Моя французкая любовь Боровенская Татьяна

Мужчина стоял в глубине зала, с грустным и отчаявшимся видом. Статный, со вкусом одетый, он выделялся из толпы. Надя медленно подошла к нему, чувствуя усталость от всех пережитых волнений. Увидев девушку, француз как будто проснулся и, сняв ковбойскую куртку с плеча, сделал шаг навстречу.

– Привет, мой чемодан потерялся, но я оформила документы в службе розыска вещей, их телефон у меня есть, – чуть растерянно сказала Надя.

– Как же долго я тебя жду, приехал за три часа, боялся опоздать, никогда не был здесь. Пойдем на парковку, моя машина на первом уровне. А как ты теперь без чемодана?

– Думаю, завтра в полночь прибудет в аэропорт со следующим рейсом, и дня через два или три можно забрать отсюда, либо доставка будет бесплатной по адресу, – ответила девушка.

– Отлично, – согласился довольный Жильбер.

Нежный и магический взгляд мужчины, словно стрела, проникал в самое сердце, а бархатистый, слегка приглушённый голос, всколыхнул приятные воспоминания и нежные чувства. Он обнял и потянулся губами к лицу девушки, чтобы поцеловать. Надя подставила щёку и пошла к указателю парковки. Жильбер загрустил и молча последовал за ней, осторожно взяв её за руку по пути.

Сердце Нади билось в груди, словно взволнованная птица в клетке, но она старалась скрыть свои ощущения, чувствуя в душе радость, покой и тепло нежно сжимавшей руки спутника.

Они вместе обошли первый уровень, но Жильбер никак не мог найти автомобиль.

Надя спросила, хитро сощурив глаза:

– А ты записал, где её оставил? Или опять будешь думать, что машину украли?

– Вот посмотри, – протянул он взволнованно маленькую, потрепанную книжку, – всё записано, ничего не пойму!

Надежда улыбнулась, вспомнив, как провожала его в Перпиньяне, но в тот раз он не записал номер места на парковке, и им пришлось обойти три уровня, пока расстроенный Жильбер нашёл свой спортивный автомобиль с красивыми кожаными сиденьями, чем очень гордился. Тогда Надя расположилась вместе с ним в салоне, чтобы выехать из парковки, но дорога шла спиралью и круто вниз, и была разделена столбиками на въезд и выезд.

Он запаниковал, как большой ребёнок, и воскликнул:

– Ничего не вижу, у меня нет обзора, машина слишком низкая!

Надежда его ласково успокоила :

– Не нервничай, ты едешь правильно и столбики не заденешь, мне видно.

Опять возникла та же проблема. Уставшая Надя предложила подождать его на первом уровне, а он должен поискать машину самостоятельно.

Прошло минут двадцать, и, вернувшись со второго этажа парковки, Жильбер сказал:

– Уверен, что машина на первом уровне, я же не идиот, вот записано. Подожди, сейчас ещё раз пройдусь и поищу.

И в самом деле, через десять минут француз вернулся и с облегчением произнёс:

– Машина на том месте, что и записал, просто, я невнимательно посмотрел и впереди стоял другой автомобиль, пойдём, мой маленький кролик!

Они выехали из аэропорта, направляясь к гостинице, которая располагалась в двадцати километрах от города. Мужчина ласково положил левую руку на коленку Нади. Ей было приятно, но девушка не ответила на его нежность, сделав вид, что дремлет. В молчании, они проехали минут двадцать.

Жильбер забеспокоился, так как темнота ночи не всегда позволяла разглядеть указатели направления, и он возвращался два раза, понимая, что ошибся. Проехав ещё минут пятнадцать, француз остановился, разыскал в сумке дорожную карту, бронь гостиницы и задумался. Надя поняла, что они опять ошиблись с направлением.

– Почему ты не купишь навигатор? Давай спросим у прохожих, может нам подскажут? – Предложила девушка.

Они поехали по пустынному проспекту и увидели двух полицейских, которые о чём-то яростно разговаривали с двумя мужчинами.

Жильбер вышел из автомобиля и, подойдя ближе, обратился с просьбой помочь, но один из полицейских грубо махнул рукой, показывая жестом, чтобы он возвращался к своей машине.

– Может, я попробую спросить у них? – Предложила измученная Надя.

– Нет, у них что-то серьезное, рядом банк, поедем дальше, – нахмурившись, ответил француз.

Он начал ругать испанцев, их освещение, и что они не заботятся о водителях и размещают мало указателей на дорогах, ставя в пример Францию.

В два часа ночи город был пуст. Наконец, им удалось увидеть двух мужчин и, расспросив их, Жильбер опять тронулся в путь. Пошло десять минут, он снова засомневался и, остановившись рядом с влюблённой парочкой, спросил о направлении к отелю.

Измученная Надя, которая перед вылетом толком не спала от волнения, уже отчаялась и пошутила, что, пожалуй, лучше переночевать в машине.

Через минут сорок, они нашли отель, но главный вход был закрыт. Жильбер позвонил и ему ответили, что парковочные места находятся позади здания и войти можно через парковку, с кодом, указанным в брони.

Войдя в пустой холл, Надя расположилась в кресле.

– Ты поищи кого-нибудь, а я подожду здесь, в самом деле, чувствую усталость, – сказала девушка.

Через пять минут вернулся Жильбер с ключом в руке.

– Неужели наши трудности позади? Мне хочется поцеловать этот долгожданный ключ! – Пошутила Надежда.

Она думала только об отдыхе и тёплом душе, а все волнения по поводу того, как пройдёт эта первая ночь с Жильбером улетучились.

Войдя в номер, Надя увидела две кровати, но они были застелены одной большой простынёю и стояли вместе. Она вздохнула, открыла сумку и, взяв красивую ночную сорочку, произнесла:

– Я в душ!

Вода приятно освежила и успокоила девушку. Какое это было блаженство, после всех испытаний! Она оделась и быстро спряталась под своим одеялом, чувствуя прохладу чистого белья.

Жильбер тоже вошёл в ванную комнату, затем через десять минут вернулся и, расположившись на своей кровати, выключил свет.

Надя и дремала, и нет.

«Как странно, быть с ним совсем рядом, пережив столько волнений! Как и следовало ожидать, он воспитанный человек и вышел в пижаме, может и не поползёт»? – С улыбкой подумала она.

На этих мыслях её застало легкое движение со стороны Жильбера. Он потихоньку подвинул голову к плечу Нади, коснулся губами и слегка поцеловал его. Не встретив ничего в ответ, мужчина положил голову на плечо девушки. Она вздохнула и почувствовала волну нежности, и как прежде любовь захлестнула и подмяла. В голове пронеслась мысль:

«Гори всё синим пламенем, я хочу выпить эту чашу любви до конца, за все мои страдания»!

Почувствовав её волнение, он взял в свои руки ледяные ладони девушки и начал их целовать.

Рано утром счастливая Надя проснулась и, вспомнив подробности этой необыкновенной, прекрасной ночи, нежно обняла любимого мужчину.

Жильбер уже не спал и ждал, когда Надя откроет глаза. Он ласково прижал её к себе и, чмокнув в лоб, сказал:

– Пора завтракать.

– О, нет, только семь часов! – Жалобно запротестовала Надежда. – Если хочешь, иди. Я знаю, что ты привык рано утром пить кофе, а мне хочется полежать, потом сходим вместе ещё раз, согласен?

– Ты не оставляешь мне выбора.

Он надел симпатичную шёлковую пижаму синего цвета с маленькими медвежатами и направился в душ.

– Необычная пижама! – Заметила девушка, с улыбкой.

– Старая вещь, я же медведь, и к ней привык.

Надя после ухода Жильбера, немного покрутилась в кровати, но сон улетел.

«Какой же он нежный в любви. Эту ночь, я не забуду никогда! – Подумала девушка, – а утром другой, сдержанный и закрытый, хотя ласковый мужчина. Я счастлива! Возможно, у нас и сложится? Надо провести эти дни у него, дальше будет видно. Странная пижама для мужчины, что-то детское так и осталась в нём. Который раз слышу, что он медведь. Да, Жильбер носит длинные волосы, тело покрыто тоже растительностью, хотя не слишком. Он большой, но не огромного роста, наверное, этот образ у него в голове, из-за замкнутости и скрытности, а может нервное расстройство? Жильбер рассказывал, что когда ему плохо, он как медведь прячется в доме, словно в берлоге, и не может никого видеть и слышать. Такое сравнение меня тревожит».

Вскоре вернулся француз и сел возле кровати на стул. Надя была уже одета и предложила пойти вместе покушать.

В душе пели райские птицы, она улыбалась и отбросила все грустные мысли. Девушка весело завтракала, поглядывая на яркое солнце в окне ресторана, а Жильбер сидел напротив и смотрел на неё, как бы обдумывая что-то.

– Ты храпишь как три медведя вместе взятых, я едва смогла уснуть, – пошутила Надя.

– Совершенно точно, но ничего не могу с этим поделать, – улыбнулся он в ответ.

Вернувшись в номер, Надя почувствовала вчерашнюю усталость, ей хотелось немного отдохнуть, но Жильбер предложил отправиться в путь.

– Ты знаешь, – сказала Надя, – я ведь хотела тебя оставить и просить отвезти меня утром к Юле, но моя любовь не даёт мне шансов. Что же поехали, посмотрим, как ты живешь.

Жильбер нервно встрепенулся, но ничего не ответив, начал складывать свои вещи.

При выходе из номера Надя бросила взгляд на скомканные простыни и пошутила:

– Прямо, как поле битвы!

Мужчина ласково глянул на неё и улыбнулся.

Два часа пути пролетели незаметно для Надежды. Она с удовольствием рассматривала мелькавшие окрестности Испании за окном автомобиля. Зелёные холмы, освещённые ярким солнцем и покрытые редкими деревьями, сменялись типичными испанскими квадратными домиками, а иногда и полуразрушенными фермами вдоль дороги. Вскоре появились горы Пиренеи, затем они проехали несколько мостов с узкими речушками, протекающими по широким ложам, обрамлённых по берегам огромными валунами, и въехали в небольшую, узкую долину. Потянуло влажным ветром, Надя закрыла окно автомобиля.

Вскоре появился указатель с названием Арль. Маленький сонный городок с каменными домиками, как будто прилепился к одной из двух высоких линий гор. Они тянулись извилистой грядой до Средиземного моря. Шелковисто-зелёные вершины возвышались неравномерно. С одной стороны горы опускались вниз, словно отвесная стена. Возле неё протекала широкая, сейчас мирная речка, а напротив располагался Арль. Две высокие башни местного старинного аббатства горделиво возвышались посередине поселения. Несмотря на послеполуденное время, городок был пуст. Они въехали на мост и свернули в центр. Проезжая около трехэтажного старого здания, Жильбер сказал:

– Здесь живет моя бывшая пассия.

– Она нашла мужчину, или одна?

Француз сдвинул брови и разразился злобной тирадой:

– Не знаю и нет интереса, даже если она сдохнет. Эта женщина требует с меня двадцать тысяч евро компенсации, если суд согласится с её требованиями, я стану нищим.

Надю покоробили и удивили его слова, впервые она заметила в нём такую ярость.

Наконец, Жильбер повернул в узкий переулок и, проехав немного вдоль высокой каменной стены розового цвета, затормозил возле чёрной и угрюмой калитки.

– Приехали. – Он ласково коснулся колена девушки и продолжил, – мой дом, добро пожаловать! Надеюсь, он станет и твоим, мой маленький кролик. Гараж находится в ста метрах. Я открою калитку, высажу тебя с сумкой и быстро вернусь, хорошо?

– А разве там не гараж? Вон, я вижу дальше в доме автоматические роликовые ставни в конце стены, – спросила девушка.

– Верно, но там хранятся вещи бывшей жены, которые она заберёт после развода в апреле. Я согласился с её решением, чтобы Аньес не заявляла, что мы не живём вместе, иначе мои налоги возрастут. Пришлось выкупить у брата второй гараж, и ставлю машину там.

– Без проблем, – согласилась Надежда.

Жильбер открыл калитку старинным ключом необычного вида.

– Какой он интересный, словно из музея! – Воскликнула Надя.

– Этот ключ сохранился от моего деда, как и впрочем, большинство вещей в этом доме. Да и ему самому уже под сто лет.

– Так ты хранитель семейных традиций?

– Можно сказать и так, – ответил француз, – я страшно поссорился со старшим братом, когда после смерти родителей, он хотел его продать. Наш род владел многими землями, недвижимостью здесь в течение долгих лет. Мы поделили наследство и почти всё продали, но этот дом, я решил оставить себе.

Жильбер уехал, а Надя вошла внутрь и осмотрелась.

Маленький дворик упирался в каменный высокий дом со старинной дверью на первом этаже. С боковой стороны здания поднималась крутая, выложенная плиткой лестница и вела на второй этаж. Слева двор был глухой и заканчивался высокой стеной, а справа располагалась аккуратная зелёная лужайка с несколькими деревьями и кустарниками. Она ограничивалась по бокам стенами, вдоль одной из них протянулся навес с небольшими хозяйственными постройками. Надя увидела там же верёвку, где сушился спортивный мужской костюм красно-чёрного цвета. Вдали сад разделял металлический забор с непроходимыми кустами. Всё указывало на желание хозяина быть скрытым от посторонних глаз.

Вскоре вернулся Жильбер, ласково обняв девушку за плечи, сказал:

– Добро пожаловать, надеюсь, тебе понравится.

Он поднялся по лестнице и открыл первую дверь. В углу крошечной прихожей стояла трость с бледно-жёлтым набалдашником в форме мужского лица в шляпе.

– Надо полагать, память от деда? – Спросила Надежда.

– Угадала, он служил начальником местной таможни. Испания находится в двадцати километрах, если идти напрямую через горы, и много лет назад в Арле работал пункт досмотра и пропуска разных товаров.

Следующая дверь с таким же необычным замком, что и входная переходила в длинный узкий коридор. Пахнуло холодным воздухом и запахом старой мебели. Надя вспомнила его, он исходил от бумаги с романтическими стихами, которые Жильбер писал для неё и передал потом в Перпиньяне.

Кухня находилась справа от входа и состояла из старинного буфета с посудой тех же времен, что и четыре стула с добротным столом. Несмотря на современную экипировку с посудомоечной машиной, и другой техникой, она оставляла впечатление присутствия пожилых людей, а изящные белые кружевные занавески, закрывавшие два окна и дверь, с недостающим кусочком стекла в коридор, дополняли это ощущение.

– Память от бабушки? – Поинтересовалась Надежда, рассматривая кружева, – ручная работа!

– Да, мне дорога память семьи, я родился в этом доме.

Жильбер открыл буфет и достал большую коробку со столовым серебром, произнеся с гордостью:

– Наша семейная реликвия. Дом набит подобными вещами.

– Красиво, люблю предметы старины, – ответила Надя, – меня всегда привлекала история. Вот теперь знаю, как жили французы в прошлом веке.

Он беспокойно заглянул в глаза девушки и спросил тревожно:

– Нравится дом? Мы поженимся, и я напишу на тебя, мало ли что может случиться, а так, буду спокоен.

Надя немного растерялась, опустив взгляд и, боясь обидеть его, сказала с улыбкой:

– Здесь симпатично, но, кажется, сейчас выйдут твои родственники, чтобы со мной познакомиться.

Жильбер взял её руку и, нежно поцеловав, произнёс:

– У меня были мысли продать дом и отправиться в Канаду, но немного поразмыслив, решил доживать здесь, в тепле и комфорте. Ты увидишь, какая в этих горах замечательная природа и нет холодов, особенно сейчас с изменением климата. В детстве были снега иногда по пояс, а теперь вообще не бывает, возможно, через месяц зацветёт мимоза, что растёт здесь повсюду. Декабрь, а температура снаружи плюс двенадцать и яркое солнце.

В душе Надя была удивлена контрастом между обстановкой дома, с её тихой стариной и сентиментальностью жилища и сущностью натуры мужчины, который казался таким современным, модным, даже немного бравурным.

Напротив кухни находился зал. В нём была современная мебель, состоящая из коричневого кожаного дивана и кресла, низкого стеклянного стола, деревянной стойки бара с бокалами и чёрной ковбойской шляпой сверху.

У девушки немного поднялось настроение, и она воскликнула:

– Знаменитая шляпа! Надо сфотографировать тебя в ней.

Жильбер гордо напыжился и ответил:

– Я согласен, у меня есть даже видеокамера. А как тебе мой кинотеатр?

Большой экран телевизора, стерео колонки и тумбочка с дисками настраивала на отдых, а подборка музыки указывала на его вкусы.

Надя взяла в руки несколько дисков и сказала:

– Так ты любишь рок.

– Не только, – ответил Жильбер, – вот, например, коллекционные диски с записями песен Франсиса Кабреля и один из них мой подарок тебе.

– Спасибо, ты мне присылал его песни, обожаю Франсиса! Особенно, «Я люблю её до последнего вздоха», с ней пришла моё нежное чувство к тебе.

Девушка нежно обняла спутника, а он ответил горячим поцелуем.

Надя улыбнулась и сказала:

– Мы так долго будем осматривать дом, пойдём дальше.

Пройдя вдоль коридора с ножной швейной машинкой бабушки и, дверью в ванную, Жильбер повёл девушку в следующую комнату.

– Моя спальня, – произнёс он, беспокойно заглядывая в глаза, стараясь понять, впечатления девушки.

Надя увидела большую старинную кровать, рядом такой же шкаф прошлого столетия со стойким музейным запахом. Чувствовалось, что владелец пытался осовременить комнату постерами с изображением рок певцов, коллекциями музыкальных дисков и двумя большими флагами американских штатов на стенах, немного ему это удалось. Флаги помогали скрыть старенькие обои на стенах и сглаживали впечатление от тяжёлых бордовых штор, хотя все окна были снабжены современными роль ставнями.

– Твоя комната напротив, и там есть дверь с выходом на балкон, а под ними, как раз находится гараж. Только будь осторожна, замок на двери старый, не сломай, хорошо?

Когда Надя вошла, она попала в картинную галерею с портретами умерших родственников.

Посередине, над кроватью прошлого века под бордовым пологом с претензией на королевское ложе, в цвет прозрачным шторам, висел портрет бравого мужчины во французском берете. Немного ниже, находился другая картина с изображением молодой, стройной и мечтательной женщиной в украшениях из голубых самоцветов в открытом розовом платье. Она беспечно улыбалась. Справа на прикроватной тумбочке с выгнутыми ножками и медным светильником в форме ангела со сложенными ладонями в молитвенном порыве, стояла большая картина, с изображением пожилой добродушной женщины в белом чепце.

– Твоя бабушка? – Спросила Надежда, стараясь придать бодрость голосу, хотя, уже некоторый страх поселился в душе.

– Да, а вверху отец матери – башмачник, как и я, и ниже её портрет. Слева на столике дед по линии отца, это он работал на таможне.

Напротив, в углу стояла узкая деревянная кровать с высокими изогнутыми спинками.

– А кто здесь спал? – Поинтересовалась девушка.

– Моя мать. Отец был довольно суровым и очень религиозным человеком. Родители не слишком ладили, да и у матери были психологические проблемы. Она очень любила одного испанца до замужества, но семья воспротивилась этому союзу.

Как и в спальне Жильбера здесь тоже висели флаги, один белый с большим алым крестом тамплиеров, а два других отображали американские штаты.

Ещё более густой запах старой мебели из прошлого века висел в воздухе, казалось, что здесь никто не жил лет пятьдесят. Впечатлительная девушка, вспомнив рассказ Жильбера о тяжёлой кончине отца от рака, загрустила и сказала, удивляясь своей смелости:

– Ты знаешь, я не смогу тут спать, буду думать, что твоя бывшая жена находится рядом.

– Она никогда не спала здесь, – с напором произнёс Жильбер, – так как, много лет назад во время автомобильной аварии, у неё была травма позвоночника, и она пользовалась особой складной кроватью в зале. Если захочешь, я буду рядом с тобой.

Надя вздохнула и прошла к высокому стулу, верх которого украшали необычные завитки. Она переложила на столик, сидящего на нём потрёпанного медведя со словами:

– Уже третий по счету, ты коллекционируешь? Или это память от любимых женщин?

Девушка поставила на стул сумку, которую так и носила сама по дому, несмотря на то, что та оттягивала ей руку.

– Не обижай моего любимого друга! – Воскликнул неожиданно Жильбер, надув по-детски губы.

Он ласково взял его в руки и прижал к груди.

– Но куда же мне поставить сумку? – Спросила удивлённая Надя. – Тогда положу на кровать твоей матери, если ты не возражаешь.

Жильбер кивнул и отнёс медведя в свою комнату.

«Я и правда кролик, если мне жутко днём в этой комнате, что будет ночью»? – Подумала Надежда.

Вскоре вернулся Жильбер и предложил пообедать, а потом осмотреть окрестности.

Яркое солнце и тёплый приятный воздух встретил Надю на пороге дома. Почему-то она вспомнила сказку о дюймовочке, которая попала в нору крота. Отмахнувшись от такого сравнения, девушка сказала:

– В доме так прохладно, хоть здесь погреюсь.

– Так ты мёрзнешь, моя нежный кролик? – Сделал удивлённый вид Жильбер, – можешь прибавить температуру в комнате, на стене висит пульт, хотя спать в тепле вредно. Я живу в доме при девяти градусах и чувствую себя отлично. Моя первая жена, родом из этих мест, жила ещё выше в горах, вообще не замечала холод, иногда в комнате утром, даже вода в стакане покрывалась корочкой льда.

Надежда ничего не ответила, подумав: «Поживем, увидим, как говорят».

Ясный и тихий день, словно улыбка ребёнка располагал к покою. Жильбер держал за руку девушку и казался счастливым человеком, время от времени, он целовал её ладошку, нежно заглядывая в глаза. Надя с интересом рассматривала дома и дворики местных жителей, аккуратные с зелёными лужайками, иногда украшенные гипсовыми фигурками и кустами цветов, а иные, пальмами и декоративными растениями.

Пройдя несколько пустынных улиц, они оказались около горной речки, которая с небольшим рёвом протекала под мостом.

Жильбер с удовольствием рассказывал о достопримечательностях городка, о пикниках и праздниках, которые иногда устраиваются мэрией.

– Там, видишь лесок, это для пикника, а дальше спортивная площадка, когда-то я там играл в футбол. Вокруг множество прогулочных аллей, и в хорошую погоду я прохожу пять километров за день, на пригорке, совсем недалеко двухэтажное здание санатория, часто люди приезжают в эти места подышать и отдохнуть в тишине, особенно после тяжёлых болезней. Сейчас много домов покупают швейцарцы, норвежцы и парижане после выхода на пенсию, так как здесь практически нет зимы.

Быстрым галопом пролетели первые семь дней.

Надя с детства боялась темноты. У себя в квартире она спала без света, но с открытыми шторами и сейчас очень тяжело привыкала к непроницаемой тьме и холоду в незнакомой комнате ночью. Стоило Жильберу отлучиться из кровати, как Надя мгновенно просыпалась и от страха включала ночник. Она постепенно привыкла спать в плотном костюме и шерстяных носках. Жильбер также ложился в постель тепло одетым, несмотря на его рассказы о привычке к холоду. Девушка пыталась прибавить температуру воздуха на сплите с помощью пульта, но француз неизменно возвращал показания к пятнадцати градусам, рассказывая о большой стоимости обогрева, и что у него болит голова, если температура будет двадцать градусов. Стоило вытащить руку из-под одеяла, как ледяной холод охватывал её, создавая впечатление в голове девушки, что она ночует в семейном склепе. Пол, выложенный старинной плиткой, сырость от каменных стен, своеобразный запах мебели прошлого века, дополняли это чувство.