Черный камень Отрана Васильев Владимир

Бронза бессильна против паномских доспехов – грудь прикрыта зерцалом, плетеная кольчуга на плечах, наручи. Впрочем, варвар умелый воин; найти щель в доспехах трудно, но возможно.

Выпад – Тиар уклонился и взмахнул топориком. Быстрый, как кот, варвар присел, свободной рукой намертво вцепился в кисть Тиара. Королевич среагировал мгновенно и не задумываясь: потянул руку чуть на себя, левой ладонью схватил варвара за локоть, качнулся и коротким движением вывернул предплечье соперника против сгиба. Варвар, взбрыкнув ногами, упал. Ногой Тиар тут же выбил нож, однако и сам остался без топорика: варвар лежа поступил так же.

Спустя мгновение варвар уже стоял. В глазах его читалось невольное уважение: он явно не ожидал такого умения и прыти от хрупкого на вид королевича. Продолжили без всякого оружия, голыми руками.

Некоторое время они обменивались ударами, но осторожность у обоих брала верх.

Наконец Тиару надоело. Отступив немного назад, он поднял руку.

– Постой! Ради чего мы бьемся? Я только хочу поговорить.

Варвар вопросительно взглянул в лицо Тиару.

– А кто ты такой, южанин? И что делаешь на границе наших земель?

Тиар вскинул подбородок.

– Я – Тиар, наследный принц Паномы, сын короля Балха Третьего! Назови себя, воин Пустошей!

Варвар расправил плечи:

– Я – Сай, сын Полаха, верховного шамана северных Пустошей. Любой из воинов Пустошей подчиняется мне! Если вы действительно пришли поговорить, не теряй времени, спрашивай, королевич! Я отвечу на любой твой вопрос.

С этими словами Сай подобрал баргу, отцепил меч Тиара и коротким расчетливым движением метнул его хозяину. Тиар так же ловко поймал его и отправил в ножны.

– С недавних пор твои воины шастают по северным землям королевства, нарушая мирный договор. Мы хотим знать причину этого. Крестьяне волнуются, потому что иногда твои воины нападают на них.

– Виновных я немедленно выдаю паномским патрулям! – возразил Сай. – Я запретил нападать на жителей королевства.

– Но тем не менее воины Пустошей не уходят из Паномы. Причина должна быть достаточно веской.

Сай некоторое время помолчал, размышляя. Потом спросил:

– Знаешь ли ты, королевич, о Камне Отрана?

Тиар, конечно, знал. Этот камень притягивал и обращал в пыль любое железо, кроме, разве что, бронзы. Обладая им, варвары Пустошей хозяйничали на севере безраздельно, даже паномские полки были бессильны против черной глыбы на ритуальных салазках.

– Кто на северных берегах моря не знает о Камне Отрана? Только младенцы… – сказал Тиар, пожав плечами.

– Камень похитили. Его мы и ищем. И пока не найдем, будем нарушать границы, потому что унесли его на юг.

– Кто?

Сай бессильно развел руками:

– Не знаю. Наверное, люди-из-лодок.

– Как же ты рассчитываешь найти Камень, если даже не знаешь, кто его похитил?

Варвар криво усмехнулся и неторопливо полез за пазуху.

Тиар прищурился. Его взору предстал темный от засохшей крови амулет, вырезанный из кости: пучеглазый божок-идол, сложивший руки на пухлом животе. Глаза его, похоже, представляли собой вправленные в кость металлические шарики-бусины. К макушке примыкало костяное колечко, сквозь которое продели кожаный шнурок. Сай взялся за шнурок, позволив амулету свободно свисать. Божок слегка повернулся вокруг оси и застыл, уставившись глазищами на юго-запад, в сторону Панкариты.

– Камень там, – махнул рукой Сай. – Амулет всегда глядит на него. Остается только следовать взгляду этих не знающих сна глаз, королевич.

Тиар коротко поразмыслил.

– Я не могу позволить твоим воинам идти к столице. Это приказ короля.

– А я не могу вернуться на Пустоши без Камня. Это приказ шамана, – не задумываясь, парировал варвар.

Тиар остановил взгляд на могучей фигуре Сая. Решение пришло мгновенно, но согласится ли на него этот своенравный дикарь?

