Вторая встречная Керлис Пальмира

Глава 1

Мимо охраны я проскользнула незамеченной, хотя особой надобности в этом не было. От некоторых привычек невозможно избавиться, как ни старайся. Зато не пришлось представляться и объяснять цель визита. Пустая трата слов, сейчас не до соблюдения правил хорошего тона. Хотелось развернуться и уйти – скорее всего, позвали меня зря. Но путь к отступлению был отрезан. Так уж повелось – обещаний я не нарушаю.

Тишину взорвал гулкий звон. Отвратительный дверной звонок, учитывая, что особняк выглядел до неприличия роскошно: кованая решетка с позолотой, мраморные колонны, над крыльцом – настоящий греческий портик. Такой дом должен быть музеем, театром или библиотекой, а никак не частным владением удачливого бизнесмена. Стоять на крыльце было неуютно, капли дождя таинственным образом затекали за шиворот. Не вечер, а настоящий праздник. Рано я спрятала зонт! Ветер бросал в лицо холодные брызги и мокрые желтые листья, не забывая раскачивать вычурный фонарь над дверью. Оставалось надеяться, что эта штука держится крепко и не свалится мне на голову.

Дверь открыл мужчина лет сорока. Одет он был строго и солидно, будто только что пришел с важной встречи и не сменил костюм. Чуть поодаль стояла блондинка в легком халатике и сжимала в руках мобильный телефон. Ее бледное лицо не выражало эмоций, но от женщины буквально разило страхом – вязким, липким, очень навязчивым. Не заметить его было нельзя, отгородиться – тем более. Ненавижу истерики, а эту дамочку даже ведро валерьянки не уймет. Вот повезло-то!

– Вы от Киры? – осторожно спросил мужчина.

Я кивнула.

– Михаил Зорьев, – представился он. – У нас…

– Знаю, – перебила я, желая сэкономить нам обоим время.

– Почему охрана не сообщила о вашем прибытии? – подозрительно прищурилась блондинка и посмотрела мне за спину, выискивая у ворот пост охраны.

Серый домик стоял на месте, но женщина не успокоилась. Поджала чрезмерно пухлые губы и постучала длинным ногтем по крышке телефона. Честное слово, лучше бы ворота запирали вместо того, чтобы держать охрану. Вещи подводят реже, чем люди.

– Могу уйти, – пожала я плечами.

– Нет, что вы! – Михаил жестом пригласил меня войти. – Простите, моя жена слишком взвинчена… Прошу.

Я прошла в прихожую, повесила плащ, зонт и сумку на вешалку, и повернулась к хозяину.

– Где он?

– Пройдемте, покажу, – поспешил с ответом Михаил.

– Разуваться не будете? – раздраженно поинтересовалась блондинка.

– Нина, прекрати, – цыкнул на нее муж.

– Это полный бред! – выкрикнула та. – Чем она нам поможет?

– Помолчи!

Нина притихла и поднесла телефон к уху, словно готовилась вызвать полицию. Ее лицо все еще напоминало застывшую маску, но я прекрасно видела, как сильно она волнуется. Спорить с человеком, близким к нервному срыву, себе дороже. Я покорно разулась, надела предложенные тапочки и проследовала за супругами.

«У нас большая куча денег и мы не знаем, куда их деть!» – громко завопил холл. Все было как с картинки: зеркала, стол с гигантской вазой, белоснежные диваны и широкая лестница с ковровой дорожкой. Кажется, по таким спускаются дебютантки на балу. Мне же пришлось подняться, и не в очередные шикарные апартаменты, а в рабочий кабинет.

Он стоял у окна – мальчик лет десяти, рыжий, в веснушках. Просто ожившая картинка из советских мультфильмов или сюжетов «Ералаша». Я бы непременно умилилась, если бы не взгляд мальчика: отсутствующий, устремленный в никуда. Понадобилось мгновение, чтобы понять – меня позвали не напрасно.

– Артем уже вторые сутки ни на что не реагирует, – поведал Михаил. – Не двигается, не разговаривает. Стоит, уставившись в одну точку. Наш врач не знает, с чем это связано. Предложил положить в клинику, но я уверен, что сын не болен.

– Ясно, – разочарованно протянула я, избавившись от последних сомнений. – Выйдите.

– Я не уйду! – запротестовала Нина и ткнула мужа в бок. – И ты не уходи. Не оставляй нас с ней наедине.

– Как хотите, – сухо ответила я. – Вещи в комнате не трогайте. Стойте у входа, пока не разрешу войти.

– Что не трогать? – возмущенно переспросила она.

– Вообще ничего! И внутрь не заходите. Понятно?

– Да, да! – подтвердил Михаил и попятился к двери, Нина неохотно последовала за ним.

Оба замерли на пороге, готовясь в любой момент броситься к сыну. Я с трудом подавила желание захлопнуть дверь у них перед носом. Изображаю службу спасения с доставкой на дом, а оно мне надо?

