Круглосуточный книжный мистера Пенумбры Слоун Робин
— Непереплетенные?
— Есть три ступени, — объясняет Лапен и перечисляет, разгибая тонкие пальцы. — Новичок, непереплетенный и переплетенный. Чтобы стать непереплетенным, нужно разгадать Загадку основателя. Это, вы поняли, магазин. Идешь от книге к книги, расшифровываешь каждую, ищешь ключ к следующей. Они расставлены специальным образом. Это как будто запутанная нить.
Я понимаю.
— Это и есть загадка, которую я разгадал.
Она отрывисто кивает, хмурится и отпивает чай. Потом, будто внезапно вспоминая: «А знаете, я когда-то была программистом».
Не может быть.
— Но тогда компьютеры были огромными и серыми, как слоны. О, работа это была нелегкая. Мы были первопроходцами.
Очуметь.
— А где это было?
— В «Пасифик Белл», там, на Саттер-стрит.
Она показывает пальцем в сторону городского центра.
— …еще тогда, когда телефон считался сложнейшей техникой.
Лапен усмехается и театрально хлопает ресницами.
— Я была очень современной девушкой, знаете ли.
О, я верю.
— Но уже столько лет прошло с тех пор, как я занималась такими машинами. Мне и в голову не приходило поступить, как придумали вы. Ох, ведь это…
Она машет рукой в сторону груды книг и бумаг.
— …было такой каторгой. Брести от книге к книге. Некоторые были интересные, но некоторые…
Она вздыхает.
С улицы слышится топот, всполошенный птичий хор, а потом раздается нетерпеливый стук в дверь. У Лапен расширяются зрачки. Стук не прекращается. Дверь трясется.
Лапен тяжело поднимается с кресла, поворачивает ручку, и перед нами Тиндэлл, глаза дикие, волосы растрепанные, одна рука у головы, вторая в воздухе, занесенная для стука.
— Он уехал! — вопит Тиндэлл, врываясь в комнату. — Вызван в библиотеку! Как это так?
Он обходит комнату быстрыми кругами, словно пытаясь таким образом успокоиться. Бросает взгляд на меня, но не останавливается и не сбавляет ходу.
— Он уехал. Пенумбра уехал!
— Морис, Морис, остынь, — призывает его Лапен.
Она усаживает его в свое кресло, и он валится на сиденье, ежась и дрожа.
— Что будем делать? Что мы можем? Как поступить? Без Пенумбры…
Тиндэлл смолкает, затем, склонив голову набок, смотрит на меня.
— А вы можете управлять магазином?
— Э, погодите-ка, — говорю я. — Он же не умер. Он просто… вы же только что сказали, что он поехал в библиотеку?
На лице Тиндэлла написано другое.
— Он не вернется.
Тиндэлл качает головой.
— Не вернется, не вернется.
Знакомый коктейль — но теперь больше ужаса, чем любопытства — просачивается мне в желудок. Неприятное ощущение.
— Я слышал от Имберта, а тот от Монсефа. Корвина в ярости. Пенумбру сожгут. Сожгут! Для меня это конец! И для вас!
Он тычет пальцем в Розмари Лапен. У нее сильно трясутся щеки.
Я не понимаю ни слова.
— Как это мистера Пенумбру сожгут?
— Не его самого, — поясняет Тиндэлл, — а книгу — его книгу! Но это не лучше, даже хуже. Лучше бы плоть, чем слово. Сожгут его книгу, как Сондерса, Моффата, Дона Алехандро, врагов Неразрывного Каптала. Он, ему, Гленко, самое ужасное — у него десяток новичков! И все брошены, потеряны.
Он смотрит на меня мокрыми безнадежными глазами и выпаливает:
— А я почти уже закончил!
Да, я всерьез вляпался в какой-то культ.
— Мистер Тиндэлл, — говорю я бесстрастно. — А где это? Где находится эта библиотека?
Тиндэлл качает головой.
— Я не знаю. Я всего лишь новичок. А теперь и не смогу, не стану… если только…
Он подымает голову. В глазах у него проблеск надежды, и он опять задает тот же вопрос:
— Вы можете управлять магазином?
