Живые тени Функе Корнелия

11. Вместе

Эльфовая пыльца и красное вино. Джекоб проводил Лиску до двери в ее комнату, а Валиант тем временем завел беседу с картинами на стенах, закинув ноги на свой слишком высокий стол, на своем непомерно большом стуле, в своей до смешного громадной крепости-полуразвалюхе. У каждого собственные детские мечты, ради которых он согласен на все.

У Лиски разболелось плечо, хотя она собрала все свое мужество, чтобы не подавать виду. Джекоб разыскал внизу в кухне сонного слугу, и тот подогрел ему миску с водой. Клюв человека-лебедя был не самым гигиеничным орудием, так что напоследок Джекоб обработал рану бальзамом Альмы.

Укусы, ножевые раны, обожженные пальцы… Лиска так же, как и он, наверняка давно сбилась со счета, сколько раз за все эти годы они врачевали друг другу раны. Ее тело Джекоб изучил почти так же подробно, как свое, но тем не менее он ловил себя на мысли, что прикасается к ней с робостью. Она была частью его, его тенью. Младшая сестра, лучший друг. Джекоб любил ее так сильно, что другая любовь казалась ему чем-то таким, от чего он обязан был ее уберечь: голодные игры, которые лучше прекратить, прежде чем они заведут слишком далеко. Он сожалел, что не последовал этому правилу тогда, у феи.

Пока он накладывал на Лискино плечо свежую повязку, она не произнесла ни слова. Часто ее молчание служило выражением безоговорочного доверия, связывавшего их друг с другом. Часто, но не теперь. Джекоб отворил окно и выплеснул в ночь розовую от крови воду. Несколько снежных хлопьев залетело в комнату.

Лиска встала рядом с ним и поймала их на ладонь.

– Что ты задумал? Хочешь обменять арбалет у Темной Феи на твою жизнь? – Она высунулась из окна и вдохнула морозный воздух, как будто он был в силах избавить ее от страха.

– Парочка сотен тысяч погибших за спасение моей головы? С каких это пор ты столь дурного мнения обо мне?

Она посмотрела на него.

– Ради брата ты бы пошел на это. Ты бы на все пошел ради него. Почему же не ради самого себя?

Да, почему, Джекоб? Не потому ли, что он вырос с сознанием, что жизнь Уилла гораздо ценнее, чем его собственная? Ах, да что там говорить…

– Ни обменивать, ни продавать арбалет я не намерен, – решительно произнес он. – Истребитель Ведьм воспользовался им трижды. Первая стрела сразила генерала Альбиона. Это повлекло за собой гибель пятидесяти тысяч бойцов. Вторая досталась главнокомандующему Лотарингии и унесла жизни семидесяти тысяч солдат. Несколько недель спустя Гуисмунд сделался королем обеих этих земель.

Лиска вытянула наружу руку, подставив ее прямо под снегопад.

– Мне кажется, я знаю, что было дальше.

Я позабыла эту историю, она на меня всегда наводила ужас.

Снежинки украшали ей кожу ледяными узорами.

– Случилось так… – она роняла слова в ночь, словно они и приходили из тьмы, – что младший сын Гуисмунда лежал на смертном одре… Гарумет – так, кажется, его звали. Его отравила одна ведьма, чтобы отомстить его отцу за гибель сотен ее сестер. Гарумета терзали такие ужасные боли, что Гуисмунд не мог выносить это зрелище. Он пустил ему стрелу из арбалета прямо в сердце, но сын, вопреки ожиданиям, не умер, а, наоборот, исцелился. Впоследствии, говорят, он возненавидел своего отца, но прожил еще долгие годы.

Она закрыла окно и обернулась:

– Все это только сказки, Джекоб.

– Что ж из того? В этом мире все похоже на сказку. Я должен погибнуть оттого, что произнес имя феи. – Он подошел к ней вплотную и стряхнул снежинки с волос. – Так неужели на свете не найдется места оружию, которое убивает, стоит им воспользоваться из ненависти, и возрождает, если за него берутся из любви?

Лиска покачала головой:

– Нет, ни за что.

Они оба знали, кому придется стрелять.

Джекоб схватил ее за руки:

– Ты слышала, что сказал Валиант? Из склепа еще никто живым не выходил. Но будь уверена, нам это удастся. Или прикажешь дожидаться, пока смерть приберет меня к рукам?

Что она могла на это возразить?

12. Живые тени

Ничто в долине, в недрах которой карлики откопали склеп, не выдавало ее былой красоты. А ведь когда-то она славилась своими утопающими в цветах косогорами. Цветы-зеркалики даже самое безобразное лицо отражали невыразимо прекрасным, но продажа железной руды приносила прибыль гораздо скорее.

Долина раскинулась среди обрывистых утесов Гельвеции, на расстоянии почти суток езды к западу от крепости Валианта. Гельвеция была страной миниатюрной, и ей требовалось изрядное количество золота и трудолюбия, чтобы настроить своих могущественных соседей на дружеский лад. Когда-то она принадлежала Лотарингии, но благодаря войску великанцев-наемников завоевала независимость. С тех пор как единственного сына последнего гельветского короля утащил острозуб, крошечным государством стал управлять парламент. Парламент этот заключил мир с гоилами и позволил им переправлять воинские подразделения через свои горы. На вопрос Джекоба, сколько карлики заплатили за разработку месторождений железной руды в цветущих долинах Гельвеции, Валиант ответил лишь снисходительной улыбкой. Страна нуждалась в туннелях, если она хотела иметь такие же скоростные поезда и дороги, какими гордились ее соседи. И никто не прокладывал их лучше, чем карлики.

Когда Джекоб вылез из экипажа Валианта, сапоги его завязли глубоко в снегу. Вид жалких лачуг, сгрудившихся вокруг шахт, никак не свидетельствовал о том, что здесь из земли добываются целые состояния, а дым, валивший из труб, выписывал в небе письмена покрытого сажей и копотью будущего.

Перед клетями, ожидая, пока их спустят в недра земли, толпились дети-карлики. Они умели забираться гораздо глубже, чем способен человек, и к тому же не ведали страха перед кобольдами, делающими ремесло зазеркальных горняков еще опаснее, чем в мире по другую сторону зеркала.

– И вот это, по-твоему, здоровый бизнес? – спросил Джекоб карлика, проходя с ним мимо изможденных карапузов. – Дети, добывающие железную руду?

– Ну и что из того? Они бы и без меня этим промышляли, – невозмутимо парировал Валиант. – Жизнь – ужасная штука!

Лиска наблюдала за женщинами, разгружавшими тендеры, на которых вывозили руду из шахт.

– Слыхал ты историю о том, как владельца одного месторождения в Аустрии его рабочие продали кобольдам? – шепнула она карле.

Валиант встревоженно поглядел на Джекоба.

– Ты бы присматривал за ней получше! – проворчал он и с отвращением оттолкнул одного из детей, потянувшегося было грязными ручонками к его волчьей шубе. – Она высказывается уже в духе тех анархистов, что малюют свои лозунги на фабричных стенах.

– Ты мне гораздо больше нравился, занимаясь менее почетным бизнесом, – заметил Джекоб, помогая карапузу подняться на ноги. – Давай покажи нам склеп, пока нас кто-нибудь на морозе не прибил за твою шубу.

За проржавевшей колючей проволокой – три здания, медные коньки на крышах, чтобы отгонять горных духов, рельсы, фабричные трубы, сточная канава… И не подумаешь, что карлики обнаружили здесь что-либо, помимо руды.

Лиска огляделась:

– А отсюда виден Мертвый Город?

Валиант покачал головой и указал на запад:

– Только если гора напротив станет стеклянной.

Истребитель Ведьм приказал отстроить город, объединив благодаря арбалету Альбион, Аустрию и Лотарингию, а Гельвецию сделав сердцем единой огромной империи. Зильбертур – так он окрестил тогда столицу, но теперь ее называли просто Мертвый Город, ибо ее обитатели исчезли в день кончины Гуисмунда. Их лица, словно ископаемые окаменелости, незряче таращились из полуразрушенных стен. Джекобу никогда не доводилось видеть руины собственными глазами, ведь даже Ханута предпочитал обходить Мертвый Город стороной. Спустя четыре столетия после падения города врачи все еще предостерегали от прогулок по его опустевшим улицам.

Валиант отворил калитку в ржавом заборе. Цепочка висела оборванная, а следы вели по грязному снегу к подъемникам шахты.

– А я думала, вы вообще закрыли это месторождение, – удивилась Лиска.

Валиант дернул плечиком.

– Время от времени сюда наведывается кто-либо из бригадиров за чем-нибудь необходимым. Последнего охотника за сокровищами посылали неделю назад. – Он скривил рот в самодовольной ухмылке. – Я поставил три унции золота на то, что дурья башка назад не вернется.

Джекоб толкнул калитку.

– Три унции золота? Недурно. А какую ставку ты сделал по моему поводу?

Улыбка Валианта сделалась сладчайшей, словно мед.

– Ты что, меня за дурака принимаешь?

Лиса направила свет шахтерской лампы в скважину, над которой висели клети подъемника. Валиант тревожно огляделся, но ни один из охранников, следивших по ту сторону колючей проволоки за рабочими, не обратил на них внимания.

– Во избежание могущих возникнуть недоразумений еще раз повторяю, – приглушил голос карлик, – я…

– …созвал нас сюда, только чтобы попросить у Джекоба совета. – Лиска вошла в трепыхающуюся клеть. – Ты уже столько раз произнес эту басню, что даже твои собаки смогли бы ее повторить. Вот только я забыла, что там было дальше. Мы украдем арбалет, а тебя утащат кобольды, и ты не сумеешь нас остановить? Или это они украдут арбалет, а мы тебя утащим?

– Очень смешно! – огрызнулся Валиант. – Ты, очевидно, еще не осознала, на какой риск я пошел ради вас! Совет карликов меня пристрелит, если что-нибудь заподозрит! Никто, кроме совета, ничего не знает о склепе!

– Никто – кроме членов совета, их секретарей, их супруг, горняков, обнаруживших склеп… – Джекоб подсадил карлика в клеть. – Я бы не слишком полагался на надежность ваших тайн. А что до «пристрелят» – все глупости, ты всегда сумеешь вывернуться. Уж я-то знаю доподлинно. Иначе я бы тебя сам уже сто раз пристрелил.

Клеть опускалась в бесконечную глубину. Когда она коснулась дна шахты, свет их фонарей выхватил из мрака грубо вытесанные стены штрека, от которого ответвлялось множество проходов. Деревянные опоры поддерживали низкий свод. Мотыги и лопаты валялись среди отвалов пустой породы. На плоском камне лежали обычные жертвоприношения для кобольдов: смолотый кофе, куски кожи, монеты. Если они исчезали, рабочие могли вздохнуть спокойно. Если же оставались нетронутыми, то скоро из темноты начинали раздаваться пронзительные крики, удары камней и острые, как гвоздь, пальцы буравили глаза и уши.

Валиант выбрал штрек, ведущий на запад, туда, где наверху меж гор раскинулся Мертвый Город. По пути им попалась громоздкая бурильная машина – в родном мире Джекоба она заняла бы место в каком-нибудь музее, но Валиант гордо выставил ее в качестве последнего слова в карликовом инженерном деле. Бур оставил в скалистой стене арочный проход, за ним в глубину вела крутая широкая лестница с потухшими факелами по стенам. Клейкая копоть от них все еще покрывала железные поручни. У подножия лестницы открывалось просторное помещение. Несколько забытых газовых ламп вырисовывали на каменном полу бледную заводь света, посреди которой храпел великанец. На нем был мундир карликовой армии, и он поднялся, пошатываясь, на ноги только тогда, когда Валиант грубо пнул его в бок.

– Это у тебя называется «нести караул»? – накинулся на него карлик. – За что мы платим вам в три раза больше, чем любому охраннику из людей?

Великанец поднял свой шлем и робко встал навытяжку, хотя Валиант едва достигал ему до колен.

– Никаких происшествий! – доложил он, еле ворочая отяжелевшим спросонок языком. – У меня приказ никого…

– Да, да, ясно! – нетерпеливо перебил его Валиант. – Но я привел сюда одного прибывшего издалека эксперта. Вот разрешение.

Конвертик, который он выудил из кармана, был таким изящным, что неуклюжие пальцы едва смогли его ухватить, и Валиант заговорщически подмигнул Джекобу, в то время как великанец растерянно воззрился на крошечную штучку.

– Что такое? – снова завопил на него Валиант. – А ну, посмотри мне в глаза! Я знаю, для вас все карлики на одно лицо, но мое тебе следовало бы хорошенько выучить. Я – один из владельцев этого месторождения.

Великанец подавил зевок и поправил на голове шлем. Сунув миниатюрный конвертик в карман мундира, часовой сделал шаг в сторону. Дверь, показавшаяся позади его массивного туловища, была окаймлена фризом из черепов. Прорези на переносицах говорили, что черепа некогда принадлежали ведьмам.

Гуисмунд, Истребитель Ведьм… Ханута как-то поведал о нем Джекобу на одном завшивленном постоялом дворе. Он так упился тогда, что едва выговорил это имя:

– Гуисмунд… да… Ни один человек на земле не разбирался в колдовстве лучше его. Знаешь, как его прозвали?

Джекобу почудилось, будто он слышит в ответ свой собственный голос, звенящий мальчишеский голосок:

– Истребитель Ведьм!

Все, ради чего он последовал за старым Ханутой, сосредоточилось в этом имени: опасность, тайна, посулы заколдованных богатств, способных превратить в золото жизнь, такую скучную и тоскливую по ту сторону зеркала.

Уже тогда Хануте не понадобилось объяснять Джекобу, откуда возникло прозвище Гуисмунда. Ни по ту ни по другую сторону зеркала людям не свойственно появляться на свет с даром к колдовству, но в Зазеркалье существовал один способ этот дар обрести. Ужасный способ, и Гуисмунд был далеко не единственным, кто им не погнушался: нужно выпить еще теплую кровь умерщвленной ведьмы.

– Сколько ведьм он убил?

Ханута заново наполнил свой стакан жгучим спиртным – позже за эту привычку он поплатится рукой и едва не поплатится жизнью.

– Почем мне знать? Сотни. Тысячи… никто их не считал. Говорят, он принимал каждую неделю по стакану крови.

Джекоб разглядывал остатки герба, еще различимого на выложенной золотом двери: коронованный волк, бокал крови, тут же – арбалет…

Позади них великанец сидел, прислонившись спиной к скалистой стене.

Лиска бросила на него задумчивый взгляд.

– Ваш страж подозрительно сонлив, – заметила она Валианту.

– Эльфовая пыльца, – посетовал карла. – У этих громил с дурьей башкой всегда припасена щепоточка в кармане. Просто невозможно отучить.

Джекоб прислушался, но все, что он улавливал, это затрудненное дыхание великанца. Эльфовая пыльца? Возможно. Он вынул из кармана перчатки. Ему подарила их Лиска, после того как в одном склепе он едва не поплатился пальцами из-за волшебной сигнализации, которой склеп оказался оснащен. Сама она, как и все оборотни, могла противостоять подобным чарам.

Но Валиант нервно поглядел на Джекоба:

– Для чего еще перчатки?

– Покуда ты ни до чего не дотрагиваешься, они тебе ни к чему. Ты что, и вправду хочешь пойти с нами?

– Разумеется.

Голос карлика звучал не слишком уверенно, но уж больно ценная маячила добыча. Это соображение перевешивало даже страх перед мертвым чародеем.

Обменявшись с Лиской взглядами, Джекоб нажал рукой на коронованного волка. Много сил, чтобы открыть дверь, ему не потребовалось. Кое-кто явно уже открывал ее до него.

Запах, заструившийся им навстречу, был едва уловим. Могильные гвоздики – самое простое средство защитить мертвых от жадности живых. Ядовитый клубень сохраняется столетиями. Джекоб задержал Валианта, а Лиска сняла с пояса мешочек и дала каждому по зернышку размером не больше яблочного семечка.

– Ешь! – велела она Валианту, когда тот недоверчиво на нее покосился. – Если не хочешь через несколько шагов уподобиться заплесневелой корке хлеба.

– Следи за тем, куда ступаешь! – шепотом давал ему указания Джекоб. – Ничего не трогай и попридержи язык, в особенности тогда, когда тебе кто-нибудь примется задавать вопросы.

– Вопросы? Кто-нибудь?

Валиант засунул зерна в рот и в замешательстве уставился на открывшийся перед ними коридор.

В стенах темнели могильные ниши. Лиска вовремя схватила карлу до того, как тот налетел спиной на мумифицированный труп.

– Как ты считаешь, почему они похоронены именно здесь? – зашипела она на него, в то время как Джекоб заталкивал мумию обратно в нишу. – Ведь это склеп чародея! Они наверняка ждут не дождутся, чтобы пробудиться.

Человек, которого они обнаружили еще через несколько шагов, скончался всего несколько дней назад. Могильные гвоздики укрыли его ковром мертвенно-зеленых цветов. Не успела Лиска перешагнуть через труп, как тотчас же началось нашептывание.

– Кто вы такие? – Голоса раздавались из могильных ниш.

Валиант в ужасе замер, но Джекоб подтолкнул его дальше.

– Ничего не отвечай! – прошелестел он ему на ухо. – Пока ты им не отвечаешь, они не смогут причинить нам зла.

На мумиях были перевязи с гербом и броня поверх полуистлевшей одежды. Большинство рыцарей Гуисмунда приняли смерть вслед за своим повелителем, но, если верить записям современников, лишь немногие пошли на это добровольно.

Они нашли еще пять свежих трупов: не вернувшиеся охотники за сокровищами. По некоторым трупам, несмотря на ковер гвоздик, было заметно, что над ними поработали мечом.

А вокруг шелестел погребальный хор мертвецов. Никогда еще Джекоб не видел такого ужаса на ушлой физиономии Валианта. Даже Ханута становился в усыпальницах бледнее, чем где-либо еще. Джекоба они обычно оставляли безучастным. По его опыту, места обитания живых бывают гораздо опаснее. Но, проходя мимо погребальных ниш, он вдруг почувствовал на груди моль, словно прикосновение холодной ладони.

Гляди на них, Джекоб. Скоро ты станешь таким же, как они. Кожа что пергамент, оскал челюстей, паутина в пустых глазницах.

Он с трудом переводил дух, и Лиска это заметила. Не издавая ни звука, она придвинулась к нему и вышла вперед, словно надеялась отвлечь смерть, глядевшую на него из каждой ниши. Они дошли до поворота. Запах могильных гвоздик между тем густо набряк в воздухе, налипая им на кожу, словно дешевые духи. И внезапно они очутились перед плотной завесой из мертвецов. Двенадцать мумифицированных рыцарей свисали с потолка, преграждая путь. Правда, одно из тел оканчивалось уже на ребрах, остальное кто-то отсек парой добрых ударов сабли. Нечего сказать, изящный способ прокладывать себе путь через занавес из трупов, но назначение свое он выполнил. Видимо, карлики нанимали на службу не одних только болванов.

Валиант от отвращения выругался, хотя он был единственным, кому не пришлось нагибаться под изувеченным телом. Вознаграждение ожидало их позади ужасного занавеса: еще одна дверь с выкованным на ней золотым изображением мужчины.

Корона указывала на его королевское происхождение, накидка из кошачьих шкурок – на чародея из людей. На плече у него восседал золотой ворон, символ несметных богатств, а на ногах красовались семимильные сапоги, намекавшие на необъятные просторы его владений. В правой руке он сжимал арбалет. За этот арбалет Истребитель Ведьм якобы продал душу дьяволу. Сказки. Но Джекобу довелось увидеть в Зазеркалье наяву слишком многое из того, что считалось сказками, чтобы усомниться в правдивости этой истории.

Дверь с золотым изображением Гуисмунда была приоткрыта. Охотник за сокровищами, чей труп лежал за нею, наверняка мнил себя уже у цели, совершенно позабыв о том, что всякая западня стоит открытой, словно приглашение. На теле, насколько Джекобу удалось увидеть через щелку, не было никаких видимых повреждений, но ужас, застывший на восковом лице, служил весьма красноречивым предостережением. Лиска заглянула ему через плечо.

– Чары теней? – прошелестела она.

Да, судя по всему. Джекоб поставил фонарь на пол и вынул нож. Смола, которой он натер лезвие, примешивала к затхлому воздуху запах древесной коры. Рядом лисица меняла обличье. Иной раз лисье чутье было гораздо полезнее, чем лишний пистолет.

Забудь, что это вопрос твоей жизни и смерти, Джекоб. Наслаждайся охотой.

И вновь – знакомое возбуждение, смешанное со страхом и желанием его преодолеть. Перед ним не устоишь. Лиске объяснять это было не нужно. Она протиснулась впереди него через дверь.

Склеп был огромен.

Фрески на стенах поражали яркостью красок – неудивительно, ведь со дня написания их окутывал мрак. Это были столь мастерски выполненные картины ада, что складывалось ощущение, будто языки пламени лижут тебе кожу. На одной из стен сквозь огонь гарцевал сам Гуисмунд в рыцарских латах. У дьявола, к которому он направил коня, были рога, но на этом сходство с нечистой силой из родного мира Джекоба и заканчивалось. В остальном выглядел он как обычный человек в одеждах богатого торговца. Фрески на потолке представляли величественную бесплотную процессию духов погибших, покидавших свои безжизненные тела на поле боя. Колонны, поддерживавшие потолок, были из того же темного мрамора, что и саркофаг в центре усыпальницы. Четыре каменных рыцаря преклонили вокруг него колена, опираясь на мечи – такие же черные, как гроб, у которого они бдели.

Позади Джекоба досадливо выругался Валиант.

Саркофаг был открыт.

Они пришли слишком поздно.

Джекоб обернулся к лисице. Когда на ней мех, не так легко прочесть ее чувства, но с годами он научился и этому. Отчаяние, стоявшее в ее глазах, было страшнее его собственного. Недолго суждено было теплиться надежде, что, может быть, он все же останется жить.

Разбитая крышка саркофага лежала между коленопреклоненными рыцарями. Рядом с ее обломками покоился страж, для которого Джекоб приготовил свой нож: двойник Гуисмунда, безликий исполин, подобный тени, отброшенной вечерним солнцем на каменные плиты. Лужа крови вокруг него доказывала, что к жизни его вызвало колдовство, доступное только ведьмам – и тем, кто пил их кровь.

Подобная тень умела убивать так же бесшумно, как при жизни следовать за своим господином. Джекоб склонился над ней. Из горла торчал кинжал. Пахло смолой. Стоит выдернуть нож из горла, как исполин тотчас же снова пробудится к жизни. Кто бы его ни прикончил, он об этом знал. Джекоб выпрямился. На один миг ему послышались между колоннами шаги, но, когда он обернулся, позади него стояла только лисица.

– Эльфовая пыльца! – Она бросила на Валианта презрительный взгляд.

Джекоб нагнулся к ней:

– Он еще здесь?

Она повела, принюхиваясь, носом. И покачала головой.

Проклятье.

Джекоб сунул кинжал обратно за пояс. Не многие охотники за сокровищами умели невредимыми пройти мимо великанца или знали, какая смола обезвреживает тень мертвеца. В своих поисках они по большей части обходили друг друга стороной, но Джекоб знал их всех, по крайней мере по именам. Кто же из них здесь побывал?

– Чертов мерзавец! – Валиант стоял над обломками крышки гроба и смотрел в распахнутый саркофаг. – Корону он себе тоже прихватил! – бранился он. – А кто его надоумил выкромсать и сердце? Неужто седобородые из карликового совета по новой принялись торговать с темными ведьмами?

Мертвеца в саркофаге разложение не тронуло, но у него недоставало правой руки и головы, а там, где прежде билось сердце, в груди зияла дыра. Углубление, как горло и культя правой руки, было запечатано золотом – значит, труп в таком виде и положили в гроб. Валиант потянулся было за скипетром, лежавшим рядом, но Джекоб грубо его одернул.

– Видишь пожухлые листья под ним? Они заколдованы. Или отчего, по-твоему, его не коснулось разложение?

Он осмотрелся. Пол в склепе был выложен зелеными мраморными плитами, но от колонн к гробу, словно лучи компаса, пробегали четыре полосы из алебастра. Джекоб взял шахтерскую лампу, которую карлик поставил рядом с гробом, и прошелся вдоль одной из алебастровых полос. Она была инкрустирована буквами из белого золота. На светлом камне эти буквы едва различались.

ГЛАВАТА НА ЗАПАД

Всякий охотник за сокровищами знал этот язык. Ведьминский. Лиска посмотрела Джекобу вослед, а он между тем шагал вдоль второй и третьей полосы.

РАКАТА НА ЙУГ

НА ИСТОК СРЦЕТО

Надписи легко было перевести:

ГОЛОВА НА ЗАПАДЕ

РУКА НА ЮГЕ

СЕРДЦЕ НА ВОСТОКЕ

Может быть, эта охота еще не окончена.

Джекоб приблизился к четвертой полосе. Надпись на ней была существенно длиннее, чем на остальных:

ЗАЕДНО ТИЕ ПОСЕДУВААТ ОНА

ШТО КОПНЕЕ ДА ПОСЕДУВААТ ПОЕДИНЕЧНО,

ВО ШУМАТА, КАДЕ ШТО СИТЕ

ЗАПОЧНАТИ

– Зачем ты надевал перчатки? Забери у него скипетр! – начал канючить Валиант. – А на другой руке – еще перстень с печатью.

Джекоб не обратил на карлу никакого внимания. Он напряженно вглядывался в буквы.

ВСЕ ВМЕСТЕ ВЛАДЕЮТ ОНИ ТЕМ,

ЧЕМ ЖАЖДЕТ ОБЛАДАТЬ

КАЖДЫЙ В ОТДЕЛЬНОСТИ,

В УКРЫТИИ, ГДЕ ОНИ ВСЕ

НАЧИНАЛИ

Нет. Тот, другой, арбалет не нашел. Еще нет.

– Джекоб. – Лиса была еще в меху.

Шаги…

Едва слышные.

Джекоб поднял лампу. Между колонн как будто мелькнула какая-то фигура, темная, как камень, за которым она попыталась укрыться.

Лисица бросилась на чужака еще до того, как Джекоб успел ее удержать. Охотничий инстинкт делал Лиску легкомысленной, а Джекоб, устремившись следом за ней, ругал себя за то, что не обыскал как следует склеп. Он услышал визг Лиски и едва не споткнулся о нее. Она упала между колонн и, пока поднималась на ноги, меняла образ. В тот же миг позади них раздался вопль карлика, зовущего их на помощь.

На незнакомце, оттолкнувшем карлика с дороги, была одежда из ящеричных шкурок, а темно-зеленые прожилки выгодно подчеркивали текстуру его черной ониксовой кожи. Гоил. Джекоб ринулся было на него, но, как назло, в ногах у него замешался Валиант, и гоил, прикрывая за собой дверь в склеп, насмешливо сделал ему ручкой. Валиант завизжал и, спотыкаясь, покатился вслед за ним. Он впился ногтями во фриз из черепов и с таким остервенением принялся трясти дверь, что у него под руками начали крошиться кости.

– Почему ты его не пристрелил? – кричал он. – Быть запертым в усыпальнице! Так ты себе представляешь прекрасную смерть?

Лискин лоб был весь в крови. Джекоб в тревоге отвел ей назад волосы, но рваная рана под ними была не слишком глубокой.

– И как ты его не заметила?

– У него нет запаха.

Она злилась. На саму себя, на чужака, который их надул.

Нет запаха. Джекоб посмотрел на тень с покрытым смолой кинжалом в горле. Гоил знал толк в своем деле.

– Мы здесь с голоду сдохнем! – Валиант озирался, словно крыса, угодившая в мышеловку.

Джекоб направился обратно к алебастровым полосам и стал изучать буквы.

– Скорее уж задохнемся.

Лиска приблизилась к нему.

– Я возьму его след, – прошептала она ему. – Обещаю.

Но Джекоб покачал головой:

– Забудь про гоила. Арбалета у него все равно нет.

Он смотрел на буквы. Они были тем следом, по которому нужно идти.

Ты покойник… Еще нет.

– Чем это вы там занимаетесь, черт вас побери? – Голос Валианта заполонил склеп настоящей карликовой паникой. – Сделайте же наконец что-нибудь! Ведь это наверняка не первый склеп, где вы оказались запертыми!

Тут карлик попал в точку. Джекоб вернулся к саркофагу и взялся руками в перчатках за скипетр. Среди строителей королевских усыпальниц бытовало поверье, что их повелитель лишь уснул и в один прекрасный день проснется. Потому они клали ему в гроб ключ. Хотя в пробуждение безголового короля поверить было особенно трудно.

Дверь в усыпальницу мгновенно распахнулась, едва Джекоб выписал скипетром в воздухе имя Гуисмунда. Валиант с облегчением заспешил на свободу, но Джекоб перешагнул через мертвого охотника за сокровищами, лежавшего перед дверью, и прислушался. Рыцари-висельники раскачивались потихоньку туда-сюда, и ему почудилось, что он слышит вдалеке шаги.

– И откуда этот гоил разнюхал про склеп? – брюзжал Валиант. – Ну, если совет карликов отрядил его без моего согласия, я…

– Глупости! Зачем бы ему понадобилось усыплять великанца, если бы за всем этим стоял твой карликовый совет? – перебил его Джекоб. – Нет. – Он снял с мертвеца за дверью куртку. – Его называют Бастардом, и он единственный гоил, который мало-мальски понимает в охоте за сокровищами.

– Бастард… ну конечно! – Валиант провел рукой по лицу. Капли холодного пота все еще поблескивали у него на лбу. – Тот, который запросто может подкоротить конкурентам пальчики.

– Пальчики, язык, нос… Слава у него та еще.

Джекоб завернул скипетр в куртку мертвеца.

– Ты не находишь ли, что было бы справедливо дать вот это мне? – промурлыкал Валиант и одарил его своей наиневиннейшей улыбкой. – Это еще не большая цена. За все мое гостеприимство, так сказать… неоценимую помощь…

– Ах за помощь? – Лиска взяла у Джекоба из рук сверток со скипетром. – Ты задолжал мне еще половину за перо, но мы готовы тебе немного уступить, если ты достанешь нам лошадей и провиант на дорогу.

– Провиант на дорогу? Зачем?

Невинность улетучилась. На лице Валианта она и без того смотрелась чужеродно, словно сыпь.

– Можешь отправляться обратно в склеп, если тебе не терпится это узнать. Я уверена, Бастард был не так слеп, как ты.