Имперские истории Юрин Денис
– Ваша карета появилась на моих землях примерно через шестнадцать часов после инцидента в Библиотеке. Очевидцы из числа горожан утверждают, что имперская разведка все утро гоняла по городу троих преступников: лысого мужчину, девушку и ребенка, а потом появилось еще одно дитя, но уже с каретой, кстати, по описанию очень похожей на вашу. Издалека очень легко спутать гнома с ребенком, так что факты – упрямая вещь, а они против вас, господа и дама. Смените хозяина, не пожалеете!
– Сколько? – повторила вопрос Флейта после недолгого молчания.
– Двести сонитов в месяц каждому, я никогда не беру подручных только на одно дело, – без колебаний ответил Совер. – Мне нужно не только ваше согласие, но и все, что вы знаете о похитителе. Минута на раздумье, время пошло!
Совер вышел из шатра и отдал командиру каравана приказ трогаться в путь. Когда он вернулся, решение было принято.
– Я знаю, как его зовут, как он выглядит и на кого работает, – вместо само собой разумеющегося «да» ответил Артур. – Это очень опасный тип.
– Мы тоже не святые, – усмехнулся граф Карвол, похлопав пирата по плечу. – Через полчаса выезжаем, будьте готовы!
Анри открыл глаза. На город опустилась ночь, где-то вдали раздавались мерные удары колокола, оповещающего жителей о наступлении полночи и начале комендантского часа, который, судя по слышанной болтовне горожан, заканчивался здесь ровно за час до восхода.
Фламер поднялся на ноги и, осторожно ступая с пятки на носок, прошелся вокруг кареты. В развалинах дома не было ни души, в округе тоже не нашлось желающих нарушать распоряжение полкового командира. Прошедший рядом с домом патруль был не в счет. Солдаты не обращали внимания на то, чем жители занимались в своих домах, даже если их стены были разрушены и весь бродяжий быт был на виду. Анри мог бы раздеться догола и, распевая похабные песни, прыгать по обломкам камней. Дозорные с интересом покосились бы в его сторону, но не стали бы мешать развлекаться. Формально он был в доме, значит, мог делать, что хотел.
Воткнув меч в кучу мусора возле кареты, Анри полез в дорожный мешок и достал из него сферу. На улицах горели костры, было достаточно светло, так что мучиться с изготовлением факела из подручных средств не имело смысла. Прежде чем выйти на связь с магом, Анри еще раз решил проверить состояние больной. Эликсиры до сих пор действовали: Карина пребывала во сне, а подсохшие болячки начали отлетать, обнажая новый, нежно-розовый слой кожи. Прогресс лечения был налицо, но Анри все равно продолжали мучить сомнения. Сведущий в знахарском деле маг не смог распознать заболевание с первого раза, а значит, болезнь могла вернуться в любую минуту.
Одеревеневшим от холода пальцам не сразу удалось вывести на гладкой поверхности шара точные круги и идеально прямые линии. Фламер несколько раз чертыхался, растирал помороженные кончики пальцев, а потом начинал все заново, пока наконец-то не услышал голос Мартина.
– Как дела у нашего полутрупа? – спросил маг, как всегда забыв поздороваться.
– Идет на поправку. Язвы зарубцевались, нарывы закрылись, болячки отсыхают и опадают, как листья по осени, – отрапортовал Анри, искренне жалея, что не развел огонь и теперь не может отогреть окоченевшие пальцы.
– Что-нибудь еще?
– А чего еще надо?! – удивился Анри. – Дрыхнет барышня себе в карете, подсвистывает да подхрапывает. Ах да… забыл… кожа у нее розовенькой стала, прям как у поросенка…
– Странно, – послышалось из сферы. – А я то, признаться, думал, померла уже твоя баронесса.
– А это еще с чего?!
– А с того! – выкрикнул почему-то разозлившийся маг. – Не знаю я ее болезни и, как лечить ее, понять не могу! Любая зараза следы в организме оставляет, тельца маленькие, которые хворь эту и вызывают, а у девки твоей все чисто, нет инфекции, нету!
– Но ведь зелья твои помогли.
– Вот это-то как раз и странно. – Маг замолчал, а потом вдруг с надеждой в голосе спросил: – Ты ей сам чего-нибудь не давал, зелья какого-нибудь или настоя? Припомни, пожалуйста…
Фламер не поверил своим ушам, в последний раз он слышал из уст мага слово «пожалуйста» лет десять назад, если не более.
– Без твоего ведома? Да ты что? – ответил Анри, тем самым весьма огорчив собеседника. – И вообще, чего ты разнервничался? Подействовали препараты и хорошо.
– Да не могли они подействовать, дурья башка, нечему там действовать было. – Устав надрывать горло криком, Мартин перешел на вкрадчивый шепот: – Эликсир под номером четыре – сильное обезболивающее, а седьмой – удалитель запахов. Попадая в организм, он подавляет, блокирует вредные флюиды и не более…
– То есть… – начал соображать плохо разбирающийся в медицинских вопросах Анри.
– Если у тебя голова болит, то, сколько руки ни мой, голова у тебя болеть не перестанет, – объяснил на доходчивом примере Мартин. – Красавица твоя или сама выздоравливает, или… ее кто-то другой лечит.
– Совсем свихнулся, старая пробирка! – Теперь на крик перешел уже Анри. – Ты что думаешь, я ее на всеобщее обозрение выставил?! Нате, люди добрые, полюбуйтесь, какая зараза бывает, это не какая-то вшивая чума, не обычная холера, вы такой пакости еще не видели, такой гнилью еще не болели!
– Орать прекрати! – зло прошипел голос из сферы, и как только Анри замолчал, стал мягким и спокойным. – Я не об этом. Представь, а вдруг ее болезнь как-то связана с нашим делом, вдруг это проделки Мадериуса? Старый плут мог ведь что-то и утаить, да и пропал он…
Анри быстро положил ладонь на сферу, прервав связь. У старого солдата появилось нехорошее чувство. Рядом кто-то был, кто-то подслушивал их разговор. Резким прыжком Анри подскочил к куче с мусором и выдернул воткнутый в нее меч. Ничего не произошло. Затравленно и настороженно, как зверь, почувствовавший раздражающий ноздри запах врага, Фламер огляделся по сторонам, среди обломков камней и изуродованных стен не было ни души, но в воздухе что-то витало, как будто рядом находился человек-невидимка или очень опытный охотник, умело маскирующий свое присутствие.
Простояв неподвижно более трех минут, Анри наконец-то решился опустить меч. Необъяснимое ощущение чужого присутствия куда-то ушло, растворилось как дым, а вместо него послышался чей-то шепот и едва уловимый звук крошащейся под ногой штукатурки. Это был кто-то другой, менее ловкий и спугнувший первого посетителя. Анри стоял, не шевелясь, и вслушивался. Старик знал, что любое его резкое движение или внезапное изменение позы могут спугнуть подкрадывающегося врага, точнее врагов, поскольку, судя по месту возникновения шумов, незваных посетителей было пятеро или шестеро.
Первый противник напал со спины, он выпрыгнул из темноты и высоко занес руку, чтобы вонзить острое жало кинжала в шею жертвы чуть повыше ключицы. Анри не стал разворачиваться и пускать в ход тяжелый меч. На случай подобных нападений у старика был другой, много раз опробованный на практике прием. Сильный удар локтя, выброшенного назад, пришелся точно по переносице нападавшего. Мужчина не успел даже вскрикнуть от боли, он отлетел на пять шагов и, ударившись затылком о стену, потерял сознание. Его компаньоны напали одновременно, зловещие тени отделились от стен и набросились на окруженную жертву. Раздались звуки разрезающих воздух мечей, а в свете горевших на улице костров заблестела сталь.
