Заклятые любовники Эльденберт Марина

3

К ужину я выбрала неброское платье темно-фиолетового цвета. Достаточно скромное, с завышенным декольте и освежающим его пенным кремовым кружевом. На брюнетке такое смотрелось бы мрачновато, а блондинку сделало бы прозрачной, но с моим цветом волос пришлось в самый раз. Самое то, что нужно для разведки, читай новой встречи с семьей, которая по твоей милости оказалась на первых страницах газет.

Винсент явился вовремя и окинул меня пристальным взглядом, от которого по спине побежали мурашки, а потом предложил руку и повел меня по длинным коридорам и галереям – будь я здесь одна, блуждала бы неделю. Его спокойствие понемногу передавалось и мне, с герцогом было не страшно выйти и против армии чудовищ, не то что против трех женщин. Точнее, двух: Лавиния слишком юна, чтобы столь умело притворяться.

Стоило нам приблизиться, я услышала тихую мелодию, которая с каждым шагом становилась все громче и громче. Винсент остановился возле приоткрытой двери из которой лился яркий свет, пропустил меня вперед. Я шагнула в большую гостиную, ослепительно золотую. В огромной шестиугольной комнате пылали два камина, под высоким потолком с лепниной сверкала хрустальная люстра. Огромные зеркала с позолотой отражали роскошь в бесконечном зеркальном коридоре. Лавиния играла на черном лакированном рояле, ее тонкие пальцы виртуозно бегали по клавишам. Музыка лилась – чарующая и тонкая, словно повторяя образ пианистки. Сама не знаю почему, но в пронзительно-нежных аккордах я слышала отголоски грусти.

Спиной к нам, на софе с темно-розовой обивкой сидела вдовствующая герцогиня: каштановые волосы уложены в высокую прическу, стройная фигура затянута в синее с узорами платье. Она не обернулась и не пошевелилась, когда мы вошли, Лавиния же закончила этюд, плавно убрала руки на колени.

– Потрясающе! – Винсент несколько раз хлопнул в ладоши, и на нас, наконец, обернулись.

Герцогиня изящно поднялась и медленно приблизилась.

– Винсент, мой мальчик! – Она поцеловала сына, следом повернулась ко мне.

– Добро пожаловать в Мортенхэйм, моя дорогая! – Герцогиня взяла мои руки и поцеловала в щеку.

От неожиданности я чуть не поперхнулась ответом, поэтому выдержала соответствующую приличиям паузу и только после этого присела в реверансе.

– Благодарю, ваша светлость.

Хрупкая невысокая герцогиня для своих лет выглядела превосходно. В темных волосах ни единой седой пряди. Взгляд кошачьих зеленых глаз – изучающий, цепкий и холодный вопреки теплому приему: в отличие от дочери она помнила все. Да, расслабиться не получится. Винсент заставил меня уйти из театра, но в том мире я могла позволить себе быть актрисой лишь на сцене. Здесь же придется играть каждую минуту.

Герцогиня тем временем повела меня к софе.

– С моей младшей дочерью вы уже знакомы, – у ее светлости был мягкий вкрадчивый голос. Лавиния подскочила и сделала книксен, незаметно для матери подмигнула мне и расположилась напротив нас, рядом с Винсентом. – Расскажите, в Лигенбурге уже был снег?

Светские беседы!

– Несколько раз, последний – достаточно сильный. – Пока мы ехали, я заметила, что здесь землю уже украсил тонкий настил. – Говорят, зима в этом году будет холодная.

Герцогиня вежливо улыбнулась, вокруг глаз собрались тонкие морщинки. Сложенные на коленях руки, расслабленные плечи и отличная осанка. Устремленный на меня взгляд вопрошал: «Зачем ты на самом деле понадобилась моему сыну?»

Увы, я сама не знала ответа на этот вопрос.

– Здесь не страшны холода, – лениво ответил Винсент. – Нашей системе отопления позавидует любой.

В Мортенхэйме действительно было тепло даже в дальних коридорах в гостевом крыле, что для такого огромного замка просто невероятно.

– Мы и раньше неплохо справлялись. – Герцогиня тут же нахмурилась.

– Изобретение Пирса позволяет отбрасывать одеяло без внутренних содроганий и звучного клацанья зубов.

