Рандеву с «Варягом». Петербургский рубеж. Мир царя Михаила (сборник) Михайловский Александр

   - Уничтожить! - рубанул я, - Нам не нужны ни идейные, ни безыдейные бандиты. Да и без идеалистов, которые льют реками кровь во имя своих идей, мы тоже обойдемся.

   - Экий вы... - покачал головой жандарм, подбирая подходящее слово, - хотя, если без этого нас ждет что-то подобное французскому якобинству...

   - Скажу честно, - я вздохнул, - избавимся от либеральных эгоистов в верхах, решим крестьянский вопрос, тогда и революционеры нам будут неопасны - так досадная помеха. А не сделаем первоочередного - значит, получим то, что заслужили.

   - А почему вы упомянули крестьянский вопрос? - удивился ротмистр, - Неужели он так важен.

   - Восемь из десяти подданных русского царя - крестьяне. Восемь из десяти крестьянских дворов производят хлеба ровно столько, сколько необходимо для того, чтобы не умереть с голода. А если взять совокупно - это от половины до двух третей всего населения России. В подвале нашего дома пороховой погреб, а некоторые веселые господа еще и бегают туда курить. А другие серьезные господа, день ото дня добавляют все новые и новые порции пороха, поскольку это приносит им прибыль.

   Вопрос надо решать и быстро, иначе рванет так, что французская революция с ее якобинцами и гильотинами покажутся пикником гимназистов на природе. Народ надо срочно переселять из центральных нечерноземных губерний, где сплошь неурожаи и малоземелье, на юг и восток, на целину и черноземы. Про помещичью землю лучше забыть, проблемы она не решит.

   А вот как это переселение организовать - это вопрос отдельный. Всего в течении десяти лет необходимо переселить от двадцати до тридцати миллионов семей - это вам не шутка. Но, если это будет сделано, то, значит, мы сумели бомбу под государством разрядить, и можно думать - что же делать дальше...

   Глаза у жандарма стали совсем шальные. Но через какое-то время он взял себя в руки, - А нельзя ли обойтись другими, менее радикальными методами?

   Я вздохнул, - К сожалению, Михаил Игнатьевич, нельзя. Если не справиться с крестьянской нищетой и неграмотностью, то нам останется только ждать случайной искры. И чем позже случится взрыв, тем он будет сильнее... И, кроме того, это только первая мера. Как только в карманах у крестьян заведутся деньги, так они сразу начнут покупать мануфактуру и промышленные изделия. А для того, чтобы было что покупать, необходимо провести индустриализацию. А пока мы страна, которая торгует сырьем, а покупает промышленные товары за границей. Достаточно заглянуть в статистические справочники, чтобы понять, какая мы страна... Помните, как писал поэт Некрасов:

   Преобразования, которые предстоит осуществить, по масштабам ничуть не уступают Петровским.

   - Спасибо, Александр Васильевич, очень интересно было с вами поговорить, - ротмистр встал, - пойду подумаю над вашими словами.

   Ага, пойдет он думать, как же. Небось пойдет и пристанет с этим вопросом еще к кому-нибудь. К майору Османову, или к полковнику Антоновой...

   Да и пусть. Мы, пока от Чемульпо до Порт-Артура шли, наговорились на эту тему до чертиков, и пришли вроде к общему знаменателю. Тоже самое будут ему говорить и журналисты, и старший лейтенант Бесоев, и даже доктор Сидякина... Пусть думает, анализирует. Как говорили древние римляне - Sapienti sat - "Умный поймет"...

   Да, час от часу не легче. Только вчера мне пришлось иметь довольно жесткий разговор с британским послом Чарльзом Скоттом. А сегодня с утра моей аудиенции очень настоятельно добивался уже посол Германской империи Фридрих-Иоганн Альвенслебен. Почтенный пожилой дипломат - ему уже исполнилось шестьдесят восемь лет, соратник покойного канцлера Бисмарка, он всегда относился с симпатией к России. Интересно, что подвигло господина посла на такой поступок? Неужели, снова действия наших крейсеров у побережья Японии?

   Посол кайзера Вильгельма II был вежлив и доброжелателен. Он поздоровался со мной на хорошем русском языке, и первым делом от имени своего монарха поздравил нашу армию и наш флот с блестящими победами над врагом на Тихом океане. Сказать честно, мне было очень приятно услышать это от официального представителя иностранного государства.

   Ну, а далее, господин посол перешел к тому, из-за чего собственно он и появился в моем кабинете. Нет, герр Альвенслебен не собирался вручать мне никаких нот, или каких-либо иных официальных документов. Но, вот то, что он заявил мне устно, было ценнее многих деклараций и посланий. Если говорить прямо, то кайзер устами своего официального представителя предлагал нам дружбу и союз. - Весьма заманчивое предложение! Тем более что оно совпадало пожеланиями, высказанными Государем.

   - Господин министр, - взволнованно говорил мне посол Германской империи и, как ни странно, сказанное им во многом было созвучно моим собственным мыслям, - Жизненные интересы наших двух империй нигде не сталкиваются и дают полное основание для их мирного сожительства. Ваш союз с республиканской Францией - нонсенс. Тем более, что ваша союзница в свете недавних событий на Дальнем Востоке показала, чего стоят ее клятвы в вечной дружбе и помощи...

   Я кивком головы дал понять умудренному жизнью дипломату, что полностью с ним согласен в оценке Франции, как союзницы. А германский посол тем временем продолжил.

   - К тому же не следует забывать, что Россия и Германия являются представительницами консервативного начала в цивилизованном мире. Этим они противостоят либерально-демократическим традициям, воплощаемым Англией и, в меньшей степени, Францией. Как это ни странно, Англия, до мозга костей монархическая и консервативная у себя дома, всегда во внешних своих сношениях выступает в качестве покровительницы самых демагогических стремлений, неизменно потворствуя всем движениям, направленным к ослаблению монархического начала.

   С этой точки зрения борьба между Германией и Россией, к которой их подстрекают многие могущественные силы, независимо от ее исхода, глубоко нежелательна для обеих сторон, как, несомненно, сводящаяся к ослаблению мирового консервативного начала, единственным надежным оплотом которого являются наши державы.

   - Господин посол, - ответил я, - моя страна в данный момент находится в состоянии войны с Японией. И хотя боевые действия складываются для нас благоприятно, мы с признательностью примем любую помощь, кто бы нам ее не предложил. С другой стороны, обещания о помощи и поддержки, которые так и остались обещаниями, заставят нас пересмотреть ранее подписанные договоренности. России нужны союзники не на бумаге, а те, кто будет честно и искренне помогать нам в трудную минуту.

   - Господин министр, - звенящим от волнения голосом произнес Альвенслебен, - прошу вас прочитать вот этот документ, - сказав это, он достал из своей папки бумагу, и протянул ее мне.

   Я прочитал переданный мне текст. Это была копия телеграммы кайзера, направленной губернатору германского колониального владения Циндао капитану цур зее Оскару фон Труппелю. В нем император Вильгельм II требовал, чтобы кораблям российской Тихоокеанской эскадры, при посещении ими порта Циндао, была оказана вся возможная помощь, а в случае необходимости, проведен ремонт машин и механизмов, для чего губернатор должен предоставить им все мощности германских мастерских и доков. Если же у командиров кораблей Тихоокеанской эскадры не будет в наличии нужной суммы денег, чтобы оплатить оказанные им услуги, то снабжение и ремонт русских кораблей следует произвести в кредит.

   Да, это был многообещающий аванс. Германия явно рассчитывает на то, чтобы и Россия сделала несколько шагов ей навстречу. А ведь, действительно, почему бы и нет? - Как говорят в народе - свято место не будет пусто.

   Франция начала политический флирт с Британией. Британия же находится в политическом союзе с Японией, которая сейчас воюет с нами. Все вышесказанное - вполне законный повод для "развода". Но, расставшись с Францией, как с союзницей, мы тут же найдем себе новых друзей в Европе. Которым, как уже сказал германский посол, просто нечего с нами делить. Русский и германский двор поддерживают традиционно дружественные, основанные на родственных связях, отношения. Именно, благодаря этому в прошлом веке в течение целого ряда лет мир между великими державами не нарушался, несмотря на обилие горючего материала в Европе.

   Правда, не стоит забывать и о том, что у Германии тоже существует союзник - Австро-Венгерская империя, которая традиционно недоброжелательна по отношению к России.

   Словно прочитав мои мысли, герр Альвенслебен сказал, - мы, естественно, не можем не учитывать наличие нашей венской союзницы. Но союзные отношений с Австро-Венгерской империей не должны беспокоить Россию. Если ваша страна тоже станет союзна Германии, то мы не допустим, чтобы недоразумения между Санкт-Петербургом и Веной привели к началу боевых действий. А если император Франц-Иосиф захочет поискать себе друзей на стороне, то мы умываем руки... - германский посол хитро улыбнулся, - ведь неверность строго карается не только в супружестве...

   Я тяжело вздохнул и, руководствуясь данными мне инструкциями, сказал моему собеседнику, что отношения между Россией и Австро-Венгрией насмерть отравлены балканским вопросом, и той черной неблагодарностью по отношению к моей стране, что лоскутная империя отблагодарила полвека назад императора Николая I.

   Хотя, если Берлин будет не против, мы сможем, к примеру, принять участие в строительстве железной дороге Берлин-Багдад. И даже, больше того, эта железная дорога не обязательно кончится в Багдаде. Ее можно было бы продлить до Басры, куда мы, в свою очередь, дотянем ветку из Баку. Таким образом, можно будет замкнуть кольцо железных дорог вокруг Евразии. Разумеется, что это можно будет сделать только в случае, если наши отношения станут совершенно доверительными, и из них исчезнет третий лишний, который и является одной из сил разжигающих русско-германскую враждебность. Намекнул я и на связи Венских Ротшильдов с Парижскими и Лондонскими, и на то, что только в Берлине и Петербурге не жалуют эту мерзкую семейку. Германский посол явно заглотил наживку, заявив, что он телеграфирует кайзеру. А вообще, этот вопрос должны решать их Величества при личной встрече.

   - Хорошо, - подумал я, - тогда ведь, действительно, вполне возможна совсем иная расстановка сил в Европе, которая будет для нас более благоприятной, чем ныне существующая. Вот только эти проклятые французские займы... Хоть Государь и погорячился, заявив о приостановке на время ведения следствия выплат процентов по ним, но платить все же придется. - А где взять для этого деньги?

   Как оказалось, Альвенслебен продумал и этот возможный вопрос - чувствуется школа Бисмарка! Он достал из папки еще один лист бумаги и, заглянув в него, сказал.

   - Мы прекрасно знаем, что любая война - это не только человеческие потери, но и огромные расходы. Понимая, что после всего произошедшего вашей стране будет трудно рассчитывать на новые французские займы, мы хотим предложить России заем на более выгодных по сравнению с французским условиях. Для начала - 150 миллионов рублей золотом.

   - Неплохо! - подумал я. Германскому же послу я сказал, что доложу об этом Государю, и переговорю на эту тему с министром финансов Владимиром Николаевичем Коковцевым.

   - И еще, - сказал герр Альвенслебен, - мы располагаем сведениями о том, что огромная роль в разгроме японского флота сыграли новые корабли эскадры российских кораблей под командованием... - посол заглянул в очередную бумажку, после чего продолжил, - ... контр-адмирала Ларионова. Губернатор Циндао капитан цур зее Оскар фон Труппель по указанию кайзера Вильгельма II намерен вступить в контакт с герром Ларионовым, чтобы согласовать с ним возможность оказания помощи кораблям эскадры. Разумеется, речь идет не о военной помощи, а только лишь о поставках продовольствия и угля... - Германский посол, сказав последнюю фразу, почему-то хитро улыбнулся, посмотрев при этом на меня.

   До меня уже доходили слухи о появлении на Дальневосточном театре боевых действий какой-то таинственной эскадры. Но информация о ней была настолько секретной, что даже мне Государь сообщил о ней весьма кратко, без подробностей, добавив, что сказанное является нашим самым большим государственным секретом. И в МИДе никто кроме меня об этой эскадре знать не должен. На все запросы отвечать чисто по-английски - "без комментариев". Но, видать, кое-кто из приближенных к Государю лиц не умеет хранить секреты. Иначе, откуда об этой эскадре знают германцы? Или вести в Берлин пришли оттуда, из Порт-Артура и горящей Кореи?

   Альвенслебену же я с улыбкой заявил, что не уполномочен вести переговоры о чисто военных вопросах, поэтому, при первой же возможности я передам Государю информацию о поручении, данном кайзером губернатору Циндао.

   Ночь, темнота, паровозный гудок. Вагонные сцепки лязгнули, поезд встал, и наступила тишина. Позади неделя пути? и почти две трети территории России. Впереди покрытый льдами Байкал и вся Восточная Сибирь, еще дней пять пути. В Иркутске мы получили новые телеграммы с театра боевых действий. Их просто ворох, милейший Карл Иванович просто шокирован новыми известиями. Морская блокада в действии, десятки захваченных торговых судов. Русские боевые корабли обстреляли восточное побережье Японии в тех местах, где железная дорога проложена вдоль береговой линии. Судя по всему, речь идет о "броненосной троице" из Владивостокского отряда крейсеров. На одном из таких участков под обстрел попал поезд, перевозящий боеприпасы. Взрыв уничтожил пути и все живое на милю вокруг.

   Кроме того, на подступах к Токийскому заливу, в качестве призов захвачены два парохода под американским флагом, перевозящие военную контрабанду. Крейсер "Богатырь", отделившийся от ВОКа после форсирования Сангарского пролива, пошел на север и знатно порезвился в водах, прилегающих к Курильским островам. Им пущено на дно большое количество вооруженных браконьерских шхун, и обстреляны японские наблюдательные посты на самих островах. Как сообщается, сорван десант японских вспомогательных сил на Камчатку.

   Во Владивостоке и Дальнем спешно вооружаются вспомогательные крейсера, Японию обкладывают, как медведя в берлоге. Лицо у Мишкина кислое, он надеялся увидеть настоящую войну, а все идет к тому, что к нашему прибытию боевые действия закончатся. В Корее все тоже меньше всего напоминает реальную войну. Право слово, это какой-то водевиль - казаки отряда генерала Мищенко движутся на юг к Сеулу, разрозненные японские подразделения отступают, не оказывая никакого сопротивления. Массовые убийства мирного корейского населения японскими солдатами, выжженные деревни. Наших казаков корейцы встречают как освободителей...

   Я отложил телеграммы и задумался, японская натура проявила себя с самой неприятной стороны. Массовые убийства некомбатантов, до такого в Европе доходило только во времена легендарных Атиллы и Батыя. Если не считать, конечно, резню болгар турками в 1876 году. А британские газеты пишут, что японцы несут в Корею культуру... Спаси нас боже от такой культуры!

   Вероломное и внезапное нападение на наш флот, прерывание дипломатической переписки за целую неделю до начала войны это тоже, наверное, часть той культуры. Так глядишь, и сами англичане настолько "окультурятся", и начнут подражать своим ученикам... Хотя, о чем это я? Еще неизвестно, кто у кого в этом людоедском деле учится, еще совсем недавно "просвещенные мореплаватели" морили голодом в концлагерях бурских женщин и детей. Тоже, кстати, некомбатантов. И ничего, никто не вздрогнул, ни одно государство не вступилось за этих несчастных силой оружия...

   Корея, скорее всего, останется под нашим влиянием. Ники в этом смысле тверд, ни японцам, ни англичанам, ни американцам там теперь делать нечего. Встает вопрос о постройке Манчжурско-Корейской железной дороги из Мукдена в Сеул. Надо будет пробивать его у Ники всеми силами. Только вот после этого Владивосток может потерять свое значение нашего главного порта на Тихом океане, как когда-то потеряли его Охотск и Николаевск... Простите, господа владивостокцы, но Фузан, как порт, в смысле удобства для торговли, выглядит куда интересней. Как-никак порты и торговое мореплавание - это моя епархия.

   Я улыбнулся, вспомнив, как в прошлом году сановники шутили, узнав о том, что я отобрал у Витте Главное управление торговым мореплаванием и портами. Они говорили: "Наш Александр Михайлович снял с Витте порту". А если серьезно, то и наши с Безобразовыми лесные концессии на реке Ялу сразу приобретают особое, совершенно иное значение, в смысле коммерции.

   Стук в дверь купе оторвал меня от размышлений. Это опять был Карл Иванович, - Ваше Императорское Высочество, вам записка от Его Светлости князя Хилкова.

   Князь Михаил Иванович Хилков, нынешний министр путей сообщения, человек бурной и интересной судьбы. В юности сбежал из отчего дома в САСШ где зарабатывал себе на жизнь, работая на железной дороге сначала кочегаром, потом машинистом. Так что с железнодорожными делами Их Светлость знаком не понаслышке. В настоящий момент он командирован на восток с целью налаживания воинских перевозок к театру военных действий. Значит, сейчас он на Байкале.

   Ломаю сургучную печать и разворачиваю записку, - Ваше Императорское Высочество, Александр Михайлович. В связи с тем, что железнодорожный путь по льду Байкала будет готов только к 13-му числу сего месяца, предлагаю вам, или дождаться готовности пути, или пересечь Байкал на санях и обменяться составами с пассажирами встречного литерного поезда, следующего по поручению Наместника ЕИВ на Дальнем Востоке адмирала Алексеева в Санкт-Петербург. Нахожусь на станции Таванхой в ожидании груза особого назначения. Князь М.И. Хилков, министр путей сообщения.

   Я задумался, - Сидеть здесь еще неделю? Нет, время не ждет! И так все идет кувырком, и просто не терпится увидеть все своими глазами. Мои прочие спутники, я полагаю, думают то же самое. Кстати, что это за встречный литерный? Неужто, действительно гости ОТТУДА?!

   Смотрю на часы. Скоро полночь. О поездке через Байкал имеет смысл говорить только после рассвета. И Карл Иванович ждет.

   - Телеграфируйте князю: "Ждать не могу, на обмен составами согласен. И подпись - Великий Князь Александр Михайлович.

   В ту ночь я долго не мог заснуть, ворочался, начинал считать в уме, но сон все это мало помогало -- я никак не мог смежить веки. Во-первых, после недели пути, неподвижность постели слала для меня непривычной. Организм уже привык засыпать под убаюкивающий стук колес и покачивание вагона. Такое со мной уже бывало по возвращению на берег после длительных морских походов. Сон все не шел. Кроме непривычной тишины и покоя меня беспокоила завтрашняя встреча. Кто мы, что мы? Что нам скажут те, которые пришли после нас? Будут ли они благодарить нас или проклинать? У меня почему-то сложился образ наших потомков, как суровых воинов, наподобие древних варягов времен Рюрика или Олега..

   - Отчего так, - спросите вы меня? - Отвечу, - Я, право, не знаю точно. Наверное, из-за умения их вести войну жестоко и эффективно. В каждом деле, о котором мне довелось узнать, они безжалостно преследовали разбитого противника, не останавливаясь до тех пор, пока враг не будет уничтожен или пленен.

