Пансион искусных фавориток. Борьба за власть Богданова Екатерина

Муж заметно удивился моему предложению, но с ответом не спешил. Возрен же сиял, как начищенный щит, и явно гордился, только не мной, а скорее собой. Королева-мать только едва заметно кивнула и внесла свою лепту.

— Да и тебе не помешало бы посетить Возрению для укрепления возникшего между нашими державами союза, — сказала она, лукаво поглядывая на племянника.

— Я подумаю о вашем предложении, — сухо ответил Анторин, сверля неприязненным взглядом короля Возрена, предпочитающего хранить молчание. — А теперь прошу извинить, — государственные дела.

— У всех дела. Они подождут, — отмахнулся король, заметно расслабившись. — Может, вина, чтобы думалось лучше?

— Не думаю, — вставая, возразил император.

После чего быстро попрощался и удалился.

— Суров, — покачал головой король Возрен, после чего подозвал слугу и распорядился подать вино.

Лакей взглянул на меня и, лишь дождавшись утвердительного кивка, отправился выполнять распоряжение.

— Каков наглец! — возмутился Возрен. — Я король, а этот червь еще сомневается, выполнять мои приказы или нет!

— Прошу не забывать, что вы король Возрении, ваше величество, а мы сейчас находимся в Наминайской империи, — произнесла, с трудом сдерживая раздражение. Возрен Седьмой вел себя в высшей степени грубо и невоспитанно, вызывая своим поведением лишь неприязнь и отторжение, а не уважение перед его титулом.

— А ты вообще замолчи, дешевая фикция, — окрысился на меня король, как только закрылась дверь и мы остались в помещении втроем. — Думаешь, хорошо устроилась? Так я в любой момент могу объявить во всеуслышание, что ты подделка, и вернуть тебя в бордель, доучиваться ублажать моих сыновей.

— Возрен, — тихо, но весьма угрожающе произнесла королева Немия.

— И ты тоже закрой рот! Я ведь могу и передумать возвращать тебя ко двору! — практически срываясь на писк, закричал король. После чего схватил свой стакан, допил сок и, побагровев от ярости, перевернул стол прямо на меня.

Не знаю, каким чудом я вдруг оказалась сидящей не перед летящим на меня столом, а в другом конце столовой, в полной безопасности. Стол с грохотом завалился вверх ножками, а король Возрен, схватившись за горло, медленно сполз по стене.

Началась паника, сбежались слуги, и только появившийся как всегда неожиданно, но весьма кстати Карай оставался спокойным и собранным. Короля отправили к лекарям, а меня и королеву Немию попросили не покидать дом до тех пор, пока не разберутся в происходящем.

— Вы бы хоть уворачиваться научились, а то в следующий раз, когда на вас будет лететь стол, я могу и не успеть, моя императрица, — с усмешкой произнес советник Туманный напоследок и удалился, оставив меня наедине с Немией.

Я же еще долго после его ухода задумчиво смотрела в окно и ежилась от озноба, вызванного, как ни странно, голосом и непривычным обращением ко мне Карая.

И только мысль о том, что, если коварный план неизвестных недоброжелателей сработает и король Возрен умрет, нам не миновать войны, вывела меня из состояния морозного оцепенения. Ведь если между Наминайской империей и Возренией вспыхнет война, абсолютно очевидно, что Возрения в лучшем случае станет колонией, а в худшем вообще исчезнет из мироздания.

Королева Немия была молчалива и задумчива. Сначала я подумала, что она переживает за сына, но быстро отвергла это предположение. Эта женщина не походила на заботливую мать, она скорее обдумывала свои дальнейшие планы в случае гибели короля Возрена.

Наше молчаливое ожидание прервал император Анторин Намийский. Он стремительно вошел в столовую, опустевшую после уборки учиненного королем погрома, и, даже не взглянув на меня, направился к тетке.

— С кем встречался ваш сын перед завтраком? — спросил он, пристально глядя на Немию.

— Как он? — вместо ответа осведомилась королева-мать.

Мне почудилась легкая тревога в ее голосе. Возможно, она все же прежде всего женщина и мать?

— Жив, — коротко бросил Анторин. — Так с кем виделся его величество перед завтраком?

— Я не знаю, виделся ли он вообще с кем-либо, кроме своего советника, — сухо ответила Немия, повернувшись к императору спиной и устремив взор в окно. — Это допрос, племянник? Ты меня в чем-то подозреваешь?

— Не в моих правилах бросаться голословными обвинениями, не получив предварительно неоспоримые доказательства, — усмехнулся император. После чего повернулся ко мне и несколько мягче поинтересовался: — С тобой все в порядке?

Я лишь неопределенно пожала плечами. Неопределенное — пожалуй, это самый подходящий эпитет к моему положению. Теперь я уверена, что не только Карай, но и муж знает о моем истинном происхождении. Но их вполне устраивает такое положение дел, а значит, этот фиктивный брак был нужен Анторину не только для успокоения доминантов. И опять выходило, что я всего лишь марионетка в межгосударственных политических интригах, кукла, совершенно не знающая правил игры.

— Идем, — позвал император, и я послушно последовала за ним.

Лишь покинув дом и оказавшись в своем кабинете во дворце, Анторин заговорил со мной:

— Короля пытались отравить, причем довольно грубо и бездарно. Это скорее было показательное ложное покушение, но нам нужно подтверждение. И получить его можешь только ты, Кари, — произнес он, неотрывно глядя мне в глаза. — Они все еще думают, что ты играешь на их стороне, но у тебя больше нет причин подчиняться им. Твои родные теперь в безопасности. Дальнейшее их благополучие зависит от твоих решений и поступков.

С каждым словом Анторина во мне будто по капле прибывало силы и неведомой доселе злобы. В этот момент я осознала и прочувствовала, что такое истинная, холодная и решительная ненависть. Единственное, в чем я еще не разобралась, так это в том, кого я ненавижу больше: своих возренийских кукловодов или стоящего передо мной мужчину, в одно мгновение разрушившего остатки моей веры в людей.

— Что я должна делать? — спросила спокойным, будто не своим голосом.

— Советник Мордокий. Сейчас это единственный, чьи мотивы и планы нам не известны. Ему благоволит сильный маг, и получить информацию от него можно только одним способом — если он добровольно ею поделится. Необходимо узнать как можно больше о предавшем Наминайскую империю маге и планах советника. — Анторин говорил сухим, резким тоном, словно отдавал приказ подчиненному.

— Я догадываюсь, кто… — попыталась высказать свои мысли относительно королевы Немии, но горло сдавил спазм. В глазах потемнело, а язык словно опалило раскаленным металлом. Вместо слов из груди вырывались только неопределенные клокочущие звуки.

Анторин мгновенно отреагировал, но, как ни старался, он не смог мне помочь. Дышать становилось все тяжелее, сознание начало путаться, и я могла только мысленно молиться богине, чтобы это как можно быстрее закончилось. И все вдруг прекратилось. Я лежала на полу посреди кабинета, а надо мной стоял на коленях советник Туманный, держа правую ладонь на моем лбу, а левую на горле. Мелькнула мысль, что он решил меня задушить, но потом я поняла, что это именно Карай избавил меня от мук.

— Это печать, я уже давно ее обнаружил, но снять не могу. Запрет наложен мастерски и закреплен на ее внутреннем тумане, — тихо проговорил советник, убирая от меня руки.

— Откуда в ней туман? — удивился Анторин. — Она же бездарь.

— По рождению — да, но кто-то поработал над девочкой еще в детстве. Ее к чему-то готовили. И если мы не выясним, к чему, боюсь, проиграем в этой теневой войне, — ответил Карай.

Мне никто не собирался помогать и пришлось подниматься самой.

— Как самочувствие? — поинтересовался Анторин.

— Могло бы быть и лучше, — ответила неохотно, направляясь к двери.

— Куда? — коротко спросил император.

— Доводить советника Мордока до такого же состояния, в каком я сама была только что. Не думаете же вы, что некий таинственный маг… — замолчала, ожидая очередного спазма, но боли не было, и я продолжала уже смелее: — …будучи в сговоре с главой тайной канцелярии Возрении, не обезопасил себя, наложив печать на человека, не имеющего магических способностей.

— Ты права, — задумчиво произнес Карай. — И не стоит расхаживать по дворцу без сопровождения, не забывай — на тебя тоже ведется охота.

— Вот они, издержки императорской жизни, — посетовала, усаживаясь в кресло. — Разжалуйте меня, во имя богини! Вернусь в пансион и подниму там бунт.

Маги переглянулись, но от комментариев воздержались.

— И не нужно так на меня смотреть. Мы все знаем, кем я являюсь, а кем нет. Так позвольте мне антракт хотя бы в вашем присутствии, — заявила небрежным тоном, забрасывая ногу на ногу. — Вы считаете меня прожженной интриганкой и бесчестной женщиной, так тому и быть. Свои слабости я демонстрировать более не намерена.

Ответить мне не успели. В дверь громко постучали, и в кабинет ворвался запыхавшийся мужчина.

— Там катастрофа! — воскликнул он. — Принцесса Лелиан убила доминанта!

Я впервые в жизни видела, как сильный, уверенный в себе мужчина сползает по стене в полуобморочном состоянии. Анторин вцепился пальцами в волосы и прошептал побелевшими губами:

— Это конец.

— Не спеши с выводами, возможно, произошла ошибка, — возразил Карай.

Об ошибке не могло быть и речи. Испуганная, шокированная Леля появилась прямо в холле дворца, держа в руках длинный клинок, с волнистого лезвия которого стекала тягучая струйка густой, почти черной крови. У ее ног лежал бездыханный белокурый мужчина, глядя в вечность застывшими туманно-серыми глазами.

Принцесса пребывала в некоем подобии транса и даже не шевелилась. Все попытки Анторина и Карая приблизиться к ней не увенчались успехом. Их отбрасывало обратно, стоило им подойти к Лелиан на расстояние вытянутой руки.

— Сестренка, сними защиту! Иначе мы не сможем тебе помочь, — увещевал ее император, но Леля не реагировала на его слова и, кажется, даже не понимала, где находится. Из холла убрали всех посторонних и вызвали магистров — самых опытных и сильных магов империи. Но и их усилия не помогли пробить созданный девушкой панцирь.

— Нужно как-то достучаться до нее, — озабоченно произнес Карай. — Ваше величество, вы дружны с принцессой. Подскажите, что может вывести ее из ступора.

— Не думаю, что мои знания помогут в данной ситуации, — отрицательно покачала я головой.

Вдруг Лелиан отмерла, вздрогнула, осмотрелась по сторонам и опустила взгляд на свои руки. Видимо, она закричала, но мы не услышали ни звука. Кинжал выпал из ослабевших пальцев девушки, а сама она упала на колени перед уже не представляющим опасности доминантом, закрыв лицо руками и сотрясаясь от рыданий. Карай и Анторин еще раз попытались подойти к ней, но опять не смогли пробить защиту.

Леля убрала руки от заплаканного лица, взглянула на брата, произнесла одними губами «прости» и вновь схватила оружие.

— Не смей! — закричал Анторин, бросаясь к ней и врезаясь в непроницаемый панцирь. Одновременно с ним к Леле поспешили еще несколько человек, и я была среди них. Эта запутавшаяся и не всегда поступающая правильно девочка стала дорога мне. Смотреть, как она лишает себя жизни, и бездействовать я не могла. Защита не пропустила никого… кроме меня! Я налетела на принцессу и попыталась отобрать у нее кинжал, но девчонка не желала так легко сдаваться. Она взмахнула рукой, и мою щеку опалило жаром.

— Глупая эгоистка! — выкрикнула я, сбивая ее с ног.

Мы упали вместе. В груди стало холодно и тесно, словно там разрасталась грозящая поглотить меня темнота. Леля отпрянула в сторону и завизжала, как обезумевшее животное, поспешно отползая подальше.

Я попыталась встать, но почему-то не смогла. Ком в груди начал шевелиться и неприятно клокотать. Попробовала сказать хоть что-нибудь, но изо рта вырывались только странные булькающие звуки и хрип. Губы онемели и не желали меня слушаться. Приложив неимоверные усилия, подняла руку и провела ею по горящей щеке. Взглянула на окровавленные пальцы и поняла, что Лелиан порезала мне лицо. Но возмутиться не успела, неожиданно навалившаяся сонливость заставила закрыть глаза и провалиться в сладкие объятия небытия.

Маленькая, едва заметная искра света в кромешной тьме медленно, но неотвратимо приближалась ко мне, гипнотизируя, приковывая взгляд и заставляя пробудиться сонное сознание. Образы и мысли ворвались в него сметающей все на своем пути волной. Лелиан, кинжал, распирающее ощущение в груди… Она меня убила! Неужели это конец? Такой глупый и бессмысленный… И сейчас я встречусь с богиней. Или уже встретилась? Далекий, мелодичный, знакомый голос, нашептывающий бессмысленные, бессвязные слова. «Вернешься… не имеешь права… большие планы… должна…» Если я умерла, то теперь уже никому ничего не должна. Какое же это приятное ощущение — свобода от оков обязательств! Но насладиться им я не успела. Выжигающая все мысли боль пронзила все тело, а потом медленно стеклась в область груди. Не в силах выносить больше эту пытку, я собрала остатки воли, вырвала боль руками и отбросила в сторону. Послышался металлический звон, а следом в голову ворвались сотни других звуков. Чей-то плач, топот множества ног, отзывающийся ноющей болью в спине, голоса, отдающие короткие рваные приказы. Казалось, если я сейчас открою глаза, то увижу кровавую сцену какого-нибудь сражения, но увидела я только залитый солнечным светом куполообразный стеклянный потолок. Боль в груди стала ноющей и совсем незначительной по сравнению с тем, какой она была до этого.

— Жива, — констатировал кто-то.

— Жива, — повторила я эхом. Говорить мешала заполнившая рот тягучая сладковатая жидкость. Пришлось забыть о воспитании и сплюнуть ее.

— Если выживешь, сам прибью, чтобы не лезла куда не следует, — прошептал советник Туманный, осторожно поднимая меня на руки и куда-то шагая.

— Возвращайся быстрее, об императрице и без тебя есть кому позаботиться. Нам нужно решить вопрос с доминантом, — донеслось нам вслед. Кажется, это был голос Анторина.

Карай молчал всю дорогу, пока нес меня по опустевшим коридорам и лестницам. Мелькнула мысль, что порталом было бы быстрее, но советнику видней. Я то проваливалась в беспамятство, то опять приходила в себя. Боль в груди постепенно превратилась в холодное онемение. Озноб расползался по всему телу, и мне казалось, что стужа захватывает не только меня, но и весь Наминай.

— Ну зачем же ты полезла к Лелиан, глупая? И без тебя бы разобрались, — ворчал Карай, открывая пинком дверь, затем еще одну. — Ты как маятник — влипаешь в неприятности по нарастающей, и, боюсь, скоро даже мне будет не под силу уследить за амплитудой этих неприятностей.

— Замолчи, — только и смогла попросить в ответ. Укладывая меня на кровать, маг потревожил рану и от боли опять потемнело в глазах.

