Грязь, пот и слезы Гриллс Беар

И вот здесь, в четырехстах футах от вершины Эвереста, они вдруг обнаружили, что у них закончились все веревки. Ребятам не оставалось ничего, кроме как вернуться. О дальнейшем восхождении нечего было и думать.

Нейл смотрел на вершину через штурмовые очки: так близко и так далеко! Он испытывал горчайшее разочарование. Повернувшись к вершине спиной, он начал спускаться не оглядываясь.

В 10:50 утра заговорила рация. Это был голос Мика – слабый, еле слышный.

– Беар! Это Мик. Ты записываешь?

Затем послышался треск атмосферных помех. Я только разобрал, что речь идет про кислород. Это было плохо.

– Мик, повтори снова. Что с твоим кислородом, закончился?

После короткой паузы он сказал:

– Я использовал весь кислород. Запасного баллона нет.

Эти слова повисли в тишине палатки в лагере 2. Я зажмурился, с ужасом думая о том, что моему лучшему другу, которого отделяет от меня крутой склон в шесть тысяч футов, грозит смерть, а я бессилен ему помочь.

– Продолжай говорить, Мик, не молчи, – твердо сказал я. – Кто с тобой рядом?

Я знал, что, если Мик замолчит и не найдет помощи, он не выживет. Сначала он не сможет стоять и ляжет, а затем замерзнет.

Как только он перестанет двигаться, он быстро потеряет сознание от переохлаждения и недостатка кислорода. А там и смерть не станет дожидаться.

– Здесь Алан. – Пауза. – У него тоже нет кислорода. Это… это не очень хорошо, Беар.

Нужно было немедленно связаться с Нейлом. Их мог спасти только человек, который находился неподалеку.

Мик снова заговорил:

– Беар, думаю, Алану осталось жить не больше десяти минут. Не знаю, что делать.

Я пытался его вызвать, но он на связь не вышел.

Глава 86

В конце концов Мика с Аланом нашли двое шведов и шерп Бабу Чири. Слава богу, у Бабу случайно оказался лишний баллон с кислородом.

Нейл и Пасанг, которые тоже уже спускались, встретились с Миком и остальными. Затем Нейл нашел в снегу тайник с кислородными баллонами, дал один баллон Алану и заставил его и Мика встать на ноги.

Следующие несколько часов Мик плохо помнит, поскольку находился в полубредовом состоянии, отягощенном крайней усталостью и переохлаждением.

Спускаться по гладкому льду очень трудно и порой гораздо опаснее, чем подниматься. Мик едва передвигался, ослабленный разреженным воздухом. Где-то под снежным балконом Мик вдруг почувствовал, как под ним зашевелился снег. В следующее мгновение у него из-под ног выскользнула снежная доска – слой снега, покрывающего лед, и за считаные секунды исчезла внизу.

Мик упал на спину и с бешеной скоростью понесся вниз по крутому склону, а потом допустил типичную ошибку – попытался замедлить падение, тормозя кошками. Его с силой подкинуло вверх, отчего он перекувырнулся через голову и, рухнув на склон, еще стремительнее понесся вниз по голому льду и снегу. Он уже смирился с мыслью о своей гибели.

Его подкидывало и кувыркало, и вдруг маленький выступ остановил его падение. Затем он услышал голоса людей – приглушенные и странные. Мик попытался им крикнуть, но голос его не слушался. Потом его окружили восходители, которые находились на Южной седловине, прикрепили его к веревке и крепко удерживали. Его сотрясала неудержимая дрожь.

Спустя сорок восемь часов Мик и Нейл добрались до нас в лагерь 2. Оба были в ужасающем состоянии, их трудно было узнать. Мик просто сидел, обхватив руками бессильно повисшую голову. Все было ясно без слов.

Вечером, когда мы собирались ложиться спать, Мик слегка толкнул меня. Я обернулся и увидел на его лице улыбку.

– Беар, в следующий раз давай я выберу, куда мы поедем в отпуск, хорошо?

У меня началась истерика, с безумным хохотом и слезами. Видимо, это была разрядка. Какой ужас я пережил за эти часы!