– Твой отец не одобрял такого, и ты это прекрасно знаешь.

– Если я могу просыпаться в теплой комнате, оно того стоит. Камины в ближайшем будущем станут декорацией и историей.

– Как и магия! – Герцогиня хмурилась все сильнее, в голос ворвались стальные нотки.

– Что за изобретение? – Я поспешила разрядить обстановку.

– Неоправданно дорогое, – поджала губы ее светлость.

– Паровое отопление, – Винсент улыбнулся, – вода нагревается в котле и поступает через трубы по комнатам и залам, в радиаторы, за счет этого помещения прогреваются постоянно.

– Если ты сейчас заведешь разговор про пользу электричества, я выйду из этой комнаты и ужинать стану у себя.

Кажется, тут и без меня есть повод для раздоров. Признаться, в достижениях современной науки я мало разбиралась, краем уха слышала про перспективы развития электричества и даже читала об этом в газетах, но не настолько, чтобы вести о нем беседы.

– Мама, вы несправедливы. Такие как Пирс позволяют Энгерии двигаться в ногу со временем и не отставать от других держав.

– Скорее ставят нас на одну ступень с прочими пустозвонами! Люди были сильны и обходились безо всякой науки совершенно спокойно. Это сейчас все полагаются на… – ее светлость скривилась, – …изобретения! Скоро последние заклинания забудем.

Я украдкой посмотрела на Лавинию, которая со скучающим видом теребила бант на платье, а потом неожиданно зевнула. Почувствовав мой взгляд, покраснела, выпрямилась, и теперь уже я подмигнула ей, негласно сообщая, что не собираюсь ее выдавать.

– … дает возможность простым людям жить. Жить, а не выживать, – первую часть фразы Винсента я пропустила, поэтому сейчас вся обратилась в слух, пытаясь поймать нить разговора.

– О! – Герцогиня приложила ладони к щекам и покачала головой. – Винсент, немедленно замолчите! Что бы сказал ваш отец?

– Ничего нового. – Мне показалось или в голосе звучала горечь? Я попыталась поймать его взгляд, но он смотрел в другую сторону. Все, что я могла сделать – это кашлянуть, привлекая внимание к себе.

– А вы как считаете, дорогая? Неужели Энгерия не обойдется без науки?

Ой, зря я это сделала. Ой, зря. Теперь придется выбирать чью-то сторону, а я этого ну очень не люблю! С другой стороны, какая мне разница? Скажу то, что думаю.

– Не вижу ничего плохого в изобретениях, – я расправила платье, – особенно если они могут облегчить жизнь и упростить быт. До того как изобрели газовое освещение, приходилось портить зрение при свечах.

Де Мортен посмотрел на меня со смесью удивления и одобрения, на его губах заиграла легкая улыбка: впервые мы оказались союзниками.

– Если парламент поддержит реформу о присвоении ученым титулов, – ноздри герцогини раздулись, – совсем скоро не отличишь аристократа от простолюдина.

– Не магия определяет благородство, а поступки.

Ее светлость побледнела, резко повернулась к Лавинии. Та не успела спрятать улыбку, за что была награждена осуждающим взглядом и быстро опустила глаза.

– Почему ужин еще не подан? – пробормотала герцогиня и потянулась за колокольчиком, но тут в гостиную влетела, словно вихрь, вторая сестрица Биго. В строгом, с воротником под горло, платье цвета темного шоколада. Высокая, темноволосая и кареглазая, с высоким лбом. Она смотрела на меня с плохо скрытым изумлением и брезгливостью, словно Винсент притащил в дом драную кошку и заставил родных вычесывать блох. Ее широкие брови встретились на переносице.

– Зачем ты привез ее?!

Винсент поднялся и теперь возвышался надо всеми. Он предупреждающе посмотрел на сестру, но если кипящий гнев де Мортена чаще всего прятался под пластами льда, словно у северного вулкана, то злость Терезы вовсю полыхала огнем. Хоть сейчас пиши с нее картину о воительницах прошлого: глаза блестят, кулаки сжаты, подбородок вздернут.

– Тебе мало того, что она сделала? Еще хочешь?!

– Тереза! – воскликнула герцогиня.

– Она моя забота, не твоя, – от голоса де Мортена даже у меня пробежал холодок по коже, они стояли и смотрели друг на друга, словно звери, что не поделили территорию.

– А кто позаботится о тебе?!

Тереза бросила на меня полный ненависти взгляд и вышла из комнаты.

– Это совершенно недопустимо! – Ее светлость подхватила тяжелые парчовые юбки поднялась, но Винсент покачал головой:

– Не нужно, мама. Леди Луизе придется смириться с причудами Терезы, пока она гостит здесь.

Ох да, мне определенно придется смириться. Учитывая, что на всю женскую половину открыто вцепиться мне в волосы готова только Тереза, это уже внушает надежду на благополучный исход.

Вошел Барнс и сообщил о том, что подали ужин, чем немного смягчил недовольство герцогини. Винсент подал мне руку, сжал ее крепче и повел в столовую. Мышцы под моими пальцами были напряжены: ссора с сестрой зацепила его больше, чем он хотел показать. К счастью, Лавиния и ее светлость немного ушли вперед. Я не знала, что сказать и что сделать, в голове крутились десятки мыслей, но ни одна из них не казалась мне разумной. В конце концов, просто придвинулась ближе и легко коснулась губами его щеки.

Де Мортен напрягся еще больше, но не отпрянул, наоборот, положил руку на мою талию.

– Не дразните меня, иначе не попадете на ужин.

Угроза звучала многообещающе, но мне удалось его отвлечь: теперь Винсент не витал в невеселых мыслях, а смотрел на меня. Понимая, что вот-вот потеряюсь в его глазах, я не спешила отводить взгляд.

– Еще скажите, что вам не нравится такая идея.

– Снова дразните. – На этот раз де Мортен не сдержал улыбки, да такой, от которой подрагивали колени. – Придется вас проучить.

– А теперь дразнитесь вы. – Я невольно облизнула губы, взгляд герцога впился в мое лицо. Винсент наклонился ниже, притянул меня к груди, и я закрыла глаза. Его быстрый поцелуй обжег, сердце заколотилось как безумное, а де Мортен провел большим пальцем по моей щеке.

– После ужина, – пообещал он, – мы сможем дразнить друг друга, сколько захотим.

Я не устояла, перехватила его руку: ненадолго задержала короткую ласку-прикосновение, а после с сожалением отстранилась. Есть окончательно расхотелось, но нарушать этикет недопустимо.

Спрашивается, как теперь пережить ужин?

4

Сидя перед зеркалом, я расчесывала волосы уже минут двадцать: меня это успокаивало. В гостевом крыле было тихо и настолько пустынно, что если высунуться за дверь и крикнуть: «Эй!» – эхо понесет крик по коридорам, швыряя его между стен. Вряд ли кто-то отзовется, хотя… Если отзовется, весело будет.

Винсент не торопился: после ужина он попросил Лавинию проводить меня до комнаты, а сам якобы остался решать какие-то дела. Демоны бы побрали весь высший свет с его приличиями и церемониями! Ничего нельзя сделать просто так, даже любовью заняться. Впрочем, за шторкой в общей зале можно вполне, если громко не пыхтеть, а вот просто так встать и вместе выйти из-за стола – ни-ни, хотя все уже большие и прекрасно знают, откуда дети берутся. Тьфу ты.

Я отложила щетку и устроилась на кровати с книгой. Обычно мне нравились смелые романы Миллес Даскер, но то ли напряжение и усталость взяли свое, то ли просто дорога утомила – строчки расплывались перед глазами и отказывались складываться в связный сюжет. Я всего лишь на мгновение прикрыла глаза, а очнулась от мягкого скользящего прикосновения к шее и груди. Де Мортен склонился надо мной: довольная улыбка, смеющиеся глаза… Ну просто объевшийся сметаны кот.

– Вы даже засыпаете в обнимку с книгой?

– Я бы с радостью засыпала в обнимку с вами, – сообщила я и зевнула. – Но пока вы разрешите свои дела, а заодно соблюдете все церемонии, я успею состариться, умереть и возродиться цветочком в оранжерее Мортенхэйма.

Взгляд Винсента потемнел.

– Я не позволю вам умереть сейчас, Луиза. А до старости еще далеко.

