Офицерский клуб. Остросюжетный роман, смесь детектива, приключений и лав-стори М-Мадера
– Вообще-то, женщины знают много способов освобождения из заточения… – Он многозначительно уставился на девушку, крепче прижимая ее к себе.
– Да ну? И что предлагается мне? – полуприкрыв глаза, она откинулась назад, длинным взглядом пробежала по его мощной фигуре – насколько позволили скудные возможности.
– Ну, например, соблазнение злобного охранника и склонение его на свою сторону.
– Какая лирика, – усмехнулась Юлька, рывком высвободилась из нескромных объятий Шра. Выпрыгнула из ванной и попыталась прикрыться полотенцем. Шур рывком снял его – полотенце упало к ее ногам.
– Ты не веришь, что это возможно?
– С трудом.
– Но ведь ты даже не пыталась наладить отношения. Хотя я, между прочим, старался.
– С чего вдруг такие перемены? – удивилась Юлька.
– Никаких перемен. Так было всегда, – Шур пожал плечами и снова полез обниматься.
– У тебя классная фигурка, – подхалимски прошептал он, провел руками по ее бедрам, переместился выше, застыл на соблазнительных округлостях. Юлька дернулась. От мужчины знакомо пахнуло дорогим «Картье»: этот мерзавец даже парфюм использовал такой же, каким пользовался Барон. Шавка, копирующая хозяина!
– Да ты просто пьян, – она попыталась скинуть его руки, но он только крепче обнял ее. Жарко задышал в шею. Начал осторожно целовать. Юлька забарахталась в его мощных объятиях. Он тихо рассмеялся. Кажется, его распаляло ее сопротивление.
– Ты вся такая мокрая! Сейчас будем тебя сушить.
Он подхватил Юльку на руки и перенес ее в комнату.
…Девушка сидела посреди аккуратно расправленной кровати. Чертов эстет позаботился об этом заранее: перед тем, как войти к ней в душевую, снял и аккуратно свернул покрывало, отогнул одеяло.
Шур неспешно перебирал ее волосы, целовал каждую прядь и осторожно сушил их феном. Было в этом занятии что-то завораживающе-сексуальное. Юлька невольно поддалась очарованию сидящего рядом мужчины: с внешностью легендарного воина-викинга, немного ласкового, немного грубого – в пропорцию. Вот только как быть с решетками на окне и хитроумным замком на двери?
«И если бы он не был таким мерзавцем, то вполне мог бы мне понравиться», – пронеслось у нее в голове. Она смотрела на него с нескромным любопытством, и до нее не сразу дошло, что Шур что-то спрашивает.
– Я мог бы увезти тебя к себе в Латвию. Там есть свои ребята – помогут, о чем ни попросишь.
Он пытливо смотрел на Юльку, явно ожидая реакции с ее стороны.
– Помогут в чем? – не поняла она.
Он отложил фен.
– Как в чем? Ты что, хочешь вернуться к Барону?
При упоминании этого ненавистного имени ее затрясло, зубы со страха выбили дробь.
– А как же Павлик? – глухо спросила она.
– Сына он тебе просто так не отдаст… Поговорим об этом потом.
Он откинул Юльке за спину высушенную копну волос, потянулся к девушке, захватил губы властным поцелуем, опрокинул ее на постель. Не сразу понял, что Юльку сотрясает крупная дрожь.
– Да ты совсем замерзла!
Попытался обнять ее всю, согреть собственным тело, поцелуями. Не помогало. Юльку, словно в ознобе, продолжало трясти. Только не от холода, а из-за самого примитивного чувства страха. «Поговорим потом!» «Потом» для нее уже не будет, если она не сможет вырваться из этого логова.
Шур приподнялся на локте, посмотрел на трясущуюся девушку, потянул и накинул на нее одеяло.
– Ты знаешь, у нас с тобой есть коньяк.
– Правда? – она попыталась улыбнуться: надо было поддерживать начатую игру.
Он поднялся, прошел к входу, принес к откинутой столешнице бара спортивную сумку и начал выгружать ее содержимое. С размаху вытащил две бутылки: пузатая явно была коньяком, вторая – большая и длинная, понятно, «Совиньоном». Шур тут же попытался спрятать вторую бутылку обратно в сумку, но передумал – повернул ее этикеткой к стене.
– Как насчет ужина в постель? – спросил он.
– Неплохо, но сначала давай выпьем, – предложила она. – Я буду сухое.
Шур вздрогнул, как-то странно посмотрел на нее и вдруг растерялся.
– Может, лучше коньяк? А сухое оставим на потом?
– Я не пью коньяк.
– Самое время отметить им наше перемирие и попробовать начать его пить.
– Нет, не хочу, не настаивай, – откинулась на подушку. Длинно и томно посмотрела на охранника.
Перехватила его затосковавший взгляд, сделала вид, что ничего не заметила.
– Открывашка в баре, вон там, – она помахала в воздухе рукой.
Шур достал из бара бокалы, поставил их на маленький поднос. Обернулся к Юльке.
– Может быть, все-таки коньяк?
– Потом… может быть.
Охранник принялся колдовать с бутылкой. Он уже доставал пробку, когда Юлька, не одеваясь, подошла к нему сзади, обняла.
– Замерзнешь, – он через плечо посмотрел на нее, и она опять увидела его тоскливый взгляд.
– Ты согреешь, – она прижалась к нему всем телом, пробежала по нему руками, подлезла под тонкий свитер, вытянула из джинсов рубашку и замерла руками на груди.
– У тебя великолепная фигура, – копируя подхалимский тон Шура, сказала она.
Он бросил открывашку, повернулся к ней, стянул с себя свитер, сбросил рубаху. От его недавнего самодовольства не осталось и следа.
Медленными ласкающими кругами Юлькины пальцы продвигались вниз, наткнулись на выпуклую неровность под ребрами. Осторожно потрогали ее – похоже на шрам. У ее мужа шрамы тоже присутствовали в большом количестве. Боевое прошлое? Как у ее мужа? Или что-то другое? Хотя, зачем гадать? Шрамы на теле военного – не редкость. А она от кого-то слышала, что они оба: Барель и Шур, когда-то вместе воевали.
– Боевое ранение? – спросила она шепотом.
Он не ответил, замер под ее ласками, приобняв Юльку за попку. Глаза его были полузакрыты, взгляд из-под полуопущенных ресниц – мутный от желания.
– Ты ведь уже согрелась? – он нетерпеливо погладил ее чуть шершавой ладонью, поцеловал в губы быстрым жадным поцелуем. Еще немного, и его будет не удержать.
– Я хочу выпить, – медленно произнесла она, откидывая назад голову.