На следующее утро Мик, Нейл и Джеффри отправились в базовый лагерь. Их попытка не удалась. Мик мечтал поскорее покинуть эту гиблую гору и оказаться в безопасности.

Когда они уходили по ледопаду, я долго смотрел им вслед и надеялся, что не допустил ошибку, решив остаться в лагере.

Чем дольше ты находишься на высоте, тем больше слабеешь. Между акклиматизацией и ухудшением состояния грань очень тонкая. Я предпочел пренебречь ухудшением и подождать – на случай, если у нас состоится еще один штурм вершины. Кто-то находил это смелым поступком, но чаще люди говорили, что это было просто глупо.

Скорость перемещения тайфуна упала, так что он мог добраться сюда только через два дня. Но все равно он приближался, да и два дня – недостаточный срок для того, чтобы добраться до пика и возвратиться. Поэтому я обещал Генри и Мику, что если тайфун и дальше будет идти к нам, то я тоже спущусь в базовый лагерь.

Следующие несколько дней проходили в напряженном ожидании сеансов связи с базовым лагерем – мне сообщали прогноз погоды. Я отчаянно ждал, когда же появятся сведения о том, что тайфун уходит в сторону.

В первый день сообщили, что он стоит на месте. Назавтра – то же самое. Поэтому я согласился подождать еще немного. Все зависело от того, каким будет прогноз на следующий день.

И вдруг в 12:02 ночи заработала рация.

– Беар в лагере 2. Это Нейл. У тебя все о’кей?

Его голос звучал ясно и громко.

– Жду не дождусь новостей, – ответил я улыбаясь. Он знал, что я имел в виду.

– Тогда слушай. У меня для тебя метеосводка и имейл от твоей семьи. Что хочешь сначала – хорошую новость или плохую?

– Давай сначала плохую.

– Ну, погода по-прежнему паршивая. Тайфун снова пришел в движение и направляется в нашу сторону.

Если он завтра не поменяет направление, тебе придется немедленно спускаться. Прими мои сожаления.

– А хорошая новость? – с надеждой спросил я.

– Твоя мама прислала через метеослужбу сообщение. Говорит, что все ваши домашние животные здоровы.

Клик.

– Ладно, валяй дальше. Это не та новость. Что еще?

– Ну, они думают, что ты все еще в базовом лагере. Пожалуй, так для них лучше. Поговорим с тобой завтра.

– Спасибо, дружище. Да, и помолись за изменение погоды. Это будет наш последний шанс.

– Ладно, Беар. Смотри не начни там сам с собой разговаривать. Конец связи.

Мне предстояло ждать еще целые сутки. Я с досадой замечал, что все больше слабею в ожидании новой попытки штурма. Я уже стал сомневаться и в себе, и в своем решении ждать погоды на такой высоте.

Задолго до рассвета я вылез из палатки. Было 4:30 утра. Я сидел у входа в палатку, дожидаясь восхода солнца, и представлял себя на самом пике этой неприступной и такой надменной вершины.

«Вступлю ли я когда-нибудь в мертвую зону, что начинается за лагерем 3?»

К 10:00 я уже ждал у рации. На этот раз меня вызвали рано.

– Беар, твой Бог улыбнулся тебе! Готово! – возбужденно сказал Генри. – Циклон свернул на восток. У нас есть маленький просвет. Говорят, через два дня снова поднимется ураганный ветер. Как ты себя чувствуешь? У тебя еще остались силы?

– Ничего, держимся! Да, хорошо, даже прекрасно. Поверить не могу!

Я вскочил на ноги, зацепился за веревку, которой крепилась палатка к колышку, и завопил от радости.

Наконец-то закончилось это долгое и тоскливое ожидание!

Глава 87

Мне всегда нравилось высказывание Джона Кеннеди: «По-китайски «кризис» изображается двумя иероглифами. Один означает опасность, а другой – возможность, шанс, перспектива, альтернатива».

Оглядываясь на свою жизнь, я замечаю, что после каждого критического момента я становился еще сильнее. И теперь передо мной открылся путь к тому, что меня так влекло: опасность, но и огромный шанс. Моему волнению не было предела.

Нейл уже готовился подняться ко мне. Мик, счастливо избежавший гибели, благоразумно оставался в базовом лагере. Но мое время пришло!

В тот вечер в лагере 2 снова было полно друзей. Здесь были Нейл, Джеффри, Майкл, Грэхем, Карла и Алан. Но Карле подъем в лагерь дался очень тяжело, и это было видно по ее измученному и похудевшему лицу.

Да и как могло быть иначе? Ведь она провела на Эвересте уже три месяца и только несколько дней назад была в четырехстах футах от пика!

Завтра начнется наше самое главное сражение.

В ту ночь моя маленькая палатка, где я в одиночестве провел пять дней, вдруг стала тесной и шумной – вместе со мной туда втиснулись Нейл, Джеффри и Грэхем.

Я старался пить как можно больше кипяченой воды – это было необходимо, чтобы справиться с предстоящими трудностями. Поэтому я все время пил и без конца прибегал к специальной бутылочке, но все равно моча у меня была темного цвета. На большой высоте организм с трудом удерживает воду.

У нас выработалась и закрепилась привычка при малой нужде в любых условиях – даже в темноте и при этом рядом чья-то голова – пользоваться специальной бутылкой. У каждого было по две бутылки: одна для мочи, другая для воды. Нужно было как-то запомнить, какая из них для чего предназначена.

В 10:00 вечера мне снова захотелось облегчить мочевой пузырь. Я схватил бутылку, присел на корточки и сделал свое дело, а потом крепко завинтил крышку – во всяком случае, так мне показалось, – снова залез в спальный мешок и постарался уснуть.

Вскоре я почувствовал, что моя одежда набухает влагой.

«Еще не хватало! Воображаю, как будут смеяться ребята, когда узнают, что я описался во сне!» Втихомолку чертыхнувшись, я вылез из спального мешка и опять присел на корточки. Затем посмотрел на бутылку. У горлышка свободно болталась крышка. Темная зловонная жидкость промочила мне всю одежду и спальный мешок. Видно, я недостаточно плотно завернул крышку. Грубая ошибка. Может, это дурное предзнаменование.

С этой мыслью я кое-как заснул.

В 5:45 мы вылезли наружу и уселись на лед, прицепляя кошки.

В полной тишине мы начали взбираться к лагерю 3. Я надеялся, что мы пройдем этот путь быстрее, чем в прошлый раз.

К 10 утра мы были уже достаточно высоко и продолжали упорно и размеренно идти вверх по крутому ледяному откосу. Я откинулся назад и сделал глоток воды из бутылки, которая висела на шнурке, обхватывающем шею. Темп у меня был не очень быстрый, но нормальный. И я чувствовал в себе больше сил, чем в прошлый раз на этом маршруте. Это был хороший знак.

Через пять с половиной часов до палаток лагеря 3 оставалась уже сотня футов. И все-таки мне понадобилось целых двадцать минут, чтобы преодолеть эту маленькую дистанцию.

«Сохраняй терпение и иди. Не обращай внимания на то, что трудно дышать, что немеют ноги, не смотри вниз. Думай только о следующем шаге. Остальное не имеет значения».

Закон физики гласит, что, если ты не стоишь, а двигаешься, пусть даже медленно, в конце концов ты обязательно дойдешь до вершины. Просто на Эвересте это очень трудно. Раньше я даже не представлял, что гора способна внушить тебе почти непреодолимое желание отказаться от штурма, сдаться.

Я не сдавался, но готов был отдать все, что угодно, только бы не чувствовать этой страшной боли и слабости. Я заставлял себя не думать о них, не замечать. Так началась эта борьба, которую я вел сам с собой следующие двое суток, – и без передышки.

Совершенно обессиленные, мы заползли в палатку, занесенную снегом, выпавшим за предыдущую неделю. В этой палатке, приткнувшейся на маленьком ненадежном выступе, нас было четверо – испуганных, страдающих от страшного холода, головной боли, жажды и судорог.

Не раз мне приходилось радоваться, что в армии я привык жить в тесноте. Эта привычка здорово помогала мне и во время экспедиции, и в дальнейшей жизни. И, конечно, я радовался тому, что рядом со мной был Нейл. Когда общаешься с хорошим человеком, поневоле набираешься от него хорошего. И это здорово.

И еще одно, чему научила меня армия, – это бодрости духа в самый напряженный момент, когда вокруг тебя все подавлены, ослаблены морально и физически.

Именно когда все очень тяжело и беспросветно, необходимо собрать все силы, поднатужиться и заставить себя преодолеть все трудности. Урок простой, но очень важный для жизненного успеха. Я часто замечаю эту способность собраться, сосредоточиться у моих друзей, а уж на Эвересте от нее зависит буквально все.

Отправляясь наверх, Карла пообещала Генри, что пойдет дальше только в том случае, если не будет ветра. Генри знал, что измученная Карла одолеет восхождение только в благоприятную погоду. В 6 часов вечера по рации раздался его голос из базового лагеря:

– Ребята, ветер поднимается. Мне очень жаль, Карла, но тебе придется спуститься. Я не могу допустить, чтобы ты рисковала жизнью.

Последовала долгая пауза.

Карла сердито ответила:

– Ни в коем случае. Я иду наверх. Мне все равно, что ты скажешь, я иду наверх.

Генри взорвался:

– Слушай, Карла, мы же договорились! Я даже не хотел отпускать тебя, но ты настояла, а теперь прогулка заканчивается. Я прошу тебя вернуться, чтобы сохранить тебе жизнь.

Генри был прав. На то, чтобы добраться до лагеря 3, Карле потребовалось на три часа больше, чем нам. Если она будет так же медленно идти дальше, она может не вынести напряжения и погибнуть.

Глава 88

На рассвете Карла отправилась вниз.

А мы продолжали подниматься вверх, все выше и выше.

Не успели мы выйти из лагеря 3, как я стал задыхаться в кислородной маске. Казалось, воздух вообще не поступал. Тяжело дыша, я сорвал ее с лица.

Я посмотрел на пузырек манометра – судя по его положению, кислород подавался. Запас тоже был достаточным. Я надел маску и пошел дальше. Через пять минут легче не стало, и я еле шел. Маска меня душила. Я опять остановился и, сдернув ее, стал жадно глотать воздух. Шедший сзади Джеффри тоже встал, тяжело опираясь на ледоруб. У него не было сил поднять голову.

Я снова надел маску, решив ей довериться. Ведь манометр показывал, что аппарат работает, а значит, будет отмеривать мне скудный рацион в размере двух литров кислорода в минуту. Маленький, но постоянный и равномерный поток, которого хватит часов на шесть.

Конечно, два литра в минуту – это лишь жалкая часть объема кислорода, который нам ежеминутно требуется во время трудного подъема по крутому склону с тяжелым грузом на спине.

Но даже этой тонкой струйки кислорода достаточно, чтобы избавиться от гипоксии, поэтому-то люди и тащат на спине запасные баллоны. Я твердил себе, что боль в спине, в ногах и плечах не так важна, как отсутствие кислорода, которое влечет за собой неминуемую смерть.

Вверх по склону тянулась веревка.

Справа от меня до самой вершины Лхоцзе высилась ледяная стена. Слева – такой же ледяной склон круто спускался к Долине Молчания, около четырех тысяч футов ниже.

Теперь, когда я оказался на такой высоте, любая ошибка была чревата гибелью.

Стараясь не смотреть вниз, я сосредоточил взгляд на ледяной стене.

Я стал медленно подниматься, держа направление на высокую скальную гряду, надвое рассекающую склон.

Желтая Лента – это участок скал из песчаника, когда-то бывший дном древнего океана Тетис, после чего за многие тысячелетия движением тектонических плит его вознесло в небо. И вот надо мной в тумане возникала эта желтая гряда.

Я прислонился к холодной скале и стал глубоко дышать, чтобы набрать в легкие побольше кислорода и набраться сил перед подъемом на скальную гряду. Если мы преодолеем Желтую Ленту, то до лагеря 4 останется всего несколько часов.

Зубья кошек дико заскрежетали, когда я вступил на скалу. Им не за что было цепляться, и я неловко скользил по поверхности. Стараясь зацепиться когтями за любую трещинку, я с трудом поднимался вверх.

Когда я оказался по ту сторону Желтой Ленты, передо мной открылся более пологий снежный траверс. В конце его начинались Женевские скалы – могучий скальный контрфорс, что вел к лагерю 4.

Мы неуклонно шли все выше, словно в гипнотическом трансе, почти автоматически отслеживая точность постановки ног на неровную и коварную почву. Я люблю это состояние.

Поднимаясь по Женевским скалам, я видел немного ниже себя Джеффри, а за ним – Грэхема, Алана, Нейла и Майкла. Я шел размеренным темпом и через час оказался как раз под небольшим карнизом. За гребнем меня ожидала зловещая Южная седловина.

Мне очень хотелось увидеть это место, о котором я столько слышал и читал. Самый высокогорный лагерь в мире, на высоте двадцать шесть тысяч футов – в глубине мертвой зоны Эвереста.

Я всегда внутренне вздрагивал, слыша это название. Обычно альпинисты склонны приуменьшать трудности, а здесь поступили совсем иначе, и это меня настораживало.

Отбросив эту мысль, я преодолел несколько последних футов и забрался на самый гребень. Стоя там, я оглянулся вокруг и мог бы поклясться, что передо мной расстилалась панорама почти половины земного шара.

Плотный слой облаков плыл подо мной, скрывая от взгляда нижнюю часть склона. А над облаками до самого горизонта простиралось огромное темно-синее небо.

Приток адреналина влил в меня силы, и я двинулся дальше. Я входил в другой мир.

Южная седловина – это обширное горное плато размером приблизительно с четыре футбольных поля, со следами пребывания всех прежних экспедиций.

Именно здесь в 1996 году, во время страшного урагана, мужчины и женщины отчаянно пытались найти свои палатки. И тела тех несчастных, кому это не удалось, до сих пор лежат здесь, под толстым слоем льда и снега. Тоскливо и грустно было думать, что родственники погибших никогда не смогут посетить их безымянные могилы.

Это плато, затерянное высоко в горах, доступное только самым сильным и мужественным восходителям, внушает зловещий, сверхъестественный ужас. Вертолеты с огромным трудом приземляются даже в базовом лагере, не говоря уже о Южной седловине.

Никакие деньги не в состоянии заманить сюда человека. Он может оказаться на этой высоте только по своей воле. И это было как раз по мне.

Поднялся сильный порывистый ветер, он прорывался сквозь гребень и ожесточенно трепал порванные полотнища рухнувших палаток.

Возникло ощущение, что гора подбадривает меня, повелевает идти дальше.

Часть четвертая

Вера и страх

могут ВОЙТИ

в гавань твою,

Но только ВЕРЕ

ПОЗВОЛЬ

бросить якорь.

Глава 89

Последние четыре тысячи футов пика Эвереста – смертельно опасное место, где человек не в состоянии выжить. В условиях крайнего высокогорья организм буквально отказывается функционировать и погибает. Каждый час, проведенный здесь, жизнь будто дает нам взаймы.

В середине перевала стояли две палатки, одна – сингапурской экспедиции, вторая принадлежала нашему другу из Боливии Бернардо. Обе команды поднялись сюда за день до нас.

Сейчас палатки были пустыми.

Я пытался представить, с какими трудностями сталкиваются сейчас эти группы, которые ушли наверх. Весь Сингапур, затаив дыхание, ждал сообщения о результате их попытки покорить Эверест. Я надеялся, что они сумеют это совершить.

Мы с Бернардо договорились заранее, что он позволит мне воспользоваться его палаткой, пока он будет штурмовать вершину. Поэтому я кое-как забрался в пустующую палатку.

Из-за разреженного воздуха на этой высоте каждое движение дается человеку с огромным трудом, он ходит медленно и неуклюже, как космонавт в своем скафандре. Я из последних сил стащил с себя кислородный аппарат с маской и рюкзак и рухнул в угол.

От страшной головной боли я закрыл глаза, но только на секунду. В следующую секунду я услышал голос Бернардо и, когда он заглянул в палатку, едва заставил себя сесть.

Он приветливо улыбнулся мне. Лицо его было изможденным, под чуть раскосыми глазами набухли темные мешки от штурмовых очков, которые он носил уже много недель. И все же лицо его сияло. Мне не нужно было спрашивать, достиг ли он вершины, – глаза его сами об этом сказали.

– Беар, это потрясающе! Правда, просто необыкновенно! – восторженно воскликнул он.

Он влез в палатку, и я помог ему растопить на горелке снега, чтобы он напился воды. Прошло уже много времени с тех пор, как он сделал последний глоток жидкости. Но, несмотря на крайнюю усталость, он был очень оживлен. Для него все моральные и физические страдания были уже позади. Два альпиниста из Сингапура тоже вернулись с победой, которую будет торжественно праздновать все население их родной страны.

Через два часа на перевал добрались Нейл и Алан, обогнавшие Джеффри и Майкла. Просунув голову в палатку Бернардо, Нейл радостно пожал мне руку. Мы снова были вместе, и это придавало мне сил.

Нужно было помочь Нейлу поставить палатку. Я вылез наружу и увидел медленно бредущих к нам Джеффри с Майклом. Они рассказали, что Грэхем, который по праву считается опытнейшим высотником, повернул назад на отметке около трехсот футов выше лагеря 3.

Он слишком ослаб после болезни, которую мы с ним оба перенесли, и считал, что если станет подниматься выше, то не выживет.

«Выходит, ему что-то известно о следующем этапе штурма, чего не знаю я?» Я отбросил эту мысль.

Погода портилась – нужно было скорее соорудить укрытие. Мы с Нейлом начали ставить палатку. Ветер вырвал у него угол полотнища и безжалостно трепал его, пока мы старались совладать с ним. Казалось бы, простое дело – поставить палатку, но у нас ушло на это около часа. В конце концов нам это удалось. Забравшись в палатку, мы стали ждать наступления ночи.

Глава 90

Мысль о том, что предстоящие семнадцать часов придется тащить на себе эти проклятые баллоны с кислородом, наполняла меня страхом.

Я чувствовал, как силы медленно, но неуклонно покидают меня, и не представлял, как взвалю эти баллоны на спину, не говоря уже о том, чтобы тащить их так далеко и высоко, по снегу, который доходил до пояса.

Чтобы успокоиться, я стал думать о том, что ждет меня после восхождения. Дом, семья, Шара. Но все это казалось невероятно далеким. Я никак не мог вызвать их в своем воображении. Это все из-за кислородного голодания. Оно отнимает у тебя все – память, чувства, силу.

Я постарался выкинуть из головы все негативные мысли и думать только о горе.

«Давай, Беар, покончи с этим, не дрейфь!»

Летаргическое состояние, которое овладевает тобой на этой высоте, трудно описать. Ничто тебя уже не волнует, не интересует, и тебе это безразлично. Хочется лишь одного – свернуться калачиком и чтобы тебя не трогали.

Вот почему смерть выглядит такой желанной – это единственный способ забыть о боли и холоде. В этом и заключается коварство огромной высоты.

Я с трудом приподнялся. Молния на нашей палатке была немного испорчена, наполовину стянутые полы палатки хлопали под ветром.

В щель между ними была видна вся пустынная седловина вплоть до подножия засыпанного глубоким снегом склона. Гора казалась неприветливой и грозной. Сильный ветер вздымал в воздух тучи снежного порошка и уносил их вдаль.

Я разглядел тропу, откуда упал Мик. Как ему повезло! «А может быть, Бог его спас?» Мысли путались в голове.

Я думал о тех восходителях, которые погибли, следуя за своей мечтой. «Стоила ли этого гора?» Ответа я не находил. Я только знал, что почти все они погибли выше Южной седловины.

7 часов вечера. Через полчаса мы приступим к трудоемкой процедуре – облачению в теплую одежду и снаряжению в путь. На это уйдет не меньше часа. В итоге мы станем похожи на личинки в толстых коконах.

Я дотянулся до верхнего кармана рюкзака и вытащил завернутые в пластиковый пакет измятые страницы. Я нес их специально для этого момента.

«Утомляются юноши и ослабевают; и молодые люди падают, а надеющиеся на Господа обновятся в силе: поднимут крылья, как орлы, потекут – и не устанут; пойдут – и не утомятся» (Ис., 40: 30, 31).

Я чувствовал, что Господь – единственная моя надежда и хранитель. Больше никто не в силах мне помочь.

Воистину я стоял перед лицом Создателя открытый и незащищенный. Ни притворства, ни обмана, ни запасного плана на случай беды.

В предстоящие сутки у каждого из нас шансы погибнуть будут составлять один к шести. Невольно ты постоянно возвращаешься мыслями к этому роковому счету. И осознаешь истинную ценность жизни и свое место в ней.

Настало время заглянуть смерти в глаза, смело встретить опасность и с помощью всемогущего Господа идти вверх.

И эти простые библейские строки будут звучать у меня в голове в течение следующей ночи и дня, пока мы будем подниматься все выше и выше.

Глава 91

Мы решили выйти из лагеря в 9 часов вечера. Обычно альпинисты отправляются на штурм вершины намного позже. Метеосводка обещала сильный ветер, который днем еще усилится. Мы хотели за ночь, до усиления ветра, забраться как можно выше.

Вскоре из своей палатки появились Джеффри, Алан и Майкл – они были похожи на астронавтов, готовых выйти в открытый космос. Палатка шерпов оставалась закрытой. Нейл разбудил их, но они сказали, что выйдут позже.

Было что-то мистическое в наших пяти фигурах, в темноте бредущих по седловине. Мы походили на измученных солдат, что из последних сил идут вперед, на битву. Когда мы дотащились до ледника, перед нами возник крутой подъем. Мы низко наклонялись к склону, налобные фонари бросали лучи света на снег под ногами. Мир сузился до размера светового пятна: оно показывало, за что цепляться зубьями кошек, куда вонзить ледоруб. Кроме этого светлого пятна, ничего не было видно.

Через некоторое время наша группа распалась на две части. Впереди шли Алан, Нейл и я, за нами следовали Джеффри и Майкл. Вскоре оба повернули назад.

Спустя два часа мы втроем вылезли на небольшой ледовый карниз и взглянули вниз.

– Тебе страшно? – тихо спросил меня Алан. За это время я впервые услышал чей-то голос.

– Да, – ответил я. – Но не так страшно, как было бы, если бы я мог видеть крутизну склона, – совершенно серьезно объяснил я.

Действительно, темнота скрывала эту страшную пропасть. Мы видели только глубокий снег и лед, ярко освещенные нашими фонарями.

В полночь мы подошли к месту, покрытому глубоким снежным порошком. Этого мы не ожидали. Долго барахтаясь в сухом подвижном снегу, не находя точку опоры, мы страшно устали.

На каждом шагу ноги скользили назад. Вместо одного шага приходилось делать целых три. Снег забился мне в маску и в рукавицы, очки запотели. Я молча чертыхался.

«Где же балкон? Он должен скоро появиться».

Но выше виднелся только лед и скалы, исчезающие в темноте. Я начинал выдыхаться.

К часу ночи мы перевалили через очередной карниз и без сил распластались на снегу. Я ликовал – мы уже на балконе, на высоте двадцати семи с половиной тысяч футов над уровнем моря.

Думая сэкономить кислород, я снял маску, и разреженный воздух ожег мне легкие будто ледяным огнем. Я снова лег в снег и закрыл глаза.

Мы должны были ждать шерпов – они несли запасные баллоны с газом взамен наших полупустых. Новых баллонов должно хватить до вершины и на обратный путь до балкона, то есть часов на десять. Здесь, на этой высоте, время исчисляется запасом кислорода, а его наличие означает возможность выжить.

Температура была минус сорок градусов по Фаренгейту.

В 2 часа ночи шерпы еще не появились, и мы с Нейлом начали по-настоящему замерзать. При скудном потреблении кислорода мороз одолевает тебя быстро и незаметно.

Внезапно все небо ярко осветилось. Из тьмы выступили горы и снова пропали в темноте. Через несколько секунд над долинами загрохотал гром. «Здесь же не бывает гроз», – подумал я. Еще через пару секунд небо снова вспыхнуло. Издали надвигалась электрическая буря. Если буря доберется до нас, это будет конец. Она принесет с собой убийственный шквальный ветер с массой снега.

Где-то под нами Джеффри и Майкл тоже вели свою битву. А в мертвой зоне Эвереста человеку редко удается выйти победителем.

Глава 92

У Джеффри возникли проблемы с кислородным аппаратом.

Кислород не подавался должным образом, и Джеффри стал задыхаться. Он попытался идти дальше, но скоро вынужден был признать, что это бесполезно, и повернул назад. Его попытка штурма провалилась.

Майкл тоже решил возвращаться, так как сильно ослабел. Приближающийся ураган стал решающим доводом. Он занимался альпинизмом уже много лет, поэтому знал пределы своим силам и незыблемое правило поведения в условиях высокогорья: «Если сомневаешься, то тебе, несомненно, пора возвращаться вниз».

Они стали медленно спускаться к Южной седловине, а мы продолжали ждать шерпов.

В 3 часа ночи, когда мы уже не могли сдерживать дрожь и дальше переносить состояние неподвижности, наконец заметили внизу свет от фонарей шерпов. Через некоторое время они добрались до нас, и мы стали менять баллоны, что нам удавалось с большим трудом, – пальцы у нас совсем окоченели. За время пребывания в базовом лагере мы без конца отрабатывали этот процесс, так что выполняли его за несколько секунд. Но здесь, в темноте и при сильном морозе, это было невероятно трудно.

Я никак не мог отрегулировать подачу кислорода на баллоне. Возиться на морозе, да еще в темноте с маленькими заиндевевшими винтами, – это еще та работа. Мне пришлось снять верхние рукавицы, чтобы ухватиться за регулятор.

Меня неудержимо трясло от холода, и в результате я криво завинтил винт регулятора. Он сразу застрял и не проворачивался дальше. Я громко выругался.

Нейл и Алан уже были готовы. Алан направился к гребню, а Нейл встал рядом со мной на колени и ждал меня.

Я неуклюже возился с регулятором. «Ну, давай, идиот!»

Я чувствовал, что ситуация ускользает из-под моего контроля. Мы зашли слишком высоко, чтобы потерпеть неудачу, – слишком далеко.

– Беар, черт возьми, давай скорее! – сквозь маску пробормотал Нейл.

Я понимал, что задерживаю его, но регулятор застрял, и мне ничего не оставалось, как постараться вывинтить его.

У Нейла уже пропадала чувствительность в ногах, с каждой минутой он замерзал все больше. Но неожиданно мне удалось вывернуть винт. Я осторожно выровнял его, и на этот раз он завинтился правильно.

Мы двинулись в путь, как вдруг один шерп остановился. Он показал на небо, покачал головой, потом повернулся и направился вниз. Что ж, на высоте каждый решает за себя. И твоя жизнь зависит от того, верное ли решение ты принял.

Ураган шел к востоку и ниже нас – пока еще не к нам. Мы с Нейлом переглянулись и пошли дальше к гребню. Было огромным облегчением снова двигаться, и вскоре я ощутил прилив сил, чего не испытывал уже довольно давно.

Наверное, в глубине души я чувствовал, что настал мой час. Настала моя очередь прокладывать в снегу тропу, и я обошел Нейла. Ходьба согревала меня. Нейл шел, низко опустив голову, вся его фигура говорила о крайней усталости, но я знал, что он не остановится.

Страницы: «« ... 910111213141516 »»

Читать бесплатно другие книги:

Таня Виноградова и Ирка Федотова дружили с детства. Всегда такие разные, к тридцати пяти годам обнар...
Золото по праву считается одним из лучших кандидатов для инвестиций. Однако инвесторы часто упускают...
Hiliss?gisel maamajja saabudes leiab Tiina eest segipaisatudelamise, kust on muude asjade seas varas...
Слышал, значит, это я недавно историю одну, об ихней принцессе, не помню, как ее величают-то. Ну, та...
Чтобы глупый стал умнее,чтобы слабый не грустил,надо людям ахинеюоткровенную нести.Только так и толь...
Роман «Свечка» сразу сделал известного киносценариста Валерия Залотуху знаменитым прозаиком – премия...