Стараясь не думать о Зорьевых, я внимательно осмотрела кабинет. Особой скромностью он не отличался, хотя выглядел куда сдержаннее холла и демонстрировал, что хозяевам особняка все-таки знакомо чувство меры. Массивные деревянные панели на стенах, темный матовый паркет. Два кожаных кресла у камина, журнальный столик с пузатой бутылкой коньяка и тремя крошечными рюмками на круглом подносе. Картина над камином наверняка претендовала на звание произведения искусства, потому что была совершенно бессмысленной – эдакие небрежные линии, мазки, брызги. А вот четыре томика с каминной полки я бы полистала с удовольствием, обложки выдавали в них редкие советские издания. На широком письменном столе царил идеальный порядок: ноутбук, стройные стопки бумаг и записная книжка, аккуратно раскрытая на восемнадцатой странице. Вид портила синяя ручка с обгрызенным колпачком – мерзость.

Запомнив, где что находится, я подошла к окну. Встала напротив Артема и всмотрелась в его безучастное лицо. За спиной зашептались обеспокоенные супруги. Черт с ними, лишь бы не мешали. Я освободилась от назойливых мыслей и сосредоточилась на мальчике. Где же ты, рыжий сорванец? Прямо сейчас и узнаем.

Комнату заполнили тысячи огоньков, в ушах заплескались волны, в глазах защипало. Мебель окутал густой дым, стены затряслись, на потолке появились трещины. Я глубоко вдохнула и приготовилась. Время остановилось, изменило течение и побежало вперед с бешеной скоростью.

Свет.

Необыкновенно яркий свет ударил в лицо. Кругом простиралось заснеженное поле, границы которого было сложно разглядеть из-за метели. Под хлопьями снега виднелась синяя трава, прижатая к земле. Снежинки передо мной вздрогнули, застыли в полете. Расступились и начали падать как при замедленной съемке. Одни плавно кружились над полем, другие рассекали морозный воздух, выписывая всевозможные пируэты. Угораздило же мальчика переместиться именно сюда! Этот мир всегда угнетал меня тоскливым нордическим пейзажем и конкретной точкой выхода. Немудрено, что Артем потерялся. Исследовать снежное царство придется основательно, за два дня он мог уйти куда угодно. Хорошо, что обитателей тут нет – обойдусь без приключений.

Через пять шагов трава стала выше, через двадцать доставала мне по пояс. Продираясь сквозь нее, я попутно отбивалась от снега и считала шаги. Когда заросли накрыли меня с головой, я остановилась, раздвинула траву. Как обычно, потребовалось пятьдесят шагов, чтобы пересечь поле и выйти к обрыву. Вниз вел крутой рваный склон, едва заметный за пеленой метели. Я выбрала короткий путь. Наклонилась, оттолкнулась от края и спрыгнула. Немного концентрации – и приземление получилось легким, беззвучным, а главное, быстрым.

Как и все в Потоке, заброшенная деревня не менялась. То же запустение и выжженные развалины. Горбатые хижины со свистом пропускали ветер, треща обугленными досками. В низине метели не было: в воздухе летал пепел, смешанный со снегом. Взгляд приковывал пятиярусный фонтан с замерзшей водой – крайне нетипичное строение для крошечной деревеньки. Огонь его не тронул, под толстой коркой льда угадывался готический орнамент из сотни сложных закорючек. Будь я скучающей деточкой, выбрала бы для путешествия мир поживописнее.

Искать пришлось недолго. Артем прятался за фонтаном – грел руки в карманах и смущенно выглядывал из-под нижнего яруса обледенелой громадины. Что ж, удачное убежище от снега.

– Кто ты? – удивленно спросил он, стоило мне приблизиться. – Тебя я тоже придумал?

– Ты ничего не придумал. – Я стряхнула снежинки с его макушки и восхитилась: – Далеко забрался.

– И заблудился!

Артем всхлипнул, явно готовясь разреветься. Я даже испугалась. Плачущие дети ставили меня в тупик, заставляли чувствовать себя беспомощной и уязвимой. Спешно взяв мальчика за руку, я как можно ласковее сказала:

– Меня прислали твои родители.

Артем потупился. Ясное дело, возвращаться ему не хотелось. Никому не хочется.

– Они переживают? – догадался он.

– Тебя нет вторые сутки.

– Не может быть!

– В Потоке время течет иначе, – объяснила я.

– У меня не получается выбраться.

– Здесь и не получится. Идем, покажу выход.

Артем послушно потрусил за мной. Обойдя ветхие хижины, мы вышли на открытое место, окруженное плетеным забором. Под ногами захрустел снег, ослепительно чистый. Огороженный участок сиял белизной – парящий над ним пепел натыкался на невидимую преграду и отлетал к деревне.

Интересно, как Артем умудрился забраться в такую даль? Это сложно. Обычно в его возрасте дар вообще не проявляется – слишком рано. Меня распирало любопытство, поэтому я не потащила Зорьева-младшего в реальность, а подвела к точке выхода и предложила:

– Попробуй сам.

– Ты не исчезнешь? – засомневался он.

– Пойду с тобой, – пообещала я.

Артем одобрительно кивнул и напрягся. Судя по выражению лица, старался он в разы сильнее, чем следовало. Подул теплый ветерок. Снег отделился от земли и разлетелся блестящей пыльцой, синяя трава окрасилась в зеленоватый оттенок. Метель рассеялась, обнажив высокие скалы и водопады вдали. За считанные секунды мрачная деревня сменилась ожившей зарисовкой из жизни дикой природы.

– Неплохо, – присвистнула я. – Правда, не то.

– Ой! – Артем вытер лицо рукавом и принялся испуганно озираться. – И что делать?

– Освободись от лишнего. Подумай о доме.

Увы, совет его не вдохновил. Артем затрясся и рухнул на траву. Детские слезы хлынули ручьем – никакой пощады моим фобиям.

– К маме… хочу… – донеслись обрывки рыданий.

Зря я все это затеяла. Чего еще ждать от ребенка? Спасибо, хоть перекинул нас в мир, где энергия распределена равномерно. Значит, можно вернуться домой откуда угодно.

– Вставай, – строго сказала я. Артем замолк и насупился, но с травы поднялся. – Расслабься. Вспомни, куда тебе нужно попасть. Представь обстановку, любые детали. Все, что можешь вспомнить. Представил?

Он зажмурился и засопел. Потом деловито изрек:

– Представил.

– Тогда иди, – велела я.

Раздался треск и грохот, небо потемнело. Трава испарилась, пространство обросло стенами и мебелью. Когда Артем открыл глаза, увидел отцовский кабинет и родителей, замерших на входе.

– Получилось! – довольно закричал он и кинулся к маме.

– Стой!

Я успела поймать Артема за плечо. Что у нас тут? Письменный стол, ноутбук. Синяя ручка с обгрызенным колпачком, стопки бумаг. Записная книжка, раскрытая на восемнадцатой странице.

– Самое важное правило, – продолжила я. – Запоминай место, из которого уходишь.

– Зачем? – не понял Артем.

Затейливая картина, пять книг на каминной полке. Два кресла, журнальный столик. Бутылка коньяка, три рюмки, круглый поднос.

– Четыре книги, – насторожилась я. – Книги было четыре. Мы не дома. Это не твои мама и папа.

– Но… ведь…

Он растерянно уставился на Нину. Та ухмыльнулась, шепнула что-то Михаилу. Взглянув на меня со злостью, оба растворились в дверном проеме. Туда им и дорога.

– Чем дальше забираешься, – озвучила я главную истину, – тем сложнее попасть обратно.

– Я старался, – захныкал Артем.

Его слезы действовали мне на нервы. Разнылся! А кому нынче легко?

– Старайся лучше, – рассердилась я. Взяла себя в руки и добавила: – В будущем.

Я сжала маленькое запястье, ощутив дрожь мальчика и его учащенное сердцебиение. Артем не доверял мне, но был слишком напуган, чтобы сопротивляться. Я быстро подчинила его сознание и повела за собой. Первое, что мы заметили по возвращению, это взволнованное лицо Нины в дверях.

– Мама! – закричал Артем и бросился к ней. Я не стала его удерживать – в комнате все было на своих местах.

От их трепетных семейных объятий повеяло мягким, почти шерстяным теплом. Я из интереса присмотрелась к Нине. Она по-прежнему не испытывала ко мне ничего, кроме страха и неприязни. Ни капли благодарности. Конечно, какая мелочь! Я всего-то спасла ее сына.

Усмехнувшись, я обогнула обнимающуюся парочку и пошла прочь.

– Подождите! – Михаил догнал меня уже в прихожей. – Артем больше не впадет в… это состояние?

– Впадет. Но ненадолго, и сможет вернуться сам.

Я обулась, мстительно расшвыряв тапочки в разные стороны. Накинула сырой плащ, схватила зонт и сумку. Не терпелось скорее покинуть эту щемящую душу идиллию.

– Как насчет… компенсации за вашу помощь?

– Забудьте. Я пришла по просьбе друга.

Зорьев замялся и еле слышным шепотом спросил:

– Мой сын… не совсем нормальный ребенок, да? Это как-нибудь можно исправить? Многие отклонения лечатся…

– Он в полном порядке, – резко ответила я и выскочила на улицу, чтобы не высказать вслух слова, вертевшиеся на языке. Меня душило чувство обиды. Приглушенное и давно позабытое, но от этого не менее горькое.

Михаил остановился на пороге, недоумевая, почему охрана меня не замечает. Он жаждал ответов, но я не собиралась их давать. Некоторые объяснения только запутывают. Кира разберется, я свое обещание выполнила и могла убраться из особняка с чистой совестью. Меня ждали в другом месте, и ехать туда ох как не хотелось…

Вечер выдался замечательным, под стать моему настроению. Пусть я сильно задержался на работе, зато дело сдвинулось с мертвой точки, и осознавать это было приятно.

Я увидел ее впервые еще летом, в июле. Помню, в метро было убийственно жарко. Если в голове и возникали мысли, то сразу ускользали, размазываясь по душному вагону. Шансов соскрести их не было – как бы вовсе мозги не закипели. Люди менялись, но казались безликими и неинтересными, будто пассажиров сгенерировали по одному образцу и выпустили погулять. Они стирались из памяти, стоило им выйти. Атака клонов, спешите спастись! А потом вдруг появилась она.