Теперь, Юлька поняла это интуитивно, игра пошла по ее правилам – женским, и страх постепенно отступал прочь.
– Давай выпьем потом, – голос его был глухим, он терял над собой контроль. Точеное смуглое Юлькино тело сводило его с ума.
Она чуть было не поддалась этому соблазну. А почему бы и нет? Его страсть пьянила ее. Но разум кричал – остановись. Она тряхнула головой, прогоняя слабость.
– Нет, пожалуйста, давай выпьем. Или я одна, если тебе не хочется, – Юлька протянула руку к налитому вину. Шур забрал у нее бокал.
– Ну что ж, пить, так пить, – бодрым голосом сказал он, доливая в бокал вино до краев.
Вот теперь началась игра со смертью, ставкой в которой была ее жизнь.
– Ты не боишься, что сюда могут зайти в самый неподходящий момент? – Юлька улыбнулась и кивнула в сторону двери.
– Да никто… – Шур хотел что-то сказать, но вовремя одумался. Уставился на Юльку.
– Закрой, пожалуйста, дверь на ключ.
Он сразу и не сообразил, механически сделал всего полшага в сторону выхода. Ей хватило этого мгновенья: локтем она осторожно крутанула поднос с бокалами, локтем же остановила, контролируя его перемещение в зеркальной стенке бара. Поднос, сухо вжикнув по лаковой поверхности, развернулся почти на сто восемьдесят градусов. Шур обернулся.
– Я точно помню, что запирал ее.
– Это хорошо, – Юлька улыбнулась, попятилась к кровати, откинулась на спину и, вытянув руку вверх, щелкнула выключателем светильника. Комнату наполнила серая предсумеречная мгла.
– Пусть будет ночь, – тихим шепотом проговорила Юлька.
Уличные фонари сегодня так и не зажгли. Моросящий дождь шуршал по крыше. Полутемная комната съела почти все краски, люди и предметы в ней стали одинакового мрачного серого цвета.
Шур взял бокалы, один протянул Юле, примостился рядом с ней на кровати. Чокнулись. Юлька потянулась к охраннику, и он, обняв девушку другой рукой, прильнул к ее губам. Поцелуй был долгим и страстным, но и этот миг закончился.
– Выпьем, – осипшим голосом попросил Шур, не желая оттягивать долгожданный миг.
Он не заметил подмены, да и не ждал ее: сам наливал спиртное, сам забирал бокалы, – и одним глотком опрокинул в рот горячительную жидкость. Удивленно-непонимающим взглядом уставился на опустошенный фужер в руке. Перевел взгляд на Юльку.
– Мерзавец, – беззлобно, почти ласково, прошептала она и поднесла свой бокал с коньяком к губам. Она еще не успела сделать и глотка, а Шур уже заваливался на бок.
Чудные напитки имеются у ее мужа, но петь ему дифирамбы и даже разбираться – отравлен Шур, или с ним произошло что-то другое, было некогда. Она помнила, что на все про все ей оставалось ровно полчаса. «В семь тридцать на середине озера», – сказал ее муж. Будь по-твоему, любимый, что-нибудь да придумаем!
Юлька быстро оделась – плотная хлопковая футболка с длинным рукавом, спортивные короткие лосины и легкие тенниски. Осторожно вышла из комнаты, в случае опасности каждую секунду готовая ринуться обратно в опостылевшую комнату…
Широкая лестница, ведущая вниз, располагалась точно в центре коридора. Напротив нее – лифт. Возле него, на деревянной панели, горела зеленая кнопка ожидания вызова.
Нет, лифт нам сейчас ни к чему. Юлька им и раньше почти никогда не пользовалась: старой конструкции, он ползал между этажами слишком медленно, поэтому все обитатели особняка предпочитали передвигаться по лестнице собственными силами. Разве что, иногда кастелянша с тяжелыми стопками белья или уборщица с громоздким тяжелым пылесосом поднимались-опускались на лифте.
До первого этажа Юлька добежала без приключений. Осмотрелась. Нет, в особняке – никого: ни людей, ни животных. На улице тоже тишина. Серая мглистая тишина. Дождя уже нет, но небо затянуто серыми тучами, и лунный свет, с трудом пробиваясь сквозь них, весьма скудно освещает территорию особняка.
Обходя нагромождения мокрых кустов, девушка двинулась к берегу озера и вышла к пирсу. Она понимала, что ее бегство из особняка все равно будет обнаружено и, значит, сейчас самое важное – сбить погоню со следа.
Как и в прежние времена, возле пирса стояли две моторные лодки. Прыгнула в первую попавшуюся. Поскользнулась на мокрых досках и чуть не свалилась за борт. Попыталась завести мотор. Дохлый номер! То ли нет бензина, то ли полетел мотор. Аккуратно передвигаясь по мокрым доскам, перебралась во вторую лодку.
Суденышко, тяжело плюхая, словно нагруженное чем-то тяжелым, закачалось на воде. В передней части лодки угадывалось что-то громоздкое, по очертаниям похожее на большой тюк. Следовало бы сбросить все лишнее за борт. Она попыталась быстро его спихнуть – тюк тяжело завалился на бок. Ладно, пусть лежит: уже некогда возиться – поджимает время. Слишком долго она играла с Шром в страсть.
Где-то вдали над верхушками деревьев послышался стрекочущий звук, и у Юльки тоскливо защемило сердце. Она завела мотор и на малой скорости двинулась к центру озера.
Рев мотора приближался с бешеной скоростью. Над лесом обозначилось большое черное пятно, с каждой секундой растущее в диаметре. Все четче проступали очертания летящего в сторону оера вертолета. Вместе с ним к озеру приближался и овал тусклого света, бегущий сейчас по вершинам деревьев.
До противоположного берега далеко – не успеть. Все равно заметят. Барон сказал, что лодка с Шром должна быть примерно в это время посреди озера. А может быть, господин Барель решил избавиться и от своего любимого телохранителя, как от ненужного свидетеля? И этот вертолет – по его душу?
Юлька заглушила мотор и заворожено следила за его приближением, не зная, что предпринять. Вот пятно света побежало по озеру, ближе, еще ближе. Она привстала и в тот последний миг, как раз перед тем, как овал света заполз на лодку, какая-то неведомая сила швырнула ее за борт. Она почти выпрыгнула из моторки, неуклюже взмахнула руками и плюхнулась в воду, подняв фонтан брызг. В последний миг сгруппировалась, ушла вглубь озера. Рука некстати запуталась в пучке водорослей, мешая движениям. Юлька сразу и не смогла избавиться от него: долго отпихивала и распутывала его тонкие упругие нити и, только отодрав с руки водоросли, осторожно поплыла к поверхности.
Вода в озере оказалась теплой и мутной. Вообще-то, это было не озеро, а очень большой искусственный водоем в торфяниках, облагороженный у берега возле особняка насыпным галечным дном и золотистым песчаным берегом. По утрам, в купальный сезон, воду возле пляжа чистили, но здесь, в центре озера она казалась грязноватой из-за плавающих в ней темных взвесей торфа.
Юлька скользила под водой с открытыми глазами, пытаясь подплыть как можно ближе к моторке. В кромешной водяной темноте, конечно, разглядеть что-нибудь было невозможно, но Юлька видела пятно света от прожектора вертолета. Вот оно пробежало по воде, и впереди вырисовался черный силуэт моторки. Через секунду яркое пятно быстро убежало влево, но девушка уже успела определиться с направлением.
Пора. Юлька без единого всплеска вынырнула возле лодки, уцепилась за ее днище. Вертолет, на миг зависнув над кромкой леса, пошел на второй круг, к центру озера. И Юлька, набрав в легкие побольше воздуха, поднырнула под лодку, прилепилась к ее днищу всем телом, обхватив его ногами и руками, словно висящий вниз головой ленивец – ствол дерева, замерла.
Только бы сверху ничего не кинули в лодку! И в воду, желательно, тоже… Нет: кажется, обошлось. Рокот мотора, хорошо слышимый даже в воде, удалялся. Вертолет явно разворачивался, ложась на обратный курс.
Юлька еще немного поплавала возле лодки, поджидая, пока вертолет не скроется за верхушками деревьев. Потом, подтянувшись на руках, забралась обратно в моторку и направила ее к противоположному берегу.
С вертолета в этот момент радист отправлял в эфир одну-единственную фразу: «Железка под водой»… Но Юлька, конечно, об этом не знала. Несколько минут спустя она услышала отдаленный гром, но, увлеченная своим бегством, решила, что это – гроза, забыв, что осенью гроз обычно не бывает.
Днище лодки заскрежетало, пропахав под водой толстую корягу. Лодку сильно качнуло. Юлька, не сбавляя скорость, направила моторку прямо на берег, и лодка рывком выпрыгнула на сушу. Травянистая поверхность мгновенно осела, ушла под воду под тяжестью лодки: твердого дна здесь не было – лишь плотный толстый слой дерна плавал на поверхности воды. Однако впереди виднелись кусты и хлипкие деревца, значит, там уже можно будет пройти и человеку. Не мудрствуя лукаво, девушка стянула с себя тенниски, забросила ближе к темнеющим кустам – пусть думают, что она здесь сменила обувь, туда же кинула мокрую футболку и пустой полиэтиленовый пакет, который нашла в моторке. Прошла в конец лодки, медленно спустилась в воду, чтобы не дай бог, не напороться в темноте на какую-нибудь прибрежную корягу и быстро поплыла к противоположному берегу, туда, где стоял красивый особняк ее мужа.
Ночь в особняке
Воды Юлька не боялась. С раннего детства она, выросшая недалеко от моря, научилась отлично плавать. Летом ее вместе с бабушкой отправляли к морю к дальним родственникам, живущим недалеко от Варны. Морское дно в тех местах было каменистым, а спуск к нему – неудобным. Но зато Юлька научилась нырять с небольшой скалы, торчащей метрах в десяти от берега. И делала это не хуже многих мальчишек-сверстников.
Очень некстати накатили воспоминания детства. И Юлька, пока плыла обратно, вспомнила, как в их семью неожиданно пришло богатство и достаток.
Тогда они с бабушкой уезжали отдыхать на западное побережье Болгарии – на молодежные курорты страны или отправлялись на все лето во Францию. Рыночные отношения, сменившие привычный размеренный социалистический уклад страны, позволили ее отцу, простому банковскому клерку, резко продвинуться по служебной лестнице и сколотить огромное состояние. Все эти перемены внесли коррективы и в их семейную жизнь. Отец женился на своей секретарше, моментально забыв и бывшую жену, и дочь. Юлина мама, немного погоревав, вышла замуж и уехала во Францию – начинать свою жизнь «с нуля». Хорошо хоть квартиру родители оставили Юльке с бабушкой – с жильем проблем не было…
Юлька – на голом теле только мокрые лосины, зашла в особняк. Тишина стояла абсолютная. Свет в доме горел там, где и горел до ее ухода – только на третьем этаже. Она начала осторожно подниматься вверх по лестнице и просто-таки вздрогнула от неожиданности, когда сверху раздался крик, более похожий на рык взбешенного тигра, за которым последовал неуклюжий топот. Не раздумывая, Юлька кинулась вниз и притаилась за дверью на выходе из особняка.
Словно раненый циклоп, нецензурными словами проклиная все на свете, пошатываясь от еще действующего снотворного, Шур пробежал в полуметре от Юльки. Лицо его было перекошено от страха. Таким напуганным она его еще никогда не видела.
Шур, без рубашки, в одних джинсах, через кусты и клумбы бежал к озеру, не разбирая дороги. Один раз он поскользнулся на влажной земле, неловко упал, также неловко поднялся и дальше уже бежал, сильно хромая и беспрерывно матерясь.
Юлька воспользовалась моментом и проскользнула в особняк. Света на втором этаже не было, но на полу от уличных фонарей возле торцевого окна коридора лежало большое неровное пятно. Его продолжение – концентрическая бледная полутень лениво доползла почти до дверей ее бывших апартаментов.
С улицы донесся новый взрыв потока нецензурных слов – это Шур, обнаружив возле пирса отсутствие одной из моторок, громко возмущался.
Охранник долго вертел головой по сторонам, туго соображая, что же все-таки случилось, и наконец, решившись, бросился к другой лодке. Юльке было слышно, как судорожно взрыкивает мотор, не желая заводиться. По всей видимости, любимый телохранитель господина Бареля собрался нагнать неосторожно упущенную узницу. Хотя и дитю понятно, что по такой темноте делать это абсолютно бесполезно.
Девушка зашла в свои апартаменты, ожидая дальнейших событий. Так… лодка все-таки урчит и всхлипывает, значит, завелась. Юлька осторожно выглянула из окна своей шикарной комнаты на втором этаже – Шур, сильно припадая на левую ногу, бежал к особняку. Ругаться, конечно, не перестал, но уже на чем свет стоит костерит самого себя. Что ему здесь так срочно понадобилось? Может, бензин? Нет, мотор сердито кудахчет, и, вроде бы не пытается заглохнуть. Ну, конечно, как она не догадалась сразу – фонарь, без которого погоня просто немыслима.
