Патриот Пратчетт Терри

— О да, все прекрасно, сэр. Лучше не бывает.

«И то, что она периодически превращается в волка, тебя не смущает?» Но спросить это у Ваймса не повернулся язык.

— Никаких, значит… проблем?

— Что вы, какие проблемы, сэр. Она сама покупает себе собачьи бисквиты, и в двери я вырезал для нее специальную створку. А полнолуние я просто пережидаю.

Из темноты донеслись крики, потом из мрака вырвалась фигура, метнулась мимо Ваймса и исчезла в шатре. Дверь она не искала. Просто на полной скорости врезалась в полотнище и продолжала движение, пока шатер не обрушился.

— А это что такое? — осведомился Джаббар.

— Боюсь, тут могут потребоваться некоторые дополнительные объяснения, — пробормотал Ваймс, выходя из оцепенения.

Детрит с Моркоу уже распутывали обрушившийся шатер.

— Мы — д'рыги, — с упреком произнес Джаббар. — Нам положено складывать шатры бесшумно, а не…

Лунного света было БОЛЕЕ ЧЕМ достаточно. Ангва, усевшись, вырвала из рук Моркоу кусок полотнища.

— Спасибо большое, — огрызнулась она, поспешно заворачиваясь обратно. — И чтобы кто чего не подумал, сразу говорю: я просто цапнула его за задницу. Правда, хорошенько. Но можете поверить, удовольствия мне это не доставило.

Джаббар посмотрел на пустыню вокруг, на песок, на Ангву. Ваймс видел, что д'рыг думает, и очень напряженно. Поэтому в порыве человеческого соучастия он по-братски положил Джаббару руку на плечо.

— Лучше я тебе все объясню… — начал было он.

— Там не меньше двухсот солдат! — резко произнесла Ангва.

— …Попозже.

— Они окружают вас! И вид у них угрожающий! У кого-нибудь есть подходящая одежда? И приличная еда? И чего-нибудь попить? Тут совсем нет воды!

— До рассвета они атаковать не решатся, — сказал Джаббар.

— И что нам в таком случае делать? — спросил Моркоу.

— Атаковать их! На рассвете!

— А. Э. Могу ли я предложить альтернативную тактику?

— Альтернативную? Атаковать — это ПРАВИЛЬНО! Как раз для этого рассвет и существует.

Моркоу отдал Ваймсу честь.

— Я читал вашу книгу, сэр. Пока вы… спали. Тактикус много пишет о превосходящих силах противника и о том, как действовать в подобных случаях, сэр.

— И?

— Он утверждает, что надо пользоваться любой возможностью ослабить противника. Можно, к примеру, напасть на них прямо сейчас.

— Но сейчас ведь темно!

— И для врага тоже, сэр.

— Не просто темно, а хоть глаз коли! Мы не увидим, с кем сражаемся! Половину времени мы будем палить друг в друга!

— МЫ, сэр, не будем, потому что нас всего ничего. И знаете что, сэр? Надо просто подползти поближе и хорошенько пошуметь, а остальное предоставить им. Как говорит Тактикус, ночью все армии одного размера.

— В этом что-то есть, — поддержала Ангва. — Они шныряют по одному или по парам и одеты примерно как… — Она махнула в сторону Джаббара.

— Джаббар, — представил Моркоу. — Он тут как бы не вождь.

Джаббар нервно улыбнулся.

— В вашей стране часто случается, чтобы волки превращались в голых женщин?

— Максимум раз в месяц, и то, если очень не повезет, — огрызнулась Ангва. — Кстати, мне не помешает одежда. А также меч, если будет драка.

— Гм-м, полагаю, клатчцы придерживаются особого мнения относительно участия женщин в боевых действиях… — начал было Моркоу.

— О да, Синеглазка! — подтвердил Джаббар. — Мы, д'рыги, считаем, что они должны уметь очень хорошо драться!

Лодка всплыла под молом, раздвинув в стороны мертвую грязную воду. Люк медленно откинулся.

— Пахнет как дома, — заметил Шнобби.

— В такой воде может что угодно водиться, — поморщился сержант Колон.

— В ней и дома что угодно водится, сержант.

Фреду Колону потребовалось приложить некоторые усилия, чтобы устойчиво встать на осклизлой древесине. С теоретической точки зрения этот его поступок вполне можно было счесть геройским. Он и Шнобби Шноббс, храбрые воины, вступали на вражескую территорию. К несчастью, Колон знал, что иного выхода у них не было, потому что в Лодке оставался лорд Витинари, который, откажись они геройствовать, весьма недвусмысленно вскинул бы брови.

Колон всегда считал, что герой — это нечто вроде заводного механизма, который идет и со славой погибает за бога, страну и яблочный пирог — или какое там кушанье готовит в своей деревне его старушка-мать? И сержанту никогда не приходило в голову, что герои могут идти на верную погибель только потому, что в противном случае на них могут наорать.

Он склонился к люку.

— Эй, Шнобби, вылазь, — позвал он. — И помни: мы идем на это ради богов, Анк-Морпорка и… — Колону показалось, что упоминание о еде будет весьма уместно. — И ради знаменитого голяшечного сэндвича моей матушки!

— А вот моя мать никогда не готовила голяшечных сэндвичей, — просипел, вылезая наружу, Шнобби. — Но с чем она чудеса творила, так это с сыром…

— Ага, но слушай, для боевого клича это не подойдет. Сам прикинь. «За богов, Анк-Морпорк и вкуснятину, которую Шноббина мать готовила из сыра!» Вряд ли это поселит страх в сердцах неприятеля, — откликнулся Колон, осторожно продвигаясь вперед по доскам.

— Если надо посеять страх, то больше подойдет другое блюдо, которое готовила моя матушка. Сдавленный Пудинг с перчицей, — продолжал Шнобби, следуя за ним.

— Страшная штука?

— Не пожелал бы и врагу, сержант.

Аль-халийские доки ничем не отличались от любых других — что, впрочем, было совершенно естественно, поскольку все доки в мире взаимосвязаны. Людям везде надо грузить вещи на лодки и суда, а потом разгружать их. И то и другое можно проделать лишь ограниченным количеством способов. Поэтому все доки похожи. В некоторых посуше, в других посырее, но во всех присутствуют горы и кипы предметов неопределенно-забытого вида.

Вдалеке небо озарялось огнями большого города, совершенно не подозревающего о вражеском вторжении.

— Добудьте одежды, чтобы нам смешаться с толпой… — пробурчал Колон. — Легко сказать.

— Ну, как раз это легче легкого, — возразил Шнобби. — Любой дурак сможет. Первым делом выбираешь переулок потемнее, ждешь подходящих типчиков, заманиваешь их в переулок, а дальше пара тумаков — и ты уже являешься белому свету в новой одежке.

— И что, всегда проходит?

— Тактика вернее не бывает, сержант, — авторитетно ответил Шнобби.

Лунное сияние выбелило пустыню: казалось, будто ее покрыл снег.

Ваймс находил методы ведения войны Тактикуса вполне даже привычными. Стражники всегда так действовали. Настоящие стражники не выстраиваются в ряды и не кидаются на противника всей оравой. О нет, стражник прячется в тенях, ходит тихо и выжидает подходящего времени. Честно говоря, зачастую это выжидание затягивается до того самого момента, когда преступник уже совершил злодеяние и возвращается с добычей. А иначе зачем и выжидать? Будем смотреть на вещи трезво. «Мы поймали человека с мешком денег» звучит гораздо более веско, чем «Мы поймали человека, который, судя по всему, собирался ограбить банк». Особенно когда в ответ говорят: «Докажи».

По левую руку, где-то вдали, раздался вопль.

И все-таки в этом бурносе как-то непривычно. Все равно что отправляться на битву в ночной рубашке.

И кроме того, он вовсе не был уверен, что способен убить человека, если тот, разумеется, не предпринимает активных попыток убить его самого. Нет, с ФОРМАЛЬНОЙ точки зрения, сейчас к любому вооруженному клатчцу надо относиться как к потенциальному убийце. В этом сама суть войны. И все же…

Он высунулся из-за верхушки дюны, за которой прятался. Клатчский воин смотрел в другую сторону. Он пополз вперед…

— Дзынь-дзынь-подзынь! Семь ноль-ноль, хозяин Введи-Свое-Имя, пора вставать! Смею надеяться…

— А?

— ПРОКЛЯТЬЕ!

Ваймс отреагировал быстрее и врезал клатчцу прямо в нос. А поскольку стоять и ждать, какой эффект это произведет, смысла не имело, он всем телом бросился на противника, и оба, награждая друг друга тумаками, покатились по мерзлому склону дюны.

— …К сожалению, функционирование в режиме реального времени в данный момент затруднено из-за помех…

Клатчец был меньше Ваймса. И моложе. Но последнее преимущество обернулось серьезным недостатком: по молодости он еще не успел освоить грязные приемы уличной драки, в Анк-Морпорке составляющие азбуку выживания. Ваймс же, напротив, был готов лупить по чему угодно чем угодно. Главное — чтобы противник больше не встал. Все остальное — условности.

Докатившись до подножия дюны, они замедлили движение. К этому времени Ваймс уже оседлал вяло отбивающегося клатчца.

— Список Дел, — пронзительно объявил Бес-органайзер. — Первое: Болеть Всему.

А затем… настал ответственный момент перерезания глотки. Дома, в Анк-Морпорке, Ваймс отволок бы парня в кутузку, и, как говорится, утро вечера мудренее, но в пустыне таких возможностей не было.

Нет, это он сделать не может. Избить его до бесчувствия. Так будет милосерднее.

— Виндалу! Виндалу!

Кулак Ваймса завис в воздухе.

— Что?

— Это ведь вы? Господин Ваймс! Виндалу!

Ваймс сдернул с лица противника прикрывающий рот платок.

— Ты сын ГОРИФФА?

— Я не хотел сюда идти, господин Ваймс! — паренек говорил быстро, отчаянно.

— Хорошо, хорошо, я ничего тебе не сделаю…

Опустив кулак, Ваймс встал и помог подняться юноше.

— Поговорим потом, — пробормотал он. — Пошли!

— Нет! Все знают, как д'рыги поступают с пленными!

— Лично я уже у них в плену, и теперь им предстоит поступать так, как они обычно поступают, с нами обоими. В общем, держись подальше от всякой странной еды — и все будет в порядке.

Во мраке кто-то свистнул.

— Давай, парень, ИДИ! — прошептал Ваймс. — С тобой ничего плохого не случится! По крайней мере… ты будешь чувствовать себя куда лучше, чем если останешься. Понял?

На сей раз он не оставил юноше времени на спор, а просто схватил и поволок за собой, в лагерь д'рыгов. Тем временем с дюн скатились еще несколько человек. У одного не хватало руки, а из груди торчал меч.

— Как ты, Редж? — спросил Ваймс.

— Немного странно, сэр. Когда один из них отхватил мне руку и проткнул мечом, остальные вроде как начали меня сторониться. Можно подумать, они впервые в жизни видели, как человека пронзают мечом.

— Ты нашел свою руку?

Редж помахал в воздухе каким-то предметом.

— Все нормально, сэр, — ответил он. — Но вот что еще странно: как только я начал ею размахивать, все почему-то разбежались.

— Это они с непривычки, — хмыкнул Ваймс. — Твой тип рукопашного боя не часто встречается.

— А это у вас пленный?

— В каком-то смысле. — Ваймс огляделся по сторонам. — По-моему, он упал в обморок. Ума не приложу, с чего бы это.

Наклонившись, Редж оглядел паренька.

— Чудные они все-таки, эти иностранцы, — сказал он.

— Редж!

— Что?

— У тебя ухо едва держится.

— В самом деле? Вот незадача. Как думаете, может, его гвоздем прибить?

Сержант Колон смотрел на звезды снизу вверх. Они смотрели на него сверху вниз. Но, по крайней мере, у Фреда Колона была свобода выбора.

Рядом застонал капрал Шноббс. Ему хотя бы оставили штаны. Есть области, куда не осмеливаются вторгаться даже самые дерзкие, и часть Шнобби от колена и выше, до груди, была именно из таких областей.

Грабители — именно так их про себя назвал Колон. Впрочем, если подходить с формальных позиций, то можно, наверное, сказать, что они действовали в пределах самообороны. Агрессивной самообороны.

— Эй, Шнобби, повтори-ка, какой у нас там был план?

— Находим двух типов примерно того же роста и веса, что и мы…

— Мы это сделали.

— Потом заманиваем их в переулок…

— И это мы сделали.

— А затем я замахнулся на них дубинкой, но случайно ударил тебя, ведь было темно, а они разозлились, и оказались ворами, и сперли всю нашу одежду.

— А вот это в план не входило.

— Но ведь В ЦЕЛОМ-ТО план сработал. — Шнобби с трудом поднялся на четвереньки. — Мы можем попробовать еще раз.

— Шнобби, ты в чужой стране, в порту, и на тебе нет ничего, кроме твоего — и я вкладываю в это слово громадный смысл, Шнобби, — твоего безобразия. И попытаться заманить кого-то в темный переулок? Нас могут не так понять.

— Ангва часто повторяет, что нагота — это самый национальный костюм на свете, сержант.

— Она имела в виду себя, Шнобби. — Колон осторожно, стараясь не высовываться из тени, сделал несколько шагов и заглянул за угол. — А ты — совсем другое дело.

Он сощурился, пытаясь понять, что происходит в одном из домов на другом конце переулка. Оттуда доносились звуки голосов и какой-то шум. Рядом с дверями терпеливо ожидали хозяев груженные поклажей ослики.

— Значит, так: быстро выбегаешь и хватаешь вьюк. Все понятно?

— А почему я?

— Потому что ты капрал, а я сержант. И потому что на тебе надето больше, чем на мне.

Недовольно бормоча что-то себе под нос, Шнобби скользнул вдоль домов и, действуя как можно быстрее, отвязал одну ослицу. Она послушно двинулась за ним.

Сержант Колон потянулся к мешку.

— Если уж совсем не повезет, — сказал он, — можно будет прикрыться мешками. Так-так, что это у нас?.. А правда, что это?.

Он держал перед собой что-то красное.

— Цветочный горшок? — подсказал Шнобби.

— Это же… ну, как его, фаска! Клатчцы их часто носят. Похоже, нам повезло. О, а вот еще одна. Примерь-ка, Шнобби. И еще… одежда, что-то вроде ночной рубашки… ага, вторая… Ну вот, Шнобби, мы сыты, пьяны и нос в табаке.

— Коротковаты будут, сержант.

— Нищим не пристало кобениться, — ответил Колон, неловко напяливая костюм. — Давай, надевай фаску.

— Я в ней как дурак, сержант.

— Смотри, я свою тоже надел. Теперь успокоился?

— Ага, и теперь мы оба на одно лицо, сержант.

Сержант Колон сурово посмотрел на него.

— Ты это специально так подогнал, Шнобби? Знал, что я отвечу? Заранее придумал?

— Что ты, сержант, само как-то придумалось.

— Ладно, ладно. Но слушай, не называй меня больше сержантом. Это не по-клатчски.

— И Шнобби тоже, сер… Прости.

— Ну, не знаю… можно называть тебя, скажем… Кшноби… или Шхоби… а может, Гнобби… Вполне по-клатчски, по-моему.

— А тебя как по-клатчски называть? Что-то ничего в голову не приходит, — спросил новоявленный Шхоби.

Сержант Колон не ответил. Он опять смотрел за угол.

— Его светлость велел нам поторапливаться, одна нога здесь, другая — там… — пробормотал Шнобби.

— Верно, но вон тот котелок видишь? Чует мое сердце, он очень даже не пуст. Понимаешь, к чему я клоню? Я сейчас что угодно отдам за…

Сзади раздался грубый окрик. Оба повернулись.

Перед ними стояли трое клатчских солдат. А может, стражников. Шнобби и сержанту Колону хватило одного взгляда на мечи, чтобы понять: дело плохо.

Главный рявкнул что-то вопросительное.

— Что он сказал? — дрожащим голосом осведомился Шнобби.

— Не знаю!

— Кто вы такие? — осведомился главный уже на морпоркском.

— Что? О… Э-э… — замялся Колон, ожидая неминуемой смерти от сверкающей стали.

— Ха, вся ясно. — Стражник опустил меч и большим пальцем сделал жест в сторону доков. — Быстро в свое подразделение!

— Есть! — отозвался Шнобби.

— Как зовут? — осведомился другой стражник.

— Шхоби, — робко ответил Шнобби.

Вопрошающего ответ, по-видимому, устроил.

— А тебя, жирный?

Колон запаниковал. Он отчаянно пытался придумать имя, которое звучало бы по-клатчски, но в голову приходило только одно — зато безусловно и стопроцентно клатчское.

— Аль… — только и сумел вымолвить он. Ноги у него стали совсем ватными.

— Быстро на место, или наживете себе неприятности!

Колон и Шнобби, волоча за собой ослицу, бросились бежать со всех ног и остановились только на скользкой пристани, где все казалось таким родным и привычным. Там они отдышались и почувствовали себя почти как дома.

— Что-то я не пойму, сер… э-э, Аль? — проговорил Шнобби. — Как будто им только и надо было, что показать, кто здесь хозяин! Типичные стражники, — добавил он. — Не наши, конечно.

— Думаю, нам очень повезло с одеждой…

— И ты даже не сказал им, откуда мы! А они все равно заговорили по-нашенски!

— Ну, они… наверное… в общем, анк-морпоркский — самый распространенный язык. — К Колону постепенно возвращалось душевное равновесие. — Его даже дети в школах учат. Наверное, когда выучишь тарабарщину вроде клатчского, морпоркский просто на ура идет.

— А что будем делать с ослицей, Аль?

— Как думаешь, она сможет крутить педали?

— Вряд ли.

— Тогда оставим здесь.

— Но ее ведь уведут, Аль.

— И не говори. Эти клатчцы тырят все, на что только глаз упадет.

— Не то что мы, верно, Аль?

Шнобби окинул взором лес мачт вокруг.

— Отсюда их кажется еще больше, — сказал он. — Можно милю пройти, не меньше, просто перелезая корабля на корабль. Интересно, чего они все тут собрались?

— Ты что, совсем тупой, Шнобби? Это же очевидно. На них клатчцы отправятся в Анк-Морпорк!

— А зачем? Нам столько карри в жизни не съе…

— Это ВТОРЖЕНИЕ, Шнобби! Идет война, ты не забыл?

Они опять посмотрели на корабли. В воде отражались звездочки рейдовых огней.

Небольшой участок гавани непосредственно под ними вдруг забулькал, после чего на поверхности показался корпус Лодки. Заскрежетал люк, и оттуда высунулось встревоженное лицо Леонарда.

— А, вот вы где, — с облегчением выдохнул он. — Мы уже начали беспокоиться…

Колон и Шнобби спустились в зловонное чрево Лодки.

Лорд Витинари, пристроив на коленях стопку бумаги, что-то там строчил и лишь на секунду оторвался от своего занятия, чтобы коротко бросить:

— Докладывайте.

Шнобби беспокойно переминался с ноги на ногу, пока сержант Колон более-менее точно описывал их приключения — хотя в новой версии имел место остроумный обмен репликами с клатчскими стражниками, которого капрал не припоминал.

Не отрывая взгляда от бумаг, Витинари произнес:

— Сержант, есть такая древняя страна — Ур. Она расположена в сторону Пупа от царства Джелибейби, и жители ее славятся своим пасторальным идиотизмом. По какой-то совершенно неведомой мне причине стражники решили, что вы оттуда. А анк-морпоркский — это нечто вроде всемирного языка, им пользуются даже в Клатчской гегемонии. Если купцу из Гершебы понадобится продать товар купцу из Истанзии, оба немедленно перейдут на морпоркский. Нам это, разумеется, на руку. Здесь собрались такие гигантские армии, что практически каждый — наемник из какой-нибудь далекой страны. Так что если мы не будем СЛИШКОМ демонстрировать свое неместное происхождение, то вполне можем рассчитывать на то, что нас сочтут за своих. Под недемонстрированием я подразумеваю примерно следующее: мы не просим подать карри с брюквой и смуродиной плюс шесть пинт «ухмельного особого», да побыстрее. Я понятно объясняю?

— Э-э… а что мы все-таки будем ДЕЛАТЬ, сэр?

— Начнем с разведки.

— А-а, понятно. Да. Очень важный шаг.

— После чего попытаемся разыскать высшее командование клатчской армии. У меня есть для них… небольшой подарок. Надеюсь, этот подарок, за который следует особо поблагодарить Леонарда, очень быстро положит конец войне.

Колон отреагировал бессмысленным взглядом. Судя по всему, он обдумывал что-то свое, поэтому не слышал последних слов.

— Простите, сэр… Вы упомянули высшее командование, сэр.

— Верно, сержант.

— Но высшие чины… вокруг них всегда отборные войска, сэр. Так обычно бывает: лучшие люди кучкуются вокруг начальства.

— Полагаю, так случится и в нашем случае. Более того, я надеюсь, что так оно и будет.

Сержант Колон предпринял еще одну попытку понять ход мысли патриция.

— А-а. Ясно. И мы, значит, пойдем и постараемся их найти, правильно?

— Вряд ли можно рассчитывать на то, что они сами к нам придут, сержант.

— Так точно, сэр. Это понятно. Здесь ведь немного тесновато, всем никак не уместиться.

Лорд Витинари наконец-то оторвался от своих заметок.

— В чем дело, сержант?

И тут сержант Колон открыл для себя еще одну сторону храбрости. Храбрость, наверное, — это своего рода усовершенствованная трусость; это когда знаешь, что каждый шаг вперед чреват ГИБЕЛЬЮ, но вместе с тем осознаешь, что это всего лишь увеселительная прогулка по сравнению с ГАРАНТИРОВАННЫМ кошмаром при жизни, ожидающим тебя, если ты отступишь.

— Э-э… ни в чем, сэр, — сказал он.

— Вот и хорошо. — Витинари отложил бумаги. — Если в твоем мешке найдется еще одежда, я, пожалуй, тоже переоденусь, и можно будет отправиться посмотреть Аль-Хали.

— О боги…