Я не могу управлять магазином, но могу им воспользоваться. Спасибо Тиндэллу, я знаю, что Пенумбра где-то попал в беду, и знаю, что по моей вине. Как и почему, не имею понятия, но это безусловно из-за меня Пенумбра отправился в дорогу, и я не на шутку о нем беспокоюсь. Этот культ, похоже, придуман специально для того, чтобы облапошивать стариков-книголюбов — сайентология для образованных пенсионеров. Если так, то Пенумбра уже крепко запутался в паутине. Словом, хватит терять время и строить догадки: я обыщу круглосуточный книжный магазин мистера Пенумбры и постараюсь найти нужные мне ответы.
Но сперва туда нужно проникнуть.
Середина следующего дня, я стою на Бродвее, ежась и созерцая витринные стекла, и вдруг рядом со мной откуда ни возьмись появляется Оливер Гроун. Бог мой, такой крупный мужик и так бесшумно ходит.
— Что случилось? — спрашивает Оливер.
Я окидываю его взглядом. А если Оливера уже вовлекли в этот культ?
— Ты чего тут стоишь? — спрашивает он. — Холодно же.
Нет. Он, как и я: посторонний. Но, может, хотя бы посторонний с ключом?
Оливер качает головой.
— Дверь никогда не запиралась. Я просто заходил и сменял мистера Пенумбру, понимаешь?
Правильно, а я сменял Оливера. Но теперь Пенумбры нет.
— Вот, теперь торчим тут.
— Что ж. Можно попробовать пожарный выход.
Через двадцать минут мы с Оливером пускаем в ход лазательные навыки, натренированные на сумрачных стеллажах Пенумбры. У нас монтерская стремянка, купленная в хозмаге за пять кварталов отсюда, и мы установили ее в узком проходике между нашим книжным и стрип-клубом.
Тощий бармен из «Попок» тоже тут, посасывает сигарету, сидя на перевернутом пластмассовом ведре. Он бросает на нас лишь взгляд, а потом возвращается к своему телефону. Кажется, играет во фруктового ниндзя.
Первым лезет Оливер, а я держу лестницу, потом лезу следом сам. Мы словно в неизведанных землях. Я понимал в теории, что этот закоулок есть и что там есть пожарная лестница, но и сейчас не соображаю, где там вход в магазин. В нашем книжном есть обширная дальняя часть, куда я редко захожу. Позади парадных коротких стеллажей и сумрачных глубин Дальнеполочного фонда располагается каморка для персонала с кургузым столиком и тесной уборной, а за ней — дверь с надписью «Не входить», ведущая в кабинет Пенумбры. Этот запрет я принимал всерьез, как и правило номер два (о неприкосновенности Дальнеполочного фонда); честно, по крайней мере, пока не вмешался Мэт.
— Ага, за дверью ступеньки, — сообщает Оливер. — Ведут наверх.
Мы переминаемся с ноги на ногу на площадке пожарной лестницы, которая на каждое наше движение отвечает металлическим визгом. Перед нами широкое окно, старое стекло в поцарапанной и изъязвленной деревянной раме. Я тяну, оно не поддается. Оливер наклоняется, тихонько по-аспирантски крякает, и вот окно распахивается с хлопком и скрежетом. Я бросаю взгляд на бармена внизу. Он не обращает на нас внимания с прилежанием человека, для которого не обращать внимания — часть работы.
Через окно мы прыгаем в темный кабинет Пенумбры на втором этаже.
Хрюканье, возня, громкое «Ой!», и наконец Оливер находит выключатель. Расцветает оранжевым светом настольная лампа на длинном письменном столе, освещая окружающее пространство.
А Пенумбра куда сильнее заморочен, чем можно было подумать.
Стол у него заставлен компьютерами, ни один из которых не произведен позже 1987. Вот антикварный TRS-80, присоединенный к шоколадного цвета коренастому телику. Узенький «Атари» и IBM PC в ярко-синем пластиковом корпусе. Длинные коробки, набитые дискетами, и стопки пухлых мануалов с квадратными буквами на обложках:
Откусите от вашего «Яблока»
Несложные программы для развлечения и пользы
Мастер-класс по «ВизиКалк»
Возле писюка стоит продолговатый металлический ящичек с двумя резиновыми манжетами наверху. Рядом старый дисковый телефон с длинной выгнутой трубкой. Наверное, ящичек — это модем, видимо, самый старинный на свете: когда нужно выйти в сеть, вставляешь телефонную трубку в эти резиновые муфты, будто компьютер в буквальном смысле кому-то звонит. Прежде я такого никогда не видел, только в ехидных записях «не поверите, вот так оно и работало» у всяких блоггеров. Я ошарашен, ведь выходит, Пенумбра в какой-то момент своей жизни тоже прокрадывался в киберпространство.
На стене позади стола висит карта мира, огромная и очень старая. На ней нет ни Кении, ни Зимбабве, ни Индии. Аляска — незанятое пространство. В карте поблескивают воткнутые булавки. Ими помечены Лондон, Париж и Берлин. Помечены Санкт-Петербург, Каир и Тегеран. И еще какие-то города — и все это, должно быть, книжные магазины, небольшие библиотеки.
Пока Оливер ворошит стопки бумаг, я включаю компьютер. Рубильник переключается с громким щелчком, и машина с рокотом оживает. Звук будто от взлетающего самолета: сначала громкий рев, потом визг, потом стаккато — «пик-пик». Подскакивает Оливер.
— Ты что делаешь? — шепчет он.
— Ищу данные, как и ты.
Не знаю, почему он шепчет.
— Но что если там какая-нибудь дрянь? — спрашивает он по-прежнему шепотом. — Вроде порнухи.
Компьютер выдает приглашение командной строки. Нормально: с этим я смогу разобраться. Работая над сайтами, надо общаться с удаленными серверами, а способы этого общения, по сути дела, не сильно изменились с 1987 года, так что я возвращаюсь мысленно в «НовоБублик» и вбиваю несколько пробных команд.
— Оливер, — говорю я рассеянно, — ты когда-нибудь занимался цифровой археологией?
— Нет, — отвечает он, складываясь пополам над тумбой с выдвижными ящиками. — Все, что позже двенадцатого века, меня не волнует.
Крохотный винчестер компьютера набит текстовыми файлами с непостижимыми названиями. Я заглядываю в один и вижу мешанину символов. В общем, либо это первичные данные, либо шифр, либо… точно. Это одна из книг Дальнеполочного фонда, из тех, которые Лапен назвала codex vitae. Выходит, Пенумбра загонял их в компьютер.
Обнаруживается программа под названием «Эйлер-Метод». Я пишу ее в командную строку, задерживаю дыхание, нажимаю «Ввод»… Компьютер возмущенно пикает. Ярко-зеленой строчкой он сообщает мне, что в коде есть ошибки, множество ошибок. Программа не заработает. Может, никогда и не работала.
— Погляди-ка, — зовет Оливер с другого конца комнаты.
Он, склонившись, разглядывает толстую книгу на крышке шкафчика каталога. Обложка кожаная, с тиснением, как у журналов, и вытеснено на ней PECUNIA. Может это тайный журнал для всех по-настоящему значимых деталей этой книжной истории. Но нет: Оливер распахивает книгу, и ее назначение становится ясно. Это гроссбух, каждая страница разделена на две колонки и разлинована на несколько десятков узких строчек, каждая из которых заполнена голенастым почерком Пенумбры:
FESTINA LENTE CO. 10847,00 долл.
FESTINA LENTE CO. 10853,00 долл.
FESTINA LENTE CO. 10859,00 долл.
Оливер бегло пролистывает гроссбух Пенумбры. Записи ведутся помесячно и охватывают десятки лет. Значит, это и есть наш покровитель: компания Festina Lente, должно быть, как-то связана с Корвиной.
Оливер Гроун опытный археолог. Пока я играл в хакера, он обнаружил немало полезного. Я следую его примеру и шаг за шагом обхожу комнату, выискивая зацепки.
Вот еще один низкий шкафчик. На нем сложены словарь, и еще один, и покоробившийся «Паблишерз уикли»[13] за 1993 год, и меню бирманского ресторана на вынос. Внутри: бумага, карандаши, резинки для денег, степлер.
Вешалка, на ней только тоненький серый шарф. Я видел, Пенумбра его носит.
На дальней стене, у лестницы, ведущей вниз, фотографии в рамках. На одной запечатлен магазин, но, по-видимому, несколько десятилетий тому назад: снимок черно-белый, и улица выглядит непривычно.
По соседству вместо «Попок» — ресторан под названием «Аригони», со свечами и клетчатыми скатерками. На другой фотографии, уже цветной кодахромовской, красивая женщина средних лет, светленькая с короткой стрижкой, обнимает секвойю, задрав одну ногу назад, и радостно глядит в объектив.
На последней карточке трое мужчин позируют на фоне моста Золотые Ворота. Один в годах, академического вида: нос крючком и лукавая, торжествующая усмешка. Двое других намного моложе. Один с широкой грудью и мощными руками, точно культурист старой школы. У него черные усы и большие залысины, он показывает в объектив большой палец. Другой рукой он обнимает за плечи третьего, высокого и тощего, с… Постойте-ка. Этот третий — Пенумбра. Да, это Пенумбра, много лет назад, с ореолом русых волос и с щеками. Он улыбается. Совсем молоденький.
Я расцепляю раму и вынимаю снимок. На обороте рукой Пенумбры написано:
Два новичка и великий учитель:
Пенумбра, Корвина, Аль-Асмари
Ну, дела. В годах, видно, Аль-Асмари, значит, усатый — это Корвина, нынешний босс Пенумбры, генеральный директор «Всемирной сети странных книжных», которая, должно быть, и есть Festina Lente. И, не иначе, сам Корвина и вызвал Пенумбру в библиотеку для наказания, или увольнения, или сожжения, или еще чего похуже. Но фотографии он плотный и крепкий, но ведь теперь он такой же старик, как Пенумбра. Поди, стал злобным кощеем.
— Гляди-ка! — вновь окликает меня Оливер с того конца комнаты. Определенно, он лучше меня справляется с работой сыщика. Сперва гроссубух, а теперь вот это: у него в руке свежая распечатка железнодорожного расписания. Оливер расправляет ее на столе, и вот он, обведенный четырьмя уверенными штрихами — пункт назначения нашего работодателя.
Пенн-стейшн.
Пенумбра отправился в Нью-Йорк.
Империи
Ситуация, как я понимаю, примерно такова.
Магазин закрыт. Пенумбра уехал, будучи вызван своим боссом Корвиной в секретную библиотеку, которая на самом деле — главный штаб секты библиофилов, известной под названием братство Неразрывного Каптала. Там что-то собираются сжечь. Библиотека находится в Нью-Йорке, но где именно, неизвестно — пока.
Оливер Гроун будет забираться в магазин через пожарную лестницу и хотя бы на несколько часов в день отпирать его, чтобы обслуживать Тиндэлла и остальных. Может быть, по ходу дела Оливеру удастся побольше разузнать про Каптал.
Теперь я: у меня своя миссия. Дата прибытия поезда Пенумбры в пункт назначения — естественно, он предпочел поезд — еще через два дня. Сейчас он трюхает через всю страну, и если я буду действовать быстро, то смогу его опередить. Да: я успею его перехватить и спасти. Я могу все исправить и вернуть себе работу. И выяснить, что, в конце концов, тут творится.
Я рассказываю обо всем Кэт, как привык поступать в последнее время. Это как будто скармливать компьютеру какую-то сложную математическую задачу. Просто закидываешь все данные, жмешь «Ввод» и:
— Ничего не выйдет, — говорит она. — Пенумбра — старик. Я так понимаю, что все это уже давно стало частью его жизни. Ну, в смысле, это и есть, по сути, его жизнь, так?
— Так, ну и…
— Ну и мне кажется, ты не уговоришь его просто… бросить. К примеру, я работаю в Гугле сколько, три года? Совсем не полжизни. Но даже сейчас ты попробуй подойти ко мне на станции и попроси отказаться от этого. Эта компания — самое важное в моей жизни. Да я на тебя и не взгляну.
Она права, и я в растерянности, во-первых, потому что нужно придумывать новый план, и во-вторых, потому что хоть я и понимаю правоту ее слов, никакого смысла в них не нахожу. Я никогда не чувствовал ничего подобного ни к какой работе (или секте). Вы можете подойти ко мне на станции и отговорить от чего угодно.
— Но тебе определенно надо ехать в Нью-Йорк, — говорит Кэт.
— Ладно, ты меня запутала.
— Все это слишком интересно, чтобы взять и бросить. А потом что? Найти другую работу и провести вечность, гадая, что случилось с твоим прежним боссом?
— Ну, конечно, это план Б…
— Твое первое побуждение было верным. Тебе просто нужно подойти к вопросу…
Она смолкла и поджала губы.
— …стратегически. И обязательно взять с собой меня.
Кэт усмехается. Естественно. Как я могу отказать?
— У Гугла большое отделение в Нью-Йорке, — продолжает Кэт. — Я там никогда не бывала, так что просто скажу, что хочу съездить познакомиться с той командой. Мой руководитель не будет против. А что насчет тебя?
Насчет меня? У меня есть миссия и есть союзник. Осталось найти только покровителя.
Позвольте дать вам один совет: завязывайте дружбу с миллионером, когда он шестиклассник-одиночка. У Нила Ша куча друзей: инвесторы, работники, такие же предприниматели — но на каком-то уровне они понимают, и он понимает, что все они друзья Нила Ша — президента компании. Между тем я есть и буду другом Нила Ша — владыки подземелий.
Нил и станет моим покровителем.
Квартира Нила исполняет роль главного офиса его фирмы. В молодые денечки Сан-Франциско это была просторная кирпичная пожарка: сегодня это просторный кирпичный техно-лофт с навороченными колонками и скоростным интернетом. Фирма расположилась на первом этаже, где пожарные девятнадцатого столетия ели позапрошловековое чили и травили позапрошловековые анекдоты. Нынче их заменила ватага худеньких ребят, которые представляют собой полную противоположность прежним обитателям: вместо грубых черных ботинок носят неоновые кеды, а руку жмут не стискивая со всей силы, а едва-едва касаясь. У большинства иностранный акцент — может, это как раз не изменилось?
Нил отыскивает талантливых программеров, привозит в Сан-Франциско и помогает натурализоваться. Это и есть Ниловы ребята, и крутейший из них — Игорь, ему девятнадцать, и он из Беларуси. Послушать Нила, так Игорь самоучкой освоил матричную алгебру, записывая формулы на совковой лопате, в шестнадцать стал главным хакером Минска, и так и шел бы дальше опасной стезей цифрового флибустьерства, если бы демо-видео на Ютубе с его 3D-поделкой не попалось Нилу на глаза. Нил сделал Игорю визу, купил билет на самолет и к приезду организовал ему рабочий стол в пожарке. Рядом со столом Игоря ждал спальный мешок.
Игорь предлагает мне свой стул, а сам отправляется на поиски босса. Стены, состоящие из толстых балок и голой кирпичной кладки, завешаны гигантскими плакатами с признанными красавицами: Рита Хейворт, Джейн Рассел, Лана Тернер, переливающиеся черно-белые оттиски. Тема продолжается на мониторах. На некоторых экранах женщины увеличены до появления крупной зернистости; на других картинки повторяются по десять раз. На мониторе Игоря Элизабет Тейлор в роли Клеопатры, только половина ее — схематичная модель-трехмерка, зеленый каркас, который скользит по экрану вместе с кадрами кинопленки.
Нил заработал миллионы на промежуточном софте. Он пишет программы, которые другие люди применяют для создания своих — по большей части, видеоигр. Он продает инструменты, которые этим людям нужны, как художнику палитра, а режиссеру камера. Инструменты, без которых им не обойтись, за которые они платят любую цену.
Короче говоря, Нил Ша ведущий мировой эксперт по физике сисек.
Первую версию своей революционной программы для имитации сисек он написал, еще будучи второкурсником в Беркли, и скоро продал лицензию одной корейской компании, которая разрабатывала трехмерную графику для игрушки, симулятора пляжного волейбола. Игрушка вышла полная дрянь, но сиськи там были феноменальные.
Сегодня его программа — получившая название «Анатомикс» — реальный инструмент для изображения и представления женской груди в цифровых средах. Это целый пакет, позволяющий с головокружительным реализмом воссоздавать и творить целые вселенные сисек. Один модуль поставляет данные о размере, форме, достоверности. (Груди — это не сферы, скажет вам Нил, и не пузыри с водой. Это сложные конструкции, почти архитектурные.) Другой модуль отрисовывает их — закрашивает пикселями. Получается кожа особого типа, мерцающего, которого трудно добиться вручную. Эта фигня называется «подповерхностное рассеивание».
Если вы занимаетесь производством цифровых сисек, программа Нила — единственный вариант. Она может не только это — стараниями Игоря «Анатомикс» теперь умеет репродуцировать все человеческое тело, с идеально отрегулированным колыханием и светимостью в тех местах, о существовании которых у себя вы и не подозреваете — но сиськи по-прежнему остаются основным источником дохода компании.
Вообще-то, на мой взгляд, Игорь и остальные Ниловы ребята занимаются преобразованиями. Исходные данные — развешанные на стенах, мерцающие на каждом мониторе — это всемирно известные исторические кинокрасотки. Результат — синтетические модели и общие алгоритмы. И круг замыкается: Нил сообщит вам, строго по секрету, что его прогу уже используют при производстве фильмов.
Нил торопливо спускается по винтовой лестнице, машет и лыбится. На нем облегающая до нанометра серая майка и какие-то жутко неклевые джинсы-варенки, плюс новенькие кроссы с пухлыми белыми языками. В чем-то мы всегда остаемся шестиклассниками.
— Нил, — начинаю я, когда он пододвигает стул. — Мне нужно завтра лететь в Нью-Йорк.
— Что такое? Работа?
Скорее противоположность работе:
— Мой старикан-босс исчез, и я пытаюсь его выследить.
— Я не очень-то удивлен, — говорит Нил, прищуривая глаз.
— Ты был прав, — говорю я. — Чародеи.
— Ну, рассказывай.
Нил устраивается на стуле.
Возвращается Игорь, и я отдаю ему стул, поднимаясь на ноги для убедительности. Я рассказываю Нилу, что выяснил. Объясняю в стиле экспозиции к приключениям в «Ракетах и Магах»: предыстория, персонажи, цель нашего похода. Отряд почти сложился, говорю я: у нас есть Вор (это я) и Волшебник (Кэт). Не хватает только Воина. (А вообще-то, почему типичный отряд искателей приключений состоит из Волшебника, Воина и Вора? Это должны быть Волшебник, Воин и Богач. А иначе кто будет оплачивать мечи, заклинания и номера в отелях?)
У Нила загораются глаза. Я знал, что такая риторика сработает. Теперь я показываю ему свой трехмерный магазин, с морщинистым и загадочным Основателем, обретающим очертания.
Нил поднимает брови. Он впечатлен.
— Не знал, что ты умеешь кодить, — говорит он.
Глаза прищурены, бицепсы подрагивают. Нил думает. Наконец он объявляет:
— Хочешь, покажем кому-нибудь из моих ребят? Игорь, глянь…
— Нет, Нил. Не в модели дело.
Игорь все равно наклоняется посмотреть.
— По-моему, хорошо, — дружелюбно говорит он.
Позади него на экране Клеопатра хлопает проволочными ресницами.
— Нил, мне нужно в Нью-Йорк. Завтра.
Я многозначительно смотрю на него.
— И еще, Нил… Мне нужен воин.
Нил морщится.
— Не думаю… У меня столько работы.
— Но это же натурально «Ракеты и Маги». Ты об этом мечтал. Сколько раз мы с тобой такое сочиняли? А теперь вот оно, на самом деле.
— Понимаю, но у нас скоро выпуск важного продукта, и…
Я понижаю голос:
— А ну не дрейфь, Нилрик Полукровка.
Это плутовской удар под ложечку отравленным кинжалом, и мы оба это знаем.
— Нил… рык? — озадаченно повторяет Игорь. Нил бросает на меня сердитый взгляд.
— В самолете есть Wi-Fi, — говорю я. — Эти ребята по тебе скучать не станут. — Я оборачиваюсь к Игорю — Или станут?
Белорусский Бэббидж[14] усмехается и качает головой.
В детстве, читая фэнтези, я мечтал о страстных волшебницах. Встретить такую наяву я не надеялся, ведь я знать не знал, что волшебники будут ходить по улицам рядом с нами и называться «ребятами из Гугла». А теперь я в спальне страстной волшебницы, мы сидим на кровати и пытаемся решить неразрешимую проблему.
Кэт убедила меня, что нам не удастся перехватить Пенумбру на станции. Слишком большое пространство, говорит она, — слишком много путей, которыми Пенумбра может двинуться, сойдя с поезда. Она сделала расчеты, чтобы доказать это. Вероятность того, что мы его заметим, составляет 11 процентов, а в остальных 89 процентах случаев мы потеряем его навсегда. Нам нужно высматривать его не на станции, а там, где невозможно разминуться.
Лучше всего, конечно, в самой библиотеке. Но где обосновался Неразрывный Каптал? Тиндэлл не знает. Лапен тоже. Никто не знает.
Самый тщательный гуглинг не обнаруживает ни сайта, ни почтового адреса компании Festina Lente. Она не упоминается ни в газетах, ни в журналах, ни в частных объявлениях за последние сто лет. Эти ребята не просто летают ниже радаров, они в катакомбах.
Но ведь это место должно существовать, верно? Должна быть какая-то дверь, ведущая туда. Помечена ли она как-нибудь? Я вспоминаю наш магазин. На стекле витрины написано имя Пенумбры и нарисована эмблема, такая же, как на журналах посетителей и гроссбухе. Две ладони, сложенные, будто открытая книга. У меня есть ее фотография в телефоне.
— Хорошая мысль, — говорит Кэт.
— Если на здании где-нибудь есть этот символ — нарисован на стекле, или высечен на камне — мы можем его найти.
— Как это, провести полный обход всех домов на Манхэттене?
— Это займет, типа, лет пять.
— Двадцать три, если быть точным, — говорит Кэт. — Если делать это по старинке.
Она подтаскивает к себе ноут и оживляет его экран.
— Но угадай, что у нас есть на Гугл-Панорамах? Фотки всех зданий Манхэттена.
— Что ж, отнимаем время на ходьбу, и остается всего-то сколько — тринадцать лет?
— Привыкай мыслить по-новому, — хмыкает Кэт, качая головой. — Таким вещам быстро учишься в Гугле. То, что всегда было трудным… ну, просто стало легким.
Но я все еще не понимаю, как могут компьютеры помочь нам в таком деле.
— Ладно, а как насчет объ-е-ди-нить у-си-ли-я компью-те-ров и лю-дей?
Кэт говорит тоненьким голосом, будто мультяшный робот. Ее пальцы танцуют по клавиатуре, и некоторые команды я узнаю: войско короля Хадупа снова в походе.
Кэт переключается на нормальный голос:
— Мы можем с помощью Хадупа распознать страницы книги, правильно? Точно так же можно читать таблички на домах.
А, ну да.
— Но там будут ошибки, — продолжает Кэт. — Хадуп уменьшит нашу выборку с сотни тысяч зданий до примерно, скажем, пяти тысяч.
— Что, пять дней вместо пяти лет?
— Нет! — говорит она. — Потому что знаешь что? У нас есть десять тысяч друзей. Это называется…
Она торжествующе щелкает по вкладке, и на экране возникают жирные желтые буквы.
— Mechanical Turk. Тут мы раздаем работу не компьютерам, как Хадуп, а живым людям. Куче народу. В основном эстонцам.
Кэт приказывает королю Хадупу и десяти тысячам эстонских пехотинцев. Для нее нет преград.
— О чем я тебе все время говорю? — продолжает она. — У нас теперь есть новые возможности — ни у кого больше их нет.
Она качает головой и повторяет:
— Ни у кого больше.
Теперь моя очередь говорить голосом мультяшного робота:
— Син-гу-ляр-ность нас-ту-па-ет!
Кэт смеется и гоняет символы по экрану. Крупная красная цифра в углу сообщает нам, что 30 347 работников ожидают наших указаний.
— Де-вуш-ка че-ло-век о-чень кра-си-ва!
Я щекочу ей ребра, и Кэт щелкает не ту кнопку на экране; отпихивает меня локтем, не бросая работы. Я наблюдаю, как она выстраивает в очередь тысячи фотографий манхэттенских зданий. Особняки, небоскребы, многоэтажные стоянки, частные школы, витрины магазинов — все засняты гугловскими автомобильчиками, все помечены компьютером как вероятно содержащие символ книжки, сложенной из двух ладоней, хотя в большинстве случаев (строго говоря, во всех, кроме одного) это будет что-то другое, принятое компьютером за знак Неразрывного Каптала: руки, сложенные в молитве, декоративная готическая буквица, условный рисунок витого золотистого кренделя…
Читать бесплатно другие книги:
