История одной болезни Никос Кристина

И эта врач посмотрела на Райку как на ненормальную и совсем ее появлению не обрадовалась.

– Вы сами не состоите у нас на учете?

– Нет.

– Вы давно вместе?

– Около года.

– Тогда вам тоже лучше сдать анализы.

– Хорошо, – Райка не спорила. – А что с Анатолием?

– Состояние довольно тяжелое. Как я понимаю, в последнее время он не обследовался.

– Последний год – точно нет, – опустила голову Райка. – Я пыталась его уговорить, но он наотрез отказывался. Сказал, не хочет чувствовать себя больным.

Врач поморщилась:

– Состояние тяжелое, пока я вам ничего обещать не могу.

– То есть вы не скоро его выпишете? – уточнила Раиса.

– Состояние тяжелое. Ничего обещать пока не могу. Вы должны быть готовы ко всему. Алкоголь, наркотики, как вы понимаете, здоровья не добавляют. Кстати, что вы ему принесли?

– Ничего, – честно призналась Раиса. – Я хотела сначала узнать, что можно.

Доктор еще раз глянула на нее каким-то странным взглядом:

– Вы таблетки или лекарства ему никакие не приносили?

– Нет, что вы, конечно, нет. Я же не знаю, что ему можно, – повторила Райка.

– Точно? – Доктор ей почему-то не поверила.

– Да, конечно.

Райка разозлилась. Что же это такое? Она никому ничего плохого не сделала. И все с ней общаются, мягко говоря, странно.

– Вы сами будете к нему приходить?

– Конечно, я его жена.

– Там, в коридоре, – его мать. Сейчас его привезут с рентгена. Но в другие дни лучше приходить по очереди и в приемные часы.

– Хорошо, – согласилась Райка.

– Да, и ничего ему не приносите из того, что он попросит. Кроме еды, естественно.

– Доктор, – Райка продолжала не понимать. – Все-таки когда вы его выпишете?

– Ничего не могу вам сказать. Состояние тяжелое. Наберитесь терпения.

Врач скрылась за дверью с надписью «Ординаторская». Райка безвольно прислонилась к стене. Что-то она услышала такое важное… Что-то ей нужно доделать. Да, врач сказала, здесь мать Анатолия. Но как Райке ее узнать? Ведь они ни разу не виделись.

Тут Райка заметила очень хорошо одетую женщину, даму неопределенного возраста, которая пристально на нее смотрела. Райка нерешительно, даже робко, подошла к ней:

– Здравствуйте. Простите, вы мама Анатолия? Меня зовут Рая. Извините. – Она говорила извиняющимся голосом, но сама толком не знала, за что извиняется.

– Здравствуйте! – очень сухо ответила женщина. – Меня зовут Елена Сергеевна. Вы тоже?

– Что «тоже»?

– Наркоманка? – Дама задала вопрос вежливо, так что Райка сразу не поняла.

– Кто «я тоже»? – переспросила она недоуменно.

– Вы тоже колетесь?

Райка больше не могла чувствовать себя перед всеми виноватой, подозреваемой во всех смертных грехах. И события происходили с такой скоростью, что она не успевала даже осознавать их. Поэтому раздраженно буркнула:

– Не колюсь и даже не пью.

Женщине, кажется, стало неудобно:

– Извините меня. Понимаете, это все тянется не первый день. И ведь год почти не общались, а как в больницу попал, позвонили.

– Подождите, – Райка попыталась взять себя в руки. – Во-первых, как вас зовут?

– Елена Сергеевна.

– Елена Сергеевна, здесь какая-то ошибка. Анатолий раньше употреблял наркотики, но сейчас уже нет. Может быть, один или два раза. Мы уже с осени почти все время вместе.

Райка говорила горячо, пытаясь в чем-то убедить мать Анатолия, но в результате под ее пристальным взглядом сама потеряла всякую уверенность в своей правоте. И в Толе.

К счастью, в этот момент вернулась врач:

– У вас еще вопросы? Его привезли с рентгена. Снимок не очень хороший. Вы можете к нему пройти.

– Да нет, какие уж тут вопросы, – безнадежно проронила Елена Сергеевна и добавила, обращаясь к Райке: – Ну, пойдем к нему.

В палате на Райку сначала напал ступор. Человек на кровати совсем не походил на ее Толю. Райка потеряла почву под ногами. На минуту закрыла глаза и решила: она его любит таким, какой он есть. Это ее выбор. Ни о чем лишнем вообще не будет думать. Просто станет делать, что нужно, что потребует жизнь. Делать и не задумываться. И тогда все будет хорошо. Точно!

Анатолий даже не поздоровался.

– Райка, слышь, сходи в аптеку, – еле ворочая языком, почти приказал он. – Мне нужны таблетки от кашля. Здесь их нет. Больница-то государственная.

– Нельзя тебе, доктор запретил, – тихо сказала Райка, изо всех сил отгоняя от себя мысли о том, зачем ему эти таблетки.

Елена Сергеевна молча наблюдала за ними.

– Ты что, не слышишь меня? Сходи в аптеку. Хотя нет, – Анатолий тяжело повернулся, достал откуда-то клочок бумаги. – Позвони по этому телефону, скажи, от меня. Тебе объяснят, куда подойти. Отдашь им тысячу, они тебе, а ты мне принесешь.

Он замолчал и устало откинулся на подушку.

– Толя, но здесь сказали…

– Главное, что я сказал, – Анатолий посмотрел на нее почти с ненавистью.

– Толя! – На минуту забыв о твердом решении ни о чем не думать, Райка все же позвала его, надеясь, что наваждение сейчас пройдет.

Но он закашлялся и злобно повторил:

– Иди, куда я сказал.

Вмешалась Елена Сергеевна:

– Она никуда не пойдет.

– А, и ты здесь! – Анатолий матери не обрадовался. – Хоть сходи к врачу, пусть укол сделают.

– Какой? – спросила Райка. Она просто не верила своим глазам, своим ушам – это был совсем не тот человек, за которого она выходила замуж.

– Он сам знает. И уходи. Нечего тебе тут. И ты уходи.

Елена Сергеевна, кажется, совсем не удивилась. Взяла Райку за руку и утащила ее из палаты.

– Успокойся, – властно приказала она в коридоре.

А Райка была спокойна. Она снова ни о чем не думала.

– Я пойду к врачу. Попрошу, чтобы ему сделали укол.

– Рая, это бесполезно, – мягко предупредила Елена Сергеевна.

Но упрямая, глупая, любящая Райка все равно пошла к врачу.

– Карина Валентиновна! – Райка без стука зашла в ординаторскую. – Он просит укол сделать. Сказал, вы знаете какой. Ему плохо.

– Укол сделаем, но попозже.

Карина Валентиновна хотела сказать Райке, что в ординаторскую нельзя так вламываться, но поняла, что этой женщине по-настоящему плохо.

– Присядьте, давайте поговорим, – предложила доктор, отвлекаясь от бесконечных бумаг. – У вашего супруга самая настоящая ломка.

– Что? – не поняла Райка.

– Это состояние бывает у наркоманов, когда их лишают наркотиков.

– Но он же всего один раз укололся.

Карина Валентиновна посмотрела на Райку с откровенной жалостью.

– Видите ли, – немного подумав, произнесла она осторожно, – Анатолий – наркоман с очень большим стажем. Безусловно, мы сделаем все возможное, но только ничего не обещаю.

Тут Райка поняла, что ничего не обещает – это про всю их будущую жизнь. Которой, кажется, больше не будет.

Елена Сергеевна ждала ее в коридоре.

– Поговорила? – спросила жестко.

– Да. – У Райки кончились силы.

– Поехали к тебе! – тоном, исключающим дискуссию, предложила мать Анатолия.

– Зачем? – слабо спросила Раиса.

– Хочу посмотреть, как вы живете. Ты на машине?

– На метро, – сухо ответила Райка.

– Тем более, я тебя отвезу.

– Что ж, поехали. – Райке было все равно.

Елена Сергеевна по-хозяйски обошла дом, задержалась в Колькиной комнате:

– У тебя есть ребенок?

– Да, сын. Ему восемь лет, скоро девять будет.

– Ты разрешала ему общаться с Анатолием? Знала, что у него ВИЧ, и разрешала? – Елена Сергеевна не скрыла удивления.

– Анатолий его тренировал до последнего времени, они очень подружились.

Неожиданно дверь открылась, пришли Колька с Анной Петровной.

– Мама! – не обращая никакого внимания на незнакомую женщину, закричал Колька с порога. – Где Толя? Что врач сказал? Он поправится?

Анна Петровна тихо объяснила Райке:

– Не смогли тебе дозвониться. А он не пошел никуда. Сказал, будет тебя дома ждать.

Елена Сергеевна тем временем завела с Колей разговор:

– Как тебя зовут?

– Николай. – Коле было не до нее. Мама не ответила ему ни на один вопрос.

– Меня зовут Елена Сергеевна. Я мама… – Почему-то ее голос прервался.

– Чья мама? – машинально переспросил Колька.

– Анатолия.

– Ух ты! – Колька неожиданно для всех обрадовался, оживился. – Он мне говорил, что вы очень хорошая.

– Вот как? – Елена Сергеевна начала нервно рыться в сумочке. – А что еще он тебе говорил?

– Говорил, что вас подвел, поэтому вы больше не хотите его видеть, – выпалил Колька.

– Коля! – хором вскрикнули Райка и Анна Петровна.

Но ребенок продолжил:

– И еще сказал, что очень вас любит.

– Коля, – почти простонала Раиса, – вот когда вы успели все это обсудить?

– Пока на тренировки ездили. А перед отъездом… – Коля вдруг замолчал.

– Что перед отъездом? – теперь хором спросили все три женщины.

– Я обещал хорошо себя вести. И сказать тебе, что тебя он тоже очень любит. Если он не вернется. Он ко мне в школу заходил, – путано объяснил Колька.

Неожиданно Елена Сергеевна опустилась на табуретку и зарыдала.

Анна Петровна побежала за водой. Она, конечно, догадалась, что происходит что-то неладное, но не представляла себе истинных размеров бедствия.

– Вы не плачьте! – Колька храбро подошел к Елене Сергеевне. – Все будет хорошо, вот увидите.

Елена Сергеевна только погладила его по голове.

– Это я во всем виновата, – сказала она одной Райке. – Вы его любите, а у меня не хватило сил.

Анна Петровна верно оценила ситуацию и увела Кольку на кухню.

– Нет, – Райка понимала, о чем она. – Вы очень долго боролись.

– Брось его, пока не поздно, – прошептала Елена Сергеевна. – Ты ничего не понимаешь, лучше не будет. Станет только хуже.

– Это вы ничего не понимаете. Мы вместе уже почти год, – Райка немного преувеличила, – а плохо стало только последний месяц. Я его не брошу.

– Хорошо. Мне пора к косметологу. – Елена Сергеевна встала.

– К косметологу? – не поняла Райка.

– Да. В жизни все должно идти по плану! – И Елена Сергеевна удалилась.

К Райке подошла Анна Петровна.

– Отведи Кольку на тренировку и сама позанимайся, – спокойно сказала она.

– Мама, у меня нет настроения. – Райке хотелось лечь, лежать, чтобы никто ее не трогал.

– У тебя нет настроения, а у Кольки – соревнования. И опускаться нельзя. Выйдет Анатолий из больницы, а ты чучело чучелом. Вставай и иди!

– Мамочка, пойдем! – подошел к ней Колька.

Райка провела ладонью по глазам.

– Пойдем.

В клубе, похоже, все уже всё знали.

– Коля, я провожу тебя на тренировку, – предложила Галя, одна из администраторов. – У вас отличный новый тренер. Андрей же вас только временно тренировал.

– А как же Толя? – Колька почти кричал.

У Райки не было сил его урезонить. Но Галя оказалась настоящим молодцом.

– Толя ведь болеет, – спокойно объяснила она. – Ему тяжело сейчас вас тренировать. А ты должен побеждать. Помнишь, как он радовался, когда ты занял первое место?

– Да, – кивнул Колька. Глаза у него были мокрыми.

– Вот и хорошо. Иди, занимайся. А Анатолию покажешь медаль. Выздоровеет и будет только сам тебя тренировать.

Колька шмыгнул носом и пошел переодеваться.

Райка решила, что посидит на улице, пока он занимается.

– А что ты-то не переодеваешься? – налетела на нее неизвестно откуда взявшаяся Лена.

– Я не хочу, у меня нет сил.

– Это глупости. От занятий станет легче.

– Лена, я правда не могу!

– Можешь! – жестко отрезала Лена. – Иди в раздевалку. Даю тебе пять минут.

– Меня же сегодня нет в твоем расписании! – улыбнулась Райка сквозь застилавшие слезы.

– У тебя пять минут! – грозно повторила Лена.

После занятий Райке действительно стало легче. Колька тоже повеселел после тренировки.

– Мама, ведь все наладится? – спросил он с надеждой.

– Наладится, – пообещала Раиса.

Что можно рассказать про больницу? Про длинные коридоры с непонятным запахом болезни и страха, про странных, на Райкин непросвещенный взгляд, людей со стеклянными глазами, идущих в каком-то непонятном направлении.

Утром, когда Райка пришла к Анатолию, Елена Сергеевна уже сидела у него в палате.

– Доброе утро, Рая! – сдержанно, но приветливо поздоровалась она.

– Познакомились, спелись уже, – проскрипел Анатолий. – Да сходите же вы кто-нибудь в аптеку.

Райка поправила ему подушку.

– Нет, Толя.

– Ты просто змея. Как я раньше не разглядел?

– Я хорошо притворялась. Но в аптеку не пойду.

Райка поймала одобрительный взгляд Елены Сергеевны.

Когда Анатолия увезли на какое-то очередное обследование, его мать спросила у Райки:

– Может быть, нам имеет смысл нанять сиделку?

– Не нужно! – испугалась Раиса. – У меня ведь свободный график, я лучше сама.

Елена Сергеевна только вздохнула, но спорить не стала.

Райка ходила в больницу, как на работу. И старалась не смотреть по сторонам, ничего не замечать, ни о чем не думать, не чувствовать ни времени, ни боли, ни усталости. Она помогала соседям по палате, чтобы те не раздражались от ее присутствия, помогала санитаркам, чтобы те лучше заботились об Анатолии, когда ее нет. Но, главное, она могла находиться с ним почти постоянно.

Колька с пониманием относился к отсутствию матери. Он тоже ждал, когда Анатолий вернется.

Несколько раз он просил:

– Мама, возьми меня с собой!

– Нельзя, – объясняла Райка терпеливо. – Во взрослые больницы детей не пускают.

– Но я буду хорошо себя вести! – продолжал настаивать Колька.

– Нет, солнышко, это невозможно.

Колька расстраивался и обижался. Рисовал для Анатолия рисунки, писал ему письма. Райка знала, что Анатолию это совсем не нужно, но говорила сыну, как важно Толяну знать про Колькину заботу.

Колькины подарки забирала себе Елена Сергеевна. За несколько дней она перестала подозревать Райку во всех смертных грехах.

Как-то в больницу заехал даже Михаил.

Он не провел с Анатолием много времени, но подошел к Райке:

– Кажется, я вас обидел тогда. Извините.

– Это теперь совершенно неважно, – искренне ответила она.

Для глупой Райки теперь было важно только оставаться рядом с Анатолием. Она не слышала его грубости и крика, не видела серого равнодушного лица. Она продолжала ценить каждую минуту, проведенную вместе. И еще надеялась, что однажды муж станет прежним. Она ведь ждет, значит, он вернется. И не знала, сколько Анатолий здесь лежит, неделю, месяц, год. Дни мелькали, как тогда, в детстве, деревья в окнах несущегося автомобиля.

Райку немного поддерживало только то, что Лена, ставшая за короткое время настоящей подругой, каждый вечер любыми способами затягивала ее на тренировки. Раиса занималась, пока не уставала так, что в голове не оставалось ни одной мысли.

Это смешно, но она его любила. Любым. И ждала. Каждую минуту, моя пол, вынося судно, помогая справиться с невкусной больничной едой. Главное – не смотреть по сторонам. Любить, не думать, ждать – три нехитрых придуманных правила, которые она старалась постоянно соблюдать.

Через две недели, к вечеру, когда Райка собралась уходить, Анатолий вдруг сказал с прежде привычными, а теперь забытыми интонациями:

– Спасибо тебе. И прости меня. Вот увидишь, я встану, и все будет как раньше. Даже лучше. Ты только не уходи, потерпи меня немного.

Райке удалось не заплакать. «Дождалась!» – обрадовалась она про себя. В палате было много народу, но все равно она крепко, по-настоящему поцеловала его под осуждающим взглядом медсестры. И ушла.

На улице Райка, будто проснувшись, вдруг заметила, что наступила настоящая весна. Снег совсем растаял. Она даже засмеялась, удивившись, как это все пропустила. Мир вокруг снова обрел краски. Бешено несущаяся машина снова остановилась на ровной дороге. Анатолий вернулся.

Райка хотела было поделиться своей радостью с Колькой, позвонить Елене Сергеевне, чтобы та знала, что с сыном все в порядке, но вдруг ощутила безумную усталость. Она сходила в ванную, заново, как будто сама после тяжелой болезни, ощущая, как это приятно – просто принимать душ, удивилась, что гель для душа у нее, оказывается, шоколадный. На минутку прилегла и заснула как убитая.

Первую ночь за все последние недели Райке не снились кошмары. А под утро пришел и вовсе хороший сон: они с Анатолием на море, плавают, купаются, загорают. Анатолий совершенно здоровый, крепкий, на специальном парашюте летит за катером и машет ей рукой. Райка даже заплакала во сне от радости.

Она немного проспала, но проснулась в прекрасном настроении. В больницу почти бежала, переполненная надеждами, возбужденно представляя, как расскажет Анатолию про свой сон, как они вместе помечтают о летней поездке. Ведь вчера он был прежним!

Вошла в палату – и наткнулась взглядом на пустую кровать. Мать соседа по палате отвернулась от нее и быстро вышла. Надежды на то, что Анатолия увезли на какие-нибудь исследования, не осталось.

Райка вышла в коридор и прислонилась к стене. Увидела бледную Елену Сергеевну. Что-то говорил врач. Все это было теперь не только не важно, но и не нужно. Можно было плакать, но и в слезах смысла не было. Просто всё кончилось.