Бесконечная дорога Никитин Юрий

Нам ли вымаливать милостей времени!

Мы —

каждый —

держим в своей пятерне

миров приводные ремни!

В.Маяковский, Облако в штанах

Когда утих надсадный рев двигателей, Роман с трудом поднял голову. Он лежал в углу штурманской рубки среди обломков противоперегрузочного кресла. По всему полу сверкали крохотные искорки разбитого стекла.

Он кое-как поднялся, его качнуло к стене. В глазах потемнело, замелькали темные бабочки, а в голове послышались тяжелые бухающие удары. Огромный кожух вычислительного комплекса зияет торичеллевой пустотой. Траектометр разбит вдребезги. Рация космической связи – вдрызг. Регенерационная установка – в щепки…

Внизу захрустело, словно он шел по кристаллам крупной соли. Посмотрел под ноги – невесело скривил рот. Вот ты где, энциклопедия навигаторских знаний… Белой мукой липнешь к подошвам космических сапог.

Перед внешним люком стоял недолго, выбор невелик. Либо задохнуться, как крыса в спертом воздухе, либо умереть от чужого, но успеть увидеть новый мир… Люк заклинило, как только корпус уцелел, но все-таки вышиб, ступил, покачиваясь от усталости, на трап. В грудь хлынула свежая волна прохладного резкого воздуха.

Ноздри жадно втягивали запахи трав и диковинных цветов, обостренное чутье услужливо указало направление, где наверняка озеро с пресной водой, с зелененькими лягушатами и крошечными рачками… Конечно, такого быть не может, это не Земля, но не мог отделаться от ощущения, что планета удивительно похожа даже не просто на землю, а на его родную Харьковскую область в районе заповедного Донца.

Корабль стоял на обширном лугу. Метрах в двухстах поодаль торчали пучки черных, похожих на нефтепроводы труб. Тесно прижатые друг к другу внизу, на вершине расходились, и странно было видеть там роскошный шатер крупных зеленых листьев.

Роман спустился по трапу, не чувствуя восторга, голова еще гудит от удара, вниз. Из-под ног прыгнул, трепеща яшмовыми крылышками, туземный кузнечик, испуганно пикнул маленький зверек и метнулся опрометью к ближайшей норке. Только и заметил Роман большие перепуганные глаза и тонкий мышиный хвостик.

Вблизи странные черные трубы оказались совсем громадными. В синем небе шелестели листья, гибкие стволы бесшумно, словно резиновые, покачивались. Их влажные маслянистые бока лоснились, будто начищенные сапоги, из пор выступали янтарные капли, играли на солнце блестками, подманивая насекомых.

Внезапно совсем близко послышались голоса. Со стороны чудовищного пучка растительных труб появились, словно вылезли из-под земли, странные, похожие на зеленых динозавриков существа. Они нерешительно шлепали по траве короткими толстыми ножками, почти утиными, на продолговатой голове нелепо выступали выпуклые красные глаза. В ярких зрачках светились испуг и недоумение, как показалось Роману, смешанные с острым любопытством.

Когда они безбоязненно подошли ближе, Роман, несмотря на боль в черепе и чувство страха и безнадежности, ощутил, что сердце запрыгало, как мартовский заяц. В кротких глазах маленьких динозавриков светится нечто, что Роман назвал бы разумом. И потому, что до крика жаждется встретить себе подобных, и потому, что в самом деле их мордочки кажутся хоть чуточку, да осмысленными. И пусть это не гипотетические Старшие Братья, на прилет которых так уповают лентяи и бездари, но и просто разумной жизни еще не встретил никто из разведчиков сверхдальнего поиска!

Жизнь, да не просто жизнь, хотя уже редкость, не так уж и много таких планет найдено, а жизнь млекопитающих… да еще каких! Если в кротких глазах маленьких динозавриков не разум, то что? Правда, ему часто казалось, что собаки и лошади тоже разумны, только зачем-то скрывают…

Что за невезенье, пронеслось в мозгу рассерженное. Просто погибнуть – готов, космонавты знают, на что идут. Но есть ли мука выше, чем погибнуть, не успев сообщить о такой находке?

Они окружили его, попискивая, самый смелый рискнул пощупать застежки на кованом поясе. Они едва достигали ему до середины груди, эти маленькие динозаврики с человеческими глазами и короткими ручками.

«Глаза, как у Ники Стоянова, – подумал Роман невольно. – Трагические глаза. А ноги словно тумбочки. Тяготение великовато, что ли?»

Вскоре все разбрелись, возле него остался только один. Динозаврик, которого Роман решил называть Нозавром, если не ошибся, что «но» на каком-то из старых языков значит «разум», тихо попискивал и смотрел ему прямо в лицо. Потом отошел в сторону, оглянулся, вопросительно пискнул.