Уже на десятой секунде боя Анри понял, что ему повезло. Противники были недостаточно опытными, хоть и сносно владели оружием. Тот, кто решил свести с ним счеты, явно поскупился и нанял не тех. Хотя нельзя было исключать и возможность нездорового интереса к его скромной персоне местных банд. Не каждый день в разрушенный город приезжает чудак-одиночка, да еще в хорошей карете.
Парировав одним взмахом двуручника сразу три удара, Фламер перешел в наступление: ловко выбросил вперед левую руку и выбил ладонью меч у четвертого бандита. Молодой парень не понял, как лишился оружия, и застыл, удивленно моргая большими глазищами. Потом до него все-таки дошло, что стоять посреди кипевшего боя, разведя руки и разинув рот, не самое лучшее решение. Он отпрыгнул в сторону и зашарил по земле в поисках утерянного оружия.
Тем временем Анри успешно зажал в угол сразу троих бандитов. Смертоносные и на удивление быстрые круги тяжелого двуручного меча не давали убийцам возможности выбраться из западни стен. Они мешали друг другу, спотыкались о хлам под ногами, поочередно нападали и поднимались, комично скользя на обломках и судорожно хватаясь руками за штаны товарищей.
«Таких идиотов убивать даже жалко! – думал Анри, продолжая наступать. – Выпороть бы мерзавцев, да так без штанов, с красными задницами в город и отпустить, но нельзя… Мне нельзя оставлять свидетелей, тем более здесь и сейчас!» Прошедшее вскользь, как будто случайно, острие меча вспороло шею первой из загнанных в угол крыс. Резко отклонившись от удара в спину все-таки нашедшего свой меч юнца, Анри небрежно отпихнул его потерявшее равновесие тело в сторону и полоснул вдогонку мечом чуть пониже затылка.
И тут, когда врагов осталось всего двое, провидение сыграло со старым солдатом злую шутку. Сделав шаг вперед, Анри поскользнулся и упал, выронив от неожиданности меч. Подняться он не успел, обрадованные неудачей противника убийцы тут же набросились на него. Перед глазами Анри появилась оскалившаяся физиономия бандита и быстро приближающееся к его голове лезвие меча. Но в самый последний миг перед тем, как воина должна была постигнуть позорная смерть в куче отбросов, что-то произошло. В воздухе раздался свист, и меч, вместо того чтобы опуститься вниз, полетел к потолку, а кисть растерянно таращившегося бандита изогнулась гусиной шейкой. Через секунду где-то за спиной пытавшегося подняться Анри послышался шум падения тела. Бандит с переломанным запястьем пытался бежать, но вдруг упал, широко, как птица, раскинув на лету руки.
Анри обернулся. Шагах в четырех за его спиной стоял эльф, командир той самой троицы, с которой он дрался в Торалисе. В руке у широко улыбающегося спасителя был длинный кнут, а во второй блестело лезвие метательного ножа.
– Я один, хочу говорить, – произнес Мансоро, мгновенно стирая с лица злорадную ухмылку и пряча нож в складки плаща.
Графская карета ехала впереди на расстоянии семидесяти – восьмидесяти шагов. Сейчас, спустя несколько часов после беседы, Совер уже не казался гному отпетым мерзавцем. По крайней мере, сменив дорогой костюм на поношенное одеяние разорившегося провинциального дворянина, его сиятельство оставил барские замашки и не гнушался тяжелой работы. Совер сам управлял каретой, в которой лежал его раненый друг, а не заставлял трястись на козлах больного Нивела или кого-то еще из компании не оправившихся после штурма замка авантюристов. Возницей он был никудышным, экипаж петлял по размытой дороге, как маркитанская лодка вокруг флагманского фрегата, но надо было отдать графу должное: на обочину он не съезжал и не переворачивался.
Они уже несколько часов тащились по пустынной местности, на которой не было ни пресловутых мятежников, ни солдат легендарного пехотного полка. Правил лошадьми Артур, Пархавиэль сидел рядом на козлах и во время вяло текущей беседы на тему: «Как нам побыстрее избавиться от навязчивой благосклонности графа?», как-то еще умудрялся рассматривать унылый военный пейзаж и думать о своем, о том, как найти друга в чужом городе и как продолжить поиски, если им с Артуром не удастся избавиться от нового работодателя. Флейта сильно изменилась: стала жестче, замкнутее и злее. Сначала Пархавиэль перестал ей доверять, а теперь уже не воспринимал всерьез, как человека, у которого полностью отсутствуют уважение к другим и собственное мнение. На Нивела тоже нельзя было положиться, он был всего лишь ребенком, к тому же с извращенными, чрезвычайно наивными представлениями о жизни.
«Байки это все, глупости, – пришел к выводу Зингершульцо, в очередной раз прокручивая в голове тогдашний разговор у костра с пиратом. – Почудилось Артуру, небось хотел дверь запереть да позабыл, а потом, в суматохе, позабыл, что позабыл… Вот и несет какую-то ахинею насчет хождения через стены. Он бы еще парнишке пару невидимых крыльев приделал бы да по воздуху летать научил!»
Утверждать, что Артур сумасшедший, Пархавиэль не мог. Наоборот, чем дольше он общался с бывшим пиратом, тем больше тот ему нравился. В нем чувствовалась сила, решительность, рассудительность, наличие понятий о чести и многие другие качества, изменившие представление гнома о «лысом бандюге» настолько, что он стал считать Артура своим полноценным боевым товарищем. Этого высокого звания не удостаивался еще ни один человек, даже те, с кем Пархавиэлю пришлось бок о бок сражаться в Альмире.
Разговор о побеге от графа зашел на четвертый круг. Как заговорщики ни прикидывали, а отделаться от службы у Совера им не представлялось возможным, по крайней мере до пересечения границы с Вакьяной. Только у Совера было разрешение на въезд, а без этой бумажки четверых путешественников повесил бы первый же патруль.
– Нисс на побережье самом находится, до него от границы два дня пути. Думаю, именно в это время и стоит бежать, – в который раз повторял Артур, видимо, не до конца уверенный в правильности принятого решения. – До того, как покинем Мурьесу, трепыхаться бессмысленно, а в самом Ниссе уже поздно будет. Если управитель провинции на стороне Лоранто, то за нами весь гарнизон в погоню отправится.
– Ты прав, – кивнул Зингершульцо и в задумчивости зачесал свалявшуюся комками бороду, – если, конечно, нас на границе эскорт поджидать не будет.
– Не думаю, что нас встречать будут. Совер специально без слуг поехал, чтобы шума не поднимать. Помпезная встреча с фанфарами да салютами не в его интересах. Нет, эскорта точно не будет!
– Послушай, а чего ты от счастья своего бежишь? – вдруг спросил гном. – Я-то понятно, у меня дела важные в Ниссе есть, да и на потом планы имеются. Мне служба у графчика, как псу кость поперек горла. А тебе-то, горемыке неприкаянному, чего от хорошего места бежать?
– Есть причины, – отделался дежурным ответом Артур, равнозначным: «Не суй свой нос не в свое дело!», но потом передумал и стал объяснять: – Понимаешь, Парх, я без обиняков скажу, прямо! Вы с Нивелом люди вольные, а у нас с Флейтой обязательства перед одним человеком имеются. Дело такое, что… Ну, в общем, одним возвратом аванса не отделаешься, да и графское предложение-то не очень… слишком опасное. Жизнь таких людей, как Совер, постоянно висит на волоске. Его слуги и компаньоны – разменные монеты, мелочь, которой он от собственной судьбы откупается. Мы получим власть, но не время, чтобы ею насладиться. Мы будем обеспеченными, но не богатыми и без перспектив на будущее. Те, кто влезает в одну авантюру задругой, очень сильно рискуют. Они живут в страхе, что однажды от них отвернется удача, и в конце концов такой момент наступает. Это не армия, в богатом словарном запасе нашего «господина» нет желанных моему сердцу слов «отставка» и «обеспеченная старость».
– В общем и целом понятно, – кивнул гном, – хотя краски сгущать ты мастак. При желании даже из тюрьмы драпануть можно, не то что от… – Пархавиэль многозначительно кивнул в сторону едущей впереди кареты.
– А что тюрьма? Тюрьма только стены да куча скучающих балбесов внутри, – усмехнулся пират, видимо, когда-то часто посещавший казенные гостиницы.
Внезапно Совер натянул поводья, его карета стала съезжать на обочину и останавливаться. Граф что-то увидел, но ни Артур, ни Пархавиэль еще ничего не заметили. Вокруг простирались лишь бескрайние просторы равнин, а впереди виднелась узкая полоска леса.
– Что скажете, господа? – спросил граф, кивая головой в сторону кромки леса.
– А что тут скажешь, граф? – удивился Артур. – Дорога к лесу сворачивает, возле опушки воронье кружит, значит, пожива есть. Тем, кто до нас ехал, не повезло, но сейчас наверняка разбойников в лесу уже нет. Они же не дураки, чтобы новую жертву возле трупа старой караулить, да и запашок там, наверное, не из приятных. Если хотите, можем в поле свернуть, но…
– Ни в коем случае, – усмехнулся граф и, подстегнув лошадей, направил карету точно к месту недавней трагедии.
Вид местности, на которой примерно сутки назад разыгралось сражение, не вызвал ничего, кроме отвращения и спазмов желудка. Истерзанные, недоклеванные падальщиками тела были хаотично разбросаны по полю. У всех членов компании возникло желание побыстрее проехать этот участок дороги, но граф Карвол не ведал, что такое брезгливость.
«Наверное, носы у благородных по-другому устроены», – пришел к выводу Пархавиэль, разинув рот наблюдавший, как Совер заехал в самую середину лежбища мертвых тел, спрыгнул на землю и стал увлеченно копошиться среди туш окоченевшего мяса.
– Сюда, все сюда, быстрей! – закричал граф и замахал рукой, призывая спутников присоединиться к его безумию.
Молча переглянувшись, Артур с Пархавиэлем слезли с козел и нехотя направились к командиру. Не менее загорелась энтузиазмом копошиться среди залежалой мертвечины и Флейта, но вылезла из кареты и, закрывая нос ладонью, направилась на прогулку по полю.
– А где паренек? – нахмурил брови граф. – Я же сказал все, это значит все, без исключений!
– Оставьте мальчонку в покое, ваше сиятельство, ему и так плохо, а тут еще эта мерзость! – не отрывая ладони от носа и рта, произнесла Флейта, косясь на недоеденные падальщиками тела.
– Ладно, воспитанием брезгливых неженок потом займусь, – согласился Совер. – Что скажете, господа? Не приметили ли вы, случаем, чего особенного?
– А чего тут особенного? Бойня была крупной. Судя по одеждам убитых и вон по тому холмику, – Артур показал рукой на гору свежевырытой земли у обочины, – победители похоронили своих, а чужаков на корм птичкам оставили. Странно лишь то, что конный отряд напал на тех, кто был в лесу, а не наоборот, как это обычно бывает.
– Точно, но не совсем, – хитро прищурясь заявил Совер. – Есть еще наблюдения?
– Доспехи, – вставил слово гном, – доспехи у них не самодельные, но и не трофейные, не имперские, а вот плащи…
– Браво, господин гном, точно подмечено. Это кольберцы, притом маскировавшиеся под имперский конный отряд. А вот напали они не на засаду в лесу, а на едущую по дороге карету, притом в сопровождении довольно большого конвоя. Уже потом из леса кто-то на помощь пришел, возможно, случайно, – торжественно заявил Совер и, от души рассмеявшись при виде перекошенных от удивления лиц, стал объяснять: – Вон тот бугорок, едва выступающий из-под грязи, брошенные хомут и упряжь. А вот это я нашел буквально в паре шагов отсюда.
Совер протянул слугам два лоскута материи, настолько запачканных, что их первоначального цвета определить было уже невозможно. Приняла «дары» графа Флейта, которая тут же принялась ощупывать материю и чуть не попробовала ее на язык.
– Вот этот, – Флейта вернула графу лоскут, что побольше, – от форменного плаща, но не имперского… цвет не тот, да и материал хуже… А второй, похоже, обрывок или простыни, или подушки.
– Совершенно верно. – Граф одарил девушку приветливой улыбкой и незамедлительно выбросил лоскуты. – Карета была только одна, в ней ехала дама. Мурьесская знать уже давно не путешествует по стране, по замкам отсиживается. К тому же цвета одежд слуг не те, у местных преобладают или серый, или зеленый. Итак, дамочка была не из местных, а значит, ехала по какому-то важному делу. Возможно, это была баронесса Лиор, которая, по словам графа Гилиона, проявляла весьма живой интерес к манускрипту. Карета после боя поехала дальше, к Гарвату, нам нужно ее догнать и немедленно! Живей по местам и держитесь крепче, придется гнать лошадей!
Совер отдал приказ и через миг уже оказался на козлах.
– Воевать с женщиной? – презрительно поморщился Пархавиэль.
– Не дури, – одернул его Артур, – если женщина берется за мужскую работу, то это уже не женщина, а черт знает что. Вон взгляни на Флейту, много ты женского в ней находишь?
Воровка услышала эти слова, хотя была уже внутри кареты. Злость и боль пронзили девичье сердце насквозь. Флейта разозлилась, но потом вдруг необычайно быстро простила обиду. Она сама была виновата в том, что ее не воспринимали как женщину. Нельзя совместить несовместимое и объять необъятное. Или ты зарабатываешь на хлеб, работая мечом, или обустраиваешь жизнь, кокетливо строя глазки. У большинства женщин в мире был выбор, у нее – нет. Полученные еще в юности увечья перечеркнули крест-накрест возможность удачно выйти замуж и толкнули ее на скользкую стезю опасных авантюр.
«Винить кого-то бессмысленно, а вспоминать лишний раз о своем уродстве горько», – тяжело вздохнула Флейта и, закрыв глаза, попыталась заснуть. Попавшая в плен горьких переживаний девушка не заметила, что Нивела в карете не было, хотя до остановки он мирно посапывал на соседнем сиденье.
– Вообще-то охотник с добычей редко когда разговаривают. Интересы у них разные, да и положение… – произнес Фламер, смотря исподлобья на неподвижно застывшего в вальяжной позе Мансоро.
Его положение действительно было плохим: Анри устал, да и меч куда-то задевался. Быстро отыскать его в темноте среди куч хлама и нескольких мертвых тел было невозможно.
– Интересно, а кого же ты считаешь охотником: себя или меня?
– А разве возможны два мнения? Я с голыми руками, ты вооружен.
– Да полно тебе, – рассмеялся эльф. – Какое это оружие? Так, хлыст, средство управления лошадьми и усмирения негодяев. Кроме того, я же не мешаю тебе опуститься на колени и поискать свой грозный двуручник.
– Сбылась заветная мечта древнего народа, человек ползает перед ними на коленях, – проворчал Анри, все-таки воспользовавшись предложением.
– А ты чего хотел? Мало того что я жизнь тебе спас, так еще и мусор за тебя ворошить должен? Нет уж, увольте, милостивый государь, я не любитель острых ощущений! – Мансоро картинно поморщился. Запах, исходивший от зловонных куч, был не из приятных. – Кстати, можешь меня не благодарить. Я признателен тебе за то, что ты не убил Карвабиэля.
– Того рыжего? – поинтересовался Анри, не отвлекаясь от своего занятия.
– Того рыжего, – кивнул головой Мансоро. – Однако времени мало, давай не будем тратить его впустую и совместим приятное с полезным. Разговор ведь поискам не помеха.
– Только что ты считаешь приятным, а что полезным: копошение в отбросах или болтовню?
– В зависимости от обстоятельств, – ушел от ответа Намбиниэль и тут же задал Анри свой вопрос: – Тебя ведь на охоту за нами проныра Мадериус послал, не так ли?
– Не слышал о таком, – весьма убедительно соврал Анри, бережно стряхивая грязь с обнаруженной пропажи.
– Жаль, – покачал головой эльф. – Если бы твой ответ вдруг стал бы другим, то мы смогли бы помочь друг другу, найти точки соприкосновения, вместе выбраться из беды.
– Какой еще беды, какие еще точки, чудо остроухое?! – не выдержал Фламер, искренне ненавидящий тех, кто привык петлять языком, а не говорить четко и прямо. – Коль есть чего сказать, говори! А нет, так…
– …так ты меня убьешь? – закончил фразу эльф и вдруг рассмеялся. – Хотя нет, забыл, ты же не привык выполнять работу на треть. Кстати, почему? Откуда такие странные принципы?
– Пшла вон, эльфийская зануда, мертвого заболтаешь, утомил! – огрызнулся Анри и, развернувшись спиной, побрел к карете.
– Тебя послал Убий Мадериус, – уверенно произнес ему вслед Мансоро, отбросив насмешливый тон и мгновенно став серьезным. – Заданий было два: убить нас и найти манускрипт. Именно поэтому ты и пощадил Карвабиэля. Ты побоялся, что, потеряв друга, мы затаимся на время, а потом, через год или два, поквитаемся с Убием. Только из-за манускрипта ты присоединился к отряду баронессы и только из-за него возишься с безнадежно больной. Ты надеешься, что, придя в сознание, Лиор расскажет тебе, как найти похитителя. Ты хочешь забрать «Деминоторес» себе.
– Хватит воздух сотрясать! – грубо перебил Анри речь эльфа. – Раз догадался обо всем, так молодец, что дальше?! Что делать теперь собираешься: убить меня или перекупить?! Предупреждаю сразу: первое – трудно, второе – невозможно!
– Нет, есть еще и третий вариант, – закачал головой Мансоро. – Работодатель тебя обманул, как, впрочем, и нас. Этих парней… – эльф указал рукой на одно из валявшихся на земле бездыханных тел, – …я еще у костров приметил и очень удивился, что они здесь делают, поскольку они не местные, не мурьесцы, а члены Гильдии торговых охранников Барката, города, где Убий живет.
– Жил, – поправил Анри эльфа, решив сыграть почти в открытую и поделиться с собеседником свежей информацией. – Поднадзорный маг Убий Мадериус недавно бесследно пропал. Никто не знает куда, даже разведка…
– Интересно, – прошептал Мансоро, явно пораженный таким поворотом событий.
– Утомил ты меня, остроухий, болтовней умучил, но, может, оно и к лучшему, проще будет, – произнес со вздохом Анри. – Да, я действительно ищу манускрипт и должен перебить вашу дружную троицу. Пока «Деминоторес» в чужих руках, можете дышать свободно, не до вас мне пока… хотя… – Анри призадумался, быстро просчитывая в голове возможные последствия того, что сейчас собирался сказать, а потом сделать. – Раз Мадериус повел себя, как свинья, вторая часть моей с ним сделки отменяется. Сезон охоты на эльфов закрыт, можешь не беспокоиться, только под ногами не мешайтесь, затопчу ненароком!
– А ты, однако, самоуверен. Что ж, это неплохо. – Холодный разум Намбиниэля принципиально не замечал нанесенных оскорблений. Главное было достичь цели, а слова, это только слова, бессмысленное сотрясание воздуха. – Еще вчера мы хотели найти манускрипт и создать Деминоторес, но сегодня ситуация изменилась, не спрашивай почему. Мы хотим его найти и уничтожить, чтоб никто и никогда не смог…
– Я понял, ты испугался последствий, – уверенно заявил Анри, глядя собеседнику прямо в глаза.
– Да, испугался, – кивнул эльф, – поэтому и предлагаю тебе присоединиться к нам. Ведь тебе до свитка дела нет, его уничтожение не противоречит твоим интересам, а оплатить твои услуги мы в состоянии. Да и баронесса будет явно не против. Она ведь поехала в Нисс именно с этой целью. Великой Империи не нужны знания, ей и так хорошо.
– Сколько времени на раздумье даешь? – спросил Анри, надеясь посоветоваться с Мартином и вместе с магом принять решение в свете последней перестановки сил.
– До восхода мы будем ждать у костров на площади возле ворот, потом уходим, – ответил Мансоро и потом, уже повернувшись спиной, добавил: – Кстати, если решишься принять мое предложение, то советую позабыть некоторые опасные для здоровья слова, например: «челобрек» или «остроухий». Как бы чего нехорошего ненароком не вышло!
История 11
В стране цветов и моря
Анри боялся этого момента, но знал, что он вскоре непременно должен был наступить. Состояние здоровья баронессы улучшилось, болезнь отступала, оставляя, как разбитая армия, одну позицию за другой. Когда их маленький отряд пересек границу Вакьяны, от болячек на коже не осталось и следа. Температура, слезливость, сердцебиение и другие показатели тоже постепенно приходили в норму. А когда они уже въехали в Нисс, Карина походила на утомившуюся и поэтому заснувшую в дороге странницу, и никак не на больную, чья жизнь буквально несколько дней назад висела на волоске.
Однако если нет худа без добра, то и добро не обходится без худа! Фламер не знал, как среагирует избалованная деньгами и властью интриганка, проснувшись не в роскошном салоне своей кареты, а в постели более чем скромного гостиничного номера да еще в обществе его и троих эльфов, которые до недавнего времени были их общими врагами. Даже самая умная и рассудительная женщина может повести себя в такой ситуации неадекватно: начать кричать, звать на помощь, вместо того чтобы спокойно разобраться что к чему. Неуместного вмешательства благородных заступников Анри не боялся, а вот визга терпеть не мог. К тому же сама только мысль, что ему придется применить грубую физическую силу и затыкать бьющейся в истерике даме рот, заставляла старого солдата содрогнуться и всерьез призадуматься над перепоручением этой ответственной миссии кому-нибудь из эльфов. С этой нелегкой задачей могли справиться или подозрительно косившаяся на него всю дорогу Джер, или Мансоро, эльф расчетливый и неэмоциональный, который был выше обычных мужских комплексов и не делил людей по половому признаку, по крайней мере тех, с кем ему приходилось иметь дела.
И вот этот ужасный момент настал, настал поздно вечером, когда в большой комнате портовой гостиницы он находился один, не считая самой спящей красавицы. Эльфы с утра ушли расспрашивать моряков идо сих пор не вернулись.
Огарок свечи медленно догорал на столе среди завалов грязной посуды. Обнаженный по пояс великан штопал штаны на коленке и не помышлял о других ратных подвигах, кроме победы над непослушной, выскальзывающей из рук иголкой и вертлявой ниткой, пытавшейся, как змея, обвить его большой палец и избежать капкана игольного ушка.
За спиной послышался шорох, рука Анри по привычке потянулась к лежащему рядом мечу, но тут же замерла. Великан понял, что, а точнее кто был источником звука. Анри быстро обернулся. Пришедшая в себя баронесса вопреки его страхам и не помышляла кричать, она вжалась в угол кровати, пытаясь прикрыть свою наготу тонким, местами просвечивающим одеялом, и испуганно таращилась на его мускулистую, покрытую шрамами спину.
Анри представлял, какие мысли блуждали в голове Карины, и, чтобы не напугать женщину еще больше, сделал вид, что не заметил ее воскрешения. Потянулись минуты напряженного ожидания. Анри чувствовал на своей спине взгляд напуганной девушки, но так и не находил подходящих слов, чтобы начать разговор не с душераздирающего, визгливого крика своего оппонента. Наконец момент кризиса миновал, глаза оставили голую спину в покое и забегали по комнате, оценивая обстановку. – Доброе утро, баронесса, точнее ночь! Рад, что пришли в себя. Случайно, не поможете с ниткой? Совсем умаяла меня окаянная, еще ни разу в жизни такого упрямого противника не попадалось! – Где я? – прошептала баронесса, затравленно озираясь по сторонам и продолжая терзать длинными ногтями лоскутное одеяло.
– В Ниссе, сударыня, в Ниссе, там, куда так хотели попасть, – произнес Анри, дружелюбно улыбаясь и все еще остерегаясь делать резкие движения. – Кстати, не рвите одеяло, хозяин гостиницы изрядная сволочь, и другого явно не принесет.
– Сонберс, позови Сонберса… немедленно! Баронесса приходила в себя, в ее голосе начали появляться командные нотки, а значит, фаза неуемных истерик безвозвратно миновала. Анри облегченно вздохнул. Собеседница была уже вменяемой, и можно было говорить нормально, без опасений, что тебя залягают ногами, попутно кусая и царапая лицо.
– Ваш Сонберс, баронесса, оказался еще большей скотиной, чем хозяин этого гнилого сарая, именуемого постоялым двором. Он бросил вас на дороге в Мурьесе и поспешил вернуться в Торалис. Правда, у него все-таки было смягчающее обстоятельство. Тогда вы мало чем отличались от трупа, притом весьма отвратного. Вы сами-то хоть что-нибудь помните?
– Почему я голая, где мое платье?! – вместо ответа задала встречный вопрос баронесса, грозно сверкая глазами и гипнотизируя Анри видом божественно красивых плеч, соблазнительно торчащих из-под одеяла.
– Ваше платье, извольте. Я специально сохранил его для этого случая. – Анри быстро встал со скамьи и направился в дальний угол комнаты.
Как только великан открыл старый комод, комната наполнилась тошнотворным запахом, а через миг на пол перед кроватью с чмоканьем шлепнулась большая серо-желтая тряпка, покрытая сверху зеленовато-коричневыми разводами, намертво прилипшими кусками отвердевших болячек и омерзительной, желеобразной слизью.
– Вот оно, ваше платье, сударыня, – произнес Анри, все еще опасавшийся делать резкие движения и подходить близко к постели больной. – Наглядное доказательство моих слов, не правда ли?
Лиор с ужасом взирала на тряпку, а потом, все-таки признав в ней свое дорожное платье, быстро замахала руками.
– Убери эту гадость поскорей! – взмолилась баронесса, вдруг перестав жестикулировать и крепко зажав обеими ладонями рот.
Анри послушно поддел липкое платье кончиком метлы и отправил его обратно в комод. Демонстрация возымела надлежащий эффект, по крайней мере огульных обвинений, что он воспользовался беспомощностью красавицы, удалось избежать.
– Карина, ты помнишь меня? – спросил Анри, садясь на край кровати и удачно компенсируя переход на «ты» преданным взглядом и нежностью в голосе.
Девушка кивнула, а на последующий вопрос: «Помнишь ли, что произошло?» отрицательно замотала головой. Потом ее руки схватились за одеяло и на миг приподняли его над кроватью. Баронесса быстро осмотрела свое тело, стеснительно загородившись от Анри.
– Не сомневайся, все на месте и все уже позади, ты поборола болезнь, – усмехнулся солдат, несказанно обрадованный: то, чего он так боялся в течение нескольких дней, так и не произошло.
«Возвращение» баронессы обошлось без криков и голословных обвинений, заканчивающихся как всегда одной и той же, старой как мир и неимоверно глупой фразой: «Все мужики сволочи!»
Растрепанная голова баронессы снова появилась из-под одеяла. Видимо, удовлетворенная результатом осмотра перепуганная девушка мгновенно превратилась в прежнюю Лиор, в хищницу, готовящуюся к охоте.
– Расскажи мне, что произошло, но только удержись от ненужных деталей. – Карина с отвращением покосилась на зловещий комод. – Я помню, как мы выехали из Торалиса, больше ничего!
– Извольте, – пожал плечами Анри и кратко изложил историю их увлекательного путешествия через Мурьесу, естественно, опустив все ненужные детали, в том числе и два сеанса связи с магом Мартином Гентаром.
– Так значит, ты предал меня, перешел на сторону Джабона! – Задыхающаяся от гнева баронесса пронзила добродушное лицо усатого старика испепеляющим взглядом.
– Во-первых, я тебе никогда не служил и денег ни от тебя, ни от Сонберса твоего не видел. Во-вторых, я человек простой, мне до дворцовых заварушек и повстанческих игрищ дела нету, – разъяснил свою жизненную позицию Анри и поднялся с кровати, убегая от рассерженной красавицы, чья злость вызывала у него смех и совершенно иные чувства, нежели продиктованные ситуацией.
– А что в-третьих?! – еле сдерживалась баронесса, даже не подозревавшая, что яростный блеск ее прекрасных глаз и грозное выражение лица действовали на Фламера куда сильнее, чем грациозный танец дюжины обнаженных красавиц.
– Один человек обещал заплатить мне довольно большие деньги за смерть троицы эльфов, – стараясь не смотреть в сторону кровати и ее обитательницы, произнес Анри, – но он предал меня и подослал убийц. Мансоро же, который, кстати, давно вышел из Джабона и отправился на поиски манускрипта исключительно по собственной инициативе, теперь изменил мнение. Он больше не хочет обречь научный бред в форму весьма осязаемого кошмара.
Карина сидела в кровати, наморщив красивый лоб, и пыталась судорожно сообразить, откуда ее подручный узнал о манускрипте. «Вроде я ему не говорила. Так значит, его посвятил в свои планы Мансоро? А может, он знал обо всем с самого начала? И никакой он не отставной лейтенант. На кого же тогда он работает: на Лоранто или на кого-то еще, мне неизвестного?» – плясали мысли в голове красавицы, изо всех сил старавшейся выглядеть по-прежнему спокойной и уверенной в себе.
– Весьма точная формулировка, снимаю шляпу, Анри. Хотя нет, извините, я вообще без шляпы, – послышался певучий голос из темного угла комнаты рядом с порогом.
Фламер и Лиор одновременно повернули головы. Возле входа, облокотившись спинами на стену, стояли трое эльфов, все как один, заложившие руку за руку на груди и с любопытством взиравшие на беседующих.
– Мансоро?! – почему-то удивилась Карина, увидев эльфа, и часто заморгала глазами.
– Да, госпожа Лиор, это именно я и мои верные спутники. – Намбиниэль сделал пару шагов вперед и грациозным прыжком ловко оседлал, как коня, старенький табурет. – Знаешь, что такое парадокс, милая? Это когда двое непримиримых врагов вроде нас с тобой преследуют одну и ту же цель и в итоге заключают союз против кого-то третьего. Возможно, ты мне не поверишь, но и я, и мои друзья по-прежнему хотим найти похищенный «Деминоторес», а затем предать его огню.
– Я тебе не верю, ты лжец, эльф! Ты – ложь по сути своей! – стиснув зубы и оскалившись не хуже лисицы, произнесла баронесса, непременно накинувшаяся бы на врагов с кулаками, если бы не была совершенной голой.
– Да и не нужно тебе ни во что верить, милая, – снисходительно улыбаясь, заявил Мансоро. – Просто в благодарность за то, что чудак Анри спас твою никчемную жизнь, не мельтеши у нас под ногами, тем более что в одиночку тебе партию не разыграть!
– Шутишь, эльф?! Да стоит мне только выбраться из этой чертовой дыры!..
Мансоро с Анри устало переглянулись.
– Карина, не неси чепухи. Ну куда ты побежишь, к кому обратишься?! – с очаровательной улыбкой на лице произнес Намбиниэль. – В местной штаб-квартире разведки тебя никто не знает, а бумажки, личность твою выдающуюся удостоверяющие, господин Варкато с собой прихватил. Позиции Корвия в этой провинции слабенькие, даже если местный конъюнгер тебе и поверит, в чем лично я сильно сомневаюсь, то сделать все равно ничего не сможет.
– Сонберс, мерзавец, – прошипела злящаяся от бессилия Лиор и до хруста в костях сжала изящные кулачки. – Ну, доберусь я до тебя!
– Не доберешься, – заверил Мансоро и, потеряв к даме интерес, обратился к Анри: – Ты узнал о тех двух каретах?
– Они в городе, но где, не знаю. Экипажи продали каким-то проезжим барыгам, теперь концов не найдешь, – ответил Анри и, одарив недоверчиво косящуюся на него Джер шутливым воздушным поцелуем, вернулся за стол.
– Плохо, – пробормотал Мансоро. – Когда в игру вмешиваются неизвестные, то это может кончиться очень-очень плохо…
– У вас-то что новенького, узнали что или просто так под дождем мокли? – поинтересовался Анри, смотря на мокрые одежды.
– Это не дождь, штормит, – поправил компаньона Мансоро, а затем, кивнув на затихшую на кровати Лиор, продолжил: – Сегодня утром рыбацкую шхуну «Феруза» пытался арендовать очень подозрительный тип, но, к счастью, с капитаном в цене не сошелся. Выглядит как гном-переросток, немного картавый. Отправиться хотел к Карвоопольским островам…
– Это не он, – перебила Карина. – Похитителя манускрипта зовут Мивек Фалсо, и выглядит он совсем по-другому.
– Да, действительно, если похититель Мивек, то мы пробегали весь день напрасно. Что это означает, сударыня? Неужели вы решились присоединиться к нашей компании? – выразил всеобщее удивление Мансоро.
– И не надейтесь! – гордо вздернув носик и встряхнув грязными волосами, произнесла баронесса Лиор. – Но я лично хочу убедиться, что «Деминоторес» не попал ни в ваши жадные лапчонки, ни в руки бертокского короля, а то знаю я вас… эльфов!
– Допустим, мы обманываем, и что? – спросила Джер, сделав пару шагов вперед и вызывающе смотря на баронессу. – Ты надеешься нам помешать?
– Не она, а я, – пришел на выручку Карине Анри. – Только попробуйте скрыться с манускриптом, и я раздеру вас на части голыми руками.
Давая весьма грозное обещание, Фламер даже не оторвал взгляда от безжалостно уничтожаемых им запасов съестного.
– Хватит! – прикрикнул на спорщиков Мансоро и стукнул по скамье кулаком. – Еще этого нам для полного счастья не хватало! Второй день в городе, похитителя еще не нашли, за нами слежка, а грызетесь, как бешеные хорьки в клетке! Все, довольно рассиживаться! Анри, Джер, за мной, пройдемся по кабакам! Где-то этот Фалсо да должен ночевать! Карв, остаешься с баронессой, глаз с нее не спускать!
– Послушай! – пыталась возмутиться баронесса, но замолчала под суровым взглядом бывшего противника.
– Карина, давай играть честно. Ты нам не доверяешь, а мы не верим тебе, поэтому для всех будет лучше, если с тобой останется Карвабиэль, а Анри пойдет с нами. Ты не думай, он хоть и рыжий, но тихий, приставать не будет, если, конечно, сама не попросишь!
Мансоро так и не удержался от соблазна изречь напоследок гадость. Обескураженная Лиор открыла было рот, чтобы ответить, но было уже поздно, за Фламером и двумя эльфами громко хлопнула дверь. Она осталась один на один с широко улыбающимся рыжеволосым полуэльфом.
Время в утренний час текло медленно, слишком медленно, чтобы надеяться, что ленивое солнце юга доползет когда-нибудь до зенита. Погода на побережье вообще была своеобразной и не располагала к активным действиям, по крайней мере приезжим было очень трудно привыкнуть к резким перепадам температур: ночью – пробирающий до самых костей холод и стылый ветер; днем – неимоверная жара, от которой вскипает мозг и мгновенно становится багровой кожа. За несколько лет, проведенных на севере, Артур успел отвыкнуть от коварства южного солнца, поэтому теперь и страдал, тщетно пытаясь унять боль обгоревшей кожи на голове при помощи всевозможных народных средств, в том числе и излюбленного деликатеса котов, сметаны. Волдырей на голове пирату удалось избежать, но от боли так просто было не избавиться, ее ему придется терпеть на протяжении двух-трех дней.
Артур сидел перед зеркалом в гостиничном номере и внимательно изучал свое отражение. Маска неровного загара: местами буро-багрового, местами едва розовенького, а кое-где уже сочно коричневого цвета, была не единственным объектом утреннего осмотра. Артур смотрел на себя в зеркале и недовольно хмурил лоб, хоть это и давалось через несусветную боль. Ему была непривычна здешняя погода, не нравилась компания, в которой приходилось путешествовать, в особенности самоуверенный граф и тихоня Нивел, да и от своего лица пират был явно не в восторге. Раны, полученные при защите замка Гифор, превратились в едва заметные рубцы, а ведь прошло всего лишь пять дней, слишком короткий срок для полного исцеления. Он должен был еще ходить с повязкой, а щеголял с непокрытой головой. Вчера, ближе к вечеру, его спутник-гном прекратил жаловаться на раненый бок, к Флейте (вернулся аппетит, а друг Совера, граф Гилион, уже поднялся с постели, чуть ли не ставшей для него смертным одром, и начал делать первые шаги. Что-то было не так; непостижимая разумом сила сопутствовала их безумному начинанию, но это была не удача, а что?
Пират сидел перед зеркалом, смотрел сам себе в глаза и пытался узреть будущее, понять, куда еще заведет их ухабистая колея приключения. Статный стареющий мужчина с обгоревшей головой из волшебного Зазеркалья не начал говорить и даже не подмигнул, но что-то в его облике и взгляде предвещало беду, нелегкое испытание и предстоящие муки, иными словами, полный набор странствующего авантюриста, за исключением чудесного приза в конце.
Они добрались до Гарвата достаточно быстро, но кареты баронессы уже не застали. Местные жители за пару сонитов припомнили, что в городе появлялся какой-то экипаж и что он несколько часов назад снова выехал за городские ворота, но уже в сопровождении троих всадников. У баронессы появились новые сообщники, и это значительно усложняло дело. Путники к тому времени уже изрядно устали, и в случае стычки с охраной имперской агентки им было бы весьма трудно оказаться на должной высоте.
Полдня две кареты мчались почти на предельной скорости. Увлекшись погоней, граф Карвол чуть не загнал лошадей, но уже на границе с Вакьяной им почти удалось догнать экипаж. Почти, потому что преследуемые разрушили за собой мост через реку. А потом, когда им впятером все-таки удалось починить переправу, о погоне можно было уже забыть. От границы в Нисс вело несколько дорог, на той, которую избрали они, экипажа баронессы не было.
В процветающем портовом городе их встретили не только чудесные пейзажи, завораживающий взгляд вид необъятной глади моря и покачивающихся на рейде величественных кораблей, вокруг которых сновали рыбацкие суда с торговыми шхунами; не только неповторимый колорит пестрой, шумной и даже в чем-то безумной приморской жизни, но и весьма теплый прием во дворце герцога-управителя. Когда едущая впереди карета завернула в богатый квартал города, Артур с Пархавиэлем удивленно переглянулись. Они подумали, что Совер легкомысленно позабыл, что путешествует инкогнито, и были искренне убеждены, что через несколько шагов, осознав свою ошибку, благородный возница поспешно завернет лошадей. Однако этого не произошло, Совер как ни в чем не бывало ехал вперед, притом направляя лошадей не куда-нибудь, а к дворцу герцога.
У ворот возникла небольшая заминка. Разморенным жарким солнцем стражникам не хотелось уходить с поста за офицером, которому одетый вызывающе просто Совер собирался показать проездные документы. Препирательство служивого люда, как и ожидалось, закончилось зуботычинами, ради щедрой раздачи которых Соверу все же пришлось покинуть козлы. Увидев избиение своих подчиненных, дежурный офицер прибежал сам, великодушно соизволив сэкономить переодетому графу время.
Их пропустили, граф вошел во дворец, оставив спутников во дворе изнывать под лучами палящего солнца. Полчаса ожиданий протянулись, как вечность, но затем юг открыл перед ними свои гостеприимные объятия: лучшая гостиница города, лучшая еда и выпивка, лебезящая прислуга, личная охрана и прекрасный экипаж вместо пришедших в негодность развалюх, и многие другие удобства, притом совершенно бесплатно. Нельзя было не признать, что герцога Лоранто и его высокородных вассалов в Вакьяне очень-очень любили.
Во второй половине дня компания путешественников разбежалась. Совер остался во дворце, предварительно оповестив, что они начнут поиски с завтрашнего утра. В апартаментах, предоставленных графу Гилиону, постоянно находилось не менее трех лекарей и десятка их суетливых слуг. Пархавиэль отправился в порт разыскивать своего друга-гнома. Флейта силой потащила хворого Нивела на берег, уверяя, что свежий морской ветер, жгучее солнце и нагретый песок помогут подростку лучше зануд-докторов.
Артур остался один и ни вечером, ни ночью не выходил из гостиницы. Усталость с дороги и обгоревшая кожа на лысой макушке были не единственными причинами его непонятного остальным затворничества. Зингершульцо звал его с собой, но Артур деликатно отказался. Вдруг оживившая, резко подобревшая и переставшая быть озлобленной злюкой Флейта настойчиво тянула пирата за рукав, но он все же остался в номере.
Артур боялся; боялся потревожить призраков прошлого, витавших между стен постаревших домов и изменившихся порою до неузнаваемости улиц; боялся, что когда он вступит ногою на знакомую мостовую и пройдется по местам, где прошла его бурная молодость, разрушится любимый мир, чудесная сказка о прошлом умрет, безжалостный мозг сотрет из памяти дорогие сердцу образы и заменит их сегодняшними, ничего не значившими для него картинками. А он не хотел, не хотел забывать былые дни и лица прежних друзей, с которыми когда-то давно плавал под единственным в мире вольным черным флагом.
Противная муха, уже минут пять надоедавшая Лиор своим жужжанием, не завершила очередной круг над грязной миской и замерла в полете, оставшись, как ни странно, висеть в воздухе, а не свалившись вниз, в лужицу остывшего жира. Пламя свечи вдруг перестало мерцать, шум волн, разбивающихся о скалистый берег, внезапно превратился в монотонный гул, нескончаемо затянувшийся на одной ноте. Мир остановился, время перестало идти, и только Карина не погрузилась в эту странную коллективную спячку.
– Эй… как тебя там? Карвабиэль! – шепотом позвала баронесса прикорнувшего за столом полуэльфа.
Парень не поднял головы и даже не обернулся, он так же, как и все предметы в комнате, окаменел. Закутавшись в лоскутное одеяло, Карина ступила босыми ногами на неровный пол, местами грязный, а кое-где и выщербленный с грозно торчащими ввысь щепками. На цыпочках баронесса быстро подбежала к столу и, нагнувшись, посмотрела в лицо сторожившего ее полуэльфа. Карвабиэль оцепенел в тот миг, когда делал вдох. Его ноздри были плотно прижаты, втягивая в нос воздух, а глаза неотрывно смотрели на какую-то точку на стене.
Карине вдруг стало страшно, хотя ничего ужасающего поблизости не было. Пытавшийся найти логичное объяснение происходящему мозг выдвинул предположение, что это всего лишь кошмарный сон, и посоветовал баронессе ущипнуть себя за руку. Лиор прислушалась к гласу рассудка и через миг громко закричала от боли и страха. На коже руки остались глубокие, кровоточащие вмятины от ногтей, острая боль оборвала тонкую нить надежды. Она не спала, этот кошмар происходил наяву, а значит, от него было не отделаться простым открыванием глаз.
Прежде всего девушка решила заручиться чьей-нибудь поддержкой. Лиор легонько дотронулась до руки полуэльфа, а потом изо всех сил затрясла его за плечо. Атлетически сложенный, широкоплечий парень грузно свалился с лавки и застыл в неестественной позе на полу, как будто с укором взирая на девушку широко открытыми, остекленевшими глазами.
Карина бросилась к двери, отперла запор и быстро сбежала вниз по темной лестнице, не издавшей даже едва слышного скрипа. Таверна, находившаяся на первом этаже постоялого двора, была до отказа заполнена людьми, в основном моряками, рыбаками, торговцами рыбой и прочими простолюдинами. Девушка затравленно огляделась по сторонам, пытаясь найти хоть одно живое, не застывшее лицо, но поиски оказались тщетными. Замерли не только посетители, но даже струйки вина, переливаемого из кувшинов в стаканы. Отчаявшись и не видя смысла выбегать босиком на улицу, Карина побрела обратно к постели. Невидимая сила остановила время, и сколько ни бегай кругами, ничего поделать было нельзя.
За недолгое отсутствие в комнате ничего не изменилось. Карвабиэль пребывал на полу в той же несуразной позе и по-прежнему таращился в потолок. Карина легла на кровать и, как в детстве, обхватив обеими руками подушку, закрыла глаза. Она не надеялась заснуть, а потом как ни в чем не бывало проснуться в прежнем, нормальном мире, у девушки просто не было сил смотреть на абсурд, что творился вокруг. Какое-то время баронесса неподвижно лежала, стараясь освободить голову от мыслей, а потом ее стало клонить ко сну. Однако убежать от кошмара не удалось. На лестнице послышались шаги, тяжелые, глухие удары кованых сапог. Дверь бесшумно распахнулась, в темноте дверного проема появилась зловещая фигура в черном плаще с капюшоном.
– Убий?! – выкрикнула удивленная баронесса, когда мужчина скинул на пол промокший плащ и, всего лишь мельком взглянув на бодрствующую обитательницу комнаты, направился к столу.
– Не ори, дура, терпеть не могу визга! – произнес маг, жадно прильнув пересохшими губами к кувшину с вином.
– Мадериус… что… это значит?! – Баронесса непроизвольно сделала круговое движение, обводя комнату руками. – Это ты… ты… натворил?!
– «Творят», милая моя, по неопытности или по глупости, – ответил маг и, допив вино, небрежно швырнул на пол пустой кувшин. – Я же ЭТО сделал, – маг в точности повторил жест баронессы, – сделал совершенно сознательно, как в плане цели, так и в плане способа ее достижения. И заметь, милая, симпатюшная мордашка, все только ради тебя!
Карина вжалась в кровать и беспомощно, с сожалением взирала на меч и кинжалы, торчащие из-за пояса Карвабиэля, которые она не догадалась вовремя достать и до которых ей теперь было никак не добраться. Возле лежащего на полу охранника стоял безумный маг и с выражением неописуемой радости на лице пожирал ее тело бешено вращающимися в орбитах глазами.
– Нет, нет, милая, ты не о том подумала. – Мадериус неожиданно отошел назад и запрыгнул с ногами на табурет, смиренно устроившись на нем на корточках и положив ладони на колени. – Меня не интересуют твои прелести. Они хороши, но я богат, чертовски богат, я могу позволить себе нанять большущий гарем, скупить всех женщин в Империи и даже по двойной, нет, тройной цене!
Последний раз Карина видела поднадзорного мага несколько месяцев назад в Баркате. Тогда он производил впечатление степенного, робкого человека, до смерти запуганного городскими властями, имперской разведкой и священнослужителями. Теперь же перед ней сидел сам черт во плоти – нахальный и безумный…
– Что, изменился я… да? – улыбаясь и подмигивая вытаращенными глазами, спросил Мадериус, как будто прочитав ее мысли. – Ты тоже, сладенькая пышечка, недавно была другой: гадкой, склизкой, противной, как протухшее яйцо или сгнивший огурец…
– Хватит, чего ты хочешь?! – Страх Карины внезапно прошел. Она даже сама удивилась, откуда взялась такая решительность в голосе.
– Чего я хочу?! – закинув голову вверх и, не моргая, уставившись в потолок, спросил Мадериус – спросил, обращаясь не к Лиор, не к самому себе, а к самому Всевышнему. Неизвестно, получил ли маг ответ от небесных сил, но он вдруг прекратил улыбаться и мгновенно превратился в прежнего Убия Мадериуса, обладателя хороших манер и здравомыслящего ученого мужа.
– Видите ли, госпожа баронесса, я могу ответить на ваш вопрос кратко, а могу объяснять часами, но вам все равно всего не понять… умишком не вышли! – Мадериус победоносно улыбнулся и постучал согнутым указательным пальцем по виску. – Ах, как давно я мечтал сказать это кодле тупых имперских ищеек и ханжей святош! Честно признаюсь, я рад, несказанно рад, что мне все-таки выпал этот шанс!
– Зачем ты явился? Чего ты от меня хочешь? – собравшись с силой духа, спросила баронесса и, обмотавшись одеялом, выползла из угла кровати.
– Видишь ли, милая, до меня дошли слухи о твоей ужасной болезни. Я знаю ее истинную причину и хочу, чтобы ты пошла со мной. Больно я тебе не сделаю, правда, вот за другого не поручусь, но это уж как выйдет… врать не буду.
– Так значит, это ты, ты наслал на меня эту заразу?!
В голову слезшего с насеста мага полетел табурет, но он вдруг замер в воздухе, а затем сорвался с места и полетел к противоположной стене, где разбился вдребезги от сильного удара. «Видимо, старый черт приперся не один, он еще и человека-невидимку с собой позвал!» – пронеслось в голове баронессы, медленно опустившейся обратно на кровать.
– Нет, милая, не я, а Оно… Мерзкий звереныш и нас с тобой попортил, и кровопийце Корвию о манускрипте сообщил, – сжав тонкие губы от злости, прошипел маг. – Чтобы я, я… да с разведкой связался?! Нет уж, я не настолько глуп, чтобы голову в петлю совать! Я на помощь твоих дружков не позвал бы, даже если бы разбойники мне горло резать начали! Как ни крути, а себе всегда дороже выходит, с вашим братом снюхиваться!
– Говори по делу, если оно есть, – сквозь ком, застрявший в горле, выдавила Лиор, чувствуя неимоверную слабость и сонливость.
– По делу так по делу, изволь! – безразлично пожав плечами, произнес быстро успокоившийся маг. – Ты ведь за «Деминоторесом» гоняешься, так наверняка знаешь, что в этой бумажонке написано… хоть по-дилетантски., в общих чертах?
В ответ Лиор слегка кивнула головой.
– Мне эльфы из Джабона работу поручили, создать Деминоторес, и дали не настоящую инструкцию, а лишь жалкую эльфийскую переписку, копию… сволочи! – Убий чуть не завыл и, тряся бородой от злости, до крови сжал кулаки. – И я создал, да только Оно… образец… оказалось совсем не тем… Я же ведь все соблюдал, все предосторожности!
Ученый говорил несвязно, как будто бредил, но до Лиор вдруг дошло, что Корвий поручил ей это дело как-то внезапно, даже не дав отдохнуть после предыдущего задания. Не говоря уже о том, что глава имперской разведки не захотел назвать источник, из которого он получил информацию о готовящемся нападении на Библиотеку Торалиса.
– Я думал, Оно немощно и безобидно. Оно должно было умереть, но Оно выжило и сбежало. Оно растрепало о наших планах всем: и Корвию, и Лоранто, и даже бертокскому королю!
– Постой, ты хочешь сказать, что тебе удалось призвать существо из другого мира, и Оно теперь нами играет, стравливает друг с другом?!
Убий вдруг рассмеялся и зашлепал по всему, что попалось ему под ладони: коленям, столу и по собственному лицу.
– Верно, совершенно верно, красавица, – произнес маг, отдышавшись и взяв себя в руки, – но я бы на твоем месте горевал бы совсем о другом!
– О чем же?
– Уркалы призывали Деминоторес из другого мира. Я же создал неизвестно что и неизвестно откуда, но только не то, что хотел. Оно не может существовать здесь, оно разлагается в нашем воздухе, задыхается, медленно загнивает живьем, но Оно нашло, все-таки нашло способ выделять из себя шлаки и передавать эту гниющую субстанцию другим живым существам. Вот, любуйся! – Маг разорвал на себе кафтан. На груди у него были следы от нескольких зарубцевавшихся язв. – Такие украшения наверняка были и у тебя, ноты не помнишь, наверняка этого не помнишь, Ты же ведь сама не смогла бы побороть болезнь, тебе кто-то помог, кто-то сведущий, из нас, из магов! Я создал Его, а это все равно что приготавливать сильнейший яд без перчаток да еще пробовать варево на вкус… Я заболел еще до того, как Оно сбежало, но я нашел, нашел способ нейтрализовать действие вредных веществ, на время… не навсегда… Хотя, с другой стороны, грех жаловаться. Соприкоснувшись с чужеродной материей, я приобрел несколько весьма полезных умений…
У Убия снова начался приступ сумасшествия. Он смеялся, тряс головой и взахлеб, брызгая слюной, рассказывал о том, что научился останавливать время и кое-чему еще, о чем Карине не удалось услышать. Мадериус внезапно замолк и тихо заплакал.
– Так значит, Оно вступило со мной в физический контакт, но когда? – спросила Лиор, когда взор мага вновь стал осмысленным.
Читать бесплатно другие книги:
