычным оружием, а пистолет в его руке просто для устрашения.

Все эти мысли, молнией пронесшиеся в голове, принесли небольшое успокоение.

– Ты стоял – молчал. Сел – молчишь. Может, ляжешь? – усмехнулся Лев.

– Я вам предлагаю работу. Не я, ну, в общем...

– Это я уже понял, еще в магазине. Ты что-то пролаял о понижении в должности. У тебя так много начальников? Двое, если я правильно разобрал?

– Двое.

– И сколько ты платишь за голову?

Николай выдержал мхатовскую паузу.

– Полмиллиона. – Еще пауза. – Долларов.

– Так-так, – протянул слегка огорошенный Радзянский, покачивая ногой в узком ботинке. Непроизвольно он обвел глазами убранство квартиры, на миг забыв, что перед ним не настоящий заказчик, а обыкновенная пешка. Он увидел стандартную стенку под орех, в углу комнаты пианино, довольно приличную мягкую мебель, обитую зеленоватым атласом, компьютер, аудио– и видеотехника лишь дополняла интерьер...

– Значит, полмиллиона? – переспросил Радзянский, опять же непроизвольно опуская прежние грозные интонации, тем самым ослабляя давление на хозяина и отдавая часть инициативы. Николай уловил в голосе Араба нотки заинтересованности. Если не дурак, должен согласиться.

Радзянский свято верил, что невыполнимых заданий не бывает. И дело вовсе не в количестве задействованных людей, а в качестве их работы. Убрать можно любого человека, кем бы он ни был, какой бы высокий пост ни занимал.

Сейчас речь шла о двух клиентах. Верить или нет – вопрос второй, ответ на него даст Руслан Хачиров, с которым Радзянскому, примет он предложение или нет, так и так встречаться. Его потревожили, как спящего медведя в разгар зимы, а взбешенный зверь, как известно, не довольствуется только дрыном, который ему сунули в бок, а пускается за тем, кто держал кол в руках.

«Пора отпускать вожжи», – решил Радзянский. Но не потому, что его заинтересовала сумма и он уже ослабил давление на хозяина квартиры и дал ему прийти в себя. Если бы Радзянский захотел, держал бы его в тисках ровно столько, сколько пожелал сам. Собственно, с этим человеком больше и говорить не о чем, не надо даже предупреждать о том, чтобы держал рот на замке. Пугало воочию убедился, что гость достанет его легко, не напрягаясь, и не помогут собаки, какой бы лютой породы они ни были.

– Теперь я хочу выяснить, – возобновил разговор Лев Платонович, – то малое, о чем ты мне поведал, правда или нет. Итак, на кого ты работаешь? Кто тот человек, который дал тебе мои координаты?

– А вас не устраивает вариант со мной?

– Не старайся выглядеть смелее, чем ты есть на самом деле, – заметил Лев, следя за реакцией хозяина. – Меня устраивает вариант с Русланом. Ну что ты смотришь на меня, как на икону? Я уже доказал, что не полный идиот, за которого вы с Русланом меня держите. Я всегда действую быстро и неожиданно. Так что, Коля, говорить я буду с Русланом Хачировым. Ты можешь предупредить его. Я не знаю, что вы затеяли, но шутки со мной плохи. При необходимости я уберу вас обоих, ясно? А сейчас собственноручно напиши мне адрес Руслана. Только знай: адрес мне известен. Равно как и телефон твоего компаньона: 50-11-62. Правильно? И еще: забудь меня, забудь, где я работаю. То же самое передай Руслану. Если я что-то решу, найду его сам. Меня не волнует, срочное у вас дело или нет.

– Вообще-то через неделю Руслан собирался в Москву.

– Через неделю?! Ну уж нет. – Араб убрал пистолет в пакет и встал со стула. – Пойдем, проводишь меня.

На выходе он притянул хозяина за рукав, приблизив лицо.

– Хорошенько подумай, прежде чем совершить очередную глупость.

Николай кивнул. Не выдержав взгляда, отвел глаза в сторону и чуть слышно произнес:

– Хорошо.