Королевство гнева и тумана Маас Сара

– Мерзавец!

Ответом мне стал очередной смешок. Но я не собиралась расспрашивать его о связующих нитях. Он бы хотел увидеть неподдельное любопытство на моей физиономии. Не дождется.

– Обо всем остальном, что мне требуется от тебя… – Риз умолк, махнув рукой в строну стены с дверями, – я расскажу тебе завтра, за завтраком. А сейчас предлагаю вымыться и отдохнуть.

Он окинул меня взглядом, и снова я уловила в его глазах гнев, вызванный моим нелепым платьем и такой же нелепой прической.

– Правый вход. Спустишься по лестнице на один этаж. Там твои покои.

– И ты не бросишь меня в тюремную камеру? – вырвалось у меня.

Я сразу же пожалела о собственной глупости. Зачем показывать страх и давать Ризу лишний козырь?

Однако мои слова лишь позабавили его.

– Фейра, ты не моя узница. Мы с тобой заключили уговор, и я придерживаюсь его условий. Ты будешь моей гостьей, со всеми существующими привилегиями. Никто из моих подданных не посмеет тебя и пальцем тронуть, не говоря уже о причинении тебе вреда. Более того, я не потерплю даже дурных мыслей о тебе.

С трудом ворочая отяжелевшим языком, я спросила:

– А где же твои подданные?

– Часть живет внутри горы, – ответил Риз, кивая на пол. – Им строжайше запрещено показываться в моей резиденции. Кто появится здесь без разрешения, подпишет себе смертный приговор.

Наши глаза встретились. Похоже, он не только видел, но и чувствовал страх, охвативший меня.

– Амаранта не отличалась особой выдумкой, – продолжал Ризанд, сдерживая раздражение. – Мой подземный двор у многих вызывал неподдельный страх, потому она и решила устроить себе нечто подобное, осквернив священную гору Притиании. Да, Фейра, мой двор находится в недрах горы. Твой Тамлин решил, что я насильно загоню тебя туда. Но хотя я и являюсь правителем двора, он способен управляться без моего постоянного присутствия.

– И когда ты… отведешь меня туда?

Если мне суждено снова оказаться в подземелье, снова увидеть всевозможные ужасы, творящиеся там… Я готова просить, даже умолять его избавить меня от такой участи, как бы противно и унизительно это ни выглядело. В том, что касалось моего выживания, я утратила всякую щепетильность.

– Я не собираюсь вести тебя вниз. – Риз передернул плечами. – Здесь мой дом, а двор в недрах горы… у вас, смертных, это называется местом работы. Мне не по нраву, когда одно слишком часто перекрещивается с другим.

– «У вас, смертных»? – удивленно повторила я.

На его лице переливался звездный свет.

– Почему я должен считать тебя иной?

Это был вызов. В уголках его рта застыло легкое изумление. Я подавила вспышку раздражения и задала новый вопрос:

– А где живут остальные подданные Двора ночи?

Двор ночи был самым большим из всех дворов Притиании. Но вокруг нас простирались лишь заснеженные, продуваемые холодными ветрами горы. Никакого намека на города и деревни. Эти пространства можно было легко принять за необитаемые.

– Живут, где пожелают. Я даю им свободу. И ты тоже вольна бродить где вздумается.

– Мне вздумается отправиться домой.

Риз засмеялся и неспешным шагом двинулся в другой конец зала, на веранду, открытую небу и звездам.

– Как ты знаешь, дорогая Фейра, я в любое время готов принять твою благодарность, – не оборачиваясь, ответил он.

У меня перед глазами мелькнула яркая красная вспышка. В голове загудело и загрохотало. Я не могла ни думать, ни даже дышать. Только что я смотрела на его удаляющуюся спину, а в следующее мгновение в моей руке оказалась изящная шелковая туфелька.

Я швырнула эту туфельку в него. Изо всех сил. Изо всей своей заметно возросшей, бессмертной силы.

Я едва видела, как туфля взмыла вверх и со скоростью метеора полетела через зал. Даже верховный правитель не смог почуять ее приближение, пока она не ударила его по голове.

Риз стремительно повернулся, потирая ушибленную голову. Теперь он смотрел на меня во все глаза. Я сняла и вторую туфлю.

