Библиотека Душ Риггз Ренсом

– Так вот. В течение короткого, но ужасного периода времени наш народ жил в условиях ужасных разрушений и несчастий. Контроль над библиотекой часто переходил из рук в руки, и это всякий раз сопровождалось просто невообразимым кровопролитием. Все это прекратилось в один день. Самопровозглашенный король Абатона погиб, и тот, кто его убил, уже собирался захватить библиотеку, но так и не смог ее найти. Вечером библиотека еще существовала, а наутро уже исчезла.

– Исчезла? – повторил я.

– Да, за одну ночь, – подтвердила Эмма.

– Пшик, – прошептал Ним.

– Согласно легенде Библиотека Душ находилась среди холмов древнего города Абатон. Но когда будущий король прибыл туда, чтобы вступить во владение своим завоеванием, библиотеки там не оказалось. И самого города тоже. Он бесследно исчез, и на том месте, где он когда-то стоял, расстилались девственные зеленые луга.

– Это безумие какое-то, – фыркнул я.

– Незачем относиться к этому так серьезно, – заметила Эмма. – Это все старинные небылицы.

– «Легенда об утраченной петле», – прочитал я заголовок на странице, на которой была открыта книга в моих руках.

– Возможно, мы так никогда и не узнаем, существовал ли на самом деле Абатон, – произнес Бентам, и его губы расплылись в загадочной улыбке сфинкса. – Поэтому повествование о нем и называется легендой. Но, как и в случае с зарытыми сокровищами, люди веками продолжали его искать. Поговаривают, что сам Перплексус Аномалус посвятил много лет поискам утраченной петли Абатона, в процессе изысканий он, собственно, и обнаружил многие из петель, нанесенных впоследствии на его знаменитые карты.

– Я этого не знала, – подала голос Эмма. – Значит, из этого все же вышло что-то хорошее.

– И что-то очень плохое тоже, – добавил Бентам. – Мой брат тоже верил в эту историю. Я по своей глупости смотрел на его слабость сквозь пальцы. Не обращал внимания на его увлечение и слишком поздно осознал, насколько его захватила и полностью подчинила себе эта идея. К этому времени мой харизматичный брат убедил нашу небольшую армию юных рекрутов в том, что это правда. Что Абатон реально существует. Что Библиотеку Душ можно отыскать. Он сказал им, что Перплексус подобрался к ней совсем близко и им лишь остается закончить его работу. Что заключенная в библиотеке огромная и опасная власть может принадлежать нам. Им. Я ожидал слишком долго, и эта идея разрослась, превратившись в раковую опухоль. Они бесконечно искали эту утраченную петлю, организовывая экспедицию за экспедицией, и каждая неудача лишь сильнее их раззадоривала. Идея объединения странного мира была забыта и похоронена. С самого начала мой брат мечтал лишь о том, чтобы стать его единоличным властителем. А когда я попытался его остановить и вернуть себе контроль над построенной мной машиной, он заклеймил меня как предателя, настроил против меня остальных и запер меня в камере.

Бентам сидел, опустив голову, и с такой силой сжимал рукоять трости, будто это была шея, которую он хотел свернуть. Затем он поднял к нам осунувшееся и бледное лицо.

– Возможно, вы уже и сами догадались, кто он.

Я бросил взгляд на Эмму. Она широко раскрытыми глазами смотрела на Бентама. Мы произнесли имя вместе:

– Каул.

Бентам кивнул:

– Его настоящее имя Джек.

Эмма наклонилась вперед:

– Значит, ваша сестра…

– Мою сестру зовут Алма Сапсан, – закончил за нее он.

Мы смотрели на Бентама как громом пораженные, силясь осознать, что перед нами брат мисс Сапсан. Я знал, что у нее два брата, – она несколько раз упоминала их в наших разговорах и даже показывала их фотографию в детстве. Она также рассказала о том, что их стремление к бессмертию привело к катастрофе 1908 года, превратившей их и их последователей в пустты, а затем в тех самых тварей, которых мы так боялись. Но она никогда не называла ни одного из них по имени, и ее история нисколько не напоминала ту, которую мы услышали от Бентама.

