Утренняя звезда Браун Пирс

Отравленное яблоко, а не женщина! Яркая, блистательная, манящая, но с совершенно прогнившей душой. В училище она убила мою подругу Лию. Потом всадила пулю в голову собственной матери, а затем – еще две в позвоночник своей сестры Виктры. Теперь она союзница Шакала – человека, который распял ее во время учебы. Мы живем в странном мире… За спиной Антонии стоит смуглая Ведьма; когда-то она была упырем, а теперь, судя по птичьему черепу на груди, вступила в ряды скелетов – личной гвардии Шакала. По правую руку от Шакала сидит их командир, обритая наголо Лилат. Еще со времен училища она стала его любимым киллером.

– Прошу меня простить, но я не вижу смысла пытать поверженного врага, – отвечает ей Кассий. – Особенно в том случае, когда он уже выдал всю необходимую информацию.

– Не видишь смысла? – спокойно смотрит ему в глаза Шакал. – Смысл, патриций, в наказании! – объясняет он. – Это… существо возомнило, что может быть с нами на равных. С нами, Кассий! Более того, этот тип решил, что он лучше нас! Он насмехался над нами! Уложил в постель мою сестру! Он должен понять, что у него изначально не было шансов, его ждал неизбежный провал! Алые всегда были хитрыми зверьками. А он, друг мой, живое воплощение всего, к чему они стремятся и чего могут достичь при нашем попустительстве! Поэтому я просто позволил тьме и времени сорвать с него маску и открыть нам его истинное лицо. Homo flammeus, согласно новой системе классификации, которую я предложил Бюро стандартов. Эволюционно лишь немного отличается от homo sapiens, а все остальное – просто маска!

– Он посмеялся не над нами, а над тобой, – парирует Кассий, – ведь твой отец предпочел побывавшего в руках ваятелей алого своему родному сыну! Вот и все, Шакал. Какой позор для мальчика, которого никто не хотел и не любил!

От этих слов Шакал вздрагивает. Айя неодобрительно косится на своего молодого спутника, но тут в разговор вступает Антония:

– Дэрроу лишил жизни Юлиана, а потом перерезал твою семью! Кассий, он послал убийц на расправу с детьми из твоего рода, когда те спрятались на горе Олимп! Что бы сказала твоя мать, если бы увидела, что ты испытываешь к нему жалость?

Кассий даже не смотрит на них и приказывает одной из розовых, ожидающих указаний в дальнем углу зала:

– Принеси одеяло для пленника!

Никто не двигается с места.

– Что за манеры! А ты, Ведьма? – поворачивается Кассий к моей бывшей боевой подруге, но та молчит.

Презрительно фыркнув, он снимает с себя белый плащ и прикрывает им мое дрожащее тело. Все, включая меня, пораженно смотрят на него.

– Благодарю, – хриплю я, но Кассий отворачивается от меня.

Жалость не есть прощение, и простыми словами благодарности не искупить моей вины перед ним. Лилат негромко смеется, не отрываясь от тарелки сваренных всмятку яиц колибри и высасывая их одно за другим. Бритоголовая убийца сидит рядом с Шакалом, уставившись на Айю глазами мурены, обитающей в пещерных озерах Венеры, а потом говорит:

– С какого-то момента, Рыцарь Зари, честь превращается из достоинства в недостаток. Старик Аркос понял это на собственной шкуре, но было уже поздно, – добавляет она, выпивая очередное яйцо.

Айя не произносит ни слова, ее манеры, как всегда, безупречны. Но мне слишком хорошо знакомо это тяжелое молчание – точно так же она вела себя перед тем, как убить Куинн. Лорн обучил ее владению лезвием, и она не потерпит насмешек над его именем. Лилат жадно проглатывает еще одно яйцо – для нее радость нанести оскорбление другому куда важнее каких-то там манер.

Союзники явно недолюбливают друг друга. Ничего удивительного; в конце концов, они золотые. Но похоже, что сейчас наметился серьезный раскол между золотыми старшего поколения и современной молодежью вроде Шакала.

– Мы все друзья, – игриво заявляет Шакал. – Лилат, веди себя прилично! Лорн был железным золотым, просто он выбрал не ту сторону. Итак, Айя, я сгораю от любопытства! Срок аренды Жнеца истек, что вы планируете делать с ним дальше? Отдадите ваятелям под нож?

– Да, – коротко отвечает Айя. – Занзибару не терпится узнать, как им удалось создать такое. У него есть свои теории на этот счет, но их невозможно подтвердить, пока у него не будет образца. Мы надеялись схватить ваятеля, который сделал Жнеца, но, видимо, он погиб при авиаударе по Като в провинции Алькидалия.

– Или они хотят, чтобы вы так думали, – встревает Антония.

– Он ведь был у тебя в руках, не так ли? – язвительно спрашивает Айя у Шакала.

– Фиолетового зовут Микки, – кивает тот. – Его лишили лицензии, после того как он слепил ребенка от смешанного брака. Семья пыталась спасти отпрыска от ликвидации. После этого ваятель ушел на черный рынок и работал в основном с воздушными и водными модификациями розовых. До того как Сыны Ареса наняли Микки для особого задания, у него была мастерская в Йорктоне. Дэрроу помог ему сбежать от меня. Если вас интересует мое мнение, то, уверен, Микки еще жив. По сведениям моих оперативников, он находится в Тиносе.

– Если у тебя есть какая-то наводка на Тинос, стоит рассказать нам о ней прямо сейчас, – говорит Кассий, переглянувшись с Айей.

– Пока ничего конкретного. Тинос… не так просто найти. К тому же нам до сих пор не удалось взять в плен одного из капитанов их кораблей… живьем, – добавляет Шакал, попивая кофе. – Но работа идет, и как только у меня будет какая-то информация, я в первую очередь сообщу вам. А вот упырей, будьте любезны, отдайте моим скелетам. Им не терпится повидаться, правда, Лилат?

Я стараюсь не выдать своей радости, но как же это сложно! Упыри живы! По крайней мере, кто-то из них! И они встали на сторону Сынов Ареса, а не золотых!

– Да, господин, – отвечает Лилат, внимательно глядя на меня. – Мы устроим настоящую охоту! Сражения с алым легионом и другими повстанцами – жуткая скукотища, даже для серых.

– Кассий, верховная правительница ждет нас, – напоминает Айя и поворачивается к Шакалу. – Не смеем больше злоупотреблять твоим гостеприимством, Адриус. Мы покинем тебя, как только мой Тринадцатый легион снимется с лагеря на Голанском водохранилище. Скорее всего, завтра утром.

– Вы забираете легионы на Луну?

– Только Тринадцатый. Остальные останутся здесь под твоим командованием.

– Под моим командованием?! – удивленно вскидывает брови Шакал.

– Считай, что я предоставляю их тебе в аренду, пока это восстание окончательно не выдохнется, – презрительно произносит она, а я отмечаю про себя новое определение нашего мятежа. – Таков приказ верховной правительницы в знак доверия к тебе. Как ты знаешь, она очень довольна твоими успехами.

– Несмотря на твои методы, – вставляет Кассий, но Айя сердитым взглядом заставляет его замолчать.

– Что ж, раз вы завтра уезжаете, то вечером я, разумеется, жду вас на ужин! Мне хотелось бы обсудить кое-какие политические дела… Касательно повстанцев на окраине, – расплывчато добавляет Шакал, ни на секунду не забывая, что я слышу их разговор.

Информация – его главное оружие. Он внушил мне, что меня предал кто-то из друзей, но так и не сообщил его имени. Во время пыток он все время намекал то на одного, то на другого, а потом взял и отправил меня в кромешную тьму.

В зал входит серый и сообщает, что в кабинете лорд-губернатора ожидает сестра. От пальцев Шакала пахнет ферментированным зеленым чаем, любимым напитком Виргинии. Она знает, что я здесь? Сидела за этим столом? Шакал продолжает болтать без умолку, но я упускаю нить разговора. Слишком много непонятного, слишком много звуков, слишком много всего…

– Мои люди приведут Дэрроу в порядок перед поездкой, мы с вами обсудим все дела, а потом закатим пир в духе Трималхиона. Волуксы и Кориалусы будут счастливы встрече с вами. Давненько у меня не гостили два всадника-олимпийца. Все время то на поле брани, то разъезжаете по провинциям, то идете по следу в тоннелях, морях и гетто! Сколько времени прошло с тех пор, как вы спокойно наслаждались трапезой, не думая о ночном рейде или террористах-смертниках?

– Много, – кивает Айя. – Мы были проездом в Фессалонике и воспользовались гостеприимством братьев Рат, которым не терпелось доказать свою преданность после… их выходок во время Железного дождя. Прием был несколько… непривычный.

– Боюсь, мой ужин не пойдет с этим ни в какое сравнение, – смеется Шакал. – Последнее время у меня вообще никого не бывает, кроме политиков и военных. Эта чертова война совершенно лишила меня светской жизни, сами понимаете.

– Или попросту твой дом не считают приветливым? – спрашивает Кассий. – А может, кого-то меню не устраивает?

– Держи себя в руках, Беллона! – вздыхает Айя, но на самом деле происходящее ее забавляет.

– Кассий, я все понимаю, тебе тяжело забыть страх, тяжело оставить в прошлом вражду между нашими домами. Но сейчас настали времена, когда мы должны объединиться ради блага всех золотых, – улыбается Шакал.

Я-то знаю, что на самом деле он с удовольствием отпилил бы им обоим головы тупым ножом.

– У всех нас есть свои школьные обиды, поэтому мне нечего стыдиться, – добавляет Шакал.

– И все же мы хотели обсудить одно важное дело, – с упором произносит Айя.

– Я же тебе говорила! – вскидывается Антония. – И что от нас нужно верховной правительнице на сей раз?

– Это некоторым образом связано с тем, о чем говорил Кассий.

– С моими методами? – заканчивает за нее Шакал.

– Да.

– Мне казалось, верховная правительница довольна моими усилиями по подавлению восстания.

– Довольна, но…

– Она хотела навести порядок. Я помог ей. Наши запасы гелия-три пополняются, добыча сократилась всего на три целых и две десятых процента. Восстание вот-вот задохнется, Ареса скоро найдут, Тинос и вся эта история останутся в прошлом. Фабии возьмут на себя…

– Я не об этом, а о твоем убойном отряде, – перебивает его Айя.

– Ах вот что…

– И о новых процедурах ликвидации в шахтах повстанцев. Правительницу беспокоит твоя жестокость по отношению к низшим алым, она может дорого обойтись нам, учитывая имевшие место сложности с пропагандой. Взрывы прогремели на самом Палатине! Латифундии Земли бастуют. Волна протестов прямо у ворот цитадели! Дух восстания жив, несмотря на то что повстанцы разобщены, и мы не должны давать им повод объединиться!

– Сомневаюсь, что протесты будут продолжаться после того, как мы пошлем туда черных, – хитро улыбаясь, говорит Антония.

– И все же…

– Моя тактика никогда не станет достоянием общественности. Мы лишили Сынов Ареса возможности вести пропаганду, теперь вся информация в моих руках, Айя. Народ думает, что война уже проиграна. Людям никогда не покажут фотографии трупов, никто и краем глаза не увидит, что осталось от ликвидированных шахт. Все будут знать лишь о том, что алые совершают теракты, мирное население страдает, дети средних и высших цветов погибают прямо в школах. Общественность за нас…

– А если все-таки узнают, что ты творишь? – спрашивает Кассий.

Немного помедлив, Шакал жестом подзывает полуобнаженную розовую, которая лежит на диване в смежной с залом гостиной. Девушка, на вид чуть старше Эо, подходит к нему, смиренно опустив взгляд в пол. У нее глаза цвета розового кварца, серебристо-сиреневые волосы, заплетенные в длинные, до пояса, косы. Ее с детства учили доставлять удовольствие этим монстрам, страшно подумать, что видели эти полудетские глаза. Внезапно я забываю о собственных страданиях. Внутри все кипит от ярости, но я молчу. Не сводя с меня глаз, Шакал вводит два пальца девушке в рот и разжимает ей зубы. Потом культей поворачивает голову девушки так, чтобы сначала я, а потом Айя и Кассий смогли заглянуть розовой в рот.

У нее вырван язык.

– Я сделал это собственноручно после того, как мы взяли ее восемь месяцев назад. Она пыталась устроить покушение на одного из моих скелетов в клубе «Жемчужина Эгеи». Девчонка меня ненавидит, больше всего на свете желала бы увидеть, как я сгнию в земле, – произносит он, отпускает подбородок девушки, достает из висящей на боку кобуры пистолет и бросает розовой. – Выстрел в голову, Каллиопа! Давай же, за все непристойности, которые я совершал с тобой и твоими соплеменницами. Давай! Я вырвал тебе язык! А помнишь, что я сделал с тобой в библиотеке? А ведь это повторится, и не раз! – дразнит девушку Шакал, снова беря ее за изящный подбородок. – Не раз! – повторяет он. – Стреляй, сучка! Стреляй!

Трясясь от ужаса, розовая бросает пистолет на пол, падает на колени и цепляется за ноги Шакала. Тогда он благодушно и ласково дотрагивается до ее головы и почти с нежностью говорит:

– Ну-ну, Каллиопа, все хорошо, ты справилась. Для общественности, – продолжает он, поворачиваясь к Айе, – мед всегда слаще уксуса. Но против тех, кто сражается с помощью уловок, отравлений, саботажа в швейных мастерских и терактов на улицах, для этих трусливых тараканов, выползающих из своих укрытий только ночью, есть лишь оно средство – страх. Страх и полное уничтожение, – добавляет он, пристально глядя на меня.

3. «Змеиный укус»

Металлические лезвия с жужжанием прикасаются к моему черепу, и на коже головы выступают капельки крови. Зря я благодарил Кассия: дело вовсе не в благородстве, а в элементарных требованиях гигиены. Ошметки грязных светлых волос падают на бетонный пол. Серый заканчивает обривать меня наголо электрической бритвой. Товарищи называют его Данто. Он вертит мою голову туда-сюда, чтобы убедиться, что ничего не упустил из виду, а потом с силой похлопывает по макушке.

– Как насчет ванны, господин? – с издевкой спрашивает он. – Гримус любит, чтобы ее пленники были чистыми и от них не воняло!

Он постукивает по наморднику, который на меня надели после того, как я покусал охранников, пытавшихся снять меня со стола Шакала. На шею нацепили электрический ошейник, руки связали за спиной, а потом отряд из двенадцати ищеек во всеоружии проволок меня по коридорам, словно мешок с мусором.

Другой серый хватает меня за ошейник и поднимает на ноги, а Данто берет торчащий из стены шланг. Охранники почти на голову ниже меня, но все как на подбор крепкие и коренастые. Жизни серых не позавидуешь: гоняться за пиратами по поясу астероидов, преследовать убийц синдиката в трущобах Луны, охотиться на Сынов Ареса в шахтах…

Мне ненавистны их прикосновения. Их вид и издаваемые ими звуки. Все слишком резко, слишком ярко, слишком громко – каждое действие причиняет мне боль. Меня дергают, тащат, пинают… Изо всех сил сдерживаю слезы, но не знаю, как справиться с собой.

Двенадцать солдат выстраиваются в шеренгу и смотрят, как Данто направляет на меня шланг. Как всегда, к отряду ищеек приставлены трое черных. Струя воды ударяет меня в грудь, словно взбрыкнувшая лошадь, и кожа лопается от напора. Верчусь на бетонном полу, пячусь в дальний угол. Ударяюсь головой о стену, перед глазами пляшут искры. Вода попадает мне в рот, я захлебываюсь, сгибаюсь пополам, так как не могу закрыть лицо – руки связаны за спиной.

Мойка окончена, я фыркаю и кашляю, с трудом пытаясь вдохнуть через плотно прилегающий к лицу намордник. С меня снимают наручники, засовывают руки и ноги в рукава и штанины черного тюремного комбинезона, а потом снова связывают. Скоро мне на голову накинут капюшон и окончательно лишат человеческого достоинства. Кто-то толкает меня, и я сажусь на стул. Меня пристегивают так, что я вообще не могу пошевелиться. Они излишне осторожны. Наблюдают за каждым моим движением. Охраняют меня с такой бдительностью, как будто имеют дело со мной прежним, а не с тем, во что я превратился. Щурясь, я смотрю на них, но перед глазами все плывет. С ресниц капает вода. Пытаюсь фыркнуть носом, но он забит свернувшейся кровью от ноздрей до носовой полости. Нос мне сломали, когда надевали намордник.

Мы находимся в доме заседаний Бюро стандартов, который в крепости Шакала служит тюрьмой. Как и все правительственные учреждения, здание представляет собой бетонную коробку. В резком освещении все выглядят как ходячие трупы, поры на коже напоминают кратеры на метеоритах. Кроме серых и черных, в зале присутствует один желтый врач. Еще есть кресло, операционный стол и какой-то шланг. Однако истинное предназначение этого помещения открывается, когда видишь ржавые пятна вокруг водостока в полу и царапины от ногтей предыдущих пациентов на ручках кресла. Здесь начинается финальная стадия жизни.

Кассий никогда бы не оказался в этом богом забытом месте. Мало кому из золотых приходилось бывать здесь – для этого нужно умудриться нажить себе очень влиятельных врагов. Зал заседаний Бюро стандартов – часовой механизм Сообщества, его скрежещущие и цепляющиеся друг за друга шестеренки. Как можно сохранять присутствие духа там, где властвует бесчеловечность?

– С ума сойти, а? – раздается рядом со мной голос Данто. – В жизни не видел ничего более странного! – добавляет он, поглядывая на меня.

– Ваятель, наверное, прибавил ему килограммов сто веса! – поддерживает разговор другой серый. – Нет, больше! Вы его в доспехах видали? Да он был самым настоящим монстром!

– Что, больно было рождаться заново? – спрашивает Данто, поддевая мой намордник татуированным пальцем. – Уважаю! Боль – универсальный язык, правда, ржавый?

Я ничего не отвечаю, он наклоняется вперед и со всей силы наступает на мою босую ногу стальным каблуком. Ноготь большого пальца трескается. Волна крови и боли рвет палец на части. Голова моя безвольно падает, я ахаю.

– Правда? – повторяет вопрос охранник.

Из глаз текут слезы, но не от боли, а от того, с какой непринужденностью он проявляет жестокость. Я сразу кажусь себе маленьким. Почему ему так легко причинять мне боль? Мне хочется обратно в клетку!

– Да он настоящий бабуин в костюме! – смеется другой серый. – Отстань от него, что с него взять!

– Взять нечего, говоришь? – поворачивается к нему Данто. – Бред! Ему понравилось быть хозяином! Понравилось управлять нами!

Данто приседает на корточки и смотрит мне в глаза. Я пытаюсь отвернуться, боюсь, что он снова ударит меня, но серый хватает меня за голову, силой открывает мне веки, придерживая их большими пальцами, и заставляет глядеть на него.

– Две мои сестры погибли в этом твоем Дожде, ржавый ублюдок! А скольких друзей я потерял! – кричит он и бьет меня в висок чем-то металлическим.

Перед глазами плывут круги. По лицу струится кровь. За спиной Данто его начальник не отрывает глаз от планшета.

– Ты ведь и моих детей не пожалел бы? – спрашивает Данто, заглядывая в мои глаза в поисках ответа, но мне нечего ему сказать.

Как и все остальные, Данто – ветеран-легионер, грубый, словно ржавая терка. Его черная форма напичкана техникой, на ткани переплелись в объятиях изящно вышитые фиолетовые драконы. В глазах Данто – оптические имплантаты для термального зрения и чтения карт дислокации войск. Под кожей – целый арсенал биотехники, с помощью которой он охотится на золотых и черных. У всех серых на затылках вытатуирована римская цифра XIII, вокруг которой обвивается морской дракон, а в ее основании символически изображены горстки Праха. Это знак Тринадцатого легиона драконов, личного подразделения преторов Повелителя Праха, а теперь и его дочери Айи. Гражданские называют их просто «драконы». Мустанг на дух не выносит этих фанатиков. Они представляют собой независимую армию численностью в тридцать тысяч избранных, которым Айя поручила увезти верховную правительницу с Луны.

Их отвращение ко мне безгранично.

Они до мозга костей ненавидят низшие цвета – такой расизм не снился даже золотым.

– Хочешь, чтобы щенок заскулил, бей по ушам, Данто! – предлагает серая, стоящая возле двери.

Мощная челюсть ходит ходуном – серая жует резинку. Пепельные волосы подстрижены в короткий ирокез. Акцент выдает уроженку Земли. Она стоит, прислонившись к металлической стене рядом с зевающим серым, изящный нос которого скорее подошел бы розовому, чем солдату.

– Складываешь ладонь горстью, бьешь по ушам, и от давления лопается барабанная перепонка.

– Спасибо, Холи!

– Всегда пожалуйста!

– Вот так? – спрашивает Данто, показывая ей ладонь, и бьет меня по голове.

– Пальцы посильней согни, – советует она, но тут центурион наконец щелкает пальцами:

– Данто! Он нужен Айе Гримус живым! Отойди, пусть его врач осмотрит.

Я вздыхаю с облегчением – меня ожидает если не избавление от мучений, то, по крайней мере, короткая передышка.

Врач, полный желтый, вразвалку подходит ко мне и начинает разглядывать светло-коричневыми глазками-бусинками. В искусственном освещении его лысина блестит, словно обработанное воском яблоко. Он проводит по моей груди биоскопом, данные выводятся прямо на небольшие цифровые имплантаты в его глазах.

– Ну что, док? – спрашивает центурион.

– Удивительно, – шепчет через некоторое время желтый. – Плотность костей и внутренних органов практически в норме, несмотря на низкокалорийную диету. Мышцы, как мы и предполагали по результатам лабораторных экспериментов, атрофировались, но не так сильно, как могли бы пострадать ткани истинных ауреев…

– Хочешь сказать, что он лучше золотых? – ухмыляется центурион.

– Я этого не говорил! – вскидывается доктор.

– Расслабьтесь, док, здесь нет камер. Мы же в зале обработки! Каков ваш вердикт?

– Оно пригодно к транспортировке.

– Оно? – глухо мычу я из-за ремней намордника, и доктор пораженно смотрит на меня, в шоке оттого, что я могу говорить.

– Перенесет большую дозу транквилизаторов? Нам с этой орбиты до Луны три недели добираться.

– Вполне. – Врач испуганно глядит на меня. – Но я бы увеличил дозу до десяти миллиграммов в день, капитан. У этого существа необычайно сильная система кровообращения.

– Вас понял, – отзывается капитан, кивая той самой серой. – Дальше ты, Холи! Уложи его баиньки, а потом берем каталку и увозим его отсюда. Вы свободны, док, отправляйтесь обратно, в ваш уютный кофейно-шелковый мирок! Об остальном мы позаботимся…

Бах! Центурион в мгновение ока лишается лба. Что-то металлическое ударяется о стену. Смотрю на капитана завороженно и пытаюсь понять, куда делось его лицо. Бах! Бах! Бах! Бах! Звук напоминает хруст суставов. Головы стоящих рядом со мной драконов превращаются в облака красного пара. Мельчайшие частицы крови оседают на моей коже, и я отворачиваюсь. Серая как ни в чем не бывало идет вдоль шеренги солдат, стреляя каждому в затылок и даже не глядя в их сторону, чтобы прицелиться. Остальные не успевают схватиться за винтовки: второй серый, стоящий у двери, убирает еще пятерых из старомодного порохового ружья, стреляющего пулями. На ствол накручен глушитель, так что все происходит совершенно бесшумно. Первыми, истекая кровью, на пол падают черные.

– Чисто! – отчитывается женщина.

– Плюс два, – отзывается ее напарник и стреляет в желтого доктора, который ползет к двери, пытаясь спастись.

Потом серый ставит сапог на грудь Данто. Тот в потрясении смотрит на бывшего товарища, из горла у него хлещет кровь, но все-таки он хрипит:

– Тригг… Почему…

– Арес передает привет, засранец! – отвечает серый и стреляет ровно в щель тактического шлема Данто, прямо между глаз, потом эффектно поворачивает револьвер на пальце, подув на дымящееся дуло, и убирает оружие в кобуру. – Чисто!

С трудом шевеля губами под намордником, я пытаюсь сформулировать связное предложение и с трудом произношу:

– Кто… вы… такие?

– Холидей Накамура, – отвечает серая, пиная один из трупов. – А это Тригг, мой младший брат. Кто ты такой, вот в чем вопрос? – спрашивает она, приподнимая испещренную шрамами бровь.

Ее круглое лицо усыпано веснушками. Плоский нос, узкие темно-серые глаза. Я смотрю на нее и с трудом выговариваю:

– Кто я такой?

– Мы пришли за Жнецом. Если это ты, то нам стоит попросить деньги обратно, – подмигивает мне она. – Да шучу, сэр!

– Холидей, перестань! – аккуратно оттесняет ее в сторону Тригг. – У него же контузия! Вы в порядке, сэр? – успокаивающим тоном говорит он, осторожно подходя ко мне с поднятыми руками. – Мы пришли спасти вас, – произносит он, и я замечаю его акцент, более сильный, чем у Холидей.

Он делает еще один шаг, и я съеживаюсь. Сейчас он будет меня бить.

– Я сниму с вас наручники, сэр. Не волнуйтесь! Вы этого хотите?

Это все неправда! Очередные игры Шакала! У него же татуировка XIII! Это преторы, а не Сыны! Лжецы! Убийцы!

Нет, нет, нет! Он же расстрелял охранников! Он хочет помочь мне! Я обессиленно киваю, Тригг заходит сзади. Я ему не доверяю. Ожидаю, что он всадит в меня шприц или просто шею свернет. Но риск – благородное дело, и в следующую секунду я свободен, наручники сняты! Плечевые суставы хрустят, я со стоном вытягиваю руки перед собой в первый раз за девять месяцев. От боли по рукам идет крупная дрожь. Ногти отросли и загнулись. Но теперь руки снова принадлежат мне! Я пытаюсь вскочить на ноги и броситься к выходу, но тут же падаю на пол.

– Эй-эй, полегче, герой! – качает головой Холидей, усаживая меня обратно в кресло. – У вас же мышцы почти атрофировались! Надо бы смазать для начала!

Тригг обходит стул и встает передо мной. Кривая улыбка освещает его открытое мальчишеское лицо, он не такой боевой, как сестра, в уголке правого глаза вытатуированы две золотые слезинки. Тригг скорее напоминает верного пса, чем наемника. Он осторожно снимает с меня намордник, а потом вздрагивает, словно вспомнив о чем-то важном.

– Я должен кое-что передать вам, сэр.

– Не сейчас, Тригг. – Холидей напряженно смотрит на дверь. – Нам нельзя терять ни секунды!

– Оно ему пригодится, – затаив дыхание, отзывается Тригг, но все-таки ждет одобрительного кивка Холидей, прежде чем достать из рюкзака кожаный сверток и протянуть его мне. – Это ваше, сэр, возьмите! Ну что, – весело добавляет он, поймав мой одобрительный взгляд, – ведь я не соврал вам, а?

– Нет… – шепчу я, принимая сверток.

Дрожащими пальцами тяну за шнурок, которым он перехвачен, и чувствую, какая изнутри исходит сила. Через миг меня ослепляет смертоносный блеск. Чуть не роняю кожаную упаковку вместе с содержимым – я напуган, как в тот момент, когда мои глаза впервые после заточения увидели свет.

Мое лезвие! Подарок Виргинии! Уже дважды я расставался с ним: однажды его забрал у меня Карнус, а потом, на церемонии триумфа, Шакал. Лезвие белое и гладкое, словно первый молочный зуб ребенка. Пальцы скользят по холодному металлу и рукоятке, обтянутой телячьей кожей и покрытой пятнами соли. Прикосновение к клинку погружает меня в меланхолические воспоминания об утраченной силе и давно забытом тепле. Аромат грецкого ореха переносит меня в тренировочный зал Лорна, где он давал мне уроки, пока его любимая внучка училась печь пироги в примыкающей к залу кухне.

Лезвие змеится в воздухе, завораживая своей красотой и соблазняя обещанием силы. Этот клинок убеждал меня, как и многих мужчин на протяжении веков, в том, что я бог, но это было ложью. Лезвие заставило нас заплатить за гордыню ужасной ценой.

Мне страшно снова брать его в руки.

Превращаясь в изогнутый хлыст, лезвие шипит, словно гадюка в брачный период. Когда я в последний раз держал в руках мой клинок, он был гладким, без всякого узора, но сейчас на слегка подрагивающей белой поверхности проступает какой-то рисунок. Наклонив клинок, я пытаюсь разглядеть гравировку у самой рукоятки. Эо! Я растерянно смотрю на изображение моей жены, выгравированное на металле. Мастер запечатлел ее не на эшафоте, не в тот момент, что навечно останется в памяти народа, а в образе простой девушки, которую я любил. Она присела на корточки, волосы свободно падают на плечи, она срывает цветок гемантуса и глядит на меня снизу вверх. Кажется, Эо вот-вот улыбнется. Чуть выше девичьей фигурки – мой отец целует мать перед уходом из дома, а на самом острие лезвия – мы с Лианной и Лораном, нацепив страшные маски, гонимся за Кираном по тоннелю в День Всех Святых. Вот таким и было мое детство.

Кем бы ни был этот мастер, он хорошо меня знает.

– Золотые украшают свои мечи изображением своих подвигов. Великих и жестоких деяний, которые они совершили. Арес решил, что ты предпочтешь видеть на клинке тех, кого любишь, – раздается из-за спины Тригга тихий голос Холидей.

Она то и дело поглядывает на дверь.

– Арес мертв! – кричу я, пытаясь прочитать на их лицах затаенные коварство и злобу. – Вас послал Шакал! Это ловушка! Хотите, чтобы я вывел вас на базу Сынов? – спрашиваю я, сжимая рукоять лезвия. – Решили использовать меня, лжецы?

Холидей пятится, в ужасе уставившись на оружие в моей руке, а вот Тригг просто уничтожен моими подозрениями.

– Лжецы?! Да разве мы посмели бы лгать вам?! Мы готовы умереть за вас, сэр! И за Персефону, то есть за Эо, с радостью бы жизнь отдали. – Он запинается, с трудом подбирая слова, – должно быть, привык, что за него в основном говорит сестра. – За стенами тюрьмы вас ждет целая армия – это что ж, не считается? Целая армия ждет, пока к ней вернется ее… ее душа! – восклицает он, подаваясь вперед, а Холидей все так же не сводит глаз с двери. – Мы с юга тихоокеанского побережья – захолустного уголка Земли. Я думал, что так и умру, охраняя амбары с зерном! И вот я здесь, на Марсе! У нас одна задача – доставить вас…

– Встречал я лжецов и получше тебя! – зло шиплю я.

– Забей, Тригг! – окликает брата Холидей и лезет за планшетом.

– Погоди, Холидей, ты что! Арес же сказал: только в самом крайнем случае! Если они засекут сигнал…

– Да ты посмотри на него! Если это не крайний случай, то что?! – перебивает она брата и бросает мне свой планшет.

Вызов переадресуется через другое устройство. Дисплей мигает голубым цветом, на той стороне не берут трубку. Верчу планшет в руках, и тут в воздухе, словно цветок, раскрывается голограмма остроконечного шлема – она кажется сотканной из солнечного света, а величиной – не больше моего кулака. В прорезях шлема злобно горят огнем красные глаза.

– Фичнер?

– Вторая попытка, засранец! – ворчит голос.

Быть того не может!

– Севро?! – неожиданно жалобным тоном бормочу я.

– Эх, парень, видок у тебя тот еще! Как будто только что из утробы скелета вылез, мать твою!

– Ты жив… – ошарашенно повторяю я, глядя, как шлем исчезает.

Передо мной появляются резкие черты моего друга, он улыбается, обнажая острые зубы.

– Ни одному гребаному эльфу не под силу убить меня, – хрипло смеется Севро, и изображение слегка подрагивает. – Пора домой, Жнец! Я не могу прийти за тобой, ты должен добраться до меня сам. Как понял, прием?

– Но как это сделать? – вытирая слезы радости, спрашиваю я.

– Доверься моим Сынам. Сможешь?

– Шакал… Он держит в заложниках мою семью, – говорю я, посмотрев на брата с сестрой и одобрительно кивнув.

– Никого этот хренов трупоед не держит, твои у меня! Я забрал их из Ликоса сразу после того, как тебя взяли. Мама твоя ждет тебя не дождется!

Я снова начинаю плакать. На этот раз – от облегчения.

– А теперь возьми себя в руки, парень! Надо поторапливаться, – говорит он, поглядывая в сторону. – Дай-ка мне Холидей! Холидей, постарайтесь сработать чисто. Если не получится, играйте в открытую. Как поняла? Прием.

– Вас поняла, сэр!

– Разбейте цепи!

– Разбейте цепи! – эхом отзываются серые, и голограмма гаснет.

– Не суди о наc по цвету, – произносит Холидей и протягивает мне татуированную руку.

Сначала я разглядываю знаки серых на ее руке, а потом перевожу взгляд на веснушчатое, с грубоватыми чертами лицо. Один глаз заменен на биопротез и смотрит не моргая. Из уст Холидей слова Эо прозвучали совсем по-другому… Но кажется, именно в этот момент во мне проснулась душа. Душа, но не разум. Сознание все еще подводит меня. Будто сквозь трещины, на меня уставилась извивающаяся, сомневающаяся тьма, но теперь есть и надежда. В отчаянии я хватаю Холидей за руку.

– Разбей цепи! – хрипло отзываюсь я и удрученно смотрю на свои ноги. – Вам придется нести меня, даже стоять толком не могу.

– Поэтому мы приготовили вам небольшой аперитивчик, сэр! – провозглашает Холидей и достает шприц.

– Что это? – спрашиваю я.

– Масло надо сменить, сэр, – смеется Тригг. – Если честно, друг, лучше тебе этого не знать! – подмигивает мне он. – От этой дряни даже мертвец на ноги встанет!

– Тогда давайте сюда! – протягиваю руку я.

– Будет больно, – предупреждает Тригг.

– Он большой мальчик, – бросает ему Холидей и подходит ко мне.

– Сэр, зажмите зубами, – говорит Тригг, подавая мне свою перчатку.

Слегка неуверенно я прикусываю просоленную кожу и киваю Холидей. Она резким движением всаживает шприц, но не в руку, а прямо в сердце. Металл входит в мышцу, и в кровь выбрасывается какое-то адское зелье.

– Вашу мать! – пытаюсь крикнуть я, но из горла вырывается лишь сдавленный хрип.

По венам разливается огонь, сердце пыхтит, словно взбесившийся насос, я даже поглядываю на грудь, чтобы проверить, не выскочило ли оно. Внезапно ощущаю каждую мышцу. Все клетки тела словно взрываются, пульсируя от избытка кинетической энергии. Меня выворачивает, я падаю, царапая грудь, задыхаюсь, сплевываю желчь, колочу ногами по полу. Серые осторожно отходят от моего корчащегося тела. Я извергаю поток ругательств, которые заставили бы покраснеть даже Севро. Потом по телу проходит легкая дрожь, я поднимаю взгляд на моих новых друзей и спрашиваю:

– Это что такое было?!

– Мамаша называет это зелье «змеиный укус», – с трудом сдерживает смех Холидей. – С вашим метаболизмом будет действовать тридцать минут, не больше!

– Это приготовила ваша мама?!

– Ну мы ж с Земли, – пожимает плечами Тригг.

4. Камера 2187

Они ведут меня по коридорам под видом конвоиров, сопровождающих пленника. На мою голову накинут капюшон, руки сцеплены сзади незащелкнутыми наручниками. Брат идет слева, сестра – справа, оба незаметно поддерживают меня под локти. Благодаря «змеиному укусу» я могу идти сам, но не очень-то уверенно. Тело, и без того напичканное лекарствами, вялое, словно мешок с тряпьем. Почти не чувствую ни разбитого большого пальца, ни дрожи в ногах. Тонкие подошвы тюремных тапок громко шаркают по полу. Голова как в тумане, но мозг работает на сверхсветовых скоростях, состояние маниакальное, но сознание сфокусированное. Прикусываю язык, чтобы не начать бормотать вслух, и напоминаю себе, что я теперь не во тьме. С шуршанием мы шагаем по бетонному коридору. Я иду навстречу свободе! Навстречу моей семье, навстречу Севро!

Здесь никто не осмелится остановить солдат Тринадцатого легиона, особенно сейчас, когда им предоставлен полный доступ на время визита Айи. Не думаю, что многие в армии Шакала вообще в курсе, что я жив. Посмотрят на мой рост, на мертвенную бледность и решат, что я какой-то черный, которому не повезло впасть в немилость. Ловлю любопытные взгляды. Кажется, это паранойя. Они знают! Там ведь остались тела серых! Сколько осталось времени, прежде чем они откроют ту дверь? Когда они нас обнаружат? Мой мозг с бешеной скоростью прокручивает все возможные исходы, причем самые неприятные. Это все из-за наркотика, из-за наркотика!

– А разве нам не наверх? – спрашиваю я, когда гравилифт увозит нас вниз, в самое сердце тюрьмы горной цитадели. – Или у них есть ангар на нижнем уровне?

– Угадали, сэр! – одобрительно говорит Тригг. – Там нас ждет корабль и…

– Тригг, – перебивает его Холидей, после того как пузырь из жевательной резинки оглушительно лопается у нее во рту, – у тебя что-то на носу…

– Ой, закрой рот! Кстати, когда мы видели его голым, не я покраснел!

– Уверен, малыш? Тихо!

Гравилифт замедляет ход, брат с сестрой нервно хватаются за оружие. Открываются двери, и в кабину заходит человек.

– Господин, – вежливо приветствует незнакомца Холидей и отталкивает меня в сторону, чтобы освободить место вошедшему.

Сапоги у того тяжелые, как у золотых и черных, но серые никогда бы не назвали господином черного, да и не может от него пахнуть гвоздикой и корицей.

– Сержант, – раздается резкий голос, и я тут же узнаю его.

Когда-то этот золотой делал ожерелья из отрезанных ушей врагов. Виксус из старой компании Титуса! Он участвовал в резне, которую Шакал устроил в день моего триумфа. Лифт продолжает спуск, а я вжимаюсь в стену. Виксус меня узнет! Чутье его не обманет! Он уже смотрит на нас с подозрением! Ворот его мундира шуршит – повернул голову в нашу сторону!

– Тринадцатый легион, значит? – спрашивает Виксус, разглядев татуировки на их затылках. – Служите Айе или ее отцу?

– В рамках этой миссии мы подчиняемся фурии, господин, – спокойно отвечает Холидей. – Раньше служили Повелителю Праха.

– А, значит, участвовали в прошлом году в битве за Деймос?

– Да, господин. Мы были с Гримус на личере, посланном убить Телеманусов, пока Фабии не выследили их и корабли Аркоса. Мой брат лично всадил пулю в плечо старого Кавакса. Чуть не прикончил его, но тут Августус и жена Кавакса нанесли удар по нашему штурмовому отряду.

– Надо же! – одобрительно присвистывает Виксус. – Могли бы сорвать хороший куш! Надо было тебе, легионер, добавить еще одну слезинку! Я командовал Седьмым легионом, мы вели этого черного пса. Повелитель Праха предложил хорошее вознаграждение тому, кто вернет его раба, – рассказывает Виксус, шумно вдыхая, – похоже, нюхает стимуляторы вроде тех, что нравились Тактусу. – А это у вас кто? – спрашивает он, и я напрягаюь от ужаса, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце.

– Дар от претора Гримус в благодарность за… за тот груз, который она заберет отсюда на Луну. Ну вы понимаете, о ком я, сэр, – многозначительно произносит Холидей.

– Груз? Скорее остатки груза, – смеется над собственной шуткой Виксус. – Я его знаю? – прикасается он к краю моего капюшона, и я непроизвольно отшатываюсь. – Я бы не отказался поразвлечься с кем-нибудь из упырей! Крошка? Скелет? Нет, слишком высокий…

Страницы: «« 1234567 »»

Читать бесплатно другие книги:

Побег из тюрьмы с лучшей в мире охраной. ФБР в шоке. Сбылся худший кошмар специального агента Райли ...
Миры, где животные и роботы наделены разумом.Миры, где мифические существа правят людьми.Миры, в кот...
Слова имеют вес. Слово – как камень, брошенный в пруд: круги идут по воде, и не знаешь, какого берег...
В первом разделе книги — стихи о путешествии в Польшу, Чехию и Германию.Во втором — о природе родног...
Калеб Бейкер — один из богатейших людей Америки. В его жизни произошла трагедия, после которой он по...
Вы держите в руках главную и, пожалуй, единственную книгу по практической магии. «Большой и малый кл...