Знаменитые расследования Эркюля Пуаро в одном томе (сборник) Кристи Агата

Глава 13

– Как-то утром мы сидели на пляже и обсуждали загорающих, лежащих на солнце, словно мясные туши, – задумчиво произнес Пуаро, – и я вдруг подумал, как одно тело похоже на другое. Если присмотреться пытливо и внимательно – да, они все разные; но на беглый взгляд… Одна женщина с достаточно приличной фигурой неотличима от другой. Две бронзовые ноги, две бронзовые руки, между ними маленький кусок ткани купальника – просто тело, лежащее на солнце. Когда женщина идет, когда она говорит, смеется, повертывает голову, поднимает руку – о да, тогда у каждой свои неповторимые качества, индивидуальность. Но при загорании на солнце – нет.

И в тот же день мы говорили о зле – «зле под солнцем», как выразился мистер Лейн. Мистер Лейн очень впечатлительный человек, зло воздействует на него, он чувствует его присутствие – но хотя он и зарегистрировал его присутствие, подобно чувствительному прибору, на самом деле он не смог определить, где именно таится зло. Для него зло было сосредоточено в Арлене Маршалл, и практически все присутствующие здесь согласились с ним.

Однако в моем сознании присутствовавшее здесь зло вовсе не олицетворялось Арленой Маршалл. Да, оно было связано с нею – но совершенно иначе. Я видел ее в первую и в последнюю очередь как жертву. Поскольку она была красива, поскольку она была привлекательна, поскольку на нее оборачивались мужчины, считалось, что она из тех женщин, кто разбивает жизни и губит души. Но я видел ее совсем иначе. Не она была роковой соблазнительницей мужчин – это ее роковым образом тянуло к ним. Арлена Маршалл была из тех женщин, в которых мужчины легко влюбляются, но которые затем им быстро надоедают. И все, что я узнавал о ней, что мне говорили, только укрепляло мою уверенность в этом. Первым делом о ней рассказали, что мужчина, в чьем бракоразводном процессе она была замешана, отказался на ней жениться. Именно тогда капитан Маршалл, неисправимый благородный рыцарь, пришел на помощь и предложил ей выйти за него замуж. Для такого скромного, застенчивого человека публичный скандал был наихудшим истязанием – отсюда его жалость и любовь к первой жене, представшей перед судом по обвинению в убийстве, которое она не совершала. Он женился на ней и был сполна вознагражден тем, что не ошибся в ее характере. После ее смерти другая красивая женщина, возможно, того же самого типа (поскольку у Линды также рыжие волосы, вероятно унаследованные от матери), подверглась публичному позору. И снова Маршалл спешит на выручку. Однако на этот раз он не находит практически ничего, что поддержало бы его страстную увлеченность. Арлена глупа, примитивна, недостойна его сочувствия и защиты. Но все-таки мне кажется, что он с самого начала сознавал, какова она на самом деле. И даже после того, как Маршалл перестал любить Арлену и ее присутствие начало его раздражать, она продолжала вызывать у него жалость. Для него она была ребенком, который в книге жизни не может идти дальше определенной страницы.

В Арлене Маршалл, с ее страстью к мужчинам, я видел потенциальную жертву для беспринципного мужчины определенного типа. И в Патрике Редферне, красивом внешне, самоуверенном, бесспорно привлекательном для женщин, я сразу же узнал этот тип. Авантюрист, живущий тем или иным образом за счет женщин. Наблюдая за Арленой и Патриком, я видел, что это она его жертва, а не наоборот. И средоточием зла в моем сознании был именно Патрик Редферн, а не Арлена Маршалл.