— Туман в твоей крови уже почти залечил внутренние повреждения, но и тебе самой придется постараться, чтобы восстановить силы. Лежи и не шевелись. За дверью будет мой человек, зови его, если что-то понадобится. Я вернусь, как только смогу, — быстро произнес Карай и исчез, на этот раз воспользовавшись магией.

А у меня не было ни сил, ни желания ослушаться его приказаний. Смущало только, что мужчина принес меня в свою спальню и уложил в свою кровать. Но это не помешало провалиться в глубокий исцеляющий сон.

Проснулась я глубокой ночью. Рядом был верный Туманчик, прижавшийся к моему боку, преданно глядящий на меня… и спящий сидя на кушетке Карай.

О ране в груди напоминало только навязчивое покалывание и неприятное ощущение от прилипшей к коже пропитанной кровью одежды. Попыталась встать, но Туман положил свою огромную лапу на живот и не позволил.

— Туманчик, пусти, — попросила шепотом. — Мне нужно идти.

Пес тихо рыкнул и надавил лапой сильнее.

— Ну хотя бы в ванную отпусти, — взмолилась я, но зверь оставался непреклонным.

И меня разозлило такое собственническое поведение этого пусть и ставшего мне другом, но совершенно не имеющего права что-либо запрещать существа. Раздраженно сбросила лапу и попыталась оттолкнуть зверя. Ответом мне было тихое рычание. Похоже, Туман считал иначе и открыто демонстрировал свое право командовать. Противопоставить ему было нечего. Я и раньше-то была слабее его, а сейчас еще и ослабла от ранения и потери крови. Но подчиняться все же не собиралась. Мной и так манипулировали слишком многие, чтобы позволить это еще и Туманчику. Отвернулась от пса и спустила ноги с кровати. Туман подскочил и зарычал громче, но я его проигнорировала и встала, чтобы в следующее мгновение упасть на пол как подкошенная. Зверь молнией метнулся к Караю и буквально врезался в него, свалив спящего мужчину с кушетки. После чего превратился в туманное облако и втянулся в грудь мага. Карай мгновенно проснулся и поспешил ко мне.

— И куда ты собралась? — поинтересовался он, возвращая меня на кровать. — Ты хоть представляешь, сколько крови потеряла? Да ты весь холл залила, даже после магической чистки запах не выветрился!

— Мне нужно в свои покои, — возразила я, отталкивая на этот раз Карая и опять пытаясь встать. — Если не смогу идти — поползу, но здесь не останусь.

— И чем же тебе не угодила моя кровать? — ехидно спросил мужчина.

— Своим владельцем, — честно ответила я.

— Уж извини, другого предложить не могу. Меня ты в своей спальне принимаешь, а сама в моей остаться не хочешь, — усмехнулся советник.

— Что-то не припомню, чтобы привечала вас в своей спальне, — возмутилась я.

— Да я практически каждую ночь провожу в твоей кровати. По крайней мере, часть меня, — откровенно рассмеялся маг.

— Туманчик — это другое дело, — попыталась оправдаться, понимая всю абсурдность ситуации и этого разговора.

— Может быть, мне превратиться в зверя, чтобы ты была ко мне благосклонней? — неожиданно разозлился Карай. — Мое терпение не безгранично, девочка. Хватит со мной играть!

— По крайней мере зверь не пытается использовать меня в политических целях и не шантажирует семьей. Не вижу смысла в этом разговоре. Я устала и хочу принять ванну, отпустите меня, — проговорила, снова пытаясь встать.

— Кстати, о семье. Сестра и племянница будут просто счастливы видеть тебя в таком состоянии, — ухмыльнулся маг. — Моя ванная в вашем распоряжении, императрица. Проводить?

— Не стоит, сама доберусь, — пробурчала, медленно вставая и держась за край кровати.

— Ползком? — поинтересовался советник.

Я попробовала устоять без дополнительной опоры и поняла, что он прав. Перед глазами плавали белые круги, в ушах шумело, а ноги будто превратились в желе, не желая держать меня. Ну и пусть! Стыдиться своей слабости я не намерена, хочет помочь, так я приму помощь. В этом гораздо меньше унижения, чем в ползании на четвереньках.

— Хорошо, я приму вашу помощь, советник Туманный, — произнесла неохотно.

— Разумно, — только и сказал Карай, после чего опять взял меня на руки и понес в ванную.

Он даже наполнил ванну водой и приготовил полотенца, после чего пожелал не покалечиться еще больше и вышел.

Я намеревалась быстро ополоснуться и потребовать, чтобы меня перенесли в мою спальню, но все оказалось не так просто. Засохшая кровь никак не желала смываться с кожи и волос, так что пришлось долго отмокать. Когда Карай в третий раз постучал в дверь и поинтересовался, жива ли я, появилось желание ответить, что нет. Но я просто промолчала. Выбралась из покрасневшей от крови воды и завернулась в большое полотенце. Оно было даже слишком большим и тяжелым для меня. Но когда щелкнул замок и дверь без предупреждения распахнулась, я была рада, что практически полностью закуталась в пушистую ткань.

— Пусть я и не особа королевских кровей, но это не дает вам права вторгаться в мое личное пространство, — высказала свое возмущение с интересом разглядывающему меня советнику.

— Вообще-то это мое личное пространство, и ты сейчас благополучно в нем пребываешь. И останешься до утра, — уведомил меня мужчина.

— Это недопустимо! — воскликнула, сверля Карая взглядом.

— Недопустимо было бы оставить тебя без присмотра. Доминанты прибудут на рассвете, будет суд. И ты являешься одной из тех, кого они хотели бы допросить. Это уже не политическая возня вокруг Возрении, а нечто гораздо более опасное. — Говорил маг спокойно и даже несколько небрежно, но я чувствовала его напряжение.

— И чем это нам грозит? — спросила, даже не возражая, когда он взял меня на руки и понес к кровати.

— Тебе ничем. По крайней мере, плохим, — заверил меня советник. — Доминанты даже благодарны тебе за спасение Лелиан. Теперь у них будет возможность наказать ее по своему усмотрению, в случае, если воздействие извне не будет доказано. Они уже давно косо смотрят на принцессу. Ее нестабильность является угрозой для их инкогнито. И, как ты понимаешь, они не настолько дорожат взаимоотношениями с Наминаем, чтобы простить убийство одного из своих сородичей.

— А воздействие имело место быть? — спросила, в глубине души все же переживая за судьбу Лели.

— На мой взгляд — да, но я не последняя инстанция, — грустно улыбнулся Карай. — А сейчас спи.

После чего он отошел от кровати и снова устроился на кушетке.

— Зачем тебе это? — спросила шепотом.

— Что именно? — неохотно ответил вопросом на вопрос маг.

— Помогать, спасать. Ты знаешь, что я не возренийская принцесса, и тем более не ценна для Анторина. Так зачем же ты возишься со мной? — Возможно, я действительно играю с огнем, но уже не единожды мне намекали на личный интерес советника Туманного к моей персоне, да и Туман ко мне неспроста приходит. И я хотела узнать истину из первых уст. Ожидала ответа с несвойственным мне злорадством и предвкушением. Да, я была очень зла на Карая и хотела сделать ему больно. Низко, гадко, но справедливо.

Но ответом мне была тишина.

— Хоть бы солгал, если на правду смелости не хватает, — прошептала мстительно.

— А тебе нужна правда? Ты — та, кто всю свою жизнь посвятила лжи, не оценишь правды, — жестко ответил маг.

— А я поняла, для чего ты меня бережешь — чтобы бесконечно грубить и манипулировать. Это уже психическое отклонение, уважаемый советник, — вернула ему колкость и отвернулась, не желая больше видеть этого грубого самовлюбленного типа.

— Отклонение — питать нежные чувства к такому лицемерному и продажному созданию, — гневно произнес Карай.

— В таком случае вы можете быть спокойны за свое душевное здоровье. Потому что нежности в вас ни на гран! — прокричала, чувствуя, что еще немного, и заплачу. Ну какое мне дело до мнения этого мага? Он меня ненавидит, и это взаимно, но отчего же так ранит каждое его оскорбление? Уж лучше бы он навечно превратился в лохматого пса и больше не терзал меня своими нападками.

— Мое душевное здоровье покинуло меня безвозвратно, — прозвучало совсем рядом.

Я вздрогнула и обернулась. Карай стоял рядом с кроватью и смотрел на меня, будто хотел протянуть руки и сжать их на моей шее. Он и протянул руку, но не для того, чтобы задушить, а лишь провел пальцем по моей непроизвольно дернувшейся от прикосновения щеке. После чего прошептал: «Спи, так ты, по крайней мере, слух мой терзать не будешь», — и легонько стукнул меня пальцем по лбу.

Разбудили меня приглушенные голоса за приоткрытой дверью. Разговаривали Анторин и Карай, и это была явно не дружеская беседа.

— Ты забываешься, — злобно прошипел император. — Она моя официальная жена и императрица. Я не позволю тебе в угоду своим низменным порывам подвергать сомнению мой авторитет. Потерпи немного, и я тебе ее сам отдам.

— Власть отравила тебя, друг мой. Ты судишь об окружающих с позиции правителя, но забываешь о том, что все мы прежде всего люди, — не в пример спокойнее ответил Карай.

— Я не могу позволить себе такую роскошь, как человечность. Тем более теперь, когда союз с доминантами под угрозой. И не думай, что дружеское отношение к тебе помешает мне уничтожить любую помеху на пути к процветанию Наминайской империи, — не желал ничего слушать император.

— И сейчас ты считаешь помехой Возрению? — спросил советник. — Не слишком ли ты самоуверен? Возрения могла бы стать неплохим союзником в борьбе с оппозицией.

— Мы и без посторонней помощи задавим этих фанатиков, — уверенно ответил Анторин.

— Если они не успеют первыми объединиться с возренийцами. И они уже на пути к этому. Возрен слаб, а Немия, похоже, не на нашей стороне. — Карай, видимо не впервые, пытался достучаться до императора, но Анторин отказывался внимать словам своего друга и советника.

— Мы сильнее и умнее, — стоял он на своем.

— И недооцениваем противника, — усмехнулся Карай. — Не волнуйся, я не нарушу обещания и не наврежу твоей репутации.

— Доминанты прибудут через полчаса, подготовь ее, — приказал император и удалился.

Подготовка заключалась в подробном инструктаже, как вести себя и отвечать на вопросы. Карай даже не позволил мне повидаться с сестрой перед судом. Он сам сходил в мои покои за одеждой и даже предложил помощь, от которой я сухо отказалась. Позволить советнику одевать себя было бы слишком даже для прожженной интриганки, коей он меня считал. Приводя себя в порядок, я думала о разговоре, произошедшем ночью, и пришла к весьма интересным выводам. Во-первых, Карай действительно ко мне неравнодушен, но я не знаю, в какой плоскости лежит его интерес к моей персоне. Физическое ли это влечение или нечто большее? Но, учитывая его весьма недружелюбное отношение ко мне, я сомневалась, что советник воспылал нежной любовью. Во-вторых, я могу не опасаться его притязаний, по крайней мере пока являюсь императрицей и женой Анторина. И в-третьих, советник Туманный не поддерживает императора в его стремлении подавить Возрению, что может оказаться весьма полезным. Как бы то ни было, но я возренийка и не хочу, чтобы моя родина захлебнулась в крови, реки которой прольются в случае войны. И все еще оставался открытым вопрос о спасении моих подруг по пансиону. Но об этом сейчас не было возможности даже мечтать. Учитывая произошедшее накануне, вполне возможно, что Наминайской империи угрожает не меньшая опасность, чем Возрении, и источник этой опасности — таинственные и могущественные доминанты, которым нечего противопоставить даже магам. И с этими существами мне предстоит столкнуться лицом к лицу буквально через несколько минут. А они и так уже приметили меня благодаря стараниям Лелиан. Вот и сейчас я попала в поле их зрения по ее вине. Что же произошло с бедовой принцессой на этот раз? Это мне и предстояло узнать.

Малый приемный зал был мрачен и пуст. Огромные окна затенили с помощью магии, и в помещении стоял полумрак. Мы с Караем пришли первыми, и лишь спустя несколько минут принесли погруженную в стазис Лелиан и поместили ее неподвижное тело в некое подобие скорлупы, тоже магического происхождения. А потом пришли они, трое высоких, худощавых и бледных белокурых мужчин с клубящимся в глазах туманом. Они даже двигались иначе, чем люди и маги. Они словно плыли, еда касаясь пола ногами. И если бы не луч света, упавший из коридора через открытую дверь, я даже не заметила бы прозрачной пелены на их лицах, созданной, видимо, для того, чтобы они не отравляли нас своим дыханием. Анторин шел следом за туманными и даже не пытался заговорить. Гордый и величественный император сейчас походил на провинившегося ребенка, который понимает, что наказание за шалость неминуемо, но все же надеется на милость. Но я, даже будучи бездарем и почти ничего не зная о доминантах, понимала, что милости не будет. Будет справедливый, но вряд ли гуманный суд, и виновные понесут соизмеримое преступлению наказание.

— Начнем, — хриплым полушепотом произнес один из доминантов, похоже самый пожилой из троих. Определить их возраст я не могла, они выглядели как мужчины средних лет, но вели себя так, словно прожили тысячелетие и воспринимают мир как скучное, смертельно надоевшее зрелище.

Они не спешили сесть на предложенные им высокие стулья на возвышении и бродили по залу, словно тени, приближаясь то к нам с Караем, то к принцессе Лелиан, то к понурившемуся Анторину.

Один доминант остановился возле Лели, легко прикоснулся к панцирю, в который она была закована, и магия развеялась. Лелиан вскрикнула, осмотрелась и устремила полный ужаса взгляд на брата.

— Ты выпустила на волю туман одного из наших братьев? — вкрадчиво поинтересовался доминант.

Леля перевела испуганный взгляд на туманного и неуверенно пролепетала:

— Не понимаю.

— Ты лишила первой жизни доминария Акроса Шиина? — еще непонятнее спросил доминант.

Леля продолжала недоуменно смотреть то на брата, то на допрашивающего.

— Принцесса, у вас спрашивают, вы ли убили доминанта ритуальным клинком туманного пантеона? — пояснил Карай.

— Я не понимаю, не знаю… я не помню! — заикаясь, прокричала Леля, закрывая лицо руками и сползая по стене на низкую скамью.

— Мы узнаем, ты вспомнишь, — пообещал ей доминант, после чего развернулся и направился ко мне.

— Ты — человек, — констатировал он с заметным презрением. — Ты расскажешь все, что знаешь.

— Постой, Танэс. Позволь мне допросить человека, — обратился к нему тот, что до этого изучал стены со скучающим видом. — Мне интересны такие живучие особи.

— Как пожелаешь, Рафэ, — лениво согласился доминант и сменил направление, выбрав другую жертву — Анторина.

Рафэ, как назвал его собрат, медленно приблизился ко мне, осмотрел и даже, кажется, понюхал, наклонившись вперед.

— Забавная, — вынес он вердикт. — Другая, но обычная. Покажи мне…

Когда доминант протянул руку к моему лицу, я инстинктивно отпрянула, но Карай схватил меня за предплечье и вернул на место, прошептав на ухо: «Не шевелись и не делай глупостей. Сейчас я не смогу тебе помочь».

Рафэ накрыл своей тонкой ладонью с длинными пальцами почти все мое лицо. Его мизинец и указательный палец впились в виски, будто клещи, а большой палец удерживал подбородок. Сначала слабая, доставляющая только дискомфорт, боль постепенно набирала силу. Нет, он не проникал в мою голову физически, но я чувствовала, как мой мозг пронзает жгучая энергия. Ноги подкосились, и я упала бы на колени, если бы Карай не обхватил за талию и не поддерживал. Когда доминант отпустил меня, голова безвольно откинулась назад, на подставленное советником плечо.

— Потерпи, скоро все пройдет, — прошептал он, продолжая удерживать меня.

Сквозь пелену боли я услышала, как кричит Леля, с ней сейчас проделывали то же самое, что и со мной мгновение назад.

— Убившая не убивала, но ее руки в чистой крови и она должна быть наказана, — вынес вердикт пожилой доминант после долгого молчания, воцарившегося после того, как болезненному допросу были подвергнуты все присутствующие. Даже Карай не избежал этой участи, но он устоял на ногах, в отличие от Анторина и Лелиан.

— Мы не допустим ее присутствия. Уйдет она, или уйдем мы, — продолжил второй доминант.

— Ссылка? — обреченно спросил Анторин.

— Пусть так, — согласились туманные.

— Мы найдем истинного виновного, — добавил пожилой.

— А эту особь я, пожалуй, возьму, — вдруг произнес Рафэ, указывая на меня длинным, несущим боль пальцем.

— Не думаю, что это возможно, — отрицательно покачал головой Карай. — Императрица находится под защитой имперского свода, а вы признали его как официальную позицию сопредельных территорий.

— Брак не был завершен, особь чиста и не является полноценной супругой утвержденного сводом правителя, — возразил Рафэ.

Советник Туманный посмотрел на меня, как на нечто крайне необычное, после чего вновь обратился к доминанту:

— Для империи она законная императрица. Как советник императора Анторина Намийского и посредник между нашими расами, я считаю нецелесообразным подвергать сомнению доверие наминайцев к союзу с Доминанией.

— Она идеально подходит для экспериментального магического осеменения. Вы просили помощи в возрождении вашего кровного потенциала, мы помогаем. Я забираю ее, — не желал уступать Рафэ.

— Нет, — с нотками угрозы в голосе произнес Карай, хватая меня за руку и грубым рывком заводя за свою спину. — Найдите другую особь.

— Оставь, Рафэ. Скучно. Туман зовет, пора, — устало прохрипел пожилой доминант и Рафэ подчинился. Но взгляд его не предвещал Караю ничего хорошего.

Доминанты бесшумно покинули зал. Как только за ними закрылась дверь, Анторин набросился на Карая с обвинениями и претензиями.

— Ты совсем рассудка лишился? — кричал он. — Перечить туманным, тем более в такой ситуации! Это уже не глупость, а предательство! Уж не хочешь ли ты добиться расторжения договоренностей с доминантами? Потенциальные выгоды сотрудничества несоизмеримо превышают ценность одной жизни.

— Вот спасибо, муженек, за заботу, — обиженно проговорила я. — Не ожидала от тебя такого.

— Прости, Кари, но ты должна понимать, что я прав, — пожал плечами Анторин. — Благополучие империи важнее. Пожелай Рафэ забрать Лелиан, Раниярсу или даже меня, я принял бы это безропотно.

— Вспомните, ваше императорское величество, был заключен скрепленный магией контракт с Возренией. Последствия нарушения его пунктов могут быть намного плачевнее обиды одного помешанного на селекции доминария, — ехидно проговорил Карай.

Советник Туманный был верен себе. Я наивно полагала, что он заботится о моем благополучии, а все оказалось намного проще. Карай просто придерживался пунктов брачного контракта.

— А что теперь будет со мной? — подала голос Лелиан.

— А ты выходишь замуж, сестренка, — недовольно ответил Анторин. — В Наминайской империи тебе оставаться запрещено.

Да, на поверку могущественный суровый император магической империи оказался всего лишь марионеткой, которой с легкостью управляли таинственные доминанты. И Анторин еще называет это сотрудничеством! И, судя по всему, надеется на подобное «сотрудничество» с Возренией, только в этом случае он хочет быть кукловодом, а не куклой.

Император сочувственно посмотрел на сестру и вышел.

— Так что же все-таки произошло? — не удержалась я от вопроса.

— Ты о Лелиан или о том, как тебя пытались увести, словно племенную кобылу? — осведомился Карай.

— Обо всем! — воскликнула, потирая локоть, за который ухватился Карай, когда прятал меня за спину. Наверняка останутся синяки, так крепко он сжал мою руку.

— Принцессе предстоит принять так вовремя подвернувшееся предложение наследного принца Возрении и покинуть Наминай, — пояснил маг. — А вот вы не перестаете удивлять меня, императрица.

В последних словах советника проскользнуло нечто похожее на ликование победителя. Видимо он был очень рад, что смог устоять в споре с доминантом. Хотя вряд ли можно было приписать эту победу ему. Если бы главный из судей не остановил Рафэ, не исключено, что меня бы уже забрали, не дав даже попрощаться с родными. Ведь доминанты воспринимают обычных людей как существ низшего порядка и относятся соответственно, то есть как к скоту.

Лелю увели под конвоем готовиться к отбытию в Возрению. Каждый час ее пребывания на родине грозил обернуться трагедией. Ведь доминанты могут и передумать, решив наказать ту, чья рука держала кинжал, независимо от того, кто руководил этой рукой.

— Прошу, ваше величество, — проговорил Карай, указывая на дверь. — Я провожу вас в ваши апартаменты. А вечером мы встретимся и обязательно продолжим этот разговор. Для вас сейчас будет безопаснее не покидать комнат. — Советник был необычайно галантен, но смазал все впечатление, добавив полушепотом: — В общем, не высовывайся, пока все не утихнет.

Проводил меня он весьма своеобразно, перенеся прямо к дверям. После чего напомнил, чтобы не высовывалась, и удалился.

Сестра и племянница встретили меня бледными улыбками, старательно пряча заплаканные глаза.

— Что случилось? — спросила, бросившись к ним.

— У меня зуб выпал, и я теперь некрасивая! Карай в меня ни за что не влюбится, — похоже уже не в первый раз заливаясь слезами, поведала Дэзи.

— Слухи о твоем ранении разнеслись по всему дворцу. Мне рассказала Авройя, — прошептала Виколла, одной рукой прижимая к себе дочь, а другой крепко обнимая меня. — Слава богине, люди, как всегда, преувеличили!

— Да, волноваться совершенно не о чем. Ты же знаешь, люди, даже если они и маги, склонны преувеличивать, — прошептала в ответ, чтобы успокоить сестру.

В действительности у меня сжималось сердце и холодели пальцы от воспоминаний о тех мгновениях, когда жизнь, казалось, покидает меня. И только благодаря таинственному голосу я смогла вернуться. Голосу, который уже не впервые посещает меня, заставляя продолжать бороться.

Весь день я провела с сестрой и племянницей. Мы разговаривали, веселили Дэзи играми и лакомились великолепными намийскими десертами. И на какое-то время я даже забыла, что существуют интриги и опасности. Словно не было в моей жизни пансиона, подмены принцессы и всей этой наминайской эпопеи.

Реальность вернулась с появлением советника Карая. Он пришел, как и обещал, только вечером, но мне казалось, что прошло не больше двух часов. Не хотелось оставлять родных, но им сейчас не стоило покидать комнаты, а Карай настоял на прогулке в открытой галерее.

— Прошу, моя императрица, — произнес советник, открывая для меня дверь.

Я внимательно посмотрела ему в глаза, но не увидела в них ни насмешки, ни издевки. Скорее даже наоборот — взгляд мужчины был непривычно теплым и заинтересованным, словно он впервые меня увидел и жаждет познакомиться поближе.

Выйдя в коридоры дворца и отправившись к лестнице под руку с Караем, я не сразу заметила еще двух магов, следовавших за нами по пятам. Они не скрывались, но двигались столь бесшумно, что услышать их шаги я не смогла, даже заметив самих мужчин.

— Это лучшие выпускники моего института. Они будут присматривать за тобой, — пояснил советник. — Это более уместно, и мне спокойнее. Но ты не обращай на них внимания, давай-ка лучше устроим сегодня вечер откровений. Я хочу услышать твою версию рассказа о пути бедной графской дочери к императрице самой могущественной империи.

— Не думаю, что вам будет интересна эта история. Да и не вижу смысла в подобных душевных беседах, — отрицательно покачала я головой. — Может быть, для разнообразия вы пожелаете быть откровенным и поведаете мне последние новости? В частности, как самочувствие моего драгоценного родителя, что думает делать дальше император и какую во всем этом балагане роль отводят мне?

— Разнообразие это роскошь, которую я редко позволяю себе. Но идея неплохая. Так что предлагаю для разнообразия оставить сегодня разговоры о политике, интригах и прочей сопутствующей власти грязи, — с улыбкой внес встречное предложение Карай. — Просто погуляем, поговорим… о чем-нибудь незначительном и сделаем вид, что мы не враги.

— А мы враги? — задала вопрос, чтобы знать, чего ожидать от мага в будущем. Его отношение ко мне меняется с поразительной быстротой, но в одном я была уверена: Карай заботится прежде всего о благополучии империи. Я же никакой опасности для Наминая не представляю, вопреки его мнению.

— Затрудняюсь ответить на этот вопрос. Еще вчера я был уверен, что враги. А сегодня… я не знаю тебя и хочу узнать, — неуверенно признался советник.

— Мне казалось, что вы составили мнение о продажной самозванке и не нуждаетесь в подтверждении, — произнесла с нескрываемым сарказмом.

— И ты не собираешься забывать об этом? — грустно усмехнулся маг.

— Я еще слишком молода, чтобы страдать забывчивостью, — заверила его.

— А ты жестокая, — усмехнулся он в ответ и остановился, преграждая мне путь. — Признаюсь, я осудил тебя не разобравшись и не дав шанса оправдаться. Но это моя работа — быть мнительным и жестким, если того требует ситуация. Сейчас же я вижу, что, возможно, ошибался, и не боюсь признать это.