Новороссия в моем сердце Барковъ Александр

История революции и войны на Донбассе

2014—2015 годы

Записки военкора

Редактор первой версии книги

Екатерина Рысь

Второй курс военного училища

После открытия Парламента Новороссии 27 июня 2014 года, я днем, выходя из здания ОГА, увидел депутата ДНР Александра с позывным Строитель и подошел поздороваться. С ним вместе стояли депутат Парламента Новороссии Артем из Запорожья и журналист Николай. Мы отошли покурить и обменяться новостями к фонтану, к пальме Мерцалова в зелень елок слева от здания ОГА. В тот момент мне позвонил Владислав, и спросил, на какие частоты настраивать рации, которые отправлялись к Стрелкову. Я спросил Строителя: нужно ли настраивать? На что получил категорическое «нет». Зашел разговор о Славянске, о Стрелкове. Я спросил, как туда прорваться. Артем поигрывал пистолетом «Макарова», ПМ, вынимал и вставлял обратно магазин с патронами. ПМ были выданы Олегом Царевым всем депутатам Парламента Новороссия в качестве личного депутатского оружия, в подарок. На пистолете была серебряная маленькая табличка с именем владельца оружия и именем Царева.

Артем со знанием дела сказал:

– В Славянск хочешь снова? А знаешь, что укры – нацгвардейцы на блокпостах при въезде в город проверяют всех мужиков и поставили сканеры, которые могут определить по твоим рукам, брал ли ты оружие?

Я, вникая в смысл сказанного, сломал в руках шариковую ручку, которую вертел до этого. Есть такая привычка у меня.

– А, нервничаешь? – заметил Артем. – Значит, все- таки с оружием имел дело. А вообще, вот лично, по – моему, в Славянск к Стрелку ехать бессмысленно! Стрелок – он мастер брать города. Его этому учили. Он любой город может взять со своими ребятами. А вот удержать его – здесь совсем другие, армейские навыки командира нужны. А у него их нет.

– Я говорил со Стрелковым в Славянске. Это крутой мужик и командир. И знаю его ребят, – сказал я упрямо.

Артем из Запорожья молчал. Потом он вынул из кармана флешку и сказал:

– Вот послушай про то, как брали аэропорт в мае. Там всё подстава была…

Ниже представлена расшифровка аудиозаписи, которую сделал Артем в начале июня 2014 года.

Рассказывают командиры групп, участвовавших в захвате аэропорта 26 мая 2014 года, с позывными Старый.

Артем: – У меня газета «Искра».

– Прибыли 25 числа сюда (ред. – 25 мая 2014 года в Донецк), отправили людей на парад. Я на параде не присутствовал, у меня была другая задача. Мы занимались разведкой местности.

– Хочу сказать о параде. Совершенно безумное мероприятие, непонятно зачем и почему спланированное. Нет, абсолютно понятно, что спланировано оно было для поддержания народного духа, но сама планировка была совершенно безграмотной. С нашей точки зрения, военной. Не выставлено было ни охранение, ничего, место было такое, что два— три снайперских выстрела – начнется месиво, начнется давка. В центре этого месива построили подразделение с боевым оружием, патрон в патроннике. Какой— то непонятный салют был объявлен, под который можно замаскировать работу снайперов прекрасно. Я в подразделении занимался тем, что стоял с правого фланга своего подразделения и корректировал огонь по крышам. Потому что куча открытых окон, не понятно, что будет в следующую секунду. То есть это чисто политическое решение, никак не согласованное с военной стороной вопроса.

Артем: – Вас ставили в известность, что вы попадете в такой формат? Парад и все такое…

– Естественно, нет. Изначальная постановка задач была другая совершенно. Обрисовывали, что задачи будем выполнять общевойскового характера. Частично – специального, частично – те задачи, которые возлагаются на внутренние войска.

– Прибыв с парада, буквально спустя короткое время, были ориентированы на переодевание в гражданскую форму одежды для выдвижения на рекогносцировку объекта. Объектом оказался аэропорт. Нас встретил человек (позывной «Вездеход»), который двух из трех прибывших людей провел частично по объекту.

– За два с половиной часа до так называемого штурма аэропорта лично я заходил в этот аэропорт с Вездеходом. Как он представился, сотрудником СБУ (летом 2014 года этот сотрудник был осужден киевской властью на пожизненный срок – ред.). Вездеход открыл все двери, вывел меня на крышу аэропорта, показал местность, чтобы я мог в дальнейшем командирам групп показать, куда… показал схему.

– На схеме были ориентировочно нанесены позиции охраны аэропорта, ориентировочная численность вооружения и прочее. Когда мы втроем собрались в машине командира группы, увидели эту схему, почесали репу, поняли, что силами и средствами, которыми мы располагаем, задача невыполнима, с чисто военной точки зрения. Если есть превосходящие силы противника, располагающие более тяжелым вооружением на заранее подготовленных позициях – это нереально.

Артем: – Военные с украинской стороны были нормально расставлены?

– Командир того подразделения, который обеспечивал охрану аэропорта, он был далеко не дурак в расстановке сил и средств. Был человек опытный, человек просто так объект не отдаст, нахрапом его не взять. Тем не менее, позиция политического руководства была именно взять нахрапом. Когда мы прибыли обратно в расположение и командиру группы доложили свою точку зрения, что нам нужны минимум сутки и серьезное огневое усиление, серьезные огневые средства, которыми можно подавить то, что стоит в аэропорту. Мы были приглашены на совещание. Присутствовал командир батальона «Восток» Скиф (Ходаковский – ред.), который, грубо говоря, махнув шашкой, поставил задачу: ребята, времени на раздумья и подготовку нет, выдвигаемся мы через пятнадцать минут, все, что вы сказали, конечно, важно, но я здесь командир. Поэтому через пятнадцать минут мы были подняты по боевой тревоге и через час выдвинуты. Сказали, фраза была именно такая: «По вам никто стрелять не будет», аргументировалось это тем, что простой аэропорта стоит бешеных денег, а повреждение аэропорта и восстановление – это простой на очень долго. Аргументация была крайне слабая, но мы люди дисциплинированные, обязаны были исполнять приказ.

Артем: – Вас подчинили именно «Востоку»?

– Соответственно, по прибытии на аэропорт были заняты неподготовленные огневые позиции, личному составу все доводилось в спешке, я, например, своим людям ставил задачу уже в машине в ходе выдвижения на пальцах, буквально, потому что люди даже схему не видели объекта, который предстоит работать.

– От команды взять аэропорт до выполнения ее прошло не более четырех часов. Люди в час ночи уже спали, командиров вызвали и сказали: мы берем аэропорт. Я человек военный, у меня глаза на лоб полезли, потому что аэропорт – это не то здание, которое мы занимали, это взлетно— посадочная полоса и вышки. Мы как люди военные это все прекрасно понимали. Уже тогда возникло желание сложить оружие и отказаться от выполнения операции. Непонятная эта тема, что-то нас подвигло, и мы туда поехали. Хочу сразу сказать, что ребята, которые приехали из России, 80% из них, имели боевой опыт в горячих точках, укомплектованы были по штатному расписанию спецназа, две группы разведки и одна группа тяжелых, укомплектованы по полной. Особо хочу отметить, потому что говорят, что мы за деньги приезжаем сюда из России. У меня погиб мой боец Рыжик. В Ростове он из личных средств потратил 120 тысяч рублей, чтобы одеть своих товарищей, потому что у некоторых не было разгрузок.

– Мой погибший боец третьей группы, позывной «Игнат», хороший был парень, перед отъездом из дома продал мотоцикл, на эти деньги была экипирована вся группа.

– Нам никто не заплатил ни одной копейки, мы все приехали сюда добровольно. И меня поразила вообще вся ситуация, когда нас отправляли в аэропорт, поставив тупорылейшую, я считаю, задачу. Потому что личный состав узнал о штурме аэропорта буквально в час ночи. Люди были не подготовлены. Ладно, не подготовлены, смысл еще в том, что мы занимали здание, которое было нам абсолютно не нужно. Терминал никому не нужен.

– Я уверен, что командиры, которые ставили нам задачу, они прекрасно знали о том, что так аэропорта не берут. Захват аэропорта – это второй курс военного училища. И то, что мы делали, это был полный бред. Когда мы поднялись на терминал, заняли позиции, у нас было достаточно сил, чтобы раздолбать казарму, в которой они все спали.

Артем: – Я человек гражданский. Забросал бы гранатами, испортил бы полосу.

– Захватывается КДП (ред. – командно-диспетчерский пункт) и разносится взлетно- посадочная полоса.

– Нам сказали, что будет вестись политический диалог, мы сказали: давайте начнем политический диалог, снесем вот это здание с половиной личного состава – и переговоры пойдут легче. Когда половина охраны аэропорта окажется под развалинами… Давайте первый ход сделаем мы. На что нам жестко сказали: ребята, даже думать не смейте. Огонь открывать категорически запрещено. Когда мы уже заняли терминал, на крыше лично присутствовал командир батальона «Восток» Скиф (ред. – Ходаковский). Ходил в полный рост. Если бойцы перебегали, он ходил в полный рост и говорил, что все нормально, никто сюда стрелять не будет. Вы сейчас продемонстрируете им силу, они обосруть… ся, мы сделаем им коридор и выдвинем переговорщика и они все отсюда уедут. Вот такой был расклад. Всем бойцам говорили именно так. Конечно, никто этого не понимал, но самое интересное началось позже.

Артем: – Я для понимания. Что такое «Восток»?

– Условное подразделение окружило часть – ОМОН. Подъехал «Восток», постреляли в воздух, ОМОН покидает часть, оружие покидает часть другим ходом. В точке Х ОМОН со своим оружием снова объединяется и куда— то уходит. Показуха. Батальон «Восток» говорит: мы зачистили помещение. На что я говорю: я любое помещение зачищу, возьму две гранаты и зачищу. Есть ощущение, что он (ред. – командир «Востока») ходил по крыше именно потому, что был в каком— то договоре с ними.

Артем: – Было такое впечатление?

– Меня насторожило сразу то, что аэропорта таким образом не захватываются. Самый интересный факт, который нужно осветить. Когда отработали первые вертушки по нам, и мы поняли, что разговаривать с нами никто не будет, нам до конца давали приказ не открывать огонь.

Артем: – Даже в тот момент?

– Когда начался обстрел, я рванулся вытаскивать своих ребят с крыши. И когда бежал по лестнице, четко слышал, несколько раз была повторена команда по рации: не стрелять.

Отработало тяжелое вооружение, вертушки работали бортовыми пулеметами, я четко помню этот звон, слышно пробитие стен, шило через несколько стен, гипсокартон прошивается элементарно, и сквозь это все пробивается команда по радиосвязи: не стрелять, не стрелять. Один АГС— ник был легкораненый.

Артем: – Что такое АГС?

– Если вы смотрели «Чистилище». Здоровая такая штука…

– В течение часов трех нас долбили, в 18.30 было принято решение выдвигаться на двух КАМАЗах, забрать раненых. Когда мы выдвигались из аэропорта, у нас был один «двухсотый», т.е. убитый, два тяжелораненых. Остальные были целы. Потери после трех часов бомбежки составили всего один убитый.

– Все люди не поместились в КАМАЗы. КАМАЗы были загнаны в терминал, дана команда грузиться, осталось порядка 15 человек. Остался я, мой связист и ребята из разных групп, которые должны были прикрывать отход. Когда машины вышли из аэропорта, был открыт шквальный огонь. Выпущены РШГ – это огнемет. Те бойцы, которые нас зажали в кавычках, потому приходили противоречивые сведения, конкретики не было, нам говорили, что «Правый сектор»1 окружает нас, что приехала нацгвардия, три КАМАЗа, то есть нам сказали, я лично слышал от командиров, что нас берут в кольцо. Когда мы были в терминале, нам сказали, что нас окружили. Поэтому когда на прорыв мы пошли, был открыт шквальный огонь в сторону «зеленки». КАМАЗы прорвались.

Оказалось, что мы могли спокойно оттуда выйти. Потому что там были люди – сектор военный, и коридор – наши люди. Горловские ребята были на прикрытии и батальон «Восток».

– Этот сектор военных перекрестным огнем они доставали, но не могли на всей протяженности. Нужно было преодолеть участок 300 метров, мы его преодолели с некоторыми потерями, я, опрашивая своих раненых из КАМАЗа, пришел к выводу, что от 5 до 15 раненых, а возможно, убитых, было на момент прорыва этого сектора. Из 50 человек в КАМАЗе от 5 до 15 были ранены в этот период, все остальные раненые и убитые – это дружественный огонь.

– Когда мы вышли из аэропорта, я пришел на базу где— то около двух часов ночи. Там были люди из «Востока», которые там были, они сидели, и пацаны некоторые даже плакали. Потому что они сказали, что КАМАЗы расхерач… ли они.

– Готовность! …По боевой!… – голос в зале, аудиозапись делалась в казарме батальона.

– Нам сказали, что нас окружает «Правый сектор», а им сказали, что «Правый сектор» прорывается. Свои же открыли огонь по своим. У меня есть выжившие из моей группы, которые видели, когда КАМАЗ полностью был разбит, все почти убиты, подошли ребята с повязкой «Востока». Увидев, что с георгиевскими ленточками лежат наши пацаны, они начали кричать: не стреляйте, что мы наделали?! Кто давал команду, что там «Правый сектор» прорывается, не известно. Расклад такой. Я считаю, что просто там очень мутная и тяжелая история… Ни х.я себе мутная!

– Разберемся…

– Помнишь, Саня (ред.– депутат с позывным «Строитель») рассказывал, как было в «Шахтерских Зорях»? (ред. – санаторий в Донецке). Но это другая история. После большого митинга 9 мая 2014 года был сбор боевой группы оплченцев. Все думали и говорили, что едут брать Мариуполь. Погрузились на два открытых, с длинными синими бортами КАМАЗа ополченцы с АК и снайперскими винтовками. А вместо Мариуполя поехали брать срочников, которые готовили провокацию в Донецке и размещались в городском санатории «Шахтерские Зори». Всё тогда обошлось без жертв. Всех срочников взяли, более 100 солдат, разоружили и отпустили по домам. А здесь такое было…»

На крыше терминала аэропорта 26 мая 2014 г. Ополченец из группы «Искры» ведет огонь гранатами ВОГ из подствольника АК.

Ополченец стреляет гранатами из АГС— 17 «Пламя». АГС – автоматический гранатомет станковый. ВОГ-25 – выстрел гранатомётный, осколочный боеприпас для гранатомётов ГП-25, объединяющий в себе гранату и метательный заряд в гильзе.

Укр военный вертолет атакует ополченцев на крыше терминала аэропорта 26 мая 2014.

Жестокие бои, в которых погибло много ополченцев, за донецкий аэропорт продолжались летом и осенью 2014 года, и только в конце ноября его частично взяли. Но бои в районе аэропорта с «киборгами», которые засели в разрушенном здании терминала, продолжались еще зимой до середины января 2015г. От аэропорта ничего не осталось.

Русский февраль

Вечер у Гинтовта. Февраль 2014 года. Я вспоминаю зимний холодный вечер около Щипка – Щипковского переулка. Я с Екатериной Рысь зашли к Алексею Гинтовту. Шел снег, за окном был полумрак, а Алексей Гинтовт рассказывал о движении духа мира в завоевании человечества. Гинтовт, художник, уровень которого равен Пикассо, возбужденно говорил, что ему понравилась книга Рысь «Религия бешеных» о молодежи Национал— большевистской партии Лимонова Эдуарда. Гинтовт состоял в НБП и сделал для нее главное – символику, серп и молот на фоне белого круга, размещенного на красном фоне.

Меня поразил фильм, который Алексей поставил нам на большом экране. Гимнасты цирка «Кракатук», все в белых облегающих костюмах космонавтов из будущего, плавно раскачивали белыми знаменами на длинных флагштоках. Белые полотнища знамен, символ чистоты помыслов и дел, динамично развевались на фоне голубого неба.

Красные звезды, летящие над будущей столицей мира, и город будущего интриговали и будоражили воображение.

Гинтовт говорил и о движении евразийцев, и об Александре Дугине, и о его поисках истины, о новом пути России в преддверии метафизических глубинных сдвигов и перемен.

– Нас много, – говорил Алексей, поигрывая автоматом АК— 47. – Впереди удивительные перемены к лучшему.

– Революция – в 2017— м! – сказал я.

– КонеЧно, – подтвердил художник. Начиналась РУССКАЯ ВЕСНА…

На Донбассе началось!

7 апреля 2014 года здание Областной государственной администрации г. Донецка (ОГА) – захвачено восставшим народом.

Говорит один из участников штурма ОГА Александр Мальцев:

– «Терроризм?

Да ну, угомонитесь!

Это было мирное занятие Донецкой ОГА, и ребята, это было круто, это было на столько круто… я вам передать этого не могу на словах.

Обстановка внутри провоцирует тебя на подвиги, а сознание тебе говорит, что ты есть часть чего— то целого и нерушимого; у нас еще много дел впереди, и нам главное теперь укрепиться на месте и не вестись на провокации со стороны неофашистской хунты.»

Народное действие началось!

Александр Мальцев на 7 этаже здании ОГА. 7 апреля 2014 г.

После митинга на площади здания ОГА, на котором

были флаги «Русского выбора» движения депутата Федорова, лозунги о русском языке, здание было без крови захвачено восставшим народом. Восставший народ пытались теснить милицейские кордоны, был применен газ «черемуха». Далее охрана и милиция покинула свои посты, в залы и кабинеты Дома Совета или ОГА ворвались простые невооруженные люди. Вечером на Первом Совете 7 апреля было принято решение о создании Донецкой народной республики (ДНР). Это уже был третий народный захват здания Дома Советов или Областной госадминистрации.

Участники восстания, вооружившись битами, строительными касками и щитами, начали быстро сооружать вокруг здания баррикады из покрышек, колючей проволоки, брусчатки. Баррикады начали спонтанно возводиться во всех районах и на многих стратегических трассах и дорогах Донецкой и Луганской областей. Восставший народ поддержали молодые люди, бывшие воины— интернационалисты в Афганистане и казачество.

Народное действие началось!

Пресс— центр здания ОГА 8 апреля 2014 года. 11 этаж. 13.30.

В центре за главным председательским столом стоит кричащий и размахивающий руками Пушилин в черном распахнутом коротком пальто бизнесмена и кричит на человека или людей, сделавших замечания по поводу его ночной встречи с главным коммерсантом Донецка Ринатом Ахметовым, представляющим реакционные силы олигархии. В зале на этой эпохальной встрече— конференции, которая была второй после удачного очередного захвата восставшим народом здания ОГА, находится более 70 человек. Есть немногочисленные журналисты с камерами. Все участники конференции сидят в просторном зале. Пушилин стоит и кричит, будто его пытаются свергнуть с председательского места.

За главным председательским столом слева от Пушилина, потупив взгляд и перебирая, как обычно, какие – то бумажки, сидит идеолог Революции Пургин, соответственно, справа от Пушилина сидит неизвестный мне мужчина среднего возраста в синей рубашке. Далее справа от Пушилина за левым широким длинным столом сидят бородатый Макович, молодая женщина дончанка с длинными рыжими волосами, в строгом черном костюме Борис Литвинов, представляющий интересы донецких коммунистов, и еще ряд малоизвестных мне персонажей. За правым столом от Пушилина в белой водолазке с длинными рукавами, с секретарским блокнотом, Мирослав Руденко, друг и соратник Павла Губарева, схваченного в марте этого года донецкими властями и отправленного в службу безопасности Украины в Киев после ярких выступлений на митингах в Донецке. Далее рядом с Мирославом Руденко находится лидер макеевской татарской диаспоры с быстрым взглядом округлых черных глаз депутат, связанный с депутатом Абдулатиповым. В этом зале находился Александр Орешин, он же Строитель, и ряд депутатов ДНР, представляющие разные районы и города донецкой области. Строитель сидел справа у стены просторного зала пресс— центра.

Пушилин: – Это целенаправленная провокация. Как это можно не понимать.

Комментатор: – Только что человек из зала собрания выступил против мужчины в черном пиджаке (Пушилина), который этой ночью был на встрече с олигархом Ринатом Ахметовым, и обвинил его в сговоре с властью. Вот это он стоит в черном пиджаке и кричит.

Пушилин: – Тишина! Тишина! У нас идет запугивание. Уже пять раз власти пытались объявить штурм здания. Пытаются ввести в наши ряды провокаторов, чтоб нас рассорить. У нас есть один объединяющий момент. Если мы не примем сегодня эти документы – не состоится ничего! Нам нужно провести собрание и сформировать Правительство. Губарева должна зачитать подготовленный документ— обращение к миру. Необходимо скоординировать наши действия. Собрание должно утвердить разработанный документ. Мы должны выявить правовое поле. Мы вчера проголосовали за дату референдума 11 мая. Встречаться можно со всеми – и договариваться. Вчера никто не ездил к Ринату Ахметову договариваться. К нам на переговоры был отправлен Ерема (киевский вице— премьер, силовик с полномочиями подавить восстание).

Пушилин: – Плевать ему на людей. Ему надо отчитаться перед Турчиновым (силовым министром киевской власти). Нам поставлен был ультиматум. Но никто не ушел из здания. Мы будем стоять. Следующий шаг был сделан властями для запугивания народа: в здании (ОГА) был отключен свет. Нам надо попытаться без кровопролития довести дело до конца. Я не знаю этого, хватило бы у них сил штурмовать здание. Мы от наших шагов и слов не отходим. Ринат Ахметов туда на эту встречу (с Еремой и силовыми чинами Украины) приехал. Он сказал, что у начальника УВД области имеется оперативная информация: на митинги люди приходят за 100— 200 гривен. Но я— то знаю, что это не так! Ринат Ахметов устроил встречу с ответственными должностными людьми киевской власти.

Пушилин: – Нам на этой встрече ночью не прямо, но косвенно было заявлено, что мы все здесь являемся террористами и преступниками и должны покинуть немедленно здание. При нас Ринат Ахметов поднял вопрос: «Почему там, в Киеве (на майдане), они герои, а здесь они в ОГА захватчики?» Ринат Ахметов при мне звонил Яценюку (новый Председатель Совета министров Украины). Прямо при нас Яценюком было принято решение: отозвать силовиков, чтобы не было кровопролития!

Какие могут быть претензии к этой ночной встрече?

Вчера была объявлена Донецкая республика. Давайте работать! Кому— то есть сегодня, что сказать. Давайте работать! У нас комендант здания не выходит на улицу. Он говорит: «Здесь собрались „коммуняки“, русский блок и партия регионов. Народ за ними не пойдет».

Молодая женщина (встает и кричит): – Это провокация, давайте работать! Срочно надо принять этот документ. Необходимо, чтобы нас в мире признали!

Екатерина Губарева (читает громко по бумаге): «Ко всему мировому сообществу, ко всем странам мира…» Читает документ «Обращение к народам мира о создании Донецкой народной республики».

Пушилин Денис. Один из лидеров Донецкой народной республики Денис Владимирович Пушилин родился 9 мая 1981 года в городе Макеевка Донецкой области Украины. В 1999— 2000 годах проходил службу в Национальной гвардии Украины. Закончил донбасскую национальную академию строительства и архитектуры по специальности «экономика предприятия». В 2002— 2013 годах занимался бизнесом. Весной 2014 года он стал активным деятелем протестного движения на юго— востоке Украины и в апреле был назначен заместителем «народного губернатора» Донбасса Павла Губарева. После провозглашения Донецкой народной республики Пушилин 15 мая был назначен председателем президиума Верховного совета ДНР. 18 июля ушел в отставку с поста председателя Верховного совета ДНР.

С августа 2014 г. – сопредседатель Народного фронта Новороссии, глава социально— экономического штаба Фронта.

Губарев Павел. Лидер политического движения «Новороссия», общественной организации «Народное ополчение Донбасса», начальник мобилизационного управления министерства обороны ДНР Павел Юрьевич Губарев родился 10 марта 1983 года в городе Северодонецке Ворошиловградской (ныне Луганской) области (Украина). Окончил факультет истории Донецкого университета. Занимался предпринимательством в сфере рекламного бизнеса, политической общественной деятельностью. Был дважды депутатом Куйбышевского райсовета в Донецке от Прогрессивной социалистической партии Украины и от блока Наталии Ветренко. В 2010 году – доверенное лицо кандидата в народные депутаты, представляющего партию «Сильная Украина».

В 2014 году Губарев стал лидером организации «Народное ополчение Донбасса». 1 марта 2014 года избран «народным губернатором». 6 марта был арестован СБУ Украины.

8 апреля 2014 года. В Донецке состоялось собрание Народного Совета Донецкой народной республики, на котором:

1) Было зачитано и утверждено обращение правительства новообразованной республики к мировому сообществу с просьбой о признании законности волеизъявления народа Донбасса относительно территориально— административного статуса своей малой родины.

2) Разработали и приняли на рассмотрение текст присяги на верность народу Донецкой республики для работников силовых структур.

3) Были утверждены правила внутреннего распорядка в здании ОГА, в частности, категорический запрет на пронос и употребление алкогольных напитков.

4) Огласили состав комитетов и председателей, для работы республики.

5) Разработали и приняли на рассмотрение программу по защите границ, расстановке блокпостов в случае силового сценария со стороны Киева.

6) Запланировали дату проведения референдума о дальнейшем статусе Донецкой республики (автономия в составе Украины, самостоятельное государство, иной вариант) – не позднее 11 мая 2014 г.

7) Было зачитано обращение к так называемому правительству Украины с требованием немедленного освобождения политзаключенных – Павла Губарева, Михаила Чумаченко и других.

Из высказываний участников собрания в ОГА 8 апреля:

ПУРГИН Андрей: «Наша Революция народная и носит левацкий характер под крышей русского мира. Тем не менее, есть подпорка и очень серьезная – это социальный протест и антиолигархических характер. Люди убедились, что та модель, по которой живем, не жизнеспособна».

РУДЕНКО Мирослав: «Мы прорвали блокаду! Мы прорвали стену молчания, стену забвения и запрета на любую другую идеологию, в том числе и социалистическую. Это вырвалось и это проявилось в Русской весне.

Очень сильный был социальный фактор, фактор социального протеста против несправедливости общества, которая существовала не только на Украине, но и в постсоветских государствах.

И вот мы видим свою миссию в переустройстве, в создании этого государства Новороссия, в переустройстве общества на более социально справедливое, и социально ориентированное, и чтобы существовали механизмы народовластия, чтобы политики, руководящий класс отражал интересы народа, и не принимал свои решения в интересах народа, а не для группы каких— то лиц олигархов. Как это, к сожалению, было, что в итоге Украину привело к краху».

ЛИТВИНОВ Борис: «Это народная революция. У меня опыта достаточно – и жизненного, и партийного, депутатского опыта, поэтому я чувствую, что нужен сегодня людям. Ведь в Революции существует очень много молодых людей, которые никогда не строили, не создавали и не участвовали в строительстве государства, поэтому я без ложной скромности… Я без амбиций, в общем— то, я берусь за любое дело там, где я могу помочь ребятам какой— то навык приобрести».

МАКОВИЧ Владимир: «Власть потакала националистам. Раковая опухоль национализма перерождается в фашизм. Раньше все это началось. Сами же власти вынудили нас. Подготовились. Это возмущенный народ. Посыл – когда оскорбили ветеранов. Потребовали снять георгиевские ленточки и выйти вон из кабинетов. Раньше заседания Совета ДНР проводились у нас на 11-м этаже в зале и бывали там спорные моменты. Есть два решения, каждое, вроде бы, правильное, но какое из них справедливо? Зал разделяется примерно поровну. И тогда я откладывал это или на час— два или до завтра. Между внешней баррикадой и средней была большая площадка, там могло собраться больше десятка тысяч народа, я выходил и рассказывал людям, о чем идет речь, рассказывал два решения. В основном своим голосом они высказывали решение. И я приходил и говорил его депутатам. И вот так решение принималось. Волеизъявление народа – я считаю, это и есть народовластие».

В Донецк, к восставшим!

12 апреля я поехал на Курский вокзал и купил в кассах билет до Харькова на поезд, отходивший в 21.15.

7 апреля сообщили, что в Донецке занята Областная Госадминистрация (ОГА) и объявлено об основании Донецкой народной республики, я решил поехать в Донецк. Я перестал верить всем новостям, в голове творилось что-то невообразимое. Много слухов, сплетен, непроверенной информации в интернете сводило меня с ума. У меня началась бессонница и ночные кошмары.

Поезд. В нашем отсеке плацкартного вагона собралась интересная компания. Парень лет тридцати, худощавый, с карими умными глазами, увлекался йогой. Он занимал место внизу справа, постелил матрас и уселся в позе лотоса.

– Ты что, йог? – спросил его сидевший напротив мужчина средних лет, толстый, с сильно прищуренным правым глазом. С ним рядом у окна сидела симпатичная, лет двадцати пяти, украинка.

– Натали – назвала она свое имя.

Мы познакомились: трое русских из Москвы и одна Натали из Украины, из Донецка. Начались бесконечные разговоры про Украину, про смену власти, про захват областной администрации в Донецке, про киевский майдан. Я в основном молчал, много говорили военный пенсионер Сергей и Натали. Сергей пыхтел, смеялся и переживал, что украинские пограничники не пустят его, а в Харькове его ждёт родня. Ночью под стук колес мне снилось ОГА, охваченное пламенем, и я, выступающий на митинге…

В 8 утра подъехали к Харькову. Вошли в вагон пять украинских пограничников и два офицера таможни. Жестко начали проверять паспорта. У меня был маленький пакет с бумагами по работе (Александр Барков – доктор физико— математических наук) и все. Когда спросили о цели визита, я полез в карман рубашки и достал визитку: физик— лазерщик.

– Так вы ученый? – в ответ я показал кучу бумаг, схем и статей по работе.

На вопрос,

– Будут ли вас встречать в Харькове?

Я ответил:

– Да, будут. Из Харьковского национального университета.

И назвал фамилию и имя человека. Киевлянина Сергея Тимченко – моего давнего оппонента по фейсбуку, с которым переписывались и обменивались статьями.

Военного пенсионера не стали мучить долго. Проверили его многочисленные сумки и отпустили. Далее подошла очередь соседа по купе – йога. Стали пытать. На вопрос, зачем он едет в Харьков, он ответил, что к девушке, забронировал в Харькове гостиницу на два дня. Вот это объяснение пограничникам показалось неубедительным, начали проверять тщательно содержимое всех сумок и вещей йога.

Проверяли долго, попросили российский паспорт, прописку и так далее. Пока с ним разбирались, я поменял рубли на гривны. За 1000 рублей я получил 320 гривен у менялы в поезде – большого мужчины с громким голосом, расхаживающим по вагону с толстой пачкой гривен. Натали отпустили быстро.

Я догнал ее в тамбуре и напросился помогать нести тяжелый бэг на колесиках. Мы вышли из вагона поезда, на платформе увидели еще один кордон из трёх милиционеров в темно- синей форме, с автоматами. Хмурый офицер спросил документы и цель поездки. Я показал паспорт и визитку – пропустили. Видимо, я не вызывал особых подозрений с длинными волосами – и чужим чемоданом на колесиках. Более похож на музыканта рок-группы, чем на боевика- революционера.

БАНДЕРОВКА

Вышли с Натали из метро в поисках автовокзала. На улицах Харькова – изношенные автомобили, много стареньких «Жигулей» – 6— ки, 9— ки, даже «восьмерки».

Ощущение машины времени усилилось. Возврат в 91- й год. Люди приветливо на русском объясняли нам, как добраться до автовокзала. Задавала вопросы украинка Натали. Все отвечают по-русски. Я спросил Натали, почему ты не спрашиваешь по – украински, Харьков, вроде бы, пока Украина.

Автобус шел по маршруту Харьков— Славянск— Донецк. Остановки в Изюме и Славянске.12 апреля 2014 в 18.00. Было пасмурно. Над Славянском летал военный вертолет.

Натали засмеялась и объяснила:

– Что я, на дуру похожа, чтобы на мове общаться? Меня здесь на смех поднимут!

Добрались до маленького невзрачного кирпичного здания автовокзала на проспекте Гагарина.

Ближайший автобус отправлялся в Донецк в 14 часов дня. Взяли билеты за 100 гривен – это примерно 10 долларов. Положили пухлый черный пластиковый «бэг» на колесиках Натали в камеру хранения, и пошли коротать время. Нашли маленькую закусочную. Заказали кофе, сэндвичей с сыром и курицей. Вкусно.

Натали описывала жизнь в Киеве и Донецке, время от времени отхлебывая кофе, заглядывая в ноутбук и показывая фото.

– Я училась на журфаке в КнГУ и жила долго в Киеве, родня и муж сейчас в Донецке живут. С мужем – он из Ивано— Франковска – познакомились в Киеве. Свой мерседес подавала назад около «Макдональдса» и задела чью— то машину. Вот и познакомились. Мы с подружкой Сарой сидели.

Наталья, разделываясь с сэндвичем и поправляя длинные черные волосы, продолжала:

– Муж – он часто, когда события на майдане начались, в Киев уезжал. У него друзья – в «Правом секторе». Стоял он с ними там на майдане. Даже платили им за это поначалу. Потом, когда майдан разошелся не на шутку, я смекнула, что там опасно уже стало и мужу говорю: «Надо немедленно ремонт в квартире в Донецке делать». Ну, он согласился и мы вернулись в Донецк. Там в Киеве в феврале— марте начали стрелять, многих ребят убили.

Автобус Харьков— Донецк. 12 апреля 2014 года. В 14.00 мы с Натали подошли снова к автовокзалу. Серый с зеленой полосой автобус ПАЗ – жестяная коробка, в Донецке будет только в 21.00, то есть через семь часов. Никакой милиции у здания автовокзала я не увидел. Автобус тронулся, на выезде из Харькова на окраине стояли слева вдоль дороги 7 студенток, жидкая цепочка, и они махали автобусу и проезжающим авто украинскими вышиванками, вытканными на длинном белом полотне – символ украинской самостийности.

Черноокая Натали, увидев вышиванки, замахала им рукой, приветствуя.

– «Бандеровка»! – подумал я без злобы.

Автобус двигался по трассе без приключений, мы выходили в Изюме. Когда подъезжали к Славянску водитель автобуса и сидевшие пассажиры начали говорить о неспокойном времени, беспорядках, в салоне услышали звук пролетающего вертолета. В Славянске я подошел к местному таксисту. хозяина серой Волги и спросил:

– «Как у вас с войсками?

Таксист ответил:

– «Нормально, нет войск, все спокойно, но кто— то вертолет видел.»

Было примерно 19 часов, и светло.

После Изюма дороги были разбитые, плохие, кочки и ухабы. сильно трясло. Смеркалось. Пошел дождь. Практичная Натали сказала, что в отеле жить дорого. И нашла мне жилье в Донецке по интернету, клацая по клавишам ноутбука, который подрыгивал на колдобинах.

Муж Натали, как оказалось, правосек, все время, пока мы ехали в автобусе, звонил ей на мобильный телефон и спрашивал, где она конкретно находится в данное время и когда будет в Донецке.

Черноокая бандеровка обмолвилась после очередного разговора, что муж готовит ей сюрприз.

У меня заработало воображение художника. Ревнивый муж— правосек Натали в черной форме подъезжает с братками к нашему автобусу на автовокзал в Донецке. И начинает убивать Баркова, как российского шпиона на глазах у толпы.

Нет, страшно не было, было интересно, что там впереди за поворотом.

От милашки бандеровки, которая видела мой российский паспорт и слышала мои высказывания в поддержку ДНР, можно было ожидать любых сюрпризов. Она явно не совсем разделяла националистические взгляды мужа, но раскол Украины не приветствовала. В Украине ее все устраивало: частые поездки к друзьям во Франкфурт в Германию, собственная квартира в Донецке, маленький бизнес в салоне красоты и обширные знакомства с взрослыми мужчинами, судьями, прокурорами, влиятельными ментами в своем крае. Черноволосая красавица Натали в своей жизни не хотела менять ничего.

Потом Натали, однако, обмолвилась:

– «Если раскол Украины неизбежен, то всё, что мне нужно – это Донецк, Киев и… трасса Донецк— Киев с бензоколонками!»

На новеньком мерине она любила совершать поездки из Донецка в Киев и обратно. Чем загадочная «журналистка» Натали занималась с энтузиазмом, можно только догадываться, но не выращиванием и продажей сельскохозяйственной продукции.

Автобус в темноте добрался до окраин Донецка. Полил сильный дождь. Было около 21.00.

Донецкий аэропорт им. Прокофьева, 12 апреля 2014 года.

Мы с Натали сошли в двух остановках от аэропорта Донецка. Вдруг она чмокнула меня на прощание в щеку, перешла на другую сторону дороги и растворилась в темноте навсегда.

Я под проливным дождем стал ждать автобуса. Ветер усиливался, стволы деревьев леса, окружающего трассу, дрожали и издавали стон, я весь промок несмотря на то, что находился под металлическим навесом остановки. Пришлось отхлебнуть кизлярского коньяка из маленькой бутылки, которую держал в кармане анарака Колумбия. В ней я пересекал год назад в шторм Атлантику. Стало спокойнее.

На 73 маршруте автобуса добрался в аэропорт.

Я знал, что аэропорт – небезопасное место. Здесь пограничники и милиция проверяют документы. Но меня удивило приятное спокойствие в аэропорту – ни баррикад, ни мешков с песком, ни милиции. По одинокому зданию терминала расхаживали одинокие пассажиры, работало несколько касс. На первом этаже нашёл автомат с кофе, выпил стаканчик каппучино. Рядом с автоматом, не разговаривая, стояли двое мужчин в черных плащах. Но спрашивать про областную госадминистрацию в Донецке и что творится в центре, я поостерегся. Выдал бы московский говор.

С противоположной стороны зала два милиционера в темно- синей форме медленно шли в мою сторону. Отвел взгляд от блюстителей порядка. И не глядя в их сторону, как учил бывший московский авторитет девяностых Садоха, отсидевший за бандитизм восьмерку, я, как можно спокойно, в развалочку, поднялся по лестнице на второй этаж. Там были только кассы. Безлюдно. Голубоглазая девушка с русой косой в белосиней форме и кокетливой пилотке стояла за стойкой. Спросил у неё стоимость билета до Москвы «Трансаэро». Оказалось – слишком дорого. Потом прошёл обширный безлюдный второй этаж, спустился по эскалатору на первый – и быстро, как удачливый контрабандист, добрался до стеклянных автоматических дверей выхода, миновав патруль украинской милиции.

На улице в лицо ударил холодный мокрый ветер. Моросило. В темноте по противоположному тротуару шёл быстрым шагом белобрысый паренёк. Он был малого роста, в черной куртке и джинсах, на вид лет двадцать.

Я догнал его и спросил:

– Как добраться до центра Донецка?

Парень чуть приостановился и сказал:

– Я иду на троллейбусную остановку. Это метров 800 отсюда.

Вместе пошли в дождливом сумраке в сторону шоссе, по которому проносились яркие вспышки фар автомобилей.

Я задал вопрос:

– Как обстановка в Донецке?

Парень в джинсах ответил:

– Я только что приехал из Луганска.

Я знал, что в Луганске, как и в Донецке, группа революционеров захватила госадминистрацию и службу безопасности (СБУ).

Парень в джинсах продолжал:

– Здесь в Донецке я только час, не знаю пока ничего. У нас в Луганске в центр никто не выходит, боятся. Уже 13 человек убили на улицах, «Правый сектор» свирепствует!

Мне стало не по себе, но страха не было. Интерес, что там впереди, за темной гранью возрастал. Дошли до остановки. Сели в троллейбус, который направлялся в центр Донецка. Салон на остановках наполнялся пассажирами— женщинами, старушками с детьми. Все разговаривали на чистейшем русском языке без «мовы», и я успокоился:

– Значит, в городе на русских пока облав нет.

Парень в джинсах попрощался и сошел на одной из остановок. Я спросил кондукторшу:

– Где лучше выйти, чтобы добраться до улицы 50 лет СССР? – это был адрес съемной квартиры, которую помогла найти Натали.