Афганистан. Честь имею! Баленко Сергей
Из писем жене, Светлане Григорьевне
«25 декабря 1983 года.
Как там поживает наш Димка? Растет? Силенок набирается? Жаль, что увижу его не скоро… Сегодня 25 декабря. Сегодня вечером уезжаю в Афганистан. За меня не волнуйтесь. У меня все будет в полном порядке. Встречайте весной 1985 года. А пока ждите писем из „края чудес“».
Ваня писал много. По слогу чувствуется, обдумывал каждое слово и фразу. Оберегал покой домашних. Старался беречь…
«Без даты.
…Эх, посмотреть бы сейчас на Димку! Какой он, наш малыш? Уже подрос, наверное. Смотрит на мир и воспринимает его таким, как есть. Он не знает еще плохого и хорошего. Мы с тобой вырастим из него человека – мужчину, рядом с которым другим будет хорошо и спокойно. А самое главное, чтоб в будущем наш малыш не увидел войны.
Знаешь, до армии понятие о войне было у меня каким-то неопределенным. Теперь знаю, что это такое. Видел своими глазами и не хочу, чтобы это же увидел когда-нибудь сын.
Я много встречал наших с тобой ровесников, чья жизнь будет уже неполноценной. Молодые ребята, но без рук и без ног. Видел гробы… Но не страх появляется. Желание свести счеты с теми, от чьих рук люди гибнут…»
Он очень любил жизнь. До самозабвения. До гранитной уверенности – в этой жизни с ним ничего не случится. Ничего. Он счастливый. Он богатый на счастье. У него есть дом, любимая, есть сын, мама, отец, сестренка… А уезжая в Афганистан, дал слово себе: «Я вернусь. Обязательно вернусь!». У счастливых людей всегда так бывает…
«21 января 1984 года.
…Была небольшая командировка. Целыми днями и ночами лазили по горам, сопкам и равнинам. По камням и пескам. Каждый день и каждую ночь, пока мы мотались по этим афганским прериям, в мыслях со мной была ты.
Ночью сидишь на камнях – холодина, аж судорога сводит, а как подумаешь, что у меня есть ты, сын, – сразу теплее становится.
Сидишь, вслушиваешься в ночную тишину и все думаешь, думаешь. А звезды падают одна за другой. И за ночь можно загадать кучу желаний. И я загадываю: „Жить, жить…“»
«25 февраля 1984 года.
Не волнуйтесь за меня, ведь я же счастливый. Вы с Димушкой всегда со мной… Так хочется написать тебе много-много нежных слов, а начинаю писать – ничего не выходит. Получаются какие-то обрубки слов.
Извини меня, любимая моя, огрубел я, наверное, совсем».
«1 июня 1983 года.
…О чем я думал перед расставанием? А что думает человек, когда прощается с близкими и любимыми ему людьми? Я думал о том, что не видеть мне тебя целых два года, и я жадно ловил твой взгляд, черты твоего лица. Ты тоже была не очень веселой и, честно говоря, я думал еще о том, что, может быть, тебя никогда не увижу. Я ведь тогда знал, что еду в Афганистан».
Мать Вани, Галина Романовна, до сего дня не может простить себе, что даже попытки не сделала вернуть сына из проклятого «края чудес».
Сын призвал себя в Афганистан сам. Просьбы, рапорты и снова просьбы, просьбы: «Отправьте… Пошлите… Я там нужнее…»
Из писем матери, Галине Романовне
«Без даты.
…Мамочка, хлопотать о том, чтобы перевели служить в Союз, не надо. Мне нравится здесь служить. Нападать, тем более стрелять по нашему батальону душманы не будут. Боятся. Знают, чем для них это может кончиться. А знаешь, как они нас зовут? „Шурави“. А из-за тельняшек – „полосатый шурави“. И говорят: „Это очень плохой шурави“.
Не волнуйтесь за меня. Все будет в порядке. Я же у вас счастливый сын».
«Без даты.
Привет из солнечного Джелалабада!
Можете меня поздравить с повышением в звании – теперь я младший сержант. Прошу, за меня не волнуйтесь. Все у меня будет как надо…»
«Без даты.
… Здесь я нашел много хороших друзей. И в любой город Союза можно ехать в гости.
Эх, а домой-то как хочется!
Служить осталось год с небольшим. И долго это, и не очень. Но летом 1985 года обязательно буду дома».
«25 ноября 1984 года.
…Да, кстати, познакомьтесь. Рядом со мной на фотографии мой друг Эльдар Асанов. Парень отличный!».
В записную книжку Иван Малюта записал свои стихи:
Монолог после года службы
- Еще остался год, и мало, и немало.
- Еще остался год до нашей встречи там,
- Куда душа зовет, и по ночам, бывало,
- Во сне я шел туда, к родимым мне краям.
- Где ждет отец и мать, жена и сын-малышка.
- Где тишина и мир, где нет давно войны.
- …Чем выжечь ту жестокость,
- во мне что зародилась?
- Как с рук смыть кровь врагов?
- Чем воскресить друзей?
- Об этом не забудешь – на сердце зарубились
- Два года испытаний для юности моей.
Из писем жене, Светлане Григорьевне
«27 января 1984 года.
…Сон приснился, будто послали нас не в Джелалабад, а в Союз. Мы подъехали к Ростову. Узнал, что пару суток здесь побудем, и отпросился у взводного домой. Не иду – бегу через весь город, а мысль одна – вот сейчас увижу тебя и Димку, и вдруг проснулся.
Не знаю, почему проснулся, ведь никто не мешал. Как я жалел, что это был лишь сон. Подумалось: странно, что увижу вас только через год и два месяца.
Да, интересно, а как Димка воспринимает меня? Как скоро привыкнет? А сегодня он даже представить не может, что отец считает где-то дни в Афганистане…»
«3 апреля 1984 года.
…Почти целыми днями летаем на вертолетах, все ищем, ждем крупный караван. Должен тут пройти такой с оружием…»
«6 апреля 1984 года.
…Целыми днями то на выездах, то на облетах. Комбат у нас – мужик мировой…
Извини, Светочка, очень спешу, снова выезжаю с комбатом…»
Это письмо было последним. Через день, 8 апреля 1984 года, младший сержант Иван Малюта погиб.
Девяносто шесть дней прошагал по пыльным дорогам «края чудес» славный, улыбчивый парень. А обещал вернуться. Дому обещал и себе…
А к ночи того дня снова падали звезды. И кто-то снова загадывал желание: «Жить, жить, жи-и-и-ть…»
- …Нам не хочется верить, что будем забыты.
- Нам так хочется верить, что вернемся назад…
Отряд специального назначения, в который входили Иван Малюта и его друг Эльдар Асанов, вел бой у населенного пункта Бадкаш-Бара-Кала.
Ваня и Эльдар, обеспечивая прикрытие с фланга, оказались отрезанными от основных сил. Десантники, хладнокровно отстреливаясь, перебегали от одного укрытия к другому. Меняли позиции, не давая душманам возможности пристреляться и зайти в тыл.
Сколько это длилось? Пять, десять минут? Может быть, больше? Они не замечали времени, но твердо верили, что в беде их не оставят, и потому понимали лишь одно: надо беречь патроны. Иван лично вывел из строя несколько мятежников, но сам был ранен.
Друзья-десантники не выпускали оружие из рук до тех пор, пока не опустел последний магазин. Оглянувшись назад, они увидели бездонную пропасть каменного каньона. Отступать было некуда.
Подпустив поближе душманов, Иван Малюта и Эльдар Асанов подорвали себя гранатами…
- Я остался один, в кольцо душманами взятый,
- Кровью залит приклад, и обоймы пусты.
- Пусть подходят поближе. Я тяжелой гранатой
- Разорву тишину этих гор золотых…
Взрыв отозвался в глубине каньона, заглушив автоматные очереди спешивших на помощь товарищей. Они не успели совсем чуть-чуть…
В неравном бою 8 апреля 1984 года погибли, проявив мужество и героизм:
старший сержант АСАНОВ Эльдар,
рядовой БОРЕЦ Александр,
младший сержант МАЛЮТА Иван,
лейтенант СКУРИГИН Олег,
рядовой УЧАНИН Андрей.
- Звезды над Кабулом неживые,
- Кто-то зажигает их в ночи.
- Были вы такие молодые…
- Вспомним ваши лица, помолчим.
- Может быть, ни разу еще в жизни
- Не узнали женского тепла.
- Надо ехать, позвала Отчизна.
- Надо ехать, не нужны слова.
- Писем вы отсюда не писали,
- Строчки писем матерей не жгли.
- Почему вы рано так упали,
- Оторвавшись от родной земли?
- Звезды над Кабулом неживые,
- Кто-то зажинает их в ночи.
- Были вы такие молодые…
- Вспомним ваши лица. Помолчим…
Из письма однополчан В. Сетенсева и М. Мирисманова
«…Когда Ваня еще был здесь, мы с ним говорили о смерти, ведь никто из нас не застрахован. Ваня говорил, что если придется умереть, то он унесет с собой в могилу столько врагов, сколько будет видеть их перед собой, чтобы было не обидно умирать. Он до конца остался верен своему слову, военной присяге, которую мы вместе давали Родине…»
В доме родителей Вани все так, как много лет назад. Как будто он только-только вышел. Память о сыне в сердце его родителей. Не высохли слезы поседевшей матери. Ваня так и остался навсегда юным. А Димка, который никогда не видел своего отца, все чаще замирает у его огромного портрета, что на стене комнаты, пронизанной светом.
«Как все хожу по земле»
Судьбы – как звезды. Одни, зажигаясь, горят ровно и несильно. Не дают они никому ни тепла, ни особого света. Но есть и другие судьбы. В стремительном своем полете они поражают нас своею яркостью. И, сгорая, оставляют немеркнущий свет в наших душах.
Саша рос в обычной семье. С детства привыкший к труду, рос, как тысячи его сверстников, впитывая в себя музыку только-только зарождающейся свободы.
«Саша рос послушным, трудолюбивым, добрым, – пишет мама Раиса Валентиновна. – Хорошо закончил 10 классов школы № 15. В школе занимался пулевой стрельбой, имел 2-й взрослый разряд. Грамот много осталось. А еще был классным фотографом, много читал, а шахматы всегда носил с собой в кармане, они сейчас в музее молодежи Афганистана.
Мечтал стать летчиком, поступал в военное училище, но медкомиссию не прошел – зрение подвело. Расстроился, конечно, но быстро взял себя в руки. Поступил в ПТУ, окончил его с отличием, получил специальность фрезеровщика и пошел работать на приборостроительный завод „Красное Знамя“.
Когда призвали и попал служить в учебный полк в г. Печоры Псковской области, где готовили десантников-разведчиков, понял, что впереди его ждет Афганистан.
В то время, в 1984 году, об Афганистане еще не говорили в полный голос.
После Печор был Чирчик, а потом – Афганистан.
Нам он писал: „Служу в Монголии. Обо мне не беспокойтесь, с парашютом не прыгаю, как все хожу по земле“».
В 14 боевых операциях пришлось участвовать Александру Аверьянову. 27 октября 1985 года разведчики выполняли боевую задачу в горах. Когда миновали перевал, командир заметил четырех вооруженных афганцев, внезапно появившихся из-за склона. Они несли мины. Выйдя на дорогу и осмотревшись, афганцы стали копать землю. Видно, завершали организацию засады. В это время у разведчиков заговорила радиостанция – подошло время установленного сеанса связи. В мертвой тишине эти звуки душманы услышали. Опешив, один из них выпустил наугад очередь из автомата. В ответ обрушилась лавина огня на головы моджахедов. В считанные минуты противник был буквально сметен шквальным огнем разведчиков. Схватка была короткой, но ожесточенной, как любой ближний бой. Разведчики подорвали накладным зарядом мины и, продолжая движение, вошли в «зеленку». И тут прозвучал тот выстрел. Резкий, колючий выстрел из снайперской винтовки.
3 ноября 1985 года Александр Аверьянов вернулся домой, в Рязань. Вернулся в цинке…
Дважды суворовец
Суворовец по месту рождения – в городе Суворове. Суворовец – потому что закончил Суворовское военное училище. Причем с медалью. Впрочем, и до училища все восемь классов общеобразовательной школы проходил на «пятерки».
Вообще все, за что брался Юрий Макаров, делал на «отлично». Рязанское воздушно-десантное училище закончил с «красным» дипломом. Следы его жизни – похвальные листы, почетные грамоты, дипломы, благодарственные письма, золотые медали и, наконец, орден. Посмертный.
Простой советский человек, как принято было говорить в его время, Юрий родился и вырос в простой рабочей семье. Отец, Макаров Павел Михайлович, был шофером, мать Юлия Васильевна – рабочая шамотного завода. Жили скромно, но праведно. И детей выучили. Старшая дочь стала химиком-технологом, сын – офицером.
Из письма матери: «Он с детства был приучен к труду. У нас был земельный участок и небольшое хозяйство. Копал огород и кормил кур, поросенка. Когда был еще небольшой, не мог донести ведро с кормом. Мы, уходя на работу, выносили ведро в сарай, а там он уже сам кормил свое хозяйство.
Он очень любил свой город Суворов. Однажды я шутя ему сказала: „Если я останусь одна, то уеду к дочке“. Он мне ответил: „Нет, мама, ты будешь жить только здесь. Когда пойду работать, ты бросишь работу и будешь сидеть дома, а я буду тебе помогать во всем“».
Золотое сердце сына было пробито…
А как он любил жизнь! Как любил друзей!
Его любимым праздником был Новый Год. В доме всегда наряжалась елка. Он хотя бы на одну новогоднюю ночь приезжал домой, где бы ни был. Дом наполнялся веселыми голосами многочисленных друзей. Радостно и покойно было в душах родителей.
Собирался он встретить дома и 1986 год… «Отпуск я свой хочу оттянуть до Нового Года, но не знаю, получится ли», – писал он родителям.
Не получилось. 19 октября 1985 года лейтенант Макаров повел свою группу на прочесывание «зеленки» у кишлака Бенисанг. В завязавшейся перестрелке с душманами погибли двое солдат из его группы. Сам Юрий тоже был ранен. Он принял решение не оставлять противнику тела погибших. Превозмогая боль, он с товарищами пытался вынести тела. Тут и настигла его та самая пуля…
В городе Суворове есть площадь имени Юрия Макарова. К воинской славе русского генералиссимуса он добавил свое имя лейтенанта-спецназовца.
Годы проходят. И много лет спустя ему посвящают стихи.
Из городской газеты «Светлый путь» за 22 февраля 1997 года:
Ю. Макарову
- Любить девчат своих в России,
- Пахать поля, ковать металл —
- Все силы в годы молодые
- Тебе б он, Родина, отдал.
- Вдали туман, там видны горы,
- За перевалом – перевал.
- Свистят там пули, рвутся мины —
- Вот это есть Афганистан!
- Солдатам дали снаряженье —
- Идти им в бой – душманов бить,
- А сердце парня молодое,
- Оно должно людей любить.
- Вдали опять синеют горы,
- За перевалом – перевал.
- И в той стране, нам незнакомой,
- Наш Юрий жизнь свою отдал.
- Отдал за что – не знаем сами —
- Не за российские поля,
- Пробил твой час, но нет победы,
- Там лишь судьба, судьба твоя.
Жизнелюб
Учительница Мичуринской средней школы № 4, где учился Сергей Маркитанов, Н. Ралдугина подчеркивает его открытость, широту души, веселый характер. «Хорошо помню, как широко он улыбался, раскатисто и заразительно смеялся. Мне кажется, что этот его искренний смех до сих пор звучит в ушах».
Есть такие жизнелюбы, на которых только посмотреть – и умирать не надо. Они сами бурно радуются жизни и других заражают радостью бытия. Сергей был из таких. У него особый талант в любом деле, в любой ситуации видеть прежде всего жизненную сторону. Не вышло сейчас – выйдет потом, потерял здесь – найдешь там. Не унывай!
«Его веселость, светлая улыбка часто помогали нам в нелегкой службе. Без Сергея у нас стало как-то пусто», – писали сослуживцы его родителям Михаилу Ивановичу и Марии Николаевне после его гибели.
А родителям ли не знать характер своего сына! И в школе, и в техникуме он как бы не обременял ни себя, ни родителей особыми заботами и стараниями. Тройка? Или даже двойка? Какая малость на фоне радостного лучезарного дня! Неужели омрачать его какой-то там неприятностью?
Армия? Ну и что?! Посмотрите, родители, как мне здесь хорошо среди друзей-десантников! И мама с папой видят на присланной из Печор фотографии живописную группу жизнерадостных, даже чуть форсистых парней, бравирующих десантными беретами, тельняшками и камуфляжем. Да каждый, кто видит этих полных энергии и уверенности в себе ребят, залюбуется ими.
«Ну что ты, папа, беспокоишься обо мне? – как бы говорит сын приехавшему навестить его Михаилу Ивановичу. – Все у меня идет как надо. Кстати, познакомься с моей невестой», – и зимнюю шапку-ушанку сдвинул набекрень. Так и зафиксировался на фотографии с отцом и прильнувшей к нему невестой. Радовался жизни. А ведь это было перед Афганом. Все это понимали, но держали при себе.
Потом он будет писать письма родителям по рабочему адресу отца с вложенным конвертом, на котором будет стоять московский адрес, чтобы мама, которая готовилась к операции, думала, что он служит в Москве, не волновалась за него.
Казалось, такого жизнелюба и смерть сторонилась. За восемь месяцев, проведенных им в Афганистане, много раз он сталкивался с опасностью, но когда разведчик рассчитывает на свои силы, ситуация у него под контролем. А вот когда разведгруппа, успешно выполнив боевое задание, будет возвращаться на вертолетах в место дислокации, когда схлынет напряжение и расслабленные разведчики будут хохотать по причине и без причины, – вот тогда-то смерть может «достать» неуязвимых десантников. Так и случилось 6 декабря 1985 года в районе населенного пункта Котолак провинции Нимроз. Вертолет, где летели веселые разведчики вместе с жизнелюбом Сергеем Маркитановым, был подбит, загорелся и разбился.
В живых никого не осталось.
- Ты прочти про меня в газете,
- Если писем подолгу нет.
- То, что жив и здоров на свете
- Ограниченный контингент.
- Друг последней взорвался гранатой,
- Прокричав, что смерти нет…
- Навсегда запомнят ребята
- Ограниченный контингент.
- Нас свинцовые бьют многоточья,
- В жизни точку поставив в момент.
- Ты поверь, нам всем жить так хочется —
- Ограниченный контингент.
- Пусть нас дети по письмам знают
- И целуют старый конверт,
- И хранят пусть твои медали,
- Ограниченный контингент.
Адский цветок
Об Алексее Туркове привыкли судить как об очень скромном, даже по-девичьи застенчивом пареньке. Никто не мог его представить военным, командиром, тем более десантником. Даже директор шестой школы, где он учился, Зоя Павловна Винокурова перед выпуском спросила, действительно ли он собирается в военное училище.
В ответ он только зарделся.
Мама его, Ангелина Алексеевна, хорошо зная мягкий характер своего сына, советовалась с отцом, не повлиять ли им на выбор профессии. На что отец мудро рассудил: в этом деле нельзя становиться поперек, чтобы потом он не упрекнул. Отец видел, что он берет пример со старшего брата Владимира, который служил в десантных войсках.