Шур, протопав по первому этажу, и недолго пошумев в одной из комнат, выбежал оттуда с мощным снопом света в руках. На выходе из особняка еще врубил на всей территории уличное освещение.
Юлька быстро переместилась поближе к стене возле окна, хотя в темной комнате с улицы заметить ее было невозможно. Да и Шур не смотрел в эту сторону. Нацеленный на погоню, телохранитель несся к озеру, не замечая ничего вокруг себя. Через несколько секунд он уже бежал по мосткам, и сноп света от его фонаря разбивал темноту над водой.
Нервный рокот моторной лодки постепенно удалялся от берега. На всякий случай, перемещаясь вдоль стенки, чтобы ее не заметили с озера – береженого бог бережет, она прошла в душ.
– Ладно, – пробормотала она, – думаю, у меня есть полчаса, чтобы согреться, собраться и спокойно отсюда йти.
Яркого уличного освещения как раз хватило, чтобы, приоткрыв дверь в ванную комнату, недолго постоять под душем, бросить в спортивную сумку сырую одежду в полиэтиленовом мешке, в ту же сумку кинуть сухое белье и запасные кроссовки. В своем шкафу она нашла джинсы, кашемировый свитер и легкую кожаную курточку – хорошо, что за время заточения ее вещи остались здесь нетронутыми. Было бы неплохо обуть ноги в резиновые сапоги, но их у Юльки не было, и она натянула кожаные кроссовки. Торопясь, забежала на кухню: положила в сумку зажигалку, нож, металлический ковшик, растворимый кофе, пару буханок хлеба и какие-то консервы – все, что быстро попалось под руку.
Полчаса, отведенные Юлькой самой себе, походили к концу, а ей необходимо было исчезнуть из особняка до возвращения Шра.
На улицу она проскользнула через служебный вход на кухне и оказалась на неосвещенной территории заднего двора. Осторожно двигаясь вдоль стены, девушка обогнула особняк и, обходя светлые пятна под фонарями, подошла к воротам. Дальше ей предстояло пройти километров двадцать по размытой дождями, а кое-где и разбитой лесовозами дороге. Вспомнив свой путь сюда, в особняк, на вездеходных джипах, Юлька все-таки не решилась на ночной переход в кромешной темноте.
Она переночевала в сторожке охранников, недалеко от ворот. Сквозь сон ей послышалось урчание мотора. Она осторожно подкралась к окну – черный джип Шра выезжал с территории особняка. Ноги стали ватными, Юлька отпрянула вглубь комнатушки, пропитанной запахом псины и пыли, и успокоилась, только услышав лязг запираемых ворот. Она приказала поспать себе еще два часа, чтобы проснуться с рассветом и незаметно уйти как можно дальше от этого места, пока здесь не появится охрана.
Поход по размытой дождями дороге оказался тяжелым. Сначала она пыталась обходить глубокие лужи, но пару раз, поскользнувшись на осклизлой мокрой глине, в результате чего приобрели абсолютно нетоварный вид не только кроссовки и джинсы, но и кожаная курточка, Юлька пошла напролом, не разбирая дороги. Комья мокрой глины налипали на обувь, наматывались на джинсы, и каждый следующий шаг давался ей с огромным усилием. Она пыхтела, вытягивая ноги из густого месива, пару раз теряла кроссовки и все-таки на обочину не уходила. Тропинок вдоль дороги не наблюдалось, а уйти глубже в лес Юлька не решалась – здесь в лесу водились рыси.
Как ни странно, ни одного лесовоза в этот день не было – то ли день у них был выходной, то ли наблюдался простой в работе. Но и то и другое было Юльке на руку: не нужно прятаться от них в лесу и терять драгоценное время, отведенное на марш-бросок до ближайшей деревни. Только один раз, услышав среди привычного шума леса рев моторов, она переместилась в спасительную чащу леса и, лежа на сумке под кустом, наблюдала за дорогой. В сторону особняка проехали два внедорожника. В них сидели ребята в камуфляже. Она повалялась еще немного, давая себе небольшую передышку, достала из сумки хлеб, перекусила и снова двинулась вперед.
Начал накрапывать дождь, который постепенно перешел в затяжной. До небольшой деревушки Юлька добралась только к ночи, вымокшая, замерзшая и голодная. В темноте она бродила между домами, пытаясь найти себе убежище, где могла бы согреться и высушить одежду. Наконец ей повезло. Большой солидный дом почти в центре деревни стоял, погруженный в темноту ночи. Не мелькал экран телевизора в его зашторенных окнах, изнутри не было слышно голосов – хозяев, скорее всего, не было. Лениво забрехала соседская собака. Юлька, обдирая ладони, перелезла через занозистую ограду палисадника, чтобы подобраться поближе к окнам, прислушалась. В доме стояла тишина. Теперь осталось совсем немного – попытаться попасть внутрь него.
Крытый двор деревенского жилища находился за громадными дубовыми воротами, под одной крышей с домом. Нечего было и пытаться забраться внутрь со стороны улицы. Юлька подошла к забору со стороны огорода. Обдирая руки и засадив дюжину заноз из неотесанных досок, с трудом подтянулась – сказывалась усталость дневного перехода. Тяжело перевалилась через забор и упала на мягкие грядки огорода.
В дом она так и не попала. Зато подобралась к окну на втором этаже сарая, пристроенного к задней стене дома, приставив найденную возле стоящей в огороде баньки длинную доску. Окно было закрыто чисто символически, и Юлька, толкнув его, залезла внутрь. С крыши сарая текло, пахло сыростью и плесенью. А внутри оказался настоящий старый хламужник: повсюду валялись ржавые инструменты, по полу разбросана намокшая ветошь, пара колченогих стульев грозила развалиться от малейшего прикосновения. Осторожно передвигаясь по мокрому полу и разгребая хлам под ногами, Юлька обнаружила лаз на первый этаж. Лестницы, чтобы спуститься, конечно, не было, но и высота оказалась небольшой. Юлька вернулась к окну, отбросила в сторону огорода доску, по которой забралась в сарай, потом, подойдя к лазу, встала на колени, осторожно сбросила сумку вниз и спрыгнула сама.
Она попала на территорию крытого внутреннего двора. Слева теперь находились ворота, и сквозь щели в них с улицы проникал слабый свет электрических фонарей.
Юлька тряслась от холода, зубы выбивали мелкую дробь. Хотелось поскорее скинуть все мокрые вещи и выпить горячего кофе. Она подошла к входу в жилое помещение – на дверях висел увесистый амбарный замок, пара врезных, английских, запирала вход в жилище. С отчаянным упорством девушка побрела вдоль стен двора и чуть не подпрыгнула от радости – нашла небольшую мастерскую.
В узком длинном помещении у стены стояла широкая лавка, заваленная старыми кожаными куртками. Юлька отбросила куртки в сторону, под ними оказался вполне приличный сухой матрац, покрытый армейским одеялом. Посветив себе зажигалкой, в глубине комнаты она обнаружила полки с инструментами, а на каменной подставке – небольшую плитку.
– По-моему, это маленькая удача, – пробормотала Юлька, скидывая с себя вымокшую одежду и аккуратно развешивая ее на предварительно выдвинутых с полок инструментах.
В мастерской оказалось сухо и тепло. Юлька, стоя на одной из кожаных курток в одних трусиках, достала из сумки сухую футболку, потом, порывшись в куче старых вещей, выудила трико, мужскую рубаху – старые, застиранные, но чистые; в углу мастерской нашла галоши и болотные сапоги.
Она еще немного повозилась, устраивая себе постель. Потом сунула ноги в резиновые сапоги, натянула чужую кожаную куртку, взяла зажигалку и отправилась на поиски воды. Как она и предполагала, из крытого внутреннего двора на огород вела крепко сколоченная дверь. Юлька отодвинула тяжелый железный засов, вышла на улицу. По широкой тропинке, выложенной битым кирпичом, прошла к бане – небольшому строению посреди огорода. В предбаннике в небольшом жбане нашла чистую питьевую воду. Вернувшись в спасительное тепло мастерской, вскипятила воду на плите, и впервые за этот день спокойно поужинала хлебом, консервами и горячим кофе. Потом нырнула под армейское одеяло, накидав поверх побольше курток и заснула, чутко прислушиваясь ко всем внешним звукам, готовая в любой момент сорваться с места и, схватив сумку, бежать через огород подальше отсюда.
Разбудил Юльку петух. Ей показалось, что он нагло орет над самым ее ухом. Часов у Юльки не было, но она была уверена, что еще очень рано – с улицы даже не доносились голоса деревенских жителей. Зато она услышала, как мимо дома прошло стадо коров. Коровы громко мычали и позванивали колокольчиками.
Весь день Юлька провела в мастерской. Иногда бродила по внутреннему дворику, исследуя его, но ничего интересного не обнаружила. Ее удивило только, что деревенский дом оставлен хозяевами совсем без присмотра или маломальской охраны. Но и это недоразумение быстро разрешилось, когда недалеко от ворот остановилась компания местных жителей. Юлька рассматривать их не рискнула: вдруг кто-нибудь, да и заметит торчащие из-под ворот ее ноги или в зазорах между досками рассмотрит стоящего за ними человека.
– А что это Гавриловы так и не приехали на выходные? – спросил женский голос.
– Да у них Михалыч собирался в эти выходные на охоту, а куда ж они без него? Дарья Степановна ашину не водит и на автобусе не поедет, а со своим водителем Михалыч и сам жену не отправит – ревнивый, говорят, очень.
– Ревнивый-то ревнивый. А как надерется, ни одну юбку не пропустит, – мужской голос хрипло рассмеялся и тут же сорвался на кашель.
– Да все вы, козлы, одинаковые, как нажретесь под завязку, – сварливо возразили ему женским голосом.
Дальше Юльке слушать стало не интересно, и она вернулась в мастерскую. Значит, это не жилой дом, а чья-то дача. Тем лучше. Она безмятежно растянулась на лежанке и заснула, набираясь сил.
Из гостеприимного дома Юля вышла, когда стемнело. Осторожно перелезла через забор, поминутно оглядываясь по сторонам. Деревенька уже спала. Опять шел дождь. Юлька, наученная предыдущим опытом, натянула на ноги чужие галоши, тем более что кроссовки, в которых она путешествовала, так и не высохли. Копну светлых все еще окрашенных волос – свой первый и главный опознавательный признак, спрятала под вязанную спортивную шапочку, найденную все в той же куче старых вещей в мастерской.
Немного поплутав по деревне, Юлька, решительно двинулась в сторону каменных пятиэтажек и, в конце концов, вышла к автостанции – небольшому одноэтажному домику напротив рынка. И над тем и над другим заведением крупными буквами были аккуратно выведены названия «рынок» и «автостанция». Ни то, ни другое, конечно, уже не работало, зато рядом проходила автотрасса, и Юлька, совсем недолго простояв у обочины дороги, остановила громадный рефрижератор, который к утру довез ее до Екатеринбурга.
Водитель попался пожилой и малоразговорчивый. Вовремя приехать к месту доставки груза – это задача была для него первоочередной важности, поэтому его вполне удовлетворило объяснение Юльки, что та сбежала от родителей и едет в город к родной тетке в поисках хорошей жизни. Что он подумал про ночную попутчицу на самом деле, осталось неизвестным, но мужик промолчал всю дорогу, не приставая ни с ухаживаниями, ни с поучениями.
В салоне играло радио, и под мерное урчание громадной машины Юлька задремала.
Перед тем, как высадить девушку на окраине города, водитель напоил ее сладким крепким кофе из большого грушевидного термоса.
– Пропадешь ведь, – проворчал он, поджидая, когда Юлька спрыгнет с высокой подножки кабины.
– У меня здесь еще брат живет. Он охранник на большой фирме, – наудачу соврала она, чтобы утешить дядечку.
– Ну, смотри, – неопределенно хмыкнул он, перегнулся через широкое сиденье и плотно захлопнул за Юлькой дверь.
Она вежливо помахала вслед и двинулась к ближайшей троллейбусной остановке. Однако, как только машина скрылась из глаз, проворно юркнула в первый же попавшийся зеленый дворик. Теперь нужно было решить, что делать дальше.
Екатеринбург
Целый день Юлька шаталась по дворам, подальше от дорог. Сидела на скамейках, выбирая те, которые скрывались от любопытных глаз под обильной зеленью. Скамейки были мокрыми, хорошо еще, что день выдался теплым и без дождя. Всю мокрую одежду, которую тащила из особняка, Юлька выбросила из сумки, а полиэтиленовый мешок из-под нее использовала в качестве подстилки. Пару раз жевала хлеб. Хотелось пить и принять теплый, а лучше – горячий, душ. И эти совсем неуместные в данный момент желания, бесцеремонно завладели ее сознанием и никак не давали придумать план дальнейших действий.
Темнота застала девушку на очередной скамейке перед пятиэтажным домом. Она расслабленно откинулась на выгнутую спинку сиденья и вытянула ноги. Галоши сразу по прибытии в город были переправлены в помойку, их заменили запасные кроссовки. Юлька выглядела теперь вполне по-городскому и не боялась обратить на себя внимание. Сзади, слева и впереди нее расположились буквой «П» невысокие жилые здания. Справа, далеко за детской площадкой, шла трасса, за ней – небольшое озеро и дендрарий. Она находилась в одном из самых чистых и зеленых уголков города, про который когда-то, еще в прошлой, благополучной замужней жизни слышала от знакомых, но сама никогда прежде не бывала.
Юлька, развернувшись спиной к детской площадке, лениво посматривала на окна домов. Ее всегда завораживал вид оживающих поздним вечером квартир. По шторам, люстрам или частично видимой с улицы обстановке квартиры она угадывала, в какой из комнат этих квартир зажигался свет: в спальне, гостиной или на кухне. По движущимся за задернутыми шторами фигурам пыталась предположить, какие люди там живут. Придумывала им поступки, образ жизни, профессию. Когда видела в окне людей, которые яростно размахивали руками, обнимались или наоборот, сердились друг на друга – сочиняла про обитателей этого жилища вполне законченную историю.
Свет в окнах зажигался, гас. Снова зажигался – и снова гас. Дома подмигивали девушке многочисленными разноцветными глазами, и только в центральном доме, образующем перекладину в букве «П», в квартире на втором этаже, где была распахнута одна из форточек, окна все время оставались темными.
Она обежала взглядом все здания. Наверное, были и еще такие же темные окна и распахнутые настежь форточки, но ее сознание отметило только эти окна.
– Нет, это форменное безумие, – остановила она себя. – Это не деревня, и здесь такое же вторжение в частную собственность не пройдет.
Но, после того как один за другим гасли огни больших домов, а та квартира все также оставалась темной, Юлька решительно поднялась со скамейки и зашла в подъезд. Она поднялась на второй этаж и позвонила в дверь. Раздался мелодичный перезвон. Девушка немного подождала и позвонила еще пару раз. Никакого ответа. Квартира была пуста.
Она вернулась на улицу и терпеливо ждала, пока в домах не погаснут почти все огни. Форточки в большинстве квартир были открыты. Из какого-то открытого окна послышался бой часов – пробило два часа ночи. Юлька еще раз зашла в подъезд и позвонила в двери квартиры. Никакого ответа.
Тогда она вышла на улицу. Надела спортивную сумку, как рюкзак, чтобы не мешала движению, и, слегка подтянувшись на чугунной витой подпорке небольшой крыши какого-то подсобного помещения, ловко перебирая руками и ногами, забралась на козырек подъезда. Потом осторожно поднялась на трубу газопровода, идущую между высоким первым и вторым этажом, и мелкими шажками стала передвигаться по ней к заветной форточке.
Добравшись, первым делом осторожно кинула внутрь – чуть вправо, свою сумку. Зацепилась за форточку и, отталкиваясь от боковых оконных ниш ногами, ставя их на распорку, словно альпинист в расщелине, поднялась вверх, одновременно проталкивая сквозь форточку тело внутрь квартиры. Резкая боль в лице заставила ее вскрикнуть от неожиданности. Она отпрянула назад, нелепо выпала из форточки и чуть не свалилась с карниза. В последний момент зацепилась руками за окно.
Пальцы противно дрожали, ноги подкашивались, спина взмокла липким потом страха. Юлька неудобно прислонилась спиной к узкой оконной нише, каждый миг рискуя свалиться вниз на асфальт. Потрогала ноющий от боли лоб. В руке осталась длинная иголка.
– Кактус! – прошипела раздосадованная своим испугом Юлька и оглянулась по сторонам.
Во дворе стояла тишина, свидетелей ее наглости и позора не наблюдалось, и, кое-как уняв в ногах противную дрожь и выдернув из щек – хорошо, глаза остались целы – еще пару иголок, девушка снова полезла в форточку.
На подоконнике действительно стоял громадный, просто огромный по высоте и ширине кактус. Юлька, не желая уткнуться в иголки еще раз, сильно изогнулась вправо и, ухватившись рукой за ручку форточки, опустилась на широкий подоконник на руки, в стороне от зеленого монстра. Потом аккуратно оттолкнулась от окна ногами, сделала боковое арабское сальто и оказалась на полу.
Квартира была огромной и пустой. То есть мебель там была, и очень даже шикарная и дорогая, а людей – не было. Юлька включила свет в ванной комнате, сняла кроссовки и тихонько обошла всю квартиру. Две спальни, кабинет, еще комнаты, большая кухня с двумя высокими холодильниками. Она по очереди открыла оба – полки ломились от еды. На плите стояла джезва с остатками кофе. Юлька решила, что у нее есть немного времени, чтобы чуть-чуть отдохнуть и убраться очень рано утром, чтобы свести к минимуму возможную встречу с хозяевами. Поэтому она, пройдя еще раз по огромной квартире, выбрала спальню с широкой жесткой тахтой, завела хозяйский будильник на пять часов утра, приняла душ и, даже не перекусив, завалилась спать.
Екатеринбург. Аэропорт. Зал международных перелетов
Сергей с ребятами не спали вторые сутки. Конечно, эта была операция ОМОНа, но что делать, если и их охранно-детективное предприятие «Кондор» оказалось сильно заинтересованным в поимке некого молодого и весьма оборотистого человека, который вот уже полгода занимался нелегальным вывозом за рубеж драгоценного красного корунда, или, попросту говоря – рубинов. Это были те самые: прозрачные, чистейшие – без единой трещинки, с четкими гранями, длиной около восьми сантиметров искусственно выращенные бесценные кристаллы, используемые в космической и военной промышленности для создания уникальной оптики и микросхем. Спрятать от таможенников их было несложно – например, в куске обожженной глины.
Ребята – Олег с Вадимом – остались в зале, возле регистрационных стоек: болтались по почти пустому помещению. Ожидание молодого и весьма оборотистого человека затягивалось, напряжение возрастало. На сегодня оставался один ночной международный рейс – на Барселону, и регистрация на него заканчивалась через десять минут. Сергей сидел в служебной комнате таможенников возле приоткрытой двери в зал ожидания посадки. Возле его ног лежала немецкая овчарка. Тимур время от времени посматривал на хозяина. В его умных глазах застыл упрек: «Опять, дружище, тянем пустышку».
– Ничего, подождем еще немного. В любом случае через полчаса поедем домой, – Сергей потрепал Тима по загривку, и тот спокойно положил голову на лапы, чутко поглядывая в сторону приоткрытой двери.
Молодой человек появился за минуту до окончания регистрации на Барселонский чартерный рейс. В левой руке он держал легкую спортивную сумку, в правой – объемистый пакет. Сумку господин Шкваров спокойно сдал в багаж при регистрации билета, а с пакетом двинулся на таможенный контроль.
На стол досмотра молодой человек осторожно поставил огромную тяжелую ребристую вазу. Поверхность ее, с нанесенным в греческом стиле рисунком, была порыта черным лаком. Из внутреннего кармана господин Шкваров достал справки, подтверждающие, что данная вещь не является антиквариатом, а сработана уральскими умельцами в частной мастерской. Таможенники, как и ранее в подобных случаях, спокойно пропустили его, предварительно просветив рентгеном вазу на предмет присутствия в ней неопознанных предметов, представляющих угрозу для полета.
– В подарок везу, старым приятелям, – широко улыбаясь, сказал Шкваров таможенникам. – Пять лет уже живут в Испании, а все на русскую экзотику тянет.
Он подождал, когда ваза проедет через рентген, аккуратно упаковал ее обратно в полиэтилен, предварительно переложив гофрированной бумагой – чтоб не разбилась! И прошел в зал ожидания.
Посадка на его рейс уже началась.
Международный аэропорт в Екатеринбурге был небольшим, международных рейсов – немного, и самолеты часто подъезжали почти к самому выходу из аэровокзала. Немногочисленные пассажиры Барселонского рейса в нетерпеливом ожидании полета вышли из душного помещения на свежий воздух к взлетным полосам. Зал ожидания, когда в нем появился господин Шкваров, был почти пуст – правда, за небольшим исключением: навстречу молодому человеку не спеша двигались Сергей с Тимом.
Пес рвался с поводка и громко рычал – узнал старого знакомого: однажды он уже сталкивался с этим господином – тогда этот молодой человек подозревался – и не зря! в карточных махинациях, облапошивая простачков в злачных местах Уральской столицы. Лицо Шкварова изобразило гамму чувств: от удивления до испуга. Он дернулся было назад – но, развернувшись, застыл соляным столпом: возле входа в зал стояли ребята из ОМОНа. Сзади подбежал Тим, рыкнул ради устрашения и уселся рядом. Господин Шкваров затравлено оглянулся, пытаясь быстро прокачать в уме ситуацию и найти выход. Поставил на пол сумку, но не двинулся с места: возле него смыкалось кольцо ребят, одетых в пятнистую форму, и настроенных весьма решительно. Играть в догонялки с ними господин Шкваров не решился…
Так долго ждали, и так все просто получилось! Никаких тебе погонь, выстрелов. Впрочем, это и к лучшему. Сергей вызвал в аэропорт служебный микроавтобус, справедливо решив, что ехать на своих машинах после двух бессонных ночей никому не захочется. И, после нудной процедуры заполнения протокола задержания господина Шкварова, его поспешного и чистосердечного признания – драгоценные кристаллы находились в спортивной сумке, кондоровцы двинулись по домам, оставив означенного господина ребятам из ОМОНа.
– Сергей Владимирович, во сколько завтра приезжаем на работу? – спросил водитель, когда шеф «Кондора» вместе с Тимуром вышли из автобуса.
– Появлюсь к обеду, с утра не ждите, – ответил Сергей, отпуская его. – Сам тоже завтра с утра не выходи – отдыхай.
Тимур побежал по своим неотложным делам, быстренько покончил с ними и нагнал хозяина. Сергей стоял возле подъезда и смотрел на свои окна на втором этаже. В них слабо мерцал свет – включен либо в прихожей, либо, скорее всего – в одной из комнат, окна которой выходят на противоположную сторону. Кто бы это мог быть? Неужели опять Настя, бывшая жена, заявилась сюрпризом? Ей сегодня не повезет. Спать хотелось, аж до ломоты в зубах. Сергей громко зевнул и вошел в подъезд.
Возле квартиры Тим зарычал.
– Тихо, – скомандовал Сергей. – Сидеть.
Он беззвучно вставил ключ в замочную скважину, открыл дверь, вошел в прихожую. Тим заворчал, но Сергей опять шикнул на него. Умный пес затих, уселся копилкой на площадке возле двери в ожидании дальнейших приказов хозяина.
Свет горел в ванной комнате. Сергей, бесшумно двигаясь, обошел квартиру: в прихожей – грязная спортивная сумка, там же – черная кожаная курточка, мокрые кроссовки. В его комнате, на его личной жесткой тахте спит леди, с лицом укрывшись одеялом. Видны только ее светлые прямые волосы, в беспорядке рассыпавшиеся по подушке.
Так. Ключи от его квартиры есть только у Анастасии. Но она – рыжая. Может, перекрасилась в блондинку? С нее станется. И будить ее или не будить? Вот в чем загвоздка!
Сергей выглянул на площадку, впустил Тима в квартиру и, показав глазами на спящую незнакомку, шепотом приказал:
– Сторожить.
Сам отправился в душ, потом на кухню – от голода подводило живот, да и Тима надо как следует накормить.
Ей приснился дом. Тот, настоящий, в Болгарии, где они жили вчетвером – папа, мама, Юлька и бабушка. Тогда отец бросил свою работу в небольшой фирме и по великому блату устроился в частный банк. Неплохой бухгалтер со знанием нескольких европейских языков, он резко пошел в гору. Через три месяца у него уже была служебная машина с собственным шофером. Темно-синяя «Вольво» каждое утро в половине восьмого подъезжала к подъезду. Из нее выходил водитель и ждал, когда спустится вниз Юлькин отец, чтобы распахнуть перед ним переднюю дверцу машины.
Заработки, которые начал приносить домой отец казались им всем просто нереально огромными. Их хватало не только на еду и предметы первой необходимости. Их хватило, чтобы купить новую обстановку в квартиру; красиво, даже шикарно одеться маме – и к ужину она теперь выходила в нарядном платье, с золотыми цепочками вокруг шеи и запястья. Бабушка, ошалев от обилия продуктов, накрывала ужин в просторной столовой, подавая на горячее такие изыски, а закуски – в таком количестве, что их столу мог позавидовать любой ресторан.
Теперь отец мог позволить себе покупать любимые сигары не по одной штуке, а целыми коробками. Он курил их после ужина, когда мама приносила ему сваренный лично крепкий кофе. Отец пересаживался в кресло, долго выбирал себе сигару из красивой деревянной коробки, стоящей на бюро, аккуратно обрезал кончик, щелкал зажигалкой и, расслабленно поглядывая на счастливое семейство, с наслаждением вдыхал и выдыхал ароматный дым. Мама пристраивалась рядом, на широком подлокотнике кожаного кресла, доставала легкие сигареты с запахом меда. Родители болтали о своих делах, о предстоящем отпуске, который планировали провести во Франции, шутили, смеялись, медленно потягивая крепкий кофе из чашек дорогого тонкого китайского фарфора – толстые чашки, даже для кофе, отец не любил.
Юльке кофе не полагался по причине малого возраста – «рано еще себя травить», – говорила бабушка. Поэтому они гоняли чай: бабушка – вприкуску с конфетами, Юлька – пустой, из-за необходимости соблюдать обычную для любой юной гимнастки диету. Иногда у них на ужин оставалась Юлькина школьная подруга. «Не разлей вода», – говорила про них бабушка. За ужином Юля со Златой устраивались на соседних стульях, все время хихикали, перешептывались, обсуждали мальчиков из спортивного класса, а во время чаепития жаловались бабушке на «дурацких» учителей.
Счастливая, беззаботная жизнь кончилась внезапно, когда мама узнала, что у отца имеется еще одна не менее шикарная квартира и еще одна жена, правда, гражданская, которая со дня на день ждет от него ребенка. В тот день перед ужином маме позвонили по телефону. Она долго слушала, не перебивая, потом молча положила на место трубку и пошла в кабинет к отцу, плотно прикрыв за собой дверь. О чем они говорили, Юлька с бабушкой не слышали. Но спустя время, оттуда вышел красный как рак отец, ни на кого не глядя, прошел к выходу, накинул плащ и, не прощаясь, ушел. На следующий день позвонила его секретарь и сообщила маме, что за вещами шефа вечером заедет водитель. Больше отец в их доме не появлялся.
Первое время он еще помогал им с деньгами, но когда Юльке исполнилось шестнадцать, посчитал, что она уже достаточно взрослая, может сама себя содержать, и перестал переводить на бабушкину сберкнижку деньги.
Мать сначала горевала, по ночам пила валерьянку. Но однажды познакомилась в кафе с французом-бизнесменом, который приехал в Софию на деловую конференцию. Между ними вспыхнула страстная любовь и мама, выйдя замуж, уехала во Францию. Хотя, как подозревали Юлька с бабушкой, любовь вспыхнула внезапно только у француза – все-таки мама была очень красивой женщиной. Женщиной, решившей начать строительство нового семейного очага.
Раз в год, на Рождество, Юлькина мама присылала им с бабушкой поздравительную открытку и посылку с коробкой новогодних конфет. Коробка каждый раз была почти копией предыдущей – красивая, с летящим на оленях Дедом Морозом с большим блестящим мешком за плечами и кучей счастливых зверушек вокруг. И конфеты в коробке каждый раз были одинаковыми: из абсолютно безвкусного бело-кофейного европейского шоколада. Мама совсем забыла, что Юлька с бабушкой любят настоящий черный горький шоколад с единственно возможным отступлением – он может быть воздушным.
Но все эти события произошли уже полгода – год спустя. А в тот вечер Юля вдыхала дым отцовской сигары. Даже сейчас, во сне, она почувствовала этот неповторимый аромат, который обычно смешивался с запахом кофе, дорогих маминых духов и мокрой псины.
Нет, стоп! Откуда может быть запах псины? У них никогда не было ни собаки, ни кошки, ни вообще какой-либо живности. Не открывая глаз – они слипались – так хотелось спать, Юля спрыгнула с кровати, ноги уткнулись во что-то теплое и мягкое, кто-то зарычал. Юлька взвизгнула осипшим от испуга голосом и прыгнула обратно на тахту.
Раздался окрик:
– Тимур, лежать!
В комнате вспыхнул свет. Ослепленная, Юлька долго щурилась, прикрывалась от бившего в глаза света. А немного привыкнув, увидела в кресле напротив тахты мужчину. Он молча курил те самые сигары, которые когда-то любил ее отец, и задумчиво разглядывал Юльку.
На пушистом светлом ковре у ног мужчины вольготно разлеглась, положив умную морду на лапы, огромная немецкая овчарка и тоже рассматривала Юльку. Все вокруг было спокойно: красиво и со вкусом обставленная комната, хозяин в кресле и, на первый взгляд, совсем не злой пес возле его ног. Одна Юлька была взвинчена – она окинула комнату недоуменным взглядом и уставилась на непонятно откуда взявшегося мужика.
Повисла затяжная пауза, очень утомительная и неприятная. Девушка хотела было начать что-нибудь говорить, когда мужчина усмехнулся:
– Для квартирной Соньки Золотой Ручки Вы что-то чересчур безалаберны, – он медленно стряхнул с сигары образовавшийся столбик пепла.– Или это у Вас просто привычка – спать в чужих квартирах?
Юля не поняла юмора и вытаращила глаза.
– Я… я сейчас уйду.
Она засуетилась в поисках одежды и только тут вспомнила, что легла спать в одних трусиках, а все постиранное белье висит на сушке в ванной. Она покраснела и быстро натянула на себя простыню, обмотала ее вокруг себя, чтобы встать. Мужчина все также задумчиво смотрел на нее, будто оценивая – правда воровка или нет. Девушка чем-то напоминала ему одну весьма богатую и влиятельную даму. Правда, вид у девушки был какой-то странный. Что-то в ней было не так. Неправильно.
– Думаю, что уходить никуда сейчас не нужно, – наконец сказал он. – Вот только заснуть я Вам сейчас, уж простите великодушно, не дам, пока не узнаю ответы на вопросы: Кто? Где? Зачем? и почему у меня?
Он опять протянул руку с дымящейся сигарой к стоящей на подлокотнике кресла пепельнице и медленно постучал по сигаре указательным пальцем. Пепла к этому моменту скопилось очень мало, и это был скорее жест, который должен был заполнить затянувшееся молчание. Юлька вдруг подумала, что мужчина тоже не знает как себя вести в данной ситуации. Или это ей только показалось?
– Кстати, как Вас зовут? – неожиданно спросил он.
Юлька смешалась. Она еще толком не проснулась и никак не могла сообразить, правду сказать или нет. Пока она думала, мужчина опять заговорил:
– Меня зовут Сергей, можно Сергей Владимирович, как больше нравится. И у меня есть предложение – одеться и пойти выпить кофе, – он сквозь дым задумчиво посмотрел на девушку. – Или Вы предпочитаете разговаривать, сидя в кровати?… или лежа?
Он все смотрел на Юльку, чуть щурясь от ароматного дыма, заполнившего комнату, ждал ответной реплики… Не дождавшись, осторожно положил сигару на край пепельницы, подошел к шкафу и стал двигать плечики с одеждой.
Читать бесплатно другие книги:
