Диверсант № 1. Наш человек Судоплатов Большаков Валерий

До той поры, когда Эмму похоронят на Донском кладбище, еще долгих сорок семь лет. То будущее пока не наступило, и есть надежда, что никогда не наступит. Все мы смертны, но к чему заранее скорбеть, если ты в самом расцвете сил? Не существует Эммы умершей, есть только Эмма живая! И она ждет тебя, старый ты дуралей.

Смирись уж с тем, что молод и здоров! Нельзя изменить судьбу, не ведая ее. Но если тебе известно, что сегодня утонешь, то ты запрешься дома и будешь читать допоздна. Или пить. И останешься жив. А ты, друг мой ситный, знаешь своих врагов наперечет. Врагов генерал-лейтенанта Судоплатова, врагов Сталина и Берии, врагов народа, врагов СССР. Твой долг – уничтожить их всех, даже если они захотят сдаться.

Нет, пощады не будет. Не дождутся!

Выйдя на остановке, Павел перешел улицу и приблизился к своему дому. Его еще называли «домом НКВД». Поднявшись, он так и застыл у своих дверей. Это было немыслимо, но это было – он вернулся к годам своей молодости.

Ну же, трус! Звони! Рука потянулась к кнопке и решительно вжала ее. И трель звонка такая знакомая…

За дверью не спрашивали: «Кто там?», не звякали цепочкой, а распахнули, быстро и настежь. На пороге стояла Эмма, слегка растрепанная, хорошенькая и улыбчивая.

– Привет! – сказала она. – А у нас гости!

Судоплатов не обратил никакого внимания на эту новость. Он смотрел на свою любимую женщину и ни о чем не думал, не переживал – все его сомнения и страхи исчезли, растаяли, перестали быть.

– Эмма…

Павел обнял самое дорогое ему существо и прижал к себе.

– Да что с тобой? – затрепыхалась женщина.

Судоплатов смотрел в расширенные серые глаза и улыбался.

– Ты не заболел? – поинтересовалась Эмма с оттенком кокетливости.

– Я выздоровел.

– Кто там, Эммочка? – послышался высокий звонкий голос Шурочки Кочергиной, подруги Наума. – Твой пришел?

– Мой! – засмеялась Эмма.

Павел разулся, продолжая поражаться совершенно обыденным вещам. Та самая «ложка» для обуви… Вешалка… Запах сдобы, ванили, молока… Годовалый Андрюшка пищит в детской… Бож-же мой…

Судоплатов, махнув рукой на гостей, прошел к сыну. Андрей Павлович был очень серьезен – складывал из деревянных раскрашенных кубиков шатучую башню.

– Какая высокая! – неумеренно восхитился Павел, вспоминая, как взрослый, уже порядком поседевший Андрей брил его, старую развалину.

Дитя улыбнулось.

– Пливет!

– Привет, чадышко…

Погладив ребенка по голове, потоптавшись, Судоплатов вернулся на кухню. Эмма нарезала сыр.

– Ты почему к гостям не идешь?

– Успею. Наума я уже видел, а Шура… По тебе я больше соскучился.

Жена обернулась. Лицо ее было серьезно, даже встревожено слегка.

– Что случилось, Паша?

– Потом как-нибудь расскажу. Все хорошо, товарищ Кагалова.

Эмма шутливо замахнулась на него и продолжила свой аппетитный труд.

Посмотришь на нее, подумал Павел, домохозяйка как домохозяйка. Человеку со стороны даже в голову не придет подозревать в ней оперативного работника, разведчика-нелегала. А ведь было, все было… И погони, и перестрелки, и та нечаянная встреча в Париже…

После родов Эмма ушла с оперативной работы, сейчас она старший преподаватель спецдисциплин в Высшей школе НКВД. Ей есть о чем рассказать своим слушателям, опыт имеется.

– Павлуша! – донесся голос Эйтингона. – Хватит приставать к жене, иди к нам, поприставай к Шурочке!

– Бесстыдник! – заклеймила его Александра.

Улыбаясь, Судоплатов прошел в гостиную.

– Привет китайцам!

– Привет! – рассмеялась Шурочка и подставила щечку.

Павел добросовестно поцеловал ее.

Щечка была упругой и бархатистой, как у дитенка.

Плюхнувшись на диван, Судоплатов привалился к спинке, разглядывая своих друзей.

Наум был диверсантом Божьей милостью. Это он еще в 28-м подорвал поезд, в котором ехал маньчжурский диктатор Чжан Цзолинь. Считается, что сей инцидент – дело рук японской разведки… Вывоз испанского золота в СССР – тоже на совести Эйтингона. А нынче он вернулся после важного задания – операции «Утка», попросту – ликвидации Троцкого. Сначала он действовал из Парижа, потом из Нью-Йорка, под конец переместился в Мехико. После ликвидации бежал на Кубу и вот, через США и Китай, вернулся-таки из своей долгой «загранкомандировки». Но главное заключается вовсе не в профессионализме. Просто Наум – это тот человек, с которым можно идти в разведку. В данных обстоятельствах звучит несколько двусмысленно, но верно.

Именно, что верно. Многие раскололись при Хрущеве, но Наум Исаакович даже словом не предал Павла Анатольевича…

Вернулась Эмма, и они с Шурочкой быстренько накрыли маленький столик. Павел напряг память, и она его не подвела – открыв заветную полочку, он достал непочатую бутылку «Хванчкары». Эйтингон жестом фокусника выудил пузатый сосудик с саке.

– Ну-с, приступим!

Себе Судоплатов плеснул вина, да еще и разбавил его фифти-фифти шипучкой «Лагидзе».

Повторил то же действо для Шурочки, а вот Наум с Эммой решили угоститься саке.

– Вообще-то, – авторитетно заявил Эйтингон, – саке следует подогревать, но мы внесем в процесс русское упрощение!

– Павел, – Шура повернулась к хозяину, – скажи тост!

Судоплатов поднял стакан с вином и выдал:

– Ну, поехали!

Нежно прозвенели бокалы, сойдясь.

– Замечательный тост! – хихикнула Эмма. – Краткий!

– Емкий! – поправила ее Кочергина.

Закусив как следует, Павел ощутил, что начинает расслабляться. Сейчас, когда ему, по сути, пошел девяностый, боялся он лишь одного – что эта сказка, в которую он угодил, вдруг закончится. А она все длилась и длилась…Час за часом…

Скоро уж сутки минут с того фантастического момента, когда прошлое снова стало для него настоящим.

– Паша, я все не решалась спросить… – неуверенно проговорила Эмма. – Вижу, что ты вернулся, значит, все хорошо… Что там «князь Шадиман»?

Судоплатов улыбнулся. «Князем Шадиманом» жена называла Берию. Уж что она нашла общего между персонажем из «Великого Моурави» и нар-комом, одной женской душе известно. Возможно, связь в том, что реальный Шадиман сам хотел стать царем царей, а не служить венценосцу? Опасная параллель, весьма опасная… Берия, возможно, и желал бы стать фигурой номер один в советском царстве-государстве, но только не при Сталине.

– «Князь Шадиман» удостоил меня беседы. Вернее, он задал мне вопрос, а я на него ответил.

– О войне?

– О ней, проклятой. О, женщины… Нашли, тоже мне, тему для разговора! Давайте лучше выпьем.

– Давайте! – бодро поддержал друга Наум.

Но женщины, хоть и выпили, оставались задумчивы. На минуту опустилась тишина, и ее тут же разнес резкий звонок телефона.

– Я возьму, – легко поднялся Павел. Подняв трубку, он сказал: – Алло?

– Товарищ Судоплатов? – прозвучало на том конце провода. – Сталин говорит.

– Слушаю, товарищ Сталин.

Судоплатов стоял спиною к гостям и не мог видеть выражения их лиц, но легко представил их. Звякнула оброненная вилка, и Шура шикнула на «безрукого Наума». Павел улыбнулся.

– Товарищ Судоплатов, – неспешно проговорил вождь, – нам нужно узнать ваше мнение по главному вопросу. Машина за вами послана.

– Выезжаю, товарищ Сталин.

Из мемуаров П. А. Судоплатова:

«В годы войны Особая группа стала главным центром разведывательно-диверсионной деятельности органов Госбезопасности в тылу противника. Ей принадлежит важная роль в инициировании и развертывании массового партизанского движения в тылах фашистской армии.

В тыл врага было направлено более двух тысяч оперативных групп общей численностью пятнадцать тысяч человек. Двадцать три наших офицера получили высшую правительственную награду – им присвоили звание Героя Советского Союза. Более восьми тысяч человек наградили орденами и медалями.

Маршалы Жуков и Рокоссовский специально обращались в НКВД с просьбой о выделении им отрядов из состава моего 4-го управления НКВД для уничтожения вражеских коммуникаций и поддержки наступательных операций Красной Армии в Белоруссии, Польше и на Кавказе.

Подразделения 4-го Управления и Отдельной мотострелковой бригады особого назначения уничтожили 157 тысяч немецких солдат и офицеров, ликвидировали 87 высокопоставленных немецких чиновников, разоблачили и обезвредили 2045 агентурных групп противника»

Глава 5

Особая группа

Когда Судоплатов вышел из подъезда, черный «ЗИС» как раз подъезжал. Выскочивший из машины офицер отдал Павлу честь и открыл дверь. Судоплатов с удобствами устроился на заднем сиденье, ловя себя на том, что натура его осталась прежней. Похоже на то, что сидящий внутри его старичок с интересом и удовольствием наблюдает за происходящим. Да еще и хихикает, и потирает свои сухонькие ручонки…

«ЗИС» домчал быстро. На улице уже стемнело, горели фонари, светились окна в домах. Алели звезды над Кремлем. Павел вспомнил, как его после выхода из тюрьмы поразила Останкинская башня. Москвичи-то привыкли к медленно выраставшей «игле», а он увидал ее впервые в жизни.

И эта ночь, чей мрак разлит вокруг, тоже чарует его. Да, он видел все это, и не раз, но одно дело – воспоминания, и совсем другое – свежее впечатление. Нет, товарищи, вторая жизнь не скучна! И она вовсе не повторение пройденного, ибо нужно быть совершенно убогим, чтобы даже не попытаться изменить ее к лучшему, исправить там, где когда-то ошибся…

«ЗИС» проехал по пустынной Красной площади и миновал Спасские ворота. Охрана пропустила машину, и лимузин покатил медленно и плавно, как то и приличествовало месту, пока не остановился в тупичке возле Ивановской площади. Покинув «средство доставки», Судоплатов поднялся по лестнице на второй этаж бывшего Сената и зашагал по длинному безлюдному коридору, устланному красным ковром.

Приемная была приличных размеров – здесь свободно поместились три письменных стола. Павла встретил Берия. Было заметно, что нарком изрядно нервничает. Даже не кивнув Судоплатову, он торопливо заговорил:

– Для вашей ориентировки имейте в виду – наши пограничники встретили перебежчика, немецкого коммуниста. Он рассказал о подготовке к войне, подтверждая ваши слова. Я доложил об этом товарищу Сталину, но он отмахнулся. Так бы все и забылось, но тут я вспомнил о нашем разговоре и рассказал о нем. И тогда товарищ Сталин вызвал вас…

Судоплатов кивнул.

– Мне очень хочется, чтобы товарищ Сталин не отмахнулся от моих выводов.

Тут в приемной возник Поскребышев – невысокий, коренастый, в зеленом кителе и галифе. Сапоги его блестели так, что в них можно было смотреться, как в зеркало. Тихим, бесстрастным голосом он сказал:

– Товарищ нарком? Товарищ Судоплатов? Проходите, вас ждут.

Павел кивнул и вошел в сталинский кабинет. При царях тут все было по-другому. Иосиф Виссарионович приказал обшить стены деревом и обставить все так, как ему было удобно. Ближе к середине стоял длинный стол, крытый зеленым сукном. Рабочий стол Сталина располагался в углу, над ним висел портрет Ленина, на другой стене – Маркса и Энгельса. Сталин сидел за столом, вынимая из пачки папиросу «Герцеговина-Флор», ломая ее и высыпая табак в трубку.

– Проходите, товарищи, – сказал он, не поднимая головы.

Кавказский акцент был заметен – вождь волновался. Или пребывал во гневе. Умяв табак, Иосиф Виссарионович не стал закуривать, а отложил трубку и поднял свои рысьи глаза на Судоплатова. Павел спокойно выдержал давящий взгляд.

– Товарищ Судоплатов, говорят, с вами делится секретами лично Гитлер?

– К сожалению, нет, товарищ Сталин, – улыбнулся Павел. – Приходится думать самому и собирать информацию по крупицам. А разведка у нас хорошая, англичанам или американцам такая и не снилась.

Вождь прищурился. Этот вежливый человек ставил его в тупик. Наркома если не трясло, то потряхивало изрядно, а этот… диверсант был совершенно спокоен.

– Скажите, товарищ Судоплатов, чего вы боитесь?

– Боюсь, товарищ Сталин, что мы не успеем хорошо подготовиться к войне. Я не пророк и не военачальник, моя задача – бить врага на тайном фронте или в тылу. За то и радею.

Вождь кивнул.

– Да, мне докладывали. Так что же, вы полагаете, что наши командармы плохо готовятся к войне?

– Из рук вон.

Берия сильно вздрогнул, а у Сталина заблестели глаза.

– Факты, – обронил он.

Павел оглянулся на карту СССР, висевшую на стене, и сказал:

– Вы позволите? – получив разрешение, он прошел к карте и ткнул пальцем: – Вот Западный округ. Здесь наши 3-я, 4-я и 10-я армии, и расположены они в белостокском выступе, выгнутом в сторону противника, причем 10-я армия занимает самое невыгодное расположение. Такая оперативная конфигурация войск создает угрозу глубокого охвата и окружения их со стороны Гродно и Бреста путем удара под фланги. Этак мы потеряем двадцать дивизий! Но ничего не меняется с прошлого года. При этом на аэродромах творится полнейшее разгильдяйство. Начнись сейчас война, Люфтваффе с легкостью уничтожит нашу авиацию, редкий самолет будет способен взлететь! И ведь немцы прекрасно знают расположение всех наших гарнизонов, аэродромов и прочего – немцы создали Разведывательную группу главнокомандования Люфтваффе, так называемую «Группу Ровеля», в которую вошли высотные бомбардировщики «Дорнье-215», «Хейнкель-111», «Юнкерс-88», переоборудованные для ведения аэрофотосъемки, и спокойно снимают наши стратегические объекты, долетая до Горького и Баку!

Сталин слушал и мрачнел.

– Довольно, – проворчал он. – Ваши предложения?

– Необходимо готовиться к худшему, товарищ Сталин. Повторяю, я не полководец, я разведчик и диверсант, и хочу бить врага, не подстраиваясь под обстоятельства, а играя по своим правилам. Если мы уже сейчас начнем в обстановке полной секретности устраивать базы в Белоруссии и на западе Украины, если мы наберем и в темпе обучим хотя бы две отдельные мотострелковые бригады осназа, то уже в первую неделю войны наделаем фашистам столько пакостей, что Гитлер будет колотиться в припадке с утра до вечера!

Вождь посмотрел на Павла и неожиданно рассмеялся.

– Пакостей, говорите? Ну-ну… Лаврентий Павлович, займитесь этим делом. Организуйте у себя… э-э… Особую группу, и пусть она уже организует разведывательно-диверсионную работу и партизанскую войну в тылу немецко-фашистских войск.

– Товарищ Сталин, – подал голос Берия, – можно создать Особую группу на базе Первого управления наркомата госбезопасности.

– Можно, – кивнул Иосиф Виссарионович. – Товарищ Судоплатов, кого вы прочите в руководители Особой группы?

– Эйтингона, товарищ Сталин. Это человек проверенный.

Сталин усмехнулся и погрозил Павлу нераскуренной трубкой.

– Нет, товарищ Судоплатов. Вы предложили, вам и везти! А Эйтингона можете взять в заместители. Что-то еще?

– Людей бы нам, товарищ Сталин. Вернуть бы тех, кого уволили или посадили (Берия опять дернулся). Пусть смоют свою вину кровью. И потом.

– Согласен, – кивнул Сталин, доставая спички. – Вы свободны, товарищи.

Павел вышел первым и обернулся на Лаврентия Павловича.

Нарком был бледен, а на лбу выступили бисеринки пота.

– Поздравляю вас, товарищ Судоплатов! – сказал он, отпыхиваясь.

– Спасибо, товарищ нарком, – хмыкнул Павел. – Поздравили коня с началом пахоты!

Берия отер платочком лицо и визгливо рассмеялся.

Глава 6

Дело об убийстве

Прошло три дня. Сон был недолог, а все остальное время у Судоплатова было занято беготней по кабинетам да утряской неисчислимого количества вопросов.

Меркулов отнесся к созданию Особой группы спокойно и в целом доброжелательно, а уж Фитин, человек куда более простой, и подавно. Павел живо собрал вокруг себя «свиту» – Колю Мельникова, майора из Владивостока, Витю Дроздова, старшего майора милиции, прибывшего с Украины, а также – куда ж без них? – Аню Камаеву и Шуру Кочергину. Наум стал заместителем Судоплатова, чему был рад.

Организация секретных баз и набор добровольцев в отряды осназа требовала прорвы времени и массы усилий. Павел, как настоящий начальник, не взялся сам тащить воз проблем, а щедро поделился грузом ответственности с подчиненными. И дело пошло.

На следующий же день после вызова в Кремль Берия затребовал у Судоплатова список тех опытных бойцов невидимого фронта, которые были «отлучены» во время чисток. Павел взял чистый лист бумаги и стал писать:

«1. Я. Серебрянский; 2. И. Каминский; 3. П. Зубов; 4. Д. Медведев; 5. М. Яриков; 6. Ф. Парпаров…»

И еще шесть десятков фамилий тех, кого помнил, на кого можно было положиться. Эйтингон, немало воодушевленный, внес свою лепту, так что под конец список содержал более сотни имен[4]. Нарком придираться не стал – кивнул только и отдал приказания. Закрутились шестеренки механизма репрессий – в обратную сторону, задним ходом.

Дела завертелись так быстро, что и передохнуть некогда было. Об убийстве Серова стало известно лишь на другой день. Шум поднялся изрядный, но никаких следов не нашли. Арестовали хозяина дома, во дворе которого был застрелен заместитель наркома – им оказался старый уголовник, Федор Артамонов по кличке Косой. Урка клялся и божился, что он ни сном, ни духом, но водитель Серова показал на допросе, что комиссар не раз и не два заглядывал к Косому. Связь высокопоставленного чина из НКВД с преступным элементом бросала тень на весь наркомат, и дело спустили на тормозах. Водитель дал подписку о неразглашении, а Косому светила «вышка»…

…Вечером 17 мая Павел сел в поезд на Белорусском вокзале. Кроме «свиты» с ним отправились в путь Митя Медведев, восстановленный на работе буквально прошлым вечером и назначенный Судоплатовым командиром опергруппы, а также Николай Королев, чемпион Европы по боксу, он же адъютант Медведева. И еще целая толпа чемпионов, цвет советского спорта – бегуны, братья Знаменские, боксер Щербаков, лыжница Кулакова, пловец Мазуров, штангисты Шатов и Крылов, и еще, и еще…

Можно было, конечно, торчать в Москве до лета, осваивая «спецдисциплины», но Павел счел, что занятиям в мытищинской учебке не помешает «выезд на место». К тому же в Минске у них пересадка, и Павел решил воспользоваться недолгим временем остановки. Пока спустят грузовики, пока все погрузятся, он успеет провернуть одно грязноватое дельце. «Мокрое» дельце. Судоплатов решил ликвидировать генерала армии Павлова, командующего войсками Западного Особого военного округа.

«В той жизни» ровно через месяц после начала войны Дмитрия Георгиевича Павлова расстреляли – «за трусость, самовольное оставление стратегических пунктов без разрешения высшего командования, развал управления войсками, бездействие власти». Хрущев, правда, реабилитировал Павлова, свалив всю вину на Сталина. Но разве мог вождь командовать военным округом из Москвы? Разве у Павлова не было глаз и мозгов, чтобы понять – враг силен, опасен и готовиться к отражению немецкого натиска следует до изнурения? 22 июня многие командиры Западного округа были в увольнительной, красноармейцы мирно спали в казармах. Самолеты стояли не заправленные, лишенные боеприпасов, даже не замаскированные. В общем, откровенного раздолбайства было столько, что волосы дыбом.

Нашлись и такие, кто считал Павлова предателем. Да нет, генерал был простым дураком. Хотя именно с его подачи в армию пришли танки «КВ», именно Павлов пересмотрел глупую идею Тухачевского – громоздить без толку танковые мехкорпуса. Система Дмитрия Георгиевича была куда грамотней и жизнеспособней, именно по его принципу использования танковых бригад и моторизованных дивизий в ЭРП – эшелонах развития прорыва и действовали Панцерваффе Гудериана или Роммеля. Выходит, не дурак?

Так почему же ты, друг ситный, прогадил Западный округ, самый ответственный, самый решающий? Почему подставил сотни и сотни тысяч бойцов, угодивших в плен или сгинувших по твоей вине? Почему артполки находились вне дивизий? Почему зенитная артиллерия была выведена на полигон в Крупки? Почему ослабил мобилизационную готовность войск? Почему 21 июня отменил приказ Генштаба о приведении авиачастей в боевую готовность? И список этих «почему» длинен, и каждый «тянет» на расстрел.

Судоплатов медленно сел и нахмурился. А не сделает ли он еще хуже, чем было? План у него простой – ликвидировать Павлова, чтобы в Москве быстренько назначили другого командующего округом. А кто ему сказал, что другой будет лучше? Эй, старичок, хватит пререкаться! Хуже уже точно не будет, вот что главное. Кем бы ни был новый командующий…

Господи, да если «новичок» просто-напросто наделает меньше ошибок, если не станет саботировать исполнение приказов Наркомата обороны и Генштаба, то это уже громадный плюс!

– Пожалуй… – проворчал начальник Особой группы.

Эх, Павлов, Павлов… За будущие преступления не казнят, но тут особый случай… Криво усмехнувшись, Павел запер дверь в купе и достал немецкую винтовку «Маузер-98 к» с четырехкратным оптическим прицелом и с глушителем «Брамит»[5]. Быстренько почистив и перезарядив, Судоплатов аккуратно разобрал и укутал оружие сначала в одеяло, а после обернул брезентом. Получился не слишком заметный сверточек.

Между тем за окном вагона смеркалось. Из глубины белоствольных рощ выползала на опушки густая синь, ельники смыкались в черные стены, посвежело, к горьковатому запаху паровозного дыма примешивался сладкий запах травы и придорожных болот. Вымотавшись за день, Павел еле разделся, лег – и отключился.

Когда поезд остановился чуть в сторонке от минского вокзала, в купе заглянул Эйтингон.

– Сходим, товарищ начальник? – деловито спросил он.

– Сходим, – кивнуло «начальство». – Вот что, товарищ заместитель, пересадкой командуй сам, а мне надо ненадолго отлучиться. Только сначала «эмку» спустите – съезжу кой-куда.

– Сделаем!

Добровольцы уже суетились на платформах, где были закреплены пять шестиосных грузовиков «ГАЗ-ААА» и три легковушки «М-1».

– «Эмку» товарищу майору! – весело раскричался Наум. – Живенько, живенько!

Спустили машину за пару минут. Судоплатов уложил винтовку на заднее сиденье и, махнув рукою своим, сел за руль. Выехав, двинул к штабу Западного округа – тот размещался на Советской, в главном корпусе Университетского городка. Предъявив свои документы, начальник Особой группы покрутился по штабу, заглянул в отдел устройства тыла и снабжения, выведал, что Павлов на месте, и отъехал. Но недалеко.

С той стороны штаба, где находился кабинет командующего округом, стояло старое здание из красного кирпича – то ли ректорат, то ли еще что. Туда-то Павел и направился, оставив машину неподалеку. Практически никого не встретив, он поднялся на верхний этаж. Лишь однажды ему навстречу попалась пожилая женщина в старомодном платье и роговых очках. Она держала под мышкой кипу желтоватых бумаг, а еще одна пачка находилась у нее в руках. Близоруко щурясь и шевеля губами, женщина вычитывала строчки и была настолько поглощена своим занятием, что даже под ноги не смотрела, осторожно нащупывая ногой очередную ступеньку.

Отвернувшись, Судоплатов миновал «бухгалтершу», но вряд ли та заметила его. В гулком коридоре было пустынно, а двери нужных Павлу кабинетов не открывались. Ну, плох тот диверсант, что не в силах войти в закрытую дверь. С помощью двух скрепок Судоплатов проник в помещение, где, судя по всему, давненько никто не бывал – и пол, и столы покрывал слой пыли. Тем лучше…

Вид из окна открывался шикарный. А вон и окно нужного ему кабинета… Павел быстро, орудуя прихваченными инструментами, собрал винтовку, накрутил глушитель и глянул в прицел. За открытым окном кабинета прохаживался взад-вперед Павлов и отчитывал кого-то, ритмично взмахивая рукой, словно гвозди загоняя невидимым молотком.

Судоплатов уже решил не дожидаться и выстрелить при посетителе, но тут Павлов сделал раздраженный жест, переводимый, как «Вон отсюда!», и распекаемый товарищ живо покинул кабинет. Командующий округом подошел к окну, и Павел поймал в прицел его лысую голову. Тут же вспомнился Хрущев. Этот подождет, его очередь еще не пришла…

Затаив дыхание, Судоплатов надавил на спуск. Винтовка дернулась, отдавая в плечо, а выстрел больше всего походил на короткое шипение. Пуля вошла Павлову в лоб, снося половину черепа. Запрокидывая мертвое лицо, командующий упал на спину, словно делая «мостик». Готов.

Быстро, но тщательно протерев «Маузер» и свинтив «Брамит», Павел оставил оружие на месте, начертив пальцем по пыльному подоконнику: «Heil Hitler!» Немецкий след будет нелишним.

Покинув здание, Судоплатов не спеша вернулся к машине, но поехал не на вокзал, а обратно к штабу. С грозным мандатом, подписанным Берией, он легко прошел к генералу Васильеву, начальнику инженерного управления округа. Гладко выбритый, подтянутый и в хорошем настроении, генерал являл собою образчик старого служаки.

– Здравия желаю, товарищ Судоплатов! – сказал он, улыбаясь, и потряс протянутую ему руку. – Мне уже звонили из Москвы, так что, как говорится, буду рад! Чем могу?

Павел улыбнулся.

– Дело, которое привело меня к вам, требует секретности, но суть его проста: нам необходимо выстроить несложные укрепления, вроде землянок. Ваших бойцов мы привлекать не будем, обойдемся своими силами, но вот топорами, пилами, лопатами, гвоздями, скобами – и т. д. и т. п. – хотелось бы разжиться у вас.

– Не вопрос! – кивнул генерал. – Еще что?

– Нам потребуются буржуйки, обмундирование, провизия длительного хранения – это уже не по вашей части, но я уж все до кучи.

Васильев хохотнул и тут же потянулся за бумагой.

– Сделаем, товарищ Судоплатов! Игорь!

В дверь заглянул молодой командир с двумя «кубарями» в петлицах[6].

– Игорь, составишь товарищу майору госбезопасности все бумаги на получение… Товарищ майор тебе объяснит.

Лейтенант вытянулся.

– Слушаюсь! Пройдемте, тащщ майор.

Шустрый лейтенант за какие-то четверть часа умудрился состряпать целую кипу нарядов, вещевых аттестатов и прочих бумажек, без которых ни один интендант на склад не пустит. Расписавшись везде, где надо, Судоплатов услыхал крики в коридоре:

– Павлова убили! Застрелили Павлова!

Штаб округа стал походить на улей, в который медведь сунул лапу загребущую. Все сразу забегали, затопали, заорали на все голоса. Исчезнувший Игорь вернулся и, возбужденный, встрепанный, доложил скороговоркой:

– Убит прямо в кабинете! Наповал! Пулей в лоб! Похоже, немецкий снайпер поработал!

– Обнаглели, – обронил Павел.

– И не говорите, тащщ майор!

Забежав к связистам, Судоплатов отбил телеграмму в Москву, на имя Фитина, и удалился. Мавр сделал свое дело…

Из обращения И. В. Сталина к советскому народу:

«В занятых врагом районах нужно создавать партизанские отряды, конные и пешие, создавать диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телеграфной и телефонной связи, поджога лесов, складов и обозов.

В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия, при вынужденном отходе частей Красной Армии не оставлять противнику ни одного килограмма хлеба…

Колхозники должны угонять весь скот, хлеб сдавать под сохранность государственным органам для вывоза его в тыловые районы, хлеб и горючее, которые не могут быть вывезены, должны быть уничтожены».

Глава 7

На вершине «Олимпа»

Через белорусские леса было проложено всего несколько прямых дорог, все прочие являлись направлениями. Ямистые да бугорчатые грунтовки донимали тряской и пылью, но это было куда лучше слякоти – после хорошего дождя колею так развезет, что даже шестиколесный «газон» может застрять.

Все грузовики были нагружены в меру и рычали с подвыванием, одолевая не шибко крутые подъемы. Под горку машины катились, довольно урча.

Место для первой базы Судоплатов выбрал в самых дебрях Ружанской пущи, зато отсюда можно было осуществлять рейды на Гродно, на Барановичи, на Кобрин и Брест. К обеим железным дорогам, что вели от Бреста на Минск и Гомель, тоже можно было выдвинуться «со всеми удобствами». «Пошалить» – и обратно, раны зализывать.

Преимущества места расположения оценили все, хотя Павел не привел некоторых важных факторов. Он не стал затрагивать тему окруженцев, а таких после 22 июня появится в достатке. Троп и прочих лесных путей в округе не столь уж много, можно и нужно будет держать их под контролем и перехватывать отступающих бойцов, отчаявшихся, озлобленных, раненных. Пожелают они топать дальше к линии фронта – их дело. Захотят влиться в состав ОМСБОН – милости просим. Если, конечно, сил и умений хватит. Воевать как солдат могут все. Бить врага, как разведчик-диверсант, – далеко не каждый. Все равно личный состав не бывает лишним, а врагов хватит на всех…

…Судоплатов ехал в кабине головного грузовика. Рядом сидел Наум и тихонько чертыхался, пытаясь одновременно читать карту и удержаться на месте. Водитель из добровольцев-спортсменов весело скалился.

– Тебе хорошо, молодой, – пробурчал Эйтингон, хватаясь за скобу, – уцепился за руль, и всего делов. А тут изображай прыжки на месте…

– На заднем месте, – уточнил Павел.

Шофер хихикнул. Наум ухмыльнулся и спрятал карту. Задумался.

– Я тут помараковал, – громко сказал он, заглушаемый скрежетом передачи, – что убийство Павлова – это, по сути, объявление войны.

Судоплатов покачал головой.

– Наум, немцы уже больше года воюют с нами, просто борьба эта тихая, когда ходят на цыпочках и говорят шепотом. Слыхал о полку «Бранденбург-800»?

– Наши, так сказать, коллеги, – усмехнулся Эйтингон.

– Именно, – кивнул Павел. – Полностью он называется 800-й учебный полк особого назначения «Бранденбург». Насколько я помню, его отцом-основателем был гауптман фон Хиппель. Теодор, кажется. Он еще с англичанами в Африке воевал, по сути, партизанил. Умный немец. Офицерам старой прусской закалки претили методы фон Хиппеля, вроде переодевания во вражескую форму, а вот Канарис оценил его потуги и принял Теодора под свое крылышко. В полку фон Хиппеля воюют немцы, владеющие языком противника, и воюют парами – «боевыми двойками». Двойки собираются в подразделения из двенадцати человек, а те – в батальон из трехсот бойцов. Сейчас полком командует подполковник Пауль фон Ланценауер. И чует моя душа – мы с его ребятками обязательно пересечемся. Они изображают патрули или небольшие группы в нашей форме и говорят на чистом русском.

– Поволжская немчура, – проворчал Наум.

– Да. Или прибалты. Или остзейские немцы. Частенько они передвигаются на грузовых «ЗИСах», и это тоже надо учесть. Сразу стрелять по ним нельзя – вдруг наши? Но остерегаться нужно крайне – это опытные волки.

– Так и мы не зайцы, товарищ майор! – воскликнул водитель.

– Помолчи, молодой, – строго сказал Эйтингон.

– Слушаюсь!

Наум подумал и молвил:

– Думаешь, это они Павлова… того?

– Возможно, – пожал плечами Судоплатов и подался вперед. – Володя, теперь на тот берег ручья – и вверх по течению.

– Есть, товарищ майор!

«Газон» легко форсировал мелкий ручей с галечным дном и покатил по его левому каменистому берегу.

– Бывал здесь? – поинтересовался Эйтингон.

– Бывал…

Павел не стал уточнять, что его знакомство с местом для будущей базы состоялось в 49-м. Одолев седловину меж двух холмов, заросших соснами, грузовик объехал овраг и поднялся на обширную возвышенность.

– Тормози.

Страницы: «« 1234 »»

Читать бесплатно другие книги:

Восемь часов утра. Впереди долгий день. Стоя перед шкафом, вы вытаскиваете костюм, который следовало...
Эта книга описывает различные аспекты политической деятельности сэра Уинстона Черчилля, связанные с ...
Книга Томаса Питерса и Роберта Уотермана – классика литературы по менеджменту, ставшая бестселлером ...
В книге представлено 33 лучших юмористических рассказа, вышедших из-под пера блестящих русских и зар...
Sevastopol weekend — серия материалов о социальной организации увиденного в армии современной России...
Книга вводит в мир подземного, загадочного города. Идите по его подземным лабиринтам, окунитесь в ег...