Не так давно Арлена получила большие деньги, оставленные ей одним престарелым почитателем, которому она не успела надоесть. Она была из тех женщин, у кого какой-нибудь мужчина рано или поздно вытянет все деньги. Мисс Брюстер упомянула про одного молодого мужчину, «уничтоженного» Арленой, однако в письме, обнаруженном у нее в комнате, хотя в нем и выражается желание (не имеющее никакой цены) расплатиться какими-то драгоценностями, мы узнаем о том, что именно ее чек помог повесе избежать судебного преследования. Не сомневаюсь, что Патрик Редферн без труда убедил Арлену время от времени передавать ему крупные суммы денег «для инвестиций». Вероятно, он соблазнил ее рассказами о невероятных возможностях – о том, как он сделает состояние себе и ей. Беззащитные одинокие женщины становятся легкой добычей таких мужчин, которым обыкновенно удается благополучно улизнуть с добычей. Однако, если есть муж, брат или отец, для мошенника дело может принять неприятный оборот. Как только капитан Маршалл узнал бы о том, что случилось с состоянием его жены, Патрик Редферн не мог бы рассчитывать ни на какое снисхождение.

Однако это нисколько его не беспокоило, поскольку он совершенно хладнокровно рассчитывал расправиться с Арленой, как только посчитает это необходимым. Ему уже сошло с рук одно убийство – убийство молодой женщины, на которой он женился под именем Корригана и которую убедил застраховать на крупную сумму в его пользу свою жизнь.

В этих планах ему помогала и содействовала женщина, которая здесь играла роль его жены и к которой он был искренне привязан. Молодая женщина, совершенно не похожая на жертвы, – выдержанная, спокойная, уравновешенная, но преданная и верная и при этом весьма неплохая актриса. С самого своего появления здесь Кристина Редферн играла роль. Роль «бедной женушки», хрупкой, беззащитной, обладающей скорее интеллектом, чем физической силой. Обратите внимание, что она постоянно подчеркивала, как быстро обгорает на солнце и поэтому у нее белая кожа, как у нее кружится голова на большой высоте – стоит только вспомнить ее рассказ про то, как она застряла на куполе миланского собора… Упор на хрупкость и слабость – практически все здесь называли ее не иначе как «маленькой бедняжкой». На самом деле Кристина Редферн была одного роста с Арленой Маршалл, только ноги и руки у нее очень маленькие. О себе она говорила как о бывшей школьной учительнице, тем самым укрепляя образ человека, который постоянно сидит в классе и не занимается физическими упражнениями. На самом деле она действительно работала в школе, но только учительницей физкультуры; эта необычайно сильная и ловкая женщина лазала по лестницам как кошка и бегала как настоящая спортсменка.

Само преступление было четко спланировано и просчитано по времени. Как я уже говорил, это было очень гладкое преступление. Время было рассчитано гениально.

Первым делом были разыграны определенные предварительные сценки – например, на террасе на скале, когда Патрик и Кристина знали, что я нахожусь в соседней нише: традиционный диалог ревнующей жены с гулящим мужем. Затем Кристина повторила то же самое в сцене со мною. Мне запомнилось, что тогда у меня возникло смутное ощущение, будто все это я уже читал в какой-то книге. Что это ненастоящее. Потому что, естественно, это и было ненастоящим. Затем наступил день преступления. Погода стояла замечательная – необходимое условие. Первым шагом Редферна было ускользнуть из пансионата очень рано – через дверь на балкон, которую он отпер изнутри (если б ее обнаружили открытой, все решили бы, что кто-то просто отправился искупаться перед завтраком). Под халатом он спрятал зеленую китайскую шляпу, копию той, которую обычно носила Арлена. Редферн незаметно пересек остров, спустился по лестнице и спрятал шляпу в условном месте среди камней. Действие первое.

Накануне вечером он договорился с Арленой о свидании. Возлюбленные подходили к этому весьма осторожно, поскольку Арлена побаивалась своего мужа. Она согласилась отправиться в бухту Эльфов рано утром. По утрам там никого не бывает. Редферн должен был присоединиться к ней, незаметно ускользнув при первой же возможности. Если же Арлена услышала бы, как кто-то спускается по лестнице, или увидела бы в море лодку, она должна была спрятаться в пещере Эльфов и дождаться, чтобы берег был пуст. Действие второе.

Между тем Кристина зашла в комнату к Линде тогда, когда та по своей привычке должна была купаться. Ей предстояло перевести часы девушки на двадцать минут вперед. Разумеется, Линда могла заметить, что часы у нее показывают неправильное время, однако ничего страшного в этом случае не произошло бы. У Кристины было неоспоримое алиби – из-за размера своих рук она физически не могла совершить подобное преступление. И тем не менее дополнительное алиби было бы желательно. В комнате Линды Кристина заметила книгу о колдовстве и магии, раскрытую на определенной странице. Она прочитала ее, а когда вернувшаяся Линда выронила сверток со свечами, Кристина догадалась, что та задумала. Это открыло перед ней новые возможности. Первоначально двое преступников намеревались навести дополнительную тень подозрений на Кеннета Маршалла, отсюда похищенная трубка, обломок которой был подброшен в бухте Эльфов под лестницу.

По возвращении Линды Кристина без труда договорилась отправиться вместе в бухту Чаек. Затем она зашла к себе в номер, достала из запертого на ключ чемодана бутылочку с искусственным загаром, тщательно намазалась и выбросила пустую бутылочку в окно, едва не попав в Эмили Брюстер, купавшуюся в море. Действие второе успешно завершено.

После этого Кристина переоделась в белый купальник, а поверх надела пляжные брюки и блузку с длинными свободными рукавами, надежно скрыв свои покрывшиеся искусственным загаром руки и ноги.

В десять пятнадцать Арлена отправилась на свидание, и через минуту-другую спустившийся на пляж Патрик Редферн изобразил удивление, недовольство и тому подобное. Перед Кристиной стояла достаточно простая задача. Следя за временем по своим собственным часам, которые она держала припрятанными, миссис Редферн в двадцать пять минут двенадцатого спросила у Линды, который час. Та, взглянув на свои часы, ответила – без четверти двенадцать. После чего Линда спускается к морю, а Кристина собирает свои вещи. Как только Линда поворачивается к ней спиной, Кристина берет ее часы, которые та обязательно должна была снять перед тем, как залезть в воду, и снова устанавливает на них правильное время. Затем она быстро поднимается наверх, бежит по тропе к лестнице, скидывает пляжный костюм и прячет его вместе с альбомом для рисования за камнем и проворно спускается вниз, демонстрируя присущую ей гимнастическую ловкость.

Арлена внизу на пляже недоумевает, почему Патрика нет так долго. Она видит или слышит, как кто-то спускается по лестнице, украдкой выглядывает и с ужасом убеждается в том, что это самый нежеланный человек – жена! Она спешно прячется в пещере Эльфов.

Кристина забирает из тайника шляпу с приколотыми к полям фальшивыми рыжими волосами и ложится на берегу, прикрывая лицо и шею шляпой. Время рассчитано точно. Минуту-другую спустя скалу огибает лодка с Патриком и Эмили Брюстер. Вспомните, именно Патрик склонился над телом и осмотрел его, именно Патрик поражен – потрясен – сломлен смертью своей возлюбленной! Он тщательно подобрал себе свидетеля. У мисс Брюстер от высоты кружится голова, она не станет подниматься по лестнице. Она покинет бухту на лодке, а Патрик, естественно, останется вместе с телом – «на тот случай, если убийца по-прежнему где-то поблизости». Мисс Брюстер уплывает за полицией. Как только лодка скрывается из виду, Кристина вскакивает, разрезает шляпу на куски ножницами, предусмотрительно принесенными Патриком, засовывает обрезки себе под купальник, стремительно поднимается вверх по лестнице, надевает пляжный костюм и бежит в пансионат. У нее как раз есть время, чтобы быстро залезть в ванну и смыть искусственный загар, после чего переодеться в костюм для тенниса. Она успевает сделать еще одно дело: сжечь куски зеленого картона и парик в камине у Линды, добавив листок календаря, чтобы именно он ассоциировался с картоном. Сгорела не шляпа, а календарь. Как и подозревала Кристина, Линда экспериментировала с магией – на это указывают расплавленный воск и булавка.

И, наконец, вниз и на теннисный корт – Кристина появляется последней, но не выказывая никаких признаков того, что она торопилась.

А тем временем Патрик подходит к пещере. Арлена ничего не видела и почти ничего не слышала – подплывшая лодка, чьи-то голоса, – поскольку благоразумно оставалась в укрытии. Но вот Патрик зовет ее: «Все чисто, дорогая», она выходит, его руки смыкаются у нее на шее – и это конец бедной, глупой, красивой Арлены Маршалл…

Пуаро остановился.

Какое-то мгновение все молчали. Затем Розамунд Дарнли произнесла с дрожью в голосе:

– Да, вы всё наглядно нам показали. Но это взгляд с одной стороны. Вы не объяснили, как вы дошли до истины?

– Я уже говорил вам, что привык рассуждать просто, – сказал Эркюль Пуаро. – Мне всегда, с самого начала казалось, что Арлену Маршалл убил наиболее подходящий для этого человек. А таким человеком был Патрик Редферн. Он принадлежит именно к такому типу мужчин, par excellence[194], – мужчин, которые эксплуатируют таких женщин, как Арлена, безжалостных убийц, которые отнимут у женщины все ее сбережения и вдобавок еще перережут ей горло. С кем должна была встретиться в то утро Арлена? Судя по ее лицу, улыбке, поведению, словам, обращенным ко мне, – с Патриком Редферном. Следовательно, совершенно естественно было предположить, что именно Патрик ее убил.

Но здесь, как я вам уже говорил, я тотчас же зашел в тупик. Патрик Редферн не мог убить Арлену, поскольку находился сначала на пляже, а затем в обществе мисс Брюстер, до самого момента обнаружения тела. Поэтому я стал перебирать другие решения – каковых было несколько. Арлену мог убить ее муж – при содействии мисс Дарнли. (Они оба также солгали относительно одного момента, и это было подозрительно.) Ее смерть могла стать следствием того, что она случайно наткнулась на тайну торговцев наркотиками. Арлену мог убить, как я уже говорил, религиозный маньяк, и ее могла убить ее падчерица. Какое-то время именно последнее объяснение казалось мне истинным. Поведение Линды во время первого допроса полиции было очень примечательным. Разговор, который состоялся у меня с ней позже, убедил меня в одном: Линда считала себя виновной.

– Вы хотите сказать, она вообразила, будто действительно убила Арлену? – В голосе Розамунд прозвучало откровенное сомнение.

Эркюль Пуаро кивнул.

– Да. Вспомните, она всего лишь ребенок. Прочитав эту книгу о колдовстве, Линда наполовину поверила в нее. Она ненавидела Арлену. Она специально смастерила восковую куклу, наложила заклятие, пронзила булавкой ей сердце, растопила ее – и в этот же самый день Арлена умерла. Естественно, Линда решила, что это все правда – что с помощью черной магии она убила свою мачеху.

– О, бедное дитя, бедное дитя! – воскликнула Розамунд. – А я-то решила… вообразила… что дело совсем в другом, что ей известно что-то такое… – Она осеклась.

– Я знаю, что вы подумали, – сказал Пуаро. – В действительности своим поведением вы напугали Линду еще больше. Она вообразила, что ее действия на самом деле вызвали смерть Арлены и вам это известно. Кристина Редферн также поработала в этом направлении, заронив в сознание Линды мысль о таблетках снотворного, показав способ быстро и безболезненно искупить свою вину. Понимаете, как только капитан Маршалл доказал свое алиби, возникла необходимость найти нового подозреваемого. Ни Кристина, ни ее муж не подозревали о торговле наркотиками. Они выбрали в качестве козла отпущения Линду.

– Какой дьявольский замысел! – сказала Розамунд.

Пуаро кивнул.

– Да, вы совершенно правы. Кристина Редферн очень хладнокровная и жестокая женщина. Я столкнулся с крайне сложной проблемой. Линда виновна только в детской попытке колдовства, или же ненависть завела ее гораздо дальше – и она действительно совершила убийство? Я попробовал вызвать ее на откровенность. Но из этого ничего не вышло. В тот момент я пребывал в полной неопределенности. Главный констебль был склонен принять версию с наркоторговлей. Но я не мог с этим согласиться. Я снова тщательно перебрал все факты. Понимаете, у меня был набор элементов мозаики, изолированных событий – голых фактов. И все они должны были сложиться в цельный и гармоничный рисунок. У меня были ножницы, найденные на берегу… бутылочка, выброшенная в окно… ванна, которую никто не принимал, – все это само по себе совершенно безобидные события, однако им придавало значимость то обстоятельство, что никто в них не признавался. Следовательно, они обязаны были иметь значение. Все эти события никак не стыковались с версией вины капитана Маршалла или его дочери, а также с версией о банде торговцев наркотиками. И тем не менее они должны были иметь какой-то смысл. И я вернулся к своему первому предположению – убийство совершил Патрик Редферн. Было ли что-либо в пользу этого предположения? Да, то обстоятельство, что со счета Арлены Маршалл пропала очень крупная сумма денег. Кто получил эти деньги? Патрик Редферн, разумеется. Арлена была из тех женщин, которых очень просто обводят вокруг пальца красивые молодые мужчины, – но она была не из тех, кого шантажируют. Слишком прозрачная, Арлена не смогла бы скрывать какую-то тайну. В своих рассуждениях я никогда не рассматривал теорию шантажа. Однако ведь был случайно услышанный разговор – о, но кто его подслушал? Жена Патрика Редферна! Это были ее слова – не подкрепленные никакими другими свидетельствами. Зачем она это придумала? Ответ пришел молниеносно. Чтобы объяснить исчезновение денег Арлены!

Патрик и Кристина Редферны. Они действовали заодно. Кристина не обладала физической силой задушить Арлену и необходимым психологическим складом. Нет, это сделал Патрик – но это же невозможно! Каждая минута его времени четко расписана до того самого момента, как было обнаружено тело.

Тело – это слово расшевелило что-то у меня в сознании… тела, лежащие на пляже… такие похожие друг на друга. Патрик Редферн и Эмили Брюстер приплыли в бухту Эльфов и увидели лежащее на берегу тело. Какое-то тело – предположим, что это была не Арлена, а кто-то другой? Лицо было скрыто большой китайской шляпой.

Однако мертвое тело было только одно – тело Арлены. Следовательно, могло ли это быть живое тело – и кто-то лишь притворялся мертвым? Могла ли это быть сама Арлена, по наущению Патрика разыгрывавшая какую-то шутку? Я мысленно покачал головой – нет, чересчур рискованно. Живое тело – чье? Какая женщина могла бы помочь Редферну? Ну конечно – его жена! Но ведь Кристина – хрупкое создание с белой кожей… Ах да, можно нанести искусственный загар из бутылочки – из бутылочки, и я положил на место один элемент мозаики. Да, а затем, разумеется, ванна – чтобы смыть предательскую краску перед тем, как отправиться играть в теннис. Ну, а ножницы? Ну как же, чтобы разрезать вторую картонную шляпу, громоздкую штуковину, которую нужно было унести, и в спешке ножницы оказались забыты – единственная оплошность, допущенная двумя убийцами.

Но где все это время находилась Арлена? И это также было совершенно очевидно. В пещере Эльфов побывали или Розамунд Дарнли, или Арлена Маршалл – об этом мне сообщил аромат духов, которыми пользовались только они двое. Это определенно была не мисс Дарнли. Значит, это была Арлена, прятавшаяся в пещере до тех пор, пока берег не станет пуст.

После того как Эмили Брюстер уплыла обратно, бухта оказалась в полном распоряжении Патрика Редферна. Теперь уже ничто не мешало ему совершить убийство. Арлена Маршалл была убита позднее, чем без четверти двенадцать, однако медицинского эксперта волновал только вопрос относительно самого раннего времени, когда могло быть совершено преступление. О том, что смерть Арлены наступила без четверти двенадцать, врачу сказала полиция, а не наоборот.

Оставалось решить еще два вопроса. Показания Линды Маршалл обеспечивали алиби Кристины Редферн. Да, но эти показания зависели от часов Линды Маршалл. Требовалось только доказать, что у Кристины дважды была возможность перевести часы. Я установил это без особого труда. Утром в тот день Кристина заходила в комнату к Линде. Было еще и косвенное доказательство: Линда говорила, что «боялась опоздать», но когда она спустилась в фойе, часы на стене показывали только двадцать пять минут одиннадцатого. Со вторым случаем было еще проще – Кристина могла перевести часы, как только Линда повернулась к ней спиной, направляясь купаться.

Но был еще вопрос с лестницей. Кристина постоянно твердила, что боится высоты. Как выяснилось, и это была старательно подготовленная ложь.

Вся мозаика была собрана – каждая деталь великолепно встала на свое место. Но, к сожалению, у меня не было никаких доказательств. Все существовало только в моей голове.

И тогда меня осенила одна мысль. В этом преступлении налицо была уверенность – гладкость. Я не сомневался, что в будущем Патрик Редферн повторит это преступление. А как насчет прошлого? Мне пришла в голову мысль, что для него это убийство не было первым. Использованный метод – удушение – полностью соответствовал его натуре: убийство не только ради корысти, но и ради удовольствия. И если Патрик уже совершил убийство, я был уверен в том, что он воспользовался тем же самым способом. Я попросил инспектора Колгейта подготовить список женщин, ставших жертвой удушения. Результат превзошел ожидания. Смерть Нелли Парсонс, задушенной в уединенной роще, могла быть делом рук Патрика Редферна, а могла и не быть; возможно, она лишь навела его на мысль о выборе места. Однако в смерти Алисы Корриган я нашел именно то, что искал. По сути, один и тот же метод. Махинации со временем: убийство совершено не до того, как все полагают – обыкновенно бывает именно так, – а после. Тело предположительно обнаружено в четыре с четвертью. У мужа алиби до двадцати пяти минут пятого.

Что же произошло на самом деле? Известно, что Эдвард Корриган зашел в «Пайн-Ридж», не застал там свою жену, вышел на улицу и принялся расхаживать взад и вперед. В действительности же он, разумеется, со всех ног побежал на место свидания, в рощу Сизар-Гроув (которая, как вы помните, находилась неподалеку), убил свою жену и вернулся в кафе. О преступлении сообщила уважаемая молодая дама, учительница из престижной школы. По-видимому, она была никак не связана с Эдвардом Корриганом. Ей требовалось пройти какое-то расстояние до полицейского участка, чтобы доложить об убийстве. Полицейский врач осмотрел тело только без четверти шесть. Как и в нашем случае, время смерти не вызывало сомнений.

Я устроил последнее испытание. Мне нужно было убедиться наверняка в том, что миссис Редферн лжет. Я устроил нашу поездку в Дартмур. Если б кто-то страдал боязнью высоты, ему было бы крайне неуютно переходить по шаткому мостику над быстрым ручьем. У мисс Брюстер действительно закружилась голова. А вот Кристина Редферн, забыв о необходимости притворяться, спокойно пробежала по мостику. Это была мелочь – но все-таки она позволила мне сделать один определенный вывод. Если Кристина без особой нужды солгала в одном, значит, возможно, она солгала и в другом. Тем временем Колгейт отвез фотографию на опознание в полицию Суррея. Я разыграл свои карты единственным способом, который, по моему мнению, должен был принести успех. Усыпив бдительность Патрика Редферна, я внезапно обвинил его в преступлении и сделал все, что в моих силах, чтобы вывести его из себя. Известие о том, что в нем опознали Корригана, заставило его полностью потерять голову.

Эркюль Пуаро выразительно погладил шею.

– Я предпринял чрезвычайно опасный шаг, – с сознанием собственной важности произнес он, – но нисколько об этом не жалею. Я добился успеха! Моя жертва не была напрасной!

Наступило молчание. Затем миссис Гарднер глубоко вздохнула.

– Ох, месье Пуаро, – сказала она. – Это было просто бесподобно – услышать, каким именно образом вы пришли к разгадке. Все это замечательно, ну прямо как лекция по криминалистике – на самом деле это и есть лекция по криминалистике! И подумать только, что моя бордовая шерсть и разговор на пляже имели к этому самое непосредственное отношение! Я просто не могу выразить словами свой восторг, и я уверена в том, что мистер Гарднер разделяет мои чувства, ведь так, Оделл?

– Да, дорогая, – подтвердил мистер Гарднер.

– Ваш муж также оказал мне содействие, – сказал Эркюль Пуаро. – Я хотел услышать мнение рассудительного мужчины о миссис Маршалл. Я спросил у мистера Гарднера, что он о ней думает.

– Вот как? – сказала миссис Гарднер. – И что же ты ответил, Оделл?

Мистер Гарднер кашлянул.

– Ну, дорогая, я был о ней не очень высокого мнения, – сказал он.

– Это то, что мужья неизменно отвечают своим женам, – сказала миссис Гарднер. – А если хотите узнать мое мнение, даже вот месье Пуаро относится к этой женщине снисходительно, называет ее «естественной жертвой». Конечно, это правда, что она была женщиной некультурной, и поскольку капитана Маршалла здесь нет, я не побоюсь сказать, что мне она всегда казалась глуповатой. Я так и говорила мистеру Гарднеру, правда, Оделл?

– Да, дорогая, – подтвердил мистер Гарднер.

Линда Маршалл сидела вместе с Эркюлем Пуаро в бухте Чаек.

– Конечно, я рада, что осталась в живых, – сказала она. – Но понимаете, месье Пуаро, я ведь все равно что убила ее, разве не так? Я очень этого хотела!

– Это совсем не одно и то же! – энергично возразил Пуаро. – Желание убить и непосредственно убийство – это совершенно разные вещи. Если б у вас в комнате вместо восковой фигурки находилась ваша мачеха, связанная и беспомощная, а вы в руке вместо булавки сжимали кинжал, вы не вонзили бы его ей в сердце! Что-то у вас внутри сказало бы: «Нет!» То же самое и со мною. Дураки приводят меня в бешенство. И я говорю себе: «Мне хочется пнуть его ногой». Вместо этого я пинаю ногой стол. Я говорю себе: «Этот стол и есть дурак, и я пнул его ногой». И тогда, если я не очень сильно ушиб ногу, мне становится гораздо лучше, а со столом, как правило, ничего не случается. Изготовить восковую фигурку и вонзить в нее булавку – да, это глупо, да, это детство, и все же в этом есть какая-то польза. Вы выплеснули из себя ненависть и перенесли ее на маленькую восковую фигурку. Огнем и булавкой вы уничтожили не свою мачеху, а ненависть, которую к ней питали. И потом, еще до того, как вы услышали о ее смерти, вы почувствовали очищение, разве не так? Вам стало легче на душе, радостнее.

Линда кивнула.

– Откуда вам это известно? Все действительно было именно так.

– В таком случае выбросите из головы все эти глупости, – сказал Пуаро. – Просто настройтесь мысленно не питать ненависть к своей следующей мачехе.

– Вы полагаете, у меня будет еще одна? – произнесла потрясенная Линда. – О, понимаю, вы имеете в виду Розамунд. Против нее я ничего не имею. – Девушка помолчала. – Она толковая.

Эркюль Пуаро употребил бы в отношении Розамунд Дарнли другой эпитет, но рассудил, что в устах Линды это слово было наивысшей похвалой.

– Розамунд, – сказал Кеннет Маршалл, – неужели ты вообразила, что я убил Арлену?

Розамунд заметно смутилась.

– Наверное, я полная дура!

– Ну да, разумеется.

– Да, но ты, Кен, самый настоящий моллюск! Я так и не могла понять, какие у тебя были чувства к Арлене. Я не знала, то ли ты принимаешь ее такой, какова она есть, и просто ведешь себя по отношению к ней ужасно прилично, то ли… то ли слепо ей веришь. И я решила, что, если все действительно было так и ты вдруг обнаружил, что она тебе изменяет, ты обезумел от ярости. Я о тебе многое слышала. Ты всегда такой тихий, но иногда становишься страшным.

– Значит, ты подумала, что я просто схватил Арлену за горло и придушил ее?

– Ну… да, я подумала именно это. И твое алиби показалось мне слишком неубедительным. И тут я вдруг решила тебе помочь и сочинила эту глупую историю про то, будто видела тебя печатающим у себя в комнате. А когда я узнала, что ты сказал, будто видел, как я заглянула к тебе, – ну, тут я уже окончательно поверила в то, что это сделал ты. И к этому еще добавилось странное поведение Линды.

– Неужели ты не понимаешь, что я сказал, будто видел тебя в зеркале, чтобы подтвердить твой рассказ, – вздохнув, сказал Кеннет Маршалл. – Я… я посчитал нужным подкрепить твое алиби.

Розамунд изумленно уставилась на него.

– Не хочешь ли ты сказать, что вообразил, будто я убила твою жену?

Кеннет Маршалл неуютно заерзал.

– Черт побери, Розамунд, – пробормотал он, – неужели ты забыла, как однажды чуть не убила из-за собаки того мальчишку? Ты вцепилась ему в глотку и не отпускала его.

– Но это же было много лет назад!

– Да, знаю…

– Помилуй бог, но какой, по-твоему, был у меня мотив убить Арлену? – резко спросила Розамунд.

Маршалл отвел взгляд и пробормотал что-то невнятное.

– Кен, твое самомнение не имеет границ! – воскликнула Розамунд. – Ты думал, что я убила твою жену, желая сделать для тебя доброе дело, ведь так? Или… или ты решил, что я убила ее, поскольку хотела получить тебя сама?

– Вовсе нет! – негодующе возразил Маршалл. – Но, понимаешь, ты тогда заговорила… о Линде и так далее… и я… и мне показалось, что тебе небезразлично, как у меня дела.

– Ты никогда не был мне безразличен, – сказала Розамунд.

– Я тебе верю. Знаешь, Розамунд… я не умею говорить о таких вещах… я вообще не умею говорить… но мне хотелось бы прояснить один момент. Я не любил Арлену – быть может, только самую малость вначале, – и каждодневная жизнь с нею вытягивала из меня всю душу. На самом деле это был настоящий ад, но мне было очень ее жалко. Она была полной дурой – помешана на мужчинах, просто ничего не могла с собой поделать, а они постоянно ее бросали и вообще обращались с нею по-свински. И я не хотел становиться тем, кто окончательно столкнет ее в пропасть. Полагаю, Арлена это понимала и была искренне мне признательна. Она… на самом деле она была очень трогательным созданием.

– Всё в порядке, Кен, – мягко произнесла Розамунд. – Я всё понимаю.

Не глядя на нее, Маршалл тщательно набил трубку.

– Ты… ты прекрасно все понимаешь, Розамунд, – тихо промолвил он.

Губы мисс Дарнли изогнулись в легкой усмешке.

– Кен, ты предложишь мне выйти замуж за тебя прямо сейчас или же будешь ждать полгода?

Трубка выпала изо рта Кеннета Маршалла и разбилась о скалы внизу.

– Проклятие, это уже вторая трубка, которую я потерял здесь, – пробормотал он. – И еще одной у меня с собой нет… Черт возьми, как ты догадалась, что намеревался выждать именно шесть месяцев?

– Наверное, правила приличия действительно этого требуют. Но я бы предпочла что-либо определенное прямо сейчас – пожалуйста. Потому что вдруг за эти шесть месяцев ты наткнешься еще на какую-нибудь женщину, подвергающуюся гонениям, и снова, как истинный рыцарь, поспешишь ей на выручку?

– На этот раз такой женщиной станешь ты, Розамунд, – рассмеялся Кеннет. – Ты бросишь свою модную одежду, и мы поселимся в деревне.

– А ты разве не знаешь, что я получаю от своей модной одежды весьма неплохой доход? Ты не понимаешь, что это мое дело – я создала его с нуля и горжусь им! И у тебя хватило наглости, черт возьми, заявить: «Бросай все, дорогая»?

– Да, у меня хватило наглости так заявить.

– И ты думаешь, что я настолько сильно тебя люблю?

– В противном случае, – сказал Кеннет Маршалл, – ты мне не подойдешь.

– О, дорогой, – тихо промолвила Розамунд, – всю свою жизнь я мечтала жить в деревне вместе с тобой. И вот теперь… это наконец сбудется…