Р.А.Б. Минаев Сергей

1

Конгресс-центр, прилепившийся к тридцатидвухэтажному зданию, в котором ранее находилась мэрия Москвы, весьма уродлив. Сбоку он похож на консервную банку (местами облезшая, выполненная в духе соц-арта мозаика на стенах делает сходство с консервированным тунцом «Heinz» практически портретным). Аналогию доводит до полной неотличимости факт постоянного проведения в этой банке всяких тренингов, семинаров и лекций с участием большого количества народа.

Крыша центра покрыта черным рубероидом и чуть вогнута внутрь, что наводит на мысль о гигантской сковородке вок, из тех, что используются в каждом мало-мальски приличном азиатском ресторане. Каждый раз, когда я прохожу мимо, в голове всплывают строчки из рекламы такой сковородки в «Магазине на диване»: «Продукты, приготовленные на воке, сохраняют свой натуральный вкус и остаются свежими даже после небольшой термической обработки. Креветки, курица, свинина…». В середине лета, когда московская жара достигает своего пика, рубероид притягивает максимальное количество солнечных лучей, раскаляется и начинает выделять специфический запах давно не чищеной сковороды – долго находиться рядом с центром становится тяжко, поэтому обычно я пулей проношусь мимо, чтобы не засорять свои легкие.

Но сегодня необычный день. Сегодня, 20 июля, ровно через двадцать семь минут, я войду в центральный подъезд Главного здания, поднимусь на двадцать девятый этаж, отдам свои документы в руки милой секретарши с ресепшн, которая проводит меня в Зал официальных делегаций, где после торжественной части («инаугурации», как она у нас называется) мне выдадут Паспорт Гражданина Компании. Документ, подтверждающий, что я больше не мерчендайзер. Я – МЕНЕДЖЕР КОМПАНИИ «РЕСПУБЛИКА ДЕТСТВА»!

Времени до начала официальной части предостаточно, а толкаться в холле двадцать девятого этажа вместе с кучей галдящих сотрудников нет никакого желания. Поэтому я останавливаюсь не доходя до конгресс-центра, лезу в карман за пачкой сигарет, вспоминаю про «Креветки, курица, свинина…» и поднимаю глаза вверх, чтобы в очередной раз увидеть кромку матово-черной крыши. И в этот момент вижу его.

Точнее, сначала появляется резкий звук, а секундой после – он. Выбив телом большое французское окно на уровне тридцатых этажей, он вылетает на улицу, неся за собой шлейф из битого стекла, пыли и прочего дерьма. Как в кино. Он летит невообразимо долго. Так долго, что я успеваю рассмотреть, что на нем серый костюм, светлая рубашка и коричневые ботинки. Его безмолвный полет продолжается минуту или две (во всяком случае, мне так кажется, хотя после будет установлено, что падал он семь с половиной секунд). Ближе к земле он начинает кричать и даже, как мне кажется, жестикулировать. Будто пытаясь затормозить. Но этот чувак явно не Бэтмен, затормозить он не может и шлепается прямо в середину «вока». Я не могу разглядеть его лица, зато успеваю подумать о том, что начало полета лучше было смотреть с доминирующей высоты, например с летней площадки «Калина-бара», на двадцать первом этаже торгового центра, далеко напротив этого здания, а вот конец истории лучше виден с той точки, где стою я. Еще я думаю о том, что чувак, конечно, разбился в лепешку. Практически превратился в фарш и пристыл к раскаленному рубероиду, который мигом превратит в головешки то, что осталось. Воистину – сгорел на работе. Лучше не скажешь.

К реальности меня возвращает нарастающий вокруг гомон. В считанные секунды я оказываюсь в середине толпы. Все дергают друг друга за руки и спрашивают: «Ты видел?», «Давно он?», «С какого этажа?». Но точно никто ничего ответить не может, кроме меня, разумеется. Народ прибывает. В здании одно за другим открываются окна и оттуда появляются руки с мобильными телефонами. Щелкают встроенные камеры. Я жалею, что стою так низко и не могу сделать удачный кадр, но тут вспоминаю об Официальной Части. Сигарету достать я так и не успел.

На первом этаже Главного здания я миную три металлоискателя и подхожу к посту с тремя охранниками в фирменных фуражках. Увлеченные спором, кому из них отлучиться, чтобы посмотреть на труп, они не обращают на меня никакого внимания.

– Здравствуйте, – обозначаю я свое присутствие и кладу на деск паспорт, – мне на инаугурацию.

– Куда? – кривится один, видимо старший.

– Он на двадцать девятый, их там в менеджера принимают, – подсказывает второй.

– Ясно, – цедит старший и берет в руки мой паспорт.

– И часто у вас так летают? – пытаюсь я завязать непринужденный разговор.

– Мы не уполномочены делиться подобной информацией с посторонними лицами! – хором гаркают двое, заставляя меня от неожиданности отпрянуть.

– С этой стены – первый, – смеется старший, – тебе на двадцать девятый, короче.

– Креветки, курица, свинина, – тихо произношу я.

– Что? – Он непонимающе пялит глаза и протягивает мне паспорт.

– Представляете? Свежими остаются. Все равно.

– А-а-а-а-а, – кивает он, будто тут есть с чем соглашаться. – Слушай, а там народу много?

– Рыл сто, – предполагаю я, – но фотографировать все равно лучше из здания. С улицы неудобно.

– Ясно, – хором отвечают охранники.

«Интересно, почему никто не спросил, кто этот парень? – думаю я уже в лифте. – Хотя какая теперь разница?.. Продукты, приготовленные на воке, сохраняют свой натуральный вкус и остаются свежими даже после небольшой термической обработки».

Еще через сорок минут я с тремя такими же новичками стою в центре огромной переговорной и слушаю, как HR-директор «Республики Детства» зачитывает основные постулаты Миссии Компании:

– «Наша Корпорация – Самое близкое существо для ребенка. Она – Преданный Друг, Верный Спутник и Мудрый Наставник.

Мы любим веселиться – вот почему мы выпускаем детские игрушки! Мы любим учиться – вот почему мы выпускаем книги и учебники! Мы хотим быть ближе всех – вот почему мы выпускаем одежду!

Счастливый ребенок – это ребенок в любом возрасте! Вот почему наравне с детской продукцией мы производим товары категории «Республика Джуниор», «Республика Тин» и «Республика Пап и Мам».

Когда она заканчивает чтение, раздаются восторженные аплодисменты, и стоящие рядом коллеги начинают читать выученные наизусть «Ценности Компании»:

– РАДОСТЬ и ЧЕСТНОСТЬ. Мы честно работаем, соблюдая Законы Корпорации и Государства, доставляя радость детям и их родителям.

И я чувствую, как мои ладони потеют.

– НОВАТОРСТВО и СОВЕРШЕНСТВО. Мы считаем своим долгом поставлять самую новаторскую и совершенную продукцию детям и их родителям.

В голове начинает слегка гудеть, я слышу свой голос будто со стороны. Эмоции переполняют меня, и кажется, что мои губы не размыкаются, но тем не менее ЭТО ГОВОРЮ Я:

– УВАЖЕНИЕ, ВОСПИТАНИЕ и РОСТ. Мы уважаем наших Потребителей, мы воспитываем наших Потребителей, мы растем вместе с ними, а они растут вместе с нами. Уважение к людям – это наша забота обо всех, кто имеет какое-либо отношение к нашей Корпорации: работниках, клиентах, поставщиках, конкурентах, акционерах и организациях. Вся наша деятельность честна и открыта.

А потом снова раздаются аплодисменты, и радостные возгласы начальников департаментов, стоящих за нашими спинами, а HR-директор вызывает нас по одному, чтобы вручить Паспорт Гражданина Корпорации. И я, как сомнамбула, подхожу к трибуне, сам себя не слышу, но, согласно сценарию, вроде как говорю «спасибо», и все жму и жму ей руку, а она улыбается и говорит: «Удачи!». Один раз, второй, а потом, все шире улыбаясь, показывает глазами мне за спину, намекая на то, что за мной еще двое ожидают своей очереди на получение Паспорта. И я начинаю пятиться назад, не веря, что ЭТО СЛУЧИЛОСЬ, ЭТО СЛУЧИЛОСЬ!

Но вот уже коммерческий директор с выражением читает Первую Главу «Зеленой Книги», свода основных положений Корпорации:

– «Ценности… В них наше сердце. Они говорят нам, кем мы были вчера, кем мы являемся сегодня, и к чему мы должны стремиться… Только наши ценности помогают нам достигнуть наших целей. Помните, что основной целью нашей работы является достижение наивысших коммерческих результатов!

Мы неизменно демонстрируем нашим Безусловно Преданным Потребителям стабильность и надежность в повседневной работе, основанной на испытанных временем ценностях Корпорации».

И тут начинает звучать Гимн Корпорации, и каждый из собравшихся поет:

«Мы знаем, что нас ждет успех!»

Да! – говорю я про себя, – этот день настал. Я стал членом команды. Я в команде. Я в Корпорации.

Двери лифта открываются на пятнадцатом этаже. Я выхожу, киваю сидящему на раскладном стуле охраннику (на вид лет сорок, с одутловатым лицом, в темно-синей форме, на поясе рация, на голове квадратная фуражка с золотым логотипом компании, делает вид, что читает «Спорт-экспресс», хотя на самом деле спит. Скорее всего, доработает на этом посту до пенсии), не получив ответной реакции, поворачиваюсь к сидящей за ресепшн секретарше (на вид лет двадцать пять, с лицом азиатской порномодели, непостижимым образом оказавшейся в роли продавца детских игрушек. В строгом сером костюме без украшений, волосы светлые, глаза голубые. Судя по тому, как блестят ее губы, – вероятен промоушен до конца этого года). Я киваю и улыбаюсь как можно более подобострастно:

– Добрый день, меня зовут Александр Исаев, я менеджер по продажам. Вы не подскажете, в каком кабинете находится Отдел создания комфортных условий для ведения бизнеса? Я тут новичок.

Она на секунду отрывается от монитора, бросает на меня короткий оценивающий взгляд, улыбается, обнажив острые зубы, и неопределенно взмахивает рукой куда-то перед собой. Посмотрев по сторонам, я обнаруживаю единственную дверь, прикладываю к ней карточку, дожидаюсь зуммера и тяну на себя. Перед тем как пройти, я оборачиваюсь и говорю:

– Спасибо за помощь! Удачного дня!

Секретарша с удивленным лицом отрывается от монитора, смотрит на меня несколько дольше и кивает (тридцатидвухлетнему задроту со слишком худым лицом, одетому в униформу торгпреда и с неясными перспективами), словно разрешая пройти.

Я иду по длинному коридору с голыми стенами, разрисованными героями мультфильмов и комиксов, останавливаясь перед каждой дверью, чтобы изучить табличку с названием отдела. Названия «СКУ» не встречается. Дойдя до конца, поворачиваю за угол. Передо мной еще одна дверь. Я прикладываю к замку карточку, немного подумав, дверь пищит и открывается. Я попадаю в новый коридор, заканчивающийся дверью. Справа от двери висит плакат с изображением менеджера, одетого в черный костюм со значком Корпорации на лацкане, белую рубашку, узкий галстук корпоративных цветов и черные лакированные ботинки:

СРАВНИ СЕБЯ С КАРТИНКОЙ!

Установленная форма внешнего вида

менеджеров по продажам

Таким вот красавчиком я буду сегодня вечером, думается мне. Я сам себе улыбаюсь и нажимаю на кнопку селектора. Пищит зуммер и из динамика доносится учтивое:

– Андрей Петрович Сидоров. Чем могу помочь?

– Здрасте, я Александр Исаев, час назад прошедший инаугурацию. Меня направили к вам получить корпоративную форму менеджера по продажам.

Пауза.

– Ожидайте, – сухо говорит динамик и отключается.

Минут десять я слоняюсь по коридору и вяло втыкаю в плакат на стене. Ничего не происходит. Еще через десять минут дверь «СКУ» с шумом открывается, и из нее вываливают два молодых менеджера. Они довольно гогочут, но, завидев меня, резко умолкают, поправляют укороченные пиджаки и быстрым шагом проходят мимо. Я снова подхожу к двери и нажимаю на кнопку:

– Андрей Петрович Сидоров. Чем могу помочь? – тем же ровным голосом говорит динамик.

– Здрасте, я – Александр Исаев…

– Я ж вам сказал, ожидайте! – Голос становится раздражительным. Динамик снова отключается.

Еще минут пятнадцать я сосредоточенно считаю трещины на подвесном потолке, и когда я уже собираюсь с силами подлететь к этой ультрасовременной двери и высказать этому ультрасовременному бездельнику все, что о нем думаю, дверь открывается. Из нее, смущенно улыбаясь, выходит девушка в сером деловом костюме, почти точная копия той, что я встретил на ресепшн. Затем, видимо осознав, что я не такая уж важная фигура, она каменеет лицом, расправляет плечи и, задрав подбородок, гордо проходит мимо, обдав меня смесью ароматов духов и спиртного. Я подлетаю к двери, ставлю ногу в распор и протискиваюсь внутрь.

За дверью находится прямоугольное помещение со стеллажами, ровными рядами уходящими вдаль. Перед ними длинный обшарпанный стол с тремя мониторами, над столом – здоровенная лампа в зеленом алюминиевом абажуре. В воздухе висит запах химчистки, пота и дешевого алкоголя. За столом сидит мужик в мятой белой рубашке, с расслабленным узлом галстука. Пиджак его почему-то лежит на свободной части стола, а не висит на спинке стула.

Сочетание наголо выбритого, будто сплюснутого с двух сторон черепа и худого, изможденного лица с синевой щетины, делает сидящего, того самого Сидорова, похожим на суслика из мультфильма.

– Здрасте, я Исаев, я уже полчаса жду!

– Здрасте-здрасте, – недовольно отвечает Сидоров, хлопая выдвигающимися ящиками стола. – Рабочий день у меня закончен, а я еще опечатать все должен. Приходите в понедельник.

– Как?! – опешил я.

– Так. В понедельник, говорю, приходите.

– Да вы что! Мне в понедельник на работу выходить! Я менеджер, мне униформа нужна! – У меня начинают трястись ноги.

– А мне какое дело? Сами виноваты, надо было раньше приходить. – Мужик встает, берет со стола пиджак и не спеша начинает одеваться.

– Раньше?! – Я свирепею. – Да я полчаса тут жду, пока вы… пока вы тут… это самое…

– Мы тут совещание проводили, – Сидоров на секунду замирает и продевает левую руку в рукав пиджака. – В понедельник, коллега. В понедельник.

Понимая, что положение мое практически безвыходное, я молниеносно просчитываю в голове варианты, как оказать давление на этого скота, и пройдя два шага вперед, чеканно говорю:

– Хорошо. Я понимаю. Опечатывать вам надо. Опечатывайте. Я в понедельник приду в офис одетый торгпредом а начальнику так и скажу: не получил новую униформу ввиду совещания у начальника СКУ Сидорова. Если он не поверит, пусть смотрит меморандум совещания. Правильно? Кто был, что обсуждали и все такое. Тогда он меня не оштрафует, ведь так? – Для убедительности я делаю напряженную гримасу, подсмотренную мной у одного китайского торговца.

– Начальник? – снова застывает Сидоров и вскидывает брови. – А кто у тебя начальник-то?

– Львов Андрей Владимирович, департамент прямых продаж.

– Львов, Львов. – Сидоров силится вспомнить, кто это такой и будет ли он проверять, с кем тут было совещание. – А! Львов! Первый день говоришь? – Сидоров снимает пиджак, вешает его на спинку стула и садится. – В понедельник?

– Именно. Сами понимаете, КАКОЙ ЭТО ДЕНЬ. Мне без униформы нельзя.

– Понимаю. – Сидоров хмыкает и начинает стучать по клавишам, бубня: – АйДи 2125678493. Так. Розничная торговля, так, менеджер. Исаев Александр, так. Ща принесу, обожди!

Сидоров возвращается с полиэтиленовым пакетом и белой коробкой. На всех предметах логотипы Корпорации.

– Так, Исаев. Тут летняя униформа, зимнюю в ноябре получишь. Два костюма, пять рубашек, пять галстуков. Ботинки – две пары. Проверяй.

Первым делом я открываю коробку и достаю черные лакированные ботинки. Живьем они выглядят не так круто, как на видео, но тоже ничего. Я верчу в руках одну пару, затем вторую, удовлетворенно хмыкаю и собираюсь положить обратно, как вдруг вижу размер на коробке – 43,5.

– Постойте, тут какая-то ошибка, – говорю я Сидорову. – У меня размер 44, а тут 43, 5.

– Что значит ошибка?! – Сидоров недобро прищуривается и обтирает губы тыльной стороной ладони. – АйДи твой?

– Мой.

– Фамилия твоя? Имя?

– Мое. Все мое. Но размер у меня 44, я точно знаю.

– А в резюме написано 43,5. А говоришь, знаешь точно. Резюме – это документ!

– Да хотите, я прямо тут примерю! – В доказательство я нагибаюсь, чтобы развязать шнурки на ботинках. – Мне эти туфли малы будут!

– Э-э-э! Тут тебе не салон модной одежды. Написано 43,5, значит 43,5 – других у меня для тебя нету. Потом с отделом кадров разберешься. Костюмы проверяй.

Поняв, что спорить бесполезно, я разочарованно киваю и открываю пакет с костюмами. Первым делом смотрю на размер – у меня 48. В пакете, естественно, 50-й.

– Ну вот, а костюм 50-й, – заключаю я.

– Ну да. И в резюме значится 50-й.

– Нет, – улыбаюсь я из последних сил, – у вас ошибка. Костюм мне велик, а ботинки малы, понимаете? У вас неправильно записано! – С торжествующим видом я придвигаю к нему пакет.

– Это у тебя там неправильно записано.

– Где у меня-то?

– Не морочь мне голову! Я выдаю одежду на основании личного резюме, заверенного отделом кадров, так что забирай и сваливай, а то я твоему шефу письмо откатаю про скандал, который ты учинил! – Лицо Сидорова делается пунцовым, он размахивает руками и плюется.

– Я не скандалю, что вы! – Я стараюсь не заплакать от обиды. – Просто как я ходить-то буду?

– Ты в порядке, парень? – тихо говорит Сидоров, немного успокоившись. – Может, у тебя депрессия? Я позвоню в отдел техбезопасности, – и тянется к телефону.

– Нет, нет, что вы! Просто вот… ботинки на размер меньше, а костюм на размер больше, понимаете?

– То на то и вышло, – резонно замечает Сидоров, отодвинув телефон. – А ботинки… ботинки разносишь. Когда я сюда устраивался, вообще никаких ботинок не выдавали. Карточкой вот тут приложи. Ага. Спасибо. Все. Я опечатывать начинаю. Поздравляю вас, Александр, с вступлением в дружную семью Корпорации «Республика Детства». Желаю, так сказать, успехов и скорейшего профессионального роста! Удачи!

2

Света жила с родителями в Куркино. Райончик ничего себе. Можно даже сказать, престижный. Таунхаусы, окруженные лесным массивом, с хорошей инфраструктурой, никаких тебе «хрущевок» с облупившимися стенами, населенных семьями рабочих, или «панелей» с торгпредами в клетушках вроде моей. В целом, не считая транспортных проблем, Куркино – лучше, чем мой район, здесь приличные люди живут. Честно говоря, жить в таком поселке – мечта любого менеджера.

В компании Света обязательно выводит разговор на тему у кого какая квартира. И не дожидаясь, когда собеседник закончит про квартиру в Люберцах, плюет своим дежурным «поняяятноо», начиная спич про родительский таунхаус. Многих это давно раздражает, но я считаю, это от зависти. И есть чему завидовать. Большая часть наших знакомых таунхаусы видела только в рекламе ипотечных кредитов, а Светкины родители уже лет пять там живут.

Даже я, никогда не бывавший у нее дома, чувствую сопричастность, когда она начинает рассказ, как по воскресеньям ее отец вместе с другими соседями ходит стричь общий газон. Она прикалывается, пародируя отца и мать, обсуждающих за обедом тему: уже месяц начальник поселка не может отремонтировать три газонокосилки, и отцу приходится стричь траву, деля одну машинку на троих соседей. И его выходной день от этого превращается в каторгу. Все, конечно, дико ржут, но я замечаю, что Светкины подруги посматривают на нее завистливо, так же, как их парни косятся в мою сторону. Еще бы! Каждый мечтает встречаться с такой девчонкой. Я думаю, Светка уже давно привыкла быть объектом зависти и даже подражания. Начни любую тему – от летнего отдыха до нового телевизора, она уже была с родителями и в Китае, и в Европе, и в Америке, а последнюю модель телевизора «папан покупает на выходных». То же самое касается шмоток, телефонов, клубов и ресторанов. Однажды в детстве она даже ездила с родителями в Японию. Спроси любого на улице, хотел бы он попасть в Японию? Если он не полный лох, он скажет: «Вау!».

Единственная тема, которую Светка не обсуждает, это где она родилась и жила до переезда в Куркино. Обычно она туманно говорит, что у «отца были сплошные командировки, где мы только не были». Я подозреваю, что это была рядовая семья, но потом ее отец внезапно «поднялся» и смог позволить себе жизнь в таун-хаусе. В прошлом наверняка не обошлось без «хрущевок», а то и региона. Отсюда и происходит Светкино презрение к провинциалам, жителям Подмосковья и даже дальних районов Москвы, отчаянная ненависть к «понаехавшим», а также предпочтение общаться только с корпоративными менеджерами.

Я вываливаюсь из метро на станции «Речной вокзал» и набираю Светку. Гудков через десять она отвечает:

– Ну, привет.

– Привет, я приехал!

– Круто! Значит так. Запоминай: обязательно купи цветов. Мама любит тюльпаны. Розовые. Если бы позвонил раньше, я бы тебе дала адрес цветочного магазина в центре. Хотя ты бы все равно его не нашел. Короче, купи у метро. Еще купи… ой, погоди, – она исчезает из эфира, и я слышу лишь ее визги: – Бони, Бони! Куда ты пошел? Стоять! Стоять, я тебе говорю!

– Свет, ты с кем?

– С Бони. Мне вчера отец подарил, представляешь? Он такой смешной, представляешь? Сейчас я его поймаю, подожди! – говорит она и отключается.

Несколько минут Светка бегает и ловит собаку, потом мне приходит эмэмэс-сообщение. На фото Светкино лицо с прижатой к щеке ужасной собачьей мордой с огромными брылями. Морда вся в складках, между которыми видны бородавки – что-то среднее между боксером и ротвейлером. Судя по голове, собака довольно большая. Я перезваниваю.

– Правда милый? – смеется Светка. – Вот мы какие милые!

– Красавчик! – говорю я, удерживаясь от того, чтобы не сплюнуть себе под ноги. – Свет, у меня корпоративный тариф только с понедельника, ты мне скажешь, что еще купить?

– А ты, значит, и пяти минут не можешь поговорить со своей девушкой, да? – Она возмущенно фыркает. – Может, ты сам догадаешься, что нужно купить, когда идешь на первое знакомство с моими родителями?

– Свет, ну не обижайся! – Я делаю расстроенный голос. – Я с тобой могу говорить, сколько ты захочешь. Просто я подумал, что мы, то есть ты вот так и будешь ловить Бони, а я буду слушать. И потом мы еще поболтаем, и ты забудешь сказать, что нужно купить, а я куплю что-нибудь не то. В общем… получится неприкольно.

– Да? – Светка оттаивает. – Ладно, слушай. На чем я остановилась?

– На розовых тюльпанах.

– Да. Потом купи коробку японских шоколадных яблок. Коробки бывают желтые, голубые и розовые. Желтые самые вкусные…

– Окей, куплю желтые. Что еще?

– Ты что, дурак? Саш, ну как можно настолько в этом не разбираться?! – Светка неподдельно возмущена. – Тюльпаны будут розовые, понимаешь? Розовые. Значит, и конфеты должны быть в розовой коробке.

– Свет, ты же знаешь, я в этом не очень… Хорошо, куплю розовые. Что еще?

– Купи отцу коньяк. Французский. Да, и еще – когда сядем за стол, сам не пей, а то отец подумает, что ты бухаешь, понял?

– Да, конечно! – Мысль о том, что я потрачу недельный бюджет на коньяк, который сам пить не буду, приводит меня в уныние. Хорошенькая семейная вечеринка получается! – Да, конечно! – повторяю я.

– Пожалуй, все. Еще, я тебя умоляю, возьми такси. Ты же теперь менеджер, да, милый?

«Я теперь нищий менеджер», – думаю я.

– О чем ты говоришь?! Я больше не передвигаюсь на маршрутках. Ну ладно, побежал за покупками, целую, зайка!

– Сааааш, – тянет Света капризным голосом, – а ты привез конфетку своей зайке?

– А что мне будет за конфетку? – кокетничаю я.

– А… – Светка выдерживает томную паузу, – я тебя поцелую, например.

– А еще?

– И не мечтай. – Светка чмокает трубку. – Увидимся!

И вот я сажусь в автобус, который везет меня в сторону Светкиного дома. Не доезжая до поселка двух остановок, выхожу и иду в «Перекресток». Обхожу полки, покупаю цветы, потом эти гребаные «шоколадные яблоки» и иду в отдел спиртных напитков на поиски французского коньяка. Увидев ряды со спиртным, не сразу врубаюсь, какой коньяк выбрать – за четыре, шесть или десять тысяч. Глядя на ценники, чувствую, как скулы немного сводит. В качестве разумного баланса между жлобством и расточительностью беру тот, что за шесть, с надписью VSOP.

Вывалив на ленту транспортера покупки, я прикидываю, сколько сэкономил.

– Семь тысяч восемьсот, – объявляет кассирша.

– Еще сигареты, – пошарив глазами по сигаретному модулю с неоновыми буквами «КУРЕНИЕ УБИВАЕТ», я показываю на новинку – «Marlboro Державные Executive» (золотая пачка с тиснением, названия почти не видно, на пачке разверстые легкие, пораженные раком, и надпись огромными буквами «ТЫ УМИРАЕШЬ ОТ НИКОТИНА», к задней стороне пачки прикреплена маленькая брошюра Минздрава с описанием всевозможных болезней, вызванных курением, и стикер со специальной промо-ценой).

– Семь тысяч восемьсот восемьдесят рублей, – говорит кассирша.

Я достаю зарплатную карточку, потом передумываю и протягиваю ей кредитку и паспорт. Во время паузы, пока кассирша сверяет подписи, я ощущаю себя немного неуютно.

– Все в порядке, – говорит кассирша, возвращая паспорт.

– Спасибо, – отвечаю я.

– В качестве бонуса за покупку сигарет «Державные» компания «Филип Моррис Россия» дарит вам следующие призы. – Она ныряет под кассу и начинает метать на ленту транспортера всякие ништяки, озвучивая их из-под прилавка глухим голосом. – Двадцатипроцентную дисконт-карту в стрип-бар «Матрешки» в VIP-зону «Филип Моррис», десять купонов на бесплатное пиво в сети городских кафе «Лофт», билет на участие в олимпийской лотерее «В Сочи вместе с „Державными“, фотоальбом „Социальная ответственность“, рассказывающий о проектах компании „Филип Моррис“ в области здравоохранения, и сертификат достоинством пять рублей, который пойдет вам в зачет покупки следующий пачки супероблегченных сигарет „Державные“ с фильтром пятикратной защиты и уникальным эффектом, позволяющим дыму быстро исчезать в воздухе, не причиняя вреда окружающим. Напоминаю, что все купоны, альбомы и сертификаты, выпускаемые компанией „Филип Моррис“ изготовлены из четырежды переработанной бумаги в рамках проекта „Лес Навсегда“, разработанного компанией „Филип Моррис“.

– Именно потому бумага такая говенная, – тихо говорю я.

– Что вы говорите? – кассирша вылезает обратно.

– Я говорю, спасибо большое компании «Филип Моррис» за проект «Лес Навсегда».

– Ах, да! Партнеры проекта – компания «Макдональдс», компания… – продолжает заученно тараторить кассирша, застыв с моей кредиткой в руках.

– Извините, у меня мало времени, – я вырываю у нее карточку и кидаю покупки в пакет. За мной уже собралась нехилая очередь чертыхающихся граждан.

На улице я довольно быстро ловлю тачку. Сажусь, называю адрес, таксист оборачивается и говорит мне что-то вроде: «Туда пешком быстрее дойти». Я демонстративно отворачиваюсь к окну, достаю из пакета цветы и делаю вид, что внимательно их разглядываю. Машина трогается, таксист включает радио и начинает щелкать кнопками диапазонов. Сначала станция «Шансон» наполняет салон гитарными переборами, и хриплый голос с надрывом поет:

Затем «Динамит ФМ» ритмично раскачивает нас голосом неизвестной звезды RnB:

– А в тачке у моего брата колонки лучше, там в этой песне скрип коньков слышен, – громко говорит водила.

– Каких коньков?

– Как каких? Плющенко! Он у них в клипе на коньках катается! Это же самое главное в песне! Они все вместе и на «Евровидение» поедут!

Пока все это говорит, он крутит ручку настройки и наконец останавливает свой выбор на радио «Культура», по которому идет самое крутое интерактивное шоу этого лета. Кто-то как раз дозванивается в прямой эфир:

– Алло, это субботнее шоу диджея Гюго?

– Да, придурок, все правильно, ты в прямом эфире интеллектуального ток-шоу «Униженные и Оскорбленные» диджея Гюго.

– Вот это круто! Чо, я правда дозвонился?!

– Правда-правда. Чего звонишь-то, осел?

Раздается приглушенный смех нескольких человек, видимо, чувак слушает радио с друзьями.

– Ну, типа, вот звоню вам, гы-гы, чтобы это… ну, чтобы вы меня унизили или оскорбили.

Снова раздается смех.

– А ты долго дозванивался-то, уродец тупой?

– Часа три. Или больше.

– А ты сидишь со своими уродцами-друзьями? С дрочерами неотесанными?

Взрыв хохота.

– Ну да!

– А эти ублюдки помогали тебе номер набирать? Или сам умеешь уже?

– Неа, я сам…

– Понятно. Ну что, погнали? Тебе повезло чувак, что дозвонился. Теперь умоляй нас.

– Я, Ложкин Кирилл, умоляю великого диджея Гюго унизить и оскорбить меня в прямом эфире на радио «Культура».

– Ложкин Кирилл! – пронзительно орет Гюго. – Ты тупая овца, которой никогда не даст ни одна телка и которую никогда не возьмут на престижную работу! Ты идиот и лузер!

Кирилл и его друзья взрываются хохотом. Мне не очень смешно, но я бью водителя по плечу и вижу, что он лопается от смеха:

– Круто, да? – спрашиваю я водилу. – Как он его сделал!