– Если то, что вы говорите, правда, – произнес я, – то вы должны быть тварью.

Ним открыл от изумления рот.

– Мистер Бентам не тварь!

Он был готов вскочить и броситься на защиту чести хозяина, но Бентам от него отмахнулся.

– Не волнуйся, Ним. Они слышали другую версию событий от Алмы. Но она знает не все.

– Я не услышала от вас опровержения, – напомнила ему Эмма.

– Я не тварь, – резко произнес Бентам.

Он е привык, чтобы кто-то ставил под сомнение его целостность, и из-под его мягких манер начинала пробиваться уязвленная гордость.

– Вы позволите нам самим в этом убедиться? – спросил я. – Чтобы у нас не оставалось никаких сомнений…

– Пожалуйста, – произнес Бентам.

Тяжело опираясь на трость, он встал и вышел на середину пространства между кушетками. ПТ лениво приподнял голову, наблюдая за происходящим, а Ним негодующе отвернулся, возмущенный тем, что его хозяину приходится подвергаться подобному унижению.

Мы подошли к Бентаму. Он слегка наклонился, чтобы нам не приходилось подниматься на цыпочки – он оказался на удивление высоким, – и позволил нам исследовать глаза на предмет присутствия контактных линз или какой-либо иной маскировки. Белки его глаз были ужасно воспалены и покрыты сеткой кровеносных сосудов, как если бы он не спал уже много ночей подряд. В остальном ничего подозрительного мы в них не заметили.

Мы сделали шаг назад.

– Ну, хорошо, вы не тварь, – произнес я. – Но это означает, что вы не можете быть братом Каула.

– Боюсь, что ваши выводы базируются на ошибочных допущениях, – произнес он. – Я виноват в том, что мой брат и его последователи стали пустотами, но сам я ни в кого не превращался.

– Вы создали пустот? – ахнула Эмма. – Зачем?!

Бентам отвернулся, глядя в огонь.

– Это была ужасная ошибка. Несчастный случай.

Он замолчал. Мы тоже молчали, ожидая разъяснений. Похоже, ему было очень трудно заговорить о том, о чем он молчал столько лет.

– Я виноват в том, что дело зашло так далеко, – наконец выдавил из себя он. – Я убеждал себя в том, что мой брат вовсе не так опасен, как мне кажется. Я понял свою ошибку только после того, как он меня запер, и сделать я уже ничего не мог.

Он подошел ближе к пылающему камину и опустился на колени, чтобы погладить живот ПТ, запустив пальцы в его густую шерсть.

– Я знал, что Джека необходимо остановить, и не только ради меня самого, а также не потому, что существовала реальная возможность обнаружения Библиотеки Душ. Нет, мне было ясно, что его честолюбивые планы простираются гораздо дальше. На протяжении долгих месяцев он готовил из наших новобранцев солдат для опасного политического движения. Он позиционировал себя как жертву несправедливости, стремящуюся спасти наше общество от того, что он называл «расслабляющим влиянием имбрин».

– Благодаря имбринам наше общество до сих пор существует, – горько заметила Эмма.

– Да, – кивнул Бентам, – но, видите ли, мой брат был ужасно ревнив. С самого детства Джек завидовал власти и положению нашей сестры. По сравнению с ее талантами наши способности были ничтожны. Уже к третьему дню рождения Алмы старшие имбрины, которые взяли нас под свою опеку, поняли, что она необычайно одаренный ребенок. С ней так носились, что это приводило Джека в бешенство. Когда она была маленькой, он щипал ее только для того, чтобы заставить плакать. Когда она училась превращаться в птицу, он гонялся за ней и выщипывал ее перья.

Я увидел, как гневный язычок пламени взметнулся над одним из пальцев Эммы и она потушила его, окунув в чай.

– Со временем эти отвратительные черты только усугубились, – произнес Бентам. – Джек умело культивировал ту же ядовитую зависть, которую подмечал и в некоторых из наших странных товарищей. Он проводил встречи и произносил речи, раздувая дремлющее недовольство. Дьявольский Акр представлял собой плодородную почву для подобных настроений, поскольку многие местные жители, изгнанные имбринами из своего матриархального общества, относятся к ним весьма враждебно.

– Глинянокрылые, – произнесла Эмма. – Прежде, чем твари стали тварями, они так себя называли. Мисс Сапсан кое-что нам о них рассказывала.

– «Нам не нужны их крылья! – проповедовал Джек. – Мы отрастим свои собственные!» Разумеется, это было метафорой, но они устраивали марши, прицепив себе на спину глиняные крылья в качестве символа своего движения. – Бентам встал и жестом пригласил нас подойти к полкам. – Взгляните сюда. У меня тут сохранилась парочка фотографий. Тех, которые он не смог уничтожить. – Он снял с полки толстый альбом и открыл на странице со снимком большой толпы, слушающей выступление какого-то человека. – Вот это Джек во время одной из своих мерзких речей.

Толпа, состоящая почти исключительно из мужчин, была очень плотной. На головах этих людей были большие шляпы, некоторые взобрались на ящики и ограду, чтобы лучше слышать то, что говорил Каул.

Бентам перелистнул страницу и показал другое фото. С него на нас смотрели двое крепких молодых парней в костюмах и шляпах. Один из них открыто улыбался, лицо второго оставалось бесстрастным.

– Я слева, Джек справа, – пояснил он. – Джек улыбался, только когда ему что-то было от вас нужно.

Наконец, он показал нам снимок мальчика с парой больших, похожих на совиные, крыльев, виднеющихся из-за плеч. Он сидел на некоем подобии пьедестала и искоса смотрел в объектив из-под козырька надвинутой на один глаз кепки, не скрывая своего презрения к происходящему. Внизу снимка было напечатано: Нам не нужны их крылья.

– Один из агитационных плакатов Джека, – пояснил Бентам.

Бентам поднес вторую фотографию ближе к глазам, всматриваясь в лицо брата.

– В нем всегда было что-то темное, – наконец произнес он, – но я отказывался это видеть. Видение Алмы было более ясным – она оттолкнула Джека довольно рано. Но мы с Джеком были близки по возрасту и образу мыслей. Или так мне казалось. Мы были закадычными приятелями. Но он скрывал от меня свое истинное лицо. Я его не знал до того самого дня, когда произнес: «Джек, ты должен все это прекратить», а он приказал меня избить и бросить в мрачную дыру умирать. К этому моменту было уже слишком поздно.

Бентам поднял голову, и в его глазах отразилось бушующее в камине пламя.

– Очень трудно осознать, что ты пустое место для своего собственного брата, – произнес он и надолго замолчал, погрузившись в ужасные воспоминания.

– Но вы не умерли, – произнесла Эмма. – Вы превратили их в пустты.

– Да.

– Как?

– Я их перехитрил.

– Чтобы превратить их в жутких чудовищ? – уточнил я.

– Я не собирался превращать их в чудовищ. Всего лишь хотел от них избавиться. – Он на негнущихся ногах вернулся к кушетке и с трудом опустился на подушки. – Я уже умирал от голода, когда меня осенило. В голову пришла великолепная история, с помощью которой я мог заманить брата в ловушку. Ложь древняя, как само человечество. Источник молодости. Я пальцем начертил это на полу своей камеры: последовательные шаги тайных приемов манипуляции петлями, способных обратить процесс стремительного старения и навеки устранить эту опасность. Во всяком случае, так это выглядело. На самом деле это было лишь побочным эффектом того, что на самом деле описывала эта последовательность. Это была тайная и преданная забвению процедура схлопывания петли. В случае необходимости это можно было сделать быстро и совершенно необратимо.

Я представил себе кнопку «саморазрушение» из научно-фантастических романов. Сверхновую в миниатюре. Гаснущие звезды.

– Я и не надеялся, что моя хитрость так хорошо сработает, – продолжал Бентам. – Один из сочувствовавших мне членов движения выдал эту формулу за свое собственное изобретение, и Джек ему поверил. Он привел своих последователей в одну из отдаленных петель, чтобы запустить описанную мной процедуру. Я надеялся, что это станет их концом.

– Но этого не произошло, – вздохнула Эмма.

– Это когда пол-Сибири взлетело на воздух? – спросил я.

– Реакция была такой сильной, что растянулась на целые сутки, – не отвечая на мой вопрос, продолжал Бентам. – Существуют фотографии самого взрыва и его последствий…

Он кивнул на альбом на полу и подождал, пока мы отыщем нужные снимки. Одну фотографию сделали ночью в какой-то неизвестно где находящейся глуши. Темноту разрывала полоса вертикального пламени, огромный, но далекий выброс раскаленной добела энергии, озарившей ночь подобно римской свече[4] высотой с небоскреб. На второй мы увидели разрушенную деревню, от которой остались лишь растрескавшиеся дома, горы мусора и деревья без коры. Я смотрел на нее, и мне казалось, я слышу ветер, гуляющий среди этих развалин. Я почти физически ощутил гнетущую тишину места, в мгновение ока лишившегося жизни.

Бентам покачал головой.

– Я и представить себе не мог, что выползет из этой схлопнувшейся петли, – прошептал он. – На какое-то непродолжительное время наступило затишье. Меня освободили из заточения, и я начал выздоравливать. Я вернул себе контроль над машиной. Казалось, темная эпоха влияния моего брата завершилась. Но это было только начало.

– Приближалась Война Пустот, – кивнула Эмма.

– Вскоре пошли слухи о существах, созданных из теней. Они появлялись из уничтоженных лесов, чтобы питаться странными существами… а также нормальными людьми и животными… словом, всем, что попадало к ним в пасть.

– Однажды я видел, как пустта съела автомобиль, – подал голос Ним.

– Автомобиль? – изумился я.

– Я был внутри этого автомобиля, – добавил он.

Мы ожидали подробностей.

– И? – не выдержала Эмма.

– Я спасся, – пожал плечами он. – Руль застрял у нее в горле.

– Мне уже можно продолжать? – поинтересовался Бентам.

– Конечно, сэр. Прошу прощения.

– Так вот, этих новых выродков мало что могло остановить… разве что застрявший в глотке руль… ну и входы в петли. К счастью, у нас их было много. Поэтому большинство из нас решало проблему пустот, живя в петлях и выходя только в случае крайней необходимости. Появление пустот очень осложнило наши жизни и сделало нас гораздо более одинокими и опасными.

– Как насчет тварей? – поинтересовался я.

– Полагаю, он скоро до этого дойдет, – буркнула Эмма.

– Уже дошел, – кивнул Бентам. – Через пять лет после моей первой встречи с пусттой я впервые столкнулся с тварью. Однажды после полуночи раздался стук в дверь. Я был у себя дома, в полной уверенности, что в петле мне ничто не угрожает. Но когда я отворил, на пороге стоял мой брат Джек, изрядно потрепанный, но точно такой же, как и прежде, не считая мертвых глаз, которые были пустыми, как неисписанный лист бумаги.

Мы с Эммой, скрестив ноги, сидели на кушетке и не сводили глаз с Бентама, ловя каждое слово. Он затравленно смотрел куда-то вдаль поверх наших голов.

– Он уже съел достаточное количество странных людей, чтобы насытить свою пустую душу, и превратился в нечто, напоминающее моего брата, но на самом деле им не являющееся. Та человечность, которая ему была, хоть и в небольшой степени, но присуща, окончательно исчезла, вытекла вместе с цветом его глаз. По сравнению со странным человеком тварь – это все равно, что многократно повторенная копия предмета по сравнению с оригиналом. Утрачиваются все особенности и цвет…

– А как насчет памяти? – спросил я.

– У Джека она сохранилась. К сожалению. В противном случае он мог бы забыть об Абатоне и Библиотеке Душ. И о том, что я с ним сделал.

– Как он узнал, что это были вы? – спросила Эмма.

– Отнесите это на счет братской интуиции. А затем, однажды, когда ему было нечем заняться, он пытал меня, пока я во всем не сознался. – Бентам кивнул на свои ноги. – Как видите, они так окончательно и не восстановились.

– Но он вас не убил, – заметил я.

– Твари – прагматичные существа и редко стремятся к мести, – ответил Бентам. – Джек был еще больше, чем прежде, одержим идеей Абатона. Но для этого ему была нужна моя машина, и я в качестве ее оператора. Я стал его пленником и рабом, а Дьявольский Акр превратился в тайный штаб маленькой, но влиятельной группы тварей, посвятивших себя обнаружению и взлому Библиотеки Душ. Думаю, вы уже поняли, что именно это является их высшей целью.

– Я думал, они стремятся воспроизвести реакцию, которая превратила их в пустты, – произнес я. – Но вначале хотят ее усовершенствовать. Чтобы на этот раз все получилось «как надо», – пояснил я, пальцами взяв свои слова в кавычки.

Бентам нахмурился:

– Где вы это услышали?

– Одна тварь сказала нам это перед тем, как умереть, – ответила Эмма. – Она сказала, что именно для этого им нужны все имбрины. Чтобы реакция была как можно более мощной.

– Это полный вздор, – покачал головой Бентам. – Скорее всего, он выдумал это, чтобы направить вас по ложному следу.

– Но если для этой реакции им не нужны имбрины, – начал рассуждать я, – зачем им так утруждаться и стремиться их всех похитить?

– Потому что петля Абатона не просто исчезла, – ответил Бентам. – Согласно легенде, перед тем, как исчезнуть, она закрылась. И закрыли ее именно имбрины. А если точнее, двенадцать имбрин, которые собрались вместе из двенадцати разбросанных по планете осколков странного мира. Чтобы открыть Абатон, в случае, если его все же удастся обнаружить, необходимы эти же двенадцать имбрин или их потомки. Поэтому нет ничего удивительного в том, что мой брат похитил именно двенадцать имбрин, которых он выслеживал на протяжении долгих лет.

– Я так и знал! – воскликнул я. – Я знал, что за этим стоит нечто большее, чем стремление воспроизвести реакцию, превратившую их в пустты.

– Значит, он его нашел, – произнесла Эмма. – Каул не стал бы похищать имбрин, если бы ему было неизвестно, где находится Абатон.

– Кажется, ты считала это легендой, – напомнил ей я. – А теперь рассуждаешь так, как будто он реален. Определись.

– Официальная позиция Совета Имбрин заключается в том, что Библиотека Душ – это всего лишь сказка, – произнес Бентам.

– Мне все равно, что там считает Совет, – отозвалась Эмма. – Что скажете вы?

– То, что думаю я, – это лишь мое частное мнение, – уклончиво ответил он. – Но если библиотека существует и Джеку удастся ее найти и открыть, он все равно не сможет похитить хранящиеся там души. Он этого не знает, но ему недостает третьего элемента, третьего ключа.

– И в чем он заключается? – спросил я.

– Никто не может взять сосуды с душами. Почти для всех они будут невидимы и неосязаемы. К ним не способны прикоснуться даже имбрины. Согласно легенде видеть и трогать их могут лишь особые посвященные, именуемые библиотекарями. Но уже тысячи лет на землю не приходил ни один библиотекарь. Если библиотека существует, то все, что найдет Джек, это пустые полки.

– Что ж, это отрадно слышать, – облегченно вздохнул я.

– И да, и нет, – покачала головой Эмма. – Что он сделает, когда поймет, что совершенно напрасно так долго охотился на имбрин? Он обезумеет от ярости!

– Именно это и беспокоит меня больше всего, – кивнул Бентам. – У Джека скверный нрав, и когда мечта, которую он вынашивал всю свою жизнь, рухнет…

Я попытался представить, что это может означать – все пытки и издевательства, на которые способен такой человек, как Каул, – но мой разум отказывался мне в этом помогать. Похоже, Эмма думала о чем-то подобном, потому что следующие ее слова прозвучали резко и гневно:

– Мы их вернем!

– У нас с вами общая цель, – поддержал ее Бентам. – Уничтожить моего брата и всех таких, как он, и спасти мою сестру и ее подруг. Думаю, вместе у нас получится и первое, и второе.

Утонув в подушках массивной кушетки, он выглядел таким маленьким, что я едва не рассмеялся.

– Как? – спросил я. – Для этого нам понадобится армия.

– А вот и нет, – возразил он. – С армией твари способны справиться без особого труда. К счастью, у нас есть кое-что получше. – Он смотрел на нас с Эммой, загадочно улыбаясь. – У нас есть вы оба. И, к счастью для вас, у вас есть я. – Бентам оперся на трость и медленно встал. – Мы должны забросить вас в эту крепость.

– Она выглядит совершенно неприступной, – сообщил ему я.

– Это потому что она действительно неприступна, – тут же согласился он со мной. – Но только на первый взгляд. За все годы, на протяжении которых Дьявольский Акр был тюремной петлей, он был приспособлен для того, чтобы удерживать худших из худших. После того, как сюда вернулись твари, они сделали его своим домом. И то, что было тюрьмой, из которой невоможно сбежать, превратилось в крепость, в которую невозможно проникнуть.

– Но у вас есть в нее доступ, – догадалась Эмма.

– Я мог бы его получить с вашей помощью, – кивнул Бентам. – Когда здесь появились Джек и его твари, они похитили сердце моего Панпетлекона. Они заставили меня сломать мое собственное изобретение, скопировать его петли и воспроизвести их внутри крепости, что позволило им продолжать работу в более безопасных условиях.

– Так, значит, есть… еще одна машина? – спросил я.

Бентам кивнул.

– Моя машина оригинал, а у них копия, – ответил он. – Обе машины соединены между собой, и в каждой есть двери, которые позволяют проникать в обоих направлениях.

Эмма резко выпрямилась.

– Вы хотите сказать, что вашу машину можно использовать, чтобы попасть внутрь их машины?

– Вот именно.

– В таком случае, почему вы этого еще не сделали? – спросил я. – Почему вы не сделали этого много лет назад?

– Джек сломал мою машину так основательно, что я думал, мне никогда не удастся ее починить, – пояснил Бентам. – Долгие годы в ней работала всего одна комната – та самая, которая ведет в Сибирь. Но как мы ни искали, мы не смогли найти в ней проход в машину Джека.

Я вспомнил мужчину, всматривавшегося в расщелину. Видимо, он пытался разглядеть дверь, скрытую под глубоким слоем снега.

– Необходимо открыть другие двери, другие комнаты, – продолжал Бентам. – Но для этого мне необходимо восстановить похищенную Джеком деталь – динамо в сердце моего Панпетлекона. Я давно подозревал, что существует нечто, способное ее заменить, – нечто очень мощное и очень опасное. Но хотя это имеется прямо здесь, в Дьявольском Акре, у меня ни разу не было шансов его заполучить. Но теперь это стало возможным.

Он обернулся ко мне:

– Мой мальчик, мне необходимо, чтобы ты привел сюда пустту.

Разумеется, я согласился. В тот момент я был готов согласиться на что угодно, если бы считал, что это поможет освободить наших друзей. Но лишь после того, как я ему это пообещал и Бентам обеими руками сжал мои пальцы в крепком рукопожатии, я вдруг понял, что не имею понятия, где мне взять пустту. Я был уверен, что в крепости тварей они имеются в изобилии, но мы уже установили, что проникнуть туда невозможно. И тут из тени, уже сгущавшейся в углах комнаты, вышел Харон, сообщивший нам хорошую новость.

– Ты помнишь своего друга, которого раздавил рухнувший мост? – спросил он. – Похоже, он все же уцелел. Несколько часов назад его выловили из канавы.

– Кто? – спросил я.

– Пираты. Они заковали его в цепи и посадили в клетку в конце Кровоточащей улицы. Я слышал, что он произвел фурор.

– Решено, – взволнованно воскликнула Эмма. – Мы похитим эту пустту и приведем ее сюда. Потом мы запустим машину мистера Бентама, откроем дверь в крепость тварей и выведем из нее наших друзей.

– Все очень просто! – Харон издал свой скрипучий смешок. – Не считая последнего пункта.

– И первого, – добавил я.

Эмма шагнула ко мне.

– Прости, любовь моя. Я решаю за тебя, даже не спрашивая твоего согласия. Как тебе кажется, ты сумеешь управлять этой пусттой?

Я совершенно не был в этом уверен. Да, там, в Канаве, мне удалось заставить ее проделывать удивительные трюки, но добиться того, чтобы она послушно, как собака, шла рядом, привести ее в дом Бентама… мне казалось, что мои в высшей степени несовершенные навыки в укрощении пустот не соответствуют сложности задачи. К тому же последняя катастрофическая встреча с пусттой не оставила камня на камне от моей веры в собственные силы. Но теперь все зависело от моих способностей.

– Конечно, я смогу ею управлять! – пауза, которая потребовалась мне для того, чтобы это произнести, мне и самому показалась слишком долгой. – Когда можно за ней сходить?

– Вот это я понимаю, отношение! – захлопал в ладоши Бентам.

Взгляд Эммы задержался на моем лице. Она почувствовала в моих словах фальшь.

– Вы можете пойти за ней, как только ты будешь готов, – произнес Бентам. – Харон проводит.

– Думаю, ждать не стоит, – произнес Харон. – Полагаю, как только местные наиграются вдоволь и пустта им наскучит, они ее убьют.

Эмма приподняла подол своего пышного платья.

– В таком случае, я думаю, нам нужно переодеться.

– Ну, конечно, – согласился Бентам и поручил Ниму принести нам одежду, лучше соответствующую стоящей перед нами задаче.

Минуту спустя слуга вернулся с ботинками на толстой подошве и современными рабочими штанами и куртками. Все было черным, водоотталкивающим и даже слегка тянулось.

Мы с Эммой разошлись по разным комнатам, чтобы переодеться, а затем встретились в коридоре. Грубая бесформенная одежда делала Эмму слегка мужеподобной, но она не жаловалась. Она просто завязала волосы в хвост, вытянулась в струнку и выпалила:

– Сержант Блум к службе готов.

– Самый холёсенький сержант, которого я когда-либо видел, – просюсюкал я, пытаясь имитировать Джона Уэйна.

Между тем, насколько я нервничал, и тем, насколько тупые шутки отпускал, всегда существовала прямая зависимость. А сейчас у меня даже поджилки тряслись, а живот, казалось, наполнился жидкой кислотой.

– Ты и в самом деле считаешь, что мы способны это провернуть? – спросил я у нее.

– Конечно, – ответила она.

– Ты когда-нибудь в чем-нибудь сомневаешься?

Эмма затрясла головой.

– Сомнения способны пустить на дно спасательный плот.

Она подошла ближе, мы обнялись, и я почувствовал, что ее тело сотрясает мелкая дрожь. Я понял, что она не так неуязвима, как кажется, и что моя неуверенность начинает подрывать и ее веру в успех. Но именно непоколебимая вера Эммы до сих пор была нашей соломинкой.

Я привык считать ее веру в меня несколько безрассудной. Мне казалось, она думает, что я должен заставить пустту исполнять все мои желания по щелчку пальцев. Что мои способности блокируются моей внутренней слабостью. Какая-то часть меня возмущалась подобным отношением, но другая часть допускала, что она может оказаться права. Раз и навсегда устранить эту двойственность можно было, лишь подойдя к следующей пустте с непоколебимой уверенностью в том, что я могу ее себе подчинить.

– Жаль, что я не вижу себя твоими глазами, – прошептал я.

Она обняла меня еще крепче, и я решил попытаться.

В коридор вышли Харон и Бентам.

– Мы готовы, – сообщил им я.

Бентам пожал руку мне, а затем Эмме.

– Я так рад, что вы здесь, – произнес он. – Это доказывает, что звезды наконец-то начинают к нам благоволить.

– Надеюсь, вы правы, – ответила Эмма.

Мы уже собрались отправиться в путь, как вдруг я вспомнил о вопросе, который хотел задать все это время. Теперь же мне пришло в голову, что если события начнут развиваться по самому худшему сценарию, шанса задать его мне может больше не представиться.

– Мистер Бентам, – произнес я, – мы так и не поговорили о моем дедушке. Как вы с ним познакомились? Почему вы его искали?

Брови Бентама взлетели вверх, но он тут же улыбнулся, как будто пытаясь скрыть свое удивление.

– Я по нему скучал, вот и все, – ответил он. – Мы были старыми друзьями, и я надеялся, что когда-нибудь еще его увижу.

Я почувствовал, что он не сказал всей правды, и по прищуренным глазам Эммы понял, что она тоже это поняла. Но копать глубже времени не было. Сейчас будущее было гораздо важнее прошлого.

Бентам поднял руку, прощаясь с нами.

– Будьте осторожны, – попросил он. – Я буду ждать вас здесь и готовить Панпетлекон к его триумфальному восстановлению. – Он захромал обратно в библиотеку, откуда донесся его громкий голос: – ПТ, подъем! У нас много работы!

Харон повел нас по коридору, покачивая деревянным посохом и громко шлепая массивными босыми ступнями по каменным плитам пола. Когда мы подошли к входной двери, он остановился, наклонился к нам и изложил основные правила нашей операции.

– Там, куда мы идем, опасно. Почти все странные дети в Дьявольском Акре кому-нибудь принадлежат, поэтому на вас будут обращать внимание. Вы должны молчать, пока к вам не обратятс. Никому не смотреть в глаза. Идти на некотором удалении от меня, но ни в коем случае не терять меня из виду. Сделаем вид, что вы мои рабы.

– Что? – взвилась Эмма. – Еще чего!

– Так будет безопаснее всего, – пояснил Харон.

– Это унизительно!

– Да, но зато ни у кого не возникнет вопросов.

– Что мы должны делать? – спросил я.

– Просто исполняйте все мои распоряжения, быстро и без колебаний. Ваши глаза должны быть слегка остекленевшими.

– Повинуюссссь, хозяин, – как робот произнес я.

– Не так, – поправила меня Эмма. – Помнишь детей в том ужасном доме на Скверной улице?

Я расслабил лицо и вялым голосом произнес:

– Привет, мы все здесь очень счастливы.

Эмма вздрогнула и отвернулась.

– Отлично, – одобрительно кивнул Харон и перевел взгляд на Эмму. – Теперь ты.

– Если уж у нас нет выхода, – вздохнула она, – я лучше притворюсь немой.

Харона это вполне устроило. Он толкнул дверь и увлек нас в сгущающиеся сумерки.