   Все-таки меня мучает сомнения, а вдруг это мы, Романовы, и есть причина той катастрофы, из-за которой Господь прислал сюда наших потомков? Как там, у Гоголя - в его Ревизоре - "Немая сцена"? Да и отец Иоанн, тоже считает, что в последних событиях есть Промысел Божий.

   Завтра, уже завтра. Так наверное человек подозревающий у себя смертельную болезнь ждет вердикта врача. Он до последнего надеется, что ему суждено жить, а не умереть... Нет, так нельзя.

   Тихонечко одевшись, я вышел в коридор. Кивнув часовому в канареечно-желтом ментике, прошел по коридору до купе отца Иоанна и постучался, - Отче, простите за вторжение в столь поздний полуночный час, но душа горит. Хочу исповедаться и облегчить душу?

   То, о чем мы с отцом Иоанном говорили той ночью, так и останется навсегда тайной. Могу сказать одно, что с одной стороны, грехи он мне отпустил и душу облегчил, а с другой сказал, что было ему видение о том, что теперь с нас, власть имущих, Господь будет сторицей спрашивать за всякий грех и глупость. Нет у нас больше прав на это, и мы можем спастись только если будем вместе налегать на весло, как гребцы на галере. Что должны мы забыть и про брата, и про отца, а помнить только об одном - о России. Мы, Романовы, три века назад стали во главе поруганной и разоренной Руси, после кровавой Смуты. Но вместе с короной на нас Господь возложил и Крест, который мы обязаны нести, отвечая за все грехи наши и нашего народа. Тяжко, но как говорится в Святом Писании: "Не по силам Господь крест не дает"...

   Тяжелые времена грядут скоро, век Антихриста. И только веря в Господа и народ наш, мы сможем спасти нашу Отчизну. А если дрогнем, то спросится с нас, как с ответственных за все. Господи, за что?! Может, это как в пророчестве Иезекииля:

   - И было ко мне слово Господне: сын человеческий! изреки слово к сынам народа твоего и скажи им: если Я на какую-либо землю наведу меч, и народ той земли возьмет из среды себя человека и поставит его у себя стражем; и он, увидев меч, идущий на землю, затрубит в трубу и предостережет народ; и если кто будет слушать голос трубы, но не остережет себя,- то, когда меч придет и захватит его, кровь его будет на его голове. Голос трубы он слышал, но не остерег себя, кровь его на нем будет; а кто остерегся, тот спас жизнь свою. Если же страж видел идущий меч и не затрубил в трубу, и народ не был предостережен,- то, когда придет меч и отнимет у кого из них жизнь, сей схвачен будет за грех свой, но кровь его взыщу от руки стража.

   Но если такова воля Твоя, то наляжем из всех сил и сделаем. Или мы не потомки тех, кто стоял на поле Куликовом, брал Казань, и изгонял поляков из Москвы. Разве не наши предки создали Империю от ледяной тундры до знойных пустынь, от Варшавы до Камчатки. Мы сможем! Как говорил наш славный предок, Петр Великий: "Бог создал Россию только одну: она соперниц не имеет!"

   Скажу честно, спать в ту ночь мне так и не пришлось, ибо около пяти утра наша беседа с отцом Иоанном была прервана самым неожиданным образом.

   Сцепка мощных паровозов, тянущих тяжелый состав, приближаясь к станции, огласила окрестности громкими гудками. Желтоватый луч газокалильного фонаря рассек ночную тьму, высветив плавно кружащие в воздухе снежинки. С самого детства меня завораживал момент прибытия на станцию тяжелого поезда. Утробный гул, пронзительный гудок, постоянно замедляющийся лязг колес на стыках, и последний усталый выдох паровоза.

   Так вот и сейчас состав накатывался на меня подобно замедляющейся горной лавине. Пронзительный визг тормозов, запах дыма и разогретой смазки. Сразу за тендером второго паровоза четырехосная платформа с чем-то громоздким, закутанным в покрытый изморосью парусиновый чехол. На платформе закутанный в башлык часовой с трехлинейкой с примкнутым штыком. Далее еще одна платформа, и еще и еще, потом теплушка "40 человек, 8 лошадей" с приоткрытой дверью, за которой толпились матросы, потом еще одна платформа с чем-то поменьше, и еще одна... На подножке классного вагона, прицепленного сразу за второй платформой, уже стоит морской офицер, готовый спрыгнуть на покрытый снегом перрон прямо на ходу. Постепенно замедляя ход, поезд движется уже со скоростью пешехода. Офицер прыгает и, пробежав немного, переходит на шаг. Паровоз выпустил облако пара и, оглушительно лязгнув сцепками вагонов, останавливается.

   Офицер идет прямо ко мне, козыряя на ходу, - Ваше Сиятельство, князь Хилков? - ему сложно было ошибиться, ведь кроме нескольких железнодорожных рабочих, на перроне только я один из встречающих одетых в шинель со знаками Министерства путей сообщения и с красной подкладкой. А как иначе, полпервого ночи. Самое время для всяких тайных дел. Я киваю в ответ, - Да, это я. С кем имею честь?

   - Прапорщик по адмиралтейству Морозов, Ваше Сиятельство. Со взводом матросов откомандирован для сопровождения литерного спецпоезда от команды крейсера "Паллада". Идемте Ваше Сиятельство, полковник Антонова и капитан 1-го ранга Эбергард ждут вас...

   Я уже собрался было идти за ним, но обернулся на шум. За моей спиной из теплушки выскакивали матросы и солдаты непонятного для меня рода войск, в непривычно коротких полушубках. Цепь вооруженных людей без лишнего шума и разговоров быстро отсекала перрон от станции.

   Сделав несколько шагов, и вспомнив то, что сказал мне прапорщик, я остановился, как вкопанный. Он сказал, что меня ждет "полковник Антонова и капитан 1-го ранга Эбергард". У них что, командует женщина?! Так и не придя в себя от изумления, я прошел в салон-вагон. Там было тесно, шумно и присутствовало всякого народа, в основном офицеры, как сказано в Святом Писании: "Семь пар чистых и две пары нечистых". Вся честная компания собралась вкруг у большого стола, и чего-то обсуждала, сразу и не поймешь чего.

   - Господа, Его Сиятельство, министр путей сообщения князь Хилков Михаил Иванович, - громко произнес вошедший в салон-вагон облепленный мокрым снегом прапорщик. Все присутствующие повернулись в нашу сторону. Там был жандармский ротмистр и трое штатских, довольно миловидная чернявая девица, молодая женщина постарше, и серьезный мужчина в возрасте выше среднего. Остальные, как я уже и сказал, были офицерами, армейскими или флотскими. Полковник Антонова хоть и была одета в строгий английский костюм, но ее лицо и манеры держаться говорили мне, что это дама привыкла к тому, что ее распоряжения выполняются немедленно и в точности. Рукопожатие ее было сухим и энергичным. Похоже, что "госпожа полковник" привыкла держать в руках не только перо, пудреницу или веер.

   - Антонова Нина Викторовна, - представилась мне дама, - полковник государственной безопасности. А потом она повернулась, и стала представлять своих спутников, - Капитан 1-го ранга Эбергард Андрей Августович, флаг офицер Наместника Его Императорского Величества на Дальнем Востоке адмирала Алексеева.

   Высокий черноволосый офицер с пышными усами и восточными чертами лица, оказался майором государственной безопасности Османовым Мехметом Ибрагимовичем.

   Молодой человек кавказкой внешности был представлен, как поручик войск специального назначения разведывательного управления Главного штаба Бесоев. Хотя какой он молодой человек - не мальчик, но муж. Нет следов обычной для молодых кавказцев горячности. Он собран и подтянут, как барс в засаде. А смотрит так, словно через прицел на мишень. Видел я подобных типусов во время моего пребывания в САСШ. Их там называют "ганфайтерами".

   Мужчина неопределенного возраста с короткой полуседой бородкой, был представлен мне, как капитан Тамбовцев Александр Васильевич. Есть в нем что общее с тем чернявым поручиком. Оба из волчьей породы, только один молодой волчара, а другой уже в возрасте, опытный вожак. И умен господин капитан, ой умен.

   Жандармский ротмистр был представлен как Познанский Михаил Игнатьевич. Типичный жандарм, стоит в углу, молчит, все видит, все слышит и запоминает. Ей богу, придумают когда-нибудь для этих господ специальный мундир, подобный шкуре хамелеона, чтобы с любой стеной сливаться. Для чего он тут? Хотя - там где тайна, там и они - жандармы. Радиотелеграфисты подпоручики с кулинарными фамилиями Манкин и Овсянкин в тот раз счастливо избежали моего внимания, занятые какими-то своими радиоделами. Ну, а штатские, они и есть штатские, что с них возьмешь, особенно с дамы. Но вскоре мне довольно быстро довелось убедиться, что тут не только госпожа Антонова - особа экстравагантная, но и все прочие - люди далеко не простые.

   Дав мне пару минут пообвыкнуть в этой пестрой компании, Нина Викторовна деликатно отвела меня в сторону, - Михаил Иванович, вчера в Чите мы получили вашу телеграмму. Так значит железнодорожный путь через Байкал еще не готов?

   - Нет, сударыня, - ответил я со всевозможной галантностью, на лед уложена гать из ветвей, поверх которых наморожена ледяная подушка толщиной в треть сажени. К укладке шпал и рельсов мы намеревались приступить по завершении этой работы. Морозы, знаете ли, стоят отменные так что лед, толщиной от полусажени, имеет прочность стали.

   - Отлично, - Нина Викторовна подозвала к себе поручика, - Николай Арсеньевич, будьте добры, приступите к разгрузке. А вас, Михаил Иванович, - она повернулась ко мне, - мы приглашаем на ночную автомобильную прогулку по Байкалу. Надеюсь, вы собрали требуемый для нас подвижной состав на станции Байкал. - При этом голос госпожи Антоновой напоминал мне голос моего преподавателя древнегреческого в Пажеском корпусе, спрашивающего - выучил ли паж Хилков заданный ему отрывок из Илиады или нет? И я испытал точно такое же облегчение, как тогда - да, да, выучил, то есть требуемые платформы собраны... Да, эта дама, похоже, немало покомандовала на своем веку. Даже я на какое-то время почувствовал себя ее подчиненным. Только вот как они собираются доставить свой груз?

   Не успел я задать этот, вполне сакраментальный вопрос, как заметил, что салон-вагон внезапно опустел. Здесь остались: госпожа Антонова - ну не поворачивается у меня язык назвать ее полковником, капитан 1-го ранга Эбергард, и ваш покорный слуга. У всех остальных, очевидно, во время разгрузки были какие-то свои неизвестные мне обязанности.

   И что они собираются делать с грузом, сняв его с платформ в полночь, и к тому же, в двадцатиградусный мороз? И еще, как тащить его через Байкал, ибо распоряжения приготовить потребное для этого количество лошадей мне не поступало?

   Едва я раскрыл рот, чтобы задать госпоже Антоновой эти вопросы, как неожиданно подпрыгнул на месте. Где-то рядом с нами оглушительный тишину разорвал рев и вой какого-то механизма. Впечатление было такое, словно рядом кричало смертельно раненое чудовище. Это не было похоже на гудок паровоза, или на что-либо иное. Показалось, что кто-то рядом открыл огонь из пулемета. Но вскоре звук перешел в равномерный гул. Следом загремели-зашумели еще несколько подобных двигателей.

   - Что-то жарко тут у вас, - пробормотал я, и потихоньку стал пробираться к выходу из вагона. В тамбуре дежурный матрос подал господину Эбергарду флотскую шинель, а на плечи госпожи Антоновой накинул легкую шубейку. Судя по собольему меху, легкой она была только в смысле веса, а никак не по цене или способности хранить тепло. Скорее, скорее, наружу, на воздух. Мне хотелось посмотреть на то, что творится на вверенной мне станции.

   Картина на перроне была фантастической. Газокалильные фонари отбрасывают круги тусклого желтого света. В воздухе кружатся хлопья снега. Парусина, укрывающая груз на платформах, уже снята, и солдаты аккуратно скатывают ее в рулоны. Теперь можно увидеть то, что вез спецпоезд. На платформах стоят огромные машины темно-зеленого цвета. Некоторые из них отдаленно напоминают обычные легковые авто. Только очень отдаленно, примерно так же, как современный паровоз похож на своего прародителя, построенного гениальным Стефенсоном. Другие имеют явно грузовое назначение, и кузов, по форме напоминающий обычный армейский фургон, только намного больше по размерам.

   Две восьмиколесные машины были полностью закрыты стальными листами. Отдаленно они походили на виденные мною в Америке дилижансы. Еще они имели маленькую башенку наверху, из которой торчал ствол то ли крупнокалиберного пулемета, то ли малокалиберной пушки. Все машины громко тарахтели и ревели. Шум стоял такой, что невозможно было разговаривать. В воздух поднимались белые столбы пара, а солдаты раскрепляли машины, убирая тросы, брусья и парусину в кузова. Мне стало любопытно, все же я в свое время год проработал слесарем на паровозном заводе в Ливерпуле.

   - Что они делают? - прокричал я прямо в ухо полковнику Антоновой. Иначе мне с ней разговаривать было невозможно из-за шума. Я подумал, что после этой ночи я навсегда потеряю слух.

   - Запустили печки и прогревают маслобаки перед запуском двигателя. - так же громко в ухо прокричала мне любезная Нина Викторовна, - Как только масло прогреется, можно будет запускать двигатель.

   Это мне было понятно, паровоз на морозе тоже просто так с места не сдвинешь. Приглядевшись, я задал вопрос госпоже Антоновой, - А двигатели у этих машин бензиновые?

   - Нет, - ответила она мне, - моторы у этих машин сделаны по принципу двигателя внутреннего сгорания системы господина Дизеля. Впрочем, в 1898 году на Путиловском заводе инженером Тринклером был построен первый в мире "бескомпрессорный нефтяной двигатель высокого давления". Моторы наших автомобилей и боевых машин больше похожи на двигатель, изготовленный на Путиловском заводе.

   В этот момент кто-то из машинистов этих машин решил, что уже достаточно прогрел мотор, и в адскую какофонию влился еще один звук - торжественное рычание двигателя на низких оборотах. Я, знаете ли, планировал со временем приобрести себе авто. Но теперь подумаю, прежде, чем решится на подобный поступок. Подожду, пока вместо немецкой трещотки господина Даймлера можно будет приобрести хоть что-то похожее на авто, увиденное мною сегодня.

   Тем временем, солдаты сняли с платформы сходни из толстых досок. Перрон и так находился на одном уровне с грузовой платформой. Вспыхнул яркий свет электрических фар, забивший станционные фонари. Осторожно проворачивая огромные колеса, первая восьмиколесная машина аккуратно съехала с платформы...

   Всего за час колонна была выгружена и готова к движению. Небольшой багаж пассажиров погрузили в грузовое авто, которое, как мне сказали, называлось "Уралом". Это название удивительно гармонировало с этой огромной мощной машиной, по тяговому усилию вполне сравнимой с небольшим паровозом.

   - Ну что, Михаил Иванович, поехали? - спросила меня Нина Викторовна, когда уже все было готово к движению, - Вам ничего не надо взять с собой?

   - Нет, сударыня, - учтиво поклонился я, - я еще вернусь сюда завтра с Их Императорскими Высочествами. Ведь только отправив их дальше, на восток, я буду считать, что выполнил распоряжение Государя.

   Меня усадили в один из пассажирских авто, носящее хищное название "Тигр". Как я понял, место рядом с водителем считается почетным, поскольку с него хорошо видно все, что находится впереди машины. Кроме того, так как только я мог показать дорогу, то наша машина шла первой, и я давал указание ее машинисту, или, как его назвала Нина Викторовна - водителю, куда ехать.

   Дорога через Байкал мне запомнилась плохо. Яркий круг света впереди, рассекающего ночную мглу, равномерное покачивание машины, и тянущее ко сну тепло в кабине. Дистанцию между машинами водители держали в двадцать пять саженей, скорость - около двадцати верст в час.

   Дорога прошла без приключений. Не было ни землетрясений, ни прочих катаклизмов, которые могли вызвать трещины на льду и прочие помехи для движения. Выехали мы со станции Танхой примерно в два часа ночи, а уже полпятого утра наша машина яростно ревя двигателем, вскарабкалась по береговому откосу Байкала и вышла на накатанную санями дорогу, ведущую к одноименной станции.

   Заодно, по пути, чтобы разогнать сон, я с большой пользой для себя побеседовал с фельдфебелем-водителем, который оказался местным уроженцем. От него я узнал много интересного про тех умников, что придумали эту ледовую переправу, ледокол, и все остальные наши Байкальские "чудеса". Из этой беседы я понял, что в Петербурге умные головы забыли главное - посоветоваться с местными жителями, которые живут здесь испокон веков, чуть ли не со времен Чингисхана, и Байкал свой знают, как собственный карман. Они и могли бы подсказать столичным умникам, что можно и что ни в коем разе делать не стоило.

   Мы с отцом Иоанном уже заканчивали наш неспешный ночной разговор, когда вдруг раздался выстрел часового, и по нашему вагону пронеслись тревожные крики. Накинув на плечи свою адмиральскую шинель, я выглянул из салон-вагона. Вокруг была темно, до рассвета оставалось еще около четырех часов. Единственный фонарь на перроне возле входа в станционное здание не сколько освещал его, сколько показывал, что станция обитаема. Остальные огни были погашены, наверное, из соображения экономии.

   - Там, там, смотрите! - кричал изумленный часовой. Я повернул голову и обомлел. Со стороны озера на нас надвигалась цепь ярких, явно электрических, огней. Бело-голубой неземной свет бил прямо в глаза, заставляя их жмуриться. Господи, да что это такое?! Первая пара огней добралась до берега, и стала карабкаться вверх по подготовленному для укладки путей съезду. Низкий утробный гул давил на уши, заставляя все все трепетать внутри. Я не верил своим глазам, все это выглядело как нашествие марсиан из романа английского фантаста Герберта Уэллса...

   - Это ОНИ, Сандро?! - Я оглянулся. Из-за моей спины, также щурясь из-за яркого света, на пришествие неведомых могучих машин смотрел изумленный и немного напуганный Мишкин.

   - Кажется это ОНИ, Мишкин, больше некому, - ответил я, машинально застегивая шинель, - Дождались, вот она - встреча на Байкале.

   Рассекая тьму упругими мечами электрических прожекторов, неведомые машины, громко урча моторами поднимались по склону. Из вагонов, на ходу застегивая шинели и нахлобучивая шапки, выбегали кирасиры и ахтырцы, выстраиваясь вдоль поезда. Суета стояла изрядная. От электрического света на перроне было светло, как днем. Все прочее же еще глубже тонуло во тьме.

   Вот, Карл Иванович, уже одетый по всей форме, вынес позабытую мной фуражку. Мишкин во все глаза смотрел на прибывающих. Впереди колонны шла приземистая темно-зеленая машина, отдаленно похожая на моторы, которые я видел в Европе. Но низкий звук двигателя, работающего на малых оборотах, и то, как она уверенно взяла подъем, говорили мне, что их родство весьма отдаленное. Авто господина Даймлера давно уже бы визжало двигателем на максимальных оборотах, не в силах взять такой крутой подъем. А эта машина была более мощной и, я бы сказал, солидной.

   Следом за первой машиной двигалось нечто, больше похожее на небольшой вагон, поставленный на восемь больших каучуковых колес. Вагон имел башенку конической формы с большим пулеметом или скорострельной пушкой. Еще один вопрос насчет колес - на морозе каучук должен был стать хрупким, как стекло, и разлететься вдребезги, а колеса этой боевой машины словно и не чувствовали байкальской стужи. От всего увиденного мысли у меня в голове смешались.

   А тем временем шествие невиданных авто продолжалось. Следом за восьмиколесной боевой машиной двигалось еще одно легковое авто. За ним огромные, как слоны, механические фургоны, такого же темно-зеленого цвета. Замыкающим в хвосте колонны был виден еще один железный фургон с пулеметной башней. Все это было очень похоже на движение армейской колонны.

   Вырулив на подъездные пути, и поравнявшись с поездом, авто внезапно мигнули задними фонариками, и замерли неподвижно. Гул двигателей перешел в едва слышное урчание. Из кузовов фургонов на землю стали ловко выпрыгивать солдаты в форме непривычного для меня образца, вооруженные короткими карабинами, и матросы в шинелях, закутанные в башлыки, с обычными русскими трехлинейками в руках.

   Мишкин, широко раскрыв глаза, смотрел на это прибытие людей, которое мы так ждали, и которое, прямо скажем, немного боялись. Каждым своим движением воины, одетые в пятнистую темно-зеленую форму, выдавали свою принадлежность к армии совершенно иного образца, так непохожую на нашу. Но, в то же время, несомненно, русскую.

   Я не заметил того момент, когда к нам присоединились Ольга и отец Иоанн Кронштадтский. Из переднего авто вышли несколько человек, явно начальство. Один из них был мне хорошо известен. Мы не раз встречались с ним в Санкт-Петербурге. Это был князь Михаил Иванович Хилков, министр путей сообщения. Как мне было известно, именно он отвечал за налаживание железнодорожной переправы по льду Байкала. Кроме него из авто вышла молодящаяся дама средних лет, потом мой старый знакомый, капитан 1-го ранга Эбергард. Ну и последними выбрались на мороз жандармский ротмистр и армейский капитан, довольно пожилого возраста...

   - Сандро, - подумал я про себя, наблюдая за "гостями", - все может оказаться совсем не тем, чем кажется. Будь предельно внимателен и осторожен. У этой дамы повадки кадрового офицера, а не посетительницы великосветских салонов. Да и старичок-капитан не так прост как кажется с первого взгляда. Один прищур его хитрых глаз чего стоит.

   Тем временем дама сказала что-то князю Хилкову, и они пошли нам навстречу. Князь расстегнул свою генеральскую шинель с красными отворотами. Казалось, что, несмотря на мороз, ему было жарко.

   - Ваше Императорское Высочество, - прокашлявшись, и вытерев пот с лица, сказал министр, когда мы сошлись, - позвольте представить вам полковника государственной безопасности Антонову Нину Викторовну...

   Всем своим видом князь давал мне понять, что абсолютно не представляет что такое государственная безопасность, но, как человек образованный и воспитанный, старается явно не демонстрировать свое удивление всем происходящим.

   - Великий Князь Александр Михайлович, - представился я. А со мной следует цесаревич, наследник Российского престола, Великий Князь Михаил Александрович, его младшая сестра Великая Княгиня Ольга Александровна, и отец Иоанн Кронштадский, наш пастырь и духовник.

   - Очень приятно, - полковник Антонова крепко, по-мужски пожала мне руку, - капитана 1-го ранга Андрея Августовича Эбергарда вы, наверное, уже знаете. Он по поручению Наместника сопровождает нас в Санкт-Петербург. Жандармский ротмистр Познанский Михаил Игнатьевич, делает все, чтобы местные власти проявляли к нам минимальное любопытство.

   Заметив промелькнувшую на моем лице тень, Нина Викторовна наставительно добавила, - Ваше Императорское Высочество, служба, стоящая на охране безопасности государства так же необходима, как армия и флот, и работа ее не менее почетна и полезна.

   - Пройдемте в вагон, - предложил я госпоже Антоновой, - здесь довольно холодно, да беседовать о наших делах гораздо удобнее в конфиденциальной обстановке...

   - Да, вы правы, нам лучше о многом переговорить в узком круг, - ответила полковник Антонова, - но я попрошу у вас одну минуту. - Она повернулась к князю Хилкову, - Михаил Иванович, не могли бы вы дать команду начальнику станции, чтобы он распорядился подать платформы под погрузку техники. К рассвету надо управиться. Кроме всего прочего, не хотелось бы зря жечь горючее на холостом ходу. Ведь оно если у вас и не на вес золота, то довольно близко к тому.

   Зябко поежившись под меховой накидкой, Нина Викторовна, кивнула своим спутникам, чтоб они приблизились к нам. Потом, снова повернувшись ко мне, сказала. - Ваше Императорское Высочество, прежде чем мы пройдем в вагон, мне бы хотелось представить вам моих помощников...

   - Майор государственной безопасности, Османов Мехмед Ибрагимович, - мужчина средних лет, крепкого телосложения, и явно восточной наружности, при этих словах гордо вскинул вверх подбородок, и посмотрел на меня своими выразительными карими глазами. - Полковник Антонова тем времен продолжала, - майор имеет опыт боевых действий, к тому же, родственник правящих в настоящий момент в Стамбуле султанов.

   - Капитан государственной безопасности, Тамбовцев Александр Васильевич, - продолжила госпожа Антонова, представив мне пожилого капитана, с усталым лицом и небольшой седоватой бородкой. - Несмотря на свой почтенный возраст, Александр Васильевич в трудный для отчизны момент решил снова встать в строй, и не удивляйтесь его возрасту, пребывая в запасе он в роковой момент снова возжелал встать в строй и наше командование удовлетворило его просьбу. Капитан поможет вам разобраться во многих хитросплетениях мировой политики...

   Мы с Мишкиным по очереди пожали руки представленным нам господам офицерам, после чего мы направились в салон-вагон. Почему-то мне запомнилось, как Мишкин, с выражением какого-то детского любопытства и восторга оглянулся, желая еще раз взглянуть на стоящие у станции авто и солдат, одетых в невиданную форму. Никогда больше я не видел его таким, по детски наивным. Я понял, что в эту ночь ему предстоит окончательно повзрослеть и возмужать.

   Салон-вагон поезда, в котором передвигались по Сибири Великие князья, поражал обилием зеркал, кожи, черного дерева, позолоты и прочей мишуры. Последний раз такую показную демонстрацию роскоши мы видели на яхте "Ангара", которую Наместник превратил в свой плавучий штаб. Помнится, в наше время такой стиль иронически называли "имперский вампир".

   Горели восковые свечи. Как я помню, до патентования вакуумной электролампы накаливания с титановой нитью еще два месяца. Нафиг, нафиг! Надо срочненько застолбить и вакуумные лампы, и наполненные азотом. Причем, патент на вакуумные составить так, чтобы он перекрывал и все варианты электронных ламп.

   Но сейчас надо решать более срочные и важные дела. Нас здесь четверо, а если считать еще и Андрея Августовича Эбергарда, то пятеро. Антонова, Османов, ваш покорный слуга, и лейтенант Овсянкин, к левой руке которого тонкой цепочкой пристегнут чемоданчик с ноутбуком. В этом ноутбуке информационная "бомба", по своей взрывной силе сравнимая с "Кузькиной Матерью" дедушки Никиты.

   Напротив нас расположилась "вся королевская рать". Несомненно, это не самые худшие представители императорской фамилии. Председатель комиссии, Великий князь Александр Михайлович, он же ВКАМ, он же Сандро... Внешне чрезвычайно похож на своего царствующего двоюродного племянника, вот только цвет усов и бороды значительно темнее. Спокоен, напряжен, выжидает.

   Рядом с ним Великий князь Михаил Александрович, он же Мишкин, чуть выкаченные светлые глаза, рыжеватые усы, в общем, как говорил Ефим Копелян в знаменитом сериале: "Истинный ариец, характер нордический...". Вот, только насчет характера, не совсем точно. По правде говоря, характер совсем отсутствует. Чем потом многие будут бессовестно пользоваться... Он удивлен, растерян и чуть напуган.

   Великая княгиня Ольга, курносое, почти крестьянское лицо, цвета волос не видно из-за модной шляпки, хотя... Вспоминаю историю, возможно, что в данный момент она может быть и, мягко выражаясь, лысой. Вроде бы в прошлом году волосы у нее выпадали из-за семейных проблем. Растеряна и чуть испугана.

   Отец Иоанн Кронштадский (Иван Ильич Сергеев), прищуренные глаза, цвета весеннего неба, пронзительный, "рентгеновский" взгляд, основная эмоция - доброжелательность и любопытство. В лице его неподдельное сострадание к людям, и желание помочь каждому, кто нуждается в помощи.

   В воздухе повисло молчание. Чем-то все это похоже на "немую сцену", как в гоголевском "Ревизоре". Нина Викторовна так же выдерживает паузу, сканируя глазами противника. Пауза становится уже неприличной, они смотрят на нас, а мы на них. Своего раза дуэль глазами. Ага, ВКАМ, кажется, тоже это понял. Он здесь хозяин, и ему и говорить первому. Но вопросов очевидно столько, что он не знает, какой из них задать первым.

   Когда нависшая тишина стала уже нестерпимой, положение спас капитан 1-го ранга Андрей августович Эбергард.

   - Ваши Императорские Высочества, - звенящим от волнения голосом произнес Эбергард, - как человек, полностью посвященный в Великую Тайну наших потомков, должен в качестве преамбулы к дальнейшей беседе сказать следующее. Эти люди принесли нам знания о нашем будущем. Причем, знания страшные, ибо нас ждет страшное будущее. На нашу Россию, обрушатся ужасные испытания, сравнимые только с семью казнями египетскими.

   Но нет ничего невозможного, господа, если наши руки тверды, а с нами Господь. Помните, как говорил в боях и трудах император Петр Великий: "Аще Бог с нами, никто же на ны!"

   Первой казнью должна была стать гибель нашего флота в Порт-Артуре, и поражение России в этой злосчастной войне, - Эбергард перевел дух после необычной для него длинной речи, - Но, исполняя присягу, в дело вступила эскадра наших потомков в самом начале войны, с Помощью и по Воле Господней, оказавшаяся на траверзе Чемульпо.

   И все вышло наоборот, полное поражение потерпел японский флот, которого сейчас находятся частью на дне, частью у нас в плену. А сама Япония блокирована нашими крейсерами. В плену у нас генерал Куроки и вице-адмирал Того. Вице-адмирал Камимура, контр-адмирылы, Уриу, Дэва, Того-младший достоверно погибли в бою. Если не вмешаются англичане, то война фактически уже выиграна.

   Но, господа, как нас уверяют наши друзья, в связи с нашим неистребимым бардаком, плавно переходящим в хаос, мы и эти их подарки можем бездарно промотать, и снова погрузиться в кровавый ад. То что Государь, получив сведения об измене французов сразу начал действовать, это внушает надежду, но, с другой стороны... - капитан 1-го ранга остановился, глядя перед собой, - Нет, Ваши Императорские Высочества, это нельзя пересказать словами, это надо увидеть своими собственными глазами... Уважаемая Нина Викторовна?

   Полковник Антонова кивнула головой и, сделав знак лейтенанту Овсянкину, посмотрела на Великих Князей,

   - Ваши Императорские Высочества, вы уже поняли, что мы из будущего. Я понимаю, что вам очень хочется узнать - что вас всех ждет в этом будущем. Понимая это, мы подготовили небольшой фильм, в котором в сжатом виде вы можете увидеть все те события, которые должны были произойти в мире без нашего вмешательства. Не обессудьте, некоторые моменты изображены штрихами, если так можно сказать, эскизами, ибо иначе невозможно уложить сто лет в час с небольшим.

   Пока с этой информацией в полном объеме ознакомлены лишь Наместник адмирал Алексеев и капитан 1-го ранга Эбергард. Теперь подошла ваша очередь. Должна сказать, что весьма удачно, что Государь направил на Дальний Восток комиссию именно в таком составе. Действительно, не убавить, не прибавить. Но должна сразу же предупредить вас, что когда в нашем фильме вы можете увидеть кое-что, что вам вряд ли понравится. Но, как правильно сказал уважаемый Андрей Августович, все в руках Божьих. Ну, и в ваших и наших руках тоже. И если эти руки будут тверды, а цель понятна, то ничего невозможного нет, была бы вера в себя и в наш народ.

   Лейтенант тем временем положил на стол свой кофр. Щелкнули замки, и из чемодана и на свет божий появился большой семнадцатидюймовый ноутбук. Вспыхнули светодиоды, зажужжал вентилятор, по все еще черному экрану побежала полоска загрузки "винды"...

   Хозяева, склонившись над столом, как завороженные смотрели на ловкие руки лейтенанта, которые священнодействовали с ноутбуком. Вот появилась фоновая заставка, на которой конечно были не девицы в купальниках, а идущий прямо на зрителя ракетный крейсер "Москва". Несколько движений мышкой и ... - Готово, товарищ полковник, - лейтенант повернулся к Антоновой, - Запускать?

   - Подожди! - остановила его Нина Викторовна, - Разверни его монитором к дивану, вот так. Ваши Императорские Высочества, и вы, отче - присядьте, смотреть такое стоя - опасно для здоровья. Вам лучше присесть.

   - И вы тоже присаживайтесь, господа, - кивнул ВКАМ, указывая нам на диван у противоположной стены вагона, - Ну что же - приступим, помолясь!

   Как завороженные, господа Романовы расселись на диване, и лейтенант, запустив фильм, отошел в сторону. Мы сами просматривали творчество моих коллег не один раз, и признаюсь, для неподготовленного человека фильм был крайне тяжелым. Хоть тут на календаре 1904-й год, но психологически еще продолжается тихий и спокойный XIX век. Когда фильм монтировался, приказ адмирала был однозначным - материал должен бить наповал, сшибать с ног, не оставляя зрителям пути назад. Особо это касается, членов императорской семьи, которые должны своими глазами увидеть все то, к чему привели их беспечность, сибаритство и заигрывание с "общечеловеческими ценностями". Заигрывать с этими "ценностями" так же опасно, как дразнить разъяренного леопарда.

   Показываемое на мониторе нам не было видно, да и сам фильм мы уже выучили наизусть. Капитан 1-го ранга Эбергард, к примеру, пересматривал и его, и другие подобные материалы не по одному разу. Жандармского ротмистра к ознакомлению с реалиями будущего мы пока не допустили, сказав, что допуск его должен быть одобрен самим Государем. Кое что, правда, мы ему рассказали, но только в общих словах.

   Правда, как человеку умному, ему вполне хватило сказанной между делом фразы старшего лейтенанта Бесоева, - Поймите, ротмистр, если наложить европейскую теорию господина Маркса, и русский бунт Емельки Пугачева, то полученный гибрид затмит так называемую Великую французскую революцию, как солнце луну. - Знаете, что сказал один из видных германских социал-демократов? - Не знаете? - Так вот, он сказал, что социалистическая теория Карла Маркса конечно хорошая, но теперь для ее испытания надо найти такую страну, которую не жалко. - Не знали? - Теперь будете знать...

   Жандарм не стал спорить с Бесоевым. Честного слова Андрея Августовича, подтвердившего, что мы скорее приуменьшаем, чем наоборот, ему вполне хватило. Самого Эбергарда больше всего задел тот момент, что английские интриги сделали русских и немцев злейшими врагами. Две Великих Войны, десятки миллионов жертв с обеих сторон и, как результат, Бреттон-Вудс, ФРС, МВФ, и господство спекулятивного капитала во всем мире... Но, это достаточно отдаленная, хоть и ужасная перспектива.

   Я внимательно наблюдал за лицами всех четырех. Это было очень любопытное занятие. По их реакции можно понять, о чем они думают во время просмотра. Недоверие, ужас и отвращение, последовательно сменялись на их лицах.

   Вот, Ольга закрыла лицо руками, и тихо зарыдала. Я поняла, что она увидела сцену из кинофильма, в котором Юровский и его подонки расстреливают семью ее брата. Я читала о том, что она была очень привязана к племянницам и племяннику, хотя и недолюбливала их мать. А если учесть, что фильм достаточно реалистичен, как бы у нее снова не начали выпадать волосы.

   Отец Иоанн Кронштадский вполголоса молился. До меня донеслись слова Евангелия от Луки: "Отче! прости им, ибо не знают, что делают... Один из повешенных злодеев злословил Его и говорил: если Ты Христос, спаси Себя и нас. Другой же, напротив, унимал его и говорил: или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же? и мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не сделал. И сказал Иисусу: помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое! И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю."...

   Великий князь Михаил Александрович сидел, сцепив на коленях побелевшие от напряжения кулаки, и окаменевшим взглядом смотрел прямо в экран. На лице Сандро, досада была смешана с отчаянием. Но он, пожалуй, был единственным, кто сохранил самообладание.

   Первая Мировая, Февральская и Октябрьская революции, фраза британского премьера - "Одна из наших целей в войне полностью достигнута" и Версальский мир. Гражданская война, Великая Депрессия, Коллективизация в СССР, и приход нацистов к власти в Германии.

   События нанизывались друг на друга бесконечным потоком: подвигов и достижений, преступлений и катастроф. Вторая мировая, Польша, Дания, Норвегия, Франция. Страны Европы падали к ногам Гитлера, как созревшие груши. Знамена со свастикой, развевающиеся над Эйфелевой башней и Акрополем.

   Бомбежки Англии и пылающие кварталы Лондона. 22 июня 1941 года, священная для всех нас Великая Отечественная. Сначала от западных границ до Ленинграда, Москвы и Сталинграда. Умирающие жители блокадного Ленинграда, панфиловцы, и слова: "Отступать некуда - позади Москва!". Обугленные руины Сталинграда, Дом Павлова, бесконечные колонны пленных немцев, и худой фельдмаршал Паулюс, сдающийся командующему Донским фронтом генерал-лейтенанту Константину Рокоссовскому.

   Потом долгий и кровавый путь назад, до границы, а оттуда - до Вены, Берлина и Праги. Ядерный гриб Хиросимы, и рывок советской танковой лавины через Гоби и Хинган. Наши флаги над Порт-Артуром, и японские генералы, церемонно вручающие свои родовые катаны русским генералам. Потом, Корея, Холодная Война, первый Спутник и полет Гагарина. "Кузькина Мать" над Новой Землей, и атолл Бикини. Кубинский кризис и Вьетнам.

   Было видно, что они уже почти ничего не понимали в событиях конца ХХ века. Но фильм еще не кончился. Снова продукты по карточкам, и безумные толпы на улицах городов. Но на этот раз не было никакой войны, а был мир. Советская империя распадалась точно так же, как за 74 года до этого распалась Империя Российская. И как результат - во всем мире гегемония доллара, "толерастии", мужеложества, скотоложества, и прочих извращений. Бомбежки Сербии и гей-парады на улицах европейских городов.

   Теракты 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке и взрывы жилых домов в Москве и Волгодонске. Война с Терроризмом, и Колин Пауэлл с испуганным лицом театрально размахивающий в ООН пробиркой с белым веществом. Фильм стремительно шел к финалу, перепрыгивая через события и годы. Вот корабли, которым еще предстоит стать межфлотской группировкой, покидают свои базы в Мурманске, Кронштадте, Балтийске и Севастополе. Средиземное море... Конец, момент истины...

   Экран монитора потух, и наступила гробовая тишина. Было слышно, как в ноутбуке жужжит вентилятор, и тихо всхлипывает Великая княгиня Ольга. Первым в себя пришел Александр Михайлович. Глубоко вздохнув, он тряхнул головой, словно прогоняя наваждение, посмотрел на Ольгу, на цесаревича Михаила, на отца Иоанна, и произнес, - Да, вот так, - с разбегу, да и мордой в говно... Так, кажется, у Толстого?

   Государь доигрался, да и я, как и все остальные, тоже хорош, - потом он бросил взгляд в нашу сторону, - Ну что же, господа, считайте, что я вам поверил. Только, давайте разговаривать абсолютно серьезно. Поскольку такого безобразия, какое вы нам только что показали, надобно будет избегать всеми силами, то я, как лицо облеченное доверием Государя, должен буду отправить ему телеграмму о сегодняшней встрече с вами со всеми подробностями. Решать что делать, конечно, ему, но, поверьте, мнение любого из нас может оказать большое влияние на его решения.

   - Знаю, Ваше Императорское высочество, - кивнула полковник Антонова, - если Император Николай II кому и доверяет, то вам четверым, пожалуй, больше, чем другим.

   - Уважаемая Нина Викторовна, - кивнул в ответ Сандро, - чтобы вы не ломали голову над нашим титулованием (я заметил, что в вашем мире это не практикуется), давайте в дальнейшем, по крайней мере, с глазу на глаз, обойдемся без чинов и титулов. Так нам и вам будет проще.

   - Хорошо, Александр Михайлович, - улыбнулась наша начальница, - Времени у нас немного, так что сразу и начнем...

   Господи, прости нас грешных и помилуй! Бедные Ники и Аликс, прости их, Господи! Это наказание всем нам, за нашу спесь, жадность и эгоизм, ибо только у края пропасти начинаем мы каяться, когда ничего уже нельзя изменить. Хоть лично мне за себя не стыдно, в братоубийстве не участвовал, не изменял, не предавал, но ведь и предотвратить ничего не смог, не уберег и не сохранил. Дед наш покойный, Император Николай I, наверное, от позора в гробу перевернулся. Правнук его от престола отрекся - частной жизни захотел. Эх, Ники...

   Хотя, на Сенатскую площадь, получается, идиоты выходили. А если бы так, ворвались в Зимний, и нож к горлу - отрекайся, а то и тебя и жену с детьми порешим. Павла I, вообще табакеркой по голове без церемоний шандарахнули. - А наш Мишкин?! Он-то должен был знать, что власть нужно принимать немедленно, ибо не может Россия без самодержца. И жизнь кончил через это, даже могилы его не осталось. Двое подонков, пристрелили его по подлому, как собаку. Вот и сидит он, голову повесив, позор неимоверный.

   Нашим нынешним боярам власть только дай, и даже теперешний хаос покажется образцовым порядком. А потом, кто дальше, тот и больше. А просвещенная Европа?! - Какое коварство и цинизм! С такими союзниками, как британцы и французы, нам и никаких врагов не надо. Угораздило же Ники вляпаться в эту Антанту. Или это Аликс постаралась, уговорила на союз с милой доброй Англией? А там, у джентльменов, доброты примерно столько же, сколько у подколодной змеи.

   Надо что решать и немедленно. Если эти люди посланы к нам для того, чтобы изменить судьбу, то, тогда да, надо брать и менять. Только сперва хорошо бы выяснить, каким способом они хотят изменить историю, и в какую сторону? Что при этом будет с нами, и не окажется ли лекарство страшнее болезни? А то получится, что думали о том, что хуже быть не может, а выяснится, что может... Поговорим...

   Я поднял голову, и сказал, - Да, вот так, - с разбегу, да и мордой в говно... Так, кажется, у Толстого? - Государь доигрался, да и я, как и все остальные, тоже хорош, - я посмотрел на наших гостей из будущего, пытаясь понять, - о чем они думают. - Не вышло. Лица их были непроницаемы, а губы сжаты.

   Я вздохнул, - Ну что же, господа, считайте, что я вам поверил. Только, давайте разговаривать абсолютно серьезно. Поскольку такого безобразия, какое вы нам только что показали, надобно будет избегать всеми силами, - меня еще раз передернуло, - то я, как лицо облеченное доверием Государя, должен буду отправить ему телеграмму о сегодняшней встрече с вами со всеми подробностями. Решать что делать, конечно, Его Величеству, но, поверьте, мнение любого из нас может оказать большое влияние на его решения.

   - Знаю, Ваше Императорское Высочество, - кивнула мне полковник Антонова, - если Его Величество Император Николай II кому и доверяет, то вам четверым, пожалуй, больше, чем другим.

   - Уважаемая Нина Викторовна, - кивнул я в ответ, внутренне усмехнувшись, - чтобы вы не ломали голову над нашим титулованием, давайте в дальнейшем, по крайней мере, с глазу на глаз, обойдемся без чинов и титулов. Так нам и вам будет проще.

   Сказал, а сам подумал, - Вот уж, для меня лично сословные различия не были никогда барьером для деловых отношений Да и стоит ли нам, Романовым, зазнаваться после всего увиденного - не знаю. Михаил к таким вещам тоже равнодушен, а Ольгу высший свет и вовсе почитает, чуть ли не юродивой, за то, что в своем имении нянчится с крестьянскими ребятишками, и учит их грамоте. Сам слышал, как Великий князь Владимир Александрович, говаривал со смехом, - Да Ольга у нас вообще с "краснинкой"?! - Ой, не стоило ему так, она все-таки любимая сестра Ники. Вот, Ники недавно и законопатил его в Туркестанский округ, с перспективой особо опасной войны...

   Так, госпожа Антонова внимательно посмотрела в мою сторону, после чего участливо так спросила, - Александр Михайлович, с чего мы с вами начнем?

   - С самого начала, - вырвалось у меня, - Нина Викторовна, голубушка, не могли бы вы сказать, какой вы видите идеальную Россию?

   - Ах, вы об этом? - усмехнулась она, - Даже мы, с нашим опытом не можем точно сказать о той России, которую можно было бы назвать идеальной. Как сказал поэт Федор Тютчев: "Умом Россию не понять..."

   Скажу только, что принцип правления должен быть монархическим. - Я с облегчением вздохнул про себя. - Безусловно, сильная централизованная вертикально-интегрированная власть, необходима для управления такой огромной страной, и поддержания высоких темпов ее развития. Пример Сталинского СССР вам в помощь. Ведь какую функцию в нашей стране выполнял этот человек? При всем своем происхождении и воспитании, он был, как ни крути, кем-то вроде монарха, пусть и красного. При этом, как личность, этот великий человек своей функции полностью соответствовал. И потому государство после столиких лет войны и разрухи сумело подняться, восстановить свой потенциал и добиться многого из того, что в Российской империи лишь планировалось.

   Монарх, особенно если он правит долго, гарантирует стране постоянный внешне и внутренне политический курс. Но и тут есть несколько сложностей. Принцип прямого наследования по мужской линии весьма напоминает русскую рулетку. Вы уж извините, но стоит нашим "заклятым друзьям" почуять слабину, как они на нас накинутся с удвоенной силой. Кстати, именно это мы с вами сейчас и наблюдаем. Император Николай Александрович, несомненно, вполне приличный человек и хороший семьянин. С этой точки зрения к нему нет никаких претензий. Но у него нет качеств, необходимых для управления Россией, и поэтому ситуация в стране постоянно ухудшается. Рождение больного наследника в августе этого года может превратить чисто семейную беду в национальную катастрофу.

   - Уважаемая Нина Викторовна, - спросил я у гостьи из будущего, - а какие личные качества вы считаете необходимыми для монарха?

   - Во первых, Александр Михайлович, - ответила она мне, - Монарх должен помнить высказывание императора Александра III про единственных союзников России, и все время следовать ему. Нет, и не может быть у России постоянных союзников. Могут быть совместные интересы и временные соглашения с некоторыми странами, но дружба между государствами - нонсенс. Вопрос дипломатии заключается лишь в том, чтобы иметь как можно меньше врагов, а если и дружить, так только - против кого и с какой целью.

   Вчерашний союзник сегодня может с изменением политической конъюнктуры оказаться врагом. В истории России часто случалось так, что ей приходилось сражаться за чужие интересы с союзниками, которые с легкостью необычайной из своекорыстия вскоре превращались в злейших врагов. Некоторые страны, с заверениями о вечной дружбе втягивали нашу страну во внутреннюю смуту, чтобы под шумок урвать от России кусок ее территории.

   Особенно это характерно для английских родственников императрицы, которые, как вы видели в показанном нами фильме, преспокойно умыли руки, отдав семью русского царя на расправу палачам. А вдовствующую императрицу Марию Федоровну, - полковник Антонова взглянула на насупившегося цесаревича, - еще и обобрали, скупив у нее по дешевке фамильные драгоценности - память о любимом муже.

   - Во-вторых, - продолжила Нина Викторовна, - монарх должен уметь назначать нужных людей на нужные должности, и требовать от них честной работы и достижения конкретного результата. С этим у государя императора Николая Александровича тоже было как-то не очень. Знаете, помилование Рожественского и Стесселя дало всем занимающим высшие посты знак, что даже за самый катастрофический провал, и предательство им ничего не будет. Помилуют и простят. Государя Александра III такие деятели хотя бы боялись. Знаете, что написала перед смертью в своих мемуарах присутствующая здесь Великая княгиня Ольга Александровна. Попробую процитировать по памяти, как можно ближе к тексту: "Нашего любимого Папа, все называли железной рукой в бархатной перчатке. Брату же Николаю такая перчатка была ни к чему, ибо руки у него и так были мягонькие".

   Ольга подняла голову, - Что, действительно я так и написала?

   Полковник Антонова кивнула, - Я процитировала вас почти дословно, но если вы хотите, мы можем открыть книгу...

   - Конечно же, хочу, но... - всхлипнула Ольга, - ...как-нибудь потом. А сейчас скажу, что это действительно очень похоже на Ники. Ведь он так боится кого-нибудь обидеть...

   Нина Викторовна сочувственно посмотрела на Ольгу, - ...и в результате, он обижает тех, кто его любит больше всего... - продолжила она мысль Ольги, и вздохнула, - и не важно, кто это, родная сестра, или русский мужик, который молится на него, как на Бога, и тащит на своих плечах всю махину Государства Российского.

   Мы надеемся только на то, что император Николай II достаточно умен. По делу с французскими займами хорошо видно, что он знает свои слабые места и, понимая, ЧТО стоит на карте для него лично, и для всей страны, пытается "добавить твердости". А ведь, не зная меры, с этим можно и переборщить. А это смертельно опасно. Ну ладно, будем надеяться, что все обойдется...

   - Что обойдется? - не понял я.

   - Своим поспешным решением Государь, скажем честно, наделал много шума. Он нанес мировому банковскому спруту такие убытки, что жизнь его теперь будет находиться в смертельной опасности. "Шейлоки" таких вещей не прощают никому. Ведь рушится все их планы на изменение существующего мироустройства. Если раньше господа Ротшильды и иже с ними считали, что Россия уже находится у них на коротком поводке, то теперь они своими глазами увидели, что это совсем не так. Мы еще не может точно сказать, что именно они против него предпримут. Это может быть и заговором в верхах - именно так погиб император Павел I, или покушение бомбистов - так случилось с его дедом Александром II... А может для верности "семибанкирщина" будет готовить оба варианта устранения царя. Про беременность императрицы Александры Федоровны они, возможно, и не знают, Великий князь Михаил отречется, и пожалте - на престоле царь Кирюха, который под пение "Марсельезы" отдаст им все.

   Михаил машинально кивнул, будто говоря - "да, я отрекусь". Ну а я пришел в ужас от осознания того, что все сказанное Ниной Викторовной - истинная правда. Ведь французы, чьи проценты по займам оказались под угрозой, и англичане, чьи планы стравливания России и Германии сорвал Ники, пойдут на это так же легко и просто, как на устранение какого-нибудь зулусского вождя. В горле у меня пересохло. - И вы...

   - Конечно же, - жестко сказала полковник Антонова, - мы сделаем все, чтобы защитить императора и его семью от смерти. Нам подобный вариант нравится еще меньше чем вам, - я в который уже раз облегченно выдохнул, - Цареубийство - это великое потрясение, которое грозит России новой Смутой. Да и тот, кто нас послал, будет этим очень недоволен.

   - А вы, Михаил Александрович, - голосом ласковой, но строгой воспитательницы обратилась Нина Викторовна к совсем уже поникшему Мишкину, - готовьте себя понемногу к трону, ибо мы тоже не всесильны, а брат ваш весьма и весьма своеволен. В любой момент... - Антонова махнула рукой, - Ладно, время еще есть, пока договорятся, пока спланируют, пока приготовятся... Сейчас важно не это...

   Я уже хотел было спросить, что именно важно, но промолчал, понимая, что сейчас госпожа Антонова скажет то, что, может быть на долгие годы вперед определит всю нашу жизнь...

   - По стратегическому раскладу, вам, Александр Михайлович, в ближайшее время предстоит добиться окончания этой войны. Япония фактически разгромлена и, если она не понимает этого, то пусть ей будет хуже. Насколько я знаю, блокада побережья Японских островов уже началась. Открою вам маленькую тайну - планируется большая десантная операция. Но не на Цусиму, как думают в штабе, а в другое место. Наместник согласился с тем, что он сам узнает об основной и запасной цели десанта, лишь тогда, когда транспорты с войсками и снаряжением под прикрытием броненосцев выйдут в море.

   И японцы и британцы имеют хорошо организованные разведсети, а мы пока не можем с ними качественно бороться. Есть мнение, что после завершения этой операции император Мацухито наконец поймет, что дальнейшее продолжение войны - это экзотическая форма самоубийства, и пойдет на переговоры, которые, скорее всего, придется вести именно вам. Мы ожидаем, что вашим партнером по переговорам будет маркиз Ито. И, упаси вас Боже согласиться на чье-либо посредничество. Вспомните Берлинский конгресс, когда все успехи русского оружия с помощью таких вот "посредников" были пущены под откос.

   Первое, что вы должны будете потребовать у Японии - это Курильскую гряду. Объясните, что, чем дольше они будут тянуть с решением этого вопроса, тем лучше мы подготовимся к десанту на Хоккайдо. Конечно, остров сей нам ни к чему, но пусть японцы думают, что мы жаждем его получить. Запомните - Курильская гряда в наших руках отодвинет линию обороны Сибири далеко в Тихий океан. В противном случае под угрозой внезапного нападения окажется все побережье Охотского моря.

   - Второе, - продолжила полковник Антонова, - вы должны добиться их отказа от экспансии в сторону континента. Объясняйте, что, в крайнем случае, мы будем воевать на пару лет дольше, но никой Японии, как таковой, после этого не останется. И англичане им не помогут, Британии будет просто не до этого. Сказать честно, то государство с интенсивным экономическим ростом, которое у них получилось в нашей истории после Второй Мировой войны, обеспечило им куда более эффективное развитие, чем колониальная империя, ради которой они положили миллионы человеческих жизней. Можете представить себе, что эти маленькие острова в океане, которые не обладают практически никакими месторождениями полезных ископаемых, стали второй экономикой мира, после огромных САСШ?

   Я представил. Действительно, для этого всю Японию, каждый мало-мальски годный для жизни клочок земли, нужно застроить заводами, выпускающими весьма качественные товары. Ведь в противном случае их просто никто не купит.

   А полковник Антонова продолжала, - Объясните им, что наши трансконтинентальные железные дороги, позволят доставить их товары прямо к дверям европейских торговых домов. По ним же на эти заводы может быть доставлено любое сырье. Взамен Японская империя должна заключить с нами оборонительный союз. Такая Япония, промышленно развитая, но дружественная, прикроет наш тыл на Тихом океане.

   - В-третьих, самая тяжелая задача предстоит не столько вам, Александр Михайлович, сколько отцу Иоанну. Вы, вместе с ним должны добиться равноправия православия и синтоизма. Там, в Токио, сейчас служит Господу отец Николай, в миру Иван Дмитриевич Касаткин, которого позже возведут в сан архиепископа Японского. А в 1970 году его причислят к лику святых. Он несет свет Христовой веры в Японии, и мы считаем, что если ему помочь, то через какое-то время немало японцев примут Православие, и союз победителя и побежденного будет наполнен совсем иным содержанием.

   - Добрая мысль, дочь моя, - произнес отец Иоанн, и перекрестил Нину Викторовну, - конечно, крестить всю Японию - это задача непосильная одному пастырю, но, ведь и Русь в свое время не сразу стала Христианской. К тому же единоверие не всегда препятствовало братоубийству. Но ведь это уже что-то.

   - Все может быть, отче, - Антонова опустила глаза долу, - только в нашей истории победители американцы практически полностью изменили японский психотип в течение всего одного-двух поколений. Японцы так устроены, что неосознанно копируют победителя. А у нас с ними куда больше общего, чем у американцев. Сие означает, что и результат будет больший.

   - Возможно, дочь моя, возможно... - Иоанн Кронштадтский посмотрел на полковника Антонову своим синим пронизывающим взглядом, - Может, вы хотите сказать что-то еще?

   Нина Викторовна кивнула, - У японского императора Мацухито старшая дочь, принцесса Масако достигла брачного возраста. Приняв православие, она вполне может стать супругой прекрасного русского принца, который сейчас находится среди нас...

   Лицо Михаила залилось краской, он попытался что-то сказать, но сидящая рядом Ольга его удержала.

   А полковник Антонова продолжала, - Прекрасный принц должен понимать, что принадлежит своей стране целиком, и если будущий цесаревич Алексей как и в нашем времени опять родится больным, то наследовать императору Николаю II будет сын Великого князя Михаила и японской принцессы. Это еще глубже привяжет Японию к России. Внук микадо, лучше всего любимый внук, - будущий русский император. Да и японцы будут помнить, что в жилах русского царя течет кровь их Божественного тэнно...