Меньше нуля Быковский Антон

© Антон Быковский, 2018

ISBN 978-5-4490-2395-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Наше основное отличие от нынешнего менеджмента крупных корпораций в том, что мы всегда брали из прибыли, никогда из убытков. Если бы нам сказали, что так можно, мы бы очень удивились.

Михаил Ходорковский

По данным независимых исследователей, размер откатов в крупных российских корпорациях, в том числе и частных, составляет 50—70% от размера всех контрактов. Это делает коррупцию крупнейшим рынком в национальной экономике. На практике это означает, что, покупая упаковку гречки в магазине около дома за сто рублей, вы платите 50 коррумпированному менеджеру по закупкам розничной сети, маркетологу международного бренда, собирающего откаты с рекламных агентств, менеджеру по логистике, использующему компанию-контрактора, зарегистрированного на его тещу, десятку московских чиновников и в конце менеджеру торговому зала, придумавшему новую схему манипуляции складскими остатками.

В игре, которая называется «Большой распил», нет зрителей на трибунах, все участвуют в ней в одинаковой мере. Если вам кажется, что вы – нет, значит, скорее всего, вы один из сотен миллионов обыкновенных лохов, чьи деньги стараниями таких, как я, перетекают в карманы коррумпированных менеджеров с дипломами ведущих вузов мира. Вы уж извините, но у меня активная жизненная позиция – если у тебя нет выбора, участвовать или не участвовать, я предпочитаю не сидеть на скамейке запасных.

Дождь лил все утро, черные ветви деревьев отражались в пузырящейся воде. Пейзаж был похож на черно-белое фото в Instagram. Я поднялся на палубу выкурить сигарету. Моя лодка назвалась «Сесилия» и была пришвартована в заливе Риддарфьерден рядом с другими катерами и яхтами. Некоторые из них выглядели вполне респектабельно. «Сесилия» на их фоне была похожа на бедную родственницу – приземистая посудина, не слишком старательно выкрашенная коричневой краской, кое-где краска уже потрескалась, на палубе валялись какие-то доски, выцветший от времени бесформенный плащ и несколько пустых бутылок из-под виски. Я докурил и затушил сигарету в старой консервной банке. Силуэт Стокгольмской ратуши виднелся сквозь пелену дождя, здание казалось непривычно темным.

До недавнего времени я был гендиректором агентства с мало к чему обязывающим названием New True Media, мы занимались тем, что называлось управлением репутацией в digital. На жаргоне рекламщиков digital – это все, что имеет отношение у интернету. Интрига здесь вот в чем: по ряду исторических причин нашим клиентам нет необходимости беспокоиться о том, что расскажут о них крупные традиционные медиа – те находятся под жестким контролем и согласились соблюдать определенный набор правил, требующий от них если и сообщать какой-то негатив, то строго по указке соответствующих людей в соответствующих кабинетах, расположенных в районе метро Китай-Город. Другое дело интернет, здесь… Не то, чтобы здесь могли вам сообщить что-то, чего вы точно не знали, но здешние жители имеют привычку говорить разные вещи без оглядки на то, какую это может вызвать реакцию.

***

Я в принципе достаточно добрый и милый человек, и если я кого-то и не люблю, то исключительно по веским причинам, едва ли в мой список ненависти попадает больше 85% населения земного шара, и я вас уверяю, в этом я намного добрее и позитивнее большей части человечества. И все же во главе моего списка бесспорно находятся эффективные менеджеры – самоуверенные молодые люди с накокаиненными носами и дипломом какого-нибудь европейского университета менеджмента второго эшелона (потому что Insead по прежнему слишком дорог) в портфеле. К несчастью, Филипп относился как раз к этой категории, когда он полгода назад появился на пороге моего кабинета, я сразу понял, что у меня, возможно, крупные проблемы. Филипп был главой департамента внешних связей крупной нефтяной компании. Когда он впервые пришел ко мне, его предложение было примерно таким: «Наши хотят присутствовать в интернете, но тот интернет, который есть сейчас, им не нравится, так что нужно сначала его переделать, чтобы он нравился нашему руководству. Деньги у нас, как ты понимаешь, есть».

Где-то год я пытался переубедить его, что, возможно, стоит не пытаться переделывать под свои вкусы весь интернет целиком, а ограничиться его небольшой частью. В целом это сводилось к тому, что мы создали для них парочку «стерильных» ресурсов, где топ-менеджеры клиента выступали со своим мнением, а специально нанятые сотрудники нашего подрядчика, отвечавшего за накрутку аудитории, старательно изображали «простых людей из интернета», которые всячески поддерживали мнение наших благодетелей.

– Привет, Вова, – с нездоровым энтузиазмом поприветствововал меня Филипп, – у нас наконец появилась для вас серьезная задача…

– То есть те проекты, которые мы делали раньше – несерьезные? – попробовал я сбить его с мысли, что мне, впрочем, не удалось.

– Ты видел выступление нашего шефа в пятницу? – поинтересовался он тоном, не предполагающим возможности отрицательного ответа.

Шеф Филиппа попал на федеральные каналы с одним незамысловатым сюжетом. Он должен был докладывать руководству страны об открытии какого-то очередного завода, или нефтяного терминала – пиарщики не обязаны в этом разбираться – видеомост задержался на полчаса. Все это время шеф в прямом эфире без шапки проторчал на ледяном ветру при тридцатиградусном морозе. Когда его собеседник наконец вышел на связь, топ-менеджер выглядел сильно замерзшим, но по-прежнему полным энтузиазма.

– Да, видел, надеюсь, он не сильно простудился, – дипломатично заметил я.

– Он отморозил уши, – драматическим голосом ответил Филипп.

– Простите, не расслышал?

– Уши он отморозил, такое впечатление, что не он, а ты, Вова! – недовольно отозвался Филипп.

– Святые угодники! Ну, сочувствую. Но мы-то здесь при чем? Я же не этот… как это называется, отоларинголог…

– Вова, твоя контора вообще-то должна следить о том, как нас упоминают в блогосфере, если мне не изменяет память, мы даже вам за это платим, – начал свирепеть Филипп.

– Да, конечно, мы все мониторим, и мне приходит сообщение, если возникла какая то критическая ситуация, но насколько мне известно, ничего такого не происходило…

– Вова, твою ж за ногу! Шеф сегодня с утра поехал на охоту, как ты знаешь, он по выходным часто это делает. И какой-то приятель показал ему на планшете… это… как это называется, когда рисуют всякие мудацкие картинки в Photoshop со смешными надписями, что-то, кажется, из животного мира…

– Фотожаба это называется…

– Вот вот, какая-то жаба. И там его изображают в виде этой самой жабы какие-то задроты малолетние. Мужики ржут… Ну ты понимаешь, нехорошая ситуация…

– Да, неприятно, – неуверенно произнес я.

– А он еще с ушами этими. В общем, сейчас он мне звонил и предложил их того, ликвидировать.

– В каком смысле ликвидировать? Удалить картинки из интернета?

– Нет, фотожабщиков этих, в прямом смысле, то есть физически…

– Прикольно, а при чем тут ты и тем более я, у него вроде бы хватает специальных людей, которые этими вопросами занимаются…

– Ну ты же понимаешь, что это будет иметь самые трагические последствия? – уже почти жалобно произнес Филипп, чего я, собственно, и добивался.

– Ну это будет довольно невесело, – произнес я, как мне казалось, со значением, – и ты хочешь, чтобы мы предложили вам какой-то альтернативный вариант развития ситуации?

– Я думаю, это ваша прямая обязанность в рамках нашего сотрудничества, – произнес Филипп, к которому быстро вернулась часть его самоуверенности.

– Я тебя услышал…

– Ты в курсе, что это одна из самых тупых фраз, которые можно было произнести в подобной ситуации?

– Дорогой друг, – произнес я, пытаясь поудобнее устроиться в кресле, – в этот самый момент я начал тщательно обдумывать нюансы решения нашей маленькой проблемы. Пока я могу тебе сказать только одно. Самое худшее в этой ситуации – пытаться начать тушить пожар. Все наши попытки сделать это приведут к тому, что он разгорится сильнее. Единственный способ решить эту проблему – раздуть рядом другой пожар, намного сильнее первого. Если в процессе немого пострадает здоровье наших общих знакомых любителей Photoshop – возможно, это покажется твоему руководству адекватным ответом на их обиды. Ну или, к примеру, эти блогеры заедут в СИЗО на полгода, я пока еще не решил. Так что если это все, что ты можешь мне сообщить полезного, я был бы благодарен, если бы ты дал мне возможность немного подумать в гордом одиночестве.

– Я тебя услышал, – произнес Филипп.

Когда за ним закрылась дверь, я включил компьютер и бегло ознакомился с фотожабами на замороженного начальника Филиппа. Или следовало назвать его слегка отмороженным, сложно сказать. Мне понравилась только одна карикатура, где уважаемый менеджер был прифотошоплен к кадрам с изображением Джека Николсона в финальных кадрах фильма «Сияние». Довольно талантливые ребята, подумалось мне, можно подумать о том, чтобы как-то их использовать после того, как все закончится.

На час дня я назначил встречу с Вадимом. Вадим был уникальным человеком, придумавшим, как делать бизнес на городских сумасшедших. Если вам нужно привлечь внимание к выставке малоизвестного художника, затрагивающего в своем творчестве тему религии, позвоните Вадиму, и выставку разгромят православные активисты. Нужно понизить продажи конкурирующей сети парфюмерных магазинов – звоните Вадиму, и к вечеру магазины этой сети окажутся под атакой радикальных феминисток, хотите, чтобы группа веганов устроила скандал в стейк-хаусе вашего конкурента – вы знаете, куда вам звонить.

Такси высадило меня в десяти минутах ходьбы от ресторана в районе Стрелки, движущийся навстречу людской поток наводил на мысли, что в этом районе Москвы кто-то ввел фейс-контроль, лица и одежда людей наводили на мысли о дешевой рекламе жилого комплекса среднего класса, авторы которой пытались убедить свою целевую аудиторию в том, что мы все уже давно стали европейцами. Я прошел мимо здания, занятого офисами креативных сотрудников, проедавших деньги, украденные хозяевами офиса где-то далеко отсюда в намного менее приветливых местах. В ресторане было пустынно, как всегда бывает в районе 12 дня в местах, где бизнес-ланч стоит одну десятую часть зарплаты среднего офисного сотрудника.

Вадим расположился в дальнем углу заведения, он деловито заказал спагетти с камчатским крабом и белое вино, я ограничился кофе. Большинство рестораторов в России рассчитывают, что посетители будут платить в первую очередь не за еду, а за пару часов, проведенных в месте, аренда которого сравнима с бюджетом небольшой африканской страны, поэтому если вы попытаетесь обмануть систему и закажете кофе и стакан минералки, то заплатите столько же, сколько ваш собеседник за пасту, но еще и окажетесь голодным.

– Я прочитал твои вводные, – произнес Вадим, изучая бутылку принесенного официантом вина. – Мне кажется, оно слишком холодное.

Работник общепита испуганно пропал.

– Так вот, я придумал тебе историю, практически под ключ, даже делать почти ничего не нужно. Я бы ее и без тебя повернул, но с тобой будет веселее. Нет, унесите, я передумал, я буду тоже кофе, – сказал он вернувшемуся официанту.

– Слушаю тебя…

– Ты знаешь, есть такой известный мужик на парфюмерном рынке, Дроздов, у него крупное химическое производство, собственный бред духов, косметики и всякой там бытовой химии.

– Не слежу, если честно…

– Это тот Дроздов, который обозвал министра культуры отвратительным маскулинным животным за то, что оно сказал, что нужно запретить фильмы про геев.

– А, это тот Дроздов, который пидор?

– Да он самый. ДроздоФФ. Кстати мне тут рассказали шикарную историю из регионов. Один местный бандит купил своей жене сеть салонов красоты, ну, чтобы она дома не торчала и ему мозг не выедала. Ну купил и уехал куда-то, то ли на разборки, то ли в отпуск с любовницей, не суть. И это девушка заказала креативному агентству своей подруги, жены другого бандита, брендинг и фирстиль. Ну сделали, все нормально, бандит возвращается, смотрит на все это, а там бренд агентства назвается «КутузоFF». Он ей говорит: «Слыш, а ты в курсе вообще, что Кутузов одноглазый был, да и вообще со внешностью у него было так себе в целом?» В общем, та к подруге: «Чо за дела?» Слово за слово, в общем убили их всех, и бандита, и жену его с агентством, у второго мужа были какие-то очень крутые связи там, – Вадим неопределенно махнул рукой куда-то в сторону.

– Отличая история, но ты отвлекся, причем тут Дроздов?

– Смотри, твоего нефтяника обидел один чувак-видеоблогер Over 21, так?

– Ну типа того, давно хотел спросить, почему он Over 21 вообще?

– Это вроде как «до 16», только по-американски, не отвлекай! В общем расклад такой – Over 21 делает видео про этого Дроздова с наездом по поводу его ориентации и вообще с посылом, что он петух по жизни. Дроздов подает на Over 21 в суд, он это точно сделает, потому что он обидчивый и вообще идиот, а если не сделает, есть там определенные связи, чтобы ему присоветовали. После этого уже мы едем к Over 21 на родину и снимаем второе видео, типа неверные менты по заказу Дроздова ворвались к нему в квартиру, повредили ему физиономию, ну и еще что-нибудь там, типа напугали бабушку-ветерана так, что у нее ноги отказали. Для Over 21 очевидный профит, пара миллионов просмотров за пару фингалов на морде, очень неплохой вариант, Дроздова все полоскать будут, как меня просил мой заказчик, неважно кто, а тебе тоже неплохо, про твоего нефтяника-отморозка все забудут, блогеру начистят рыло, как он и просил, все счастливы.

– А неверных ментов ты где возьмешь?

– А нафига они нужны, дверь ему снимем аккуратно с петель, фингал под глазом как-нибудь организуем, это дело нехитрое. А менты скажут прессе, что никуда не ездили и вообще, мол, гнусная клевета…

– …После чего все окончательно поверят, что вся эта история чистая правда.

– Именно!

– Слушай, а круто! – произнес я. – Позови, что ли, официанта своего, я бы выпил все же по бокальчику, все же время уже к двум…

– Ага, как раз полпервого, – оптимистически откликнулся Вадим, – только я тебе помогаю при одном условии, что ты мне тоже кое в чем поможешь…

– Твою ж мать, я предполагал, что все на самом деле не так хорошо, как показалось на первый взгляд…

– Да там дело пустяковое, тебе понравится, еще и денег заработаешь.

– Твое прошлое пустяковое дело закончилось тем, что мы клиента в багажнике из города вывозили чтобы он мог вылететь из Пулкова. Ладно, рассказывай.

– В общем тут один оператор сотовой связи устроил лотерейку, типа «Пошли SMS и выиграй миллиард» или что-то в этом роде, ты когда сюда ехал, наверняка видел щиты рекламные на эту тему.

Я кивнул.

– Так вот, интрига вот в чем: эти SMS для самой компании стоят копейки, практически ничего не стоят, приз тоже, как ты понимаешь, десятые доли от того бабла, что они по всей стране соберут, ну реклама там каких-то денег стоит. А главное, электронные сообщения – это же ничто фактически, кто там знает, сколько их было на самом деле, то есть компания, конечно, знает, но если ты вице-президент, курирующий этот проект, то компания может в цифрах слегка ошибиться. Тем более что, как известно, на лотерейную деятельность нужна отдельная лицензия, которой у сотового оператора нет и быть не может, поэтому оператором лотереи будет сторонняя компания, которая по чистой случайности принадлежит школьному товарищу того самого вице-президента…

– Ну да, классная схема, мне-то ты зачем это рассказываешь, их же почти никак не могли отследить?

– Не могли да, это верно, но проблема в том, что они решили сделать лотерею благотворительной, ну типа социальная ответственность бизнеса и люди будут бабки проще отстегивать. Ну и объявили, что половина денег пойдет на специальные дома престарелых, где одинокие пенсионеры могут жить в комфортных условиях. Это дело, конечно же, широко разрекламировали, но человек, который занимался благотворительным проектом, решил себе откусить, не зная ничего про большой распил. Короче, он просто указал фейковые адреса, где никаких приютов отродясь не было, а фото этих коттеджей для пенсионеров просто тупо упер с сайтов объявлений по продаже недвижимости. Кто-то в интернете все эти вещи сопоставил, нашел первоисточник фотографий, и пошла вода по трубам…

– А теперь, если компания и акционеры начнут копать, то всплывет большая история?

– Бинго!

– Ну что я могу сказать, как говорил один мой знакомый, никогда не работайте с мудаками…

– Да там у них мудак на мудаке сидит и мудаком погоняет, с кем им еще работать-то? Вова, прекрати есть мой мозг алюминиевой ложкой, тут все такие умные, если ты хочешь, чтобы я вписался в проект с нефтяником, реши мой вопрос.

– Сука ты, Вадим!

– Да и ты тоже, Вова. Сегодня, десять часов вечера, ресторан «Марио», девушку зовут Сара.

– Почему Сара?

– Потому что у нее такое имя, не задавай тупых вопросов!

– Иди ты в жопу!

Мы тепло обнялись.

***

Уинстону Черчиллю приписывают фразу «Гольф – это лучший способ испортить хорошую прогулку». Вечерние переговоры в ресторане – лучший способ испортить ужин. Сара опоздала на сорок минут, объяснив, что потеряла в офисе пропуск на парковку. Я хорошо знаю такой тип женщин – очень красивые, одевающиеся нарочито небрежно и постоянно пытающиеся строить из себя инфантильных дурочек. На самом деле они квинтэссенция концентрированной страсти, способной сжечь все вокруг. В большинстве случаев объектом этой страсти являются власть и деньги, как инструмент ее достижения. Я заказал бокал виски, отказавшись смотреть меню с едой.

– Я сама ненавижу есть и при этом разговаривать, но у меня заболела ассистентка, и я с утра ничего не ела, – уточнила Сара, – Вадим передал мне, что он коротко рассказал о сути нашей проблемы…

– Проблема в общем знакомая, – дипломатично заявил я, – недавно у ваших конкурентов вскрылась ситуация с топ-менеджером, который использовал купленный компанией банк для обналичивания средств, обычки в салонах связи, все дела, нам предлагали этот проект, но мы не взялись…

– Да я видела по телевизору…

– Ну я и говорю, мы не взялись, поэтому это было в телевизоре…

– А вы довольно самонадеянный молодой человек!

– Я предлагаю на «ты», а то я чувствую себя пенсионером, когда ко мне так обращаются…

– Не вопрос, – ответила Сара, углубившись в дебри меню.

– Если честно, я пока не до конца понимаю, что можно сделать с вашим кейсом, но совершенно однозначно нам нужно около трех дней тайм-аута до того, как мы сможем запустить какие-то процессы, которые в конечном счете приведут к решению вашего кейса.

– Об этом мы уже и без тебя догадались. Нужен отвлекающий маневр, есть на выбор хакерская атака и масштабный сбой связи в Москве.

– Пофигу. Хотя, наверное лучше хакерская атака…

– Почему?

– Не знаю, более трендово, сейчас вообще всем интересно про хакеров…

– Ну так себе конечно, Вадим мне расписывал тебя как мегапрофи, типа такого мистера Вульфа, как у Тарантино: «Окей, я решу вашу проблему!»

– Окей, я решу вашу проблему!

– Хотелось бы лучше понимать, как ты собираешься это сделать.

– Ну для начала надо как следует выпить, тебе заказать еще один виски?

Сара раздраженно изучала ленту Facebook в телефоне.

– Окей, слушай, я тебе не дрессированная собачка в цирке и не будущий подчиненный на собеседовании, так что завязывай со всякими приколами из серии «продай мне ручку». Сейчас мы выпьем виски, ты доешь свою лазанью, и мы поедем в соседний бар, где нас ждет мой приятель Стивен. Он лучший в городе специалист по ловле корпоративных жуликов, устраивает такой вариант?

– Не совсем поняла, нам надо не ловить корпоративных жуликов, а наоборот, зачем нам твой специалист?

– Ну кому как не специалисту по ловле корпоративных жуликов лучше знать, как спрятать этих жуликов от других специалистов по их ловле?

– Резонно, – произнесла Сара, – и да, закажи мне еще один виски.

Не то, чтобы я ожидал от Стивена каких-то свежих идей по решении проблемы, мне нужен был тайм-аут, чтобы не пришлось держать идиотский корпоративный экзамен, которому собиралась подвергнуть меня Сара, к тому же я на самом деле понятия не имел, что делать с создавшейся ситуацией.

Лет шесть назад Стивен работал корреспондентом агентства Dow Jones в Москве, получал три тысячи долларов и снимал обшарпанную однушку в спальном районе. На какой-то пьянке он познакомился со своим земляком из Глазго, собиравшемся открыть в России компанию, занимающуюся оценкой юридических рисков игроков рынка.

Когда западные компании собираются вступить в какие-либо деловые отношения с российскими бизнесменами, они стремятся хотя бы приблизительно выяснить, насколько чисты на руку их будущие партнеры. В теории они бы должны при малейшем признаке нечистоплотности отказаться от всяких отношений, но на практике такие расследования обычно ограничиваются выяснением фактом, насколько много ворует партнер, у кого он ворует, насколько легко его могут поймать и какие будут последствия. Так что я слегка упростил ситуацию, когда сказал, что Стивен ловит жуликов.

Бар, в котором мы назначили встречу, был крайне популярен среди членов шотландского землячества в Москве. Парадоксально, но существует и такое. Стивен был маленького роста, с внешностью европейского студента-второгодника. Завершал эту картину намотанный на шею шарф ядовито-зеленого цвета и пиджак на два размера больше.

– Привет, Вадим, – произнес он почти без акцента. – Леди?

– Леди у нас зовут Сара, и она будет виски, – сообщил я.

– Салют, – произнесла моя спутница.

Мы поболтали об общих вещах, я вкратце описал суть проблемы. Количество пустых бокалов на столике увеличивалось.

– Сбой сети или хакерская атака? – поинтересовался Стивен.

– Хакерская атака! – ответили мы хором.

– Отличный выбор, – улыбнулся Стивен, салютуя бокалом, – но, видимо, вам нужна какая-то долгосрочная стратегия, чтобы ваш корпоративный друг мог чувствовать себя комфортно и чтобы против него не было начато расследование… Что бы это могло быть.

– В настоящий момент наиболее рабочим кажется вариант перевести его на повышение в Восточную Европу, с понижением оклада, конечно же, – уточнила Сара.

– Но этот вариант не гарантирует, что не будет расследования со стороны службы compliance, более того, перевод даже повысит вероятность проведения расследования со стороны иностранных акционеров.

Сара мрачно кивнула.

– Я бы предложил харассмент, – произнес сияющий Стивен.

– Харассмент кого к кому? – уточнил я.

– Да не особо важно, сейчас к американском корпоративном секторе новый тренд, они как огня боятся хотя бы минимальных вопросов, связанных с харассментом…

– Как будто у них по-другому когда-то было… – пробурчала Сара.

– Сейчас это мегагорячий тренд, пусть вашего человека кто-то из сотрудников обвинит в харассменте, а потом, например, вы докажете, что это ложное обвинение и тот сотрудник его ложно оклеветал. У меня был такой случай в одной французской компании?

– Тебя ложно оклеветали, Стив?

– Иди к черту!

– Так вот, иностранные акционеры, как только услышат о кейсе с харассментом, бросят все силы на его расследование, а потом вы его оправляете, и он скажет, как это у вас: «Вы все пидорасы, а я…»

– А я Петросян, – закончил я, – ладно, возможно, думаю, даже после такой истории они даже постесняются копать дальше его финансовые факапы, но как-то это все надуманно выглядит. Чтобы русская сотрудница вдруг ни с того ни с сего начала рассказывать такие вещи про своего босса, а потом заявила, что это все неправда. Как то это выглядит надуманно. Если бы эта история как-то случайно всплыла…

– Не коллега, – внятно произнесла Сара, делая глоток из своего бокала.

– Кто не коллега? – машинально уточнил я.

– Есть такой флешмоб в Facebook. Девушки рассказывают истории, как к ним домогались на работе, есть специальный хэштег #неколлега. Я думала, твое агентство SMM занимается…

– Я не вникаю во всякую девчачью хрень, у меня для этого специально обученные люди есть. Ну и отлично, #неколлега это хорошо. Нужно найти какую-то надежную девушку, чтобы можно было ее без проблем уволить потом с приличной компенсацией после того, как ее поймают на клевете и чтобы она потом не болтала всякой хрени по форумам. Лучше кого-то из малообеспеченной семью из регионов…

– Это я и без тебя понимаю, не маленькая, – отрезала Сара.

– Ну и отлично, предлагаю тост – за харассмент, – провозгласил Стивен.

– Сами пейте за свой харассмент!

Я дипломатично пнул Стивена ногой под столом. Англичане никогда не умели нормально шутить в женской компании. Хотя он в сущности и не был англичанином.

***

Утро субботы в Москве было традиционно отвратительным. Я мрачно открыл холодильник, пару минут изучал открытую еще в четверг бутылку шампанского, выругался про себя и нажал на кнопку кофемашины. Завибрировал телефон. Звонил Филипп, я выругался еще раз и нажал на кнопку приема вызова.

– Брателло, как твои дела? – заорал он, что явно не предвещало ничего хорошего.

– В 11 утра в субботу? Да просто отлично! Какого хрена тебе надо?

– Мудила этот в больнице, весь интернет обсуждает этого банкира-пидораса, шеф уже звонил, обещал мне премию выписать!

– Он не банкир вообще-то. Ну отлично, а мне-то ты зачем звонишь, хочешь премией поделиться?

– Нет, я это… – не похоже на Филиппа, но похоже, что он решил отметить разрешение кризиса с самого утра. – А, я вспомнил. Там я тебе еще вчера ролик отправил, ну, социальный, который наше агентство сделало, погляди, а то ты сам же просил, чтобы я у тебя все материалы утверждал…

– Перезвоню, отбой, – буркнул я в трубку.

Кофеварка издала утробный звук и выплюнула в чашку первую порцию кофе. Я переместился на диван. Из окна открывался угнетающий вид на индустриальный московский пейзаж: безликие серые коробки до горизонта, где виднелась свинцовая плоска далекой реки (в проспекте это описывалось как потрясающий панорамный вид на реку).

Я открыл ноутбук и загрузил присланный Филиппом ролик. Это был потрясающий по своей чудовищности микс из мультфильма «Смешарики» и креатива детских площадок позднесоветского периода, помноженный на видения параноидального шизофреника под ударной дозой LSD. Я допил кофе и набрал Филиппа.

– Брателло, вы там совсем уже охренели? – поинтересовался я.

– Что такое? – обиженно ответила трубка.

– Вы когда бабло пилите со своими липовыми агентствами, вы хотя бы зачатки совести-то тоже имейте! Покемон Нефтегазик! Вы там совсем уже обдолбались нахрен?

– Да слушай, я не смотрел еще, креативы смотрела мой зам, дочка коммерческого директора, ей понравилось, она говорит, мило.

– Короче, креатив в топку, агентство это к тендерам больше не подпускать. Если такое в интернет попадет, вас будут еще полгода на «ЯПлакалъ» полоскать.

– Понял тебя.

– Пока. Нефтегазик, твою мать…

Стивен позвонил ближе к вечеру, мы встретились в небольшом семейном ресторане недалеко от моего дома, даже почти без пива.

– Ты чего так рано уехал вчера? – поинтересовался Стивен.

– Да замотался за неделю, да и вообще бухать не охота было, тем более вопросы вроде порешали. А вы долго еще сидели?

– Ну еще где-то часа три, а потом поехали… в смысле к ней…

– Боже мой, Стив, ты чертов маньяк, сколько можно-то? – Стивен улыбался как кот, укравший хозяйскую колбасу.

– Ну и как тебе, с топ-менеджерами этой компании ты вроде еще не спал?

– Хорошая девушка, – неопределенно ответил Стивен, – вроде бы такая, как это называется, sensual, но при этом очень toff. Вообще я не понимаю, как можно так спокойно обсуждать такие вещи, ее шеф крадет деньги у ваших пенсионеров…

– Знаешь, Стив, что лично меня бесит больше всего в экспатах?

– Причем тут экспаты?

– Дело в том, что вы – те самые люди, которые придумали все эти мерзости, которые при этом сейчас так демонстративно осуждаете. А осуждаете потому, что вам самим теперь нельзя. Вы же все это придумали, еще когда у нас тут все научный коммунизм штудировали и мечтали поехать в Польшу за колбасой.

– Ты все сильно упрощаешь, – попытался обидеться он.

– Я ничего не упрощаю. Знаешь, у меня был знакомый немец, топ-менеджер крупной международной компании, его за какие-то прегрешения сослали в Россию, он плакал, когда об этом узнал. А когда его через три года решили простить и вернуть обратно в Мюнхен, он плакал, потому что хотел остаться в России. Потому что тут можно крысить бюджеты и пилить откаты, а у него на родине – нет.

– What is «крысить бюджеты и пилить откаты»?

– To get involved in corporate bribery.

– Это частный случай!

– Частный случай – это когда топ-менеджеры японских корпораций в Москве заказывают себе десять проституток за корпоративный счет и заставляют их всю ночь петь в караоке по-японски.

– Go fuck yourself!

– Я тебя тоже люблю, Стиви, закажем еще по пиву?

– Да, давай, надо! Мне кажется, нам чаще встречаться.

С тех пор мы не виделись примерно полгода.

***

В понедельник ко мне приехал Карен, он начинал в конце девяностых, продавая средней руки олигархам блок на негативную информацию в газетах. Если газеты не писали ничего плохого про его клиентов, Карен получал деньги, газеты, к их счастью, ровным счетом ничего об этом не знали. Если негативная информация все же выходила, Карен говорил, что издание перекупили конкуренты. Потом он взял у одного челябинского металлурга миллион долларов на черную пиар-компанию против его конкурента и, к несчастью, проиграл значительную часть этой суммы в казино. После этого он несколько лет скрывался на непопулярном тогда Гоа, в России его серьезно искали. Потом он несколько лет ошивался вокруг правительства, по слухам – познакомившись с секретаршей одного из федеральных чиновников. Любовница позволяла Карену иногда звонить куда-нибудь по закрытой правительственной линии и решать некоторые малозначительные вопросы. Карен обладал выигрышной внешностью и был похож на Антонио Бандераса в молодости, что открывало ему доступ к сердцам и прочим ресурсам мелких государственных клерков женского пола. В последнее время дела у Карена шли неплохо, судя по тому, что он успел обзавестись пиджаком от Brioni и запонками за десять тысяч евро. Мы горячо обнялись. Я поинтересовался, как у него дела, Карен назвал хорошо известного мне персонажа.

– Ты, значит, за ум решил взяться, надоело пиратствовать? – поинтересовался я. – Честно сказать, ожидал, что ты закончишь свою карьеру в ближнем Подмосковье в обнимку с какой-нибудь елью… Ранние сумерки, легкий запах высокооктанового бензина…

– Это все ошибки молодости, – помрачнел Карен, – у нас теперь все серьезно, на высшем международном уровне. Собственно, я к тебе как раз по этому вопросу…

– Прости, дорогой, не мой уровень, я сейчас все больше по интернету…

– Я в курсе, блогеры, прикольчики, Фишки.ру…

– Ага, обхохочешься…

– Но старые навыки же не пропьешь! Дело в том, что мой шеф недавно дал интервью Bloomberg…

– Поздравляю…

– Да особо не с чем, они прислали текст на согласование, а он мне заявил, цитирую, «если это говно где-нибудь выйдет, я тебя живьем в асфальт закатаю». Я звоню этим уродам в Нью-Йорк, а они мне такие «Все было под запись» и все такое…

– Ну понятно. А я тут при чем?

– Ну у тебя же остались старые связи, все такое?

– Не братан, сорри, только Фишки.ру, как ты правильно заметил.

– Ну ладно! Я серьезно, мне край вообще. Я по гроб жизни…

– Ладно, ради старой дружбы, наберу, наверное, старика Руперта, – произнес я, картинно стряхивая пепел в хрустальную пепельницу венецианского стекла, – думаю, он мне не откажет.

– Офигеть, ну ты крут! – выдохнул Карен.

– Расслабься, чувак, нет у меня телефона Мердока, ты совсем, что ли, дурак?

– Козлина!

– Сам такой. Ради старой дружбы, сделаю один звонок. Помнишь Ваню? Студент такой у нас работал, сейчас у вас руководит службой референтов.

– И что?

– Да ничего, Ваня и есть единственный источник информации, из которого ваш старпер черпает свои знания о мире. Только помни, когда-нибудь я попрошу тебя об услуге и ты…

– Не смогу тебе отказать, я в курсе! А если какая-нибудь сволочь распечатает статейку и на стол ему подложит?

– Тогда братан, ты знаешь ответ: ранние сумерки, легкий запах высокооктанового бензина…

Я отвернулся к монитору, давая понять, что аудиенция окончена.

***

Сару я встретил случайно несколько месяцев спустя в Бельгии во время саммита Россия-ЕС. Вся местная пресса обсуждала тот факт, что жена влиятельного российского чиновника выкупила на неделю самый дорогой отель в Брюгге, полностью закрыв его для других гостей. Большинство экспертов, дававших комментарии местным СМИ, считали, что такую практику необходимо запретить, но не очень понятно, как это сделать.

Рождественский Брюгге был похож на святочную открытку, нарисованную на упаковке дешевого чая. Как раз таким торговали на многочисленных лотках напротив городской ратуши. В воздухе висел пряный запах нагретого красного вина. Русские олигархи, встречаясь в лобби маленьких отелей, делали вид, что не замечают друг-друга. Я увидел Сару в лобби-баре своего отеля, она сосредоточенно поглощала оленину с брусничным вареньем.

– Привет, – произнес я, присаживаясь за столик, – уже продегустировала местное пиво?

– Я вообще тут работаю, – не очень уверенно пробурчала она.

– Я вижу, – констатировал я.

– А пиво тут огонь, нас вчера угощали знаменитой местной маркой какого-то лохматого года, по вкусу – один в один «Балтика» номер девять.