Рейдовый батальон Прокудин Николай

— Кайфую. Эдуард, чего ты орешь?

— Чего ору? Ограбили нас, вот чего ору!

— Кого нас? Тебя?

— Меня, меня! Может, и тебя, чемодан проверь!

— А с чего ты взял?

— Старшина доложил, что кто-то замок дверной отжал, а потом испугался и через окно вылез. У меня в чемодане две получки лежали — 500 чеков! Украли! Я уже прибегал, проверял. Ты что, не заметил, что дверь не закрыта?

— Да, как-то даже не обратил внимания!

— Вот то и не так, поимели нас в наше отсутствие, пидо… сы! Убил бы, гниду.

Я встал, вытащил свой огромный чемодан из-под кровати. Замки были взломаны и открыты. Брать в них было нечего, но пропала коллекция монет. В Джелалабадской операции в хибаре бойцы нашли большую шкатулку с мелочью. Монеты афганские, индийские, иранские, пакистанские, арабские — всякие-всякие. Я выбрал для коллекции по паре одинаковых, не больше. Набралось штук триста. Теперь их нет. Еще пропала новая тельняшка.

В кубрик ввалились Мелещенко и капитан третьей роты Женька Жилин. Ребята о чем-то оживленно переговаривались.

— Парни, пойдем мыться, душ свободен, бойцы все помылись!

— Помылись, помылись! Смотрите, что у вас пропало! Мне тут не до мытья, все чеки украли, скоты!

Ребята переглянулись, открыли тумбочки, закрыли.

— У нас чемоданы — в каптерке, — ухмыльнулся Мелещенко — Пойдем, Женя, в душ, мы за мылом и полотенцами вообще-то зашли, да и шмотки забрать. Комбат приказал всем офицерам жить в казарме.

— Когда приказал? — удивился я.

— Сейчас встретился в коридоре и распорядился: всем офицерам и прапорщикам переселяться.

— Да у меня каптерка забита под завязку! Куда размещаться?

— В расположении спать. В какой каптерке? В расположении возле солдат. У входа ротный, у ленкомнаты замполит, взводные с взводами, — грустно улыбнулся Евгений.

— Скоты, сволочи! — завизжал Габулов. — Совсем решили в грязь втоптать. Если я солдат, я буду спать в коридоре, в казарме, а если я командир роты, я буду спать в своем кубрике! Пошли все на х..!

— Пока что идем туда все мы, — засмеялся Микола.

— А комбат где будет спать, с разведвзводом? — спросил я.

— Нет, комбата это не касается, только ротное звено.

— Ну, жизнь, унижают на каждом шагу. Мудаки! — продолжал бушевать Габулов.

— Ник! Ты идешь? — спросил Мелещенко.

— Пойдем, ополоснемся без строя, — вздохнул я, — может, в следующий раз по команде, офицерской колонной с песнями придется идти.

Душевая представляла собой морской контейнер, внутри которого были проведены трубы, накручены краны и раструбы для мытья, на пол брошены сколоченные в виде решетки доски.

Навстречу нам вышли Афонасий Александров и Юра Луковкин. По простому: Афоня и Лука.

— Мужики, опоздали, вода только для моржей, чуть теплая. Зам. по тылу пришел и сказал, что не будет ждать, пока офицеры соизволят собраться, — сказал Афоня. — Сука этот Ломако!

— Вот сволота тыловая! Знает ведь, что пока рапорта и донесения не сдашь, из казармы не уйти. Гад! — завозмущался Микола.

— Ну что, рискнем, поморжуем? — спросил я приятелей и пошел в контейнер.

Ругаясь, на чем свет стоит, мы разделись и принялись быстро смывать с себя грязь, пыль и пот под прохладными и тонкими струйками воды.

В душевую вошел краснощекий зам. по тылу полка Ломако.

— Здравствуйте, товарищи офицеры! Как душ?

— Пошел в жопу, — раздалось из темноты.

— Но-но, кто это хамит?

— Конь в пальто, иди сюда, копытом в грудь лягну! — продолжал тот же слегка пьяный голос. — Тебя бы в холодную воду после двух недель ползанья в «зеленке» засунуть, я бы послушал с удовольствием маты!

Из полумрака выдвинулся зампотех танкового батальона.

— А, подследственный, — смущенно забормотал тыловик, — ну-ну, поговори, пока на свободе. — Майор проходил по делу о хищении дизельного топлива. Он попался на мелочи, на продаже нескольких тонн. Но особисты взяли с поличным, и требовалось списать на кого-то все грехи.

— Вот эти молодые лейтенанты промолчат, а я тебе скажу, уж кто жулик, так это ты: сколько спирта ушло, сколько тушенки?

Мы дружно засмеялись, а Ломако, прошипев что-то под нос, выскочил из контейнера. Вода становилась все холоднее.

Смыв грязь и при этом сильно замерзнув, мы побрели в казарму. Настроение было паршивейшее.

В канцелярии, к моему удивлению, сидел сияющий Эдуард Грымов, живой и здоровый.

— О-о-о! — вырвалось у меня. — Взводных — полный комплект!

— Да нет, — перебил меня Острогин, — лейтенант Грымов назначен уже заместителем командира роты, а пока исполняет обязанности ротного. Пока!

— Да, пока! — пожимая мне руку, многозначительно произнес Грымов.

Я посмотрел ему в глаза и задумался. Он был ужаснейший карьерист и Эдуард этого и не скрывал. И характер у Грымова гнуснейший! Ох, и хлебнем с ним лиха… Видно, Сбитнева он уже списал со счетов, перешагнул через него, как через преграду, и чувствует себя почти ротным.

— Я сейчас из штаба, от командира полка. Решил за пять минут почти все вопросы, которые Сбитнев полмесяца не решал или не мог решить. Хромоногого Корнилова вместо Ветишина отправляют на дорогу, хватит у нас за штатом висеть, как хомут на шее. Из госпиталя сразу отправится туда, раз по горам ходить не способен. Назначение Грошикова в роту состоялось позавчера, как и моя с ним рокировка. Недорозий уже выведен за штат. Окончательно. Теперь будем ждать нового взводного. Наконец-то роту офицерами укомплектуем.

Эдуард по-хозяйски принялся распоряжаться всем, как будто он уже стал командиром роты. Очевидно, возвращение Володи из госпиталя в его планы, действительно, не входило. Он поставил на нем жирный крест.

— Тебе, замполит, нужно побольше с людьми работать, на полигон почаще с ротой выходить, хватит бумагу марать, — это Грымов в конце совещания принялся за меня.

— Товарищ лейтенант, — ответил я ему официально, — мне приходится эту «бумагу марать» и за себя, и за замполита батальона. Уже второй замполит с батальона при мне ушел, а нового пока нет.

— Уже есть. Твой старый знакомый — старший лейтенант Артюхин. Два капитана не удержались — сбежали, теперь старший лейтенант попытается. Хотя, говорят, он уже почти капитан и недели через две появится. Но я не позволю тебе прикрываться батальонными делами, заруби на носу. Будешь получать взыскания за роту от меня, если в роте не будешь работать.

И он выразительно посмотрел на всех. Вот, мол, я какой!

Неделя началась хуже некуда. Наконец-то отправили в Союз нашего капитана-десантника: и смех, и грех. Перед завтраком Ветишин подошел ко мне и доложил:

— Проводил Серегу Недорозия, с подъема проводил в штаб, пожал руку, помахал вслед автобусу. Сопровождать к самолету поехал лично особист батальона Растяжкин.

— Вот это да! Особист? Не может быть!

— В общем, тот в командировку едет, ну и взялся присмотреть за ним до Ташкента. Но я со вчерашнего вечера хожу под впечатлением от этого Забайкальского «монстра».

— Кого?

— Сереги! Он мне после отбоя одеколон пить предложил.

— Вот дает!

— Вот-вот! Взял он бутылек «Тройного» у старшины и предложил распить в канцелярии. Я отказался, а «спецназовец» налил себе в кружку и содержимое залпом выжрал. Сигаретку закурил, песню мурлычет. Меня чуть не вывернуло, на крылечке подышал, минут пятнадцать — полегчало. Возвращаюсь, а он собрал пакетиков двадцать чайных из сухпая и чифир сварил на плитке — смакует. Выставил его под предлогом, что свет спать мешает, лег на сейф на матрас и думаю: «Не капитан, а бич какой-то!». И вроде чего-то не хватает, что-то пропало. Утром побрился, а одеколона нет. На полочке «Миф» стоял и французский «О'Жен». А сегодня их нет. Заглянул в ленкомнату: в столе — кружка и пустые флаконы. Я еще думал, провожая, чего от него так морем пахнет, а это мой одеколон «Миф» на водорослях.

— Хороший коктейль он себе приготовил, — засмеялся Острогин. — Мой «Миф», твой «О'Жен» — классно погулял капитан. «Бумеранг» вернули в Забайкалье, пусть радуются, а то думали сбагрить такого кадра!

— Хотел бы я увидеть физиономию комбрига, который выслал его к нам на два года, а он через два месяца возвращается. Ха-ха-ха, — я рассмеялся, и все офицеры засмеялись, представляя живую картину «Не ждали!».

Из штаба примчался свирепый Грымов.

— Острогин! Быстро собирай взвод, получить оружие, гранаты, патроны, снаряжение, шмотки. Вот список всего, выноси на плац, через два часа проверит начштаба батальона.

— Куда меня? В Забайкалье, как капитана Недорозия?

— Нет, на гору Курук пост создавать. С каждой роты выделяем по взводу на три новых поста. С тобой расчет миномета из трех бойцов и даю Зибоева с пулеметом. Сколько у тебя своей пехоты?

— Вместе с писарем роты шесть солдат и сержантов.

— Без писаря! Ему и тут работы до боевых невпроворот. Итого: ты, сержант и восемь солдат. Хватит вполне!

— Вполне хватит, что бы что? Геройски погибнуть? — рассердился Острогин.

— Нет, для строительства заставы и двух выносных постов. Через неделю тебе замполит довезет продуктов, воду и все остальное. Сейчас тебя проверят и на аэродром. Крутись сам, нам нужно на полигон на занятия, старшина всем снабдит. Вскоре завязалась ожесточенная схватка между Сергеем и Вероняном. Гога старался сплавить все старое, подозревая, что ничего в роту обратно не вернется, а Острогин хотел все новое или хотя бы целое. Шум-гам, крик, визг старшины.

— Чертов «ара», сейчас будет Серого обжуливать, — вздохнул Ветишин, — а он как на горку без замены?

— На месяц. Потом ты его заменишь, затем замполит, — ответил Эдик. — Если разрешат, я слетаю, думаю: там будет как в доме отдыха.

Механики отправились в парк, а вся оставшаяся рота двинулась на стрельбище. До полигона два километра, по плану пристрелка, так начиналась десятидневная программа боевой подготовки. Эти планы все время меняются: то недельные, то восьмидневные, то десятидневные, то двухнедельные. Расписание под копирку писать не получается, каждый раз что-то новое.

Не успели мишени расставить, примчался посыльный за мной и за Грымовым. Срочно на плац!

Быстрым шагом вернулись. Целая толпа тыловых и штабных вокруг трех групп пехоты.

— Вы где болтаетесь? Все брошено на старшину и этого лейтенанта! Полный развал! — орал заместитель командира полка.

— Не лейтенанта, а старшего лейтенанта! — огрызнулся Сергей.

— Как, старшего лейтенанта? — сбился с мысли майор Губин.

— А так, приказ пришел два месяца назад, а ни зачитать, ни погоны вручить! Ни в полку, ни в батальоне не соизволили. Строевик сказал номер приказа, вот и все.

Слегка смутившись, майор тут же вновь перейдя на крик, «перевел стрелки» на меня.

— Замполит, эта ваша вина!

— Да нет, я два раза напоминал в батальоне, а от себя лично Острогина поздравил!

— А где приемник для заставы, где боевые листки, где походная лен-комната? — вновь напал майор Губин. — Бездельничаете?

— Мы на стрельбище были, занятия проводили, — вступился Грымов. — Я лично его забрал работать с людьми, занятия плановые, Ростовцев на учебном месте по гранатометанию руководит.

— Обоим будет взыскание сейчас за пререкания. Быстро устранять недостатки!

Пришлось отдать единственный приемник роты «Маяк». Вручил сержанту целую пачку листовок, газет, брошюр, боевых листков и ящик с походной ленинской комнатой. Пишите ребята!

Уф-ф-ф! Улетели…

Рота совсем обезлюдела. Голубев, так как его заменщик на должности в дивизии пристроился, решал вопрос об отъезде домой самостоятельно. Комбат согласился Сизого отпустить, если мы найдем ему в полку замену. Эх-ма, где ж его найти, балбеса, на такой взвод! Перед обедом мы повели со старшиной солдат наполнять фляжки отваром из верблюжьей колючки. Профилактика от гепатита и дизентерии! У котла орудовал черпаком здоровенный прапорщик. Я знал, что он недавно прибыл и служит в нашем батальоне, зовут Игорем, а какую должность занимает, не знал.

— Игорь, ты чего тут черпаком в котле мешаешь?

— Да вот, бурду варю, всем раздаю.

— Игорек! Ты кто по должности? — ласково спросил я богатыря.

— Техник взвода обеспечения, а вообще, «куда пошлют» и «что изволите». Надоело, хуже некуда! Еще по пьянке комбату нагрубил, теперь живым съест.

— Старшина! Возьми черпак, я с человеком одно дело обсудить хочу, пожалуйста!

— Вах! Возьми черпак! Он больше меня, мне делать нечего что лы? Сэржант! Дубино! Разливай чай!

— Игорь! Пойдешь к нам в первую роту командовать гранатометным взводным? Голубева мы домой отпустили, а где замену найти, не знаем. Выручай! В рейд скоро идти некому будет, — сказал я.

— А из АГСа пострелять дашь?

— Настреляешься вволю, хоть завтра стреляй!

— А из ПК и «Утеса»?

— Из всего, что стреляет!

— Но мне их в горы таскать придется?

— Игорь! Для тебя это ведь как автомат или пистолет, ты такой здоровый!

— Я потомственный шахтер, из Донбасса! Кайло, кувалда, отбойный молоток — все знакомо! Уговорил! Только забери меня быстрей от комбата, ради бога!

— Сейчас же пойду решать вопрос, только извини, как твоя фамилия, а то все Игорь да Игорь.

— Бодунов — моя фамилия, Игорь Владимирович.

— Бодунов от слова «бодаться» или от «бодуна».

— Нет-нет. Я к пьянству не то чтобы равнодушен, но все в меру.

Понятие «мера» впоследствии оказалось у каждого свое. Но это выяснилось позднее…

Капитан Головской, зам. по тылу батальона не возражал, а комбат сморщил нос, и скривился, как от зубной боли.

— Что, одного пьяницу решили поменять на другого?

— А есть варианты? Есть другие кандидатуры пулеметы таскать на себе? — вопросом на вопрос ответил я ему. — Он, можно сказать, добровольно, с желанием идет.

— Ну, что ж, бери-бери. Потом не жалуйся, на полную катушку будешь получать за него. Забирай, а в штабе полка я все утрясу.

— Игорь, бросай черпак, марш в роту, — заорал я, подбегая к полевой кухне, — обрадовал я через полчаса Бодунова.

— Что, все? Так быстро? Я думал: шутка и треп.

— Мужчины шутят всерьез, особенно распоряжаясь чужой жизнью.

— Сержант, бери черпак! — воскликнул прапорщик весело. — Моей жизнью уже распорядись! Колесо фортуны крутанули в неизвестном направлении. Может, к счастью и удаче.

Полегчало. Из четырех взводов командирами укомплектовали три. Осталось решить вопрос с командиром роты. Не хотелось, чтобы Эдик стал ротным. Злопамятный и недобрый, самовлюбленный человек.

* * *

На совещании офицеров батальона нас ошарашил нововведением комбат и зачитал приказ командира полка:

— Всем офицерам и прапорщикам перейти на казарменное положение, чтоб за личным составом следили, были ближе к людям. Поставить койки в расположении и спать рядом со своими взводами! Новое веяние эпохи. Перестройка! Всем перестраиваться!

— А зачем эта глупость, — заорал командир второй роты, — совсем втоптали в грязь офицеров! За сержантов работаем, везде ответственные, солдат яму копает, рядом — офицер. Ответственные, старшие, надсматривающие, проверяющие. Надоело!

— Надоело, пишите рапорт, что вам тяжело с личным составом, и поможем перейти на должность с меньшим объемом работы, — парировал Подорожник.

Началось великое переселение из общага. В минометной батарее, второй и третьей ротах офицеры поселились в бытовках, а в нашей бытовке организовали показуху для проверяющих. Жилья нам не нашлось. В итоге Ветишин так и спал на длинном металлическом ящике, сворачивая на день матрас, старшина жил в каптерке, технику и Бодунову поставили койки в расположении. Эдик Грымов промолчал, он ночевать уходил то в свою комнату, то к танкистам. Я же надувал резиновый матрас и стелил поверх его спальный мешок. Свинство — жить в полку и спать в спальнике. Правда, ночи были прохладными, поэтому в спальном мешке даже лучше, чем в кровати.

Острогин голодал на горке. Получив продукты и воду на взвод, я вылетел к нему на пост. Вертолет перебросил нас через ущелье на плоский хребет. Внизу под брюхом садящегося вертолета скакали и кричали радостные чумазые солдаты.

— Ура!!! Ура!!!

— Ник, что привез? — закричал радостный Острогин. — Чем обрадуешь, дорогой?

— Привез все, что просил! Воду, еду, патроны, мины, — ответил я, улыбаясь. — Сергей, как я рад тебя видеть, наглая морда!

— А уж как я рад!

— Сережка, какова жизнь отшельника? Уже одичал?

— Да, почти. Что в полку нового?

— Дурдом, как всегда. Боевых не предвидится недели две. Как тремя взводами воевать дальше будем — ума не приложу. Ободрали батальон, словно липку. Я у тебя отдохну дня три, устал как собака, выпускали агитацию, документацию снова и снова делал и переделывал. Только напишешь, заставляют переделывать, а еще и за батальонное начальство кручусь. Нет ведь ни замполита, ни «комсомольца» батальона. Эдик бирки в оружкомнате переделывает в третий раз за неделю, представляешь? В третий раз! Старшина газоны перекопал, все, что можно, покрасил: табуретки, кровати, двери. Обои собирается клеить и казарму снаружи красить.

— А что случилось, что такое?

— А-а-а! Ты же не в курсе! Комиссия Министерства Обороны едет, смотреть быт и все остальное, а что именно — никто не знает. Вот все переделываем и обновляем полк. В очередной раз наводим марафет!

— Ну, почему опять мы? Почему! Мало что ли войск в сороковой армии?

— Войск-то много, но туда же надо ехать, рисковать, а тут сразу из штаба армии — в войска.

— Точно, и без риска, и кайф на всю катушку — поиметь вояк боевых.

— Инспектирующие, наверное, становятся участниками боевых действий. Ладно, Серега, меня будут иметь через неделю, дай душу отвести, поиметь тебя. Я ведь какой-никакой, а проверяющий! Показывай позиции, район обороны, секторы обстрела, жилье.

Острогин с бойцами за неделю поработал на славу! Вырыл и построил два блиндажа: в одном — жилое помещение, во втором — столовая, штаб, склад.

Солдаты выложили на каждого по укрытию, капонир миномету, отрыли окоп для установки ДШК.

— Сергей, предлагаю проделать ходы сообщений к СПСам, а то под огнем не пройти, ну и стенку возвести по периметру из камней, все лишнее укрытие. Сделаем два рубежа обороны.

— Давай, как раз твоих рук рабочих не хватало.

Целый день солдаты прокапывали траншею к своим укрытиям. Мы с Сергеем складывали стену дугой вдоль блиндажей. С одной стороны пост стоял на обрыве глубиной метров тридцать, а вот к югу склон был более пологий и хорошо просматриваемый. Над постом возвышалась небольшая высотка, и хребет делился посередине: одна половина уходила все выше, другая — сходила на ноль к дороге.

— Сергей, как быть с высоткой? Займут, гады, ее и перестреляют твой пост. Чего там не расположился? Куда смотрел?

— Смотрел туда, куда сказали! А приказ был разместиться именно тут, ну, а выше сядешь — сверху другая высота, а за той — следующая.

Мы сидели, пили чай, думали, что же делать. Сегодня — все нормально, а завтра — вдруг сверху ударят…

— Серый, предлагаю заминировать ее, к черту! У тебя есть две «Мон-50» и пара противопехоток. Поставим и «сигналки» растянем!

— Хорошо, сейчас начнет смеркаться, я пойду с сапером, и в сумерках все оборудуем.

* * *

Ночью сработали «сигналки» сразу в двух местах. Часовые с постов открыли огонь, и все отдыхавшие выскочили из блиндажей и, укрывшись за стеной, принялись обстреливать округу.

— Миномет! Три мины на вершину, затем три мины по склону. Пулеметчики, огонь по долине! — заорал Острогин, не переставая стрелять в район, откуда летели сигнальные ракеты.

— Сергей! Вызывай артиллерию, пусть «факел» повесят и немного постреляют, попугают, только подальше, а то нас же и накроют.

— Сейчас пугнем!

От дороги раздалось несколько очередей и одиночных выстрелов. По этим огневым точкам вел огонь пулемет и автоматчики. Попали или нет, но только через полчаса огонь прекратился, бросили стрелять и мы. Артиллерия засветила «факел», и как только стало светло, Хафизов заметил в ущелье какое-то движение.

— «Духи»!

— «Духи»! «Духи» с тылу! — заорал Колесников.

— Не ори, кидай гранаты — в ущелье! — рявкнул я.

Штук пять гранат разорвалось внизу, послышались какие-то крики, шум. Но все быстро стихло. Выпущенные осветительные ракеты обзору не помогли, никого не было видно.

— Наверное, ушли, мы их вовремя заметили, — предположил, шмыгая носом, Колесников.

— Я заметил, а ты смотрел неизвестно куда, — возразил Хафизов.

— А Хафизов без Хайтбаева, стал настоящим воякой, — улыбнулся я. — Сергей, его наградить уже пора!

— Я ему Бамиан еще долго не прощу. Бросили меня, шкуры трусливые, — возразил Острогин. — Но вообще-то молодец!

— Благодарность заработал, объявляю от своего имени, — закончил я обсуждение трусости солдата в давней истории.

Затихла стрельба, и к нам подбежал минометчик.

— Товарищ старший лейтенант! Зацепило.

— Кого, куда? — вскричал я.

— Меня! Пулей! В руку возле плеча. Снизу, гады, стреляли и в самом конце попали, когда я миномет разворачивал.

— Вот, черт, зараза! Перевязывайся быстро, сейчас йодом рану обработаю.

Ничего страшного не произошло, зацепило чуть-чуть, но нужно эвакуировать на всякий случай.

Доложили. Обещали утром вертолет.

— Черт, хороший минометчик! Жалко остаться без путевого солдата! Когда еще замену ему пришлют, — вздохнул взводный.

— Сергей! Давай дежурить всю ночь по очереди, на всякий случай.

— Давай. А то уснут, черти, а нас вырежут! Не хочется умирать.

Больше «сигналки» не срабатывали, наступила тишина. Может, «духи» явились прощупать оборону, может, пришлые приехали из эРэСов по городу пострелять, а мы на пути оказались.

Рано утром прилетел «Ми-8» и разгрузил еще боеприпасы, воду, забрали раненого, но пришлось улететь и мне. Прямо перед его прилетом начальник штаба батальона вышел на связь и приказал возвращаться.

— Вот тебе и отдохнул, расслабился. Весь выходной строили стену, а ночью стрелял, — огорчился я.

— Если бы не стена, раненый мог быть не один! Да и не только раненый, — ответил Сергей. — Придется стенку поднять повыше, хорошо защищает при обстреле.

Мы пожали друг другу руки на прощание, и я заскочил в вертолет.

Острогин просидел на посту еще две недели, а затем командование приняло решение разбросать по трем постам вторую роту, а остальных людей вернуть в роты для боевых действий.

В полку комиссию Министерства Обороны сменила комиссия из ГлавПУРа. Перед их приездом весь полк превратился в сплошной агитационный центр. Стенды вдоль дорожек, фотоаллея героев, переделанные ленкомнаты и прочее, прочее, прочее… Уф-ф-ф!

ГлавПУР сменила комиссия генштаба — проверка мобилизационных документов.

Мобилизационных документов в Афгане… Это что-то! Кого мы тут будем мобилизовывать? Афганских дехкан? Но все принялись составлять планы, рисовать на картах схемы, районы сосредоточения, таблицы со всеми степенями готовности.

Затем приехала еще какая-то комиссия, вскоре еще, и они уже работали одновременно.

Командир полка кипел от возмущения и злости, был готов взорваться, а весь гнев выливал на наш первый батальон. А на кого же еще? Танкистов в полку — одна рота, артиллеристов — одна батарея. Все остальные на дорогах вместе с другими батальонами. Разведрота ушла по-

Скорей в «зеленку» вместе с разведбатом, чтоб не доставали. Счастливчики. Встали где-то на отшибе Баграма и чаи гоняют. А нас тут как «Сидоровых коз» все дерут. Проверяющие все умничают и совсем не чувствуют разницы между Таманской дивизией и нашим полком.

* * *

Однажды серым январским днем вбежал в канцелярию радостный старшина.

— Новый взводный прибыл!

— Ура!!! — закричали мы в четыре глотки.

— Наконец-то, будет, кому в караул ходить, не только мне одному, — высказался Ветишин.

— Не Недорозий случайно вернулся? — спросил я и посмотрел на хитрую физиономию «ары».

— Нет, но похож на него.

— Алкаш? — охнул я.

— Нет, тоже спецназовец!

— Ой, — ойкнул Ветишин и уставился на дверь.

В дверном проеме стоял усатый старший лейтенант, в полевой форме, высокого роста, улыбался приятной улыбкой.

— Старший лейтенант Марасканов! Игорь! Прибыл для окончания прохождения службы в Афганистане.

— В смысле, для окончания? — удивился Эдуард. — Не из Забайкалья ли?

— Нет, из Кандагара из спецназа. Сослан к вам.

— Опять ссыльный! Ну, почему все ссыльные — к нам? С триппером — к нам, с мениском — к нам, с больной головой — к нам, любителей одеколона — к нам. Доколе! — простонал я. — За что сослали?

— За то, что не сошелся с начальником политотдела во взглядах на комсомольскую работу.

— Политический, вах-вах! — заохал и заулыбался старшина.

— Вот это хорошо! Политических я люблю, сам диссидент и вечный оппозиционер, — обрадовался я и принялся жать руку старлею. Все здоровались, знакомились.

— Игорь, обязанности ротного исполняет лейтенант Грымов.

При этих моих словах Эдик скривился.

Страницы: «« ... 1112131415161718 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Книга написана руководителем IKEA, проработавшим в компании более 20 лет. Он изнутри показывает «кух...
Фредерик Бегбедер – самая скандальная и шумная из действующих литературных звезд сегодняшней Франции...
Любите, творите, радуйтесь счастью и новому дню, любовь приходит в жизнь не так часто. Любовь — это ...
Caps Lock — клавиша для смены регистра букв со строчных на прописные, лог — журнал событий или широк...
Монография является результатом научной работы лаборатории проблем медицинского обеспечения и качест...
Земля, начало XXII века. Давно больная множеством проблем экономика общества глобального потребления...