Готов поклясться, в серую толпу плюхнули каплю цветной краски, которая расползлась ярким приметным пятном. Я подобрался ближе и понял, что это детская доска для рисования, исчерченная оранжевым маркером. Схема из квадратов и стрелочек являла собой карту извилистой улицы, и начерчена была очень красиво, едва ли не с патологической аккуратностью. Хотелось показать доску моему бывшему преподавателю по графике и посмотреть, как он будет давиться от зависти. Вообще в метро можно встретить много странного: вызывающе одетых людей, застолье в вагонах, танцы со шваброй и целые цирковые представления. Однако ориентироваться в городе по разрисованной доске – перебор даже для Москвы.

Незнакомка с картой в руках была невысокого роста, стройная, но не костлявая – она отлично заполняла свою одежду. Девушка морщила носик и капризно надувала губы. Подобное выражение лица я видел в магазине у малышей, готовых закатить родителям истерику. Смешные круглые очки съезжали с переносицы, и она то и дело их поправляла. Из-за жары прекрасный пол оставлял на себе мало одежды, и эта девушка не стала исключением. На ней были короткие шорты, футболка в обтяжку и соломенная шляпка, из-под которой выглядывали каштановые кудри. В глаза бросалась капелька пота, блестевшая в районе декольте, и совершенно по-детски ободранная коленка.

На следующей остановке девушка вышла, а несколько дней спустя мы встретились в подземном переходе в центре города. Столкнулись на лестнице, неловко преградив друг другу путь. Незнакомка извинилась, подтянула сползшую лямку платья и побежала по ступеням вверх, оставив мне облако сладкого яблочного аромата и ощущение, что мы еще встретимся. Поэтому я ничуть не удивился, наткнувшись на нее в первый же день на новой работе. Теперь она выглядела так, как и полагается ведущему сотруднику юридической компании: высокие каблуки, строгий костюм, стильные очки в прямоугольной оправе и волосы, собранные в тугой пучок на затылке. Словом, шаблонная скукота, лучший образец корпоративного дресс-кода. Счастье, что меня не заставляли его соблюдать. Мы трудились на одном этаже, но наши обязанности не пересекались: она руководила отделом сопровождения клиентов, я был обычным графическим дизайнером. Получил первую работу после окончания института. Первую серьезную работу, я имею в виду. Когда уверен, что в конце месяца тебя ждет зарплата, и надо приходить в офис без опозданий. Последнее мне даже удавалось, с переменным успехом…

Работать меня усадили к маркетологам. Тесный кабинет был заставлен рядами столов, шкафов, тумбочек, и завален макулатурой. Ну просто шпроты в банке, не протолкнуться! Новый стол еле втащили внутрь, примостив напротив постоянно распахнутых дверей. Симметрия скончалась в муках, да и место было неуютным. Весь отдел таращился в мой монитор, а дефилирующие по коридору девушки отвлекали от заданий. Незнакомка из метро тоже пробегала мимо и каждый раз притягивала внимание. Взгляд сам цеплялся к ней и не отлипал, пока девушка не исчезала за поворотом. Поначалу я замечал ее случайно, потом внезапно осознал всю прелесть своего рабочего места. Наш кабинет располагался близко к лифтам, обзор коридора был идеальным. Возможности для наблюдения открывались безграничные: личный шпионский пост, и никакой необходимости в маскировке. За месяц я узнал о хозяйке забавной доски многое.

Она появлялась в офисе к обеду и регулярно запасалась кексами из столовой. Я ее понимал – кексы там пекли вкуснотенные, выдающихся размеров. Незнакомка была не из тех девиц, что дотошно следят за фигурой и истерично щелкают по ссылкам модных диет. При этом она не расставалась с мобильником и часто выходила из лифта с трубкой, прижатой к уху. Несмотря на то, что у нее был отдельный кабинет, девушка любила говорить по телефону в коридоре. Мерила его твердыми шагами и жестикулировала свободной рукой, точно готовилась взлететь. Поправляла очки, если нервничала, а в приступе радости кивала, закусив нижнюю губу. Четко выговаривала слова и делала серьезное лицо. Выдавали ее глаза: в них всегда отражалась беспечность и поразительная отрешенность от мира. Такая сильная, будто девушка не понимала, где оказалась. Порой чудилось, что она вот-вот подойдет ко мне и спросит, какой сейчас год. Но она не подходила…

На прошлой неделе незнакомка из метро, даже не подумав скрыть возраст, с размахом отметила с коллегами свой тридцатый день рождения. Честно говоря, я был шокирован – ни за что не дал бы ей больше двадцати пяти лет. Все в ней было загадочным и странным, и никак не вязалось с образом начальника. Я был убежден – начальники должны выглядеть строже и чувствоваться за версту. А от нее пахло яблоками и беззаботностью…

Подойти бы и заговорить с девушкой, но ее руководительский статус безжалостно нависал надо мной, лишая дара речи. Казалось, чтобы познакомиться с ней, нужно разрешение от генерального директора или типа того. И лучше с печатью и подписью. Так продолжалось бы целую вечность, но, хвала небесам, сегодня мне посчастливилось прокатиться с ней в лифте наедине. Глава отдела по сопровождению втиснулась в двери в последнюю секунду, прищемив край юбки. Потеряла равновесие, но сумела схватить меня за руку и не упасть.

– Сумасшедший день! – выпалила она. – Везде надо успеть.

– Понимаю. – Я не поверил своему везению. – Со всеми бывает.

Она посмотрела на горящую кнопку седьмого этажа и рассеянно спросила:

– Вы недавно у нас работаете?

– Месяц уже.

– Не замечала вас раньше.

Наши глаза встретились, и я поежился. В ее взгляде было что-то пугающее, пронизывающее насквозь.

– Кира, – представилась девушка.

Будто я не знал ее имени… Она не просекла, что я пялюсь на нее весь месяц. Это радует, иначе я мог и за психа сойти.

– Влад. – Я улыбнулся, приготовился задать непринужденный вопрос, но пока выбирал между «Привет, как дела?» и «Ну почему оранжевый?», лифт остановился на нашем этаже.

Кира побежала к своему кабинету, стуча каблуками. На ходу поправила юбку, переусердствовала и на мгновение засветила оборку на чулках. Завороженный, я пошел за ней, толком не понимая, зачем это делаю. В конце коридора уткнулся в закрытую дверь ее кабинета. Твердую и равнодушную, как любая другая дверь. Потоптался на месте и шагнул к кулеру с водой, чтобы не выглядеть глупо.

Из кабинета донесся строгий женский голос:

– Нет!

– Лейка, ну пожалуйста… – жалостливо протянула Кира.

Лейка? Это что, имя? Угарненько! Я бы так даже в чате называться никому не посоветовал…

– Отправь кого-нибудь из подчиненных, – весьма категорично заявила та.

– Дело очень ответственное.

– Помнится, мы назначили вторник днем ответственных дел. Вот тогда и обращайся.

– Вторник же, – возразила Кира и была совершенно права. – Вот и обращаюсь.

Из-за двери раздалось ворчание. Я почувствовал легкие угрызения совести. Подслушивать чужие разговоры – не слишком достойное занятие, но все, что касалось Киры, вызывало у меня неподдельный интерес. Я постарался слиться с кулером, а сам вслушался в приглушенные голоса.

– Уговорила, – сдалась неизвестная мне дама.

Послышались шаги, и они приближались. Я принялся показательно наливать воду в пластиковый стаканчик. Дверь распахнулась, в коридор вышла высокая брюнетка в старомодном плаще. Царственным жестом отбросила за спину длиннющую косу и поправила сумку на плече. Кира выскочила следом и вручила брюнетке криво сложенный листочек.

– Пожалуйста, непременно сегодня!

– Вечером заеду.

– Вряд ли там по нашей части, – заискивающе сказала Кира. – Мальчик еще маленький. Его отец – важный клиент компании, не хочу рисковать. Ты бы меня очень выручила.

Гостья без лишних слов спрятала листочек в сумку и направилась к выходу. Кира, сконфуженно посмотрев ей в спину, скрылась в кабинете. Я остался стоять у кулера. Ледяная вода переполнила стаканчик и полилась через край. Я инстинктивно отдернул руку, обжигающе холодный пластик упал мне под ноги. По коврику расползлось темное пятно. Усиленно делая вид, что произошедшее вовсе не моих рук дело, я вернулся к себе в кабинет. Интересно, о чем Кира попросила эту неприветливую девушку? Юридические разговоры такие непонятные… Как бы то ни было, меня их дела не касались. Тем более по части клиентов.

Я включился в работу, но сосредоточиться не получалось. Маркетологи разбушевались не на шутку: старший менеджер на повышенных тонах обсуждал по телефону грядущую конференцию, его помощник показывал коллегам ролик с беспредельно громким звуком, рекламщицы злорадно хихикали. Правда, этим двум смазливым блондинкам я готов был простить что угодно, даже многочасовые разговоры о косметике и распродажах. Они забавно растягивали слова, почти мурлыкали – заслушаешься. Еще делали зарядку по утрам в зале для переговоров, за прозрачной стеной, кстати. Волшебные девушки, я без раздумий поместил бы их на обложку нашего корпоративного календаря. Если бы, конечно, решение было за мной, а не за генеральным директором, который выбрал скучную простыню с логотипом компании.

Ролик на мониторе кончился, запустился второй – на полтона ниже, но с противной фоновой мелодией. Все начали оживленно его обсуждать, и у меня нашлась причина отвлечься. Я снова уставился в открытые двери. Затем вспомнил, что половина испытательного срока еще впереди, а слежка за коридором в мои обязанности не входит. С трудом оторвав взгляд от дверей, я врубил музыку в наушниках, чтобы заглушить офисную болтовню, и вник в присланные на электронную почту задания. Они были на редкость однообразны. Предстояло внести изменения в макет буклета, нарисовать баннер для сайта в несочетаемых цветах и заодно отредактировать фото начальника отдела регистрации, которому было лень фотографироваться на визу. Все-таки я мечтал не об этом. Детское увлечение рисованием, художественная школа, пять лет в художественном институте, сотни пылящихся на антресолях рисунков, и что в итоге? Особенно смущало верхнее письмо в ящике: секретарша Леночка умоляла убрать с ее фотографии влезшую в кадр подружку, обещая чай, печеньки и бесконечную благодарность. Леночка наводила на меня ужас с первого дня. Она совсем не умела ходить на каблуках – спотыкалась и шаталась, как маятник. Подарить бы ей футболку с надписью «Осторожно, занос полметра», ради безопасности окружающих. Но это еще полбеды, самым пугающим было другое. В зависимости от наряда размер ее груди удивительным образом менялся от нулевого до четвертого. Мистика, не иначе. Признаюсь, я предпочел бы удалить с фотографии Леночку – подружка была гораздо симпатичнее. И вообще, почему я должен заниматься всякой ерундой? У меня миллион идей пропадает. Никакого простора для творчества, не работа, а рутина! Оставалось верить, что однажды я смогу творить в свое удовольствие, не отвлекаясь на суровую действительность. А пока жить на что-то надо и опыта набираться тоже… С обретением диплома стипендия канула в лету, сидеть на шее у родителей стало неприлично, временные подработки приносили смешной доход. Перебирать вакансии было некогда. Юридической компании «Перспектива» понадобился штатный дизайнер, и мою кандидатуру одобрили сразу. Выйдя на работу, я обнаружил, что в нагрузку к полиграфии получил сайт, колдовство над фотографиями сотрудников и участие в бурной деятельности внутреннего пиара, любившего награждать коллег всевозможными грамотами. Делал их, естественно, я. Зато здесь оказалась шикарная столовая. Бесплатная!

По коридору вдруг пробежала Кира, заставив меня позабыть о заданиях. Она смачно вгрызалась в аппетитный кекс, лавируя на высоченных каблуках. На секунду куда-то засмотрелась, но в поворот к лифтам вписалась удачно. Тут-то я и понял, что пора заканчивать с игрой в подглядывание. Еще немного, и превращусь в одержимого маньяка! Сколько можно следить за ней? На странице Киры в социальной сети стоит статус «не замужем». Судя по всему, она милая девушка и не зацикливается на высоких должностях. К тому же мы из разных отделов, формально Кира мне не начальница. Пусть она старше, но в ее поведении скользит безуминка, свойственная разве что взбалмошным подросткам. Меня на ней знатно переклинило, да и на моих бывших девушек Кира ни капли не похожа. Такая не станет включать фен в занятую розетку и прибегать с вопросом, почему выключился компьютер.

Сначала я хотел сделать первый шаг немедленно, потом решил подождать до завтра. Было много работы, злополучный буклет предстояло верстать весь день. К сожалению, прогнозы не сбылись. Остатка рабочего дня мне не хватило, а сроки были неумолимы – новый макет типография требовала к утру. Я скорбно наблюдал, как коллеги отчаливают по домам. Заварил крепкий чай и сел доделывать буклет, готовясь ночевать в офисе. И поделом мне! Если бы я приходил вовремя и меньше пялился на Киру, управился бы до семи часов.

Мониторы вокруг гасли, люди покидали рабочие места. Вскоре офис погрузился в тишину, отвлекаться стало не на что. Ценой нечеловеческих усилий мне удалось покончить с макетом к полуночи. Значит, на метро я еще успевал.

Стоило выйти на ночную улицу, ярко освещенную фонарями, как пронзительный ветер ударил в лицо каплями дождя. Зонт остался дома в тепле и уюте, опять. Я резво помчался в сторону ближайшей станции метро, надеясь не промокнуть насквозь.

Путь мой лежал в родное общежитие художественного института, откуда я имел наглость не съезжать четвертый месяц. Не то чтобы студенческая жизнь мне нравилась, просто снимать квартиру в столице выходило дорого, а комендант согласился оставить меня в общаге за вполне сносную сумму. Было нелепо отказываться от возможности сэкономить, и я отложил жилищный вопрос до конца испытательного срока в «Перспективе». Потом и зарплата будет выше, и положение надежнее. Того гляди, дела в гору пойдут…

Несмотря на то, что до станции я добрался в таком виде, будто нырнул в фонтан, настроение не испортилось. В метро я спустился с ощущением того, что скоро все изменится. И обязательно к лучшему.

Каждый раз, ставя мобильный на зарядку, я чувствовала себя глупо. Говорить уже давно было не с кем и незачем. Я очень постаралась, чтобы меня забыли, и могла гордиться результатом. С радостью забросила бы старенькую трубку в шкаф, в самый дальний угол, потеряв последнюю связь с реальным миром. Кое-что удерживало – один звонок я ни за что не хотела пропустить. Исправно проверяла батарею и выкручивала звук на максимум, боясь однажды не услышать заветное пиликанье. И вот сегодня вечером, наконец-то, услышала. Правда, это был не тот звонок, которого я ждала.

Телефон запиликал бойко и напористо, словно настаивал на том, чтобы вызов немедленно приняли. Я бы сбросила его, но узнала номер – эта комбинация цифр настолько въелась в память, что даже годы были не в состоянии ее стереть. Оттуда не стали бы звонить по пустякам.

Я проявила решительность и взяла трубку.

– Здравствуй, – тотчас поприветствовали меня. – Надо поговорить.

– Слушаю, – скупо ответила я, стараясь уловить перемены в его голосе. Тщетно. Он был таким же, каким я его помнила, вплоть до интонации.

– Не по телефону. Приезжай. Сейчас. Ты знаешь, куда.

– Но… – Будь это кто-то другой, кто угодно, я бы нажала спасительную красную кнопку и сделала вид, что никакого звонка не было.

– Пожалуйста.

– Хорошо, я приеду.

Телефон примирительно замолк и погас. Я кинула его в сумку, из бокового кармана выпал сложенный пополам листочек – прямо мне в руки. На нем крупными аккуратными буквами был выведен адрес, по которому я обещала заехать, и «непременно сегодня». Плюсом было то, что оба адреса находились в одном районе, минусом – все остальное.

Бабушка говорила мне, что три вещи, которые не стоит делать, это лгать, опаздывать и нарушать обещания. Еще она любила повторять: «Не умеешь – научим, не хочешь – заставим». Я вняла ее мудрости. Заставила себя одеться, вызвать такси и выйти на улицу. Первым делом посетила Зорьевых. Тешилась напрасной надеждой, что отец семейства просто мнительный человек, и мое вмешательство не потребуется. Увы, потребовалось. Особняк я покинула в прескверном настроении.

Дождь усиливался, я прибавила шаг. Идея пойти пешком уже не казалась удачной. Дорога должна была занять полчаса, но погода подвела. С каждой минутой лужи становились шире, а ветер злее. Черт с ним, ловить машину я не буду. Решила прогуляться, так решила. Подышу свежим воздухом, раз улицы относительно пусты. Большие скопления народа мне строго противопоказаны.

Идти было скучно, и от нечего делать я начала всматриваться в попадающихся на пути людей. Под вывеской круглосуточного магазина переминался с ноги на ногу мужчина. Он был раздражен, и гнев источал яростно. Психованный тип. Зато поодаль курила девушка настолько веселая, что я залюбовалась. День у нее удался, такую кристально чистую энергию редко увидишь. Прошедшему мимо парню повезло меньше – беднягу мучила головная боль, причем сильная. Ему бы к врачу обратиться, пока не поздно.

По пути я встретила еще нескольких одиноких прохожих и обнимающуюся парочку: восхищенную девочку, витающую в облаках, и равнодушного мальчика. До этих двоих мне дела не было, а вот шумная компания на горизонте напугала. От людей исходила плохая энергия, агрессивная и напористая. Я обошла их стороной от греха подальше, сделав крюк по соседнему переулку.

Перевести дыхание я смогла лишь в вестибюле старинного здания. Промокший насквозь плащ приводила в порядок долго, а пояс вообще пришлось выжимать. Жаль, что саму себя выжать нельзя, равно как и справиться с нахлынувшими чувствами. Столько лет минуло, а это место до сих пор дарит ощущение надежности и защиты. Ложное ощущение, обманчивое… Я отряхнула зонт и прошла к гардеробу, отгоняя дурацкую ностальгию. Она была очень некстати.

– Лейка! – окликнул меня изумленный голос.

Ох… так и знала, что нарвусь на старых знакомых.

– Привет, Дима, – отозвалась я. – Снова на работе засиделся?

– Как обычно.

Он посмотрел на меня изучающим, внимательным взглядом и чуть нахмурился. Годы пошли Диме на пользу – он возмужал и держался увереннее. Я послала ему дежурную улыбку и вручила мокрый плащ гардеробщице. Та негодующе фыркнула, кинула через стол потертый номерок. Поймав его на лету, я повернулась к Диме и из вежливости спросила:

– Что нового?

– С тех пор, как ты не появлялась? – усмехнулся он, хотя ирония здесь была неуместна. – Много чего. Мне даже неспокойно.

– Есть причины?

– Происходят занятные вещи. Сложно объяснить. Просто… будь осторожнее.

– Я всегда осторожна.

Дима удрученно покачал головой и принял из рук гардеробщицы пальто несуразного сиреневого цвета. Жуть как непрактично. У него и в юности были странные вкусы в одежде, в жизни их не пойму.

– Не заставляй нашего наставника ждать, – посоветовал он на прощание.

Заставлять Вениамина ждать действительно не следовало, я и так припозднилась. Артем прилично меня задержал, и путь сюда выдался долгим. Я поспешила подняться по лестнице на последний, четвертый этаж. Остановилась напротив дальнего кабинета, выдохнула. Вот я и вернулась. К чему были все эти наивные обещания? Бегство закончилось, круг замкнулся. А ведь я уходила навсегда, от этого вдвойне смешнее. Слова «никогда» и «навсегда» нужно вовсе исключить из словарей, предать забвению. Они коварны, бесполезны и лгут нам, нагло лгут, а мы верим. Услышав их, вернее будет рассмеяться и заткнуть уши.

Я собралась духом, постояла перед дверью и, наконец, постучала.

– Входи, – велели мне с той стороны.

Послушалась и очутилась под тусклым светом керосиновой лампы. Пахла она отвратительно, но Веня в силу возраста испытывал к ней особую привязанность. Надо сказать, он совсем не изменился. Будто, пока меня не было, он сидел в своем кабинете и ждал моего возвращения. Но, конечно, это не так. Жизнь продолжалась, а меня давно никто не ждал. Тем любопытнее было узнать, зачем Вениамин звонил.

– Три часа добиралась, – осуждающе сказал он и приподнялся с огромного кресла. Того самого, что стояло в кабинете целую вечность.

– Задержалась немного. Кира попросила кое-куда заехать.

– Эта бестия тебя погубит.

В его голосе сквозила нравоучительность, привычная и родная. На мгновение мне показалось, что я могу сесть рядом, расслабиться, и все станет как раньше. Стоит только захотеть. Но я знала – все изменилось, да еще как.

– Кира тоже помогает людям, – возразила я, чтобы хоть чему-то возразить. – Как и вы.

– В отличие от нее, – рассердился Веня, – я рад всем. Независимо от того, сколько у них денег.

Он был прав, абсолютно. Спорить с ним – невероятная самонадеянность, а я ею не страдала. Приметное здание на окраине Москвы официально являлось психологическим центром Вениамина Ливанова, но для некоторых людей это место стало вторым домом, директор превратился в учителя и наставника, благодаря которому они выжили и разобрались со своим даром.

– Зачем вы позвонили? – попыталась я перевести тему.

Вениамин презрительно скривил губы:

– Кира использует тебя.

– Для чего вы просили зайти? – настойчиво поинтересовалась я. Хватит нотаций, терпение у меня уже не то.

– Дорогая… – Веня замялся, кинул беглый взгляд на лампу и важно изрек: – Я волнуюсь о центре. Что с ним будет после моей смерти?

Неожиданно… Мне казалось, Вениамин собирается жить вечно. Никто не догадывался о его возрасте, но он утверждал, что ему «всего лишь семьдесят». Конечно, все знали, что это неправда.

– Я всю жизнь заботился о вас, – напомнил Веня, словно о таком можно было забыть. – И теперь ищу достойного моих начинаний.

– Это точно не про меня, – ответила я, не раздумывая. Не могло быть и речи о том, чтобы вернуться в эти стены. Слишком плохие воспоминания они хранили. – И рановато вам искать себе замену.

– Чего греха таить… – вздохнул он. – Я постарше, чем говорил.

Я не сдержала улыбки. Несмотря на присущие Вениамину строгость и напыщенность, я питала к нему теплые чувства. Без него я бы сейчас не сидела здесь, а была где-то далеко, не в состоянии вспомнить собственное имя. Благодаря упорной работе над собой Веня умел многое. Гораздо больше, чем позволяли его средние способности. Кроме того, он знал о жизни все и охотно давал советы. У него была целая коллекция готовых ответов. К счастью, я не имела глупости искать в наставнике замену отцу и строить иллюзии.

– Мне нужны самые ответственные, – с чрезвычайно серьезным видом сказал Вениамин, давая понять, что я попала в список. – Среди них я и выберу преемника.

– Меня это не интересует, – призналась я.

– А что тебя интересует? – спросил он с обидой в голосе.

– Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое.

– Пройдет.

– За три года не прошло.

Как только я произнесла это вслух, до меня дошел смысл сказанного. Три года. Тысяча с лишним дней. Почти бесконечное количество часов. Они позади, а впереди по-прежнему никого.

– Время ничего не значит, пока ты сама не захочешь жить дальше, – напутственно заметил Веня. – Чем ты вообще занимаешься? Запираешься дома? Прячешься от людей? Сутками наслаждаешься своим хмурствующим отчаянием?

– Я не передумаю, – отрезала я, вспомнив, почему покинула психологический центр. Здесь обо мне непростительно много знали.

– Тебе необходима цель в жизни. Срочно!

Цель в жизни? Звучит заманчиво. Похоже на долгожданный ответ, готовое решение. Но вот незадача – когда я помогла Артему, не ощутила никаких эмоций. Ни радости, ни облегчения, ни благоговейной любви к ближнему, все та же пустота. Очевидно, великая миссия Вениамина была не для меня, о чем я сообщила снова:

– Уверена, вы найдете себе достойную замену. Но это буду не я, извините.

– Если передумаешь… – выговорил он с огорчением, без проблеска понимания или надежды, – возвращайся.

Я кивнула и направилась к двери. К желанному выходу, черте, переступив которую, оказываешься по ту сторону.

– И помни, – голос Вени нагнал меня уже на пороге, – в том, что тогда произошло, нет твоей вины.

Его слова продолжали звучать у меня в ушах даже на улице. Дождь закончился, вода стекала с крыш и деревьев, дополняя унылый пейзаж утопающего в лужах города. Вскоре такси увозило меня прочь от места, куда я надеялась больше не возвращаться. Никогда.