Рейдовый батальон Прокудин Николай

— Двое. И детей у нее двое, — ответил Александров.

— Сколько же ей лет, этой тете?

— Никакая она не тетя! Двадцать два года. Рано замуж вышла, потом тут же развелась и опять замуж.

— Афоня! Потряси головой, постучи лбом об камушек, почеши затылок! Может, мозги на место встанут и голова опять «варить» начнет! И где ты таких подруг находишь, где подбираешь? Ну, да ладно, я за тебя спокоен: за три месяца опомнишься, а дома опять кого-нибудь найдешь, — обнадежил я товарища, улыбаясь и потешаясь над Афоней.

Александров широко улыбался, щуря глаза под лучами заходящего солнца, чесал мохнатую грудь и не спорил. Что поделать, если у человека такое хобби: любовь со шлюхами крутить!

Неделю мы пролежали на горе, время от времени по указанию начальства обстреливая противоположный хребет. Нам лишний раз пальнуть не тяжело, а командованию наш огонь — бальзам на сердце. Прикрываем! Охраняем! Обороняем!

Получив команду на возвращение, я расстрелял свою «муху» по группе нагроможденных валунов, метнул в ущелье гранаты, чтобы спускаться налегке. Донесшиеся звуки разрывов я заглушил громкими криками: «Ура!!! Конец войне!!! Домой!!! Никогда больше!!! Ура!!!»

Афоня за компанию с удовольствием послал в небо несколько очередей, имитируя салют, а затем принялся минировать СПСы. «Духам» на память о нас…

Вот и все! Прощайте, горы! Сколько же здоровья здесь угроблено! В последний раз я сплю на камнях, завернувшись в спальный мешок, в обнимку с автоматом. В последний раз пью из жестянки чай, вскипяченный на костерке. Никогда больше в жизни не пойду в горы с нагруженным вещмешком. Не придется впредь пить воду, экономя каждый глоток. Надеюсь, не суждено в дальнейшей жизни неделями скитаться пыльным и грязным, выполняя чей-то приказ. Зачем же я сюда все-таки отправился? Глупость, может быть, но главное, что никто и никогда не сможет упрекнуть меня, будто я отсиживался в тылу, когда другие воевали в Афгане! Что я тут приобрел? Две контузии, тепловой удар, стертые до задницы ноги, рассыпающиеся зубы, испорченный желудок.

Но основная задача выполнена — возвращаюсь живым!

Не грабил, не мародерствовал, не зверствовал, не издевался, не убивал в мирное время. Солдат берег, воевал, на мой взгляд, честно.

Начальник политотдела сдержал слово и прислал мне сменщика. Это был молодой высокий холеный капитан — москвич. Я сдал ему все дела и с чистой совестью отправился оформлять документы на отъезд.

Капитана хватило ненадолго. Вначале он наорал на солдат из взвода связи и не пустил их в кино. Как-то вечером он нарвался на пьяную ватагу наших офицеров, толкнул Мандресова в плечо, придрался к ребятам, схватил за раненую руку Грищука и моментально получил по физиономии. Они не знали, что перед ними новое начальство. Мандресов, Хмурцев, Грищук от души накостыляли столичному франту. Подбили глаз, расквасили нос, попинали. За компанию накостыляли бросившимся их разнимать пропагандисту и начальнику клуба.

Капитан визжал в штабе полка, что он не может служить там, где его в первый же день избили подчиненные. Сменщик умчался в Баграм, а следом за ним поехал и я.

— Что у вас там творится? Что за анархия? — в резкой форме выразил мне неудовольствие Севастьянов.

— В чем моя вина? Меня здесь уже нет! — ответил я. — Дела сдал, документы на руках, чемодан собран! До свиданья войне!

— Кому сдал дела? Капитану Коваленко? Он даже под угрозой расстрела отказывается служить в вашем батальоне. Что прикажете устроить смотр-конкурс замполитов для замещения вашей должности, товарищ старший лейтенант? Привезти десяток новичков, чтоб взводные и ротные выбрали себе новое политическое руководство?! Без замены не уедешь!

Я опустил глаза и стоял, потея и все больше смущаясь. Неловкая ситуация. Видимо, не хочет какая-то неведомая сила меня отпускать домой!

— Можно и без конкурса! — наконец нашел я выход из создавшейся ситуации. — Предлагаю старшего лейтенанта Шкурдюка назначить вместо меня. Воюет больше года, опыт у него огромный. Награжден орденом, порядочный и грамотный офицер! Не хуже меня, а может, и лучше!

Начальник политотдела сердито и пронзительно посмотрел в мои глаза и распорядился:

— Ладно! Пусть временно обязанности исполняет Шкурдюк! Передай ему дела, дальше посмотрим! А этих дебоширов строго накажем!

Вот и хорошо. Наконец-то устранено последнее препятствие на пути к дому!

Вскоре вышел приказ командира дивизии № 200. Ребятам крепко досталось за драку. Текст содержал довольно грозные формулировки, но был составлен не без юмора. Смеялся весь полк.

Содержание приблизительно следующее:

1. Снять с должности старших лейтенантов Мандресова, Коршунова, Хмурцева, Грищука.

2. Откомандировать командирами взводов в Панджшер на самые удаленные заставы: Мандресова, Хмурцева, Грищука.

3. Если кто-либо из них спустится с горы, то остальные два собутыльника в этот момент не должны находиться в гарнизоне. Встретиться они не должны ни под каким предлогом.

4. Старшего лейтенанта Коршунова назначить начальником штаба батальона восемьдесят первого полка.

Родство с командующим округа опять выручило Коршунова. Счастливчик Коршун!

Самолет разогнался по бетонке и резко взмыл в воздух. Пилот круто закладывал вираж за виражом над городом, и после трех прощальных кругов над Кабулом машина устремилась на север. После набора высоты лайнер взял курс домой, в Ташкент! Двигатели надрывно гудели на пределе мощностей, поднимая машину выше и выше в небо. «Ил-76» шел на подъем, резко задрав нос в небо. Так здесь взлетают всегда. Нет плавного горизонтального подъема, а только резко вверх, на пределе возможностей. Авиалайнер сыпал «отстрелами» (световыми ракетами) во все стороны, чтобы отвести от корпуса и двигателей возможный пуск «Стрелы» или «Стингера». Не хочется мне на прощанье получить такой «подарок» от «духов».

Бородатый мужик приладил трубу зенитного комплекса на плечо и прицелился в стремящийся ввысь грузовой авиалайнер.

— Далеко, не достанешь, Махмуд! Он уже очень высоко! — крикнул напарник, останавливая стрелка.

— Жалко! — ответил зенитчик. — Какой большой самолет можно было сбить! Сколько бы «пайсы» получили! Жен бы купили! Сайдула, может, все же попробовать?

— Если бы был «Стингер», я б попытался. А так ракету впустую израсходуем. Командир в гневе палкой станет бить! Лучше наверняка выстрелим по вертолету, если пролетит! — сказал второй душман, и они продолжили чаепитие.