– А если я помогу тебе найти Камень? Обещаю, что никто не позарится на него. Да и как – мои воины и близко не смогут подойти к нему, потому что без железных доспехов и без оружия они перестанут быть воинами. Мы переправим Камень к северным границам, где ты со своими людьми подберешь его. Как насчет этого?

Сай поразмыслил.

– Я пойду с тобой, королевич. Только я – остальные воины будут ждать меня в Пустошах. А те, кто сейчас в пределах Паномы, – покинут королевство.

Варвар, освободившийся от петли, протягивал лассо Тиару. Тот принял его и водворил на пояс.

– Я согласен, – сказал он вожаку воинов Пустошей. – Куда там глядит твой амулет?

Сай обернулся к своим людям.

– Слыхали? Ждите меня на границе! И всем уйти из северной Паномы. Ничего не предпринимать, пока я не вернусь! Й-э-эррр!

– Й-э-ээрр!!! – дружно отозвались варвары. Не мешкая ни секунды, они развернулись и зашагали на север, к источнику Бешеных Псов, где удобно было разбить лагерь.

Божок глядел в сторону Панкариты.

Хожд

Лодки пиратов густо чернели на свинцовой воде залива, казалось, что из шхер высыпали полчища муравьев. Но Хожд знал, что каждый из этих муравьев сжимает кривой сагорский нож или короткий меч, откованный в гурдских степях. Впрочем, если судить по предыдущим схваткам, пираты почему-то перешли на бронзовые и костяные ножи, на боевые ликийские шипы и даже простые палицы. Хожд смутно чувствовал, что это неспроста и как-то связано с его миссией. Но понять никак не мог.

Арбалетчики притаились за бортом шхуны, абордажники распластались на палубе, сжимая оружие. Только рулевой изображал застигнутого врасплох купца: размахивал свободной рукой и зычно звал капитана. На баке кто-то колотил деревянным молотком не то в гонг, не то в рынду.

«Хорошо, – подумал Хожд. – Правдоподобно! Молодцы!»

Флагманская баркентина шла под торговым суманским флагом. Со стороны никто бы не заподозрил, что вместо товаров она скрывает отборные роты морских пехотинцев, бойцов умелых и тертых не в одном абордаже. А в отдалении, кроясь в тумане, наготове поджидают еще три корабля.

Пиратов ждала ловушка. И они попались на крючок, словно жирный сазан.

Когда борта лодок ударились в обшивку баркентины, а в планшир вонзились десятки бронзовых крючьев, арбалетчики по команде дали первый залп. Из нескольких дюжин пиратов на борт успели подняться всего полторы – и тут же напоролись на пики пехотинцев-абордажников. Расчехленные баллисты, урча, метнули тяжелые снаряды, залив всколыхнула могучая волна, несколько лодок разлетелись в щепы, кое-какие перевернулись. Ошеломленные пираты барахтались в воде, так и не успев сообразить, кто же дал им такой отпор. На отставших лодках спешно гребли к берегу, но два из трех кораблей подмоги уже сбрасывали тик-трапы в опасной близости от скал: один – в миле восточнее, второй – западнее. Суманские пехотинцы выбрались на берег и взяли отступивших пиратов в клещи. Четвертый корабль сновал по заливу и топил уцелевшие лодки.

Спустя полчаса все было кончено: кто из пиратов не пошел ко дну или не был убит пехотинцами, связанный по рукам и ногам валялся в трюме под надежным замком и под охраной. Через пару недель их продадут в рабство и они проклянут злую судьбу, сохранившую им жизни, и переполнятся завистью к своим погибшим в бою товарищам.

Те же немногие, кому посчастливилось прорваться сквозь цепи пехотинцев, торопливо уходили предгорьями к лагерю Чатта. Хожд рассматривал пустынный скалистый берег.

«Пора, – подумал он, – пора высаживаться и разгромить их логово. Только где оно? В каком фиорде?»

– Даггар! – крикнул Хожд пожилому сагорцу, доке по части допросов. – Давай-ка спустимся к пленным…

Даггар осклабился и поправил плоскую сумку со своим жутковатым инструментом. В сумке отчетливо звякнула сталь.

Не прошло и получаса, как Хожд пометил на карте нужный фиорд. Даггар действительно был мастером своего дела. Корабли ложились на новый курс; почтовые чайки разносили приказы капитанам оставшихся на дальнем рейде судов, скрипели снасти, волны упруго бились в выскобленные борта и пел в парусах свежий ветер.

Атаковать решили на рассвете, потому что к месту подошли перед самыми сумерками. Вплотную Хожд подходить не решился: вожак пиратов слыл хитрой и осторожной бестией. Корабли отдавали якоря за острым скалистым мысом.

Приказав пехотинцам отдыхать перед утренним штурмом, Хожд отпустил капитанов и офицеров и поднялся на палубу. Запад догорал багровым, а над головой уже виднелись самые яркие звезды. Прибой слабо светился, шумели, накатываясь на берег, волны, и в этот шум вплетались еле слышные песни цикад.

«Утром, – подумал Хожд. – Утром я докажу отцу, что не зря провел в горах восемь лет. Хотя еще с неделю придется чистить шхеры от недобитых шаек… Но это уже детали…»

Спал Хожд крепко, как обычно, ибо воину не пристало терять сон из-за такой мелочи, как завтрашняя битва.

Якоря подняли, когда край солнца показался над волнами залива. Скрип цепей заглушил утренние крики чаек; мачты одевались парусами, а форштевни вспороли поверхность залива. Мыс стал медленно надвигаться, открывая проход в пиратский фиорд. Косая тень от скал лежала на полосе прибоя правее мыса.

Лагерь открылся глазу, едва корабли обогнули мыс. Несколько пузатых домиков наподобие тех, что ставят у моря рыбаки, полсотни шалашей и цепь бугорков у самых скал, видимо, землянки. Одинокая струйка дыма поднималась в небо.

Пехотинцы действовали стремительно, как умели только они – воины Сумана, мастера морских сражений. Матросы еще не успели управиться с парусами, корабли еще не легли на новый галс, а шлюпки, полные пехотинцев, уже отвалили от бортов и устремились к берегу. Хожд глядел на лавину темных точек, захлестнувших логово пиратов, и думал, что атака пехотинцев очень напоминает нашествие муравьев-кочевников на муравейник оседлых родичей.

Но не зазвучал далекий звон стали, не огласился лагерь хриплыми криками битвы – только чайки встретили высадившихся пехотинцев. Дома и шалаши были пусты.

Хожд ступил на берег спустя десяток минут. Солдаты преданно глядели на дожа, ожидая приказаний.

Пираты убрались из лагеря ночью. Не нужно быть следопытом, чтобы увидеть следы поспешных сборов – повсюду валялись брошенные впопыхах вещи, посуда, обломки мебели и корабельных сундуков. Забирали только ценности, оружие и провизию, все прочее либо бросалось на месте, либо крушилось на части и тоже бросалось. Хожд хмуро бродил среди этого разгрома и молчал.

Пиратов кто-то предупредил. А может, у них дозорные даже в соседних фиордах? Тогда это уже не те пираты, которых громил Дерег Румм, отец Хожда.

«А чего ты ожидал? – рассвирепел на себя Хожд. – Прошел Храм и возомнил себя великим стратегом? Когда пираты раньше выводили из строя вековую систему навигации, дотоле безотказную? Когда они ухитрялись разграбить за два месяца семь кораблей в одном месте?»

Хожд поймал выжидательный взгляд Лата Кли, советника Дожа Сумана. Нужно было действовать.

Впрочем, Хожд уже успокоился. Он знал что делать.

– Рен! – окликнул он капитана морских пехотинцев. – Вышли следопытов и выясни куда отправились пираты. С грузом они далеко не уйдут. Прижми их к горам и раздави, как клопов на стене.

Пехотинец отсалютовал и исчез. Солдаты развернулись веером и покинули лагерь, чтобы вскоре собраться в нужном месте и начать погоню.

– Капитанам кораблей: приготовиться к отходу. Командам охраны быть наготове, додавим на пути к Порт-Суману всех уцелевших.

Сигнальщик замахал флажками; на кораблях в знак внимания приспустили вымпелы.

– Почтарь! Записывай сообщение.

Хожд на секунду прервался, пока помощник-писарь развернет лист и очинит перо.

– Дерегу Румму, Дожу Сумана, главе Совета Гильдии торговцев. Разбойники оттеснены к Южному перевалу, пехотинцы преследуют их по пятам. Флот возвращается в Порт-Суман. Готов повести к перевалу резервную роту морской пехоты, которая, надеюсь, готова будет выступить немедленно по прибытии флота. С надеждой на успех – Хожд Румм, дож похода.

Перо доскрипело, лист свернут трубочкой и заключен в капсулу. Еще через минуту взмыл почтовый тольх – в город отправляли тольхов, а не чаек.

Хожд вновь перехватил внимательный взгляд Лата Кли.

– Думаешь, они пойдут к перевалу? – спросил советник с сомнением.

Хожд чуть заметно усмехнулся и развернул карту предгорий.

– А куда им деваться? С востока – Отрог Тысячи Круч. К западу – пограничники. С грузом они могут попытаться ускользнуть только по дороге. Дорога одна – до развилки. На развилке можно повернуть на Касут и Порт-Суман, но там пиратам делать нечего. Остается одно: идти к перевалу. Только в степях они смогут отсидеться. Раз они не ввязались с нами в бой, значит поняли, что ближайшие годы их в покое не оставят.

Лат Кли оторвал глаза от карты с уважением поднял взгляд на Хожда.

– Разрази меня штормовая молния, если ты не прав! Прямо сейчас можно докладывать дожу, что пиратов следует ловить у перевала. Впрочем, ты это уже сделал…

Хожд медленно свернул карту.

«Я перехитрю тебя, – подумал он, обращаясь к неведомому вожаку пиратов. – Ты умен, ты сумел сбить с толку путеводные стрелки, ты сумел сплотить и организовать разбитых пиратов, но я перехитрю тебя. Рен будет гнать тебя до самой развилки, а я с резервной ротой из Порт-Сумана уже буду поджидать на пути к перевалу…»

От дальних шалашей бегом приближался гонец-пехотинец.

– Дож похода! – даже не отдышавшись, доложил он. – Пираты повернули к дороге!

Лат Кли показал Хожду большой палец.

– Передай капитану Рену: преследовать пиратов до самой развилки! А там уже буду я с подкреплением, – сказал Хожд уверенно.

– Слушаюсь, дож!

Отсалютовав, посыльный бегом устремился к уводившей в горы тропе.

Шлюпки отчалили спустя пять минут. Пиратский лагерь вновь опустел, и только чайки остались рыться в отбросах. Крепкий ветер наполнил паруса, корабли один за другим огибали мыс и быстро уходили на запад, к Порт-Суману.

Чатт

– Шевелитесь, разрази вас небесный гнев! Шевелитесь, дохлые креветки! Пехотинцы никого не щадят!

Пираты, надрывая мускулы, толкали салазки с тяжеленной черной глыбой к близкой уже дороге. Там дело пойдет легче, Чатт знал, по отполированным булыжникам салазки будут скользить охотнее, чем по диким камням гребня.

Рассветало. С высоты фиорд и гладь моря казались прудом в чьем-нибудь саду. Солнце растопило клубящиеся над водой облака, туман отступил от берега и стали видны темнеющие за ближним мысом корабли Сумана. На мачтах расцветали паруса – скоро солдаты поймут, что лагерь пуст и начнут преследование. А дорога еще так далека…

Чатт выругался. Если бы не Камень, они наверняка успели бы убраться за перевал. Со всем награбленным. А на эти денежки можно было снарядить приличный корабль, где-нибудь на юге Шандалара. Или в Сагоре. Даже не один корабль – целую эскадру. Надо же, как быстро опомнились суманские купцы…

– Шевелитесь, медузы снулые! – зычно заорал Чатт, но это не возымело обычного действия. Даже на здоровяков-халадов.

«Устали… – подумал Чатт. – Неужели придется бросить?»

– Матвей! – крикнул Чатт, призывая южанина-ловкача.

Тот возник рядом, словно только и ждал зова.

Пехотинцы уже шныряли по лагерю, а пристальные взгляды их командиров, казалось, жгли пиратам спины.

– Я здесь…

– Как думаешь: успеем к перевалу?

Матвей взглянул вниз, потом на Чатта.

– Если они не дураки – нет. Не успеем. А они не дураки, как мы уже успели убедиться.

Да, в этом Чатт убедился. Молодой дож действовал незамысловато, зато очень эффективно. Собственно, пираты и сами расслабились, привыкли грабить жирных торговцев, которые и отпор-то толком дать не могут… На последний абордаж даже Камень не взяли, и это оказался не перепуганный купец, а военный корабль с регулярной ротой морских пехотинцев… Матвей не раз говорил Чатту, что нужно менять тактику, но тот отмахивался, опьяненный легкими победами, думал, что еще немного можно подождать. Еще пару кораблей ограбить. Еще десяток сундуков набить. Еще два десятка раздать молодцам. И вот она, расплата…

Единственная ошибка дожа – не стоило ждать утра, надо было напасть ночью, и для Чатта и его людей все было бы кончено. Не учел он, что ближе к главарю больше дисциплины и дозоры на мысе не только хлещут гурдские вина, но и на море глядят иногда…

Чатт сверкнул глазами.

– Да. С Камнем нам не уйти. Но и бросать его мы не станем. Я знаю, что делать, Матвей!

Чатт ухватился за мелькнувшую мысль и, не найдя в ней серьезных изъянов, решил попытать судьбу.

– Уводи всех, кто несет ценности, за перевал! Головой отвечаешь! Деньги и золото нужно сохранить во что бы то ни стало. А мы с Камнем встретим погоню… И запомни, ловкач: от меня еще никто не уходил.

Матвей понимающе кивнул.

– Пожалуй, это действительно выход. Я сам хотел предложить тебе разделиться… А за меня не беспокойся: я еще никого из тех, с кем вместе работал, не надувал. Это мое правило, если ты не забыл.

Чатт осклабился.

– Я не забыл. Но на всякий случай напоминаю…

Пехотинцы дружно покинули лагерь. Лавина темных подвижных точек начала подниматься к дороге. До стычки оставалось около трех часов. Есть время подготовиться.

– В путь! До встречи за перевалом!

– До встречи!

Отряд разделился. Полторы сотни дюжих разбойников с пухлыми заплечными мешками быстро зашагали по горной тропе; оставшиеся навалились на неподатливую тяжесть черной глыбы, стараясь поднять ее повыше в горы.

Матвей

Перевал встретил их потоком теплого воздуха. По мере подъема сила потока возрастала. Вольные ветры южных степей лились на земли республики, ползли к подножию гор и окутывали море пеленой белесого тумана.

Достигнув высшей точки на тропе, Матвей обернулся. Отряд, растянувшийся цепочкой, полз к перевалу, словно упорный длинный червь. По ту сторону гор воздух был кристально прозрачен и бескрайние травянистые равнины просматривались на многие мили. Вдалеке виднелся мутный шлейф поднятой пыли: к перевалу кто-то приближался со стороны степей. Но пыль клубилась еще очень далеко, даже если это пыль из-под ног дромаров, всадники прибудут к перевалу не скоро.

Хлебнув из фляги, Матвей присел на плоский обломок камня. Спутники поднимутся к нему не раньше чем через десять минут. Есть время отдохнуть и осмотреться. И подумать.

Над тем, не пришла ли пора нарушить старое правило.

Достаточно ли несут золота пираты, приближающиеся к перевалу? Чатта все равно не пощадят. Военные Сумана всегда были беспощадны к тем, кто мешал торговле. Так не лучше ли за перевалом повернуть куда-нибудь в тихое место? Часть денег раздать сообщникам, а оставшиеся он найдет куда употребить…

Он закурил трубку вишневого дерева, с наслаждением затянулся и приготовился взвесить все за и против.

Порыв холодного ветра застал его врасплох. Сбоку, за серой громадой скалы, где росли несколько чахлых сосенок, что-то сверкнуло.

Матвей чертыхнулся и встал.

У сосенок вновь несколько раз сверкнуло, словно туда то и дело била молния. Но какая молния при ясном небе?

Ледяной ветер налетал тоже оттуда, странный, порывистый, колючий.

Матвей оставил трубку на камне и скользнул к скале. Туда вела еле заметная тропинка. Прячась за сосенками, Матвей выглянул. Он увидел небольшую ровную площадку, усеянную колотым гранитом. На площадке, отряхивая белоснежный плащ, вставал с колен высокий соломенноволосый парень. В левой руке он сжимал сверкающий на солнце меч, украшенный крупным изумрудом.

Вновь налетел порыв ветра, и по глазам резанула короткая вспышка. Матвей заслонился ладонью, но тотчас опустил ее.

Прямо из пустоты на площадку вдруг ворвались еще двое, один в сине-желтом плаще, второй в зеленом. У этих тоже были мечи. Не устояв на ногах, оба плашмя повалились на гранитную крошку, шипя и тихо ругаясь от боли.

Не прошло и минуты, как появилось еще двое, в коричневом и желтом плащах.

Матвей присмотрелся.

Обладатели зеленого и желтого плаща были черноволосы и крепко сложены; остальные повыше и постройнее, кроме того, что в коричневом: этот был и высок, и крепок одновременно. У зеленого и сине-желтого мечи были черны, у остальных – сверкающи и с зелеными камнями на гардах.

Кое-как все пятеро поднялись и стали озираться.

– Гляди, Тарус! Они посветлели! – сказал тот, что в белом плаще. Акцент у него был какой-то странный, незнакомый, хотя Матвей исходил немало земель и знал массу наречий.

– Какие посветлели, а какие и наоборот… – проворчал тот, которого назвали Тарусом.

Крепыш в коричневом плаще глянул с обрыва.

– Ого! В горы нас занесло, чародей. Гляди, высота какая…

Чародей глянул, но вид его, очевидно, не впечатлил. Он сунул вороненый меч в ножны и кивнул спутнику в зеленом:

– Можешь прятать, Хокан. Он пока не понадобится.

Остальные мечи, видимо, могли им понадобиться. Матвей устроился поудобнее, стараясь не шуметь.

– Вишена! – сказал Хокан. – А ведь это удобно: если меч сменил цвет, сразу понятно, что тебя занесло в другой мир. А?

Обладатель белого плаща усмехнулся, а Матвей недоуменно вслушался: Хокан говорил на совершенно незнакомом языке, однако Матвей, не признав ни одного слова, понял смысл сказанного.

Переговариваясь, пришлые направились в сторону его убежища. Матвей напрягся, однако решил не юлить и просто поднялся из-за поросшего редкой травой камня.

Пятеро в разноцветных плащах замерли, держась за рукояти мечей.

– Эй! – сказал Матвей как можно более приветливо. – Я не собираюсь на вас нападать.

Они настороженно глядели перед собой, оценивающе, внимательно.

– Меня зовут Матвей! Я из Шандалара.

Помедлив, ответил Тарус, которого называли чародеем.

– Здоров будь, Матвей из Шандалара. Здесь есть еще кто-нибудь?

– Есть, – Матвей неопределенно ткнул пальцем куда-то за спину. – Мои молодцы вот-вот подоспеют. Человек полтораста. А что?

Тарус не ответил. Зато крепыш в коричневом недовольно буркнул:

– Уходить надобно. Дальше. Куда угодно. Чего ждать?

– Точно! Нас ждут у Драконьей Башни, – поддержал его бородач в желтом. И вытянул перед собой меч с изумрудом.

Тот, что в белом, поступил так же. Два меча скрестились, слабо лязгнув. Мгновение спустя третий меч лег поверх остальных. Изумруды тускло засветились. Тарус на секунду обернулся.

– Прощай, Матвей. Не ломай голову – кто мы и откуда мы. Мы – из другого мира. И уходим дальше, в следующий мир. Для тебя нас нет и никогда не было. Удачи тебе!

Матвей ошеломленно переминался с ноги на ногу. Вишена, тот, что в белом, поторопил Хокана.

– Давай!

Хокан шагнул вперед и исчез. В спину Матвею толкнулся упругий порыв ветра. Только никаких вспышек на этот раз не было.

Тарус ушел молча и не оборачиваясь. Ветер ударился в спину, словно озорной щенок.

– Йэльм!

Воин в желтом исчез.

– Боромир!

Исчез крепыш вместе со своим коричневым плащом.

Вишена на секунду задержался.

– Удачи, Матвей! Я – из Тялшина. Прощай.

– А остальные откуда? – зачем-то спросил Матвей.

– Боромир и Тарус – из Лойды, Хокан и Йэльм – из Лербюфиорда…

Он исчез так же внезапно, как его спутники. Ветер зашумел и улегся; только слабый послегрозовой запах остался висеть у скалы. А спустя секунду пришел могучий неторопливый поток теплого равнинного воздуха, ничего общего не имеющий с резкими холодными порывами, сопровождавшими непонятных путешественников по мирам.

Матвей долго стоял на гранитной крошке, впервые в жизни растерявшись. Мысли спутались совершенно.

– Да, – сказали ему в спину с нескрываемой насмешкой. – Не каждый день такое увидишь. Но я думала, что ты не слишком удивишься, Матвей Пройдоха.

Матвей рывком обернулся, взявшись за нож.

Опираясь на ствол кривенькой сосны, на тропе стояла девушка в походном плаще и полотняных брюках со множеством карманов. Оружия у нее не было.

Ульма

Матвей стоял перед ней, захваченный врасплох. Ульма наблюдала за ним добрых полчаса, едва тот появился на перевале, окликнула же только сейчас.

Чтобы отыскать головной лагерь пиратов, ей понадобилось всего два дня. Пираты обосновались на удивление близко от столицы. При попутном ветре корабли доходили от причалов Порт-Сумана к нужному фиорду за сутки. Но едва Ульма выбрала ночку, чтобы пробраться в лагерь, пираты вдруг разом снялись и ушли в горы. Очень быстро Ульма поняла: идут к перевалу. Зачем – ее не волновало. Ее волновал только южанин Матвей. Талисман Пути действительно был у него, болтался на шее под рубахой и, насколько знала Ульма, никогда не снимался. Впрочем, понятно, Пройдоха в любой момент мог отправиться в Путь. Недаром его знали все ходоки от Турана до холодных земель на севере, где хозяйничали жутковатые хорги.

– Что тебе нужно? – спросил Матвей. Он быстро взял себя в руки.

– Убить тебя и отнять то, что тебе не принадлежит, – честно ответила Ульма. – Но, может, я тебя и не убью.

Матвей оскалился:

– Убить? Ну, валяй, убивай, – Матвей ухмыльнулся. – Что же ты стоишь?

В следующую секунду у него отобрали нож. Как – Матвей не понял. Но нож вдруг оказался у Ульмы, а Пройдоха ткнулся лицом в гранитную крошку с вывернутой за спину рукой.

Ульма критически осмотрела бронзовое лезвие.

– Барахло, – заключила она. – Таким только кур резать…

А насчет Матвея она несколько разочаровалась. Он явно не имел представления об искусстве рукопашного боя. Жрица Пустых Ладоней была бы довольна тем, как Ульма провела связку.

Матвей медленно поднялся, скрипя зубами и хмурясь. Взгляд его стал колючим и злым. Ульма улыбалась.

Но недолго. Вдруг она опрокинулась на спину, а нож вновь перекочевал к Матвею.

Ульма вскочила мгновенно. Чертовщина! Это не боевое искусство, движения Матвея напоминали попытки пьяного устоять на ногах, и в первый раз Ульма попалась. Но во второй раз она не даст себя одурачить.

Медленно ступая, выжидая момент для верной атаки, они сделали два круга.

– Постой, Пройдоха! Я ведь сказала, что, может, и не стану тебя убивать. Выслушаешь меня?

Матвей недоверчиво взглянул ей в глаза.

– Говори…

Ульма отступила на шаг.

– Семь лет назад из Тарага в шандаларском городе Зельга исчез один из древних талисманов. Талисман Пути. Скажи, его украл ты?

Матвей нахмурился.

– Почему украл? Взял попользоваться.

– Обманув при этом жриц и убив своего напарника…

– Не был он мне напарником! – ощетинился Матвей. – Он первый попытался меня одурачить и завладеть талисманом! А мне тогда некуда было деваться – без талисмана я заблудился бы в сагорских пустынях…