Проснуться на Селентине Васильев Владимир
– Да. А девчонку – Криста.
– Криста? – удивился Бородач. – Но это же земное имя!
Ник пожал плечами:
– Они телепаты, Вадим. Криста просто выбрала из известных мне имен наиболее соответствующее. Наверняка она называет себя как-то иначе, но из-за того, что я думаю о ней, как о Кристе… – Ник развел руками.
Вадим заинтересованно взглянул на Ника.
– Телепаты? Так вот почему они так складно говорят по-русски и по-английски… Да ты собирайся, собирайся, время-то идет…
Понимая, что возражать бессмысленно, Ник засейвил и забекапил результаты трехдневной работы, покинул сеть и погасил терминал. Брать с собой ему было нечего. В сопровождении Вадима и под конвоем безмолвных лбов из охраны Ник пришел в грузовые отсеки крейсера. В одном из них распластался на синтетическом жаропрочном покрытии посадочный бот класса «Медуза». Посудина не особенно поворотливая и маневренная, зато надежная, как молоток, и очень вместительная.
Градиленко уже сидел в боте, пристегнутый и упакованный. Второй бородач – тоже. В багажном отсеке кто-то тихо переговаривался и изредка доносилось сиплое покашливание. Ник молча уселся в свободное кресло, пристегнулся и глянул в наружный экран. У бота муравьями копошились техники, отсоединяя стояночные разъемы и шланги.
Спустя пару минут начался стартовый отсчет, а еще через некоторое время бот приподнялся и рванул к уже отверзнутым шлюзам. Когда на экране стало сине от звезд, на глаза Ника едва не навернулись слезы.
А потом все заслонил голубовато-зеленый шар Селентины. Прекрасный и манящий. И где-то там, под толщей атмосферы, ждала его рожденная в лесу девчонка, сама – часть селентинского леса.
Ник чувствовал, что еще не все успел ей сказать. И она ему – тоже.
Чем хороша неповоротливая и маломаневренная «Медуза» – ее практически не трясет в атмосфере. Бот снижался солидно и уверенно, без той легкомысленной болтанки, которая заставляет вспомнить о буйстве стихий и о том, что человек вкупе с творениями своих рук – всего лишь песчинка на ладонях мироздания. Траектория полета «Медузы» и сама была незыблема, как мироздание. Нисходящая гипербола, медленно обращающаяся в пологую спираль.
Невдалеке места, где бесчинствовали землеходы, был разбит лагерь контактеров. Четыре силикоидных палатки вокруг кострища. Ник, едва вышел наружу и это увидел, откровенно отвесил челюсть.
– Х-хосподи! Что, коттеджик вырастить не смогли?
Градиленко, показавшийся из «Медузы», неодобрительно поглядел на Ника и соизволил процедить сквозь зубы:
– Мы не вправе пользоваться достижениями технологий при контакте со слаборазвитой расой.
– Слаборазвитой? – удивился Ник. – Я бы так не сказал о селентинцах. Они просто другие, вот и все…
– Ты специалист, чтобы делать выводы? – сердито прервал его Градиленко.
– Нет, – честно признался Ник. – Но у меня есть голова, чтобы думать. И еще – я неделю провел с селентинцами бок о бок. Они прекрасно знают, что такое звезды. И что у звезд бывают планеты. И что на многих планетах есть жизнь. По крайней мере, рассказ о том, откуда я взялся, их ничуть не удивил.
Градиленко так и обмер.
– Ты рассказывал им о своем инопланетном происхождении? – прошипел он негромко.
Ник пожал плечами:
– Да. А что? Не нужно было?
Градиленко схватился за голову и что-то тихо забормотал.
Его бородачи тем временем таскали упаковки с провиантом из «Медузы» в складскую палатку. Кто-то принялся разжигать костер, причем на редкость неумело. Ник сжалился и пришел на помощь – огонь сразу ожил, повеселел и принялся бойко пожирать сначала щепочки, а потом и дрова. Контактер-неумеха благодарно щурился сквозь линзы старомодных очков в роговой оправе.
Вскоре пришлось снова помогать контактерам – на этот раз греть чай. Варварским способом, на костре, хотя что мешало привезти с «Калахари» банки воды с химподогревом? Наверное, очередная инструкция, до коих был зело падок шеф контактеров. Ник не ожидал, что контактеры окажутся настолько не полевым людом. Теоретики, блин. Кабинетные стратеги. Гении-заочники. Эх-ма…
Наконец «Медуза» была разгружена и немедленно улетела, вещи перетасканы и упрятаны в палатку, а вся немногочисленная братия Градиленко (семь человек, включая его самого) расселась вокруг костра на бревнышках. Ник был восьмым в этой странной компании.
Чаепитие, по-видимому, служило контактерам чем-то вроде ритуала. Неким общим собранием, подведением итогов – наверное, так.
Градиленко дождался, пока ему нацедят в керамическую кружку пахучей густой жидкости, прокашлялся и, словно бы ни к кому не обращаясь, приступил:
– Итак, коллеги? Кто введет новичка в курс дела? Матвей?
– Лучше пусть Гарик, – отозвался один из контактеров. – Гарик дежурил, когда девчонка назвала его, – Матвей кивнул в сторону Ника, – имя.
– Ладно. Давай, Гарик, – велел Градиленко.
Пиротехник-неумеха поправил очки и виновато поглядел на Ника.
– Прежде всего, позволю спросить, – начал он, как показалось Нику – не то смущенно, не то виновато. – Вы осведомлены о базовой процедуре контакта?
– Нет, – ответил Ник и свойски подмигнул. – При обнаружении аборигенов мне предписывается сворачивать работы и убираться восвояси.
– Что, кстати, не было проделано, – вполголоса проворчал Градиленко. Не удержался, встрял-таки.
– Уважаемый, – миролюбиво ответил Ник. У него почему-то установилось хорошее настроение, даже зануда-контактер не мог настроение испортить. – Вам приходилось попадать в эпицентр поверхностного землетрясения? Нет? Так вот, нападение землеходов – это гораздо страшнее. Я вас уверяю. И не будем об этом, ладно? Вам уже прищемили хвост однажды, так не заставляйте меня снова звонить шефу!
Градиленко насупился и уткнулся в кружку с чаем. Ник с некоторым изумлением отметил, что его наглый блеф возымел желаемые последствия, и мысленно поставил себе пять баллов за смекалку.
– В общем, – осмелился продолжить робкий Гарик, – мы пытаемся наладить взаимопонимание с аборигенами. Ищем точки соприкосновения, общие понятия, общие константы… До сих пор это срабатывало. На Селентине мы впервые зашли в тупик…
Ник заметил, что Градиленко еще ниже склонился над чашкой, чуть нос в чай не макнул.
– Мы неделю бьемся, но аборигены либо не хотят нас понять, либо не могут. Сегодня утром девушка, с которой мы контактируем чаще всего, рассердилась, накричала на меня и заявила, что если мы хотим с ними общаться, мы должны вызвать вас.
– Понятно, – кивнул Ник и не смог не съехидничать: – Не могу сказать, что очень удивлен.
– Мы прочли все ваши отчеты о пребывании у аборигенов. Мы пытались вести себя по вашей схеме. Бесполезно. С сегодняшнего утра на нас не обращают внимания – Матвей три часа простоял у подножия супердерева, но никто так и не спустился. У нас нет выхода, кроме как просить вас о помощи.
– А если я откажусь? – Ник склонил голову набок и покосился на Градиленко. Он угадал – ответил, конечно же, начальник контактеров:
– Не дури, Капранов. Пусть твой шеф и большая шишка, но неподчинение прямым приказам и он покрыть не сможет. Не заставляй меня приказывать.
Ник хмыкнул.
– Да я так спросил, абстрактно, – сказал он. – Зачем мне противиться? Ладно, что я должен делать?
– Попробовать стать мостом между нами и селентинцами. Ты должен попытаться понять их. И объяснить все нам.
– Ладно.
– Смотри, – Гарик вытащил из внутреннего кармана книжицу, потрепанную и засаленную. У Ника при виде ее брови неудержимо поползли вверх – не привык он к книгам в таком состоянии. Да что там – он привык к книгам исключительно в электронном виде. Распечатки распечатками, а книги Ник воспринимал как череду строк в экранах терминалов.
– Это руководство по…
«О боже, – мысленно простонал Ник. – И тут руководство… Неужели правительство Земли состоит сплошь из одних непрошибаемых чинуш?»
Но он продолжал покорно слушать. И покорно вникать.
Потому что это временно стало его работой. Здесь, на Селентине, которую он успел полюбить больше, чем все виденные доселе миры.
Глава третья
1.
Ветер шастал даже здесь, внизу. От дерева к дереву, от куста к кусту. Налетал неожиданно, спутывал длинные ветви шавош, заплетал их в беспорядочные косы. Ник поежился – скорее, по привычке. С некоторых пор он перестал мерзнуть, несмотря на минимум одежды – шорты, легкая майка травянистого цвета да мокасины на шнуровке.
Компьютер и груду всякой мелочевки из контактерского реквизита он перестал таскать с собой довольно быстро, когда понял, что никакого проку от них все равно нет. Только руки занимают да плечи оттягивают. Градиленко попытался на него надавить, но Ник лишь досадливо отмахнулся: коли поручили программу вести мне, так извольте не мешать, господа теоретики.
В самом деле – пластиковые квадратики с нарисованной примитивной арифметикой и геометрией Кристу заинтересовали только в начальный момент.
– А, система счета и измерений? – взглянув, догадалась она с первого раза. – Зачем ты это принес?
Ник пожал плечами и принялся неубедительно лопотать что-то насчет взаимопонимания и мостов, как учили его бородачи-контактеры, но потом сам устыдился этой пурги и честно признался:
– Не знаю, Криста. Мой наставник порекомендовал мне взять это и показать вам.
– Твой наставник? – удивилась Криста. – Но ведь ты говорил, что твой наставник сюда не при-ле-тел, а остался дома, и ты общался с ним посредством дальней связи.
– Ну, не мой наставник, а наставник земной миссии на Селентине, – поправился Ник. – Я должен его слушаться тоже. Он отвечает за то, чтобы вы, селентинцы, и мы, земляне, получше поняли друг друга.
Криста удивилась еще больше:
– А разве не ты теперь за это отвечаешь? Мы ведь выбрали тебя. Значит, наставником стал ты.
Ник не сразу нашелся что ответить.
– Видишь ли, Криста, – сказал он, поразмыслив. – Я скорее не наставник, а исполнитель. Я прихожу в лагерь землян и все-все им рассказываю. Наставник со своими помощниками выслушивают, думают, совещаются и говорят мне, что делать дальше.
– Ага, – фыркнула Криста и смешно наморщила носик. – Все в точности так. Пичкают тебя глупостями, ты пытаешься вывалить эти глупости на нас, мы, естественно, отмахиваемся, после чего ты все наставления забываешь, наконец-то становишься самим собой и появляется возможность говорить с тобой как с нормальным человеком. Ник, мне кажется, что этот наставник вместе с помощниками занимает чужое место – твое. Убери всю эту математику подальше, я все равно в ней плохо разбираюсь.
– А кто разбирается хорошо?
– Кто? Те, кому это нужно. Шнырики некоторые. Вот он, например, – Криста показала на самого маленького наездника на летающем диске, того, который все время молчал.
– Он? – изумился Ник. – А он что, разумен?
Криста, кажется, обиделась.
– Ник! Он, между прочим, селентинец!
– Прости, – поспешно выпалил Ник. – Я думал, на Селентине разумны только такие, как ты, только люди.
Криста поглядела на него странно.
– Ну и чушь иногда лезет тебе в голову, Ник! Я бы до такого ни за что не додумалась, даже нарочно.
– Прости, Криста, – искренне извинился Ник. Еще раз. – Я многого просто не понимаю. На Земле разумны только люди, вот я и подумал, что у вас то же самое.
– Только люди? – с внезапной жалостью переспросила Криста. – Бедные вы, бедные… Нет, постой! А тот шнырик, которого поймал Буга? Он ведь брал какие-то пробы у озера. Ты хочешь сказать, что он неразумен?
Ник едва не поперхнулся – закашлялся, и Криста не замедлила увесисто шлепнуть его по спине. Кашель сразу же прошел.
– Э-э-э… – протянул Ник, отдышавшись. – Тот шнырик был не живой. Точнее, не совсем живой, хотя в нем присутствуют органические элементы. Я его вырастил, точно так же, как выращивал дома. Понимаешь?
– Нет, – честно призналась Криста. – Если ты его вырастил, как он может быть неживым?
– Ну, понимаешь, его придумали и создали люди. Он – механ, инструмент. Вроде палки, которой ты можешь дотянуться до плода, если рук не хватает. Ты ведь не считаешь палку разумной, хотя она когда-то тоже выросла?
Криста нахмурилась и некоторое время думала.
– Нет. Это неправильно. У тебя ошибочные аналогии, – заявила она.
Ник пожал плечами.
– Помнишь, я тебе рассказывал, что земляне пошли по механическому пути развития? Из мертвых предметов – камня, дерева, железа – они строили различные приспособления и механизмы, со временем все более сложные…
– Дерево – живое, – рассеянно заметила Криста. – Ник, давай поговорим об этом позже, ладно?
Нику пришлось согласиться.
В общем, еще два дня он брал с собой реквизит, но даже не доставал его из рюкзачка, а на третий резонно подумал – какого черта? И оставил рюкзачок в лагере. Градиленко не замедлил наехать на него по этому поводу, но Ник, почувствовав свою очевидную нужность, осадил шефа контактеров без всякой жалости и церемоний. Не сумел справиться сам? Вот сиди теперь, не вякай и другим не мешай.
Градиленко заткнулся, но (Ник это чувствовал) затаил злобу.
«Ну и пусть, – подумал Ник сердито. – Какое мнение селентинцы сложат о землянах, если одним из первых познакомятся с типом вроде Градиленко?»
Ник и себя-то не считал достойным представлять всю Землю. Но лучше уж он, Никита Капранов, существо без особых достоинств и далеко не без недостатков, но не Градиленко же…
Ник огляделся, непроизвольно ежась. Казалось, на таком ветру его должен был пробирать озноб, но ничего подобного. Ничего. И, кстати, Ник неожиданно сообразил, что давно уже не чувствует давний вывих левой ноги. Обыкновенно вывих напоминал о себе – ступишь неудачно или споткнешься – и привет. Пару дней хромоты и боли.
На Селентине Ник не вспомнил о нем ни разу.
Поскольку заняться было все равно нечем, а ожидание назвать занятием не поворачивался язык, Ник плюхнулся у ствола особо раскидистой шавоши, повозился во мху и помассировал ногу.
Нет. Не чувствуется вывих – даже если подняться, поставить ногу на внешнюю часть стопы и легонько перенести на нее тяжесть тела.
А ведь раньше стоило так сделать, и поврежденные в том злосчастном матче связки тотчас начинали противно ныть.
Вздохнув, Ник покосился на ближайшее супердерево, от которого его отделяло метров семьдесят. Могучий ствол возносил ветви и листву высоко в поднебесье. Подумать только, самые старые из этих невозможных растений выше земной Джомолунгмы…
Биологи, кстати, заявили, что супердеревья невозможны. В принципе. Что они нарушают целый ряд фундаментальных биологических принципов и законов. И с присущей ученым непоследовательностью принялись их изучать – вполне невозмутимо, словно существование принципиально невозможных растений их нисколько не смущало.
Ник и сам многого не понимал. На высоте нескольких километров холодно – на той же Джомолунгме сплошные снега, какая зелень, какие листья? Супердеревья этому и не думали внимать – они были покрыты листвой до самой макушки, царапающей небо.
Впрочем, сколько раз жизнь делала на первый взгляд невозможное возможным? Считалось, что жизнь в межзвездном вакууме возникнуть не может. И – здрасьте-пожалуйста! События в заколдованном секторе Z-19 вблизи космопорта Онарта-тридцать два. Иванов догадался, что объекты, принимаемые людьми за чужие звездолеты, на самом деле являются животными, приспособившимися к обитанию в вакууме.
Считалось, что…
Крупная шишка, пущенная ловкой рукой, угодила Нику прямо в лоб. От неожиданности Ник подскочил и, конечно же, отвлекся от размышлений.
Из ближайших кустов нехотя выступил Буга. Брат Кристы.
– Привет, Ник! – поздоровался он. – К тебе даже подкрадываться неинтересно. Можно топать, можно шуршать листвой и хрустеть ветками – ты все равно не заметишь.
– Привет, Буга. Извини, я задумался.
Буга фыркнул:
– О чем ты можешь задуматься? О своих картинках на пла-сти-ке?
– Тебе Криста рассказала?
– О картинках? Нет, шнырик. Самый мелкий. Пожаловался, что загадки на картинках были очень простыми.
Ник смешался.
– Погоди… Но я же никому не показывал эти картинки! Как он мог их видеть?
– Ему Криста нарисовала. Слушай, пойдем к реке сходим, а? Мне рыбы наловить нужно, наставник просил. А когда наставник просит, отказываться как-то неудобно, сам понимаешь…
– Погоди, Буга! Пойдем, пойдем мы с тобой на реку, только ответь – Криста ведь тоже не видела этих картинок!
– Видела, – перебил Буга. – Как бы она их нарисовала шнырику, если она их не видела?
– Ну, видела, конечно, – сдался Ник. – Но она их не рассматривала, просто взглянула один раз, и все.
– А разве этого недостаточно? – удивился Буга. – Взглянула и запомнила.
– Но она говорила, что не разбирается в математике!
– Так и есть. Не разбирается. Поэтому она и рисовала непонятные картинки шнырику.
– То есть… ты хочешь сказать, что Криста их просто запомнила? А потом воспроизвела?
– Да! Ник, ты находишь это странным? Прости, но я нахожу странным то, что ты находишь это странным.
Ник поскреб в затылке. Ну и ну. Похоже, аборигены обладают фотографической памятью. Или это уникальная способность одной лишь Кристы?
– Буга, – спросил Ник. – А ты смог бы нарисовать шнырику такие картинки, если бы взглянул на них разочек?
– Конечно, смог бы! – не задумываясь, заявил Буга. – Любой смог бы. Что в этом сложного? Запомнил и нарисовал. Каждый карапуз смог бы. При условии, конечно, что он уже в состоянии держать в руках стило или хотя бы веточку.
«Значит, все-таки каждый, – подумал Ник. – М-да. Запомним…»
Неприязнь Буги к Нику со временем бесследно прошла, и последние недели они довольно много времени проводили вместе. Если в беседах с Кристой Ник больше узнавал о селентинцах, то общение с ее братом помогало познавать лес. Буга чувствовал себя в лесу примерно так же, как Ник на ростовой площадке или за экраном терминала. Казалось, нет ни единой вещи, ни единого события, которое Буга не был бы в состоянии истолковать – от внезапного скрипа какой-нибудь пичуги до причины, по которой засохла во-он та кривая шавоша.
Они уже шагали мимо ствола супердерева. На северо-запад, к реке.
– А как мы будем ловить рыбу? – поинтересовался Ник.
– Не знаю, – беспечно отозвался Буга. – На месте решим.
– А где Криста?
Буга пожал плечами:
– Ушла куда-то. Кажется, с наставником. Да, точно, я вспомнил, она с утра занята с наставником. Слушай, Ник, ты без нее прожить, что ли, не можешь? Целыми днями с ней болтаешь.
– С ней интересно болтать, – ответил Ник, стараясь не отставать от проворного, как шиншилла, селентинца. – К тому же сейчас это мое задание – болтать с кем-нибудь из вас.
Буга скептически хмыкнул:
– А я тебе для болтовни не подхожу?
– Почему? Подходишь. Но, если честно, общаясь с Кристой, я узнаю о вас намного больше.
– Ты еще с наставниками не общался, – бросил через плечо Буга.
– Да я готов! – Ник на ходу пожал плечами.
Буга даже остановился, и Ник налетел на его могучую спину.
– Готов? Ну-ну! – Буга ухмыльнулся. – Что-то по тебе не скажешь. Тебе еще просыпаться и просыпаться, Ник! Это даже шнырику понятно.
– Просыпаться? – не понял Ник.
– Просыпаться. Ты ведь спишь.
– Я не понимаю тебя, – жалобно протянул Ник. – Объясни, а?
Буга, кажется, озадачился такой постановкой вопроса.
– Что объяснить?
– Ну, – Ник неопределенно пошевелил пальцами рук. – Почему я сплю и как это – просыпаться?
– Спишь, потому что спишь! – веско сказал Буга. – Опять ты о пустом болтаешь. Пошли.
Ник вздохнул. Спит, значит. Спит…
На реке они провели часа два, не меньше. Способ рыбной ловли, избранный Бугой, сперва показался Нику малоэффективным, однако уже к исходу первого часа на берегу оказалось столько крупных рыбин, что Ник в одиночку всех не поднял бы. Второй час Буга посвятил нанизыванию рыбин на необъятный кукан, больше похожий на тонкую, но очень прочную жердь. Кукан этот они взвалили на плечи, причем хвосты некоторых рыбин свисали почти до пояса.
Так и двинулись – впереди Буга, следом Ник, а от плеча селентинца к плечу землянина тянулась жердь с уловом. Ник уныло подумал, что все самые примитивные мосты между различными сообществами почему-то чаще всего связаны с пищей.
Потом Ник сообразил: раз Буга взял его в носильщики, значит предстоит увидеть селение аборигенов! До сих пор никого из землян туда не приглашали. Собственно, кроме Ника, никого и не могли пригласить, но даже и его не приглашали.
У Ника сразу же разыгралось любопытство – попасть в селение ему хотелось давно. О селении несколько раз упоминала Криста, но все как-то вскользь, неконкретно. Ни кто там живет, ни сколько там жителей – ничего этого Ник не представлял даже приблизительно. Из бесед с Кристой получалось, что далеко не все селентинцы похожи на людей, но из тех же бесед Ник заключил, что никакого принципиального неравенства в связи с этим не существует. Селентинцы разные – и это никого не смущало. Из селентинцев, по меньшей мере.
Криста, к примеру, считала равными себе даже с виду безмозглых жуков-шныриков. Как оказалось, самый маленький из них – математик…
Ветер все завывал в ветвях. Кажется, он даже усиливался.
Не меняя шага, Буга заметил:
– Будет буря.
– Буря? – переспросил Ник. – Сильная?
– Довольно сильная. А ты не чувствуешь ее приближения?
Ник промычал нечто малопонятное, потом честно признался:
– Ну… Я вижу, ветер усиливается. И небо в тучах. Наверное, по этому можно кое-что понять.
– Можно, – подтвердил Буга. – Только гораздо больше можно понять, наблюдая за животными, если ты не чувствуешь бури сам.
– А ты чувствуешь?
– Конечно, – сказал Буга, не оборачиваясь. – Как ее можно не чувствовать?
– Слушай, – вдруг заинтересовался Ник. – А у вас часты бури?
У него уже ныло плечо от тяжести кукана, но, пока Буга был склонен к беседе, Нику не хотелось его отвлекать по пустякам.
– Не особенно. Но случаются.
– Супердеревья не ломает?
Буга засмеялся:
– Нет! Их невозможно ни свалить, ни сломать. Они очень живучие и прочные.
Действительно, сколько Ник ни шастал по лесу последнее время, он не видел ни одного поваленного или сломанного супердерева. И сухих супердеревьев не видел, хотя вывороченных и засохших нормальных деревьев повидал очень много.
В селение они успели одновременно с моментом, когда бурю можно уже было считать серьезной. Деревья стонали и скрипели, кущи полоскались по ветру, как знамена. Супердеревья же стояли недвижимо и незыблемо, и Ник очень удивлялся: с такими размерами и с такой парусностью им полагалось раскачиваться и ломаться, как тростинкам. Но буре они были явно не по зубам.
Ник уже начал беспокоиться, не привалит ли их падающим деревом или не случится ли еще какой неприятности, как вдруг сообразил, что они прибыли на место. В селение селентинцев.
Оно походило на огромный дряхлый сгнивший пень. И еще – на античный цирк-амфитеатр. Концентрические террасы спускались к центру «пня»; остатки коры образовывали вокруг селения нечто на манер корявого забора, более похожего на крепостную стену. Там и сям виднелись темные провалы пещер; некоторые были занавешены зеленоватыми… циновками, что ли? В целом террасы заволакивались обильной зеленью – растениями с необычно большими, не меньше одеяла, листьями. Вероятно, и цветов здесь обыкновенно хватало, но буря заставила их свернуться в тугие кожистые бутоны и спрятаться меж листьев.
– Пришли, – заметил Буга и сбросил с плеча кукан. Ник последовал его примеру. Из ближайшей норы-пещеры тотчас выбралось несколько… созданий.
Иного слова Ник подобрать не смог.
Одно было похоже на серого богомола, сохранившего, впрочем, следы антропоморфности. Конечностей у него, по крайней мере, было четыре. Зато голова скорее смахивала на велосипедное седло, чем на голову человека, даже с учетом общей карикатурности.
Второй был похож на сказочного гнома – очень толстый и очень низенький человечек с пышной бородой по пояс; на голове седые волосы человечка были схвачены в хвостик, но не на затылке, а на макушке. Этот носил одежду – необъятные желтые шорты на перехлестнутых крест-накрест лямках.
Третий вообще походил на обыкновенного лохматого пса. Вплоть до репейника в шерсти. Он и вел себя как пес – кинулся к Буге, взлаял пару раз и принялся восторженно прыгать вокруг.
Четвертое создание показалось Нику плохой пародией на Кристу. Оно выглядело совсем как женщина, молоденькая симпатичная женщина, но какая-то словно бы мультяшная, нарисованная. Слишком большие глаза, непривычные пропорции тела – в общем, героиня какого-нибудь аниме в чистом виде.
Вся эта компания издавала разнообразные звуки; Буга их явно понимал. Ник же ничего похожего на речь отследить не смог.
Вскоре к этой четверке присоединилось еще несколько селентинцев, столь же пестро выглядящих и столь же разительно отличающихся друг от друга. Они дружно занялись уловом – снимали рыбин с кукана и растаскивали в разные стороны.
С неба упали первые капли дождя.
– Пойдем, – Буга пихнул Ника в нужном направлении. – Не то вымокнем.
И он увлек землянина к одной из занавешенных пещер.
Краем глаза Ник увидел, как откуда-то сверху спикировала еще одна похожая на фею туземочка. Эта была почти неотличима от Кристы, вплоть до приклеенной юбочки. Во всяком случае, она отличалась от Кристы не больше, чем любая земная девчонка отличается от одноклассницы.
«Господи, – подумал Ник с тоской. – Ну почему я не контактер и не ксенолог? Мне же в этой каше вовек не разобраться…»
В пещере было сухо и – к великому удивлению Ника – светло. Не так, как снаружи обычным днем, но и не темнее, нежели сейчас, в бурю. К все тому же удивлению, в пещере нашлась обстановка – столы, стулья, лавки какие-то вдоль стен, шкафы, уставленные посудой. Но все это было частью пня, диковинными выростами древесины, и поэтому ни стулья, ни стол невозможно было сдвинуть с места.
Широкое, похожее на обычный топчан, только попросторнее, ложе устилали бесформенные мохнатые пледы. Ну не поворачивался язык назвать это шкурами – пледы, и все тут!
– Сейчас поесть принесут, – сообщил Буга, садясь к столу. – Ых, навернем ушицы свежей!
И хитро подмигнул.
«Ушицы? – подумал Ник. – Так ее еще сварить надо. Или не мы одни рыбачили сегодня?»
Действительно, из глубины пещеры показалась… сначала Ник решил, что это Криста. Но это была не она. Возможно, недавняя пикирующая туземочка, а может быть, и нет. В руках туземочка держала поднос, на котором стояли две миски и несколько небольших блюдец. От мисок распространялся ни с чем не сравнимый аромат ухи. Просто умопомрачительный, до голодных спазмов в желудке.
На блюдцах обнаружились: лепешки (невероятно вкусные), какая-то острая приправа сродни аджике, сметана и две рюмки грамм по сто пятьдесят с прозрачной жидкостью.
Буга первым делом потянулся к рюмке.
– Ну, – сказал он так, будто произносил тост, – с удачной рыбалкой!
Ник по примеру селентинца тоже взял рюмку и опасливо понюхал.
Пахло водкой. Хорошей, идеально очищенной водкой.
Машинально Ник потянулся чокнуться; Буга на секунду замешкался, а потом, словно догадавшись, что нужно делать, потянулся навстречу. Рюмки сухо цокнули, встречаясь; они явно не были стеклянными.
По давней русской традиции Ник коротко выдохнул: «Ху!» – и опрокинул содержимое в рот.