Шестая ступень Недоруб Сергей

– Что-то случилось? – поинтересовался юрист с легким притворством.

– Давайте куда-нибудь отойдем, – предложил Виктор. – В вашей машине безопасно говорить?

– Абсолютно, – заверил Влад с энтузиазмом. – Милости просим.

«Фиат» Влада выглядел как самый простой автомобиль – что, учитывая производимое юристом впечатление, было странно. Хотя, с другой стороны, – практически идеальная машина для слежки. И все же Виктор не мог отделаться от мысли, что Владу эта машина как бы не к лицу – не стыковалась простота «фиата» с психологическим портретом юриста, амбициозного, немного огламуренного, пусть даже всегда практичного. Такому было бы по душе раскатывать на «бентли» или хотя бы на «мерседесе». Тем более что и то и другое Влад при желании мог бы себе позволить. Виктор же, в свою очередь, так и не научился считать деньги, чтобы заработать себе на автомобиль. Правда, сейчас это большой проблемой не было, тем более что ему дали служебный «форд», но…

Детектив отогнал от себя посторонние мысли. Он заметил, что, подходя к машине, Влад нажал кнопку на брелоке. Стало быть, по приезде он ставил ее на сигнализацию. Было немыслимо, чтобы здесь, в окружении собственных сотрудников и в какой-то степени подчиненных, имелся риск проникновения в его машину. Манией преследования Влад тоже не страдал. Напротив, его всегда выделяла некоторая беспечность. И все же свой «фиат» он считал нужным запирать. Что это было – рефлекс? Виктор сомневался. Значит, Влад попросту никому не доверяет.

Сунув руку в карман куртки, он нащупал автомобильный маячок, который таскал с собой с тех пор, как получил доступ к отделу гаджетов ЦАЯ. Может, стоит поставить маячок за правым задним колесом «фиата»… так, на всякий случай… Мысль пришла без приглашения, сама по себе, вместе с уведомлением о том, что параноидальные страхи детектива цветут и пахнут. Пожалуй, среди всех вещей, что они с Владом имели при себе, только одна вещь была и у того и у другого – пистолет. Плохо, когда с собеседником тебя ничего не связывает, кроме любви к оружию. Но, по крайней мере, Виктор точно знал, что такое пистолет и когда его стоит вытаскивать.

К удивлению детектива, Влад сел не за руль, а на заднее сиденье. Виктору пришлось сделать то же самое, сев с другой стороны. Это его нервировало. После перенесенного стресса любой разговор по душам мог выбить его из колеи. Он бы предпочел вести диалог с пассажирского сиденья, где есть чувство личного пространства. Заднее сиденье «фиата» не оставляло ему никаких шансов на поддержание собственного энергетического кокона.

Внутри «фиата» чувствовался сильный сигаретный запах. У Виктора закралось подозрение: не было ли это для того, чтобы скрыть другой запах, не столь относительно миролюбивый? Он тут же приказал себе очистить голову от всякого ненужного барахла. Раз уж в расследовании у него наметился перерыв, то пусть он будет продуктивным.

Откинув голову на спинку сиденья, Виктор прикрыл глаза. Плевать, как он выглядел со стороны. Влад испытующе смотрел на сыщика. Пусть думает что угодно. Вряд ли юрист хоть раз в жизни бывал в перестрелке.

– Тяжелый день? – с участием спросил Влад.

– Не сложнее завтрашнего.

– Это да, – кивнул юрист. – Отчет у шефа – тот еще геморрой. Поверьте мне, я знаю.

«Хочешь показаться другом», – подумал Виктор с неуместной завистью. Сам он никогда не обладал даром доверительного лицемерия. Хотя он был фанатом искренности, но моментов, когда искренность не приносила ему проблем, он мог вспомнить немного.

– Итак, ОРАКУЛ, – мягко напомнил Влад. – Расскажите мне о нем, пожалуйста. Все, что знаете. Я понимаю, что вас в любом случае будут частично дезинформировать. Но если мы вместе постараемся разобраться в том, что случилось…

– Слушайте, я вроде не платил за сеанс у психолога, – с раздражением огрызнулся Виктор. – Дайте мне сконцентрироваться, пожалуйста.

– Это ваше право, – согласился Влад. – Может, вам тогда лучше передать расследование кому-то другому?

Виктор помассировал лоб.

– Короче, – сказал он. – Я и сам знаю немного. ОРАКУЛ – это боевое подразделение ЦАЯ. Хотя это очевидно… Расшифровывается как Отдел по Расследованию Аномальных Конфликтов, Убийств, Легенд.

– Убийств? Они бывают аномальными? По-моему, это самая естественная вещь в природе человека.

– Естественна лишь смерть, – сказал Виктор. – И рождение. И хотя рождение пока происходит только одним способом, смерть может прийти разными путями. В том числе аномальными. Бывали случаи.

– И долго этот ваш ОРАКУЛ существует?

– Его создали приблизительно четыре месяца назад.

– Четыре месяца? – не поверил Влад. – Как в ЦАЯ так долго могло существовать элитное подразделение, о котором я ничего не…

– Да оно вовсе не элитное, – прервал его Виктор. – Нет никакой элитарности в том, чтобы собрать уставших от жизни, нервных людей, нелогичных, эмоционально нездоровых, и дать им подобие сталкерской жизни здесь. Почитайте отчеты, наблюдения врачей о феномене сталкерства и его влиянии на психику. Все материалы лежат в свободном доступе во внутренней сетке нашего сервера.

– Почитаю, – кивнул Влад.

– ОРАКУЛ был личной инициативой Каменского, – продолжал Виктор. – Идея была в том, чтобы сгруппировать воедино всех агентов и теневых исполнителей разного рода поручений, связанных с проблемами, вызванными использованием артефактов за пределами Зоны. Внутри самой Зоны проблемы собственные, но здесь, в нашем мире, многие вещи порой выходят из-под контроля. Практически во всех случаях подразумевается нецелевое использование мощи артефактов их конечными потребителями.

– Какое нецелевое использование вообще тут может быть? Погодите, сам скажу. У нас в плане этого имеется четкий регламент. Если артефакты выходят за пределы Зоны, то они поставляются к нам. Если же они выходят за наши пределы, то остальное уже не наша проблема. На выход у нас идут неопасные штуки. Частное лицо может приобрести себе подобие заменителя электрической батарейки, которая проработает несколько минут и превратится в кусок смолы. Или подавитель радиационного фона. Государство – наше, разумеется, – может добыть одноразовый агрегат для регенерации. Но не более.

Виктор с трудом подавил нервный смех.

– Агрегат, – повторил он, словно смакуя нелепость этого слова в данном контексте. – Вы вообще знаете, в чем суть артефактов?

– Да, конечно, – ответил Влад с некоторым сомнением. – В Зоне есть некоторые отклонения от привычных нам законов мира, которые порождают определенные материальные…

– Я тоже помню официальное определение артефакта. До чего же я не люблю это слово… Оно у меня ассоциируется с чем-то… более величественным, что ли. Историческим, значимым.

– Тут я могу с вами согласиться.

– Процентов девяносто восемь всех артефактов – самый настоящий мусор. Было время, когда в ЦАЯ исследовали все странные штуковины, которые им попадались, то и дело отсекая их от откровенных фальшивок. Тогда в Центре изучали все, что можно. Каждый паршивый кусок камня, который, скажем, притягивался к стеклу, тут же порождал материал для кучи диссертаций. Вы не хуже меня знаете, сколько бюджета там распилили.

– Это да, – усмехнулся Влад. – А сколько средств налогоплательщиков было отмыто на данной чепухе…

– Практически весь этот хлам в итоге пошел на продажу. Смешно, но почти все конечные потребители продукции Зоны – это обычные любители безделушек, калейдоскопов и всякой прикольной бижутерии. Оно и понятно почему. Ведь артефакты преимущественно добываются теми сталкерами, которые все более или менее полезное пускают на собственные нужды. Иногда – на то, чтобы вернуться домой, но чаще – чтобы остаться. В Зоне уже внедрили полугосударственные силовые группировки, которые бы перекупали ценные штуковины у сталкеров и поставляли их нам. Но и этот ход почти не работает.

– Группировки? Вы имеете в виду кланы, что ли?

– Ага. Кланы. Видите, там даже самоназвания стали появляться. Свой жаргон, специфические манеры поведения, даже некоторый кодекс уважения… Дальше – больше. Свои рынки, своя экономика. Наружу идет осетрина второй свежести.

– Понятно.

– Мы весь этот хлам разбираем, пытаемся систематизировать. Что-то оседает на складах, что-то утилизируется. Как именно утилизируется – не спрашивайте меня. Мне становится плохо при самой мысли об этом. Остальное идет на продажу. И этим «остальным» как раз все и финансируется. Хотя и не слишком умело. В последнее время экономическая ценность Зоны сильно упала.

– Там у них вроде переворот был, – проговорил Влад.

Виктор мысленно похвалил юриста. Как филигранно и невзначай он бросил невинную фразу, после которой, по логике вещей, детектив принялся бы рассказывать об операции, известной как «Горизонт событий». Операции загадочной, непонятной даже сейчас.

– Понимаете, в чем смысл, – произнес Виктор. – Идея Зоны морально устарела. Она, скажем прямо, уже не так популярна в государственных кругах. Хотя она все еще может приносить жемчужины, мало кто хочет ради них ковыряться в мидиях. Наши потребители от нее уже устали. Приходится как-то выживать. Но, как я уже сказал, почти все, что оттуда поступает, не имеет практического применения.

– И как с этим связано появление группы силовиков? Этот ваш ОРАКУЛ…

– Вот тут и начинается самое интересное. Из оставшихся двух процентов артефактов, которые идут на продажу, некоторые оказываются фактически оружием. Обретают свойства, которые в ЦАЯ не сумели вовремя выявить. Но кто-то из нашей клиентуры может оказаться более удачливым.

– Вы хотите сказать, что сталкеры могут приволочь кусок камня, да еще таким образом, что ни они, ни мы не поймем, что это такое, а на самом деле он окажется оружием?

– А почему бы и нет? Никто не знает, как именно покупатель будет его использовать. Без лишних деталей расскажу, что зимой у нас произошел неприятный случай. ЦАЯ перепродал одному из покупателей колбу с жидким наполнителем, внутри которой плескалось что-то, напоминающее кусок старой древесины. Мы изучали его вдоль и поперек, но так и не смогли понять, что с этим делать. Измерили массу, плотность, проверили на все возможные излучения. Вроде безопасная штуковина. Но дома у покупателя произошло непонятное. Он повесил покупку на стену в своей сауне как простую декорацию, между чучел убитых им животных. А затем, когда он позвал туда гостей, что-то случилось. Не знаю, как ему удалось поменять свойства артефакта, но спустя час все обитатели сауны были мертвы. Без следов насилия. Синдром внезапной смерти. Так, собственно, и написали в свидетельствах.

– А хозяин?

– Выжил, конечно. Вроде как за квасом в погреб выходил.

– И сидел там час, – иронически заметил Влад. – Надо же, какой везучий человек.

– Да, такому только в лотерею играть.

– И все же, как вы догадались, что дело в артефакте?

– Тут и думать не пришлось. Артефакт тоже без изменений не остался. Стена, на которой он висел, изменила цвет, точно под оттенок жидкости в артефакте. Знаете, такой аристократический цвет дорогого коньяка…

– Прекратите, а то я в жизни больше к коньяку не притронусь.

– Я просто привожу факты. Артефакт и сам был весьма похож на диковинную бутылку – не в последнюю очередь благодаря тому самому стручку, болтающемуся внутри. Прямо настойка перцовки.

– Так может, они его выпили?

– Очень смешно. Гости умерли от аномального воздействия, это точно. Изменения стенки больше ничем не объяснить. Любопытно было другое. Почему на тестах у нас ничего этого не происходило? Как артефакт внезапно стал смертельно опасным? Особенно кстати было то, что смерть всех гостей сауны оказалась на руку владельцу.

– Он собрал вместе всех врагов?

– Не то чтобы врагов, а скорее, не совсем угодных людей. В тот день он позвал всех деловых партнеров, парочку представителей конкурирующей фирмы и налогового инспектора. Плюс пару человек, которым был должен. Причем до этого он никогда их в гости не приглашал.

– Я прямо начинаю завидовать его удаче.

– Еще бы, – вздохнул Виктор. – По достижении определенного уровня удача приравнивается к точному расчету.

– Как юрист скажу, что синдром внезапной смерти тут бы не прокатил. Не знаю, что за фирма там была, но после такого она бы точно закрылась.

– Так она и закрылась. Хозяин укатил на Багамы, и там его след потерялся.

Влад рассмеялся.

– Не знаю, что сказал бы прокурор, но для ЦАЯ вина покупателя была очевидна, – продолжил Виктор. – Нас не интересовали его дела. Нам только нужно было знать, каким образом ему удалось активировать новые свойства артефакта. Черт побери, такую мощную штуку точно бы никому не продали, если бы знали, как ею пользоваться. Как бы то ни было, наши люди быстро выехали на место. Два бойца и пара сталкеров. Аккуратно добыли артефакт, вернули назад. Сауну сожгли, и все закончилось. Тогда-то Каменский и решил, что ему необходим специализированный отдел, который бы занимался подобными вопросами. Никогда не знаешь, как поведет себя та или иная разработка, покидающая наши стены. Но официально он решил никакой новый отдел не регистрировать. В основе группы, которой следовало бы заниматься всей этой чертовщиной, не было конкретного костяка, не говоря уже о субординации. Мирослав просто собрал людей с бору по сосенке. Прежде всего выделил несколько человек из службы безопасности, заплатив по двойному тарифу. Затем выписал из Зоны несколько сталкеров – преимущественно тех, которые попали под арест по тем или иным причинам. Кстати, желающих было хоть отбавляй. Вы не поверите, как много сталкеров в Зоне мечтают оттуда свалить, но вместе с тем иметь к ней какое-то отношение.

– Синдром войны в Заливе?

– Да, что-то вроде того. Наконец, третья категория, которую искал Каменский для комплектации ОРАКУЛа, – это люди, которые вообще ни к Зоне, ни к ЦАЯ отношения не имели ни в каком контексте, однако показались ему подходящими кандидатами на такую работу.

– Вы имеете в виду себя?

– Совершенно верно. Я и о Зоне впервые услышал в прошлом году. Но эта работа не лучше и не хуже любой другой.

Виктор почувствовал, что ему гораздо легче говорить, чем раньше. Словно между ним и юристом установилось некоторое профессиональное доверие, пусть даже весьма шаткое.

– Новый отдел с сегодняшнего дня возглавил военный по фамилии Крот, – сказал он. – Но никакой военной структуры не наблюдалось. Крота и в лицо знали не все. У них не было четкого свода правил или чего-то там. Даже если бы ЦАЯ работал полностью открыто и был для населения очередной коммунальной конторой, вроде газового хозяйства, то даже тогда ОРАКУЛ никогда бы официально не существовал. Но не потому, что был бы засекречен. Просто тут прятать было нечего. Работа ОРАКУЛа основывалась на тех же принципах, на которых девочкам из деканата порой поручают прочитать пару лекций. Ни в каких бумагах такие вещи не указывают, но все же они порой происходят. Ситуации, когда на Большой земле случаются неприятности аномального характера, слишком редки, чтобы создавать и финансировать целую военизированную структуру. Тем более что, как показала практика, в таких случаях огонь и меч решают любые проблемы.

– И еще команда адвокатов, – добавил Влад. – Теперь я все понял. Сегодня меча оказалось недостаточно, чтобы все решить.

– К сожалению, да, – мрачно сказал детектив. – Нас разделили на две группы. Я был в группе «Лиза». Нам нужно было проникнуть в дом через парадный вход, чтобы найти и обезвредить артефакты. Борланд был в группе «Мона». Им следовало залезть в особняк через крышу, найти шифр к музыкальному замку и передать его нам.

– И их всех перестреляли, а артефактов вы не нашли.

– Вы сами все видели. Проблем у нас оказалось слишком много. Боевые действия в Подмосковье. Шестнадцать трупов с нашей стороны. Груз пропавших артефактов – без преувеличения, опасных и страшных. Сейчас эти штуки уже могут быть хоть в Кремле.

– Разве? Хозяин дома настолько крут?

– Понятия не имею.

– Как же в ЦАЯ умудрились проморгать подобную мощь? Как частное лицо могло получить в свое распоряжение такое количество разрушительной силы?

– Задайте эти вопросы Каменскому, – порекомендовал детектив. – Может, он расскажет, как так получилось. Почему бомбы паралитического действия прошли сквозь фильтры сталкеров, Барьера и Центра, оказавшись у какого-то богатого старикана, фиг знает на кого озлобленного. Мне же предстоит задача потривиальнее. Исправить чужие ошибки. Дай Бог, чтобы хозяин дома сам не работал на кого-нибудь пострашнее.

– Сочувствую вашему объему задач, – заметил юрист.

– Ваш объем вряд ли будет меньшим, – сухо ответил Виктор. – Особенно если окажется, что Кремль тут не просто так к слову пришелся. Как бы и вам лично не пришлось выбирать сторону.

– Давайте не будем заходить так далеко.

– Давайте. Я уже не молод и достаточно пожил на свете, чтобы знать: кто-то сверху есть всегда и над всеми.

– А если тот, кто на обозримом верху, не верит в того, кто выше?

– Тогда его подточат те, что с высоты кажутся термитами.

Виктор почти пожалел, что выбросил предложенную сигарету, однако ему тут же в голову пришло другое желание, которому он удивился, как нелепому и неуместному. Потому что еще больше, чем курить, он хотел снова увидеть Ольгу. В данный момент больше никто не мог ему вернуть душевные силы одним своим присутствием.

Не говоря ни слова, Виктор открыл дверь и выбрался из машины. Только сейчас он понял, до чего тесно там было.

– Вы уже сворачиваетесь? – спросил Влад, тоже выбираясь на свежий воздух.

– Как видите.

– У меня к вам просьба. Надеюсь, вы не откажете.

– Какая просьба?

– Вы позволите мне вернуться обратно в машине «Скорой»? Вместе с Борландом.

– А вам-то это зачем? Вы не сможете от него ничего добиться. К тому же с ним поедет охрана.

– Ну, мало ли… – произнес юрист с неуверенностью, в которую детектив не поверил. – Вы же ничего не теряете.

Виктор хотел ему отказать, но не решился. Неизвестно, где ему сейчас может понадобиться союзник.

– Почему бы и нет, – произнес он. – Езжайте, раз хотите. Что будет с вашей машиной?

– Не страшно, – заверил Влад. – Попрошу кого-нибудь отогнать ее на базу.

– Никаких проблем. Я сам ее отгоню.

Влад в растерянности захлопал глазами. Такого мяча в свои ворота он явно не ожидал.

– Почему бы и нет? – проговорил он и бросил Виктору ключи, которые тот поймал на лету. – Коробкой-автоматом умеете пользоваться?

Виктор ощутил волну ярости, которую тут же подавил. Он успел позабыть, что Влад, согласно своей репутации, никогда ничего не уступал без компромиссов.

– Умею, – буркнул он. – Увидимся в Центре.

Влад забрался в машину «Скорой помощи» с заметным азартом. Глядя на это, Виктор усомнился в своем решении позволить ему там ехать, но отступать было поздно. С другой стороны, от возможных проблем мог подстраховать санитар – знакомый Виктора, который понимал детектива без лишних слов.

– Все нормально, – сказал Виктор санитару. – Этот человек поедет здесь. Охраняй Борланда. Это самое главное.

После этих слов сыщик не мог отказать себе в удовольствии насладиться гримасой гнева на лице юриста. Что бы ни случилось, санитар будет охранять сталкера от любых неожиданностей. Если что не так – даже применит грубую силу. Тем более что телосложением он был покрепче, чем неожиданный пассажир.

Закрыв снаружи двери, Виктор велел водителю ехать, после чего в задумчивости посмотрел на «фиат» Влада. Ему не хотелось туда возвращаться, даже за руль. Он испытывал обостренное чувство одиночества. Дом почти опустел, здесь осталась лишь пара охранников. Да и эти скоро уйдут, когда опечатают все двери. После этого объектом займется обычная полиция, которая, разумеется, никак на ЦАЯ не выйдет.

Особняк стал пугать Виктора. С отвращением отвернувшись от зловещих очертаний дома, детектив сел за руль «фиата» и поехал вслед за остальными.

Влад смотрел на Борланда с ненавистью.

– Что вы применили? – спросил он.

– В смысле? – спросил санитар, напряженно следя за юристом.

– Ну, что вы сделали, чтобы его разбудить? Кололи ему что-то?

– Зачем колоть? Мы же не больница. Привезем в лазарет, там разберемся.

– А что у тебя здесь есть?

– Да много чего есть. Разные виды обезболивающего, анестетики и прочее.

– А есть адреналин?

– Да, конечно.

– Вколи ему, – велел Влад.

– Это еще зачем?

– Вдруг поможет?

– Это не может помочь.

– Мы хотя бы удостоверимся, что он не симулирует, – настаивал Влад.

– Он не симулирует. Сто процентов. И проверять это и втыкать в пациента булавки я вам не позволю.

– Ты хочешь потерять место? – пригрозил Влад.

Парень промолчал.

– Я ж тебя знаю, – ухмыльнулся Влад. – У тебя и лицензии-то нет. Отобрали за врачебную халатность. Или ты будешь так глуп, чтобы мне мешать? Сюда ты пришел с поджатым хвостом. Могу сделать так, что тебя отсюда пнут прямо под него. Хочешь?

– Я не дам дотронуться до пациента, – сказал санитар, нисколько не смутившись.

– Ладно, – сказал Влад, отвернувшись, и тут же выдернул пистолет, нацелив его санитару в голову. – Я не шучу. Ты мешаешь в расследовании очень важного дела. Пациент будет жить. И, может быть, долго. Так что лучше подчинись. Коли ему что-нибудь, что подстегивает нервную систему. Хуже ему не станет, зато может быть лучше. Ты ничего не теряешь. Выполняй.

– Как прикажете, – сказал санитар. Он не казался испуганным, но и на пистолет старался не смотреть, что доставило Владу некоторое удовольствие. Порывшись в медикаментах, врач приготовил шприц, наполнил его из пузырька без этикетки. Постучал по игле пальцем, выпустив из нее несколько капель.

– Закатайте ему рукав, – сказал он. – Держите руку.

Поколебавшись, Влад положил пистолет рядом с собой, взял руку Борланда, прижал ее к койке. В следующий момент санитар вонзил иглу шприца юристу в предплечье и тут же схватил его за горло.

Влада охватил приступ бешенства. Завязалась драка. Хотя врач был крупнее и спортивнее, чем Влад, у юриста было небольшое преимущество. В отличие от санитара, он не старался ограничивать себя в действиях, чтобы случайно не навредить пациенту, который их разделял. Нащупав первое, что попалось под руку, Влад с силой ударил этим предметом санитара в голову, и тот упал.

Это оказался чемоданчик с дефибриллятором. Задыхаясь, Влад подобрал пистолет, нацелился в санитара.

– Что ты мне вколол, урод?! – спросил он. Его сердце колотилось так, словно было готово разорваться. – Адреналин?

– Да, – ответил санитар, не делая попыток встать.

Борланд продолжал лежать без движения. От этого Влад взбесился еще больше. Подавив желание стрелять во все стороны, Влад нацелился Борланду в лицо.

– Это ты их всех убил? – прошипел он. – Отвечай, мразь, а то завалю!

– Он не слышит, – сказал санитар.

– Молчать! – заорал Влад. Ему не хватало воздуха. И он дернул себя за воротник дорогой рубашки, оторвав две пуговицы. Потное лицо неприятно холодил кондиционер.

– Я докопаюсь до тебя, урод… – хрипел Влад. – Я узнаю, что там случилось, я…

Двери неожиданно распахнулись. Влад даже не почувствовал, когда машина успела остановиться, – до того он был перевозбужден. Он машинально направил пистолет в сторону дверей.

Стоявший снаружи Виктор пулей влетел внутрь, врезавшись в юриста. Тот пытался сопротивляться, но детектив отнял у него пистолет, кинул оружие санитару и от души саданул Влада локтем в зубы.

Тот упал, сплевывая кровь. Виктор схватил валяющийся на полу опустевший шприц и нацелился Владу в глаз.

– Ну что, олень, хочешь проверить мое психическое здоровье? – спросил он. – Нет желания?

Влад молчал. Ночной холодный воздух показался ему ледяным. Один из зубов шатался, и юрист ограничился ненавидящим взглядом.

Детектив выволок его наружу и бросил на асфальт. Юриста осветили фары двух машин Центра.

– Ольга, – позвал Виктор. – Сопроводи Борланда до базы, пожалуйста. Влад поедет со мной. И еще найди мне охрану для него.

– Ты повезешь меня в моей же машине, как пленника? – спросил Влад. – На заднем сиденье, под конвоем?

– Да, – ответил детектив. – Именно так. Все, что скажешь, может быть использовано против тебя. Все, что подумаешь, – будет использовано сто процентов. Сядь в машину.

– Ты пожалеешь, – пригрозил Влад, позволив двум бойцам из группы «Лиза» поднять себя и посадить в машину. – Я тебе гарантирую.

– Твои гарантии ни хрена не стоят, – сказал Виктор, садясь за руль «фиата», ставшего ему вдвойне ненавистным. – Побереги силы для завтрашних объяснений.

Влад продолжал что-то говорить, но Виктор его уже не слушал. Ему предстояло минимум час ехать до Центра по ночной Москве и надеяться, что он окажется дома до утра.

Домой Виктор попал лишь в пятом часу. Светать еще не начинало, и ему казалось, что эта чертова ночь никогда не закончится. По привычке закрывшись на все замки, он с отвращением оглядел свое логово.

Квартира, выделенная ему Центром, была, возможно, очень даже неплоха, но все же лишена и сотой части того уюта, который Виктор имел в своем жилище в Киеве. Бытовая техника, мебель, окна – все было достаточно новым, но вместе с тем оставалось для детектива столь же чуждым, как и в первый день покупки. Ему так и не удалось обжить это место. Иногда он сомневался, что вообще способен что-либо обжить. Виктор не знал, осталась ли в нем какая-то индивидуальность после переезда в Москву, или же этот город раздавил его так же, как и всех остальных искателей приключений.

Вернувшись из душа, Виктор вытащил из холодильника бутылку вина и сел за компьютер. Он уже не пил так, как в прежние времена. После крайнего киевского инцидента он неожиданно полюбил трезвость, но раз в неделю не отказывал себе в возможности расслабиться.

Выпив залпом полстакана, Виктор положил пальцы на клавиатуру. Ему нужно было писать отчет для Каменского. Сделать это и поспать хотя бы час. Однако Виктор не мог на это решиться. Неожиданно для себя он начал писать совершенно другой текст. Пальцы сначала выстукивали символы неуверенно, но затем он поймал мысль и немного воспрянул духом.

– Марк, приветствую, – пробормотал он, дублируя голосом письмо. – Извини, что отвлекаю, но мне очень нужен совет по одному делу, которое касается Борланда и меня. Мы попали в очень неприятную ситуацию. Постараюсь изложить суть. Забегая вперед, могу сказать, что во всей этой истории ключевым звеном является фальшивая нота в музыкальном рисунке. Надеюсь, ты поможешь мне разобраться, что к чему. Все началось вчера, когда Борланд сказал, что…

Алена, извини, но это правда. Фармер погиб.

Не спрашивай меня, во имя кого или чего, прошу тебя. Иначе твой вопрос подразумевал бы предположение, что люди умирают во имя некой цели. Это не так. Люди умирают просто потому, что смертны.

Да, я так и не успел съесть с Фармером по куску торта на мой юбилей. Однако меня расстраивает другое: не нашлось никого, кто бы мне его подарил. Если бы мне подарили торт, то я на радостях отдал бы его обратно, в качестве благодарности за то, что меня помнят. И смотрел бы со слезами счастья, как человек, помнящий мои праздники, кушает торт. Это такое счастье – видеть, как лакомится кто-то, кому ты не безразличен. Может, поэтому мне так импонировал Апельсин?

Однако есть простое объяснение, почему никто не знает, когда мой день рождения. Ведь те, кто становится мне достаточно близок, чтобы отпраздновать этот день со мной, редко сами доживают до следующего такого праздника через год.

Наверное, потому я и сказал на работе, что этот день – сегодня.