Ребенок Бриджит Джонс. Дневники Филдинг Хелен
– Леди и джентльмены! Многоуважаемые члены комитета Арчера Биро! – начал Дэниел, весь из себя загорелый и лучащийся успехом, как политик после «пластики». – Для меня неслыханная честь стоять на этой сцене, среди столь восхитительных финалисток. Я чувствую себя словно на конкурсе «Альтернативная мисс мира».
Я ждала возмущенного рева, но послышался, напротив, одобрительный ропот.
– Нестандартный парень, – заключила Пэт Баркер, морща нос.
– Честное слово, – продолжал Дэниел, – я с огромным нетерпением жду выхода в купальниках.
Аудитория отреагировала гомерическим хохотом.
– Признаюсь по секрету – мне больше времени понадобилось, чтобы научиться выговаривать имена наших финалисток, чем чтобы прочесть их литературные шедевры. Иными словами, я был на один недобритый волосок от опасности увидеть этот конверт в чужих руках.
Хвост фразы потонул в мощном потоке одобрительных выкриков, производимых представительницами литературного бомонда.
– И вот в эту самую минуту я, с дрожащими руками, с бесчисленными благодарностями Колледжу Святой Троицы за вклад в восстановление праиндоевропейского языка, объявляю победительницу…
Дэниел нарочито долго вскрывал конверт, приговаривая:
– Да, да, это все равно что в самый ответственный момент вытаскивать презерватив из пачки… О! Мои бесценные! Мои бесценные читатели и не менее бесценные номинантки! Первый приз разделили между собой Камаданда Нгози за роман «Плач длиною в тысячу лет» и Ксиаолу Дуибхне за роман «Две тысячи лет не иссякали слезы».
Едва закончив речь, Дэниел был подхвачен и унесен целой толпой сногсшибательных юных издательниц. А я ретировалась в туалет для восстановления душевного равновесия.
– Расслабься, – заявил Том, как только я вновь села за столик. – Выжди еще пару-тройку лет – и будешь на коне. Когда у тебя плешь намечается и брюхо через ремень свешивается, тут уж мозги другим пудрить – непозволительная роскошь.
В туалете меня постиг приступ паники. Я решила, что выгляжу на все сто лет, и пудрилась до тех пор, пока Том, видно, почуявший неладное, не приоткрыл дверь и не сказал:
– Немедленно прекрати, дорогая, не то будешь точь-в-точь как Барбара Картленд[3].
На выходе из туалета я нос к носу столкнулась с Дэниелом.
– Кого я вижу! – воскликнул Дэниел. – Супер-пупер Джонс! Честное слово, ты за эти пять лет очень помолодела и похорошела до невозможности. Нет, правда, Джонс, я просто не знаю, что с тобой сделать – жениться на тебе или удочерить.
– Дэниел! – произнес Джулиан Барнс, приближаясь к нам со своей фирменной тонкогубой улыбкой.
– Джулиан! Ты знаком с моей племянницей, Бриджит Джонс?
21.00. Снова в дамской комнате. Добавляю румян себе на сияющие щечки. Суперская презентация. Вот умеет Дэниел, когда хочет; я больше не чувствую себя старой. Собственно, если разобраться, сам приз Арчера Биро для того и был учрежден – чтобы женщины не допускали подобных мыслей из-за мужчин.
– Вперед, крошка, – сказал Том, вручая мне бокал, когда я, свежая, точно роза, выпорхнула из дамской комнаты. – Давай, оседлай этого жеребчика по второму разу.
22.00. Толпа пьяных гостей вынесла нас с Дэниелом на улицу. Мы тоже до того набрались, что едва не булькали.
– Ну и куда ты дел свою княжну? – спросила я.
– Ой, только не напоминай мне об этом ужасе. Я думал, из меня получится правильный князь – крутой нравом, но обожаемый.
– А в чем проблема?
– В совершенстве, Джонс, в немыслимом совершенстве. Вообрази: каждую ночь на подушке разметываются все те же роскошные волосы. Все то же безупречно тонкое лицо искажается все тем же экстазом. Мне стало казаться, что само соитие – некий отрепетированный для киносъемок акт. А вот ты, Джонс, напротив, похожа на таинственную посылку. Этакий местами помятый сверток, что доставили на Рождество. Пусть бумага порвалась и подмокла – ужасно хочется…
– Залезть внутрь. Понимаю. Спасибо, Дэниел. А сейчас я, пожалуй, займусь ловлей такси.
– Джонс, я же комплимент сказать пытался. Кроме того – вопервых, такси нет, а вовторых, если бы они и были, тебе пришлось бы побороться за машину с пятью сотнями прочих гигантов литературной мысли, каждый из которых, заметь, вооружен бородой и усами.
Я пыталась заказать такси по телефону, но металлический голос неизменно отвечал: «К сожалению, в данный момент все наши операторы заняты. Период ожидания для запрашиваемого района может стать нехарактрно долгим».
– Слушай, Джонс, – заговорил Дэниел. – Я живу отсюда в трех шагах. Давай мы из моей квартиры такси вызовем. Позволь хоть эту малость для тебя сделать.
На моих глазах Энни Пру и Пэт Баркер вскочили в последнее такси, а за ними влез Чон Чхан.
22.30. Квартира Дэниела.
Знакомая. Дизайнерская. С видом на Темзу.
Все номера вызова такси по-прежнему сообщали о «нехарактерно долгом периоде ожидания для запрашиваемого района».
– Ты в курсе – Дарси вернулся? Виделась с ним? – спросил Дэниел, протягивая мне бокал шампанского. – А правда, что его эмоциональное состояние отныне вызывает не просто жалость, а брезгливую жалость? Впрочем, что удивляться? Говорят, парень в зеркале себя не узнает. Пугается каждый раз. Скажи, Джонс, он рыдал после секса? Или он рыдал перед сексом? Или во время секса?
– Ладно, Дэниел, хватит, – оборвала я с возмущением. – Я не за тем пришла, чтобы выслушивать про дурную карму человека, который…
Внезапно Дэниел запечатал мне рот поцелуем. А целовался он здорово, это я помнила.
– Мы не должны… – промямлила я.
– Нет, должны. Знаешь, о чем люди в смертный час больше всего жалеют? Не о том, что мир не спасли, не о том, что пика карьерного роста не достигли. О том, Джонс, что сексом недостаточно занимались.
Вторник, 27 июня
08.00. Моя квартира.
Как психопатка, не свожу глаз с телефона. Не звонят. Ни один, ни другой. Неужели у меня карма такая? На всю оставшуюся жизнь? Неужели мне светит вместе с Марком и Дэниелом пьянеть от хереса в доме престарелых за партией в домино и после беситься, что ни Марк, ни Дэниел не зовут меня играть в «Словодел»?
08.05. Боже! Сколько мне лет? Когда я перестану ждать звонков от сексуальных партнеров, точно результатов экзамена? Сейчас позвоню Шэззер.
08.15. Шэззер категорична:
– С бывшими – не считается.
– То же самое Миранда говорила. Не пойму почему.
– Потому, что ты уже и так отношения про…ла.
– Это в смысле, я с самого начала знаю, что ничего не выйдет?
08.30. Все. К черту мужчин. Отныне я их за милю обхожу.
Глава четвертая
Перименопауза
Три месяца спустя
Воскресенье, 17 сентября
22.00. Моя квартира.
Все ужасно. В смысле, неужели это и впрямь… Нет, не может быть! Звонят! В дверь!
23.00. Ввалились Шэззер, Том и Миранда, все трое совершенно пьяные.
– Дорогая! Ты жива! – завопил Том прямо с порога.
– Что за фигня происходит? – прорычала Шэззер.
– Ты о чем?
– О чем я? О том, что ты все выходные на звонки не отвечаешь, на эсэмэски и мейлы не реагируешь. Ты что, решила игнорировать технический прогресс?
– Постойте! Что это она гуглит?
Я метнулась к лэптопу, который заграбастали дружеские лапы.
– Как вам это нравится? Перименопауза! Время поисков – семь часов! Смотрите, она уже зарегистрировалась на «приливах-точка-ком»!
– Бывает, перименопауза начинается после тридцати пяти, – зачастила я. – В будущем все женщины смогут, поместив яйцеклетки в хранилище, спокойно строить карьеру, а потом, когда надумают рожать, разморозят яйцеклетки в микроволновке, и порядок. Но пока…
– А с чего ты вообще взяла, что у тебя климакс начинается?
Такого вопроса я не ожидала.
– Месячные стали нерегулярными, да? – напирала Шэззер.
Чуть не плача, я кивнула.
– И еще гормональный сбой сказывается на весе. Смотрите, пришлось джинсы на размер больше купить.
И я продемонстрировала надутый живот.
Однако, вместо того чтобы посочувствовать, мои друзья стали как-то многозначительно переглядываться.
– Слушай, Бриджит, – заговорил Том, – я просто подумал… в порядке бреда…
– У тебя ведь хватило ума сделать тест на беременность? – выпалила Шэззер.
Я едва удержала равновесие. Вот не думала, что Шэззер такая жестокая.
– Шэз, я тебе еще когда говорила – я бесплодна. И никакая беременность мне не светит, потому что у меня климакс начинается, и теперь о ребенке можно вообще навечно забыть.
Миранда еле сдерживала смех.
– А помнишь летние приключения с бывшими? Те, которые не считаются? Скажи, Бриджит… Марк, а потом Дэниел презервативами пользовались?
Это уже переходило все границы.
– Конечно! – Я рассердилась не на шутку. – Разумеется, они пользовались презервативами.
В подтверждение я схватила сумочку и вытряхнула целую упаковку презервативов.
– Вот этими самыми.
Упаковка пошла по рукам. Мои друзья смотрели на нее, словно на вещдок.
– Бриджит, – заговорила наконец Шэззер. – Это – экологичные, безопасные для дельфинов презервативы, у которых срок годности истек аж два года назад.
– Подумаешь! – фыркнула я. – Сроки годности нужны, чтобы напугать потребителя и заставить его потреблять еще больше.
– А ты в курсе, чем безопасные для дельфинов презервативы отличаются от обычных? Тем, что они способны к саморазложению, – объяснила Миранда.
– Слушай, Бриджит, – Шэззер поднялась с места, надела и начала застегивать пальто. – Плевать на дельфинов. Где тут ближайшая дежурная аптека?
Поездка в дежурную аптеку была точно экскурсия на кладбище, где упокоился мой детородный возраст. Вот дерево, на которое Дэниел забросил мои трусы после рождественской вечеринки в издательстве «Пергеймон пресс»; вот на этом углу мы с Марком впервые поцеловались в метели; на этом крыльце Марк Дарси впервые сказал: «Я люблю тебя такой, какая ты есть».
Мы снова у меня дома. Шэззер барабанит в дверь ванной.
– Да не ломись ты! Две минуты еще не прошло!
Громкий шепот Тома:
– А что, если она залетела от обоих и у нее будут близнецы?
– Исключчччено, – пьяно шипит Миранда. – Первая порция спермы блокирует вторую, или как-то так.
– Почему тогда бывают двойни, где один ребенок белый, а второй – черный?
– А это разные яйцеклетки оплодотворились одной ссспер…мой.
Да, не так я представляла этот миг. Мне виделся осовремененный коттедж в Котсуолде – такой, знаете, с бетонными полами и аутентичными коврами; может, даже над интерьером сама Джейд Джаггер поработала. А рядом со мной, конечно, мужчина всей моей жизни – любящий и с квадратным подбородком.
– Бред какой-то. Не могут у женщины быть и черные, и белые яйцеклетки, – буркнула Шэззер.
– А крапчатые? – спросил Том.
Я вышла из ванной.
– У нее тест-полоска!
– Дай сюда.
Шэззер и Том бросились ко мне, выбили из рук тест-полоску. Она, подобно кленовому семечку, несколько раз перевернулась в воздухе и спланировала на ковер. В священном трепете мы склонились над ней. Синяя черточка виднелась более чем отчетливо.
– Выходит, ты и впрямь… – начала Шэззер.
– …немножко беременна, – докончил Том.
– О. Чу. Мительно, – подытожила Миранда.
Я не верила глазам. Как сквозь атмосферные помехи, слышала голоса друзей:
– Она все это время курила и пила.
– Господи, верно! Она убила ребенка!
– Ребенок мертв.
– Она даже не знает, кто отец.
– Что нам делать?
Все сказанное ровно ничего не значило. В моей душе пели золотые трубы, звенели арфы. Тучи рассеялись, и целый сноп солнечных лучей прыснул на землю, и пичужки защебетали от счастья. Господи, у меня будет ребенок!
Глава пятая
Кто это сделал?
Вторник, 26 сентября
09.00. Гинекологический кабинет. Лондон.
– Как вы думаете, когда конкретно произошло зачатие? – с надеждой спросила я.
– Разве это так важно? – удивилась доктор Роулингс, женщина серьезная, немногословная, даже суровая.
– Конечно! Это ведь особенный миг! Мы хотим знать наверняка, чтобы сохранить его в памяти, как бесценное сокровище.
– Не выйдет. Придется хранить оба мига.
– Но ведь зачатие вероятнее все же для одной из двух дат, разве не так?
– На самом деле, первое названное вами число для зачатия рановато, а второе – поздновато. Вы уверены, что между этими двумя датами не произошло ничего, достойного сохранения в памяти?
– Ничегошеньки, доктор. Это совершенно точно. Так какая из двух дат наиболее вероятна?
– Понятия не имею. Тут соотношение пятьдесят на пятьдесят.
– Ну а ваше личное мнение? Что вам интуиция подсказывает?
– Она молчит.
– Представьте, что вы пришли на скачки. Просто выберите лошадь. Наобум.
– Не стану я выбирать никакую лошадь.
– А как насчет УЗИ?
– УЗИ делают между десятью и тринадцатью неделями, а у вас идет десятая неделя.
– Я имела в виду – УЗИ покажет, когда произошло зачатие?
– Нет. Вот вам телефон. Позвоните, чтобы записаться на УЗИ.
Доктор Роулингс поднялась.
– Надеюсь, вы приведете с собой и счастливого отца? – И довольно отчетливо буркнула себе под нос: – Если, конечно, вычислите такового.
– Доктор, мне просто любопытно…
– Слушаю вас.
– Скажите, доктор, если женщина… гм… не совсем уверена, кто… кто отец ее будущего ребенка…
– В таких случаях у претендентов берут на анализ ДНК кровь, волосы, ногти, зубы…
– Зубы?!
– Нет, Бриджит, не зубы, – доктор Роулингс начала раздражаться. – Волосы, ногти, кровь, слюну – все это лучше, чем зубы.
– А как же взять материал на анализ у плода?
– Есть такая процедура – амниоцентез. Кстати, вам, как старородящей, я бы очень советовала пройти эту процедуру.
– Я – СТАРОРОДЯЩАЯ?
– Разумеется. Всякая женщина после тридцати шести автоматически переходит в эту категорию.
Четверг, 5 октября
– Постарайся найти в этом положительный момент, – говорил Том, вместе с Шэз и Магдой ведя меня на амниоцентез. – Например: ты будешь одновременно получать пенсию и пособие на ребенка.
– Нет, это слишком тяжело! – Магда, по привычке, принялась делать глубокие вдохи и выдохи. – Бриджит, нельзя растить ребенка без отца. И отец должен быть один.
– Успокойся, Магда. Все отлично. – Я неожиданно рыгнула.
– Милая, чем тебе помочь? – забеспокоился Том.
– Помочь мне может только крупная, гладкая печеная картофелина. Добудешь? Да, еще шоколадный круассан. И несколько ломтиков бекона. Знаете, мне страшно. Как представлю, что в меня длиннющую иглу вводят…
– Страшно – откажись. Процедура необязательная, – посоветовала Шэз. – Ты и без амниоцентеза разберешься. Начнешь западать на каждую юбку – стало быть, от Дэниела залетела. А потянет трусы на ночь сложить аккуратненько – ну, значит, от Марка Дарси.
19.00. Моя квартира.
Только что вернулась с несостоявшегося, слава богу, амниоцентеза.
– С ребенком все нормально? – спросила я во время УЗИ.
– Полный порядок, – заверила доктор Роулингс. – Не стоит так переживать. Случаи, когда женщина далеко не сразу понимает, что беременна, и в первые недели и даже месяцы позволяет себе алкоголь и прочее, происходят сплошь и рядом. Смотрите.
И доктор Роулингс повернула ко мне экран. Так вот она какая, любовь! Я вглядывалась в расплывчатые очертания чего-то округлого. Ну конечно. Младенческая головка. И все остальное. Крошечный человечек внутри меня. Вот носик, ротик, миниатюрные кулачки, которые моя деточка подносит к личику. Поистине, ничего прекраснее я в жизни не видела.
– Ну, приступим.
Доктор Роулингс взяла гигантскую иглу. Разве можно такими иглами человеку в живот тыкать? Да в ней же фут с лишним!
– Должна вас предупредить, Бриджит. Имеется некоторый риск выкидыша после этой процедуры. Особенно – в вашем возрасте. Поэтому взвесьте все «за» и «против».
– Отойдите от меня! – взвизгнула я, спрыгнув с кушетки. – Вы что делаете? Вы в своем уме? Чуть мою доченьку не убили! Вы… вы будто Гамлет, когда он Полония через портьеру шпагой пронзил!
К своему ужасу, я обнаружила, что держусь за собственный живот, будто одна из Самодовольных Наседок на тех роковых крестинах.
– Хотите мой животик пощупать, доктор?
– Я только что это сделала, Бриджит. В результате вы смогли увидеть на экране своего чудесного малыша. Помните? Ну так что, будем амниоцентез проводить?
– Ни в коем случае, – пробормотала я, торопливо одеваясь. – Не надо мне никакого ДНК-анализа. Никаких рисков. Просто не подходите к моей деточке с этой вашей кошмарной иглой.
Суббота, 7 октября
Наконец-то сыта. (Но я же беременная! Значит, мне можно все или почти все.) Морепродукты, например, нельзя – они опасны для деточки. Печеных картофелин – 3 штуки. (Забыла, чем они богаты – калием или клетчаткой?) Сыр: 8 унций (источник протеина). Только не козий сыр – мягкие сыры опасны для деточки. Брокколи: 3 соцветия. (Совершенно необходимый мультифункциональный продукт, 4 в одном – сразу и белки, и жиры, и углеводы, и клетчатка.) Впрочем, брокколи не считается – меня после нее вырвало. Потому что деточка терпеть не может мультифункциональные продукты. Картофель под сыром – 3 упаковки. (Деточка обожает картофель под сыром, а ведь известно, что младенцы в материнской утробе инстинктивно чувствуют, что именно им необходимо.)
16.00. Только что вернулась. Ходила делать покупки для деточки. В «ILoveGorgeous» купила совершенно очаровательный костюмчик персикового оттенка и косыночку в цветочек. Теперь эта красота лежит на кровати. Ни минуты не сомневаюсь, что родится дочка. Думаю, не купить ли куклу-младенца, чтобы потренироваться ее одевать. Впрочем, нет. Что-то в этом неправильное. Чувства двоякие: с одной стороны, я в восторге, с другой – мне лениво и все время хочется спать, я какая-то дезориентированная в пространстве, будто травы покурила. Хоть бы на работе раньше срока не дознались. Да и маме пока лучше не говорить. Нужно подумать, как подать информацию об отце. Да, обязательно подумать.
Но сначала – еще минута блаженства. У меня будет ребенок!
Глава шестая
По правде говоря
Воскресенье, 8 октября
Полдень. Бар «Электрик», Портобелло-роуд.
– Ты должна им сообщить, Бридж, – заявила Миранда.
Я кивнула, потягивая через соломинку диетический тоник. Даром что мы зависли в «Электрике», мне совершенно не хотелось ничего алкогольного. Одна мысль об алкоголе вызывала ощущения, очень похожие на похмелье; я сама себе удивлялась.
– Бриджит!
Я даже подпрыгнула.
– Что?
– Ты должна сообщить им. В смысле, отцам.
– А, ну да. То есть нет. Конечно. Сообщу. Закажем еще жареной картошки? Ну, кто хочет потрогать мой животик?
Все по очереди потрогали, но как-то опасливо, если не сказать брезгливо.
– Начни с Дэниела, – посоветовал Том. – Он лучше подходит, чтобы потренироваться.
– Напиши ему эсэмэску. Прямо сейчас, – велела Миранда.
– Нет, эсэмэской нельзя. Это будет как гром среди ясного неба.
– Очень даже можно. Мне теперь все можно – я ведь будущая мать.
Я достала сотовый и быстро, пока не успела заморочиться, набрала текст:
«Кливер, Джонс на связи. Хочу с тобой поговорить. На этой неделе сможешь?»
Ответ пришел незамедлительно:
Дэниел Кливер
«Твое предложение как гром среди ясного неба. Впрочем, почему нет? Буду рад увидеть тебя. Вечер пятницы подойдет? Заскочу за тобой на новой машине. Поедем ужинать».
Ничего себе, как все просто. Я в ущерб себе гоню картину, будто ни в ком не нуждаюсь, а то, не дай бог, кто подумает, что нуждаюсь, когда я и правда нуждаюсь. Ужасная глупость.
Пятница, 13 октября
19.00. Машина Дэниела, Южный Лондон.
– Хорош аппарат, а, Джонс?
Пока мы неслись по мосту Ватерлоо, я отчаянно пыталась выбрать момент для жизненно важной новости. Мне хотелось сказать про ребенка прежде, чем мы войдем в ресторан – а то еще получится бурная сцена. Увы, все мысли Дэниела были заняты новеньким «Мерседесом».
– Нет, ну каков красавец! Зацени, до чего мягкий ход. Но, когда надо, может и с места рвануть!
И Дэниел резко добавил газу, на что мой желудок отреагировал спазмой.
– А как тебе интерьер, Джонс? По-моему, этот жемчужно-серый тон просто бесподобен. Я подумывал о черном интерьере и даже о сочном кроваво-красном, но остановился на жемчужно-сером. Ненавязчиво, но очень стильно, правда?
Дэниел выбрал ресторан «Нобу» на Парк-лейн. В таких заведениях можно запросто наткнуться на чету Бекхэм или на Брэда с Анджелиной (вот и шанс закрыть тему насчет Мэддокса, который якобы помог Джоли заполучить Питта).
Никаких селебрити не обнаружилось. Будто прилетела в Африку на сафари, а там ни львов, ни другого зверья. Зато в воздухе отчетливо чувствовался запах рыбы.
Дэниел и по пути к столику не дал мне рта раскрыть. Со своей новой машины переключился на свой новый роман – «Поэтика времени».
– Концепция та же, что в «Стреле времени»[4]. Герои полагают, что время движется вспять, а оно на самом деле движется вперед.
– А это разве не то же самое, что и реальный ход времени? Время – оно ведь и так вперед движется.
Читать бесплатно другие книги:
