Второй шанс. Снайпер Мишин Виктор

– Честное пионерское, – она была очень серьезна.

– Да брось ты. Расскажи лучше, потери большие в вашем полку?

– Хватает, но меньше стало. Лекарства появляться стали, бинты есть всегда. Раньше, говорят, стирали по нескольку раз. Даже простых тряпок не было. Тяжелых – сразу в Ленинград везут. А вообще нормально, жить можно.

– Жить без войны нужно, – грустно сказал я и добавил: – Вот дадим Гитлеру по ушам, тогда и заживем.

– Долго еще, наверное, воевать, вон у них солдат сколько.

– Ничего, потихоньку всех в землю загоним. Они и так уже трясутся от страха.

Снаружи послышались голоса, Света выскочила из палатки. А в нее шагнул какой-то майор. Ан нет! Нашивку на рукаве не разглядел. Батальонный комиссар. Странно, чего это он в старых нашивках, кстати? Как павлин размалеванный. Вроде приказом усатого все эти украшения упразднили, а тут ходит такой гусь, мечта снайпера.

– Товарищ лейтенант, я проверил документы у ваших бойцов, какие-то они у вас странные.

– Товарищ батальонный комиссар, я думал, уже разобрались с этим. За нами должны скоро приехать. Старший майор государственной безопасности Истомин представит вам все нужные документы. Вам же наверняка известно, что разведчики уходят на задание или с липовыми, или вообще без документов.

– У вас все-таки имеются хоть какие-нибудь документы?

– Только те, что у меня нашли. Естественно, что они ненастоящие. – У меня на лице вовсю разыгрывалось недовольство. Чего за хрень? Вроде Зимин все уладил, откуда вылез этот хмырь?

– К какому полку вы приписаны? Ваши люди мне соврали, каждый назвал разные.

– Конечно, а как они скажут одинаковые, ведь мы не сговаривались. Вот если бы немцы к вам под видом наших разведчиков пришли, то да. У этих всегда все документы сделаны как надо, не придерешься.

– Так кто же вы такие? – комиссар явно лез не в свое дело, проявляя излишнюю инициативу, но придется отвечать.

– Я лейтенант государственной безопасности Новиков. Моя группа не приписана ни к одной дивизии или армии. Мы подчиняемся непосредственно комиссару второго ранга Судоплатову. Старший майор госбезопасности Истомин – наш непосредственный куратор. Находились в тылу врага, по особому заданию Ставки, – все это я вывалил на комиссара залпом. По ходу моей речи он бледнел, краснел, часто моргал. Под конец у него даже глаз задергался. Комиссар молчал, я ничего добавлять не торопился. Вдруг, как-то странно махнув рукой, комиссар рванул на выход, даже не попрощавшись.

– Товарищ комиссар, надеюсь, моих людей сейчас же отпустят… – Знаю я этих уставников и служак, наверняка всех, даже раненых, уже заарестовал. Откинув полог палатки, комиссар остановился и, обернувшись, кивнул, не глядя на меня. Видимо, я угадал.

Минут через десять примчался Зимин. На щеке была свежая ссадина, а под глазом наливался синяк.

– О как, Саня, да вас вообще нельзя одних оставить, – засмеялся я.

– Да отстань, – в сердцах сжал кулаки Зимин, – тут особисты охреневшие какие-то.

– Знаю все уже. Только от меня вылетел.

– Ты чего, в репу ему завинтил? – осатанев, прошипел Саня.

– Чего я, самоубийца, что ли? Давил он, ну пришлось рассказать, кто мы и откуда. Убежал, даже не попрощавшись.

– Истомин теперь тебя сожрет! Легенды придумывали ведь специально.

– Так что тогда в ваших легендах вы не договорились о номере части или полка?

– Да как-то упустили, – пристыженно опустил голову Зимин.

– Конспираторы хреновы. Попался чуть более въедливый особист, и все. Хвосты вам прижал, а вы и поплыли. Ладно, я сам виноват, но обошлось вроде. Скольких положили-то хоть?

– Семерых. Но их там взвод был, чуть стрелять не начали, пришлось сдаться. Ведь не немцы же, всерьез-то мы не били. Так, покидали тихонько, без усердия.

– Вас сильно покалечили?

– У Вано кровотечение открылось, Деду руку сломали. Толяну похоже пару ребер.

– Ни хрена себе, теперь этому комиссару точно от Истомина достанется. Причем я подскажу ему специально, садист какой-то попался. Ущерба больше, чем от фрицев. Я теперь его во вредительстве обвиню. Группа выведена из строя по причине излишней бдительности и тупости какого-то хмыря. И кто таким звания-то навешивает? Ведь сказали же ему, что начальство скоро будет и все объяснит… Стоп! Саня, а он местный, или как?

– Да ни хрена, приперлись откуда-то на полуторке. Я, перед тем как к тебе зайти, у врача твоего спросил, он их раньше не видел, – растерянно произнес Зимин.

– У тебя ствол с собой? – Я уже лихорадочно обдумывал случившееся.

– Думаешь? – вскочил Зимин.

– Почти уверен. Блин, как я сразу-то не догадался? Мне ствол найдешь? – я протянул руку.

– Держи трофейный, себе захвачу сейчас в палатке. В десяти метрах стоит, – Александр протянул мне «вальтер».

Выщелкнув обойму, я проверил патроны и взвел курок.

– Тихо предупреди ребят, если эти рядом, не подавай вида, все понял.

– Так точно! – серьезно ответил Зимин, щелкнув каблуками.

– Дуй, давай, пусть все будут готовы. Этого хмыря надо взять, заставить остальных бросить стволы. Если начнут стрелять, бейте по конечностям. Но только первым не начинай, Саня, не завали дело.

– Все понял, командир, – Зимин бегом выскочил из палатки.

Так, чего же этим шустрикам надо? Или это из догоняющей команды внедрились, или для захвата кого-то постарше. А что если они должны были взять нас, но, услышав от меня про Истомина, решили взять его? Поэтому и моих отпустили, типа ошибочка вышла.

– Эй, есть кто-нибудь у палатки, зайдите, пожалуйста, – негромко позвал я, надеясь, что кто-нибудь услышит.

Полог приподнялся, показалась голова Светланки.

– Товарищ лейтенант, что-то случилось? – проговорила она тихим голосом.

– Светланка, ты не видела случайно, этот особист, что был у меня после тебя, здесь еще?

– Нет, видела, как в машину залезал. И солдаты с ним.

– А в какую сторону поехали, заметила? – в надежде спросил я.

– Да, здесь только две дороги. На север и на юг. На север к станции, на юг к передовой.

– А станция большая, в смысле перегон или разгрузка?

– Да просто остановка небольшая, через нее дорога на Ленинград идет.

– Свет, беги скорее, нужно найти лейтенанта, что был у меня. Скорее, пожалуйста!

Светлана вылетела без слов. Спустя минуту в палатку залез Зимин.

– Командир, чего еще случилось? – взволнованно проговорил Александр.

– Тебе девушка не сказала?

– Нет, передала, что ты просишь быстрее прийти.

– Слушай сюда, эти суки уехали по дороге на Ленинград. Ты понимаешь, зачем?

– Дьявол, генерал же, наверное, на подходе, – испуганно ответил Саня.

– Вот именно, сам не смогу, Саня, бери всех наших, кто на ногах, попроси кого-нибудь из местных командиров ко мне зайти. Сам бери машину, хоть силой, рви на перехват. Водилу возьми здешнего, он наверняка знает, как дорога идет, дуйте наперерез. Если успеете до того, как они захватят нашего генерала, свяжите боем. Следом и местные подтянутся. Все, вперед. И аккуратней давайте.

– Понял, выполняю! – Зимин улетел как ветер. Я стал ждать, когда он пришлет кого-нибудь из командиров. Я хотел попросить помощи, в смысле подкрепления для своих бойцов. Чего они там втроем сделают супротив взвода-то?

В палатке тем временем появился какой-то капитан. Быстро обрисовав ему ситуацию, я попросил помощи. Капитан попался понятливый, сказал, что возьмет два взвода и рванет наперерез через лес.

– Там есть одна тропочка, полуторки пройдут. Дождей не было, так что вполне получится. Выйдем уже за станцией, постараемся успеть, – проговорил капитан и вышел. Почти сразу я услышал его призывы снаружи.

– Фух! Аж вспотел. Может, и успеют, – я уже сам с собой говорю. А успеть надо, если Истомин погибнет, еще полбеды, а если… Стоп. Никаких если, все обойдется.

Я лежал как на иголках. Заходил военврач, помотал головой и влепил мне еще укол. Этот подействовал быстро.

Проснулся я довольно бодрым, но вспомнив, что творилось тут до того как меня усыпили, захотел встать, даже почти получилось. В палатку вошла Света и прервала мои потуги.

– Нельзя тебе, Сережа, вставать, что это еще такое? – нахмурившись, она отчитала меня. Но я, кажется, не слышал ее.

– Свет, ребята мои вернулись? И ваши тоже? – выпалил я, откидываясь на подушку.

– Да, час назад. Раненых много, пятерых убитых привезли. Говорят, с диверсантами фашистскими встретились.

– Тот лейтенант, что ты уже знаешь, живой? – я замер, ожидая ответа.

– Да, только ранен тяжело. Но Андрей Ильич говорит, что поправится. Сильный он, два пулевых ранения. Одно в руку, сквозное, второе в грудь. Со вторым сложнее, но выкарабкается. Операцию сделали только что. Вас вместе повезут в Ленинград.

– Позови мне, пожалуйста, бойца, из моей группы, такого с глазами узкими, видела ли? И живой ли он, кстати?

– Да, видела его. Тоже ранен, но легко. Из руки осколок достали, сейчас позову, он здесь рядом сидел, когда я к тебе шла.

Я сжал зубы в нетерпении. Ну, надо же, Зимин Саня, тяжелый. Ему столько раз везло, а тут на тебе. В своем же тылу, получил от таких же как и мы сами, диверсантов. То, что это были диверсы, я уже был уверен. Но наглые какие, прям как мы, напролом полезли, одно странно: почему меня или других не ликвидировали? Или просто не знали, что мы за группа? Хотя ведь я сам этому индюку рассказал. Видимо, польстился на генерала, на этом и попался.

– Серега, не спишь? – услышал я голос Мурата и даже, кажется, подпрыгнул. Рука у него была на перевязи.

– Мурат, чертяка, как я рад тебя видеть? Рассказывай немедленно, что произошло.

Когда они подъехали к станции, увидели впереди бой. Спешились и побежали вперед. Оказалось, Истомина почти взяли, с ним было всего четверо охранников, их сократили наполовину. Сам генерал был легко ранен в ногу, но отстреливался, как мог. Вообще, Истомин довольно быстро сообразил, что перед ним не те, кто кажется. Это его и спасло.

Ребята с ходу смели шестерых диверсов, атаковав сзади. Дальше началась серьезная перестрелка. Если бы не подошедшая помощь от капитана Васильева, того, что пошел им наперерез, была бы жопа.

– Истомин матерился, надо было слышать. Впрочем, сам услышишь, он в соседней палатке. Кто из вас раньше встанет, тот и зайдет к другому.

– А с этими, что? Ну, с диверсами, всех положили?

– Нет, оставили на сладкое. Старшего ранили в руку и взяли живым. С ним еще одного, помощника, что ли, не знаю. Сидят здесь, их целый взвод сторожит. Истомин вызвал из Ленинграда людей, специально для конвоирования. Говорит, что повезет сам, вместе с нами.

– Хорошо. У вас как?

– А у нас целые-то были только я и Костя. У Сани голова была задета, помнишь, хоть и слегка, но все же. Я вот осколок словил, граната рядом рванула, а руку с пистолетом не успел убрать. Да он не глубоко вошел, так, ничего не порвало, только мясо. Если надо, я и хрень эту сниму, просто доктор настаивал на покое. Пальцы работают, чего еще надо. Костя отделался порезом на лице и руке. В рукопашном, когда сошлись, я с одной рукой чуть на штык не напоролся, Костя помог, а сам получил. Но тоже вроде нормально, только шрам теперь останется приличный. После ремонта, ну как зашили его, все плакался, какая, говорит, баба на меня теперь взглянет?

– Дурак, нашел, о чем горевать. Главное живой, а вернется с орденами, бабы сами будут на шею прыгать. Так ему и передай.

– Ты сам-то надолго здесь?

– Так хотели увозить с Истоминым, теперь от него зависит. Хотя я выспался сейчас, можно попробовать и встать. Кстати, ты мне и поможешь, дай руку, ту, что целая еще.

С помощью Мурата я сел, повернулся из стороны в сторону – нормально. Боль была, конечно, но вполне терпимая.

– Ну, чего, вставать будешь? – спросил казах.

– Подставь плечо, попробую. – Я облокотился на плечо друга и попробовал подняться. Слез с топчана, на котором лежал, и, опираясь на Мурата, который еще и поддерживал меня здоровой рукой, сделал пару шагов.

– Во блин. Битый небитого везет! – засмеялся я.

– Чего? – удивленно взглянул на меня Мурат.

– Пойдем говорю, попробуем до Истомина дойти. Продерет меня, как обычно, может, еще и бегать смогу. Да к Зимину заглянуть надо, как думаешь?

– Меня доктор не пустил, сказал, что тот спит.

– Все может быть, спросим.

Мы медленно выбрались из палатки, подбежала проходившая мимо Света, отругала, но помогла с другой стороны. Мурату хоть полегче стало, зато сестренке явно тяжело. Росту в ней от силы метр шестьдесят, тоненькая такая, как веточка. Дохромали до палатки Истомина.

– Куда, к товарищу старшему майору нельзя, – остановил нас часовой, стоящий с автоматом у входа.

– Да пропусти его. Это инвалид наш причапал, наверное? – раздался голос из палатки.

– Так точно, товарищ старший майор, – как можно бодрее ответил я.

– Ты еще громче крикни, чтобы на передовой слышно стало. Заходи давай! – выругался наш генерал.

– Мурат, иди, отдыхай, я обратно со Светланкой дойду.

– Как скажешь, командир, я и правда подустал чуток.

– Давай, поспи, пока время есть, – я откинул полог палатки и шагнул внутрь.

– Ну что, лейтенант, опять меня из-за тебя продырявили? – укоризненно начал Истомин.

– Александр Петрович, я не виноват, ну, почти что, – я сделал такую виноватую морду, что Истомин рассмеялся.

– Давай, садись, вон, уже и мебель притащили, – старший майор указал на стоящий в углу табурет, невесть откуда здесь появившийся.

– Товарищ старший майор госбезопасности, разрешите доложить? – я не решился пока садиться, хотя мы давно с Истоминым общаемся свободно.

– Докладывай, только не ори! – кивнул головой Александр Петрович.

– Задание выполнено, на выходе задержались по причине облавы и того, что наткнулись на предателей. Уничтожен отряд, действовавший под руководством РОНА, по крайней мере та часть отряда, что находилась в этой местности.

– И здесь, значит, отметились? – поднял бровь Истомин.

– Где-то еще засветились? – удивленно спросил я.

– Первые случаи нападения на мирных жителей бандами, состоящими из русских, зафиксированы на Украине. Пару раз в Белорусии.

– Там, где немцы хозяйничали долго?

– В общем, да. Не забывай, что после переноса границы часть польских земель оказалась на нашей территории. Вот оттуда и лезут эта гниды. Переманивают и запугивают попавших в окружение. Среди задержанных попадались вполне нормальные люди, которых запугали. Брали тем, что побывавших в окружении и тем паче в плену сразу расстреливают.

– А это не так? – с сомнением поинтересовался я.

– Конечно, нет. Сначала проводится проверка. Люди, не замаравшие себя предательством и работой на врага, отправляются снова на фронт. Расстрелы бывают, но поверь мне, к высшей мере приговаривают только «конченых» ублюдков.

– В подобной ситуации легко поверить, что тебя могут расстрелять. Запуганы люди давно, вот и не знают – кому верить.

– Сергей, не лезь не в свое дело. Были перегибы, даже Лаврентий Павлович это признает, но в большинстве случаев работа эта была необходима.

– Ясно! Товарищ старший майор…

– Ты чего, забыл, как меня зовут? – перебил меня Истомин.

– Никак нет, Александр Петрович. Во время проведения зачистки населенного пункта от этих ушлепков потерь не имели. Некоторые бойцы группы получили ранения.

– Да вас тут всех до одного пометило. Некоторые, – фыркнул мне в лицо Петрович.

– Александр Петрович, основные повреждения и раны получены уже здесь. От диверсантов досталось. Поэтому и вам навстречу отправились только трое. Причем один из них был ранен в голову…

– Спасибо тебе, Серега! – вдруг прервал мою исповедь Истомин.

– Чего? – удивленно уставился на него я.

– Хрен его знает, где бы я был сейчас, может в Абвере, а может, лежал бы себе на травке и не дышал. Спасибо, и парням передай.

– Да не за что, – смущенно ответил я.

– Есть, поверь есть за что. Как ты догадался, что они не те, за кого себя выдают?

– Честно, Александр Петрович, не сразу. И скорее я вас должен благодарить за то, что вы меня до сих пор не расстреляли.

– Не понял, я чего-то не знаю?

– Так точно, этот особист, мать его коромыслом, больно дотошный был. Я молчал, сколько мог, но пришлось рассказать, кто я и откуда. Он потребовал подтверждения, я и ляпнул про вас. Видимо, смекнув, что по дороге вас захватить будет легче, он и предпринял попытку. Так что, виноват я, Александр Петрович.

– Да, я не ожидал. Слушай, мы же прорабатывали легенду, в чем прокололись?

– Да парни назвали разные полки, он их сначала попытал. Они поцапались даже, потом на меня наехал.

– Ясно, ладно, в отчете укажешь все, главное говори, как прошло?

– Отлично, только без косяков я не умею.

– Чего на этот раз?

– Да зенитку не разглядели, на БТРе под накидкой была. Как у цели голова лопнула, так они и показались. Я так давно не бегал. Но повезло, парни отвлекали грамотно, за собой утащили. Немчура позже хоть и вышла на нашу стоянку, но опять же Зимин с Вано их подчистили. А потом эти предатели начались.

– Чего, правда голова лопнула? – с интересом маньяка спросил Истомин.

– Ага! Только ошметки полетели.

– Сколько выстрелов?

– Два. Мешал там один деятель. Он экскурсию проводил для начальства, а потом закрыл собой цель.

– Ну ты и махнул…

– Другого выбора не было, иначе он бы в дом вошел.

– Молодцы! Но вот из строя выбыли, это крайне плохо. Сегодня уже поздно, а вот завтра отправляемся в Ленинград. Штопать вас надо. Вот ведь гадство, столько работы, а у меня лучшая группа не боеспособна.

– Товарищ старший майор…

– Отставить сопли. Молодцы, что живыми остались. До вас-то вообще никто не возвращался.

– Александр Петрович, мне вот что покоя не дает…

– Говори, – сделал разрешающий кивок Истомин.

– Ну, убрали мы генерала, а с танками как? Они же все равно у немцев остались.

– Нет у немцев никаких наших танков. После смерти Кюхлера их уже вечером погрузили на поезд. В тридцати километрах от места, где вы уничтожили генерала, партизаны мост под этим поездом рванули. Куча техники, что шла в Германию на восстановление, и наши КВэшки улетели в реку.

– А достать их не могут?

– Слишком дорого это встанет. Река там глубокая, берега не укреплены. Ну и заминировали уже под водой их. Так что охоту с ними возиться у немчуры точно отобьют. Немцы и свое барахло не стали вытаскивать.

– Ну и ладушки. Хотя ведь все равно рано или поздно к немцам попадет экземпляр.

– Конечно, попадет, скажу больше, уже скоро.

– Не понял, – я широко раскрыл глаза от удивления.

– Серега, во-первых, не в танках было дело. Я вообще-то думал ты и сам понимаешь. Более удачного случая ждать не было времени. Наш человек с огромным трудом добыл информацию. А во-вторых, наши академики готовят новый танк, и пока немцы будут возиться со старым, новый запустят в серию. А там совсем другой уровень, чтобы его скопировать, у врага уйдет не один год и последние деньги. Война во многом зависит от денег, Сергей.