– Ишь ты, – с заметным раздражением произнес он.

Похоже, верховный правитель Двора ночи пребывал сегодня не в лучшем настроении и не скрывал этого.

Вторая шелковая туфелька полетела в том же направлении. Эту он сумел перехватить.

Риз зашипел, опустив руку с туфлей. Наши глаза встретились. Туфля превращалась в сверкающую черную пыль. Затем он разжал пальцы. Туфля исчезла. Похоже, мой выпад заставил его по-иному взглянуть на меня.

– Интересно, – пробормотал Ризанд и отправился дальше.

Мне отчаянно хотелось броситься за ним и пройтись кулаками по его физиономии, но я удержалась от такой дурости. Как-никак я в его владениях, на вершине горы, которая… Я даже не представляла, где, в какой части Двора ночи поднимается эта гора. Никто не явится сюда меня спасать. Даже криков моих никто не услышит.

Я направилась к указанной лестнице. От мелькавших мыслей вдруг стало страшно. Я боялась даже шумно дышать. Неожиданно с противоположного конца зала донесся мелодичный женский голос:

– Значит, все прошло хорошо.

Ответное рычание Риза заставило меня поспешить вниз.

Отведенные мне покои были… сказочным сном.

Правда, это не помешало мне проверить их на предмет возможных опасностей, найти все входы и выходы, а также места, где при необходимости можно спрятаться. Завершив проверку, я остановилась посередине, разглядывая место, которое на неделю станет моим домом.

Как и верхний зал, это помещение открывалось суровым стихиям. В окнах – ни стекол, ни ставней. Только прозрачные занавески аметистового цвета, покачивающиеся на легком ветерке. Огромная кровать была сочетанием оттенков белого и слоновой кости. Количество подушек и покрывал превосходило пределы разумного. Две золотистые лампы по обе стороны кровати так и звали затеряться среди великолепия простыней и покрывал. У стены, между двумя странными окнами, стояли шкаф и туалетный столик. Арочная дубовая дверь в противоположной стене вела в купальню, по роскоши отличающуюся от купальни в поместье Тамлина так же, как само поместье отличалось от деревенской хижины в моей прежней, смертной жизни.

Вместо мраморной купели я увидела настоящий пруд. Место, где можно плавать или просто нежиться, предаваясь размышлениям. Он тянулся далеко и заканчивался естественным водопадом, низвергающимся с горы. Вода беззвучно струилась и столь же беззвучно уходила в ночь. Вдоль стены тянулся узкий карниз, уставленный толстыми свечами с оплывшим воском. Их огоньки золотили темную зеркальную поверхность воды, от которой поднимались струйки пара.

От всей этой умопомрачительной роскоши исходило странное спокойствие.

Такие покои достойны императрицы. Только правительница могущественного государства могла бы позволить себе мраморные полы, шелка, бархат, прихотливо изящную мебель. Если Риз так принимал гостей, каковы же его собственные покои?

Я была гостьей, а не узницей.

Узников не селят в роскошные хоромы.

Я не стала пытаться подпереть дверь чем-нибудь тяжелым. Зачем, если Риз легко пройдет через стену? Я помнила, с какой легкостью он сокрушил мозг одному фэйри. Даже рук из карманов не вынул. Разве мог кусок дерева, пусть и крепкого, противостоять ужасающей силе хозяина этого места?

Я снова осмотрела свое новое пристанище. Свадебное платье недовольно шуршало. Я поморщилась, оглядывая его шлейф. «До чего глупо ты выглядишь в этом наряде», – сказала я себе.

У меня вдруг покраснели щеки и шея.

Поступок Ризанда не имел оправдания. Даже если он и… спас меня. Даже мысленно произнося это слово, я чуть не поперхнулась. Спас от моего «нет» Тамлину. От необходимости объясняться.

Я медленно освобождала волосы от шпилек и украшений, бросая красивые побрякушки на туалетный столик. Получилась целая горка. Зрелище было настолько невыносимым, что я выдвинула пустой ящик и переправила всю груду заколок туда. Потом я задвинула ящик, да с таким грохотом, что зеркало над столиком затряслось. Надо же, какую тяжесть выдерживала моя бедная голова. Неудивительно, что ее кожа теперь саднила. А ведь еще днем, когда мне сооружали прическу, я представляла, как Тамлин будет вытаскивать каждую булавку, сопровождая каждое свое движение поцелуем…

Я глотала слюну, толкая ее в пересохшее, воспаленное горло.

Сейчас меня меньше всего заботил Риз. Тамлин видел мою нерешительность. Но понял ли он, что я собиралась сказать «нет»? А Ианта? Я должна обстоятельно поговорить с ними. Должна объяснить, что со свадьбой необходимо повременить. Как долго? Возможно, пока я не почувствую парные узы, связывающие меня с Тамлином. Пока во мне не останется сомнений и брак с ним не перестанет казаться ошибкой… Я все еще не знала, достойна ли Тамлина. Как в таком состоянии выходить замуж?

Возможно, нам нужно подождать, пока и его отпустят кошмары. Пока он успокоится и уже не будет каждое мгновение печься о моей безопасности. Пусть я и понимала его потребность защитить меня. И страх меня потерять я тоже понимала… Надо будет все спокойно ему объяснить, когда вернусь.

Но ведь столько глаз видели мою нерешительность…

У меня затряслась нижняя губа. Я расстегнула платье, позволив жуткому нагромождению ткани упасть с плеч.

Постепенно все гипюрово-шелковое недоразумение переместилось на мраморный пол, сделавшись похожим на громадное измятое пирожное. Даже нижнее белье выглядело смешным и дурацким: кружевная пена, которой Тамлин вначале должен был бы восхититься, а затем – изорвать в клочья.

Скомкав платье, я запихнула его в шкаф. Туда же отправилось и нижнее белье.

На фоне белого шелка и кружев моя татуировка выглядела еще резче и рельефнее. Мое дыхание участилось. Я схватила с другой полки первую попавшуюся одежду и только сейчас поняла, что всхлипываю, а глаза полны слез. Я облачилась в бирюзовые штаны, оканчивавшиеся возле щиколоток, и такую же рубашку с короткими рукавами. Кромка рубашки доходила мне до пупка. Возможно, при Дворе ночи была такая мода. Меня это не волновало, как и то, что ткань была мягкой и теплой.

Я забралась в кровать. Казалось, она только и ждала меня. Собрав остатки сил, я задула лампы.

Когда вокруг стало темно, я по-настоящему дала волю слезам. Я вздрагивала от рыданий. Они поднимались в воздух и через открытые окна улетали в звездную, снежную ночь.

Я долго ворочалась, однако под утро заснула. Меня разбудил негромкий стук служанок. Открыв глаза, я некоторое время не могла понять, почему моя кровать вдруг стала такой мягкой и почему вместо зеленых холмов в окно видны серые заснеженные горы… Потом я вспомнила, где нахожусь и что этому предшествовало. Вместе с воспоминаниями пожаловала головная боль, накатывая на меня волнами.

Последовал еще один стук в дверь, затем служанки объяснили, кто они такие и зачем пришли. Я выбралась из кровати и впустила их. Двойняшки смущенно поздоровались и сообщили, что завтрак начнется через полчаса, а до этого мне необходимо вымыться и одеться.

Я бы их не узнала, однако хорошенькие черноволосые двойняшки держали себя так, словно я была хорошо им знакома. Ничего удивительного: прежде я видела лишь тени, чьи лица скрывались за непроницаемой завесой темноты. Но теперь, когда не стало Амаранты, служанки предстали передо мной в своем телесном облике.

Их звали Нуала и Серридвена. Возможно, они уже представлялись мне, но в Подгорье меня не заботило, кого как зовут.

Я не стала их смущать и спрашивать, передают ли они мне приказ Ризанда, или это их собственное пожелание. Наверное, последнее. Должно быть, выглядела я прескверно. Я сказала им, что мыться и одеваться умею самостоятельно. Служанки не спорили. Сложив на кровати одежду, они ушли.

Я погрузилась в пруд с горячей водой и поняла, что готова просидеть там весь день. Но в мою головную боль вклинилось еще одно ощущение. Казалось, меня дергают за невидимую нитку. Ощущение было мне знакомым: другим утром, спустя несколько часов после гибели Амаранты, Ризанд позвал меня на разговор. Меня не просто дергали за ниточку. Чувствовалось и любопытство дергающего.

