Контрснайпер Кивинов Андрей

– Спасибо… Мам, я ведь тебя уже не раз просила игрушки не переставлять.

– Господи, да я там только пыль смахнула… Стоят себе, и пусть стоят, раз тебе нравится. Но какая разница…

– Есть разница! – с неожиданной жесткостью в голосе отрубила Ирина. – Пусть все будут на своих местах.

Мать посмотрела на дочь сначала с удивлением, а потом и с испугом:

– Нет, ты точно сумасшедшая…

Герой России, командир отряда милиции специального назначении Иван Николаевич Кленов выбивал пальцами на столе похоронный марш Шопена. Ритм, во всяком случае, угадывался.

– Н-да, задача… Может, тебе пока уехать куда-нибудь? Курсы какие… Или путевку в санаторий организуем. На Байкал, допустим… У меня там знакомый есть, сделает. А?

Ирина покачала головой. Как ни странно, страха она не ощущала. Только какую-то всеохватывающую усталость. И безразличие, точнее, опустошенность. Так с ней почти всегда бывало, и длилось некоторое время – пару недель или чуть больше, после успешно выполненного задания. А неуспешных, собственно, и не было. Иначе, вероятно, не было бы уже и самой Ирины. А она пока есть. И живет – не сказать что в свое удовольствие, но, по крайней мере, ее существование имеет смысл, она приносит пользу обществу. Или ей только кажется, что приносит? Потому что вкус к этой самой жизни у нее куда-то пропал, словно все силы, вся способность радоваться ушли в эту самую работу.

– Смысла нет, Николаич. Захотят найти – найдут… И ждать будут столько, сколько надо. А всю жизнь прятаться не собираюсь.

– И что ты предлагаешь? Сидеть сложа руки?

– Я предлагаю горячку не пороть. То, что Асият исчезла, ни о чем еще не говорит.

– В том-то и дело, что не просто исчезла, а, по слухам, направляется в наши края. А может, уже в Юрьевске. И вряд ли ради того, чтоб в музей сходить. Все ж таки у нее не барана зарезали, а мужа завалили. А у них кровная месть – святое. По словам Новикова, информация – достоверная. У одного его опера в селе источник имеется. Похоже, эта дамочка врубилась, какой ты повар…

– Да с чего ты взял? Уехала я не сразу, а через несколько дней только. И приказ, запрещающий сотрудникам женского пола нести службу в полевых подразделениях, вышел до моего отъезда… Все чисто.

Кленов махнул рукой.

– Ладно! Раз не хочешь уезжать, давай тогда хоть наши ребята тебя подстрахуют. Все ж спокойней.

– Тоже не выход. На улице я и сама за себя постоять смогу, а если те с дистанции работать будут, то телохранители не помогут. И потом где ты свободных людей возьмешь? Ребята и так из-за этого форума сутками пашут.

Командир от похоронного марша перешел к «Прощанию славянки».

– Слушай, а выходи и ты на работу! За командировку отгуляешь позже, когда обстановка позволит. Дел сейчас по горло, лишние руки не помешают. Да здесь и я, по крайней мере, за тебя спокоен буду.

– Только с завтрашнего дня, хорошо? – улыбнулась Ирина. – Сегодня у нас гости.

– Договорились. Кстати, в твое отсутствие пришлось обмундирование получать. Под форум барахло всякое подогнали. Я Быкова на центральный склад посылал. Ты проверь, не напортачил ли он чего в бухгалтерии…

Примерив новые черные туфли на высоком каблуке, Ирина покрутилась перед зеркалом. Вроде ничего… подходят. Белый брючный костюм она купила лет пять назад, но надевала редко. И сейчас, критически оглядев себя со всех сторон, осталась довольна. Костюм сидел безупречно – так же, как и в день покупки. Образ завершит черная сумочка. Черное и белое – как инь и ян, добро и зло, две противоположности в одном. В одной…

Она бросила взгляд на часы.

Ого, уже почти два! Мама давно должна бы вернуться. Ну где, спрашивается, ее сейчас искать? И ведь сколько раз предлагала купить ей мобильный телефон, так нет, ни в какую. Мол, все равно нигде не бывает, потому ей эти современные штучки – без надобности. Только трястись будешь, что украдут.

Можно подумать, что за нее саму трястись некому…

Оперуполномоченный отряда милиции специального назначения Соломин по производному прозвищу Солома захлопнул багажник очередной машины, махнул водителю и поднял голову. Солнышко еще и не думало отправляться на покой. Террористов ловить – не переловить… Интересно, в чью светлую голову пришла замечательная мысль, что их вообще можно поймать, устраивая на дорогах пробки и проводя выборочную проверку багажников? И без того ментов не любят, а теперь уж и открыто матерят. Только он, майор милиции Дмитрий Соломин, здесь ни при чем. Он, если разобраться, не причина всего этого бардака, а та же жертва. Причина на дороге не стоит, причина в кабинете заседает.

– Эй, кладоискатель! – окликнул Солому молодой напарник Серега Елагин. – Нашел что интересное?

– Интересно только одно – когда нас на обед отпустят, – лениво откликнулся тот.

– Кто о чем… Слушай, сейчас по рации ориентировку передали. На Королёва двое на обменник наехали. То ли пытались обнести, то ли обнесли. Один свалил на красной тачке.

– И что?

– Да минут пять назад тут красный «жигуленок» крутился. Сначала вроде в очередь встал, а потом вдруг резко развернулся и в переулок шмыгнул. Думаю – не та ли тачка…

– А про марку в ориентировке что сказали?

– Про марку? – Сергей пожал плечами. – Про марку ничего. Но цвет совпадает.

– У Быкова «девятка» тоже красная, – заметил Соломин, жестом останавливая очередной автомобиль. – Совпадает. Стало быть, завтра колоть будем, куда доллары подевал.

– Я ж серьезно…

– И я серьезно. Ты что, первый день в ментовке?

– Нет, – усмехнулся Елагин. – Второй…

Ирина услышала наконец, как в замке проворачивается ключ, и поспешила в коридор.

– Ты чего так долго? – подхватила она у матери сумки. – Я уже волноваться начала.

– На базар ездила. Для хороших чебуреков парное мясо нужно. Сметану заодно взяла. Настоящую, деревенскую, а не кефиром разбавленную, как в универсаме. А с базара теперь добираться – сплошное мучение. Пешком – и то быстрее будет. Милиции на улицах отродясь столько не видела. Что-то случилось?

– Международный экономический форум, мам. Провокаций боятся, вот и ловят террористов по всем подворотням.

– Лучше бы воров ловили. Вон, иду сейчас, а на лестнице подозрительный тип топчется, высматривает что-то… Может, ждет, когда пенсионерка какая-нибудь дверь откроет. Даст ей по голове и все вещи вынесет.

– Где стоит? – насторожилась Ирина.

– Да прямо над нами, между этажами. Я только стала…

Ирина остановила мать предостерегающим жестом, подошла к двери и прислушалась. С лестничной клетки не доносилось ни звука.

Она осторожно приоткрыла дверь. Чья-то тень мелькнула вверх по маршу.

– Эй, вы кого-то ждете?! – Ирина высунулась на площадку.

В ответ – тишина, а потом чуть слышные удаляющиеся шаги.

Ирина прикрыла дверь и осторожно двинулась вверх по лестнице. Стать невидимой и неслышимой мешали проклятые каблуки. И дернул черт именно теперь примерять! Но босиком тоже не набегаешься. Однако и незнакомец, хоть явно не был на каблуках, передвигался не бесшумно и, судя по звукам, шаг ускорил. Через несколько секунд Ирина услышала, как со скрипом отворилась дверь на чердак. В следующее мгновение ей показалось, что оттуда донеслась короткая ругань, но потом все стихло.

Инспектор по тылу вошла в азарт. Инстинкт охотника. Разум велел вернуться в квартиру, а инстинкт – догнать. Неизвестно кого. Неизвестно зачем. Но надо. Она извлекла из сумочки любимого «макарыча», старого, проверенного друга, и, прижавшись спиной к стене, по собачьи принюхалась и прислушалась. Затем резким движением распахнула дверь, чуть выждала и, присев, осторожно заглянула внутрь.

Пространство чердака тонуло в темноте. Узкие полоски света проникали лишь через щели выходящих на крышу люков. Тишину оживлял негромко подвывающий сквозняк – эдакий легкий саундтрек к триллеру или, скорее, к фильму ужасов. Только здесь был не киношный ужастик, а явь…

– Есть тут кто? – окликнула Ирина.

А в ответ – тишина… И не закуришь, мама…

Ирина скользнула внутрь, остановилась и, дав глазам немного привыкнуть к темноте, осторожно двинулась вперед, держа «макарыча» в боевой позиции. Держала на бедре, а не перед собой, как в тех же триллерах, на вытянутой руке, – так его легче всего выбить.

Она не видела мужчину, прятавшегося за вентиляционной шахтой метрах в трех от входа. Не видела, как он достал из-за пояса нож и поднял его для удара…

Вслед за Ириной на лестницу выглянула мать. Нина Михайловна уже ругала себя: зачем сказала про того типа? Вот дура старая! Господи, чего Ирка за ним поперлась? Ну что ей все неймётся… Мало ли кто на лестнице стоит… Что – у всех документы проверять?

Она решительно направилась к чердаку. И тут откуда-то сверху раздался грохот, тут же сменившийся матерной тирадой и коротким стоном.

– Ира! – схватилась за сердце мать.

Ответа не последовало.

Нина Михайловна преодолела последний марш, когда с чердака, хромая и морщась от боли, выбралась Ирина. Белоснежный костюм стал гязно-серым.

– Что с тобой?!

– Упала… Нога между досок угодила.

Опершись о перила, дочь сняла левую туфлю.

– Каблук сломала… Надо в мастерскую срочно нести.

– Я сама завтра отнесу. Мастерская – вон, через дорогу.

– Ага, завтра… А в чем я на работу пойду?

– У тебя ж не единственная пара.

– Мамуль, ну как ты не понимаешь, они для меня – как талисман. Я их купила, когда… Ну, неважно. Главное, в первый день на работу хочу в них пойти.

– Странная ты у меня. Приметы какие-то, звери, туфли вот теперь… Ты словно какой-то защитный круг вокруг себя создаешь. Словно боишься чего…

– Нет, мам, не боюсь. Хотя… все мы чего-то боимся, даже если не осознаем. Ну суеверная немного, и что?.. Мне – так легче.

Сапожник повертел в руках туфлю и флегматично поинтересовался:

– Вам срочно или оставите?

– Если можно, срочно, – ответила Ирина.

– Отчего ж нельзя? Можно и срочно. Двести сорок рублей.

– Хорошо. – Ирина вытащила кошелек.

Отсчитав сдачу, мастер кивнул на узкий диванчик у противоположной стены каморки:

– Присаживайтесь. Минут пятнадцать придется подождать.

Возле диванчика на небольшом трехногом столике покоился потрепанный журнал, пол-обложки которого занимали силиконовые прелести некой неопознанной девицы. Назывался журнал почему-то «Анекдоты», хотя столь выдающийся бюст должен был бы вызывать не смех, а по крайней мере уважение. Или зависть. Или сочувствие… Тут уж с какой стороны посмотреть.

Ирина потянулась за журналом, но в этот момент дверь каморки отворилась, и в мастерскую, подволакивая ногу, вошел худощавый парень лет тридцати. Заинтересованно глянув на Голикову сквозь толстые стекла очков в изящной металлической оправе, он подошел к прилавку, нагнулся, стащил с правой ноги сандалию и протянул ее сапожнику:

– Не поможете моему горю? Ремешки порвались.

– Вам срочно?

– Хотелось бы. А то босиком как-то не комильфо – носок постоянно сползает.

– Тогда за дамочкой будете. – Мастер положил сандалию на верстак слева от себя.

– А сколько это займет времени?

– Постараюсь не задерживать.

Ирина чуть отодвинулась в сторону, освобождая место. Мужчина благодарно кивнул, на левой ноге допрыгал до дивана и плюхнулся рядом. Потянулся было к журналу, но, вспомнив про соседку, отвел руку. Ей даже показалось, что он покраснел. Какой-то несуразный, словно большой ребенок.

Вопреки подавляющему большинству девиц, предпочитающих мачо или, как там сейчас модно называть волосатых и плечистых, – альфа-самцов, Ирине нравились очкарики. Еще со школы. Они казались ей загадочными и умными. А интеллект привлекал гораздо больше, чем ярко выраженные маскулинные черты. Может быть, потому, что сама была не из тихонь? Неудивительно: отец-спортсмен воспитывал дочку соответственно. Потому и мальчишечьи игры всегда были ей по душе – уже после четвертого класса каталась с мальчишками в излучине реки на плотах. А в пятом – влюбилась. В отличника, который вдобавок еще играл на виолончели. Парнишка носил очки и был старше не на два года, как подойти к нему, она не представляла. Слишком неприступным и умным он ей казался.

Но однажды случай представился. Она вышла в коридор после факультатива по русскому и увидела предмет своих грез в окружении троих амбалов из девятого. Музыкант прижимал к себе виолончель в чехле, словно ребенка. Вид у него был беспомощный. Но что поразило ее больше всего – один из парней сорвал с него очки и отшвырнул в сторону. Ирина вдруг ощутила, как ее с головой окатила холодная волна. И это не был страх. Она бросилась за очками, подняла и протянула музыканту. А потом с ненавистью взглянула на амбалов: «Какие же вы трусы! Козлы! Трое на одного!» – «А это что за сопля-защитница тут?» Самый крупный схватил ее за нос. Глаза защипало – не столько от боли, сколько от обиды. Она вырвалась и, неожиданно для самой себя, со всей силы залепила обидчику оплеуху. Двое других парней заржали. Пока амбал потирал щеку, раздумывая, что ему делать – не драться же с малявкой, не солидно, – дверь класса открылась, и в коридор вышла учительница…

Как ни странно, после того случая от музыканта отстали. По крайней мере она не видела, чтобы его кто-то обижал. Спасибо он ей тогда не сказал – наверное, постеснялся. А потом его перевели в другую школу…

Сколько лет прошло, а словно вчера было. Сильные эмоции не имеют срока давности.

Ирина улыбнулась воспоминаниям, посмотрела на плакатик «Подари обуви вторую жизнь». Парень смотрел в том же направлении, видимо, тоже погрузился в себя. И вдруг нарушил молчание:

– Простите! Мне крайне неловко, но… я очень спешу, меня клиент ждет. Не могли бы вы меня пропустить?

– Ну, раз клиент ждет…

– Вот спасибо! – обрадовался тот. – Понимаете, я…

Интересно, какое животное он напоминает? Так сразу и не определишь. Может, зайца? Нет, зубы вроде не кривые. И симпатичный. Нет, не заяц. Но и уж точно не лев. А если из пернатых? Для удода или дятла – нос коротковат. Не филин. Кто там на одной ноге стоит? Журавль? Такой же длинноногий и нескладный. Или?

– Девушка, на секундочку! – позвал сапожник.

Голикова пошла к стойке, а журавль снял очки, протер стекла и, пристроив оптику около себя на диване, потянулся за «грудастым» журналом.

– Смотрите… – Мастер продемонстрировал Ирине туфлю. – Втулка наперекос пошла, держаться не будет. Лучше каблук целиком заменить. На сто рублей дороже…

– А быстро сделаете?

Сапожник кивнул.

– Хорошо, – согласилась Ирина. – Только сначала молодого человека обслужите, а то он торопится.

Молодой человек, оторвавшись от журнала, благодарно улыбнулся. Ирина чуть улыбнулась в ответ и опустилась на диван. И тут же под ней что-то хрустнуло. Она подскочила. Они вскрикнули одновременно.

Оправа… Оправа очков под ее весом превратилась в нечто бесформенное. Стекла, правда, уцелели, но толку-то…

– Зачем вы их положили? – пошла в атаку Ирина, встав напротив и уперев руки в бока.

– А что я должен был – их поставить?

– На стол могли положить. Или в карман!

Парень начал выгибать оправу, но в результате доломал окончательно. Одно из стекол вывалилось на пол.

– Всё, приехали… – обреченно уронил он. – Вы-то хоть не поранились?

Ирина подняла стекло и протянула парню.

– Не поранилась, – буркнула она, одергивая платье. Хорошо хоть не порвала, а то для одного дня это уж слишком – костюм, туфли, очки… Прям не женщина – катастрофа какая-то. Она посмотрела все еще раздраженно: – А вы видели, что я сажусь, могли бы и убрать. Или специально подсунули?

– В последний раз кнопки соседке по парте подкладывал, лет двадцать назад, – пожал плечами тот. – Внимания добивался… А вот очки – не приходилось. Тем более собственные. Знаете, я уже большой мальчик и нашел бы более оригинальный способ…

– Не трудитесь!

Время, пока мастер доделывал ее туфлю, прошло в молчании.

Выйдя из мастерской, Ирина поспешила к пешеходному переходу.

– Девушка!..

«Ну вот и дождалась…» Она обернулась, нащупывая в сумочке пистолет.

Из «Жигулей»-«пятерки» вызывающе красного цвета выбирался тот самый очкарик, только уже без очков.

– Подождите…

Ирина остановилась, не вынимая руки из сумки.

– Ну?..

– Вы извините, пожалуйста, если я чего лишнего наговорил. Действительно, сам виноват. У меня с очками – вечная проблема. Привык в машине рядом с собой на сиденье класть. Вот и сейчас… Машинально.

– На шее носите, на цепочке. Целее будут.

– Приму к сведению, спасибо. Я еще спросить хотел… Вы машину, случайно, не водите?

– Вожу, но не случайно. А от тех, кто машину случайно водит, предпочитаю держаться подальше и вам советую.

– Вот и здорово, что водите не случайно. Может, подкинете меня до дома? Нет-нет, не подумайте чего… Я с честными намерениями. Просто без очков рулить не могу, а машину здесь бросать – чревато. В багажнике дорогой компьютер – клиенту вез. А дома у меня запасные очки, я снова стану зрячим и подвезу вас, куда скажете.

– Я вообще-то спешу, – попробовала отвертеться Ирина. Но получилось не очень убедительно, она все еще чувствовала себя виноватой из-за раздавленных очков. И злилась на себя – это ж надо было такой вороной оказаться, не заметить, на что садилась!

– Это займет максимум минут пятнадцать. К тому же я теперь как слепой Пью – помните, пират из «Острова сокровищ»? Только я не злодей, а скорее, потерпевший. Пока за руль не сел… – Мужчина обезоруживающе улыбнулся. – А если собью десяток-другой человек, это будет и на вашей совести.

– Да, но у меня прав с собой нет.

– Так тут рядом! Уж простите за назойливость, но выхода нет. Выручите?..

Дергая постоянно заедавшую передачу, Ирина вспомнила, как Игорь любил говорить, что в России за производство машин надо привлекать к уголовной ответственности. Это, мол, единственный способ кардинально решить проблемы отечественного автопрома. Наверное, в этом есть резон. У Игоря «пассат» был, на нем передачи гораздо мягче переключались. Впрочем, почему «был»? «Пассат» и сейчас есть. Это Игорь для нее уже… «был».

Голикова сердито покосилась на безделушку – закатанную в пластик копию стодолларовой купюры. Безделушка постоянно мельтешила перед глазами, и это раздражало не меньше заедавшей передачи.

– От прежнего хозяина осталось, – пояснил «Слепой Пью». Видимо, ощутил ее раздражение каким-то другим органом чувств. – Мол, как он эту сотенную сюда повесил, так ему и фартить стало. Так что, говорит, пусть висит. Может, и тебе подфартит. Похоже, сбывается… А вы знаете, кто изображен на стодолларовой купюре?

– Не помню. Франклин, кажется.

– Совершенно верно, Бенджамин Франклин. А кто это?

– Президент… – не отрывая взгляда от дороги, недовольно ответила Ирина.

– Вот! И многие так думают. По аналогии. Даже в Интернете на многих сайтах пишут, что на стодолларовой купюре изображен президент Франклин. А на самом деле он никогда не был президентом Соединенных Штатов. Бенджамин Франклин был ученым, хотя и не чуждым политике. Один из авторов конституции США. Вы поговорку «Время – деньги» слышали?

– Конечно.

– Его слова. Я почему еще Франклина упомянул… В числе его изобретений, которыми человечество пользуется до сих пор, фигурируют и очки. В их уже современном виде. Очки, благодаря которым мы с вами познакомились.

– Благодаря? – Ирина усмехнулась. – Смелое утверждение! К тому же мы с вами не знакомились.

– Ой, виноват… Позвольте представиться: Денис! А… вы?

– Ирина.

– А сразу не скажешь…

– То есть? Я на Феклу, что ли, больше похожа?

– Да нет. У вас вполне аристократическая внешность. Просто в переводе с древнегреческого ваше имя означает «мир», «покой».

– Ага, а я – деструктивная личность, раздавившая ваши очки. И покой мне только снится…

– Вовсе я не о том, – поправился Пью-Денис. – Кстати, имя Фекла, которое вам так не нравится, тоже имеет весьма позитивное значение. Означает – «Слава Божия». А чем вы, Ирина, занимаетесь? Если не секрет…

– Так… Свободная художница.

– Прекрасная профессия. Главное, что свободная… А я вот компьютеры ремонтирую. Хотя хотел бы заниматься совсем другим. Я ведь тоже… Ой, мы поворот проскочили! Заболтал я вас… Надо было по Чехова – налево!

Ирина ругнулась про себя. И угораздило же связаться! Следующий разворот только за площадью, а это – крюк еще тот. Но на встречке – никого. Ладно, кто не нарушает правил, тот не ездит… Она вывернула руль влево и, развернувшись, двинулась в обратном направлении.

– Ну, вы даете! – восхитился Денис. – На улицах гаишников полно… Ну вот! Помяни черта, он и появится…

Инспектор ГИБДД выскочил наперерез и энергично взмахнул жезлом, словно фея волшебной палочкой.

Ирина свернула к тротуару и остановилась.

– Ира, не беспокойтесь! – решительно заявил Денис, открывая дверь. – Это моя идея была, так и отвечать мне.

Но инспектор, словно не замечая его, подошел к машине со стороны водителя и небрежно козырнул Ирине. При ближайшем рассмотрении никакого сходства его с феей явно не обнаруживалось.

– Лейтенант Мохов. Права будьте добры!

– Подождите… – Денис протянул ему свои документы. – Машина – моя.

– А я разве спрашиваю, чья машина? Я, кажется, прошу водителя предъявить права.

– Понимаете, я на очки сел… Сам сел! Нечаянно. А без очков ездить не могу, – взывал к милосердию инспектора Денис. – Смотрите, у меня и в правах написано: «в очках». Видите?.. Не могу же я нарушать, раз написано, правильно? Вот и попросил девушку отвезти меня домой.

– А что, девушкам через двойную сплошную дозволено? – Немилосердный инспектор снова нагнулся к Ирине: – Ваши права!

– Они дома остались, – пояснила злостная нарушительница.

– Замечательно. Тогда пройдемте в нашу машину, составим протокол.

Ирина открыла дверцу, собираясь выйти, но тут как черт из табакерки перед лейтенантом снова материализовался Денис.

– Да подождите, какой протокол?! Я же вам объясняю, что это я виноват. Я, понимаете? На меня и составляйте протокол, если это так необходимо.

– На вас я сейчас наручники надену! – разозлился инспектор. – Не мешайте работать. Надо будет, и на вас составим… Отойдите в сторону!

Видя, что дело приобретает серьезный оборот, Голикова решительным жестом распахнула дверь.

– Погодите, Денис!

Она втиснулась между мужчинами и, повернувшись к инспектору, быстро достала из сумочки служебное удостоверение:

– Извините, я действительно нарушила. Больше не повторится. А права у меня имеются, но они дома. Я не планировала садиться за руль.

– А сразу было не сказать? – уже миролюбиво укорил инспектор. – Зачем цирк-то устраивать? В следующий раз не посмотрю… Счастливого пути!

Козырнув, лейтенант удалился.

Голикова повернулась к Денису:

– Поехали!

– Интересно, что вы ему показали? – спросил он, когда инспектор скрылся из вида.

– Удостоверение свободного художника, – улыбнулась Ирина.

– А-а-а… Так вы вообще права можете с собой не носить. Кстати, знаете, где водительские права впервые появились?

– В Америке, наверное.

– Тоже очень распространенное мнение, – кивнул Денис. – Нет, не в Америке. В Париже, в тысяча восемьсот девяносто третьем году. Между прочим, чтобы их получить, нужно было всего лишь продемонстрировать полицейскому, что ты умеешь водить автомобиль. Очень просто, и никакой бюрократии… О, вот и мой дом! Давайте здесь остановимся… Два окна на последнем этаже видите? Там мои пенаты… Спасибо! Вы пока в машине посидите, а я быстро за очками сбегаю, и потом…

– Не надо, – перебила Голикова. – Вас клиент ждет.

– Да я уже предупредил, что в пробке застрял, намертво. Еще из мастерской позвонил. Из-за этого форума у нас в городе тотальный форс-мажор, так что вполне достоверно.

– Нет, спасибо. Я сама доберусь… Всего хорошего!

Он догнал ее у автобусной остановки. Неожиданно прыткий оказался для Слепого Пью.

– Ира… Знаете, не хочется опускаться до банальностей и просить телефончик… – Денис извлек из кармана визитку. – Вот, возьмите! Мало ли, с компьютером проблемы… или еще что… Я теперь ваш должник и буду рад помочь. И вообще, с вами очень удобно нарушать правила…

– Н-да…

Кленов сбацал пальцами «Реквием» Моцарта и посмотрел на Ирину как оркестрант на дирижера.

– Давай все-таки путевочку на Байкал организуем…

– Не надо.

– Нет, ты погоди геройствовать, – продолжил командир. – У этих ребят вендетта – сама знаешь, любимое занятие… С этим не шутят. Я не исключаю, что тот тип, который на чердаке прятался, – с их грядки. Мать хоть рассмотреть его успела?

– Нет. Подозрительный, говорит, и всё.

– Слушайте… – поднял взгляд сидевший напротив самый храбрый на свете оперативник Быков. – А если он от Асият, то какой ему был смысл на лестнице светиться? Адрес-то уже вычислили. Пасли бы по-тихому…

– А кто сказал, что они специально засветились? – возразил Кленов. – Проколы у всех бывают. А может, у них свои соображения на этот счет. Вдруг они не убить хотят, а… похитить?

– Спасибо на добром слове, Иван Николаевич, – иронично поблагодарила Ирина. – Быть застреленной сразу – это еще куда ни шло, а вот попасть к ним в лапы живой, чтоб шкуру содрали или голову отпилили? Спасибо, уж лучше вы к нам…

– Я тебе еще раз говорю: ты напрасно с этим шутишь! – повысил голос начальник. – Аслан мастер спорта был, мог и жену по этой части натаскать… Кроме того типа, что на лестнице отирался, ничего подозрительного не происходило? Во дворе, может, или еще где?

– Нет вроде. Хотя… Навязался вчера один. Пришлось его даже домой отвозить.

– То есть? – Быков насторожился.

Ирина вкратце рассказала о своем неожиданном знакомстве с программистом, опустив сведения о Бенджамине Франклине.

Командир тут же выдвинул перспективную версию:

– Может, это и случайный человек, а может… Вчера депеша из Москвы поступила. Во время экономического форума возможны провокации в отношении сотрудников силовых структур. Ко всему готовыми надо быть… Как думаешь, он очки на диван случайно положил?

– Откуда ж я знаю? Но вообще-то на бандита не похож. Нескладный какой-то. И – умный, знает много.

– «Умный»… – передразнил Кленов. – Да если б против нас одни дураки воевали, мы б давно победили. А чем занимается?

– Сказал, что компьютеры ремонтирует. А!.. – Ирина порылась в сумочке. – Визитку оставил. Вот!

– Малинин Денис Николаевич. Ремонт компьютеров на дому… – Командир протянул карточку Быкову: – Пробей по базе.