Падение Хронополиса Бейли Баррингтон
Но пророк уже смотрел на Этона пристальным огненным взглядом.
— Это ты! — с усилием выдохнул Святой. — Ты-избран! Я узнал тебя! — Пророк вскинул руку и прикрыл ею глаза, потом провел ладонью по лицу, как будто борясь с внезапным приступом головокружения.
— О чем это вы? — хрипло спросил Этой.
— Забудь мои мелкие обманы, — со слабой улыбкой ответил ему Святой Хеватар. — Как бы там ни было, а я все еще пророк Господень и вижу иногда сквозь завесу. — Святой говорил как во сне. — Ты наша единственная надежда, Этон. Ты воин Божий. Ты меч Его для битвы с врагом Церкви и Империи.
От этих неожиданных слов у Этона закружилась голова. Потом из глубин разума стало возникать побуждение, призыв. Борясь с этим чувством, он пытался найти ответ на слова Святого Хеватара.
Но напрасно. Подсознание снова взяло его судьбу в свои руки.
Этон перенесся в страт.
Он летел вперед — в положительную сторону, на жаргоне хрононавтов. Вокруг него повсюду снова ревело и бушевало неземное пламя страта. Этот огонь пронизал его насквозь, и Этон понял, что его личное ортогональное поле исчезло. Он наполнился трансцендентальной энергией, стал многомерен по своей природе и возможностям.
Теперь, когда он слился с огнем страта, субъективное чувство проходящего времени исчезло и полет к новой цели не имел продолжительности. Краем сознания Этон улавливал, что несется с огромной скоростью вблизи серебристо-свинцового экрана действительности. События на экране летели, сливаясь в размытый поток.
Экран закачался — Этон сбавил скорость, подлетая К. какой-то его точке. Оказалось, что он смотрит в комнату в высоком здании в Шестом узле. Двое мужчин, один высокий и суровый, другой приземистый, толстый и вкрадчивый, стояли над обнаженной женщиной, которая лежала на покрытом тканью столе, выгнувшись дугой вверх. В руках мужчин были блестящие кинжалы, медленно и уверенно опускающиеся к белеющему телу. Вокруг стояли гудящие, тикающие и щелкающие устройства.
Подлетев ближе, Этон вспомнил, где видел эту женщину. Это была Инприсс Соре.
Он вышел в ортогональное время.
Стрину и Вилену показалось, что Этон появился прямо из Невозможного Образа Хулму, поскольку он материализовался как раз между ними и алтарем. Они отпрянули с криком ужаса, решив на миг, что им явился их бог. Вокруг Этона мерцал радужный ореол. Пропитавшая его энергия пульсировала и мерцала при каждом движении.
Но травматики опомнились и, поняв, что это всего лишь человек, бросились на него, выставив кинжалы.
Из груди Этона подобно шаровой молнии вылетело ослепительное облачко чистой энергии и обволокло Стрина, который тут же упал замертво.
Вилен остановился как вкопанный и застыл с глупым видом, неуклюже держа кинжал. В замешательстве он глядел то на Стрина, то на Этона. В воздухе пронесся второй заряд энергии, и Вилен рухнул, не издав ни звука.
Этон осторожно шагнул к женщине. Она все еще дрожала от усилия, выгибаясь вверх, закрыв глаза, и часто дышала, ожидая пронзающих лезвий. Этон как можно мягче взял ее за плечи, усадил на алтаре и попросил открыть глаза.
Инприсс взглянула на него без всякого выражения.
— Все уже позади, — сказал ей Этон. Но было ясно, что она в глубоком шоке. Человек, прошедший подобное испытание, может на годы стать пациентом психиатров.
Этон положил руку ей на лоб. Из его ладони вышел слабый поток энергии и пронизал мозг девушки. Этон ощущал каждую ее мысль, видел все уголки и закоулки ее сознания. И в эти уголки он посылал исцеляющую силу, следуя за ходом ее мыслей.
Наконец девушка перестала дрожать, успокоилась и пришла в себя.
— Спасибо, — сказала она.
— Одевайтесь — сказал он. — Пойдемте отсюда.
Пока девушка торопливо натягивала на себя одежду, Этон обошел зал, с омерзением опрокидывая все еще работающие устройства. Обнаружив топографическую камеру, он выругал себя за то, что не заметил ее раньше, и оторвал кабель.
Этон знал, что они находятся в задней части здания на третьем этаже. Приоткрыв дверь, он выглянул в Коридор.
Обернувшись к Инприсс и увидев, что та готова, он поманил ее за собой. Они выскользнули в коридор.
По обеим стенам коридора тянулись ряды дверей, из-за которых доносились приглушенные говор или пение. Этой повел Инприсс к лестнице. Уверенный в том, что легко разберется с любым встречным, Этой направился вниз, держа Инприсс за руку.
На втором этаже, в нескольких шагах от площадки лестницы открылась дверь, и оттуда вышел человек с худым сосредоточенным лицом. Заметив его, Этой резко остановился:
— Сержант Квейл!
Вырванный из своих грез, сержант Квейл взглянул в сторону Это на и не поверил своим глазам. Он пролепетал что-то неразборчивое. Казалось, что его ноги приросли к полу. Затем сержант с нечленораздельным криком повернулся и попытался снова распахнуть дверь, из которой только что вышел.
Этой вскинул руку с вытянутым указательным пальцем. Из кончика пальца вырвался невыносимо яркий луч и ударил Квейла в затылок. Вдоль луча летели изображения — процессия миллиардов изображений в секунду. Часть их мелькнула перед Этоном и Инприсс, проносясь вдоль луча, будто кадры киноленты, пущенной ускоренно ради комического эффекта.
Сержант-еретик рухнул лицом вниз — его мозг был перегружен и сожжен невероятно быстрым потоком вынужденного восприятия.
На тревожный крик Квейла из двери выскочили другие травматики, человек десять. Этон выпустил в их сторону несколько шаровых зарядов, упиваясь властью над новой для него силой. Инприсс только смотрела — то, что она пережила, лишило ее способности удивляться.
Этон и Инприсс пошли дальше вниз, но теперь ожило все здание. Слышались топот бегущих ног, хлопанье дверей.
Этон был озадачен. Вся эта суматоха не могла подняться из-за него, если бы за ним не следили. И камера перед алтарем здесь тоже ни при чем, иначе бы все это началось раньше.
Спустившись еще на один пролет, Этон получил ответ на свой вопрос. Внизу, на первом этаже, лестница выходила в вестибюль с широкой входной дверью, как в гостинице. Дверь была выломана, и вестибюль кишел хмурыми лицами и плюмажами императорских гвардейцев. Посреди толпы стоял в алом плаще принц Вро Иксиан воплощением юного высокомерия. Рядом с ним — широкоплечий коренастый мужчина.
Капитан гвардейцев поднес ко рту мегафон:
— Здание окружено силами закона. Сопротивление бесполезно. Выходите и сдавайтесь.
Гвардейцы уже рассыпались по всем помещениям храма, не обращая внимания на Этона и Инприсс.
Этон подошел к принцу Вро. Принц приподнял брови:
— Хотя ответ может оказаться долгим, я все же спросил бы, что вы здесь делаете.
Этон представил принцу Инприсс. Пораженная благоговением, она автоматически присела в реверансе. Вро ответил едва заметным кивком головы.
— Эта дама была жертвой травматиков, — сказал Этон, — и перенесла много страданий. Я хотел бы просить вас, ваше высочество, взять ее под свою опеку. — Шагнув ближе, капитан тихо добавил: — Ей нужно бережное обращение.
— Обещаю вам, — ответил Вро, но глаза его не отрывались от лица Этона. Он не мог не заметить изменений, происшедших с этим человеком. Молодой офицер казался богоподобным, взгляд твердых глаз излучал свет, все его существо было заряжено энергией и жизнью.
Подозвав к себе капитана гвардейцев, принц поручил ему Инприсс, сказав, что она под защитой Империи. Этон кивнул ей, показывая, что она может уйти с эскортом, который был тут же организован.
— Мы ищем мою возлюбленную Веа, — сказал Этону. — Я был бы очень благодарен —вам за помощь. Вы уже успели ознакомиться с расположением здешних помещений?
— К сожалению, вынужден вас разочаровать. Я прибыл сюда только несколько минут назад. Но за это время я успел убить троих травматиков.
— Полегче! — недовольно попросил принц Вро. — Они мне нужны живыми.
Они вместе поднялись по лестнице и прошли в зал. Этон смотрел, как детектив со своими людьми допрашивает приводимых к нему травматиков, применяя пытки под детектором биополя. Почти всех он через минуту-другую отбраковывал. Заинтересовал его лишь допрос одной из немногих обнаруженных женщин.
Это была женщина лет пятидесяти, с упрямым лицом, в растрепанных волосах поблескивала седина.
— Она что-то знает, — объявил Ролц, когда она оказалась между, пластинами детектора. — На экране есть изображения.
Вро присмотрелся. На монохромном экране мелькнул силуэт юной девушки в саркофаге.
— Веа! — выкрикнул принц придушенным голосом.
— Парализатор — долго и сильно! — бросил Ролц своему помощнику.
Женщина пронзительно закричала, прерывисто втягивая ртом воздух.
— Я все скажу! — взмолилась она. — Я все скажу!
— Пусть говорит! — приказал принц Вро.
— В этом нет необходимости, ваше высочество. Информация, полученная на детекторе, надежнее.
— Пусть говорит! — заревел принц Вро. Он наклонился к женщине. — Что ты знаешь о принцессе Веа? Ее привозили сюда?
— Ага. — Губы сектантки сладострастно дернулись. — Принцесса Империи! Фаворит решил, что ее душа еще находится в теле. Что она задержалась в страте.
— И так и было?
— Нет. Она была мертва. Мертва всерьез. И ее душа вернулась к началу, как у всякого другого. — Лицо женщины передернулось отвращением.
— И что… что вы сделали с телом?
— Оставили себе. Как трофей.
— Оно здесь, в храме?
— Нет.
— Тогда где?
— Не знаю. — Женщина пожала плечами. — Где-то в городе.
Ролц подтвердил, что сектантка говорила правду. Чем больше проходило допрашиваемых, тем сильнее раздражался Вро. О теле принцессы Веа знали многие. Но куда его перевезли, не знал никто.
— Не отчаивайтесь, ваше высочество, — сказал Ролц. — Принцесса была здесь, это уже точно. Проследить ее перемещение отсюда — дело техники.
Этон решил осмотреть храм. В нем было тихо, но гвардейцам еще придется попотеть, пока они вычистят всех из такого огромного здания. Наверняка здесь еще полно укрытий. Этон поднялся туда, где нашел Инприсс. Может быть, подумал он вяло, там удастся найти то, что ищет принц Вро.
По дороге он открывал все попадающиеся двери. Он видел алтари, кладовые с загадочной аппаратурой, комнаты неизвестного назначения. В некоторых комнатах сидели забившиеся в угол люди, опасливо поднимавшие на него глаза. Этон не завидовал их участи — Церковь не знала снисхождения к еретикам.
Этон шел по тихому боковому коридору, когда из-за закрытой двери послышались странные мяукающие звуки. Этон поколебался, потом осторожно приоткрыл дверь и вошел.
Спиной к двери стоял толстый, рыхлый человек с покатыми плечами, в пухлых руках у него был предмет, похожий на зеркало, и поверхность этого зеркала рябила каким-то неузнаваемыми образами. А мяуканье — это был то ли смех, то ли выражение удовольствия человека, глядящего в глубь переливающейся поверхности.
При входе Этона он отложил зеркало и обернулся. Это был призрак из кошмара — кошмара, пережитого совсем недавно.
Человек с драгоценными камнями вместо глаз!
Самоцветы в орбитах глаз вспыхивали разноцветными огнями, на жирном лице блестели капельки пота. Влажный рот радостно распахнулся.
— А, капитан Этон! Заходи и дверь закрывай, — весело хихикая, вскричало это создание. — А я тебя жду!
Этона охватило побуждение тут же повернуться и бежать без оглядки.
— Кто… кто ты?
— Я? Разве ты не знаешь? Я Фаворит Хулму, предводитель всех, кто ему поклоняется!
— Но ты же не человек.
— Я? Ну вот еще! Может, могу чуть побольше прочих людей, но это потому, что я любимец Хулму, его фаворит. Как и тебе, капитан, мне знаком страт. Я вечно опускаюсь в его глубины, где обитает Хулму, и он забавляется со мной. Иногда он делает мне полезные подарочки. Вот эти глаза он мне подарил, они в страте куда лучше видят.
— Хулму существует? — Внезапно Этой понял, что от Фаворита исходит незнакомый и отвратительный запах.
— А как же! Можешь не сомневаться. Еще он подарил мне искривитель времени, которым так легко устраивать хаос.
— Искривитель времени? Это ты им владеешь?
— Ага. Что, удивлен, капитан? — Фаворит замотал головой. — Сам я им мало пользуюсь. Я договорился с гегемонцами — только по доброте душевной, конечно. Когда они собираются совершить налет на Империю, я одалживаю им искривитель. А потом забираю обратно — так надежней. Один раз они попытались оставить его у себя — так они до сих пор не могут понять, как он вернулся ко мне! — Фаворит хохотнул.
— Искривитель только один?
— Только один. Этого хватает.
— А почему они сами себе второй не сделают?
— Не могут. Думаю, они в нем пытались разобраться. Но людям никогда не создать устройство, подобное искривителю времени. Только у Хулму хватает на это мудрости.
— Но зачем? Зачем вы хотите уничтожить Империю?
— А что тут такого? Это все входит в Заговор и Контрзаговор Хулму. Он ведь Сценарист? Он проецирует нас в бытие! — Хихиканье Фаворита достигло истерической силы. — Как тебе эта аудиенция?
В присутствии этой твари у Этона было такое чувство, будто он вымазался в грязи. Да нет, не может кредо травматиков быть правдой в буквальном смысле! Да если сравнить истерику этого хихикающего монстра с благообразием и спокойной рассудительностью Церкви…
Казалось, что Фаворит читает его мысли.
— Да нет, культ Хулму очень древний. Даже чуть старше Церкви. Уж я-то знаю, ведь это я его создал. До того, как стать Фаворитом Хулму, я был Абсолом Хумбартом! Но эти глупцы, Святой Хеватар и Дуайт Рильке, отвергли Хулму, подлинного творца. И основали свою дурацкую Церковь.
Ухмыляющийся Фаворит приближался мелкими шажками. Этон был твердо намерен уничтожить эту омерзительную тварь, если только получится. Он исторг из себя поток энергии, окатив семенящий к нему силуэт лучами и волнами. Фаворит захохотал, и его тело начало пульсировать, распространяя вокруг себя искрящуюся радугу. Он продолжал смеяться, будто это была игра. Комната наполнилась фантастическими световыми формами, но ни капитан, ни его противник никак не пострадали.
— Я был мудрее. Я отдал себя Хулму. И он дарит мне маленькие игрушки, а я помогаю ему добыть то, что ему нужно, — души, травмированные смертью!
Оба противника бросили тратить энергию на фейерверк. Внезапно в коридоре затопали сапоги. Императорские гвардейцы прочесывали здание.
— Пойдем, друг мой Этон! — зашипел Фаворит. — Пойдем же к Хулму!
С неожиданной ловкостью толстяк прыгнул вперед и обхватил Этона руками. Капитана обдало зловонным дыханием, и он не успел среагировать, как Фаворит переместился в страт, забрав Этона с собой.
Он оказался на удивление силен. Этон не мог вырваться из его объятий. И они полетели вниз, штопором и кувыркаясь, вниз, вниз, вниз. Четырехмерный экран ортогонального времени остался позади. Позади остались и верхние слои страта, , в которых потенциальное еще имело некоторое сходство с актуальным. Все ниже и ниже, в глубины, где потенциальность имела все меньше и меньше шансов стать актуальностью — то есть материализоваться в ортогональном мире, — и все меньше и меньше общих с ней форм. Давление нарастало со страшной скоростью. Этона тащило в темные шестимерные глубины, где таились во мраке, поджидая, безымянные создания. От них исходила угрюмая ненависть: потенциальные квазисущества чуяли, что Этон и Фаворит пришли из верхнего мира, и испытывали жгучую зависть.
В этом спуске не было времени, и Этон будто потерял волю к свободе. Потом начало ощущаться присутствие какого-то огромного и подавляющего разума.
Хулму!
Хулму не поддавался описанию. Шестимерная, не существующая форма, извивающаяся и корчащаяся во все стороны в диких конвульсиях. Он был владыкой этих глубин; все поклонялось ему.
В сознании Этона раздался голос, почти ощутимый на ощупь.
— Знай меня и покорись мне.
И в этот миг до Этона дошло — с уверенностью, которую он сам ни за что не смог бы объяснить, — о каком враге говорили ему Император и Святой Хеватар.
Врагом Империи была не Гегемония. И даже не секта травматиков «или Фаворит.
Это был Хулму.
Этон не мог бы определить то абсолютное зло, которым был Хулму. Он лишь видел, как в момент прозрения, что битва будет беспощадной и длиться она будет, пока кто-то из них не достигнет полной победы.
С обновленной силой Этон рванулся из мертвой хватки. Фаворит пытался его сдержать, но Этон вырвался и взмыл вверх, прочь от извивающихся щупальцев Хулму. Его пытались схватить другие силы, но Этон знал, что это не в их власти.
Вверх, вверх и вверх.
Глава 10
В конце подъема к царству материальности Этон был в полусознании и пришел в себя, только выйдя в ортогональный мир.
Подсознание вынесло его к знакомому месту: Он стоял посреди пустынного главного зала внутренних покоев императорского дворца в Первом узле. Была ночь, и зал был почти темен.
Во дворце царила тишина.
Оглядевшись, Этон заметил одинокую фигуру на диване и подошел ближе.
Это была Инприсс Соре.
— Инприсс? Девушка подняла голову:
— Вы вернулись!
— Как вы здесь оказались?
— Меня привезли люди принца Вро. Они сказали, что здесь, во дворце, меня никто не тронет. Я под защитой Империи. — Нотка гордости прозвучала в ее голосе при этих словах. Потом Инприсс улыбнулась. — Это действительно не такая жизнь, к которой я привыкла.
— Но мы расстались с вами всего минуту назад! Инприсс слегка насторожилась:
— Прошло уже почти три дня.
Три дня. Неужели он пробыл в страте так долго? Потрясенный Этон посмотрел на стенные часы и нахмурился.
— А почему никого нет? Еще ведь очень рано.
— Все молятся в церквах и часовнях. Армада выступила в поход.
Значит, события подошли к кульминации, и миссия Этона не удалась.
Охваченный отчаянием, Этон заходил по залу. Он пытался представить себе, что сейчас делается за пределами дворца, в вечном городе и во всей могучей Империи, охватившей столько веков. Ему слышится или это на самом деле трещит структура времени, словно каркас разбиваемого волнами корабля?
Неожиданно раздалось гудение моторов. Из своего убежища выкатился Император и навис над мужчиной и женщиной.
— Слуга мой, капитан Этон, — прозвучал гулкий голос.
— Император?
— Зрелище поистине было завораживающим, капитан. Могучие корабли, которым не было числа, один за другим представали народу, и архикардинал Ремуар благословлял их перед выходом в страт. Сейчас к трем основным эскадрам из Первого узла присоединяются группы кораблей, построенных в других Узлах. Гегемония должна почувствовать их присутствие очень скоро. Если это вообще произойдет.
— Бог да пребудет с ними, Император, — бесцветным л го юсом откликнулся Этон.
— Если это вообще произойдет, — повторила машинам свою фаталистическую фразу. — Гегемония тоже собирает все свои силы. Там знают, что разыгрывается решающая карта. В последние дни Гегемония использовала искривитель времени на полную мощность.
— Император, — с волнением заговорил Этон, понимая, что опоздал со своей новостью. — Искривитель времени принадлежит секте травматиков и был передан им существом, которое они называют Хулму.
Непрерывный гул машины пошел волнами, будто она задумалась.
— Ортогональное время рушится, капитан. Если бы ты сейчас облетел Империю, ты бы ее не узнал. Последние два дня было невозможно выйти в ортогональное время в Третьем и Четвертом узлах.
— Как? — в ужасе воскликнул Этон.
— От этого участка истории вообще ничего не осталось. Ортогональное время там полностью уничтожено. Во многих отношениях, капитан, страт — это тот же океан. Формирования, которые мы называем Узлами, — это правильная рябь на его поверхности, которая не дает разваливаться ортогональному миру. Но бывают более глубокие волны, и они могут положить конец всему. Приливные волны, способные разорвать мир реальности.
Этон отметил, что сейчас машина говорит нормальнее, чем в прошлый раз. Но если она и обрела вновь разум, то случилось это слишком поздно. Картина, которую нарисовал Император, казалась безнадежной.
— И что теперь будет?
— Что было, то и будет.
Опять туманная таинственность, раздраженно подумал Этон.
Инприсс тем временем подошла ближе. Ее подавляло присутствие Императора, о котором она знала лишь, что это — полулегендарная верховная власть. Она взяла Этона за рукав, будто ища поддержки.
Случайно взглянув направо, Этон выкатил глаза, увидев, как восточная стена прогнулась внутрь, будто это была стена воды. Через секунду колеблющаяся стена выпрямилась и снова отвердела, но Этон хорошо знал признаки пространственно-временной деформации.
— Нас атакуют? — быстро спросил он.
— Атакуют всю Империю. Атакуют время.
Это были последние слова, произнесенные Императором перед тем, как тьма опустилась на них и выбросила из реальности.
Они вернулись, сохранив память о прежнем существовании.
— Что случилось? — спросил Этон.
— Империя исчезла, — ответил Император, — и появилась снова.
Целостное напряжение, которому подвергалось ортогональное время, неуклонно переходило в широкое волновое движение, начинавшееся глубоко в субстрате, и в кульминации породило нечто вроде приливной волны. Хронотическую Империю и все, что было с ней связано, смело этой волной.
Однако гигантская буря времени еще далеко не кончилась. Напротив, колебания нарастали и становились разрушительнее. Когда волна достигла второй половины своего цикла, Империя появилась вновь, почти в точности такая, как была.
Но не совсем.
Были бесчисленные мелкие изменения. Разница между ними и обычными хронотическими мутациями заключалась в том, что население Империи эти изменения осознавало.
Сбылась мечта принца Вро. Идя по следу от храма травматиков в Умбуле, детектив Перло Ролц нашел тело принцессы Веа в старом разрушенном доме на окраине города. Вооружившись и взяв с собой только детектива, принц Вро лично вошел туда. В доме не оказалось никого.
Принц стал методично обходить все здание комнату за комнатой. На втором этаже обнаружилась камера, обитая белым шелком. На возвышении стоял открытый сосновый гроб, а в самом гробу, прекрасный как бледная роза, покоился забальзамированный труп юной принцессы.
— Моя дорогая, моя возлюбленная Веа! — Протянув руки, Вро бросился к гробу.
В этот миг приливная волна потенциального времени накрыла материальный мир и смела все. Потом мир вернулся — для действующих лиц это было одно мгновение. Но Вро чувствовал провал и знал, какие последствия он влечет.
Лежащая в гробу принцесса Веа открыла глаза, повернула голову и медленно села.
Вро закричал:
— Веа!
— Вро! — так же отчаянно взвизгнула принцесса. Они смотрели друг на друга в совершенном ужасе.
В Императорском дворце почти ничего не изменилось. Инприсс Соре вцепилась в Этона, видя в нем своего защитника.
— Это повторится еще раз? — спросил Этон.
— Волна отступила лишь на миг, — ответил Император. — В страте по-прежнему нарастает турбулентность. Когда волна вернется в следующий раз, передышки больше не будет. Все исчезнет… навсегда.
Император зажужжал, защелкал, потом раздалось приглушенное гудение, и в поверхности машины открылась дверь. Внутри оказалась освещенная камера с обитыми стенами.
— Быстро внутрь, — приказал Император.
Повелительный тон машины подействовал. Этон и Инприсс поспешно забились в тесноту камеры. Дверь за ними закрылась.
От взметнувшихся волнами геодезических линий, всплывших из глубин, пошел резонанс, которому ничто не могло противостоять. Когда мощь хронотической потенциальности обрушилась на Империю вторично, величественное сооружение, построенное с такой тщательностью, не просто временно исчезло, но разлетелось на части, и материальность его фрагментов рассеялась до невосстановимости. Сам экран ортогонального времени разорвался в клочья.
За секунду до этого Император переместился в страт. Этона такая способность машины почти не удивила. Приборы на панели показали движение через страт, и слышалось гудение не слишком мощного двигателя времени, преодолевающего опасные завихрения.
Куда же везет их Император?
Итак, случилось. То единственное, чего так боялись сотрудники Ахронального Архива, наконец произошло.
Перманентно находящийся в страте Ахрональный Архив был единственным департаментом администрации Хронополиса, который не ждала гибель. Так полностью оправдался культ изоляционизма архивистов. Люди бродили по помещениям, стараясь коснуться друг друга для успокоения, поглаживая кожухи гудящих компьютеров, где хранилось все, что произошло в исчезнувшей Империи.
За стенами Архива был только страт и ничего больше. Ортогонального времени не существовало. Его уничтожил временной ураган невиданной силы, и власть потенциальности стала неограниченной. Актуальность исчезла повсюду, за исключением этого единственного пузырька.
В этом могильно-мрачном учреждении всегда была заметна обращенность внутрь себя, но сейчас она усилилась. Главный Архивариус Торн Иллюс Мейр знал, что очень скоро она перерастет в групповое помешательство. Хотя вряд ли кто из работников Архива до этого доживет. Архив успеет раствориться в страте, как сахар в воде. Поддержка его существования — та материальная основа, из которой он возник, — пропала без следа. Архив еще сохранялся лишь по милости времени страта, не имеющего взаимно-однозначного соответствия с ортогональным временем.
Мейр сидел у себя в кабинете один, когда в дверь забарабанили и раздался взволнованный выкрик одного из старших архивариусов:
— Там что-то приближается из страта!
Мейр побежал выяснять. К входному шлюзу он поспел как раз вовремя, чтобы увидеть, как материализуется громада Императора.
Все присутствующие упали на колени. В борту Императора распахнулась дверь, и из неё вышли двое — мужчинам форме офицера Хронофлота и женщина.
Пораженный Мейр широко распахнул глаза.
— Хвала Господу! — смог он произнести, но надеяться еще не смел.
Мужчина и женщина шагнули к нему, но не успел Мейр и слова сказать, как Император снова исчез.
И на Непобедимую Армаду, пробивающуюся сквозь бушующий страт, тоже обрушилось осознание гибели Империи.
Принц Филипп, Верховный Адмирал Армады, восседал на величественном мостике своего гигантского флагмана, «Воли Божьей», застыв как парализованный. Его лицо посерело от ужаса.
Ошибки быть не могло. Со всех сторон огромной Армады летела одна и та же ужасная весть. Приборы показывали, что сами понятия порядка и религии, которым присягали служить воины Армады, исчезли безвозвратно.
У окруживших Филиппа адмиралов реакция на известие была совершенно разной. Неудержимая злость, давящий страх, .каменная угрюмость, огненная ненависть.
— Мы призраки! — глухим от горя голосом объявил принц Филипп. — Что нам теперь делать? Империя повержена!
— Пускай мы призраки, но мы все еще живы, — отчетливо произнес адмирал Хайт. Он попытался прикинуть, сколько еще пройдет времени, пока армада исчезнет и потеряет последние следы материальности, лишившись экзистенциальной поддержки. Возможно, часы или дни.
— Нам остается только одно, — с силой сказал адмирал. — Месть! Сделаем так, чтобы от Гегемонии тоже не осталось и следа!
Выкриками энтузиазма были встречены эти слова. Принц Филипп, глядя безжизненными глазами, отдал приказ.
Призрачная Армада устремилась вперед, однако оказалось, что ее поход не нужен. Гегемония исчезла вместе с Империей.
Но корабли Гегемонии, вышедшие в страт, еще существовали, как и Армада. Противоборствующие силы столкнулись, и началась битва. Вопрос о выходе в ортогональное время для использования всей мощи оружия не возникал — ортогонального времени более не существовало, — а страт-торпеды были слишком малоэффективны, чтобы удовлетворить жажду крови. И корабли шли на таран. Бой разгорался все жарче, вдохновляемый отчаянием и ненавистью.
Этон заметил, что его появление в Архиве немного подняло настроение главному архивариусу и его помощникам. Казалось, они не могли понять, что действительность, к которой они привыкли, исчезла и что все они очень скоро умрут. Этону показалось патологией, когда он увидел, что сотрудники стараются как можно больше заниматься работой, с любовью просматривая видеозаписи прошедших дней и бесконечные списки имен, мест и событий.
И на их вопросы он ответить не мог. Но два часа спустя сотрудники, сканирующие окрестности Архива, доложили, что объект возвращается снова.
Второй раз Император материализовался в приемном шлюзе.
— Этон, слуга мой! — раздался его гулкий голос. Этон встал навытяжку перед Императором.
— Я здесь, Император, — отозвался он. И спросил: — Где вы были?
Читать бесплатно другие книги:
