Одиночество-12 Ревазов Арсен

Глава 30

Сауна в подвальных помещениях Новотеля. Ледяной бассейн. Какая-то новорусская еда начала 90-ых. Типа креветок и стейков с салатами. Пиво. Мы сидим, завернутые в огромные простыни по римскому образцу. Римская империя времени упадка. Вместо бронзовой застежки – узел. Вместо кожанных сандалий – тряпичные тапочки. Мы уже не римляне, а варвары, расселившиеся по империи. Портим язык. Коверкаем обычаи. И как варвары, больше всего хотим быть похожими на уходящих, поэтому подражаем, подражаем, подражаем…

Но какая к черту разница, кто мы, если это мы? Какие есть. Других нас – не будет.

– Ну, хорошо, – добродушно заявил Мотя, когда ему надоело слушать про антоновские изыскания и мои приключения. – Я все понял. Концессия «Одиночество-12» восстановлена. Мы круты – как сваренные яйца динозавра. А что дальше?

– Аня, вот, предлагает скрыться на время.

– На какое время? Кто в конце-концов эта Аня? Что в ней хорошего, кроме того, что мне хочется ее трахнуть? И зачем ей надо нам помогать?

– Об этом, думаю, есть смысл спрашивать у нее.

– Ясно как Божий день, – просветленным голосом сказал Антон, – что Аня и хаты хотят одного и того же. Только с разными знаками.

– Чего же?

Я потянулся за тарелкой с креветками.

– Не чего. А кого.

Моя рука зависла в воздухе.

– Неужели меня?

– Тебя, Иосиф. Тебя.

Антон был тверд. Даже непреклонен. Во взгляде Матвея появилось любопытство. Мне уже пришла пора что-то сказать.

– Хм! То-есть ммм… То-есть кхм… кхм… Даже если в тактическом плане ты, Антон и прав. Допустим. По каким-то странным причинам дело уперлось в меня. Но давайте посмотрим шире. Стратегически. Если мы сведем два известных нам факта, то получим очень интересный результат.

– Вперед, – ободрил меня Мотя. – Своди факты. А то нам придется разводить руки. Или, прости Господи, раздвигать ноги.

– Если я прав, то двигать ни руками, ни ногами нам не придется.

– Потому что нас порубят в лапшу?

– Потому что перед смертью у нас вырвут и руки и ноги.

– Говори, не томи! Мы сами у кого хочешь, что хочешь вырвем. А то и откусим. Да, Антон?

– Короче, насчет отрывания и откусывания я ничего не знаю. А вот насчет того, что хатам не хватает энергии в их параллельном мире – это факт. Который собственно, открыл Антон. Войн мало. Одними землетрясениями и цунами энергией «Ка» параллельный мир не накормишь. Это первый факт.

– Антон, ты согласен?

– Да. К глубокому прискорбию.

– А второй факт – еще проще. Хаты через меня, то есть я думаю, что не только через меня, но и в том числе через меня, несколько месяцев назад начали активный набор кадров. Что получается на выходе?

– Что хаты затевают что-то серьезное.

– Пять с плюсом, Матвей. А израильские спецслужбы, а может и не только они, знают об этом и пытаются им помешать.

– Значит, хаты готовятся к большой атаке?

– Да, Матвей. У нас есть все основания думать именно так.

– А почему они решили атаковать из России?

Я все-таки развел руками. Благо на них пока никто не покушался.

– А откуда им атаковать? Из Габона? Из Никарагуа? Запад более защищен и менее коррумпирован. Дальний Восток – вообще хатам не отдался. А в России, между прочим, – ядерное оружие. Которого хватит чтоб истребить население Земли раз двадцать пять. Или сто двадцать пять. Как использовать…

– Н-да… Весело.

Матвей как-то неожиданно сделался серьезным. Антон молчал. По нему было видно, что мои слова для него не новость. Кажется, недоговаривать важные вещи входит у него в привычку. А если спросить: «Какого черта?!» – скажет, что не хотел пугать, тем более, что пока сам всего до конца не понимает… Впрочем, сейчас Антон явно обдумывал нечто не связанное с моими рассуждениями.

– Антон, тебе, кажется, мало скорого Конца света? Тебя что-то еще беспокоит?

– На конец света мне плевать. Ну… Почти плевать. А на нас нет.

– А мы что, в сильно большей опасности чем остальное человечество?

– Боюсь, что да. У меня появилось подозрение.

– Неприятное? – осторожно поинтересовался Мотя.

– Очень. А во время водных процедур я его рассмотрел, и теперь скажу вам, что мне одна вещь совсем, ну вот совсем не нравится.

– Что тебе не нравится, Антоша?

– Мне не нравится, как освободился Матвей.

– Что?! – спросили мы с Мотей возмущенным хором.

– Странная история с передачей стеклореза. Если бы его передала именно Ольга, то логично было бы, чтобы она довершила начатое дело. А Ольга исчезает на полпути. При этом побег проходит как по маслу. Не смотря на окна, охрану, заборы и прочие препятствия. Окончательно смущает меня то, с какой легкостью Мотя воспользовался нашей секретной электронной почтой.

– Это почему??!!

– Потому что Мотя целый месяц был в отключке. Его пичкали, черт знает чем. Он просто должен был рассказать хатам все. Включая логины и пароли.

– Антон!

– Я всего лишь рассуждаю вслух. У хатов было время, чтобы прочитав почту приготовить простую засаду. И взять всех нас на корню. Включая Аню. Тепленькими. А хаты почему-то этим не воспользовались…

– Антон, – сказал Мотя как-то грустно. Но не просто грустно. А с какой-то смесью силы и грусти. – Антон, а ты за базар ответишь?

И Мотя внимательно посмотрел на Антона, а затем опустил голову.

– Мотя, я за все отвечу, – покорно, но твердо сказал Антон.

– Стоп! – вмешался я. – Полный стоп. Все молчат! И дают слово мне. Как лицу честному, независимо мыслящему и находящемуся в связи с этим в розыске по поручению сразу нескольких организаций.

– Нет, пусть сначала предъявит все, как надо.

– Мотя, помолчи! Антон, послушай! Теории до добра не доводят. Ты в своих рассуждениях – отрываешься. Причем не в хорошем смысле. А от действительности. И других пытаешься оторвать.

– Иосиф, нет никакой действительности. Вокруг сплошная фантасмагория. Смесь абсурда с подсолнечным маслом. Этот сюрреализм бесполезно обдумывать. Его нужно чувствовать.

– Вот именно. Чувствовать. А ты, как дурак, думаешь. Давай по пунктам. История с алмазной ручкой странная. Роль Оли не ясна, здесь я с тобой даже соглашусь. Меня вообще смущает эта Оля.

– Должен же хоть кто-то тебя смущать?

– Вот именно. Но – легкость побега… Это ты красиво сказал. Да ты попробуй спуститься на простыне с третьего этажа в одной пижаме! Ты перелезь в этой пижаме и в больничных тапочках через забор с колючей проволокой с риском пыток в случае неудачи. А ты, Антон, вообще догадываешься о том, как себя чувствует человек, которого пытают?

– Да подожди!

– Нечего тут ждать. Выключи мозги. Включи воображение. И представь себе, как ты, грохнувшись с пятиметрового забора пробегаешь сколько-то километров. А выбежав на дорогу черт знает в каком виде, и не успев отдышаться, срочно сочиняешь историю для таксиста! Креативную и правдоподобную. Иначе этот таксист пошлет тебя на хер. Или отвезет к ментам. Или обратно в психушку. А последние два варианта, кстати, одинаково ужасны.

– Иосиф!

– Вообрази! Это ведь не кино. Это – жизнь! Это тебе не головоломки в Штатах разгадывать и заниматься аналитикой!

На этом месте Матвей поднял голову и интересом оглядел Антона. Но ничего не сказал.

– Что же касается логина и пароля, – продолжал я, вдохновленный собственным пафосом и вниманием окружающих, – тут может быть вообще что угодно. Во-первых, хаты об этом его могли не спросить. Откуда они знают про то, что мы вообще вздумали пользоваться секретной электронной почтой? Во-вторых, Мотя мог логин с паролем и не выдать. В-третьих, они могли не успеть сориентироваться. – Я перевел дыхание и сделал большой глоток пива. Никто не проронил ни слова. Я победно покачал головой и продолжил. – Ребята! У хатов – такой же бардак как и везде. Большая бюрократическая организация. С кучей проблем. Мисмеджмент. Лень. Корпоративная бездарность. К тому же, я не уверен, что наш вопрос для них вообще приоритетен. Тем более, если они замышляют что-то крутое. Но самое главное: Мотя-то тут при чем? Даже если его побег инсценирован! Даже если мы под колпаком у хатов! Почему ты решил, что Матвей сделал все это осознанно?!

Антон, убедившись, что я закончил, поднялся со стула.

– Я тебя, Иосиф не перебивал. Ну, почти… Теперь выслушай меня. Я далек от того, чтобы подозревать Мотю в сотрудничестве с хатами. И ничего подобного я не утверждал. Естественно, Мотя мог стать лишь слепым орудием. Но я повторяю, что мне не нравится, как легко это все у нас прошло.

– Антоша! Мы, правда, не в кино. Здесь события развиваются сами по себе. И режисера, который знает что будет в следующей сцене у нас нет. А поскольку его нет, то мы как зрители не можем даже попытаться угадать, что будет дальше. Потому что есть слишком много факторов, которых мы не знаем или не придаем им важности. Понимаешь?

– Я все понимаю. Я никого не обвиняю. Я высказываю свои опасения.

– Тогда высказывай их в более корректной форме. Меня совершенно не беспокоит, как все идет. В конце-концов, все в руке Божьей.

– Ну вот. А ты говоришь, нет режисера.

– Ходы этого режисера у меня разгадывать не получается. Уф… – Я перевел дух. – Давай поделимся твоими сомнениями с Аней и послушаем, что она скажет.

– Ну уж это мы сделаем непременно. Она, кстати, скоро будет. Нам пора одеваться.

– Минутку. Еще одну тему надо закрыть. Матвей, прости Антона. Тем более, что он еще не успел тебя толком обидеть.

– Да. Не успел. Повезло Антону.

– Ну хватит, хватит. Все – хорошо. Все – под контролем. Выпьем за это.

На самом деле я пил за то, что первый раз победил Антона в споре. Странная вещь – мужская дружба. Врывается в нее иногда что-то спортивное. Но это все – глупости. Такие глупости!!!

Стинг, игравший в фоновом режиме это подтверждал. Я понял что ни с того ни с сего опять начал сходить с ума по Маше, сделал музыку погромче и пошел одеваться.

Когда я вернулся Матвей с Антоном сидели перед телевизором и сосредоточенно щелкали каналами.

– Хатов ищете? Меня бы позвали…

– А что их искать? Вон они – в каждом кадре.

– Я не понял, Мотя?

– Смотри.

Я начал смотреть. В ток-шоу по НТВ какой-то штатский с выправкой генерала сообщал, что он только что вернулся из Дейр-Эль-Бахри и что лучше места для отдыха не найти. Расписывал подробности. Я вгляделся в этого человека. Да… Он был, наверняка, хат. Я переключился на СТС. Там шел сериал. От сериала веяло недобрым, но в чем дело, с первой минуты было неясно.

– А в сериале-то что?

– Что? А ты знаешь как он называется?

– Да откуда? Я их не смотрю. Это же какая-то хрень для домохозяек…

– Эта хрень называется «Одиночество для одиноких».

– Хм…

Я взял пульт и переключился на детский канал НТВ+ после чего сразу же вызвал командную строку меню. Из строки следовало, что нам показывают мультик «Одиссей у нимфы Калипсо». Обдолбанный Одиссей седьмой год сидел на морском берегу и тосковал по жене и детям. Калипсо суетилась вокруг со своими предожениями бессмертия и вечной молодости. Кого-то мне она напоминала из моих близких, даже очень близких знакомых…

– Бля… Что происходит с нашим телевидением?

Я переключился на ОРТ, но тут в дверь постучали, и мы все взрогнули. Через пару секунд без всякого приглашения с нашей стороны дверь открылась. Матвей потянулся за бутылкой. Я один раз видел, как он делал из бутылки розочку. Крайне неприятное и тревожное зрелище. Но, слава Богу, к нам вошел банщик. Мы уставились на него.

– Я хотел только спросить, вы так и будете в ОДИНОЧЕСТВЕ отдыхать?

Мы уставились друг на друга и замолчали. Банщик постоял, но не дождавшись ответа, скрылся.

– Интересный способ он нашел спросить, не хотим ли мы снять блядей, – довольно жестко прокомментировал Антон.

– Офигеть, пацаны. Офигеть.

У Моти расширились глаза. Не то от злости, не то от удивления. Антон потянулся к телефону, и неожиданно замер с телефоном в руке.

– Что еще Антоша?

Антон в изумлении качал головой.

– У меня около сотни неотвеченных звонков.

– Сотни? За эти два часа? А кто звонил?

– Не понимаю. Какие-то люди. Все они с именами. Но этих имен никогда не было в моей адресной книжке. Никогда. Они не просто позвонили. Они ухитрились внести свои имена и телефоны в мою адресную книжку. Да… У меня в ней уже новых имен… Боже мой… Сколько…

– Русские имена?

– Русские.

– Эсэмэсок нет?

– Эсэмэсок нет.

– Главное, не перезванивай. А то запеленгуешься.

Услышав мой вполне резонный совет, Мотя резко поднялся:

– По-моему, пацаны, пора сваливать. Здесь потекло такое говно, что мы из него не выплывем. Мне кстати, сегодня ночью на чердаке сон приснился. Я не хотел рассказывать. Я вообще в сны не верю. А мне они, главное, и не снятся. Но тут, блин, раз пошла такая тема… Короче… Приснились пирамиды. Подземные. Каменные.

– В Тоскане? – осторожно поинтересовался я.

– Ну да.

Мотя начал смотреть на меня как на фокусника.

– Ты беспокоился о сохранности фресок? Боялся грунтовых вод?

– Да!!! Откуда ты знаешь?

– Это из анекдота.

Мотя чуть не задохнулся от ярости.

– Из какого на хрен анекдота? Я не знаю такого анекдота. А если это, блин, анекдот, а не страшный сон, то откуда он такой взялся? Может, сам анекдот оттуда?

Антону эта мысль понравилась.

– Хм… Оттуда? Придуман специально…

– Ребята! Смотрите!!!

По ОРТ уже несколько минут шел рекламный блок и тут рекламу чипсов сменил очень странный ролик: каменная темная скульптура лица женщины с закрытыми глазами в фас на еще более темно коричневом каменном фоне. Музыка, сопровождавшая ролик не то, что завораживала, а просто сводила с ума. Справа и слева от женщины было написано по два слова. Точнее три слова и число. Калипсол был написан так: КА****ОЛ. Все остальные слова – как обычно. ДЕЙР-ЭЛЬ-БАХРИ, ОДИНОЧЕСТВО и, разумеется, 222 461 215. Голова не двигалась. Слова не двигались. Вообще ничего не происходило. Только играла сумасшедшая музыка. С завываниями, перезвонами, плачем и черт знает каким ритмом. После обычной рекламы этот ролик выглядел, как послание пришельцев.

Мы смотрели в телевизор, как зомби. Я рефлекторно по старой привычке прикидывал хронометраж ролика. 20 секунд. Нет изменений. 40 секунд. Все то же самое. Голова, три слова и число. Но где то на 50-ой секунде голова медленно открыла каменные глаза. Открыла и через несколько секунд закрыла.

Лучше бы она этого не делала. Лучше бы картинка висела как заставка. Глаза были настоящие. И глаза были страшные. На темно-коричневом фоне скульптуры – постепенно раскрывались абсолютно белые склеры, зеленая радужка и черные зрачки. Мне, например, стало конкретно плохо. Мотя схватил бутылку, стоявшую на столе и метнул ее в телевизор.

«Не попадет с такого расстояния», – почему то подумал я, но Мотя попал. Телевизор хрустнул, рассыпался в трещинках, но не погас. Совершенно озверевший Мотя направился к нему, но Антон взял у меня пульт и просто переключил программу. Мотя остановился и оглядел сауну совершенно звериным взглядом.

Я посмотрел на растрескавшийся экран. По РТР шли «Вести». Репортер докладывал об успешной встрече большой восьмерки. На экране знакомые фигуры президентов в рубашках и галстуках, без пиджаков пожимали друг другу руки на фоне какого-то дворца.

– Антон, – сказал я. – Кто-то из них точно хат. Я это чувствую. Я в этом уверен. А может, там он и не один. А может…

– Пошли, – ответил Антон. – Аня ждет.

К нам вошел банщик и начал смотреть на изуродованный телевизор. Я молча, ничего не объясняя, положил перед ним пятьсот долларов и, не дожидаясь его реакции, прошел мимо. Мотя и Антон, осторожно обходя его, чтобы не коснуться, прошли за мной.

Мы сидели в том же ресторане Новотеля, что и утром. Антон протянул Ане свой телефон.

– Аня, это что?

– Я знаю, – очень хмуро ответила Аня. – Мне уже сообщили.

– Так это не у одного меня высвечиваются имена людей, которые мне не звонили?

– Нет. У многих. Это такой вирус.

Телефон мне казался ерундой по сравнению с телевизором.

– А по ящику – что?

– Они готовятся к атаке.

– Готовятся? Да они атакуют. Ты знаешь, что сегодня будет у людей с неустойчивой психикой после такой рекламы?

– Иосиф! Поверь мне! Они пока не атакуют. Атаковать они будут по-другому.

С выходом на белый свет и появлением Ани мы стали чувствовать себя лучше. Уверенней. Вокруг нас кипела взлетно-посадочная жизнь аэропорта и я даже попытался найти самолет, на котором мы улетим через какой-то час, но большинство самолетов скрывалось за зданием аэропорта. В процессе прояснились некоторые темные места истории с освобождением Матвея.

Алмаз Моте отправила она. Через Олю. Он был частью плана «Б», который так и не пришлось задействовать. Несколько раз она проверяла наш почтовый сервер. Никто кроме нас в наши ящики не заходил. Ответ на вопрос, зачем ее организация с нами связалась и чего от нас хочет взамен за помощь, оказался расширенной версией теории Антона.

– Дело в том, что вам каким-то образом удалось несколько раз переиграть хатов. При нормальном развитии событий, вы все уже несколько месцев назад должны были бы стать покойниками. А вы еще живы. Иосифа, во время посвящения в братство зомбировали с применением самых передовых методик. А ему это как с гуся вода. Матвея тоже допрашивали первоклассные специалисты. И опять – ничего. Все это нам абсолютно не понятно. Возможно, вы сами того не зная, открыли способ побеждать хатов. По крайней мере, наше начальство сочло вас достойным самого пристального внимания и наблюдения. И помощи, разумеется. Что вы думаете, мы всем подряд помогаем получить фальшивые документы? Нет. Это происходит только в исключительных случаях.

– Аня, а надолго ли нам надо уезжать?

– На несколько месяцев. За это время, думаю, мы сможем решить вашу проблему.

– Как, интересно?

– Люди из Братства, которым поручено заниматься вами, будут нейтрализованы.

– Убиты?

– Нейтрализованы. Выведены из игры.

Аня сказала это немного поморщившись, как мама, которая оказалась вынужденной объяснить любопытному ребенку, что перед тем как съесть говядину надо убить корову.

Интересно… Вроде бы люди из спецслужб – сделаны из той же плоти и крови, что и мы. Только вот отношение к причинению смерти другим людям у них слишком спокойное. Как у мясников. А что мясники – не люди? Я откинулся на спинку кресла. Мотя расслабленно улыбался предвкушая пляж и дискотеки. Антон, как всегда, о чем-то думал.

– Ну, что, ребята, полетели?

Это так просто получилось у Ани, так легко, как будто мы летели на средиземноморский курорт. Хотя, собственно, именно туда мы и летели. Море, солнце, сосны.

Мне было интересно сравнить северное японское небо с южным. Я был готов рассказывать Маше, как называются созвездия, тем более, что мы с ней вместе никогда на небо не смотрели. Поэтому слова Антона прозвучали таким выстрелом в спину, такой матерной руганью в церкви…

– Аня, к сожалению, я лететь не смогу.

Немая сцена. Три пары глаз смотрят на Антона. Антон молчит.

– Дорогой Антон! А почему бы тебе было не сказать нам об этом полчаса назад?

Матвей прав. Абсолютно. Такие вещи в присутствии посторонних людей не обсуждают. Я офигеваю и решаю не вмешиваться. Аня расстроена, но не удивлена. Похоже Антон это с ней предварительно обсуждал.

Через некоторое время выясняется, что Антон не хочет оставлять Дину в Москве. Аргументы, что хаты не тронули ее до сих пор – его не убеждают. Он засветился. Он снова в игре. И теперь отвечает за жизнь Дины. Он предлагает нам лететь. А сам присоединится к нам вместе с Диной через пару дней.

Я ничего не понимаю. В конце-концов в Москве остаются его родители. Не говоря про родителей Дины, которые по совместительству являются и моими. Не говоря про родителей Матвея. И что теперь? Устраивать семейную эмиграцию в рекордно сжатые сроки? Я не против, но почему бы об этом не договориться заранее?