Они жаждут Маккаммон Роберт

18.

Палатазина втолкнули в зал совета первым. Он остановился, пораженный ужасом и удивлением, когда увидел короля вампиров – юношу с зелеными глазами, как у кошки. Вулкан сидел за столом, глядя на человека, не выдавая ни своего изумления, ни своей тревоги. Палатазин услышал тихий вздох Томми, потом Кобра втолкнул в зал Соланж и затворил дверь.

– Нашел этих двоих в подвале,– сказал он. – Прошли мимо Таракана. Наверное, прикончили, потому что у мальчишки был обломок палки, с которой Таракан обычно кормил собак. У этого человека был рюкзак с осиновыми кольями и молоток…

Глаза Вулкана раскаленными гвоздями впились в лицо Палатазина.

Вес с бьющимся сердцем поднялся на ноги с пола.

– Соланж? – прошептал он.

Она испуганно посмотрела не него и отступила на шаг. Кобра обхватил ее рукой за талию. Она попыталась увернуться, отвернуться от Веса, но Кобра, смеясь, взял руками за шею сзади и заставил смотреть на человека.

– Вот твой любимый, малютка. Нравится? Видишь, как течет у него по жилочкам кровушка? Сотня маленьких вкусных ручейков. Это жизнь, малютка. Твоя жизнь теперь.

– Оставь ее! – крикнул Вес.

Он шагнул вперед, но принц Вулкан остановил его единственным взглядом. Команда раздалась в мозгу Веса, словно щелканье бича: “СЯДЬ!”

У него не было выбора, и он подчинился. Когда он сел, его охватила неуправляемая дрожь, слезы обожгли глаза. Он не мог смотреть больше на Соланж, потому что от прежней Соланж уже ничего не осталось.

Палатазин увидел, что отец Сильвера лежит на боку возле камина. Он не знал, как и зачем оказался здесь священник, но вид у старика был кошмарный… Он явно мог умереть в любую минуту. Как и все они, впрочем. Сильвера поднял голову и посмотрел на Палатазина. Но ни одной искры узнавания не вспыхнуло в его глазах. Он снова лег неподвижно, как раненая собака. Палатазин увидел на ноге вцепившийся в лодыжку капкан.

Теперь принц Вулкан, покинув свое место за столом, стремительно пересек зал и подошел к Палатазину, рассматривая шрамы на горле. Лицо его было маской оранжевого света камина и черной тени.

– Ты знаешь, кто мы, верно? Да, знаешь. Я вижу это в твоей голове. Ты знаешь… МЕНЯ? Откуда?

– Я знаю, что ты существуешь,– ответил Палатазин, стараясь, чтобы голос не дрожал. Он попал в перекрестие огненных взглядов Кобры и Вулкана, голова его шла кругом.

– Откуда?

– Я был еще ребенок… в венгерской деревне, Крайеке…

Лицо короля вампиров было словно скульптура, вырезанная из белого мрамора. Палатазин представил, какие древние секреты ночи таятся за этими зелеными кошачьими глазами, секреты из магического ящика Сатаны.

– Крайек,– повторил задумчиво вампир. – Да, помню эту деревушку. И ты, следовательно, один из тех, кому удалось бежать?

– Отцу моему не удалось,– тихо сказал Палатазин.

– Отцу? Как его имя?

– Эмиль Палатазин.

– Ага. И ты пришел уничтожить меня за то, что я дал твоему отцу дар вечной жизни? Наверное, это ему бы не понравилось, как ты считаешь?

– Где… где он сейчас?

Принц Вулкан усмехнулся и коснулся раны на горле Палатазина. Палатазин вздрогнул и отодвинулся.

– Что же, ты не знаешь, в чьем присутствии находишься?

Вулкан прошептал эти слова, голос его был словно холодный ночной ветер, шуршащий в шелковых шторах.

– Я король. Величайший король в истории этого мира. И более великого не было и не будет больше. Я могу остановить время. Я… знаю магию. Я покончу со Смертью. Твой отец теперь один из моих слуг в монастыре на горе Ягер. Он в надежных руках. Как и все они. Об этом позаботится графиня. Но время неумолимо, так неумолимо по отношению к людям. Сын того, кто больше не боится Смерти, приходит, чтобы уничтожить меня. – Он усмехнулся и, схватив Палатазина за воротник, подтащил к себе. – Этого не будет! – прошипел он. – Вы, люди, слишком медлительны, слабы и тупы! Вампиры победят!

Вулкан вдруг моргнул, отпустил Палатазина и отступил. Четверо. Их ровно четверо человек, как и предсказывал Владыка. Что–то древнее, похожее на страх, шевельнулось у него в груди.

“Нет! Это четверо беспомощных! Они не могут причинить вреда!”

– Но почему здесь? – спросил Палатазин. – Почему именно этот город?

– Почему? – прошипел Вулкан. Ему хотелось схватить этого человека за горло и встряхнуть так, чтобы голова отделилась от шеи. Но предупреждение Владыки звучало внутри Вулкана. Он был немного растерян и сбит с толку.

– Потому что это город молодых. И они поклоняются силе, одежде, машинам, своим детским мечтам! И эта юность даст мой армии вечную силу! Мне не нужны старики и младенцы. Что я с ними делать буду? Лучше, чем этой цитадели молодости, мне для начала не найти. Теперь мы будем вечны, ты понимаешь это? Никогда не состаримся, никогда, никогда!

– Дерьмо! – прошептал Вес. – Питер Пен.

– Что? – сказал Вулкан, упирая в него свой уничтожающий взгляд.

– Чертов е…й Питер Пен,– сказал Вес. – Хочешь отправить всех в полет в вампирическую сказочную страну. Заходи, продай душу и вперед! Вечная молодость. Так не будет, так не должно быть…

– Но так все равно будет,– спокойно сказал Вулкан. Он с угрозой шагнул к Весу.

– Смерть – это не враг,– сказал Вес. – Она приносит обновление, и все, что не умирает, постепенно начинает гнить. Или становится таким, как ВЫ.

– И таким скоро станешь ты,– прошептал вампир. – Если я, конечно, разрешу тебе.

Вес поднялся. Он посмотрел на Соланж, потом снова на принца Вулкана.

– Нет,– сказал он,– не думаю.

И в следующий миг он метнулся к столу, где лежал армейский кольт сорок пятого калибра, отобранный у лейтенанта Ратлиджа. В голове хлыстом ударила команда “СТОЙ!”. И какая–то невообразимая сила бросила его прочь от стола, едва лишь пальцы сомкнулись на рукояти кольта. Он упал на пол и принц Вулкан бросился на него, как гигантская летучая мышь, весь – клыки и когти, сгусток ярости.

Вес перевернулся и выстрелил вверх.

Пуля пробила грудную клетку Вулкана и, ударившись о камень противоположной стены, рассыпала искры, напугав Соланж. Вес выстрелил еще раз. Послышался металлический звон, и в следующий миг принц Вулкан двумя руками схватил его за горло, яростно затряс. Вес выпустил пистолет, глаза его полезли из орбит. Треснула кость. Томми вцепился в руку Палатазина, пытаясь спрятаться от ужасного зрелища, которое в этот момент представляло лицо Веса.

Принц Вулкан завопил и швырнул Веса на пол. Тело Веса дрожало, словно у поломанной куклы, голова была повернута под неестественным углом. Вулкан принялся пинать его, с каждым пинком ломая кости. Вперед шагнул Кобра, глаза его горели в предвкушении убийства.

– Дай мне, Хозяин! – просительно протянул он. – Пожалуйста, позволь мне!…

Вулкан еще раз ударил ногой и отступил. Кобра усмехнулся и дважды выстрелил в голову Веса с трех шагов.

Соланж вдруг закричала и упала на колени, закрыв ладонями лицо.

– Теперь вас только трое! – сказал Вулкан, с усмешкой глядя на Палатазина. – И вы ничего не можете мне сделать! Владыка просчитался… – Вулкан вдруг замолчал, глаза его удивленно расширились, смотря куда–то в сторону. Голова его наклонилась.

Сердце Палатазина громко стучало. Он слышал вдалеке постепенно утихающий – очень постепенно, но утихающий – вой урагана. Словно замирал гигантский адский двигатель.

– Нет! – крикнул принц Вулкан. Он смотрел на стол, на пробитую пулей золотую чашу. Вторая пуля Веса, пронзив живот вампира, поразила магический предмет.

Песчаная воронка больше не вращалась, и там, где песок просыпался на дерево стола, оно горело голубым пламенем.

Принц Вулкан с искаженным от ярости лицом поднял чашу и швырнул прочь, ударив об стену.

– Не–е–е–е–т! – завопил король вампиров, яростью своей заставляя дрожать массивные балки в темноте потолка. В бешенстве злобы он опрокинул стол – словно мертвые листья в урагане, полетели по залу карты и схемы. Сам стол разлетелся на куски черного блестящего дерева, словно зеркало из черного камня. Вампир горящими глазами посмотрел на Томми и Палатазина.

– Вампиры все равно победят! – крикнул он. – Мне больше не нужна помощь Владыки, защита не нужна! – Он поднял несколько карт–схем и швырнул ворох бумаги в лицо Палатазина. – Этот мир будет моим! До последнего сантиметра! – Он посмотрел на Кобру. – БУДЕТ?! СКАЖИ!

– Ага,– кивнул Кобра, но в голосе его явственно слышалась неуверенность. – Будет, ясное дело.

Вулкан одним прыжком оказался рядом с отцом Сильверой и рывком поднял священника на ноги. Сильвера прикусил от боли губу. Он чувствовал излучаемый вампиром холод.

– ТЫ!!! – крикнул Вулкан. – Смерть близка к тебе… очень близка! Я чувствую ее в тебе даже сейчас. Она пожирает твое тело! И я могу остановить твою болезнь! Могу исцелить, если ты будешь мне служить!

Кто–то постучал в дверь зала.

– Войди! – приказал Вулкан. Появились два вампира – юноша с длинными волосами, блондин, и плотно сбитый мужчина с вьющимися короткими волосами. Они посмотрели вокруг. Вулкан рявкнул нетерпеливо:

– В чем дело?

– Грузовики, Хозяин,– сказал юноша. – Они уже готовы спускаться в город.

– Отлично! Отправляйтесь!

Юноша поколебался, глядя на труп Веса, потом снова посмотрел на повелителя вампиров.

– Ну? Что еще?

– Некоторые… они испугались, Хозяин,– нерешительно сказал юноша. – Хотят знать, почему утихает буря. Ветер стал гораздо слабее.

– Скажи, пусть не боятся,– тихо приказал король. – Вулкан держит все под контролем. И… привезите достаточно еды, чтобы сегодня в замке наелись. Я устраиваю праздник. – Вулкан отпустил отца Сильверу и отошел в сторону от пылающего камина. Глаза его мерцали зелеными огоньками. – Послать курьера на фабрику. Пусть доставит мне доклад, немедленно. А ты, Ашер… – плотный мужчина со страхом поднял голову, встретившись взглядом с владыкой. – Эти дыры, через которые просачиваются беглецы, должны быть заполнены сегодня ночью и перекрыты наглухо. Ты понял меня? Никто не должен убежать, никто! Или ты перекроешь утечку, или… – Угроза молчанием повисла в воздухе.

– Вас все равно остановят… – вдруг слабо заговорил Сильвера, стараясь не наступать на поврежденную ногу.

На него надвинулось лицо вампира, губы Вулкана презрительно кривились.

– Кто? Кто нас остановит? – фыркнул Вулкан. – Ты? Они? Вот тот мертвец? Не думаю… О, священник, я вижу, как гудит в твоих венах сладкая кровь! И скоро она станет моей, согреет меня, как приятное пламя. И завтра ночью ты забудешь все и вся.

Вулкан бросил взгляд на Кобру:

– Священник – для меня. А ты с этой женщиной получишь оставшихся двоих. – Он показал на Палатазина и Томми. – Когда насытишься, забери этого мертвеца и скорми собакам.

Вулкан хлопнул ладонью по плечу Сильверы, схватил его за руку и потащил к двери в другом конце зала. – Пошли со мной,– велел он.

Сильвере, сцепившему от боли зубы, ничего не оставалось другого, как подчиниться. Проходя мимо Палатазина, он смутно узнал полицейского, но едва он попытался что–то сказать, как Вулкан открыл дверь комнаты и втолкнул туда Сильверу. Дверь плотно затворилась с жуткой каменной неизбежностью.

Кобра тут же подскочил и запер ее на засов. Палатазин начал пятиться, стараясь закрыть собой Томми. Из дальнего угла зло светились глаза Соланж. Кобра усмехнулся и спрятал маузер во внутренний карман куртки. Теперь он не спешил – игра доставляла ему наслаждение.

– Некуда деваться,– с издевкой сказал он. – Некуда бежать. Вот это позор! Не беда, теперь, старик, ты будешь жить вечно. И если ты мне в самом деле понравишься, завтра ночью я тебе разрешу вылизать дочиста мои ботинки. Как тебе это нравится?

Ухмыляясь, Кобра двинулся вперед, пальцы, облитые кожей черных перчаток, изогнулись, как когти.

Палатазин и Томми продолжали отступать. Они ступили в лужу крови, оставленную Весом Ричером, тем, во что превратилась теперь его голова.

– Эй, ты, Соланж! – сказал Кобра. – Тебе я оставляю мальчишку. А сам займусь стариной Палатазином.

Соланж поднялась. Взгляд ее был направлен на мертвого Веса, и она, словно во сне, подошла к трупу, делая один неуверенный шаг за другим.

Палатазин переступил через осколки черного стола. Одна из резных ножек торчала, словно бычий рог. Она почти треснула, поэтому, когда Палатазин ее высвободил, она осталась в его руках. Громадная черная дубинка с острым концом. Кобра продолжал надвигаться, теперь гораздо осторожней, делая финты, уходя в сторону, ложные выпады; тихий смех булькал в его горле. Глаза впились в Палатазина, и тот чувствовал, что самоконтроль постепенно ускользает от него. Пальцы стали скользкими от пота.

За спиной Кобры над трупом Веса склонилась Соланж. Ее сводил с ума запах пролившейся на пол крови. Она не напилась, когда укусила Палатазина, и теперь ее терзал внутренний ледяной холод голода. Она должна была предотвратить это замерзание собственных жил. Она наклонила голову, и, словно собака из лужи, принялась лакать кровь. Она знала ее запах. Воспоминания закружились в голове, словно разноцветные мыльные пузыри. Ей показалось, что все это – лишь затянувшийся кошмар, и вот–вот она проснется рядом с Весом. Она подняла голову – с губ капала кровь – и увидела, что ее отражения в блестящей черной луже крови нет. В крови этой таились воспоминания, от которых ей стало еще холоднее. Она коснулась знакомой мертвой головы, знакомых спутанных волос. Внутри у нее сражались противоположные струи побуждений и эмоций. Она мертва. Мертва, но и в то же время не мертва. Темное существование. И это с ней сделал тот, другой, который сейчас смеется, надвигаясь на двух людей. Это он перенес ее из света в тьму. Этого звали Вес. Кобра убил Веса. Она не живая. И не мертвая. Нет. Нет. Нет. Она прижала руки к голове и закричала.

Кобра удивленно обернулся.

Палатазин, воспользовавшись моментом, сделал выпад, ударив острым концом ножки стола.

Острие попало в цель, но было отклонено маузером, который лежал в кармане куртки. Поэтому Кобра лишь покачнулся. Он тут же вырвал импровизированную пику из рук Палатазина и отшвырнул в сторону.

– Попытка не удалась,– ухмыльнулся Кобра. – Таким способом старину Кобру тебе не прикончить.

Его рука ударила в подбородок Палатазина с быстротой молнии. Кобра повалил его на пол, задрав подбородок, выставив покрытое четырьмя свежими шрамами горло. Томми вцепился в волосы Кобры и попытался выдавить глаза, но тот отмахнулся, одним ударом руки заставив Томми отлететь к стене. Томми, оглушенный упал.

Пасть Кобры открылась. Палатазин сопротивлялся, понимая, что еще одна секунда, и он присоединится к рядам неумирающих. Кобра наклонился, клыки выдвинулись из своих гнезд в деснах.

И внезапно ногти Соланж впились в плоть впалых щек Кобры, выдирая куски бледного некровоточащего мяса. Кобра завопил, лицо исказилось болью, он прыгнул спиной вперед, упал, пытаясь стряхнуть, ударить об пол повисшего на нем вампира–женщину. Они принялись кататься по полу, шипя и вскрикивая. Палатазин, который уже с трудом поднялся на ноги, увидел, что Соланж погрузила ногти в глазницы Кобры. Кобра завыл, когда его глазные яблоки лопнули, плюнув черной жидкостью, схватил Соланж за горло. Они перекатились через лужу крови Веса и через весь пол зала в ревущее пламя камина.

19.

– Смотри сюда, священник,– приказал Вулкан. Он схватил священника за воротник и подтащил к балконному парапету. Сильвере показалось, что сквозь свист умирающей бури он слышит рев мощных моторов. Желтый бульдозер расчищал путь грузовикам–прицепам, трем оранжевым мощным машинам.

– Это мои лейтенанты едут вниз, на битву! – сказал Вулкан. – Они вернуться с едой – людьми. Чтобы накормить весь мой двор. Мы устроим прекрасный банкет! А теперь смотри сюда. – Он указал в темноту, и Сильвера с трудом повернул голову. – Там лежит твой город. От горизонта до горизонта. Видишь ты хоть одну искру света? Машины? Неоновую вывеску, кричащую имена ваших идолов? Нет! Моя армия марширует по бульварам, проспектам, авеню, а твой род прячется в норы. Я уже победил. Скоро весь мир склонится передо мной. Ты в самом деле думаешь, что сможешь уничтожить короля вампиров?

Сильвера промолчал. Он так устал, был так измучен. В голове гудело и пульсировало, он не чувствовал ни ног, ни рук. Даже боли в раненной ноге уже не было. Все было кончено – теперь кто–то другой, лучший, будет продолжать поединок. Он посмотрел вниз, мысленно представил, как лежало в капкане его собственное тело там, за воротами, представил, как будет лежать оно, если сейчас он перепрыгнет парапет. Потому что другого выхода у него сейчас уже не было.

Буря медленно утихала. Ветер стих, перешел в тихий стон, песок перестал слепить глаза, кусать лицо. Принц Вулкан неуверенно посмотрел на небо. Он чувствовал какое–то одиночество, заброшенность. Владыка больше не оберегал его, последний подарок лежал, треснувший, на полу в зале совета. Теперь он чувствовал себя уязвимым, как рыцарь без лат. Но нет! Он усвоил все уроки, и все, что нужно было усвоить, он слишком долго сидел на коленях Владыки. Пришла пора написать собственное имя на скрижалях этого мира. И будь проклят Владыка!

– Я принц Конрад Вулкан, король вампиров! – крикнул он в темноту. Глаза его пылали. Ответом было лишь завывание утихающего ветра.

И в следующий миг он утих полностью.

Сильвера смотрел туда, где лежал погруженный в полную темноту город. Ураган утих, воздух был полностью неподвижен. И теперь из темноты ему слышались крики тысячных толп, заполняющих улицы Лос–Анжелеса, бывшего Города Юности. Крики, жуткие и отвратительные, продолжались, внизу длился всенощный праздник вампиров. Сильвера прижал к ушам ладони.

– Слушай, как они поют! – взревел принц Вулкан. – Они славят меня!

А вдалеке над океаном вспыхнула зарница молнии. Сильвера ухватился за край парапета. Он не чувствовал даже холода камня под руками. Новая вспышка молнии, гораздо ближе, и на миг были вырваны из мрака улицы города внизу, похожие на ряды надгробий на кладбище. С запада накатился отдаленный гром. “Сейчас,– сказал себе Сильвера. – Нужно прыгать сейчас”. Он напрягся.

И вдруг замок вздрогнул.

Снова прокатился гром. После него наступила полная тишина, не прерываемая даже испуганными криками вампиров. Весь мир замер в неподвижности.

И вновь со скрежетом каменной плиты о каменную плиту, затрясся замок. Сильвера чувствовал дрожь каменного балкона, больно отдававшуюся в поврежденной ноге.

Принц Вулкан схватился за край парапета.

– Нет! – прошипел он. Глаза его стали совершенно безумными, дикими, зрачки сузились до щелок.

Тишина. Далекие вспышки молний, и в свете их ясно читался откровенный страх, написанный на лице вампирического владыки. Склонив голову на бок, он смотрел в эбеново–черное небо, словно слышал слова какого–то голоса, которого давно опасался. Снова раскатился над холмами разряд грома, и когда вновь затрясся замок, от верхнего парапета отделился довольно увесистый кусок черного камня и рухнул на пол балкона, расколовшись почти у ног отца Сильверы. Балкон весь сотрясался, появились паутины трещин.

Сильвера слышал, как прямо под замком катятся вниз по склону валуны. Часть стены тоже вдруг осела и исчезла, рассыпавшись кучей камней. Откуда–то донесся жуткий скрежещущий звук, как будто кто–то очень сильный раздирал на части толстую книгу. Он прижался к парапету, балкон снова начало подбрасывать. С обрыва на Голливуд покатилась уже целая земляная лавина. Еще часть стены исчезла и даже край двора начал сползать в пропасть обрыва. Здание замка немного накренилось в сторону склона, древние камни угрожающе скрипели и скрежетали.

Земля трескалась, открывались глубокие длинные трещины, змеями уходившие под фундамент замка. В свете следующей вспышки молнии отец Сильвера увидел нечто жуткое и незабываемое – вся чаша Голливуда и Лос–Анжелеса покачивалась из стороны в сторону, как колокол Страшного Суда. Он увидел, как кренятся и рушатся дома, сначала в тишине, потом в грохоте разрушения, докатившегося до замка. По всей длине Закатного бульвара пробежала трещина, и в последовавших вспышках молний Сильвера видел, как трещина распространяется неумолимо и стремительно, поглощая в себя целые кварталы. Откуда–то из недр замка теперь доносились вопли ужаса. Внизу, во дворе, священник увидел несколько вампиров, пытавшихся перебежать двор. Они исчезли в раскрывшейся под ногами трещине, едва лишь достигли главных ворот.

– Нееет!!! – дико закричал принц Вулкан, но голос его утонул в новом раскате грома. Вампир вцепился в парапет, глаза его ярко горели изумрудным огнем. Рот беззвучно и яростно открывался, но не было слышно ни слова. Послышался скрежет и одна из башенок замка, рухнула, словно картонная. Падающие куски задевали парапет, откалывая большие куски камня. Отец Сильвера откинулся подальше, когда один из камней ударил в парапет рядом с ним. Принц Вулкан стоял в потоке падающих камней и черепицы, не обращая внимания на удары в спину и плечи. Сильвера для безопасности прижался спиной к стене.

– НЕТ! – крикнул Вулкан в темноту. – Я НЕ ПОЗВОЛЮ… ЧТОБЫ ЭТО СЛУЧИЛОСЬ! – Кусок кладки ударил его между лопаток и швырнул на колени.

Судороги продолжались еще несколько секунд, потом внезапно прекратились. Весь замок накренился, словно балансируя над пропастью. Вниз продолжали сыпаться камни, осколки черепицы. В промежутках между раскатами грома Сильвера слышал вопли вампиров – внизу в городе. Потом послышался другой звук, совсем иного рода, и хотя доносился еле–еле, впечатление было подобно удару самого большого каменного осколка.

Колокольный звон. На церквях звонили колокола. В Беверли–Хиллз, в Голливуде, в самом Лос–Анжелесе, в восточном Лос–Анжелесе, в Санта–Моника, в Калвер–сити, в Инглевуд. Потревоженные судорогами землетрясения, они пели для отца Сильверы, и песнь эта звучала гимном победы. Он знал, что в хоре этом слышен и голос его Марии, что она поет громче всех, и слезы навернулись на глаза священника.

– Ты проиграл! – крикнул он принцу Вулкану. – Землетрясение! Великое Землетрясение, оно погрузит город в волны океана! Ты проиграл!

– ЛЖЕШЬ! – завопил Вулкан, стремительно повернувшись к священнику. – Никто… ничто не может… остановить… ничто не может…

И вдруг земля встала дыбом – серия новорожденных холмов поднялась над нижней частью Голливуда. Вершины черных новеньких гор проталкивались наверх сквозь улицы, кварталы домов, бульвары. Сквозь асфальт, кирпич и бетон, словно сквозь гнилой сыр. Дома падали, словно гигантские шахматные фигуры на трескающейся шахматной доске. Замок покачнулся и начал уже по–настоящему разваливаться.

– Владыка, помоги, спаси меняяя! – вдруг совершенно детским голоском закричал Вулкан. Крик его утонул в грохоте падающего камня и раскатах грома.

Сильвере пришлось опуститься на колени – так качало балкон. Да, город должен пасть, но не перед вампирами, а перед гневом Бога и по его воле. Не перед вампирами, а на них, на этот вампирический Содом и Гоморру.

Вулкан стоял у парапета, что–то крича на неизвестном языке. Он вдруг воздел руки и был свален на пол новым ударом упавшего камня. Дно чаши Лос–Анжелеса раскачивало, как штормом. Горы поднимались из–под земли, уходили в небо, неся на боках своих нити шоссе, дома, пальмы, улицы, потом так же стремительно погружались ниже уровня моря. Жуткие вопли, словно в дантоновском “Аду” эхом прокатились меж холмов, вырываясь из сотен тысяч глоток. Над всем этим гремели колокола и раскаты грома.

Король вампиров повернулся вдруг лицом к Сильвере, его черты были искажены ненавистью.

– Я еще не проиграл,– воскликнул он. – Пока нет! Я еще могу победить!

Балкон под их ногами накренился. И внезапно тело Вулкана начало трансформироваться, вытягиваться и темнеть, словно тень. Лицо стало хищной маской животного, клыки выдвинулись из красной прорези рта. Он поднял к небу руку, и что–то темное развернулось, прорвав рукава бархатного пиджака. Руки превратились в черные кожистые крылья, бьющие по воздуху. Существо зашипело на Сильверу в триумфе победителя, повернулось, подпрыгнуло и бросилось с балкона. Мощные крылья развернулись, заработали, существо на миг повисло в воздухе неподвижно. Потом, бросив последний победный взгляд на Сильверу, существо понеслось прочь от замка, рассекая воздух черными крыльями.

И Сильвера понял, что должен делать. Единственный выход, и только он мог сейчас это сделать.

Он вскочил на парапет и прыгнул вперед и вверх, успев поймать принца Вулкана за лодыжки. Балкон провалился из–под Сильверы, ушел куда–то вниз. Он подтянулся, обхватил правую ногу Вулкана прямо под коленом, но руки его тут же начали соскальзывать. Вулкан завопил, что–то закричал, попытался сбросить священника, толкая его другой ногой. Но Сильвера вцепился обеими руками в лодыжку, как бульдог в смертельного врага. Черные когти процарапали голову. Но они теперь падали, снижались по плавной спирали, и Вулкан на время оставил Сильверу в покое, занявшись набором высоты.

Они пронеслись над вершинами покалеченных пальм, потом Сильвера почувствовал дыхание холодного ветра на лице,– они поднимались над разрушенным городом. Всего в сотне футов под ними находились наполовину поглощенные землей улицы и дома.

Сильвера сжал зубы и начал подтягиваться. Он должен мешать работе крыльев, только так он заставит короля вампиров снизиться. Как молния, ударила когтистая рука, сорвав почти до кости всю щеку Сильверы. Священник закричал, но он уже добрался до пояса Вулкана, обхватив талию обеими руками. И он пытался заставить свои онемевшие руки сжать плечи принца. Вулкан изогнулся, сопротивляясь, почти сбросил священника, и они пролетели вниз футов сорок, прежде чем крылья снова заработали.

Сильвера услышал гул внизу. И посмотрев на запад, увидел стену покрытой пеной поверхности Тихого океана. Черно–зеленая поверхность казалась прекрасным куском венецианского мрамора. Это была чудовищная приливная волна, вызванная землетрясением, накатывавшаяся на город, неся с собой яхты, корабли, катера, лодки, автомашины, афишные столбы, столики кафе, гробы, части дорожного покрытия, самолеты, сломанные пальмы и даже целые здания, иногда всплывающие из ее глубин, как корпуса затонувших кораблей, чтобы тут же снова исчезнуть в водовороте. И теперь Сильвера вспомнил, что говорил ему о святой воде наставник, отец Рафаэль:

“Используй эту воду из колыбели жизни, Рамон. Соль очищает и лечит…”

Теперь внизу был затопленный Лос–Анжелес. Котел святой воды, благославенный самим Богом. Сегодня ночью все это зло будет очищено с лица земли, до последнего кусочка!

Сильвера сморгнул заливавшую глаза кровь и подтянулся, цепляясь за крылья короля вампиров. Ему удалось перехватить и прижать одно плечо, другую руку перекинув за шею Вулкана.

Теперь они по спирали падали на западный Лос–Анжелес. Вулкан яростно боролся за жизнь. Ему удалось высвободить одно крыло, он пытался сохранить высоту. Сильвера повис у него на шее. Они снова вдруг пошли вверх, очень быстро.

И вдруг что–то огромное выросло у них на пути – стена из стекла и стали, заполнявшая весь горизонт. Это был один из небоскребов; здание как раз начало дрожать и крениться на бок – приливная волна заливала фундамент. Сильвера увидел, что они едва пролетят над крышей. Тогда, обвив ногами талию чудовища, он бросил его шею и ухватился за машущие плечи–руки–крылья. Усилие было таково, что руки Сильверы едва не были вывернуты в плечевых суставах. Но он был наполнен новой силой, уверенностью в победе. Теперь они вошли в штопор, как сухой лист, падающий с дерева, и Сильвера прокричал в мохнатое, как у летучей мыши, кожистое ухо Вулкана:

– Ты проиграл… проиграл… ты!!!

Они врезались в стену зеркального стекла и стальных нержавеющих переплетов рам. Здание повалилось на них, как громадный надгробный камень, подняв могучий фонтан воды. Морская вода, кипя, пронеслась через сотни помещений небоскреба. Всякая мелочь, все содержимое было вынесено наружу, вынырнуло на поверхность, исчезло, снова вынырнуло и исчезло навсегда под одеялом пены.

20.

Пол зала накренился, встал под углом. Картины и гобелены на стенах падали на пол. Стонали и скрежетали камни, выскакивающие из гнезд балки грозили раздавить Палатазина и Томми. Длинная извилистая трещина расколола пол, начала расширяться, отсекая их от закрытой на засов двери, за которой исчезли Сильвера и Вулкан.

Из пепла массивного камина поднялась обугленная фигура, ревя в ненависти и жажде крови, выбежала на середину зала, растопырив руки. Томми видел черные дыры глазниц Кобры. Куски мяса свисали с желтых костей, губы и щеки выгорели, обнажив щелкающие клыки. Из обрывков дымящейся куртки он достал маузер и завопил:

– Где вы все?

Ствол был направлен прямо на Палатазина, палец Кобры дрожал на курке.

И в следующий миг перегревшийся магазин антикварного пистолета не выдержал и взорвался. Раскаленные пули полетели во все стороны, как трассеры, обезглавленное тело Кобры было отброшено назад, рухнуло на пол, где и осталось лежать в судорогах. Рука его все еще сжимала бесполезный кусок искореженного металла.

Палатазин схватил Томми за руку и они перепрыгнули расширяющуюся трещину. Дверь в коридор заклинило, и Палатазину пришлось ударить плечом с разбега, только тогда они оказались в коридоре. Коридор был наполнен криками и с потолка валились балки. Дышать было почти невозможно из–за поднявшегося густого облака пыли. Из темноты выбегали вампиры, исчезали, гонимые паникой. Коридор вдруг вспучился, раскалываясь прямо у них под ногами.

– Сюда! – крикнул Палатазину Томми. Они помчались к дальнему концу, где образовалась пробка у входа на лестницу. За спинами их пол провалился в подвал, унеся с собой дюжину Неумирающих. Палатазин едва не упал, споткнувшись о женщину–вампира в черном, которую он уже видел на лестнице, когда их вели в зал.

– Хозяин! Хозяин! Помоги мне! – кричала она тонким голосом.

Вверх по лестнице поднялось удушливое облако пыли. Томми и Палатазин пробились сквозь толпу вампиров у входа на лестницу, которая послужила ареной побоища. В нижнем коридоре царила такая же паника – десятки вампиров звали Хозяина, умоляя спасти их. Падали камни и балки, давя вампиров. Весь коридор был заполнен пылью, мечущимися фигурами, стонами. Потом три огромных блока упали откуда–то из–за балок, отрезав Палатазину и Томми путь вперед. Они нашли дверь, ведущую в подвал. Нужно было спешить – они уже поняли, что замок кренится и вот–вот начнет окончательно разваливаться и сползать в пропасть. Они миновали несколько комнат, где стояли наполненные землей гробы – дневные убежища вампиров – и по каменным ступенькам спустились в почти полную темноту второго уровня подвала, где бесились с адским воем собаки, подобно вампирам наверху, оказавшиеся без направляющей руки.

Они нашли обратный путь среди полок для винных бутылок. Несколько раз они оказывались в тупике, и тогда им приходилось возвращаться.

– Сюда! – крикнул Томми. – Здесь кровь на полу!

Палатазин увидел пятна крови на плитках пола, обломок палки, но самого тела Бенфилда не было на старом месте. Они нашли в темноте дверь и по длинной лестнице двинулись наверх.

Ночь была полна криками ужаса и агонии. Трещины заполняли двор, расширяясь прямо на глазах. Мужчина и мальчик побежали к воротам. За спиной Палатазина сполз в трещину роскошный “линкольн–континенталь”. Металл плющился, словно фольга. По двору метались вампиры – они видели, что перед ними их потенциальные жертвы – люди, но главной их заботой теперь было спастись, оказаться в безопасном месте. Кое–кто, заметив Палатазина, без следа исчезал в трещинах.

Он поднял решетку ворот, закрепил за крюк цепь ворота, и они выбежали наружу вдоль мощеной булыжником дорожки. Из–за деревьев навстречу им выбежала машущая руками, будто огородное пугало, белая от прилипшего песка фигура.

– Эй, братья! Не забывайте про старину Крысси! Эта!!! Е…ая гора сейчас развалится на части!!!

Палатазин услышал жуткий скрежет, грохот и, оглянувшись через плечо, увидел, что самая высокая башня замка закачалась и разлетелась взрывом каменных осколков… Земля под ногами заходила ходуном, он упал на колени. Половина замка дрогнула, медленно начала сползать в обрыв утеса, словно гигантская тающая свеча. Повсюду бежали трещины, и теперь Палатазин осознал истинные масштабы катастрофы. Это землетрясение уничтожит Лос–Анжелес. Пешком им никуда не убежать. Обратно в туннель, как он сначала предполагал – безумие. Он вспомнил о небольшом вездеходе, стоявшем немного ниже по дороге. Если в баке хватит бензина и если машина уже не свалилась с обрыва!… Но выбора уже не было – гора распадалась у них под ногами.

Они побежали вниз. Лицо у Крысси было белым, как мука, от ужаса. Томми едва не свалился в раскрывшуюся под ногами трещину. Палатазин вытащил его, и теперь наполовину нес, наполовину тащил. Из–за спины донесся нарастающий гром, заставивший Крысси обернуться.

– Иисус Христос!

Палатазин остановился. Оставшаяся часть замка теперь тоже начала валиться с обрыва – летели в воздух камни, как спички ломались бревна балок. Замок исчез в какие–то три секунды, от него осталась лишь часть стены и передние ворота. Глянув в сторону черной плоскости разрушенного Лос–Анжелеса, он с потрясающей четкостью увидел зеленую фосфоресцирующую верхушку гигантской волны, катившейся с запада со скоростью не менее 30 миль в час. Он услышал собственный полустон–полукрик – он не мог отвести загипнотизированных глаз от волны, накатывающейся на улицы, бульвары и шоссе. Башни многоэтажных зданий торчали, словно новые рифы, пока сами дома не падали.

За основной волной накатилось несколько поменьше, добавочных, сталкивавшихся друг с другом в громе сходящихся десятифутовых стен воды. Теперь весь Лос–Анжелес был покрыт водой. А земля продолжала сотрясаться. Теперь все там внизу покрыто водой, СОЛЕНОЙ водой, с радостным изумлением вспомнил он. Вампиры не тонут, а сгорают сейчас, испаряясь от прикосновения соленой океанской воды. Они погибнут все, даже те, кто не оказался в ловушке трещин и падающих домов. Соленая вода сожжет, убьет заполнившее город ночное зло.

В следующую секунду они увидели сам джип. Они побежали к нему, но вдруг мир под их ногами тяжело вздохнул и Палатазин, крутясь, полетел в воздух. Он услышал крик Томми, схватил его за руку, и в следующий миг они уже соскальзывали в трещину, открывшуюся в том месте, где была дорога. Палатазин попытался удержаться за что–нибудь, за камень или корень куста. Вдруг кто–то навис над ними – Палатазин увидел, что это мать, с темными решительными глазами, с почти непрозрачным лицом. Она протягивала ему руку, он схватил ладонь, почувствовал что–то твердое и материальное, и обнаружил в следующий миг, что сжимает похожий на ладонь изогнутый корень куста.

Томми держался за вторую его руку, оба они покачивались над пропастью.

Рядом с Палатазином повисла веревка.

– Лови,– крикнул он Томми.

Когда мальчик перенес свой вес на веревку, послышался шум мотора, и Томми быстро утащило наверх. Несколько секунд спустя веревка была спущена уже Палатазину. Палатазин ухватился за нее и был поднят таким же способом. Оказавшись наверху, он обнаружил, что веревку Крысси привязал к переднему бамперу джипа, потом завел двигатель – слава Богу, что двигатель завелся – и дал задний ход, вытащив их по очереди.

– Видел такой фокус в кино про ковбоев,– сказал Крысси, когда они забрались в кабину джипа. – Благослави господи старого Хопа Лонга Кесседи! Да, с самого Вьетнама не ездил на таких штуках. Сечешь?

Он заухал и включил задний ход, пятясь прочь от глубокой ямы–трещины.

Теперь они ехали по оставленной бульдозером траншее, и Крысси вел джип задним ходом быстрее, чем Палатазин смог бы вести его нормально.

– Все в порядке? – спросил Палатазин Томми.

– Да,– сказал мальчик, но вид у него был бледный и он сильно дрожал. Вдруг на глазах у него выступили слезы, он заплакал, хотя губы были строго, твердо сжаты в линию.

– Да,– тихо сказал он.

– Думал, вам уже хана,– сказал Крысси. – Вы там так долго были, братья. До чертиков долго! Потом выполз бульдозер, за ним грузовики с платформами на прицепах, и тогда Крысси выкопал себе очень глубокую яму.

Грунт задрожал. На дорогу валились камни, сыпался песок. Большие валуны успевали перекатиться через край обрыва и исчезнуть. Крысси, продолжавший вести джип задним ходом, ловко обходил их, насколько это было возможно. Палатазин подумал, что теперь понимает немного, каким образом Крысси живым вернулся из Вьетнама.

Крысси нашел подходящее для разворота место, резко повернул машину и помчался вниз по склону на головокружительной скорости.

– Пора уносить ноги, братья! Вот дерьмо! Бензина мало, а колонки, небось все уже закрыты, ха–ха! Верно я говорю? Боже, всесильный!

Он придавил педаль тормоза, прямо впереди дорога скрылась под водой. Единственная тускло горящая фара освещала плавающий на поверхности мусор, обломки дерева, доски, шифер, красный красивый шезлонг, какие–то дымящиеся силуэты, напоминающие то, что остается от посыпанных солью улиток. Джип пересек затопленный участок и выбрался на сушу. Расплавленный вампир мягко ткнулся в борт машины и остался позади.

Они миновали зеленый дорожный знак, сообщающий “Малколланд–драйв, 0.5 мили”.

– Теперь куда? – спросил Крысси.

– Куда–нибудь повыше. Думаю, надо ехать на запад по Малколланд, в горы, найти там безопасное место, переждать новые возможные точки.

Грунт вдруг опять затрясся. Крысси завопил:

– Дерьмо! Чувствуете? Сейчас вся гора развалится! Как Атлантида, все потонем!

– А что, если мы снова встретим затопленный участок? Сможем проехать?

– Наверное. Это непростой джип, брат. Я на таких ездил во Вьетнаме. Но это к тому же усовершенствованный вариант. Это джип–амфибия. Пригодный для любых местностей – от болот до пустынь. Видать, военные не знали, что тут у нас происходит, и двинулись на самых вездеходных машинах. Если не провалимся в дыру и не накроет нас большой волной, и ничего не случится при повторных толчках…

Он посмотрел на Палатазина и вдруг понял все значение того, что произошло.

– Вампиры! – сказал он. – Что теперь с ними будет?

– С ними все покончено,– сказал Палатазин.

– Кончено. Ага… Со всем городом кончено, брат. Капут! Там ведь осталось еще… много людей…

И Палатазин признал по себя, что это верно, и почувствовал тяжкий удар потери. Теперь Джо мертва и Гейл Кларк тоже. Если только им не удалось каким–то образом бежать. А может, в город успели подойти части морской пехоты? Откуда–то ведь взялся этот джип. Но это лишь предположение. Скорее всего, никаких шансов на побег у них не было. Вампиры уничтожены, это так, но какой ужасной ценой! Теперь его старый дом на Ромейн–стрит оказался под семидесятью пятью футами воды. Исчез весь Лос–Анжелес, образовался новый рисунок береговой линии. Повторные толчки пошлют воду еще дальше. Он прижал ладони к лицу. Сначала отец, потом мать, в каком–то смысле. Теперь вампиры отобрали у него и жену.

Он вдруг заплакал. Горячие слезы бежали вниз по щекам, капали на рубашку.

Крысси и Томми старались на Палатазина не смотреть. Когда они достигли Малколланд–драйв, прямо на гребне горы Санта–Моника, Крысси повернул на северо–восток и нажал на педаль газа.

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ

ПЯТНИЦА, 1 НОЯБРЯ

БАЗА