Игра в Иную Реальность. Книга Знаний Крючкова Александра
— Вот люди, они — всё время про личное… Не в мозгах, Света. 100 %. Вы, когда хотите что-то вспомнить, идёте по соответствующей ссылке, которая приводит вас в нужный файл или на нужную страницу ТАМ. Как в Интернете: зашли, набрали «Алиса Андревна» в поисковой системе, либо сразу адрес сайта этой Алисы Андревны или страницы её на Стихи. Ру, например, напечатали. Зашли, прочитали, закрыли страницу…
— И этот Интернет находится в Информационном Поле?
— Да, Свет. Дафна мне про Компьютер уже рассказывала. Там как раз установлен один гигантский Сервер, на котором все сайты и страницы. Персональные и общие. Всё-всё-всё — Там.
— Только, Света, сейчас мы можем получать доступ к своим персональным страницам — это наша память. Когда-то в Атлантиде мы могли подключаться ко всему Информационному Полю без исключений, но теперь доступ закрыт.
— А если у человека провалы в памяти?
— У него проблема с доступом к файлам или страницам, правильно, Дафна?
— Да, Саш, ты — очень способный ученик.
— Значит, Алис, получается, что Подсознание выходит на этот Вселенский Интернет?
— Да, настраивается на нужный сектор и выходит. На свою персональную страничку выйти всегда проще, потому что вибрации — твои собственные, подстройка практически не нужна. Человек просто никогда не задумывается особо, как он это делает, когда что-то вспоминает. А он постоянно в Компьютер заглядывает.
— Но ведь и к общей информации можно подключиться? И не только людям? Помнишь, эффект сотой обезьяны? Они, получается, тоже информацию раздобыли из Интернета?
— Девушки, я — не в курсе, что за обезьяны?
— На острове Косима в Японии учёные экспериментировали с обезьянами и давали им кушать грязную картошку, испачканную в песке. Одна самая умная обезьяна научилась мыть картошку и поделилась секретом со своими подружками.
Через несколько лет число обезьян, моющих картошку, достигло критической массы, условно принятой за 100 единиц. И в этот момент уже все обезьяны на всех соседних островах одновременно стали картошку мыть. Как ты понимаешь, обезьяны между собой общались только внутри острова, с соседями с других островов они только мысленно могли разговаривать.
— И как это произошло?
— Как и с людьми, Саш, но разница только в том, что они целенаправленно в Интернет не лазали. Это — уже не персональная страничка какой-то отдельной обезьяны, а их коллективное Бессознательное. Как только что-то Здесь достигает критической массы, Там записывают в специальном файле некий шаблон или штамп, как про обезьян: «мойте картошку перед едой вот так…» и нажимают на кнопку «Save»…
— И…?
— И Здесь все обезьяны мигом получают данную информацию Небесной Телеграммой…
— Значит, Алис, у людей тоже так вот возможно?
— Конечно, поэтому на обычных семинарах Р.А.М. всегда говорит, что лучше, чтобы нас было побольше, чтобы перешагнуть порог «критической массы». Тогда, если у «условно 101-го» человека что-то не получается, то те первые, опять же, «условно 100» семинаристов, у которых всё получится, автоматически создадут на Тонком Уровне шаблон или штамп, и он Сверху мигом переносится на всех, в том числе и на того «101-го». И у него всё автоматически получается.
— А штамп куда ставят?
— Прямо в лоб. В область Третьего Глаза… Получатель информации с Тонкого Уровня, не физического, — Подсознание. Из Подсознания можно и иногда даже очень нужно переводить полученную информацию на уровень Сознания.
В этот момент Р.А.М. вернулась с Волшебной Шляпой и загадочно произнесла:
— Сейчас мы поиграем с вами в одну очень интересную Игру.
Глава 6.4 Игра
— Сейчас мы поиграем с вами в одну очень интересную Игру! — загадочно произносит Р.А.М.
Мы уселись на ковриках, образовав круг.
— Каждый из вас должен представить кого-то из семинаристов в необычном образе, например, каким-нибудь зверем или сказочным персонажем, и написать на листочке бумаги словосочетание, характеризующее этот образ. Листы свернёте и положите в Волшебную Шляпу, — говорит Р.А.М.
Через некоторое время все положили свои манускрипты в Шляпу.
— Отлично, теперь каждый из вас вытащит из Волшебной Шляпы по одной записке, развернёт, прочитает, но никому не покажет и не скажет, что ему досталось. Это — тайна.
Мы подошли к Шляпе и по очереди вытащили свою тайну.
— Теперь мы все разойдёмся по номерам, где каждый из вас подготовится к своей роли. Через полчаса мы собираемся в зале. Каждый по очереди будет выходить «на сцену», представляя то, что он вытащил. При этом нельзя произносить ни одного слова в качестве подсказки. Актёр играет молча, пока зрители не отгадают словосочетание. Вы можете попросить друг у друга какие-то реквизиты, но ни в коем случае нельзя выдать свою тайну. Понятно?
Мы все хмыкнули и в глубокой задумчивости разбрелись по номерам.
Дело в том, что у некоторых словосочетания оказались достаточно изощрёнными, и было совсем не понятно, как можно молча донести до публики выпавший тебе образ, не говоря уже о том, что никаких реквизитов фактически у нас не было, да и где их тут в отеле раздобыть?
То, что досталось мне, — это, конечно, цветочки по сравнению с тем, что досталось другим. Единственное, что меня напрягало, — я практически не знала, что представляет из себя тот, кого я должна изобразить. А спрашивать было не у кого.
Спустя несколько минут семинаристы стали забегать друг к другу в гости, разыскивая нужные им реквизиты. Двери в номера мы всегда держали открытыми. Кто-то собирал у всех фотоаппараты. Кто-то просил одежду именно такого вот цвета. Кто-то — драгоценности. И всем нам уже было весело.
Я же отправилась на поиски того самого мужчины, который организует этот семинар, чтобы попросить у него помощи в детализации. Я протянула ему манускрипт и спросила:
— Что вы про это знаете?
— Ну…
Далее была произнесена та единственная фраза, которую я знала и сама. Больше никаких подробностей получить не удалось.
Тогда я пошла по номерам, чтобы «взять на прокат» какую-нибудь книжку. Потому что у меня с собой ни одной не было. Как, впрочем, и у Светы. Нашла у Юры из Калининграда. Вернулась и разрисовала лист бумаги полностью красным цветом. И завернула в него книжку. Потом я вырезала из белой бумаги два огромных листика неизвестного мне дерева. Но так, чтобы зрители поняли, что это — листья дерева, а не чего-то там ещё.
Это — всё, что я могла собрать из реквизитов.
И вот мы спускаемся в зал. Садимся в круг и по очереди начинаем выступать. Если бы вы поприсутствовали на этом шоу, вы получили бы огромное удовольствие. Только глядя на то, из чего состоят декорации, костюмы и другие атрибуты, уже хохочешь.
Я смотрю на Сашку и спрашиваю:
— Тебе можно тяжести поднимать?
— А что это ты вдруг, Дафна? — подозрительно переспрашивает он.
— Ну… меня сможешь поднять?
— Смогу.
— Отлично, тогда ты будешь моим реквизитом!
Доходит очередь до меня. Я встаю в своей обычной семинарской одежде — белых штанах и чёрной майке. Тычу пальцем в шерстяной ковёр на полу и показываю на всю себя с ног до головы. Потом показываю пальцами цифру 2 и на белые брюки и чёрную майку. Дальше я беру в руки книжку в красной обложке. Тычу пальцем в себя и, открывая книжку, в неё. Беру Сашку за руку и ставлю его посередине зала. Развожу его руки в стороны и в каждую его ладонь вкладываю по вырезанному мной из бумаги листику неизвестного мне дерева.
Надеваю на себя солнцезащитные очки и с разбегу прыгаю на Сашку.
После того, как зрители отгадывают, актёр должен подойти к Р.А.М.
— Что для тебя значит Панда, Алиса?
— Вымирающий Зверь из Красной Книги…
Она как-то грустно смотрит на меня и кивает головой:
— Только ты не должна умирать. ТЫ ДОЛЖНА ЖИТЬ! Ты напишешь свою Красную Книгу.
Я киваю в знак согласия и занимаю место в зрительном зале.
Серёжа вползает в зал. Его ноги замотаны какой-то голубой полиэтиленовой плёнкой. Торс обнажён. Лицо накрашено, как у женщины. Он усаживается в неестественной позе и начинает перебирать в руках бусы. Всем уже смешно. Вообще с юмором у присутствующих всё в порядке. И это хорошо, потому что чувство юмора позволяет нам смотреть на трудности с другой точки зрения.
Периодические фантастические версии из зрительного зала заставляют нас хохотать ещё больше. Тогда Серёжа показывает, что вместо стриженой под ноль головы, у него — длинные волосы. Мы просто катаемся по полу. Отгадали? Он — «Русалка, перебирающая драгоценности».
Теперь открывается дверь, и в ней появляется большая квадратная картонная коробка из-под неизвестно чего. За коробкой тянется шлейф разноцветных лохмотьев наших одежд. Это — Людвиг. В прорези коробки он что-то выдыхает. Зажигалка загорается у рта. Он — «Огнедышащий Дракон».
Лариса — в фольге. И ещё у неё какой-то огромный самодельный меч, больше похожий на трубу. Она встаёт в позу, указывая мечом в направлении Светлого Будущего. Она — «Воин Света».
Ещё один семинарист забирается на стул и закутывается в рыжий плед полностью так, что не видно даже его лица. По всему пледу то здесь, то там пришиты какие-то карандаши или ручки. Потом он демонстрирует что-то большое над своей головой, пытаясь одновременно удержать плед руками. Он — «Зацветающий Кактус».
Света — вся в белом, с яко бы закрытыми глазами под белыми кружочками, вырезанными из бумаги, пытается показать всем, что уже — ночь, и что она машет крыльями и просыпается. Она — «Ухающий в ночи Филин».
У Юры из Калининграда картонные крылья, какой-то клюв. Его жена — «Весёлый Фотограф» с двадцатью фотоаппаратами на шее и в руках.
Сашка — «Медведь, вылезший из берлоги».
Наташа — «Кричащая Чайка».
Есть у нас в компании и «Восходящее Солнце». И «Звездочёт Звездопада».
Зина вытащила «Маленький Мук», но он был написан латинскими буквами, поэтому она изображала «Маленький Миг», которого так никто и не угадал, но её работа оказалась самой прикольной.
Вся эта игра рассчитана на отвлечение от своего Я и переключение на другой образ. Возможно, какие-то положительные качества нового Я помогут человеку в дальнейшем или подскажут ему что-то важное.
Попробуйте на досуге сами поиграть в эту игру или предложите сыграть своим детям. У меня на дне рождения сына все его друзья дошли до стадии поросячьего визга.
А потом мы сели вокруг Р.А.М. и стали смеяться. Просто так. Каждый — сам над собой. Взрослые привыкают к фальшивым улыбкам и редко смеются. Дети, как правило, смеются искренне. Мы должны были превратиться в детей.
Смех сидящих рядом очень заразителен, особенно когда встречаешься взглядом с хохочущим соседом. Когда человек смеётся от Души, в головном мозге происходят положительные биохимические реакции, а также прорабатывается горловая чакра, которая отвечает за творчество. Снимается напряжение и стимулируется иммунная система. В Индии есть даже специальные лечебные клубы смеха — хасья-йога или по-русски «смехотерапия».
Ночью мы разбредаемся каждый в свой угол писать Программу из 10 Желаний, которую утром нам предстоит «запустить» на соответствующей Горе. Мимо проходящий Сашка бросает мне как всегда прикольную фразу:
— Дафна, если сама ещё 7 пунктов не придумаешь, обращайся. Я своими поделюсь. У меня их больше десяти… Шучу. Ты только пиши там про Земную Реальность. Спокойной ночи!
Я беру листочек. Тщательно фильтруя слова, записываю фразы по первым трём пунктам. Потом вымучиваю всё остальное. Про Земную Реальность. Одновременно ловлю себя на мысли: а много ли Земного было со мной в этой жизни? И понимаю: единственное, что я могу вспомнить, — Брат Он тогда играл в бизнес. Я — в Земную Реальность.
Просыпаться утром сложно. Особенно, когда вечером накануне ты возвращаешься домой уже «сегодня», где-то в начале первого (или ещё позже?), потом мучительно пытаешься избавиться от мыслей в своей перегруженной голове, но не можешь, прокручивая про себя всё, что было и не было. Понимая, что заснуть — совсем не реально, встаёшь и в полубредовом состоянии плетёшься на кухню, натыкаясь на все существующие в квартире углы. Не включая свет, на ощупь, хватаешь пузырёк с валокордином и осознаёшь, что все чистые стаканы уже давно закончились и свалены в раковине. Материшься на саму себя, вспоминаешь, где «самый чистый» стакан, споласкиваешь его кое-как. Наливаешь в него последние капли кипяченой воды — не кипятить же заново чайник. Отсчитываешь при лунном свете ровно 30 капель — не возвращаться же в коридор, чтобы включить на кухне свет… Залпом глушишь, как водку, а, впрочем, можно, конечно бы, и…, но лень искать… И шлёпаешь обратно, повторно задевая все углы по ходу своего криво-шатко-движения, но уже в обратном порядке.
Просыпаешься в пять. Потому что солнце летом встаёт рано и пробивается прямо через шторы в глаза. В полудрёме смотришь на часы каждые полчаса — не проспать бы! Проваливаешься в сон как раз, когда на ухо гремит будильник, и уже сложно проснуться. И совсем не хочется просыпаться, но нужно достать рукой до будильника, чтобы он наконец-то заткнулся. Лежишь минут пятнадцать, снова проваливаясь в сон, но понимаешь: если не встанешь сейчас, не встанешь уже где-то до обеда, и на машине ехать будет не реально из-за осточертевших пробок. Опоздаешь на работу — Брат станет разыскивать и нервничать. Думаешь: а не поехать ли на метро? Но вспоминаешь, что сегодня — первое число месяца, к кассе выстроится безумная очередь за билетами. И тогда, собирая все остатки сил (а они вообще-то остались?), резко встаёшь с кровати. Ищешь брошенные где-то тапки (или так и не надетые вчера ночью?) и, не найдя их, босиком — на кухню. Наливаешь и кипятишь чайник. Пока он закипает — в ванну. Смотришь на себя в зеркало и думаешь: «А это, в принципе, я???»
Возвращаешься на кухню, заливаешь кипятком чай из пакетика. Хочешь долить из графина холодной кипячёной воды, но графин — пуст. Открываешь холодильник (большой холодильник) — в нём торчит длинный розовый хвост купленной в ИКЕЕ серой крысы — единственной его обитательницы уже который день, потому что когда возвращаешься домой «вчера = уже сегодня», заехать ещё куда-то, чтобы купить хоть что-нибудь на утро, кажется немыслимым подвигом.
Пьёшь чай, думая, что неплохо было бы вчера у кого-нибудь поинтересоваться, а какая сегодня будет погода. Телевизор не включался в этом доме уже очень давно. Напяливаешь на себя что-то среднее из того, что осталось в шкафу (чистого и глаженного), а не свалено в куче на кресле и около. Клятвенно обещаешь разобраться в этом дерьме в выходные, одновременно отдавая себе отчёт в том, что выходных, скорее всего, опять не случится.
Я вхожу в свой кабинет и распахиваю окно. На моём столе — завал каких-то бумаг. Плюхаюсь в кресло, включаю компьютер, набираю внутренний номер секретарши и, как каждое утро на протяжении нескольких лет, железным голосом произношу:
— Кофе и документы.
Звонит Брат. Он всегда звонит мне утром, когда просыпается. Но, даже если он звонит в любое другое время суток, наш разговор всегда начинается с его коронного вопроса:
— Привет, Лис, а ты где?
— В офисе… А ты?
— На Рублёвке…
Он молчит, придумывая, какую бы такую задачку мне поставить или чем бы озадачить кого-нибудь ещё из наших сотрудников.
— Слушай, а если мы… А нет, это уже… Ну ладно тогда? Пока?..
На самом деле его «пока» — это всего на пару часов. Или минут. Брат звонит мне постоянно в течение дня и до позднего вечера. Сначала мне это как-то не привычно. Потом, наоборот, грустно, если он долго не звонит. Странное чувство: он всегда — где-то рядом, на расстоянии одного телефонного звонка. Он всегда — в курсе того, где я, и что я делаю. И я могу позвонить ему сама в любое время суток. Просто так. Но обычно я отправляю ему sms-ку, и он перезванивает.
Брат приезжает часто, обычно ближе к вечеру. Если я — не на машине, подвозит меня куда-нибудь. Он часто меняет машины, а я даже не замечаю этого. Он спрашивает, нравится ли мне его новое супер приобретение. Я в них не разбираюсь, а он обижается, что я не способна заценить всякие продемонстрированные мне примочки…
У него много машин и столько же бизнесов. То, чем занимаюсь я, — это так, мелочи. Не знаю, откуда у него столько энергии. Кажется, он постоянно работает, думает и говорит только о работе, имея по тысячи идей на каждый новый день, в том числе и на выходные. Вечерами по будням он всегда произносит: «Отоспишься в субботу…» Но уже в субботу рано утром частенько звонит мне, когда я ещё сплю, и предлагает куда-нибудь съездить с ним вместе по рабочим вопросам. Ну… или в воскресенье…
К нам часто приплывают в гости акулы империализма. Тогда мы ведём с ними ночной образ жизни: рестораны, казино и места, куда не пускают девочек. Брат договаривается, чтобы для меня сделали исключение, и я всегда прохожу с ними в «запретные зоны». Потом мы везём гостей туда, где девочек впускают бесплатно. Пока акулы выбирают себе этих бесплатно впускаемых девочек, мы с Братом пьём коньяк. Одна из акул как-то странно себя ведёт. И я шепчу Брату на ухо:
— А может, этой акуле нужны не девочки? Или уже вообще никто не нужен?
И мы тихонько хихикаем.
Далеко за полночь Брат ловит мне машину. Он вообще часто ловит мне машины. И мне очень нравится, как он это делает. Сначала всегда спрашивает, устраивает ли меня эта машина или поймать какую ещё. После моего кивка в знак согласия, он чуть ли не хватает водителя за горло и серьёзным голосом произносит:
— Если что-нибудь с ней случится, убью!
Мне смешно, я знаю: Брат даже мухи не обидит. Но я не показываю вида.
— Когда доедешь до дома и войдёшь в квартиру, позвони.
И я ему звоню.
Брат звонит мне. Он просит захватить все мои отчётности и таблицы и зайти к нему в офис. Я прихожу и оказываюсь на ковре у Министра, который спрашивает меня о том, о чём я не знаю, что говорить. Не потому, что не знаю, что сказать, а потому, что не знаю, как нужно сказать: так или сяк? И я молча бешусь внутри себя за то, что Брат меня никак не предупредил…
Да, иногда он доводит меня до белого каления, но я теперь уже сдерживаюсь. Это сначала мне было сложно, потому что я — такая же взрывная, как и он. Мы вообще очень похожи. Первое время меня это даже пугало. Я смотрела на него, как на своё отражение в зеркале, и думала: «Боже, как же ужасно я выгляжу со стороны в приступах праведного гнева…»
Теперь я всегда молчу, когда он бушует. Зато когда остывает, я говорю ему всё, что думаю. Довольно жёстко и резко. И он понимает, что это — моя реакция в ответ на его вчерашнюю бурю. Тогда он произносит:
— Ты — злая, когда голодная. Пойдём, я тебя накормлю.
И мы обедаем в каком-нибудь ресторанчике. Или ужинаем.
Постоянные нервы, жизнь как на вулкане… Периодически мне хочется всё бросить и уйти. Однажды, когда мы в очередной раз ужинаем в ресторане с одной из акул империализма, которая консультирует Брата по разным вопросам, я говорю, что устала от них обоих и завтра же напишу заявление об уходе.
— Ты не сделаешь этого, Ди-Джи, — серьёзно произносит Акула.
— Почему? — удивилась я.
— Потому что ты не сможешь. Это означало бы предать людей, которые верят в тебя. И если сегодня ты сдашься и уйдёшь, ты предашь их.
— Я не понял, а почему ты хочешь уйти? — удивляется Брат.
— Потому что ты не любишь меня… Я хочу в отпуск, а ты не отпускаешь… — я смеюсь.
— Я тебя не люблю??? Да я тебя так люблю, маленькая Лис! Очень! Очень сильно я тебя люблю! — он обнимает меня, и, засмеявшись, добавляет:
— Просто я — старый солдат и не знаю слов любви…
За окном останавливается какая-то навороченная машинка.
— Сколько такая стоит? — спрашиваю у Брата.
— Новая? Да копейки, а что?
— Если я сейчас уйду, буду ездить на такой машинке.
— Ты будешь ездить на Мерседесе, если останешься, — грозно произносит он.
Для акул империализма я была Ди-Джи, для Брата — навсегда останусь просто маленькой Лис.
Мы едем покупать какой-то завод. Нас очень много, все — в чёрном, на нескольких чёрных машинах, и я не знаю всех «наших». Мы идём по какому-то полю, там — огромные лужи. Брат и Акула периодически одновременно подхватывают меня с обеих сторон и переносят на сушу.
Владелец завода — тоже весь в чёрном. Он сидит в чёрном кожаном кресле в чёрном-чёрном кабинете и напоминает мне… такого большого чёрного мохнатого монстра с множеством лап, который сидит по центру сплетённой им сети… Мне даже кажется, если он сейчас повернётся и покажет нам свою спину, мы увидим на ней огромный жирный крест…
Мохнатый не снижает цену, заметив, что только одна люстра в его кабинете стоит сто тысяч тугриков. Мы все оценивающе смотрим на люстру, посмеиваемся и уходим. Паук — Банкрот.
Мы гуляем по нашему городу все вместе: Брат с женой и детьми, Акула с женой и детьми, и я. На большой-большой и самой главной площади города дети куда-то убегают. Потом возвращаются, и Брат отчитывает своих за то, что они так далеко убежали, что могли и потеряться. Тогда его старший произносит:
— У тёти Алисы такое яркое платье, что мы никогда не потеряемся, пап…
И мне становится по-доброму смешно и даже как-то прикольно. И потому что меня никто ещё не называл тётей, и потому что сын Брата назвал меня тётей, как однажды мой сын назовёт Брата «дядей Бо».
Мы часто ездим с ним заграницу. По работе. Он не отпускает меня от себя ни на шаг. Мы либо работаем либо гуляем по городу с витринами Versace, Armani, Prada или по Городу на Воде. Он выбирает себе одежду и спрашивает меня: покупать или нет. Однажды он продемонстрирует мне майку с изображением огромной мишени на спине.
— Я не хочу, чтобы тебя убили. Сними сейчас же…
Он тяжело вздыхает, послушно снимает её и с грустью откладывает в сторону.
Мы ездим по разным акулам империализма и смотрим, где, что и как. И теперь они водят нас по всяким злачным местам. Правда, девочек нам не предлагают. Мы просто пьём коньяк. Потому что Брат знает, что я пью только коньяк или апельсиновый сок. Он не может запомнить дату моего рождения, но сразу же запомнил, что коньяк должен быть Реми Мартин. Правда, однажды он напоил меня своей на тот момент любимой самбукой. Если честно, я не знаю, как это зелье правильно называется, потому что это Брат его так называл.
— Алька, это — такая бука, которую поджигают, а она показывает тебе язык и говорит: «Сам ты Бука!»
Поздно-поздно, когда я уже валюсь с ног от усталости, после того, как мы пожелали друг другу спокойной ночи, он заходит ко мне в номер со словами:
— Слушай… А… что ты, Лиса, всё-таки думаешь по поводу того, что они нам сегодня сказали?
Я — ещё в одежде, но уже в горизонтальном положении на кровати. Он приземляется рядом на расстоянии вытянутой руки. И ещё где-то полчаса или даже больше мы обсуждаем рабочие вопросы. Потом он в очередной раз желает мне спокойной ночи и уходит к себе.
Внезапно звонит одна из Акул:
— Лиса, ты там — одна?
— Да, а что?
— Спустись, пожалуйста, вниз. Я хочу с тобой поговорить.
Я спускаюсь, и вот мы едем в какое-то злачное место, где Акула устраивает мне допрос по полной программе. Я знаю, зачем. И жду, когда Акула озвучит мне своё непристойное предложение, после чего произношу:
— Я никогда не смогу сделать Брату что-то плохое или что-то против Него.
— Ты — умная женщина. Но всё же… подумай…
Рано утром Брат уже вовсю стучит в мою дверь, а я ещё сплю. Плетусь в невменяемом состоянии к двери, открываю ему в почти непристойном виде. Он смотрит на меня и произносит:
— Упс… Лиса… ну ты это… просыпайся уже… пошли завтракать…
У меня почти нет его фотографий. Почему-то мы никогда не фотографируемся вместе. Правда, один раз сотрудники его другого бизнеса отловили нас на корпоративе, когда мы танцевали. Потом они подарят мне кружку с этой фоткой.
У нас часто бывают «корпоративы». Большие устраивает Брат, небольшие — я. На больших мы всегда танцуем, танцуем, танцуем. Мне очень нравится танцевать. А на небольших я собираю самых-самых, человек двадцать. И иногда пою им под гитару.
Иногда Брат заходит ко мне вечером и просит денег… в долг. Я никогда не спрашиваю, зачем. Я знаю, что он обязательно их вернёт. Тем более, что эти деньги у меня, они ведь всё равно — его деньги. Просто я ими у него заведую.
Периодически Брат приводит каких-то злых людей, которых представляет своими «друзьями». Я вижу, как у них горят глаза: им хочется получить себе Замок вместе с деньгами Брата. Тогда у меня начинается очередная шахматная партия… Мозговой штурм. Брат слушает моё мнение про этих людей только с того момента, когда я приношу ему неоспоримые факты и доказательства. Для этого нужно время. Тогда оно было, и я выигрывала.
Один человек, которого я «поймала за руку», сбежал. Он должен Брату очень много денег. На меня выходят другие люди, которые тоже ищут этого человека по тем же причинам. Человек звонит мне из разных телефонных автоматов с неопределяющимися номерами и угрожает. Разными всякими гадостями. Мне за себя, конечно, не страшно. Но у меня сын есть.
— Если он будет ещё звонить и угрожать тебе, скажи, что я ему «…»!!! Поняла? Так и скажи! — кричит и матерится Брат.
— Ему нужно откуда-то достать эти деньги. Он говорил мне про моего мелкого, Бо…
— Да ладно, Лиса, ты же — не Рокфеллер… Тогда уж моих детей…
— Ему проще сделать это через меня. Он же знает, что я приду к тебе.
— Я его убью, если он хоть что-нибудь тебе сделает.
— А если он убьёт меня, ты хоть цветочки мне на могилку принесёшь?
— Лиса, за это можешь даже не переживать! Гроб у тебя будет самый дорогой, из красного дерева, с музыкой, на колёсиках, со всеми делами, цветов будет — море! Похороним тебя со всеми почестями, так что денег на похороны можешь не откладывать!
Я помню, как мы сидим все вместе в его кабинете: Брат, я, Рэй и Акула. Брат говорит, что у Рэя теперь будет Корона и Власть, у меня — только Деньги, у Акулы — как всегда Товар. Брат просит меня произнести одну клятву при всех.
Я спрашиваю:
— Какую?
— Ты должна будешь работать с Рэем и Акулой. И ты не должна делать им ничего плохого, Алиса. И ничего — против них. Потому что вы нужны мне все трое.
— Клянусь, Бо… — произношу я с каким-то привкусом горечи…
А потом…
Акула приглашает меня погулять и озвучивает свой грандиозный план… Она говорит, что я должна играть с ней вдвоём в Чёрную Магию против Брата, или… я должна уйти. Рэй пусть стоит в стороне. Мы его уберём. Акула знает, что Брат сейчас после этой клятвы не захочет слышать от меня ни одного плохого слова про Акулу. Тем более, что Брату нужны доказательства и факты. А у меня их нет, ведь Игра ещё не началась…
Рэй приглашает меня погулять и озвучивает свой грандиозный план… Он говорит, что я должна играть с ним вдвоём в Чёрную Магию против Брата, или… я должна уйти. Акула пусть стоит в стороне. Мы её уберём. Рэй знает, что Брат сейчас после этой клятвы не захочет слышать от меня ни одного плохого слова про Рэя. Тем более, что Брату нужны доказательства и факты. А у меня их нет, ведь Игра ещё не началась…
И тогда я… говорю Брату, что ухожу… Без объяснения причин…
Всё, что было после, я не хочу вспоминать. Потому что это было очень больно. И для Брата, и для меня. И для всех, кто тогда попался ему под руку.
Я просто сделала шаг в Иную Реальность, где никого из них уже нет…
День Седьмой
Глава 7.1 Чёрная Магия
Меня привычно будят утром за несколько минут до будильника. Беру свой небольшой список — Программу 10 Желаний. Спускаюсь вниз. Очередные две бутылки Аш20, и — в Путь.
Тихо-тихо. Всё как обычно. Птицы спят. До восхода Солнца — ещё два с половиной часа. Я наслаждаюсь чистым воздухом. Постепенно поднимаюсь всё выше и выше. Встаю на начало Тропы. Иду через Храмы Славы, Души и Мудрости. Спускаюсь в Долину, поворачиваю налево. Потом по большой Дороге — вверх до площадки. Кайлас остаётся позади. Вдали виднеется отпустивший меня Маятник. За теперь уже известными мне кустиками начинается едва заметная Тропинка к горе Земля. Перепрыгиваю большой разлом — трещину. Там, где, кажется, земля однажды попыталась разверзнуться, но почему-то потом передумала. Теперь я знаю, что заходить на «пятачок», где проходит Ось, мне уже не нужно, — меня ждёт Книга Знаний.
Выхожу на основную Дорогу, иду всё выше. Где-то справа — Хребет Дракона и Пирамида Возрождения. Но и это место меня не притягивает. Главная Дорога заканчивается. Я ухожу в горы, проходя через рощу каких-то маленьких деревьев в Долине. Это место почему-то напоминает мне Палестину. Понятия не имею, почему. Просто чувствую так и всё.
И вот она — очередная горная цепь. Я с волнением поднимаюсь по ну очень отвесной тропинке, и сразу за поворотом…
Я подхожу к Книге Знаний с внутренним трепетом. Осторожно касаюсь пальцами её страниц, глажу их рукой. Мысленно обращаюсь к Книге с просьбой помочь мне написать МОЮ Книжку.
Наших ещё никого нет. У меня — около сорока минут. Мы встречаемся на вершине Горы Желаний с Р.А.М. перед самым восходом Солнца.
Я оставляю в стороне пакет с двумя Аш20, сворачиваюсь почти клубочком над Книгой и закрываю глаза.
Поток здесь сногсшибательный в буквальном смысле слова. Меня пробивает энергия, как на «пятачке» горы Земля. Кажется, меня может «выбить» из тела или переместить куда-нибудь вместе с ним в другое место. Первое время я периодически приоткрываю глаза, чтобы убедиться, что я — всё ещё здесь.
Долго медитирую, пытаясь настроиться на вибрации Книги. Но внутренний экран по-прежнему пуст. Я уже собираюсь пойти на вершину Горы Желаний, но в этот момент внезапно начинается самое интересное. Внутренний экран включается и вибрирует. Кто-то заливает его алой и бордовой красками, всё полотно теперь пульсирует сразу из нескольких точек экрана. В точках пульсации появляются бутоны роз. Они раскрываются мгновенно по всему экрану, их лепестки — как раз те пульсирующие волны. То, что я вижу, очень красиво. От экрана идёт сильная и добрая энергетика ЛЮБВИ.
Я пытаюсь мысленно разговаривать с Книгой, прошу Её о помощи в Знаниях.
Внезапно картинка на экране меняется. Я вижу раскрытую Книгу. Она — очень-очень большая, на весь экран. Мне кажется, она — даже больше меня. Её листы — светло-бежевого цвета, возможно, цвета слоновой кости или топлёного молока. Книга старинная, прочитана многими, судя по тому, что кончики страниц уже достаточно потрёпаны временем и выглядят темнее, чем сами страницы. На страницах нет текста в том смысле, в каком мы его себе представляем. Текст проявляется, как бы вибрируя, и тут же исчезает обратно.
Нет какого-то определённого земного языка, на котором она написана. Её нельзя читать глазами.
Я вижу над раскрытой Книгой две ладони кого-то. Мне кажется, это — Хранитель Книги. Я не вижу его лица — только ладони, сомкнутые как при молитве. Я мысленно прошу Его помочь мне и дать возможность при необходимости обращаться к Книге за Знаниями. Хранитель молча смотрит на меня. Не вижу, но чувствую, что он оценивающе смотрит, сканируя мои вибрации.
В этот момент я слышу чьи-то шаги. Р.А.М. отправила за мной одного из семинаристов, потому что все уже собрались на вершине, и вот-вот взойдёт Солнце.
Я мысленно благодарю Книгу и Её Хранителя и возвращаюсь на землю.
— Мы запускаем нашу Программу Желаний, — произносит Р.А.М. — С этого момента первые 21 день вам нужно будет обязательно проговаривать все пункты Программы и как можно чаще возвращаться к ней. Потому что любая программа запускается в течение 21 дня. Далее вы повесите свой план на видном месте у себя дома или на работе и в течение года будете обращаться к нему постоянно.
Сашка поворачивается ко мне и тихонько спрашивает:
— Дафна, я надеюсь, у тебя там про монастырь ничего не написано?
Я так же тихонько смеюсь и произношу: «Тсс!!!»
И вот мы спускаемся по ну очень отвесной тропинке вниз. Р.А.М. показывает нам живые камни, с помощью которых высекают огонь. Потом мы подходим к большому Лабиринту.
Р.А.М. открывает его виртуальным ключом.
— Итак, каждый из вас сейчас по очереди должен пройти этот Лабиринт, закрутить энергию, привести её в движение. Когда вы окажетесь ровно по центру Лабиринта, вам необходимо сконцентрироваться и отправить свою Программу Желаний в Небо Силой Воли. Мысленно. Затем вы должны поблагодарить Небо и Высшие Силы, которые непременно вас услышали ещё на Горе, и медленно вернуться обратно. Завтра, когда вы пойдёте в горы самостоятельно, зайдите в Лабиринт. Только не забудьте его сначала открыть ключом, а после выхода закрыть. Это очень важно.
— А откуда брать ключ? — тихо спрашивает у меня Светлана.
— Он — виртуальный, Свет, его не надо брать, его вообразить надо… не забыть…
— Аааа…
Мы по очереди бродим по Лабиринту. Один — в Лабиринте, остальные сидят себе на солнышке и радуются белому свету.
В Лабиринте человек проходит через разные состояния Сознания, в нём движется энергия Жизненной Силы. Интересно, что Зина, дойдя до центральной точки, вся прямо завибрировала физическим телом. Такого больше ни с кем из нас не случилось.
Когда я шла по Лабиринту, мысленно повторяла все мои 10 желаний. На третьем «коридоре» по дороге туда внезапно возник «глюк». Было чёткое чувство, что я иду по этому «коридору» уже не в первый раз. Я даже остановилась в растерянности. И мне уже казалось, что я буду вечно ходить по этому третьему «коридору». Но, продолжив своё движение, я вышла на четвёртый «коридор» и потихоньку добралась до центра. Я протянула руки к Солнцу и очень сильно подтолкнула свою Программу в Небо.
Когда все прошли волшебный Лабиринт, Р.А.М. закрыла его ключом, и мы отправились в обратный путь.
Я подошла к нескольким семинаристам и спросила про «третий коридор»: не было ли у кого там «глюка». К счастью, выяснилось, что «глюк» именно в этом коридоре возник почти у всех. И я расслабилась по этому поводу.
Мы шлёпали обратно втроём: Сашка, Света и я.
— Слушай, Алис, а Магия, как наука, когда возникла? — спросила Света.
— Свет, Магия — это не наука. И ей больше лет, чем нашей Вселенной…
— А что это?
— Всё, что вокруг, — это Магия. На самом деле, в том смысле, как её понимают многие, это — некое действие. Основа Магии — энергия и Сила Воли. Всё, что есть в мире, — это, так или иначе, энергия. Внутри некой формы энергия ещё называется силой. Можно воздействовать энергией на силы внутри формы. Кто-то воздействует личной энергией, кто-то — внешней. Внешней — правильнее. Чтобы что-то получилось, нужно иметь большую Силу Воли. Воля сама по себе — это сила. Когда Разум скажет, что игра закончена, Воля может произвести чудо, и она продолжится.