Он скользнул рукой в вырез моей сорочки, накрыл ладонью грудь, подался вперед и впился в мои губы. Ни один паровой обогреватель или как они там называются, не способен согреть так, как это делал мой герцог. От его близости по телу растекался живой огонь. Я отвечала неистово, искренне, позабыв обо всем, чувствовала сильные плечи и спину под пальцами…

Винсент терзал мой рот, а я задыхалась от нахлынувших ощущений: жесткого напора его языка, когда он углублял поцелуй или едва уловимых касаний к чувствительной коже припухших губ. Я скользнула рукой ему между ног, ладонью ощущая желание, поглаживая через плотную ткань брюк. Дыхание Винсента сбилось, глаза почернели. Если в такие упасть – растворишься без остатка.

Он перехватил мои руки, прошептал:

– Не торопитесь.

Я сгорала от нетерпения, но торопиться точно не собиралась. По крайней мере, сейчас. Легко уперлась ладонями ему в плечи, побуждая отстраниться, толкнула на кровать, подтянула сорочку повыше и устроилась поверх его бедер. Склонилась над ним, покрывая грудь и живот дразнящими поцелуями-укусами. Каждая острая ласка отпечатывалась на моей коже.

Я потерлась о его пах, услышала хриплый выдох-рычание и скользнула ниже. Волосы рассыпались по плечам и спине, покрывалом окутали его живот. Ласкала издевательски-медленно, хриплые стоны Винсента пополам с отнюдь не благородными ругательствами заводили еще больше. Почувствовав его наслаждение, не останавливалась до тех пор, пока он, содрогнувшись, не откинулся расслабленно на подушки.

Я приподнялась, глядя на Винсента сквозь завесу рыжих прядей. Сейчас он напоминал задремавшего хищника, утомленного любовной игрой: глаза закрыты, веки подрагивают. Глубоко вздохнув, облизала губы, потянулась и вздрогнула – наши взгляды встретились, и мир перевернулся. Я снова оказалась под ним, а Винсент ласкал мою грудь, посасывал чувствительные соски, целовал живот и бедра. Между ног просто горело, первая откровенная ласка сорвала с губ дикий, животный крик. Он жестко придерживал меня, не позволяя подаваться вперед. О, дразнить он умел! Когда я забилась в его руках, усилил напор губ, а вместе с ним наслаждение.

Его имя смешалось с прерывистым стоном:

– Вин… снт…

Впрочем, опомниться мне не позволили. Сердце все еще бешено колотилось, когда он подхватил меня под бедра и вошел. Теперь я уже кричала в голос, и искренне радовалась тому, что в комнатах по соседству никого нет. Наслаждение и легкая боль смешались воедино, меня накрыло таким умопомрачительным оргазмом, что перед глазами поплыли разноцветные круги. Я дрожала в его руках, забывая обо всем, что было, и не представляя, что будет дальше. Да и какой там представлять – мысли вылетели из головы, растворились где-то за гранью. Казалось, в мире нет никого и ничего кроме нас. Наше шумное дыхание, стук сердец и сильные объятия, в которые так сладко погружаться, не думая ни о чем.

Винсент лежал на спине, а я примостилась у него на плече. Он легко поглаживал мои волосы и задумчиво смотрел наверх. Мне ужасно хотелось знать, о чем он думает.

Что мы творили? Что вообще происходит? Ночь после возвращения из театра тоже прошла необычно, но тогда я была слегка не в себе. Или достаточно не в себе – для того, чтобы оставить это без внимания.

– Винсент, – негромко позвала я. Осторожно, словно пробуя его имя на вкус – не в пылу страсти. Просто так.

Он повернулся, нахмурился, словно сбросил наваждение и не понимал, как я здесь очутилась, а я потянулась и провела пальцами по его губам. Наверное, не стоило этого делать, но удержаться не получилось. Воцарившееся молчание словно остановило время. Я смотрела на него, а Винсент неожиданно перехватил мою руку и отстранился.

– Какое-то время заклятие не будет вас беспокоить.

Я отпрянула, словно он меня ударил. Спокойный, равнодушный тон разрушил перекинувшийся между нами тонкий мостик тепла.

– О да, – я растянула губы в улыбке, – вполне успеете съездить по делам в город. Даже сможете задержаться: сегодня мы постарались на несколько ночей вперед.

Де Мортен прищурился.

– Боюсь, от наших стараний это не зависит. Если не станете искать встреч с другими мужчинами, продержитесь до моего возвращения.

– Не переживайте. – Я откинулась на подушки. – Я не собираюсь расставаться с жизнью ради того, чтобы насолить вам.

Можно было сказать, что после такого нет ни времени, ни желания думать о других, но гордость отказывалась делать комплименты этому сухарю. Зачем ему понадобилось все портить? Я не наивная девочка, прекрасно понимаю, что нас связывает только змея, а еще сногсшибательный, страстный, высекающий искры секс.

– Не сомневаюсь. – Винсент сел на край постели и стал одеваться. Дракон на его спине поблескивал в приглушенном мерцании светильников. Когда де Мортен двигался, он казался живым. – Когда все закончится, вернетесь к прежней жизни.

К которой из? Хотелось верить, что я забуду обо всем, как о страшном сне, но что дальше? Однажды я уже сбежала из этого мира, но не от себя. Даже сейчас мы с Винсентом ходим по кругу. Цепляемся за старую обиду, нанизываем на эту ржавую нить новые. Никак не желаем мириться с тем, что нас влечет друг к другу, что заклятие тут ни при чем. Как будто в этом есть что-то постыдное.

М-да. Вот это я загнула.

Но что самое забавное, это правда. И с ней что-то нужно делать.

– Винсент. – Я потянулась и легко коснулась его спины, дракон немедленно шевельнулся над лопаткой. – Останьтесь.

Он замер, медленно повернулся, встретил мой взгляд.

– Я не ложусь так рано. – Напряженные плечи, сведенные брови – Всевидящий, ну почему он так часто хмурится?

– Я и не собиралась петь вам колыбельные.

Я подползла ближе, схватила его за щеки и слегка потянула в разные стороны, улыбка получилась неестественной, зато с лица сползло это мрачное выражение, уступив место удивлению: глаза у Винсента стали как блюдца. Еще бы, наверняка ни одна девица не догадывалась тискать его светлость за суровые щеки, так что преимущество на моей стороне.

– Вот. Так лучше. Со мной еще и говорить можно! Представляете?

– О чем… – Герцог осторожно убрал мои руки и прокашлялся, даже о штанах позабыл. – О чем вы хотите поговорить?

– Ну не знаю, – протянула я, – например, вот об этой красивой зверюшке у вас на спине. Сможете нарисовать мне такую же, только бабочку. Вот тут…

Я повернулась и ткнула себя в правую ягодицу. Герцог проследил за моей рукой и неожиданно усмехнулся.

– Вопрос только в том, зачем она вам. Дракон – защита от магического удара.

Винсент поднялся, застегнул штаны, а потом уселся рядом, подложив под спину подушку.

– А вот бабочек в узорах армалов я не припомню.

Я наигранно-тяжело вздохнула: вместе с его улыбкой ко мне вернулось хорошее расположение духа.

– Ладно, буду любоваться на ваш. – Я одернула сорочку и устроилась рядом с ним, скрестив ноги. – Это он спас вам жизнь?

Вспомнился шрам, который я видела. Отнюдь не единственный. След от пули на левом плече и изогнутая глубокая полоса на руке, чуть выше запястья: сейчас, когда он сцепил пальцы в замок, она выделялась особенно ярко.

– Не раз спасал. – Де Мортен как-то странно посмотрел на меня.

– Тяжело его носить?

– Требует усилий – в составе чернил кровь некромага, но узор полностью себя оправдывает: я до сих пор жив. Вот только некто придумывает все более изощренные способы, чтобы меня достать.

Винсент усмехнулся.

– Ваша змея тому доказательство.

Мне стало по-настоящему страшно. Во все времена некромагов боялись до икоты, на основе их крови создавались самые смертоносные и сильные заклинания. Что же творилось вокруг Винсента, если он решился носить на себе такое? И где он нашел кровь? Ведь о некромагах уже давно никто не слышал.

Фу-у-ух. Выдохнули.

В свете представившейся картины моя кусачая змейка казалась меньшим из зол. Я даже всерьез задумалась о том, чтобы пристать к Винсенту с азами боевой магии. Конечно, серьезного противника мои попытки только рассмешат до слез, но если у кого-то дергается от тебя глаз – это уже преимущество.

Приблизительно представляя себе его ответ на такую просьбу, я решила зайти с другой стороны.

– Почему решили использовать меня, а не эту вашу… как ее? Леди Уитмор?

Винсент подозрительно прищурился.

– А она-то здесь при чем?

– У вас же с ней роман, – как можно более невинно заметила я. Правильно, пусть думает, что меня интересуют его любовные похождения. А они меня не волнуют, вот ничуточки! – Зато меня вы терпеть не можете.

– Я не раз спрашивал себя о том же: почему вы?

Винсент задумчиво всматривался в мое лицо.

– И к какому выводу вы пришли?

– Ни один из вариантов мне не нравится.

Его взгляд скользнул вдоль моих ног, ленивая улыбка заставила сердце забиться сильнее.

– Никогда бы не подумал, что вы жалуете бульварное чтиво.

Я и забыла про роман, который мы лишь чудом не столкнули на пол.

– Миллес Даскер – не бульварное чтиво. Она пишет про сильных женщин, которые не постеснялись бросить вызов обществу.

– О да. «Сладкая горечь свободы». – Винсент повертел книгу в руках и открыл на первой попавшейся странице. – «Я замолчала. Должна ли я прогнать этого напыщенного, самоуверенного гордеца? Или стоит прислушаться к тому, о чем кричит мое сердце?»

Он приподнял брови.

– И о чем кричало ее сердце?

– О том, что она его любит, – буркнула я и выхватила книгу из его рук.

– Что случилось дальше? Она его прогнала?

– Сама ушла.

– Истинно женское поведение.

Я хотела было возмутиться, но передумала: отложила книгу и уютно устроилась у него на плече.

– Винсент, научите меня боевой магии.

Я боялась, что он разозлится или посмеется, но вместо этого герцог просто пригладил мои волосы.

– Это невозможно. Я учился этому долгие годы, магия теперь часть меня.

Можно подумать, я не знаю. Мужчины учатся с раннего детства, а потом еще и в университеты поступают. У женщин магия слабее – так исторически сложилось, сейчас им никто не позволяет ее развивать, даже если есть зачатки выше среднего. Умеешь красоту наводить – и хватит с тебя. Но если недруг де Мортена соберется еще что-нибудь учудить, как-то не хочется оказаться полностью беззащитной.

Винсент погладил меня по щеке, приподнял подбородок:

– Могу обеспечить вам бабочку.

– Боевую?

– Боевую, – вздохнул он. – Как вы.

– Хорошо.

Я зевнула, прикрыв рукой рот, закрыла глаза. Всего на несколько минут, чтобы под ровный стук его сердца быстро провалиться в сон.

5

Утром я проснулась одна. Завернутая в одеяло, как джем в блинчик, вторая половина кровати даже не была примята. Завтрак прошел в недружелюбном молчании, герцогиня бросала на меня снисходительные взгляды, явно предназначенные для того, чтобы пробудить во мне осознание своей никчемности. Оно отказывалось просыпаться, поэтому меня вежливо перестали замечать. Тереза смотрела так, словно на моем месте сидела огромная волосатая гусеница, которая вознамерилась сожрать весь урожай. Ей меня тоже смутить не удалось: ем я мало, а не случись у нас с ее братом общая неприятность, ноги моей не было бы в Мортенхэйме. Похоже, одна Лавиния не считала, что я здесь лишняя, но перед лицом таких серьезных солидных особ мы остались в хрупком меньшинстве.

Не считая короткой прогулки с Арком, всю первую половину дня я провела в спальне с книгой, а после обеда меня ждал сюрприз. Винсент решил, что прощаться – это лишнее, и ушел, точнее уехал, по-вэлейски. Поджав губы, ее светлость сообщила мне, что он попросил сестру составить мне компанию и показать замок.

– Надеюсь, вы понимаете, что на некоторые темы с юными леди разговаривать недопустимо, – голос ее звучал кисло, словно она решила поправить нездоровый цвет лица ежедневным приемом чистого лимонного сока.

«Будь моя воля, дочь не посмела бы с вами заговорить. А вы сами никогда больше не переступили бы порог этого дома», – этого герцогиня не сказала, но продолжение трепетало на красивых тонких губах, как крылья бабочки, угодившей в пасть огненного зева – плотоядного цветка, пожирающего насекомых.

– Разумеется.