Я сидела по шею в воде, разглядывая чистое зимнее небо. Над вершинами гор по-прежнему свирепствовал ветер, сдувая снег… Я не ощущала присутствия Ризанда, не слышала хлопанья перепончатых крыльев. Но меня продолжали дергать за ниточку. Меня звали, как зовут слуг, звоня в колокольчик.

Бормоча под нос ругательства в адрес Ризанда, я вымылась, затем быстро оделась.

Зал, в который я поднялась, заливало утреннее солнце. Невидимые пальцы продолжали тянуть за невидимую нить, и я шла. Ноги в малиново-красных шелковых туфлях бесшумно ступали по каменным плитам пола. Я шла, подавляя острое желание сорвать с себя всю одежду, поскольку она принадлежала этому месту. Принадлежала ему.

Вместо платья мне выдали просторные штаны персикового цвета. Они оканчивались возле лодыжек бархатными золотистыми манжетами. К ним прилагалась кофта такого же цвета с длинными рукавами, тоже с манжетами. Ткань была достаточно тонкой. Как и мой ночной наряд, кофта оканчивалась на уровне пупка, оставляя полоску тела открытой.

Одежда оказалась удобной. В ней легко двигаться. Бежать тоже легко. Женственная и довольно экзотичная. Оставалось надеяться, что Ризанд не устроит мне пытку и не вытолкнет в столь тонком одеянии на мороз. Не знаю, какая магия поддерживала здесь тепло, но хотелось надеяться, что меня не ждут прогулки по промерзшим склонам.

Татуировка, просвечивающая сквозь левый рукав, здесь выглядела вполне уместной. Как и одежда, она была частью Двора ночи.

И частью игры, затеянной Ризандом. В этом я не сомневалась.

На каменной веранде стоял небольшой стеклянный стол. Отсюда он казался сделанным из ртути, и поверхность его ломилась от угощений: фруктов, соков, колбасок, пирожных… Окружали стол три стула, и на одном сидел Риз. Он созерцал горы. Лучи солнца делали снег на их вершинах ослепительным. Я знала: он почувствовал мое присутствие, еще когда я только-только поднялась и вышла в зал. Нет, наверное, раньше, если потянул за невидимую нить.

Я остановилась между колонн, разглядывая верховного правителя, стол с яствами и горы.

– Я не собачонка, чтобы подзывать меня свистком, – вместо приветствия сказала я.

Риз неторопливо повернулся. Его фиолетовые глаза мерцали в утреннем свете. Он несколько раз оглядел меня с ног до головы. Мои пальцы сами собой сжались в кулаки. Наверное, в моем одеянии чего-то недоставало, поскольку Риз слегка нахмурился.

– Я всего лишь не хотел, чтобы ты заблудилась, – мягко ответил он.

Головная боль по-прежнему накатывала волнами. Я смотрела на серебряный чайник в центре стола. Из его носика шел пар. Мне жутко захотелось чая.

– Я думала, здесь всегда темно, – сказала я.

Да, мне жутко хотелось чая, и эти слова я произнесла, чтобы замаскировать свое желание.

– Наш двор входит в число трех солнечных дворов, – сказал Ризанд, изящным жестом приглашая меня сесть. – Наши ночи гораздо красивее, чем дни. Закаты и рассветы тоже впечатляют, но мы не идем вразрез с законами природы.

Я уселась на мягкий стул напротив него. Камзол и рубашка Ризанда были расстегнуты, показывая полоску загорелого тела.

– А почему остальные дворы не следуют законам природы?

– Такова природа четырех дворов, названных по именам времен года. Она связана с верховным правителем каждого двора. Тот своей магией поддерживает вечную весну, лето, осень или зиму. Так было всегда. Странный застой, освященный давними традициями. Зато Дворы дня, зари и ночи имеют более… символическую природу. Какими бы могущественными мы ни были, мы не можем изменить путь солнца или повлиять на силу его лучей. Желаешь чаю?

На изогнутом носике серебряного чайника танцевали блики солнца. Я ограничилась кивком. Ризанд, не смутившись, стал наливать мне чай.

– Вскоре ты сама убедишься в редкой красоте наших ночей. Они настолько красивы и величественны, что часть моих подданных живет при свете звезд. На рассвете они ложатся спать, а с закатом просыпаются.

Я плеснула в чай молока, наблюдая, как в моей чашке перемешиваются свет и тьма.

– А почему здесь так тепло, когда рядом лютует зима?

– Магия.

– Об этом я уже догадалась, – сказала я, пробуя восхитительно вкусный чай. – Но зачем?

Риз смотрел на ближайшую вершину, откуда ветер сдувал снежную пыль.

– Зимой принято обогревать жилища. С какой стати я должен мерзнуть? По правде говоря, я сам не знаю, почему мои предки построили дворец, более уместный для Двора лета. В здешних горах никогда не бывает жарко. В лучшем случае – довольно тепло. Но стоит ли задаваться вопросами, на которые нет ответов?

Я сделала еще несколько глотков. Головная боль утихала. Я отважилась положить себе немного фруктов из стеклянной чаши. Ризанд следил за каждым моим движением.

– А ты похудела, – тихо сказал он.

Я ковырнула вилкой кусочек дыни.

– Ты заглядываешь ко мне в голову, когда тебе заблагорассудится. Не понимаю, почему тебя это удивляет.

Выражение глаз Ризанда не изменилось, но на его чувственных губах вновь появилась улыбка. Похоже, это его любимая маска.

– К тебе в голову я заглядываю лишь случайно. И не могу не заглядывать, если все твои мысли и ощущения приходят по нитям нашей связи.

Я не хотела приставать к нему с расспросами, однако любопытство перевесило.

– А как действует эта связь? Почему она позволяет тебе заглядывать в мою голову?

Ризанд отпил из своей чашки.

– Представь наш уговор в виде моста, пролегшего между нами. По краям у него – двери, оберегающие вход в разум каждого из нас. Своеобразный заслон. Однако мои врожденные способности позволяют преодолевать такие заслоны и проникать в чужой разум. Для этого и моста не надо. Исключение составляют только очень сильные личности, которые долго упражнялись, учась держать свои двери на крепком замке. В твоем прежнем, человеческом обличье дверь была распахнута, и я мог свободно приходить, когда мне вздумается. Теперь, когда мы превратили тебя в фэйку… – Он слегка пожал плечами. – Порою ты выставляешь заслон, и довольно крепкий. Так бывает, когда ты собранна и хорошо владеешь собой. Но когда тебя переполняют чувства, твой заслон исчезает. В такие мгновения ты, образно говоря, стоишь у ворот собственного разума и выкрикиваешь свои мысли, отправляя их по мосту ко мне. Иногда я их слышу, иногда нет.

Я нахмурилась, стиснув вилку с недоеденным куском дыни.

– И часто ты пасешься у меня в мозгу, пользуясь тем, что нет заслона?

С лица Ризанда исчезли все следы недавнего благодушия.

– Я это делаю, когда не могу понять, действительно ли тебе что-то угрожает, или тебя терзают кошмарные сны. Когда ты собираешься замуж, а потом взываешь неведомо к кому, чтобы тебе помогли. Я не настолько любопытен, как ты думаешь. Ты стоишь на своем краю моста и кричишь, убрав все преграды. У тебя на языке наверняка уже вертится вопрос. Я догадываюсь какой. Не трудись его задавать, я и так отвечу. Да, даже если ты выставишь все свои заслоны, я и тогда при желании смогу проникнуть в твой разум. Правда, ты можешь научиться оберегать свой разум от проникновения таких, как я. И ни мост, существующий между нами, ни мои врожденные способности не помешают тебе загородиться.

Я проигнорировала плохо завуалированное предложение Ризанда. Соглашаться на что-либо – значит признать и упрочить наш уговор, а этого мне очень не хотелось.

– Вчера ты обещал за завтраком рассказать, чего от меня хочешь. Говори, я слушаю.

Риз откинулся на спинку стула, скрестив руки. Одежда не могла скрыть их силу.

– Ты имеешь в виду эту неделю? Я хочу научить тебя читать.