Ссыльнопоселенец. Горячая зимняя пора Стрельников Владимир

– Договорились! Повяжешь девиц после купания, а я пошел тренироваться в красноречии. – И я порулил было оттуда, но повернулся. – Девки, как обсушатся и оденутся, пусть здесь посидят с полчаса, в холле. Немного остынут: нам только простуженных не хватало.

– О’кей, старший, – лениво кивнул громила, наслаждаясь сигарой. Кстати, не понимаю – что они в табаке находят? Хотя их проблемы.

И повернулся к парням-волонтерам и паре молодых возниц, которые терлись рядом и глазели на девок. Ну да, было на что, фокус с тремя сиськами их здорово развеселил.

– Парни, вас это тоже касается. Майкл, руководишь здесь сменами, один девок не принимай. Хотя через три часа я подойду.

Неторопливо я прошел по узкому и темному коридору до большой комнаты, где поселенки жили. Простые кровати, сбитые из грубых досок, с матрасами, набитыми сеном, и подушками, набитыми пером птицы. Грубые, но теплые пледы, коврики около кроватей из войлока. Длинный стол посреди комнаты, где женщин кормили. Я уже поглядел недельное меню – нормальная кормежка. Мясо, картошка, капуста. Макароны и рыба. Каши с мясом. Компоты из сухофруктов, травяные взвары, настойка плодов шиповника. Писал явно врач-диетолог, потому что везде проставлена пищевая ценность, калорийность, количество и состав витаминов. Кого только тут не встретишь, не зря говорили в старину – от тюрьмы да от сумы не зарекайся!

Я завалился на ближайшую койку и сосредоточился, связавшись с прибалдевшей в тепле Гердой. И вскоре смотрел ее глазами и слушал ее ушами. Обоняние я оставил, положившись на мою хвостатую подругу: она мне передаст ощущения. Вообще-то смотреть глазами голованы сложный фокус, но я уже привык.

Веселые женские голоса, взвизги, смех. Плекс воды и громыхание жестяных тазов. Мокрое шлепанье мочалок.

В тусклом свете керосиновых ламп обнаженные женские фигуры в различной степени намыленности. Чуть-чуть света добавляет почти севшее солнце в узкие зарешеченные оконца под потолком купальни. Но видно, и достаточно неплохо.

И наколки, наколки, наколки.

Вот трехсисястая модификантка, на спине дракон на мотоцикле, бедро обвивает змей из стальных тросов. Екарный бабай, это же девица из той же самой банды, что и моя оторва! Надо же, встретились.

Вот китаянки, мылящие друг другу спины. Точно, триада, отделение Второго Китайского сектора. Так, там нормальных обитаемых планет нету, но есть четыре большие станции и города-куполы на поверхности планет. Мосластые девчонки, худенькие. Ничего, откормятся.

Пара тискающих друг друга девиц, притулившихся в уголке. О, там эта шведка, которая элитная проститутка, и одна из негритянок, тоже скандинавка. Похоже, их мужики особо не интересуют. Ну, даже если они и не пожелают замуж, то в борделе работать тоже надо.

Грессия, полощет волосы в тазу. Отличная фигурка у сестренки. Не зря к ней сразу пятеро парней в городе клеются, а она никак не выберет.

Так. А это что за интересная штука? У Полины Морозовой под правой грудью наколка – автомат на щите. Это же наколка пехотинцев территориальных войск! Никогда бы не подумал. Нет, девица крепенькая, как боровичок, ладная и сильная, но эта уютная пухлость… м-да, не суди по внешности.

Шейла с визгом опрокинула на себя полный тазик воды и сейчас трясет головой, брызжа во все стороны. Груди ходуном ходят, завораживающее зрелище. Красивая девица, чистенькая. Накаких наколок, сильное красивое тело.

Еще минут десять я рассматривал женщин, после чего покинул сознание моей голованы и решил отдохнуть. Но перед этим связался с Верой и минут десять попереписывался. После чего выставил будильник на полтора часа и заснул.

Спал как младенец и проснулся точно по будильнику. После чего минут десять лежал и осматривал окрестности со спутника. Опаньки, а это что? Два костра километрах в восьми от фактории, по нашему берегу. Кони, люди. Раз, два, три… семнадцать человек. Я малехо не понял, это случаем не по нашу ли душу?

Приблизив по максимуму, я внимательно рассмотрел сидящих вокруг костров и дрыхнущих под пледами мужиков. Небогатая амуниция, простенькое оружие. У одного голова перевязана какой-то тряпицей. Еще один баюкает руку на перевязи. А ведь, похоже, точно наши встречающие. А почему их так много? Пришло подкрепление?

Так, надо к Майклу и Сохатому, посоветоваться. Сохатый завалился спать сразу, как только распряг и обиходил лошадей. Наверное, до сих пор спит, надо сходить на конюшню, он там, наверху, на сеновале дрыхнет. Говорит, свежий воздух и запах сена. И лошадиного навоза – полный букет, так сказать.

До конюшни дошел по галерее, вымощенной известняковой плиткой, и уже заходя, углядел стоящего и задумавшегося Сохатого.

– Друже! – Я постучал рукоятью револьвера по двери денника, сверху основательно погрызенной лошадьми. – Пошли, поговорить надо.

– А? – вскинулся великан и, увидев меня, кивнул: – Сейчас, кобылам свежей воды налью, задумался, пока грелась.

После чего снял с большой каменной печи тяжелый бидон, когда-то эмалированный, а теперь жутко побитый.

Я залил в поилку пару ведер холодной воды, великан добавил подогретой, и мы на пару пододвинули поилку к денникам с кобылами Сохатого.

Сохатый открыл верхнюю створку, дал лошадкам напиться, после чего мы все привели в исходное.

– Кстати, а где остальные? – поинтересовался я, двигая угол тяжеленной и без воды поилки. На самом деле тишина – и никого.

– В кинотеатр пошли. – Увидев мой недоуменный взгляд, Сохатый уточнил: – Здешний аналог трехмерного кино, плоское и черно-белое. Да еще немое в придачу. Копии древних земных фильмов начала двадцатого века, ну и переделки некоторых современных. В Звонкий пока не добралась новая мода. А вот тут, в фактории, застряла команда кинопередвижников. Не слыхал?

– Да нет, ты первый мне такую интересную новость сообщил, – почесав в затылке и обдумав информацию, ответил я. – Слушай, у нас трофейные лошади есть, может, предложим киношникам с нами поехать? Помнишь, за той горелой конюшней пара саней стоит, подгорелых? Горело летом, сани стояли за зданием, почти целые вроде. С ними ремонта на пару часов, и можно ехать. Тут народу всего ничего, в фактории-то, что тут долго делать-то?

– Это тебе надо с хозяином здешним обсуждать, мимо него такие дела не делаются. Сначала с ним, а только потом к прокатчикам. Иначе обидишь, а он человек злопамятный. Ты с чем пришел-то? – Сохатый напомнил мне цель визита. Тем более что мы уже вышли из конюшни на крытый двор фактории.

– Так, пошли пока пожрем, и я тебе все расскажу. – Я свернул к кантине. На самом деле, чего время терять?

– Вот так, друже, нас ждут. – Я примерился и отрезал кусок от отличного стейка, обмакнул его в острый соус, после чего с удовольствием сожрал. Нет, тут культурно есть не выйдет, настолько вкусное мясо. Отпил глоток пива и вопросительно поглядел на задумчиво жующего великана.

– Так вот чего мне выезжать не хотелось, дурные предчувствия мучили, – тоже запив жареное мясо глотком пива, пробасил Сохатый. Ну, скорее прошептал, но басом. – Чего предлагаешь?

– Не знаю. Принимать бой – хреново. Я не уверен, что Герда сумеет точно найти место засады. Она не Господь Бог. – Обнаружение банды я свалил на свою головану. Удобно иметь такую подругу, если что хочешь скрыть о себе, но необходимо срочно делиться информацией – голована обнаружила!

– Можно ехать под тем берегом. Сейчас зима, отморозки отступили дальше от реки, вглубь, на границу степи. Там бизоньи стада, проблем с мясом нет. Кроме того, именно там построены крупные города, те же Гуляйполе и Кроутаун. Чуть подальше Ростов и Одесса и фермы вокруг этих городов, тоже с продовольствием проблем никаких. Правда, там потише, местные жители не любят много шума и терпеть не могут налетчиков. Но очень любят скупать добычу. Потому там хватает гостиниц, отелей, салунов, борделей и прочих радостей зимней поры.

– Выбора у нас особо нет. Семнадцать человек – это много. Одним залпом нас всех гарантированно положат.

Я доел стейк и принялся за вареную кукурузу. Обгрыз пару початков и задумчиво поглядел на разносчика, после чего заказал ему местного виски по двести грамм на человека. И вяленого толстолобика на закусь. Здоровенные рыбины пластались, летом разделывались поперек туши, лето и осень солились в рассоле, в тоже весьма немалых бочках в прохладных погребах, а сейчас, по морозцу, вялились. Получалось янтарное, просвечивающее на солнце мясо, при этом потрясающе вкусное.

– Ну, будем. – Мутные стаканчики чуть тюкнулись, после чего вискарь теплом растекся по желудку.

– Не, вы поглядите. Я там переселенок одеваю, а они тут пьянствуют. Эй, мисс, мне пожрать и тоже виски, – к нам подсел Майкл. Пока ему несли стейк, он успел сделать себе пару сэндвичей с вяленой рыбой и сожрать их. Ну и выпить с нами по паре стаканчиков.

Разносчица принесла чашку с солеными бочковыми помидорами, еще бутылочку виски, пару ломтей толстолобика и заменила опустевшую тарелку с крупно нарезанным хлебом.

Тем временем я пересказал негрилле историю с засадой, заставив того задуматься.

– Я за то, чтобы ехать вдоль того берега. Твоя голована, партнер, – огромная редкость. Бандиты наверняка не знают о ней. Так что мы спокойно проедем мимо них под тем берегом. Главное, чтобы торосов не было посреди реки, а то иногда бывают. Опасная вещь, можем лошадей всех на них оставить, да и самим ноги переломать ни разу не проблема.

– Да, кстати. Чего это ты девок на молодняк оставил? – озаботившись о наших волонтерах, вдруг спохватился я, разливая остатки вискаря по стаканчикам. – Они же его сожрут и не поморщатся.

– Не сожрут, им сейчас лениво, – отмахнулся Майкл, нарезая стейк. – Девицы распаренные и довольные, им сейчас не то что парней жрать, а двигаться и трахаться лень. Тем более что я им туда заказал пиццу, сладкие пироги, чай и кофе. И много, пусть досыта наедятся. А дочиста вымытая и хорошо накормленная девушка малотранспортабельна.

– Да? Хм, вообще-то ты прав. – Я почесал затылок и поднял стаканчик. – Давайте за прекрасных дам!

– Давайте. Интересно, а Вера, если узнает про этот тост, что скажет? – засмеялся негрилла, поднимая свой стакан, а Сохатый улыбнулся.

– Она знает, что она самая прекрасная дама. – Я усмехнулся, вспоминая свою прекрасную половинку и мысленно сопоставляя ее с виденными мною девушками. – Она – моя, и этим все сказано.

– Ты как, очень серьезно? Свадьба будет? – Майкл занюхал кусочком хлеба выпитое виски и потянулся к стакану с томатным соком.

– Да. – Я тоже выпил и, обратившись к соленьям, выбрал аккуратную помидорку и высосал из нее середку. – Будет.

Посидев еще немного, я встал и двинулся в сторону загона для девиц. Надо самому поглядеть, что и как.

Но Майкл оказался прав. Поселенки частью сидели за столом, о чем-то трепались, а часть уже спала. На столах лежали широкие круглые доски, на которых когда-то, не так давно, были пироги, стояли опустевшие чайники и кофейники.

Грессия и Герда тоже были тут, hermanita о чем-то рассказывала сидящим вокруг девушкам, а Герда лежала на широкой скамье и сыто зевала. Голована прислала мне ощущение спокойствия и зевнула еще разок.

– Так, девицы, я смотрю, вы в порядке? – негромко поинтересовался я у окруживших Грессию девушек.

– В порядке, командир, – потянулась Кетлин, закинув руки за голову. Тонкая ткань белой майки натянулась на трех роскошных сиськах. – Сейчас поспать завалимся, и вообще все будет шикарно. Выезжаем завтра? Надоело тут сидеть.

– Да, – кивнул я, оглядывая остальных. – Спите, отдыхайте. Завтра нормально утром собираемся и выезжаем. Спокойной ночи.

Я повернулся, собираясь выйти, но задержался и подошел к зеленоволосой.

– Ты Еву-Огонек знала? Восемь лет назад она была в Новом Шанхае, из вашей банды, из «Стальных драконов».

– Знала. – Кетлин удивленно округлила глаза. – Ой. А я ведь и тебя знаю. Ты тогда нас забрал из полицейского участка, вместе с Евой. Я тогда совсем малолетка была, и волос еще рыжий был. Вспомни.

– А, так это ты? – Я усмехнулся, представив худенькую и мосластую рыжую девчонку. – Ну, тогда ты была тощая как селедка, и это богатство у тебя только намечалось. Плюс сисек на одну меньше было. Расскажешь мне, что случилось с Евой, хорошо? А сейчас отдыхай.

И я, развернувшись на каблуках, вышел из комнаты. Почему-то мне жутко хотелось кого-нибудь убить.

Выйдя и закрыв дверь, я минут пять стоял, вцепившись в толстую кованую скобу и приходил в себя, пытаясь унять внезапную всепоглощающую ярость. Перед глазами мелькали Ева и Лара, девчонки, которых я любил и которых не смог уберечь. Наконец я отпустил железяку, с удивлением поглядев на отметины от моих пальцев. На пусть хреновой, но стали!

– Ничего не понял! – Я внимательно разглядел свою ладонь, посмотрел на капельки крови, выступившие из-под почерневших ногтей. – Весело. Ладно хоть рука левая.

Осторожно потрогал пальцами правой скобу. Мне показалось, что металл чуть нагрелся, но тут бог его знает. Мало ли, может, оттого что я долго держался за железяку. Но неужели это я смял эту кованую хрень?

Еще пару раз глубоко вздохнув, я пошел искать встречи со здешним главой – хозяином фактории, мистером Гендальфом. Вот уж не знаю, с какого перепугу этот невысокий, чуть полноватый итальянец взял себе такое прозвище? Ведь у Толкиена в книге и в многочисленных экранизациях колдун – высокий худой старикан.

Этот прожженный и жестокий торгаш имел одну достаточно приятную особенность – он был патологически честен. Его слово было абсолютно верным, он отвечал за слова своих людей. Но правила, которые он устанавливал, – они были выгодны в основном ему. Хотя мы все же с ним работаем, а значит, и нам тоже выгодна его жесткость.

Топая по темному коридору, иногда освещенному керосиновыми лампами, я радовался тому, что этот толкиенутый работает допоздна. И даже ночует у себя в кабинете. Иначе было бы здорово ломиться к хозяину поздним вечером.

Пару раз мне встретились здешние жители. Худой мужик с разбитной бабенкой и пара молодых парней, видимо идущих на смену внешней вахте. По крайней мере, иначе незачем так тепло одеваться и вооружаться до зубов.

Свернув к лестнице, ведущей на третий этаж, я с удивлением остановился около небольшой открытой лавки. На темном бархате лежали кольца, серьги, бусы и ожерелья. Серебро и янтарь, переливающийся под светом двух керосинок.

– Надо же. – Я с интересом поглядел на пару подвесок. – Можно?

– Да пожалуйста. – Старый ювелир приглашающе провел рукой над прилавком.  Я сегодня что-то задержался. Хотя куда мне здесь еще идти? Разве в мастерскую, надо закончить пару браслетов.

– Так это ваша работа? – Я аккуратно положил пару сережек и взял крупную подвеску.

– Здесь не так много ювелиров, молодой человек. Конечно. Я. – Он грустно усмехнулся, а я тем временем рассматривал искрящийся янтарный кулон в мерцающем свете лампы.

– Потрясающе. – Я поглядел на ценники, лежащие над красивыми, с душой сделанными вещицами. – И недорого. А почему вы не продаете их в других городах? Или сами не переедете?

– Здесь неподалеку есть янтарь и небольшой серебряный карьер. То есть мне есть с чем работать. Я скупаю серебряную руду, а янтарь копаю сам. Все время бежит быстрее. – Ювелир взглянул на меня и вытащил из-под прилавка небольшую шкатулку. – Поглядите здесь, офицер. Может, что приглянется?

И под распахнутой крышкой золотыми и зелеными брызгами блеснули янтарные капельки.

– Красиво. – Я поворошил сцепленные замочками сережки. – Ого, как похожи… раз, два, три. Десять, еще шесть.

На прилавок из шкатулки появлялись похожие формой серьги, но с янтарными вставками разного цвета.

– А у вас что, в месторождении так много разноцветного янтаря? – разглядывая крупные бусы, спросил я у заинтересованного моими действиями торговца.

– Да. Но есть и подкрашенный мною, ничего сложного в этом нет. А вы для чего так много этих серег отложили? – Ювелир пошевелил пальцем выложенные в ряд сережки.

– О! Тридцать восемь! Как раз каждой крале по паре. Девкам куплю, которых для города привезли, пусть порадуются. – Я еще раз пересчитал простые, но очень симпатичные серьги, фактически состоящие из круглой янтарной вставки и простого английского замка. – Девушки – они любят подарки. Вообще лучшие друзья девушек – бриллианты, но и у вас их нет, и я на них разорюсь.

– Не надо про бриллианты. И про золото не надо. Я никогда в жизни их по своей воле больше в руки не возьму, нет их – и слава господу. – Торговец хмыкнул, глядя, как я отбираю еще одни бусы и несколько пар серег. – А это вашей девушке, офицер?

– Да. – Я улыбнулся, вспомнив Веру и только представив ее в этих украшениях. Потом резко перестал фантазировать, так как получилось оченно живо и эротично. – И еще для hermanita, она отличная девчонка и здорово мне помогает.

Ну да. Идею с купальней для переселенок мне предложила Грессия, исходя из своего опыта. Она-то по дороге, на барже, битком набитой переселенцами, не то что помыться, в туалет толком сходить не могла, благо встретила потом знакомых ребят. Что для нее иначе как удачей не назовешь. Я не расспрашивал Грессию об этом путешествии, о подробностях, но от нее при этом таким раздражением и яростью полыхнуло… Явно не самые лучшие воспоминания.

– Так, все это я покупаю. – Я отложил драгоценные побрякушки и расплатился.

М-да, хоть вроде как недорого, но за кучу вышло нехило. Ладно хоть ювелир скидку сделал за опт, на целых пятнадцать процентов.

Разговор с толкиенутым хозяином занял мало времени и был сугубо деловым.

Он совершенно не возражал против отъезда киношников, так как они успели прокрутить почти все фильмы, и на что им оставалось жить – непонятно. А так снимается проблема, ибо нет человека – нет проблемы.

Распрощавшись с Гендальфом, я нашел киношников, после коротких переговоров заключил договор, передал под роспись пару лошадок, объяснил, где взять сани, нарисовал почеркушки и растолковал, как добраться до Звонкого Ручья. Неплохие ребята оказались, два молодых парни и дама лет так за сорок. Ну, по крайней мере, внешне. Насколько я выяснил случайным вопросом у ювелира, эта троица снимает одну комнату и вроде как спит в одной кровати. Ну, это только их дело.

Интересно мне было другое: киношников скинули с коптера неподалеку от Медвежьего без оружия, но с аппаратурой и коробками с пленками. Еще какая-то забава с тотализатором? По крайней мере, согласились получить по договору в счет будущих расчетов пару трофейных стволов винтовок и по револьверу на человека, согласились с большой охотой.

Расставшись с киношниками, я, зевая, порулил до своей койки. Она за той казармой, где живут и спят девицы-переселенки, так что придется мимо них топать, а они сейчас спать собираются, опять будут титьками трясти, меня соблазнять. Нет, можно снять отдельный номер в гостевых комнатах, но так мне спокойнее, когда переселенки рядышком. Я не забываю о том, что это все смертницы или получившие пожизненное, то есть очень опасные особы. Кстати, на службе тоже сталкивался с представительницами прекрасного пола, имеющими свое личное кладбище. Ольга Козлова, снайпер из нашей роты, уничтожила лично сорок семь террористов. За один бой. Потом ее на год отправили на Землю, на одну из баз флота. Там она и замуж вышла, и сразу забеременела. И ее торжественно отправили в запас.

Я как раз перед крайней командировкой на Лунную Базу у нее в гостях был. Милая, красивая мамочка трех малолетних очаровашек. И слава богу, а то как вспомню ее после того боя – жутко становится. Как будто она аватарой богини смерти стала, такая мгла и жуть в глазах.

Хм, а девицы-то не спят, сидят за столом опять, о чем-то весело треплются, разбившись на несколько кучек. Нет, все-таки хорошую идею мне Грессия подала, настроение у моих подопечных здорово переменилось.

– Так, барышни. Ну-ка, построились в шеренгу. – Я постучал рукоятью пистолета по столу. – Ненадолго. Пожалуйста.

И я очаровательно улыбнулся. Ну, по крайней мере попытался.

– Командир, не делай так больше, – шепнула мне сзади Грессия, поглядев на притихших молодых женщин, шустро выстроившихся вдоль длинного стола. – Даже мне жутко стало.

– Не понял? – также шепотом ответил я, удивленно оглядывая переселенок.

– Это вас так в армии учат? Ну, инфразвук подпускать? – Грессия зябко передернула плечами. – До сих пор мурашки по коже.

– М-да… – Я прошелся мимо молодых женщин и вытащил из кармана бархатный мешочек. Остановился напротив Кетлин. – Руку давай, мелкая шалопайка.

И вложил в теплую ладошку удивленной девушке пару сережек. И пошел дальше, раздавая девчонкам побрякушки.

– Не поняла. За что такие подарки, командир? – удивленно рассматривая на свет камень, поинтересовалась Полина Морозова. – Это же настоящий янтарь, он же дорогущий!

– Это для того, чтобы вы поняли, что вы не заключенные, не рабыни, а молодые красивые девушки. А то непорядок – столько девушек, и ни у одной сережек нет. Только сами уши не прокалывайте, тут вам не там, тут если подцепите инфекцию, уши отрезать придется. Попросите Грессию, она вам поможет. Или, еще лучше, подождите до Звонкого Ручья, там вообще в клинике проколете. Носите на здоровье. – Я усмехнулся, глядя на ошарашенных подарком девчонок, и продолжил: – Девушки, вы составили списки, кто с кем едет? Учтите, если завтра утром я не увижу его у вас, сам рассажу по саням. Потом не жалуйтесь. И еще – мне очень не хочется вас связывать. Но это – одно из условий моей работы. Так что отнеситесь к этому с пониманием, тем более что это ненадолго. Спокойной ночи, девушки. – И подошел к надувшейся, как мышь на крупу, Грессии.

Поглядев на хмурую девчонку, я усмехнулся и вытащил из кармана еще один бархатный мешочек.

– Это тебе, сестренка. Носи на здоровье. – И по очереди вытащил бусы, перстенек и сережки, вручив их всплеснувшей руками девушке.

Получив короткий чмок в щеку от заревевшей Грессии, хмыкнул и оглядел переселенок. К моему удивлению, у большинства были глаза на мокром месте.

– Вы чего, барышни? – почесав затылок, спросил я. – Обиделись, что ль?

– Матвей, ты чурбан, но очень хороший! – всхлипнув, ответила Грессия. Вытерла глаза кулачком, из которого свисала нитка янтарных бус, и продолжила: – Я, например, о драгоценностях еще и не мечтала.

– А зря. – Я улыбнулся, оглядывая девушек. – Тут есть золото, серебро, говорят, моют самородную платину. Есть янтарные копи, вроде как изумруды добывают. А женщины – вы везде женщины. И раз вы есть, украшения тоже будут.

– Ну да. То-то в нашей ювелирной лавке самое простенькое колечко стоит две моих месячных зарплаты, – вновь хмыкнула hermanita, разглядывая бусы и сережки. – Правда, там золото.

– И нет ювелира у нас в городе, все завозное. К сожалению. – Я тоже столкнулся с этим. Хозяин нашей ювелирки просто перекупщик, ему привозят товар из пары городков ниже по течению. Мы с Верой ходили, обручальные кольца заказывали. – Ладно, барышни, спокойной ночи. Я тоже спать. Пойдешь со мной, подруга? – Я присел перед Гердой, окунаясь в волну обожания. Потом голована мотнула головой, отказавшись и передав извинения. Мол, тут присмотреть надо, самки людей в расстроенных чувствах, и она их успокаивает. А вообще она скучает по Вере.

– Ладно, спи тут. Только не переедай, ты должна быть стройной девушкой. – Подняв головану и потрепав ее по загривку, я встал и прошел в свой закуток. И вскоре уже спал.

Зимнее утро. Чистый морозный воздух, чириканье синиц и посвистывание сидящих на усыпанной черными ягодами рябине свиристелей. Фырканье застоявшихся лошадей. Скрип снега под ногами моих спутников, веселые взвизги усаживаемых девушек.

И лязг снимаемых наручников. Ну да. Я снимаю с девчонок наручники, добротные, стальные, хромированные, и вяжу им руки тонким конопляным шнуром. Четыре восьмерки, потом плотно обмотать петли между руками, хорошие узлы, и посильнее затянуть. После чего надвинуть на руки теплую муфту, сшитую из пушистой лисьей шкурки.

– Как, Полина, удобно? – пропуская толстую веревку между руками у Морозовой, спросил я. Кстати, когда вязал ей руки, обратил внимание на коммуникатор на запястье девушки. Очень интересная модель. Офицерская. Интересная девушка Полина, очень интересная.

– Если не считать того, что колется веревка, то нормально. – Она поудобнее уселась, накрылась толстым одеялом. И поинтересовалась: – Это обязательно, офицер?

– Знаешь, я бы с удовольствием вас всех развязал. Но это противоречит моим должностным инструкциям. Вы все девушки серьезные, какие мысли у вас в головах бродят, я сказать не могу, разве эмоции почуять. Ну да, я эмпат, – кивнул я, глядя в удивленно расширившиеся серые глаза. – А так – вы до возницы или сопровождающего не дотянетесь. И им спокойно, и вам лишнего соблазна нет.

– Мужчины, – фыркнула Морозова, устраиваясь поудобнее. – Кетлин, ты представляешь? Крутой шериф нас боится.

Ну да, модификантку я тоже взял с собой. Неплохая девчонка, да и старая знакомая. Пусть под боком будет, хоть поговорить с кем, кроме Герды. Ну, точнее, от Полины и Кетлин хоть ответ получить можно, они не так молчаливы, как наш возничий.

– Помощник шерифа, Поль, помощник. – Я вязал руки одной из китаянок, которых тоже решил везти с собой. Ну, я хоть и считаю триаду серьезной конторой, но не самой опасной, однако береженого Бог бережет.

Усадив этих красавиц в сани, я подошел к Майклу, проверил, как у него дела. Тот тоже вязал переселенок. А именно сейчас заканчивал путать Шейлу Брауберг, которая зло сверкала на него карими глазищами.

– Осторожнее, камрад. Еще немного, и задымишься. – Я засмеялся, глядя на этот цирк. – Мисс Брауберг, успокойтесь, это на несколько дней, не больше. По прибытии в Звонкий Ручей вас торжественно освободят. Как там, у поэта: «Оковы рухнут, и свобода вас встретит радостно у входа»?

– «И братья меч нам подадут!» – Шатенка сверкнула глазищами на меня. – Я правильно помню?

– Ну, если вам так нравится холодное оружие, то вполне может быть, – согласно кивнул я. Еще не хватает спорить с переселенкой. Вообще спорить с красивыми девушками сложно.

Шейла гордо задрала подбородок, сев прямо, как будто ее на казнь везут. Можно подумать, мы виноваты в том, что она оказалась здесь, у нас, а не на столе, ожидая смертельной инъекции. Ее казнить должны были, как мне передала Грессия. За что – прямо не спрашивала, а сама Шейла об этом помалкивала.

Через час мы выехали.

Морозное ясное утро. Деревья в инее, сверкают как драгоценности. В воздухе крохотные снежинки, заставляющие вспыхивать солнечные лучи яркими брызгами света.

Скрип снега под полозьями, гулкий топот лошадей, фырканье, смех, девичьи голоса, эхом отражающиеся от высокого леса. Длинные тени от всходящего солнца, которые бегут впереди нас то по снежному покрову, то по голому, толстому льду.

А я лежал, закинув ноги на борт саней, и вроде как кемарил. И рассматривал со спутника берег, к которому мы едем. Насколько мог, настолько и смотрел. Я вчера ночью час с лишним изучал ночной лес на предмет двуногих неприятностей. Нет, кроме четырехногих, никого. Лоси, косули, небольшие здешние олени, странные, кстати, с клыками. Видел большую кошку вроде той, что напала на нас с Гердой в чернолесье. Несколько кабаньих семей.

И все, людей я не видел. Но это не значит, что их нет. Старая поговорка «Ты не видишь суслика, и я не вижу. А он есть!». А потому – бдим!

Девушки сначала ворчали, о чем-то своем переговаривались, ворочались, а теперь дремлют, пригревшись. Причем дремлют по-настоящему, сладко посапывая. Но не все. Полина прижалась ко мне спиной, потолкала круглой задницей. Типа спит, типа нечаянно. Ну-ну.

– Торосы! Тпру, стой! – Кренов натянул вожжи, остановив сани. И, повернувшись, постучал по моей ноге в валенке. – Вставай, командир. Торосы. Надо искать дорогу, а то тут лошади ноги переломают.

– Встаю, встаю. – Я шлепнул Полину по круглой заднице, вроде как случайно. – Ой, что это тут у нас? Извини, Полин.

– Такой очаровательный мужчина. И такой мерзавец, – вздохнула Морозова, усаживаясь в санях и мило мне улыбнувшись. Потрясла свою трехсисястую соседку: – Кетлин, ты его знаешь намного дольше. Он всегда был таким?

– А? Что? – вскинулась модификантка. Недоуменно похлопала ресницами и уставилась на Полину своими желтыми глазищами. – Ты чего, Морозова?

– Полина меня закадрить хочет вроде как. – Я уселся на широкую доску, обувая снегоступы.

– Не выйдет, – буркнул Семен, не оборачиваясь к нам. – Полина, ты его девушку не видала. От таких по своей воле не уходят.

– А что, я некрасива? – игриво хлопнула ресницами переселенка.

– Глупый вопрос. Сама прекрасно знаешь, что красавица. – Семен обернулся и улыбнулся Морозовой. Надо же, впервые его улыбчивым вижу. – Ты девушка как раз в моем вкусе. И учти – я свободен.

– Ага. И Сеня достаточно обеспеченный мужчина. – Я постарался перевести стрелки. Пускай его кадрит.

Нет, я совершенно не против того, что меня толкают круглыми попами красивые девчонки, но нам еще неделю ехать. А я не из железа. Так что пускай других кандидатов подбирает. Хотя, как мне кажется, Полина достаточно самостоятельна, и ее заигрывания просто игра. То ли развлекается, то ли чего-то пытается добиться, бог ее знает. Лично я ни на секунду не забываю про наколку под сиськой и про офицерский коммуникатор.

– Ладно, девочки, никуда не уходите и сильно не хулиганьте. – Я встал, потопал снегоступами, проверяя крепления. Закинул за спину винтовку, прихватил пешню, тяжелый топор засунул сзади за пояс и направился к линии занесенных снегом вставших на дыбы льдин. Сзади меня догоняли Майк и Сохатый и пара возничих, остальные остались приглядывать за девушками.

С торосами провозились прилично. Пока нашли самый узкий участок, пока срубили мешающие лошадям и саням льдины. Девушек выгрузили, и лошади, кроша шипастыми подковами ледяную крошку, опасно креня сани, перетащили наш обоз на ту сторону реки.

Потом вновь усадили девушек и двинулись дальше.

– Уф. Взопрел. – Отпив из фляги едва теплого чаю, я снял треух и вытер рукавом лоб. – Как вам путешествие, красавицы?

– Да нормально, – фыркнула Морозова, ерзая своей внушительной пятой точкой в поисках самого удобного положения. – У нас на Матрене тоже такие зимы бывают. Странно другое – такое качественное терраформирование на заштатной планете-тюрьме. У нас почти век идет формация, и то земные леса небольшими кусочками. А в основном – местные папоротники и хвощи. А тут полная копия Земли, птицы и то те же самые.

– А тут никто терраформированием не занимался, Поль. Тут так само собой, с момента открытия. При этом и мясо здешних животных, и плоды здешних растений для нас полностью съедобны. Если приплюсовать сюда вымершую цивилизацию кошколюдов – можешь понять, что снятие Эдикта не светит этой планете еще очень долго. – Я с удовольствием поглядел в широко распахнутые от удивления голубые глазищи девушки и закинул ноги на борт саней. Поудобнее устроил винтовку под рукой, надвинул на глаза треух и задремал. По крайней мере, честно попытался.

А что? Отличное место, свежий воздух, под спиной мягкая солома. Даже запахи уже не нервируют. Наоборот, несут огромный объем информации.

От лошадей несет свежим потом, Семен плохо вычистил свою винтовку, от нее пахнет сгоревшим порохом. Герда пахнет собакой и свежим хлебом, ей полбуханки скормили. Так что лежит и балдеет, урчит животом. Скоро ее пучить начнет, и девки станут верещать. Ветер-то на них.

От девушек пахнет здоровым женским телом. Отличный запах, душевный такой. При этом могу различить каждую, кто где сидит.

С берега несет запахом хвои, смолы, прелого листа из-под снега. Откуда-то издалека тянет кровью. Это еще что?

Я встрепенулся и нашел спутник, проходящий над нами. Удачно. Поглядим…

Так, направление ветра… вот оно. На полянке большое бурое пятно, весь снег вытоптан. Какая-то белая зверушка подбирает мелочь с окровавленного снега. Так… о, белый песец. Ни хрена себе, что он тут делает? Они же вроде на севере? Впрочем, какая разница? Похоже, это результат удачной охоты. Вот песец и пришел.

Девушки-китаянки сидели молча. А Кетлин и Полина потихоньку переговаривались и на данный момент перемывали мне косточки. Точнее, Кетлин рассказывала обо мне молодом.

– Он тогда совсем другой был. Молодой, отчаянный, без тормозов. Знаешь, такой… отмороженный. Никого не боялся, мог толпу раскидать. Гражданские копы его стороной обходили, как будто чуяли. – Кетлин замолчала ненадолго и, сглотнув и едва слышно всхлипнув, продолжила: – Ева сначала с ним поиграть хотела, а потом втюхалась всерьез. Только о нем и думала. Они месяца три встречались, Ева столько ни с одним парнем не задерживалась. Она как-то мне по секрету сказала, что если он… – Тут Кетлин обернулась поглядеть на меня, но я продолжал спокойно сопеть в обе носопырки. Герда вопросительно подняла было голову, но Кетлин смешно, умоляюще приложила палец к губам, и голована улеглась, ворча. Кстати, девушки до сих пор не знают, что Герда голована. Хороший сюрприз будет. – …Что если он ее замуж позовет, то она согласится. Даже к боссу подходила, насчет выхода из банды. Знаешь, у нас, в «Стальных драконах», силком никого не держат. Но нужен аккорд. Нужно завершающее дело. Вот Ева и подвязалась на тот кидок. И напоролась. – Тут зеленовласка всхлипнула уже всерьез. – Она мне как старшая сестра была, шесть лет меня воспитывала, помогала, учила. Я читать-то и считать у нее научилась, она меня в школу устроила, она меня водила, «сетку» устанавливала. Мне после ее гибели очень плохо было, очень. А его я какое-то время ненавидела. Считала, что он виноват. До тех пор, пока кто-то не кончил тех пушил. Ну, торговцев дурью. Восемь человек положили сразу, в одной комнате. Очень хладнокровно, четко, завалив сигналку, по одному выстрелу на каждого, контроль в голову. Какой-то древний карабин копы на месте нашли, еще гильзовый. На него хотели подумать, но он на другом континенте был. Гулял, вроде как пьянствовал, какой-то пивной фестиваль. Но знаешь… я видела его глаза, когда ему сказали про Еву, и видела его на кладбище, около ячейки, где прах Евы хранится. Они у него мертвые были, знаешь, как стекляшки. Я на сто сорок шесть процентов уверена, что он если и мотанул на пивной фестиваль, то на нем не задержался.

– Ну да. – Судя по всему, Полина кивнула. – Если есть желание, то для армейца найти способ мотануться по планете никаких проблем. Выставить боевой режим с угрозой помех и подавления, коммуникатор начинает работать только на прием. А если специально не отслеживать и не делать звонков и сообщений – то нет разницы, как работаешь. А на фестивалях постоянно перегружены сети, не прошедший входящий никого не удивит.

– Вот и я так думала. Но из-за того, что пушеров грохнули, началась короткая войнушка, и копы списали висяки. Так что сильно и не копали. Знаешь, он сильно изменился. Был такой… яростный, веселый, казалось, что он готов пинком звезду с неба сшибить. Он как раз тогда в той заварухе участвовал, ну, помнишь? Восемь стандартных лет назад Федерация какой-то клан распотрошила?

– Помню. Ну да, первые бои. Первые победы. А сейчас просто очень опытный солдат. Очень опытный, – едва слышно закончила Полина. Ну как едва слышно – Кетлин точно не слышала.

Кстати, девушки очень удивились тому, что добирались сюда больше полугода. И это с современными прыжковыми техниками. Мне просто представить страшно, где находится наша планета.

– Кстати, я помню и про нашего шерифа… я видела про него репортажи. – Полина хмыкнула и пнула меня по валенку. – Эй, помощник, хорош притворяться! Мы знаем, что ты нас слушаешь. У тебя уши шевелятся!

– Ты чего дерешься? – типа как проснулся я.

– У тебя уши шевелятся! Ты нас слушаешь! – обвиняюще сказала Морозова, чуть отодвинувшись и опасливо подтянув под себя ноги.

Ничего себе. Я этого о себе еще не знал!

Вообще-то я как будто случайно сдвинул треух направо, чтобы не мешал подслушивать. Толстая шапка здорово глушит звуки, особенно интонации, девушки говорили очень тихо.

– Морозова, ты отморозок. Сдурела девка, офицера полиции пинать. – Я недовольно поправил шапку и вновь завалился. – Ну слушал. Так вы мне косточки перемывали, не кому-то. Вон китаяночки вас тоже слушают, и ты их не пинаешь. Сень, смотри… вот так охмуришь ее, а потом она тебя за всякую мелочь будет сковородкой по Звонкому гонять. Учти, предмет кухонной утвари в руках разъяренной девушки – оружие массового поражения. Помнишь, месяц назад?

Семен заржал, а за ним я. Девки недоуменно смотрели, а Герда приподняла голову и недовольно гавкнула. Мол, спать мешаете.

– Вы чего ржете, кони в яблоках? – Ну, это Кетлин насчет нашей одежки. Мой камуфляж пришелся по вкусу многим из горожан, которые из города по делам выбирались. Для зимнего леса очень неплохая вещь, здорово маскирует.

– У нас месяц назад трагикомедия была. – Отсмеявшись, я решил рассказать. Все-таки и разговор в сторону уйдет, да и случай на самом деле забавный был. – Пара новичков решили жить вместе. Парень араб, женщина татарка. Вроде как оба мусульмане, но Гульнара татарка казанская. Кстати, она хоть и села надолго, но у нее статья мошенническая, облапошила Федерацию на несколько миллионов кредитов. Так вот, парень слегка курнул перед приходом домой и решил ее поучить малость. Гульнара еще та оторва, характерец жуть просто. Ахмад пришел домой, начал ее гонять по комнате. Фингал поставил, хороший такой. Успокоился, ушел. Пришел с друзьями, вроде как доложить о результате работы. Так и ему и его друзьям сковородкой, то ли латунной, то ли медной, прилетело по голове. Только гул пошел. Не ясно – то ли головы пустые, то ли сковорода звонкая. Гульнара всех троих уложила, связала и пошла сдаваться к нам в околоток. Прикинь, полночь, сидим, пьем кофе. Распахивается дверь, в него растрепанная девка влетает, с огромным фонарем и с гнутой сверкающей сковородкой. Валькирия с огненным мечом, так сказать. Я едва себе самое ценное не обварил.

Пока девушки смеялись, все шестеро, я встал и пробежался до саней Сохатого. У него девицы сидели тихо, как мыши под веником.

– Что там у тебя за шоу? – Великан поглядел на все еще веселящихся поселенок.

– Ай, про Гульнару со сковородкой рассказал. – Поглядев на хмыкнувшего Сохатого, я спросил: – Как думаешь, стоит ночи ждать? По берегу бог его знает, пройдем или нет, я в этих краях никогда не был, дорог не знаю.

Великан пристально поглядел на близкий берег и задумался. Мы с ним когда планировали, выбрали два варианта обхода засады. Или движение ночью под кромкой берега, или выйти на сухое. Вроде как есть просека, параллельная берегу, по словам Сохатого. Но он на ней года три назад был и не знает, в каком она состоянии.

Мы с Майклом тем более не в курсах. Но не расспрашивать же о ней.

Я рассматривал берег со спутника. Вроде как есть дорога, но она заснежена. И что под снегом – непонятно.

– Подъедем поближе, и я по ней пройдусь немного. Пару километров. Потом решим, в любом случае встанем на дневку. Девиц надо выходить-выгулять, накормить, лошадям корму задать и напоить. Уже долгонько едем. Идет?

– Идет. – Я хлопнул рукавицей по оглобле и побежал к своим саням.

– Ну как? – Перекинув винтовку на локоть, я подошел к снимающему широкие, подбитые лосиной шкурой лыжи Сохатому. Вот интересно, мне больше снегоступы понравились, кто-то на лыжах ходит, а этот великан подбил свои широченные и довольно короткие лыжи мехом с лосиных голеней – и доволен. Вроде как легко ходить, даже в горку не надо ничего мудрить, жесткий мех не позволяет лыжам скользить обратно. А по мне, очень тяжелая конструкция. Мои снегоступы легче раза в два, а бегаю я на них практически на той же скорости, что и Сохатый на своих лыжах. Конечно, есть в Звонком несколько парней, которые носятся как в задницу укушенные, но до них и Сохатому далеко. Майкл, кстати, тоже снегоступы предпочитает.

– Ставь обоз на дневку, старший. Пойдем ночью. – Сохатый взял кружку со взваром из сушеных ягод и аккуратно отхлебнул кипятка. Ну да, пока он туда-сюда ходил, около часа прошло. Успели за это время заварить чайку и напоить барышень, да и перекус им устроили, благо в Медвежьем накупили свежего хлеба и копченостей-солений. Вот и сейчас великан с благодарностью принял от Грессии большущий сэндвич с салом и солеными огурчиками. – Спасибо, hermanita.

Подождав, пока разведчик перекусит, я вновь подошел к нему.

– Просека заросла мелким подростом. В паре мест лоси с оленями подъели, но подводы не пройдут. Так что готовимся к ночному маршу. Ты прав, не стоит рисковать, если у лиходеев есть бинокли или другая оптика, то они нас у другого берега спокойно рассмотрят.

– Так тогда надо отдых по сменам организовать. И по девушкам пройдусь, попрошу, чтобы не барагозили. Они-то ночью спать будут, а нам пахать. Так, ночью скорость обоза максимум километра четыре в час будет. Значит, нам надо не меньше восьми часов топать только в потемках. А лучше все темное время, да и утром прихватить. Чтобы отойти хотя бы на полсотни километров. Учитывая, что стемнеет через два часа… а, ладно, прорвемся. Парни молодые в основном, ночами не привыкать не спать, на гулянках-то. – Я встал и потянулся. А потом коротко свистнул. – Так, дамы и бойцы, внимание!

На месте дневки было довольно шумно. Девицы, хорошо отдохнувшие, были отпущены нами до кустиков. Потом мытье рук снегом со щепоткой мыльного порошка, затем кипячение воды на печке. Учитывая, что они сидели в зимовье взаперти, и это были первые реалии этого мира… а девицы в основном из достаточно цивилизованных миров, не уступающих метрополии по качеству жизни… впечатлений было множество. Еще мой рассказ Полине об особенностях этого мира – он многих шокировал. Девки-то все умницы, прекрасно поняли, что это означает – находка погибшей цивилизации на планетоиде, полностью аналогичном Земле в биологическом плане. И девушкам требовалось их обсудить, рассказать, просто перетрындеть друг с другом. Короче, девичьего щебета на этой поляне хватало. И сейчас он медленно стихал.

– Так, дамы, кавалеры. Через два часа выходим в ночной рейд. Нам нужно преодолеть участок незаметно, потому что банда многочисленнее и сейчас стрелять будет без раздумий. Потому просьба к поселенкам – парни по часу покемарят, вы особо не шумите и не хулиганьте. От того, как мы пройдем этот кусок, достаточно сложный и длинный, зависит не только наша жизнь, но и ваша жизнь и свобода. Учтите, если для нас вы наши горожанки, то для тех, – я кивнул на левый берег, зеленым массивом возвышающийся в нескольких километрах, – вы добыча. Красивая, дорогая добыча. Так что начинайте решать, барышни, – вы с нами или вы против. Учтите, тех, кто вздумает буянить, прикажу связать всерьез и заткнуть рот кляпом.

– Командир, ты не оставляешь нам выхода, все едино будет по-твоему, – с усмешкой протянула Полина, потягиваясь, как пухлая кошечка.

– Нет. Выбор есть – вы с нами по-хорошему, или вы с нами по-плохому. И решайте, девушки, решайте быстрее. Ночью будем идти тихо, как волки. И идти долго. Все свободны. Первые номера на боковую, через час смена. Вторые номера на вахту.

Переселенки, негромко переговариваясь, сидели на четырех санях. А в двух спали возницы и охрана. Ну как сказать, даже час поспать и то дело. Но мы хорошо отдохнули в зимовье после перехода сюда и пока не устали.

– Хорошо подморозило. – Я выдохнул, поглядел на облачко пара, вырвавшегося изо рта и улетевшего к ярким звездам. – Блин, скрипа и топота… нас, наверное, в Звонком Ручье слыхать.

Шедший рядом с санями Сохатый неторопливо перекинул поводья из руки в руку и, поглядев на левый берег, ответил:

– Вряд ли нас услышат. Тут до берега несколько километров. Коней они отвели подальше, чтобы ржанием не выдали. Топот и скрип за километр уже не слышно. Главное, чтобы у них модификантов не было с ночным зрением.

– Тут такие не помогут. – Я усмехнулся. – Им полная темень нужна, и видят они недалеко. А тут и подсветка классная, и все-таки мы далековато. Так что будем надеяться, что переправиться на этот берег им взбредет в голову не так скоро. Нам пару дней форы – и мы точно оторвемся от них. Да и погода скоро поменяется, Герда тепло чует, снег пойдет. Дня два, и циклон заявится.

– Ну да… когда теплеет, идет снег. Знаешь, я по снегу только здесь прошелся. До того как-то не срослось. Острова у нас все по экватору, а на полярные шапки смысла кататься не было. – Сохатый нагнулся, поправив завязку лыжи, а я про себя хмыкнул.

Острова по экватору, полярные шапки… не так много планет, кислородных, имеется в виду, где люди живут на островах вдоль экватора. Точнее, всего три. И все три входят в Протекторат Русской Армии. Да и расположены относительно неподалеку. Собственно, эти три огромные купальни и есть кислородные планеты ПРА. Основные добывающие и производственные базы у них на безатмосферных планетах и планетах с некислородными атмосферами расположены. Значит, Сохатый у нас армеец. И он пилот. При этом не видал снега вживую. Выходит, что он пилот какого-то армейского летала. Граждане Протектората имеют право на посещение метрополии, но только на гражданских судах. Боевым кораблям и судам обеспечения вход в зону ответственности метрополии запрещен. Хотя какая разница? Просто буду иметь это в виду.

– Смотри. Костры. – Я ткнул винтовкой в сторону пары огоньков на далеком берегу. – Ни хрена они не боятся, сидят и костры палят.

– Ну, они нас днем ждут, – хмыкнул Сохатый и взял у меня подзорную трубу, которую я вытащил из чехла.

– Эй, я сам еще не смотрел, – возмутился я, но не слишком сильно и не слишком громко.

Переселенки в санях спали. Дрыхли как сурчихи, посапывали как ангелочки, смешно чмокали губами и порой что-то про себя бормотали. Не девушки – просто прелесть. Когда вот так спят.

– Тшш. Спи. – Я укрыл одну из китаянок толстым одеялом и подоткнул края. – Спи.

– Что там? – негромко поинтересовался Семен, чуть понукая лошадей.

– Костры. Ждут нас, Сеня, ждут. И как назло, ясно. Нам бы снежок, чтобы следы запорошил. А тут – вон, вызвездило. – Я глянул на огромное, битком набитое звездами небо. Над нами плыла орбитальная станция. – Тьфу, нечисть! Чтобы вас там прихлопнуло!

– Не злись, Матвей. Там люди просто делают свою работу, – усмехнулся возничий, поправляя винтовку и вытаскивая револьвер из-за пазухи. Прокрутив звонко прощелкавший барабан, Семен вернул свой пистолет на место и поглядел на мерцающие костры. – Ждут, говоришь. Ну, будем надеяться, что у них мозгов не хватит сюда метнуться, проверить. Все-таки километров шесть есть точно.

– Метнутся, Сень. Обязательно. Вопрос не в этом. Вопрос – когда? – Я встал и долго глядел на противоположный берег. Там, ниже по течению, наш дом, там меня ждут.

А прямо напротив, на заснеженной поляне, вокруг двух костров, спят в шалашах те, кто готов и хочет нас убить. Уже попытались, но не вышло. И готовы рискнуть еще. Все-таки какая сволочь нас продала?

Мимо меня проезжали сани со спящими девушками, лошади фыркали, дышали паром. Так же парило изо рта у мужиков с винтовками, идущих рядом с санями, сидящих на облучках.