Половинный код. Тот, кто спасет Грин Салли
Греторекс ведет нас в проход. Какое счастье быть снова в лесу, подальше от всей этой скулящей и ноющей толпы. Не проходит секунды, а мы уже бежим с другой стороны между деревьями. До лагеря Охотников недалеко, всего два часа бегом. Фуражиры и все остальные следуют за нами, но шагом, а потому наверняка прибудут, когда все уже кончится.
Мы сбрасываем скорость у лагеря. Он вытянулся вдоль грунтовой дороги, идущей через лес. На обочинах припаркованы два грузовика и много маленьких палаток, в которых, судя по всему, спят Охотники. Есть еще большая серая палатка, похожая на ангар. У входа в нее стоят друг на друге какие-то деревянные ящики.
Едва начало светать. Двое Охотников стоят на карауле, но вот из палатки появляется еще один.
Быстро сориентировавшись, Греторекс отдает приказания. Охотников шестнадцать, нас тоже. У нас хороший, боеспособный отряд. В него приняли новичков, но они серьезные ребята и дерутся не в первый раз. Самин, Клаудия и Оливия вообще выше всяких похвал. Мы рассыпаемся веером: каждый знает, что делать. Мой партнер по-прежнему Несбит. Но мы хорошо изучили повадки друг друга. Вместе у нас получается.
Маркус становится невидимкой и нападает первым.
Я отслеживаю бегунов. Их двое. Я настигаю сначала того, который проворнее, а когда возвращаюсь за вторым, бой уже окончен. Я проверяю обоих бегунов на татуировки и уже собираюсь возвращаться к своим, как вдруг чувствую в голове шипение, как от мобильного телефона. Обычно, когда я дерусь, я даже не задумываюсь об этом звуке, потому что у каждого Охотника и Охотницы всегда есть при себе мобильный телефон. Но на этот раз звук такой сильный, как будто шипят много мобильников за раз.
Я иду назад, к лагерю Охотников, ожидая, что шипение еще усилится. Наверняка источник должен быть там. Может, в одном из ящиков телефоны.
Но я уже на месте, а шипение почему-то не изменилось. Ничего не понимаю. Здесь, конечно, есть телефоны, но их должно быть шестнадцать, по числу Охотников, а шум в моей голове куда сильнее. Я хочу спросить Маркуса, но его нигде не видно. Тогда я спрашиваю у Несбита, где он.
– Не знаю, парень. Ты только погляди, какая добыча. – Он чуть не танцует вокруг двух вскрытых ящиков, доверху набитых пистолетами. – А здесь наверняка есть еще, – говорит он, заходя в большую серую палатку.
Греторекс кричит Софи, новенькой:
– Иди за фуражирами и остальными! Пусть поторопятся.
Маркуса по-прежнему нигде не видно. Я пытаюсь сконцентрироваться на шуме, но тут повсюду тела мертвых Охотников, и на каждом есть мобильный. Я стою среди них, пытаясь понять, в чем дело, когда из палатки выходит Несбит с новой проблемой. Он ведет перед собой пленника.
– Глянь-ка, кто у нас тут прячется.
Охотник идет, опустив голову, прямые светлые волосы закрывают ему лицо.
Несбит тычком бросает его на колени, и тогда он поднимает голову.
Он повзрослел. В последний раз я видел его, когда мне самому было тринадцать лет, но его я узнал бы где угодно.
Он тоже меня узнал.
– Натан.
Моя первая мысль не о нем, а об Анне-Лизе. Я знаю, что Коннора она любит больше других своих братьев. Знаю, что это он помог ей бежать. И я пытаюсь думать о нем хорошо.
Но тут он говорит:
– Натан. Они меня заставили. Мой дядя заставил меня пойти в Охотники. Мне ничего этого не нужно.
И я прихожу в бешенство. Я стою перед ним по колено в трупах, а ему, значит, ничего этого не нужно, его, видите ли, заставили. Он все такой же жалкий трус, каким я его помню.
– В чем дело? – спрашивает Габриэль.
– О, Габриэль. Позволь мне представить тебе моего старинного приятеля. Этот кусок дерьма именуется Коннором. Коннор О’Брайен. Младший брат Анны-Лизы. Когда-то мы ходили с ним в одну школу. Теперь он Охотник, но ты не бойся его, Габриэль, потому что он не хочет быть Охотником. Он не хочет никого обижать. По крайней мере, пока его не заставят. А потом, когда его заставят и он все-таки обидит кого-нибудь, то будет долго-долго извиняться. Так что все в порядке. – Я отворачиваюсь и пытаюсь взять себя в руки, но у меня не получается, и тогда я снова оборачиваюсь к нему, с силой пинаю его ногой в живот и ору: – Правда, Коннор?
Он перегибается пополам и падает на колени, со стоном уткнувшись в землю лицом.
– О! Прости меня, Коннор, я не хотел тебя обидеть. Просто у меня работа такая. Вообще-то я совсем не хочу это делать.
Габриэль встает между мной и Коннором, хотя никакой необходимости в этом нет. Я не собираюсь пинать Коннора снова, хотя у меня все еще кружится голова от бешенства. Я говорю Габриэлю:
– Я в порядке. Так, сорвался на секунду. – Но потом наклоняюсь к Коннору и говорю: – Это Коннор сыпал мне на спину порошок, который выжег на ней мои шрамы. Но не все, только «Б».
– Тогда я сейчас напишу на его спине мое имя, – говорит Маркус. Он широкими шагами подходит к нам. За волосы поднимает с земли Коннора, приставляет Фэйрборн к его горлу. Коннор смотрит на меня большими от ужаса глазами.
– А может, просто отрезать ему голову? – спрашивает меня Маркус. – Да или нет?
– Коннор!
Это Анна-Лиза. Она идет во главе целой процессии, которая вливается в лагерь между деревьями, и последние несколько шагов бежит бегом. Она кричит:
– Отпустите его! – Потом поднимает с земли охотничий пистолет, оброненный в бою, и наставляет его на Маркуса.
Я, раскинув руки в стороны, встаю между ними.
– Анна-Лиза. Положи пистолет.
– Отойди от меня, Натан. Скажи Маркусу, чтобы он отпустил Коннора.
Я встаю перед ней. Все так же, с раскинутыми руками. Говорю, стараясь не повышать голоса и казаться спокойным.
– Анна-Лиза. Коннору мы ничего не сделаем. Пожалуйста, положи пистолет. Он только все затрудняет. Положи его. Пожалуйста.
Я вижу, что она дрожит, но она отвечает:
– Нет, пока вы не отпустите моего брата.
Я поворачиваюсь к Маркусу и как можно более волевым голосом говорю:
– Он наш пленник. Сдадим его Селии, пусть сама с ним разбирается. Она наверняка захочет его допросить. Пусть он будет ее проблемой.
Потом поворачиваюсь к Анне-Лизе:
– Пожалуйста, Анна-Лиза, положи пистолет.
– Обещай мне, – говорит она. – Обещай, что вы не причините ему вреда.
– Да. Я обещаю. Он наш пленник.
Она опускает пистолет.
Я поворачиваюсь к отцу и говорю:
– Сдадим его Селии.
Маркус отвечает:
– Потом, когда она с ним закончит, я все-таки вырежу на его спине свое имя. – Но отпускает волосы Коннора, и тот падает вперед.
И тут где-то слева от меня раздается выстрел, и один из фуражиров падает. Новый выстрел, вопль, еще один упавший фуражир.
– Охотники! Охотники! – кричит кто-то, остальные подхватывают. Фуражиры уже бегут прочь, туда, откуда пришли, но я вижу, как за ними маячат черные фигуры Охотников. Так вот откуда шипение. Все это время они прятались между деревьями. Невидимки. Но мы уже окружены, и прятаться им больше ни к чему. Это ловушка.
Габриэль стреляет в Охотников, но тех становится все больше и больше.
Греторекс кричит:
– Всем залечь! Не высовываться! – Но мы едва слышим ее голос, такая вокруг стоит пальба и треск.
Анна-Лиза стоит, ее прикрывает дерево справа. Я лежу. Пули взрывают вокруг меня землю. Я кричу:
– Анна-Лиза, ложись. – Она то ли не слышит меня, то ли не слушает, но остается стоять. Я хочу крикнуть снова, когда она вдруг поднимает свой пистолет, и я оборачиваюсь, ожидая увидеть бегущую к ней Охотницу, но все оказывается куда хуже.
Коннор ползет к ящику с пистолетами. Я кричу ему:
– Нет, Коннор. Нет! – Но поздно. Маркус разозлился. Он снова хватает Коннора за волосы, разворачивает ко мне лицом и убивает ударом ножа в горло.
Анна-Лиза спускает курок, гремит выстрел, еще один.
Маркус покачивается.
Вторая пуля входит в нескольких сантиметрах над первой. Обе в груди. Маленькие красные пятна расплываются по его рубашке, он падает на колени. И я застываю на месте, глядя на него.
Мой отец, его застрелили.
Я поворачиваюсь к Анне-Лизе, она держит пистолет прямо перед собой, целясь в Маркуса.
Я делаю шаг вперед, чтобы закрыть его. Встаю во весь рост. Она визжит мне в лицо:
– Ты же обещал! Ты обещал!
Вокруг нас снова начинают греметь выстрелы, и Габриэль бросается на меня и падает со мной на землю, прикрывая меня от пуль своим телом. Когда я поднимаю голову, Анны-Лизы уже нет.
Замедление времени
Прижимаясь к земле, я ползу назад к Маркусу. Надо оттащить его за ящики. Раны у него серьезные, но не смертельные. И потом, это же Маркус: у него огромная сила исцеления. Он выживет.
– Не дай себе умереть, пока мы не доберемся до Ван, – говорю я ему.
Маркус кашляет.
– Не уверен, что ты до нее доберешься. И вообще куда-нибудь.
Он прав: большинству членов альянса удалось бежать, но если кто-нибудь из них доберется до прохода, и Охотники последуют туда за ним, то всему конец. Четверо или пятеро мертвых повстанцев остались лежать на поле боя, еще один прямо у меня на глазах падает вдали. И тут до меня доходит, что все это было спланировано заранее. Охотники наверняка подсмотрели, где проход; и, может быть, даже захватили наш лагерь.
К нам подползает Несбит.
Он говорит:
– Большая часть Охотников ушла за фуражирами, но мы все равно окружены.
Габриэль помогает Несбиту таскать тяжелые деревянные ящики, из которых они сооружают по одну сторону от нас импровизированный барьер. Ящики с пистолетами у нас в ногах. Габриэль берет из него пистолеты один за другим и пробует из них стрелять. Ни один не действует. Все сломаны.
Мы в ловушке.
Греторекс, Клавдия и Самин неподалеку, тоже прячутся за ящиками. Рядом с ними я вижу тело Оливии. Остальным удалось бежать.
Несбит протягивает Маркусу свою фляжку.
– Это просто вода, – говорит он.
Маркус берет ее, рука у него дрожит.
– У кого-нибудь есть гениальная идея? – спрашивает Несбит.
Габриэль говорит:
– Надо скорее убираться отсюда. Вокруг нас не меньше шестнадцати Охотниц. И скоро вернутся остальные.
– Больше того, – говорю я. – По-моему, это и есть те, с татуировками Уолленда. Наверное, они помогают становиться невидимыми.
– Черт! – говорит Несбит.
– Да, – соглашается Маркус. – Черт.
– Маркус, ты сможешь бежать? – спрашивает Габриэль.
– Вряд ли… – Пузырьки крови выступают у него в уголке рта, и он закашливается. Я вижу, что он лечится. Это помогает, но ненадолго. – Пока я не могу даже встать. Вот скотские пули, да?
– Может, мы их вырежем? Как ты тогда вырезал мою?
– Одна у меня в легком; если ты вырежешь ее, я все равно умру. – Он смотрит на себя; его рубашка вся красная. Он потерял много крови.
Снова раздаются выстрелы, и я знаю, что от Охотников Маркусу точно не убежать. Я оглядываюсь: не уверен, что я и сам от них убегу.
Несбит и Габриэль отползли чуть дальше и отстреливаются от группы из четырех Охотниц, которые наседают на них с той стороны.
Маркус говорит:
– Сил у меня осталось мало, но, думаю, я еще помогу вам выбраться. Я замедлю время. Думаю, что на минуту меня хватит. А вам должно хватить этого времени, чтобы проскользнуть мимо Охотниц и бежать.
– А как же ты?
– Я остаюсь здесь.
Я трясу головой.
– Я понесу тебя. Мы тебя вытащим.
– Нет. Все будет не так. Я не смогу идти. Вы уходите.
– Нет.
– Я не могу залечить эти раны. Я умираю, Натан. Ты должен исполнить пророчество. Ты ведь знаешь его, да? Я видел его в видении.
Я трясу головой:
– Нет. Я не могу.
– Можешь. Тебе поможет Фэйрборн. Он с радостью будет резать мое мясо. Ты вскроешь мне ребра. И съешь мое сердце. В человеческом облике. Так, как это было в моем видении. Возьми все мои Дары. Возьми и используй их.
– Я не могу так поступить.
– Другого пути нет, Натан.
К нам подползает Габриэль.
Маркус говорит ему:
– Габриэль, слушай наш план. Я хочу, чтобы ты проследил за Натаном и убедился, что он исполнит все в точности и выберется отсюда. Думаю, мне еще хватит сил остановить время секунд на тридцать, может, немного больше. Этого хватит, чтобы бойцы могли скрыться. Убейте столько Охотников, сколько сможете, а потом встречайтесь там, подальше. – И он кивает в сторону, противоположную проходу. – Натан останется со мной. Когда он будет готов, ты его прикроешь. Если еще останутся Охотники, уводи их подальше от Натана.
Я трясу головой, но Габриэль уже говорит:
– Да. Я прослежу, чтобы с ним ничего не случилось. Сейчас скажу другим. – И он ползет туда, где залегли Греторекс и Несбит.
Маркус тянется ко мне, кладет мне на плечо свою ладонь.
– Натан, я рад, что успел узнать тебя, хотя бы немного. Может, слишком поздно и слишком мало, но я думаю, что нет. – Его рука падает, и он достает из пиджака Фэйрборн. – Я сейчас умру, Натан. Но я не хочу умирать понапрасну. Пусть все мои Дары достанутся тебе. С ними ты сможешь убить Сола и остальных. Всех.
Я трясу головой.
– Ты сильный. Ты сможешь. Убей меня, и ты убьешь их.
Он вкладывает Фэйрборн мне в руку.
– Ты сделаешь это для меня, Натан?
Я сжимаю Фэйрборн, чувствую его жажду и говорю отцу:
– Я убью их всех.
– Никогда не забывай, что я хотел, чтобы ты это сделал. Я горжусь тобой. – Он снова кашляет. – Это утомительное заклинание. Как только время снова пойдет своим чередом, силы покинут меня, и я не смогу больше лечиться. Вот тогда ты и пустишь в дело Фэйрборн.
Он трет ладонь об ладонь, делая ими круговые движения, все быстрее и мельче. Останавливается. Переводит дыхание и начинает снова. Опять останавливается и опять начинает. На этот раз время замирает, и он поднимает руки ладонями к голове. Смотрит на меня, и я понимаю, что заклинание работает, но ему очень трудно, хотя он и старается изо всех сил. Силы покидают его. Руки дрожат. Он говорит:
– Скажи им, пусть уходят.
Я оглядываюсь на Габриэля. По наступившей вдруг тишине я понимаю, что время остановилось. Я кричу ему:
– Беги! – хотя сам уже ничего не соображаю.
Габриэль, Несбит и все остальные срываются с места. Раздаются выстрелы. Я вижу, как падает Охотница. Другая. И тут же мир вокруг как будто набирает скорость.
То, что надо сделать сейчас, самое сложное.
Если бы не пророчество, если бы не его приказ, не его глаза, которые неотрывно смотрят на меня все время, я никогда бы этого не сделал. Он говорит:
– Я люблю тебя, Натан. Всегда любил. – Медленные пустые треугольники вращаются в глубине его черных глаз.
Я выполняю приказ отца, глядя ему в глаза. Фэйрборн чутко входит внутрь его тела, рассекая ткани. Он помогает мне. Я раздвигаю грудную клетку отца и ем его сердце, глядя на постепенно тающие треугольники в его глазах, которые угасают, когда я чувствую его вкус.
Я вижу Джессику
Я не помню, что именно происходило после того, как я убил отца. Охотники все еще были вокруг, но теперь на них нападала Греторекс с остальными нашими. Такая перемена ошеломила их настолько, что я смог уйти. Тело отца я оставил. Это было трудно, но с того момента, как я встал, а оно осталось лежать на земле, ноги просто несли меня, и все.
Я вижу впереди Габриэля и бегу к нему. Хотя по-настоящему я вижу только глаза отца, которые смотрят на меня, и гаснущие в них черные треугольники. Его вкус все еще у меня во рту. Я думаю, что меня может стошнить, но я не хочу этого, я хочу удержать все внутри.
– Натан, посмотри на меня, – говорит Габриэль. Я чувствую, как он трясет меня за руку. – Посмотри на меня!
Я делаю, как он сказал. Но я не уверен в том, что вижу. Не могу сосредоточиться.
Он что-то говорит мне. Я не понимаю. Вспоминаю слова моего отца о том, что он любил меня. А я так мало его знал. И вот теперь убил. Было столько крови. Так много крови. У меня подгибаются колени, но Габриэль не дает мне упасть и кричит:
– Натан!
Несбит бежит к нам, видит меня, останавливается как вкопанный, и говорит:
– Черт! – И я понимаю: он не знал, что мне пришлось совершить.
Греторекс и остальные тоже подходят и смотрят на меня. Я знаю, что я весь в крови: лицо, руки, грудь.
Греторекс говорит:
– Натан, оставайся с Габриэлем. Нам надо бежать. Еще Охотники на подходе.
Габриэль тянет меня за собой. Тянет за руку.
Греторекс и Самин бегут впереди меня, Клаудиа справа, Габриэль слева, очень близко.
От бега становится легче. Я начинаю понемногу приходить в себя. Но мы бежим недостаточно быстро. Охотники гонятся за нами, время от времени раздаются выстрелы. Мы прибавляем шагу, и, чем быстрее я бегу, тем лучше себя чувствую, тем больше у меня становится сил. Мы наддаем, я теперь впереди. Раздается новый выстрел и крик, я оглядываюсь и вижу, как падает Самин. Не мертвая. Габриэль замедляет шаг, останавливается, я возвращаюсь к нему. Самин в двадцати шагах за нами.
Я говорю ему:
– Продолжай бежать. Оставайся с Несбитом, я догоню.
Он качает головой:
– Нет, она мой партнер. Я обещал твоему отцу…
– Нет! Я быстрее тебя. Я успею. Беги. Если я не догоню вас через пару минут, встретимся, где договорились. Чем дольше ты будешь тут стоять, тем больше для меня опасность.
Он смотрит на меня; он знает, что я должен остаться один.
– Встречаемся там, где договорились.
– Да. Беги.
Он убегает.
Я подхожу к Самин. Фэйрборн еще у меня в руке.
Я встаю рядом с ней на колени. Пуля вошла ей в спину, но кровь течет у нее из носа и изо рта. Я говорю:
– Прости меня, Самин.
Она молчит, только смотрит на меня. Я перерезаю ей горло.
Снова кровь. Все кругом в крови. Руки у меня красные.
Я встаю. Оглядываюсь на Охотниц, убеждаюсь, что они меня видят. Среди них есть одна, она бежит в первых рядах. Я видел ее лишь однажды, мельком. Но сразу узнал. Это она, моя сестра, Джессика. Это она устроила засаду.
Я знаю, что могу их обогнать. Мой дух потрясен, но мое тело сильно, как никогда, сильнее, чем обычно. Мне не надо думать, когда я бегу. Я и не хочу думать. Просто бегу, и все. Резко сворачиваю влево и прибавляю шаг. Увожу погоню за собой, прочь от Несбита, Габриэля и Греторекс.
Красный
Не позволяй себе зацикливаться на цифрах: сколько народу уже умерло. Много. Всех и не вспомнишь. И вообще, есть много такого, о чем тебе сейчас лучше не думать. Просто иди себе вперед и иди. Потому что каждый раз, стоит тебе решить, что все, мертвецов больше не будет, как ты спотыкаешься об очередное мертвое тело. Мужчина, женщина, все – участники альянса, и все убиты выстрелом в спину.
Наконец ты спускаешься в неглубокую лощинку, куда наверняка спускались до тебя и другие повстанцы. Здесь мертвецы лежат группами, друг на друге, как будто они сдавались, но их все равно убивали на месте, многих выстрелом в голову – казнили. Ты пересчитываешь их. Единственное, что ты можешь сейчас для них сделать. Их девять.
Если бы Маркус был жив, если бы его не застрелила Анна-Лиза, многие из этих людей тоже могли быть живы сейчас. Маркус один смог бы задержать Охотников. Перебить половину, пока другие отходили бы. Так что все эти смерти тоже на совести Анны-Лизы.
Но тебе надо выбираться из этой лощины, иначе ты сам станешь покойником. Охотники еще вернутся сюда, убедиться, что они никого не пропустили.
Дождь начинает накрапывать, когда ты покидаешь эту долину и перебираешься через холм в следующую, где склоны покруче и деревья постарше. Между ними разбросаны круглые замшелые валуны, всюду растут папоротники: это прекрасное, полное зеленой жизни место. Ты садишься на землю, идти нет больше сил. Резные арки папоротников смыкаются у тебя над головой, с них падают капли дождя. Ты с силой трешь лицо ладонями. Внутри у тебя все горит. Сердце Маркуса уже отдало тебе свои Дары, но оно измотало тебя, а теперь делает с тобой еще что-то.
Ты наклоняешь голову, и с нее на землю стекает дождь, красными струйками вливаясь в грязь.
Тебе хочется спать, но, едва закрыв глаза, ты видишь все снова: Анна-Лиза целится в Маркуса, Фэйрборн входит в его плоть, вспарывает кожу, ты раздвигаешь его ребра, а потом кровь, и ты делаешь то, что тебе пришлось сделать.
Тебе не пришлось бы убивать Маркуса, не пришлось бы совершать такое, если бы не Анна-Лиза.
Ты лежишь под дождем. Вспоминаешь все снова и снова. Сегодня ты ни на что больше не способен. Но завтра все будет по-другому. Завтра ты встанешь и пойдешь за ней.
Благодарности
«Лишь битвы я вижу, грозные битвы и Тибр, что от пролитой пенится крови» – это перевод цитаты из «Энеиды» Вергилия: ‘bella, horrida bella, et Thybrim multo spumantem sanguine cerno’ (6:86–87), которую я обнаружила, перечитывая речь Еноха Пауэлла «Реки крови», а затем с помощью Гугла нашла в оригинальном тексте. Думаю, что в «Полудиком» я воспользовалась ею удачнее, чем сам Пауэлл в своей речи. (см. http://edithorial.blogspot.co.uk/2013/04/how-enoch-powell-got-vergil-wrong.html).
Благодарю всех моих почитателей в «Твиттере», особенно тех, кто помогал мне с именами Белых Ведьм. Очень много хороших идей подсказали:
LisaGelinas @InkdMomof3
Jan P. @janhpa
Caitlin @caitlingss
Charli @Charli_TAW
White @themefrompinata
Danira @danialii
Fiction Fascination @F_Fascination
jayd @ bfaot @bfaot_blog
Sapphire @readersWRITER
Emily Tingborg @RingEmily
Colleen Conway @colleenconway
Damien Glynn @damog7
Finlay and Ivor @tmbriggs
Jo Porter @joannepoerter_1
Имена Самин (усопшая), и Оливия (увы, также усопшая), я выбрала из предложений MSA @MsaMsa85 и Renee Dechert @sreneed.
Все маршруты автопутешествий Натана по Европе, их направления и время в пути составлены с помощью сайта он-лайн планирования AA Route Planner.
Читать бесплатно другие книги:
