Вопреки Филимонова Таня
– Ты же меня согреешь? – она скользнула на постель, удобно устраиваясь в его руках. – Как я могу замерзнуть, когда ты рядом? – позволила отбросить ненужную ткань, прижимаясь к нему еще сильнее.
Наверное, она все же спала, не боясь осеннего холода. Одеялом были теплые объятья, желанные, надежные и долгожданные. Ее самая величайшая драгоценность, сотканная из ставших реальностью надежд. И тихие, невесомые шаги зазвучали именно там: в ее сне. Не иначе…
В глубине ночного сада Катя увидела женщину, черты лица которой почти стерлись из памяти. Но узнала, безошибочно угадывая в причудливо сплетенных тенях родное лицо. Хотела позвать, броситься вниз, но остановилась прежде, чем это решение созрело в сознании. Поняла, что сквозь пелену времени ей не докричаться. Не догнать. И лишь сильнее прижалась к мужу, вслед за ней поднявшемуся на постели. Смотрела сквозь слезы, застилавшие глаза, не в силах пошевелиться. Этот сон наконец-то пришел в ее жизнь, именно сегодня, очередным волшебным подарком…
А в уснувшем саду, на кромке несоприкасающихся миров застыла другая женщина. Улыбаясь. Она понимала, что ждет ее девочку впереди. Слышала топот детских ног и звонкий смех, колокольчиками разлетающийся по дому. Знала о днях, напоенных любовью, уютных вечерах в кругу друзей, ночах, которых всегда будет мало, пропитанном страстью воздухе, шепоте губ, произносящих самые главные слова.
Видела мужчину, одинокого, избитого жизнью, поседевшего до срока. Еще было далеко до того дня, когда он остановится у ворот этого дома, застынет в немой тоске, боясь нажать на звонок. И преградой перед ним станет не дверь, готовая поддаться от одного движения, – неверно прожитые годы, горькие, бессмысленные, пустые, как его сердце.
Но хрупкой девушке, оберегаемой нежными и надежными объятьями мужа, все это знать было не обязательно. Придет время – и сама судьба откроет ей свои тайны. А пока ночной ветер донес до ее слуха лишь тихие слова, почти сливающиеся с шелестом вековых деревьев: «Все будет хорошо, пташенка. У вас все теперь будет хорошо…».
Катя откинулась на плечо самого дорогого человека, чувствуя прикосновение горячих губ, стирающих с висков непрошенные слезы.
– Она мне снится, Кир?
– Я не знаю, котенок… Если это и сон, то один на двоих…
И он еще крепче прижал к себе любимую женщину, наблюдая вместе с ней, как тает в предрассветном сумраке призрачный силуэт.
Эпилог
Семь лет спустя
Кирилл вышел из машины, благодарно кивнув Мирону.
– Спасибо, что встретил.
– Было бы за что… Рад оказаться полезным. Ладно, отдыхай, я исчезаю… Вряд ли Катя одобрит, что от нее скрыли твое возвращение.
– Она уже должна спать, причем давно.
Мирон усмехнулся, взглянув на их окно в спальне.
– Разве что при свете…Не удивлюсь, если она обо всем догадалась и теперь ждет тебя.
При этих словах Кирилл еще сильнее заторопился домой. Жена несомненно ждет, хотя, скорее всего, не рассчитывает на его приезд этой ночью.
Как же он безумно соскучился без нее, без Темки, без уютного тепла, наполняющего жизнь полнотой. Будто провел вдали целый год, а не каких-то десять дней.
Заглянул в комнату сына, уснувшего в обнимку с огромным плюшевым медвежонком. Поцеловал пухлую щечку и смешно сопящий носик. Кажется, мальчишка умудрился вырасти за время его отсутствия. Провел ладонью по шести зарубкам на косяке двери. Завтра надо будет обязательно измерить рост…
В спальне действительно горел свет. Не выключив ночник, Катя уснула, уткнувшись в подушку на его стороне кровати. Кирилл улыбнулся, узнавая длинные рукава собственной рубашки, выглядывающей из-под одеяла.
Она так и не научилась спать в пижамах. Рядом с ним вообще не было необходимости в какой-либо одежде, потому что любая ткань мгновенно становилась лишней, мешая насладиться неповторимой близостью. А во время редких командировок облачалась именно в его одежду, и никакие слова не могли ее переубедить.
Хотя… Кирилл не сильно и старался это сделать. Понимал, как она скучает. Ждет звонков или разговоров по скайпу. Как и сейчас. Заметил горящую иконку на включенном ноутбуке: сколько раз за вечер Катя пыталась с ним связаться, не догадываясь даже, что он решил не дожидаться окончания конференции и уехал на день раньше, чтобы поскорей оказаться дома?
Словно ощутив его присутствие, она вздохнула и открыла глаза. Моргнула несколько раз, прогоняя остатки сна. Потянулась к нему.
– Ты настоящий?
Мужчина рассмеялся.
– Очень на это надеюсь.
Кивнула.
– Тогда у тебя проблемы. Я звонила раз двадцать. Писала. Темка проторчал у экрана целый час в надежде поговорить с тобой.
– Чем мне искупить свою вину?
– Ну… – она задумалась. – Даже не знаю. Но я попробую что-нибудь придумать. Утром.
– Как… утром? Катя? Ты ведь шутишь?
– Нет ни малейшего повода для шуток, – она взялась за его галстук и потянула на себя. – Любимый мужчина, который целых десять дней ко мне не прикасался, задает глупые вопросы. Почему ты до сих пор одет???
Кирилл накрыл ее губы, ощущая на языке такой желанный, родной вкус.
– Мне надо в душ, родная… Я с утра на ногах и весь покрыт дорожной пылью…
– Тогда ванна подойдет гораздо больше.
Ванна в самом деле намного лучше помогала справляться с усталостью. Но теперь, когда все тело изнемогало от желания, он был готов пожертвовать остатками сил, чтобы скорее оказаться в объятьях любимой девочки.
Катя засмеялась, наблюдая за выражением лица мужа. Она слишком хорошо знала о его состоянии. Не только о звенящем напряжении в предвкушении долгожданного единения, но и о глухой ноющей боли, раскинувшей щупальца по мышцам и позвоночнику, из-за проведенных в дороге часов. И не собиралась утомлять еще больше. Никакого душа. Их роскошная ванна уже не однажды вмещала двоих, и сейчас вполне подходящее время повторить прежний опыт.
– Раздевайся. Я наберу воду и составлю тебе компанию.
Он вряд ли бы сумел точно ответить, что принесло большее облегчение: бурлящая вода, пропитанная какими-то удивительными маслами, название которых у него никак не получалось запомнить, или ее руки, пронизывающим бальзамом скользящие по телу. Усталость таяла, уступая место такому же кипению, которое окружало их со всех сторон.
Застонал, подтягивая жену к себе. Еще ближе, хотя между ними и так уже не было места даже для воды. Еще глубже, чувствуя, как сокращаются ее мышцы, перебивая удары сердца. Слишком жадно, как затерявшийся в пустыне путник, изнемогающий от голода и внезапно попавший на пир.
– Как же я соскучился…
– Расскажи мне, как сильно… Нет, лучше покажи…
Таких ночей уже было множество за семь лет, но каждая – как впервые. Откровение, граничащее с исступлением. Наслаждение, всякий раз превосходящее предыдущее.
Ему нравилось сплетать пальцы, ощущая хрупкость ее рук и их одновременную силу, которой он не уставал подчиняться.
Ласкать маленькую впадинку на животе, восхищаясь тем, как даже время преклоняется перед его женой, делая ее с каждым днем все прекрасней.
За мгновенье до того, как с ее уст сорвется крик, вдыхать его в себя, ощущая, как опаляется внутренность острыми волнами экстаза. Оставлять отпечатки своей страсти на ее руках и плечах и смущаться, как школьник, перехватывая брошенный Кате понимающий взгляд сестры, скрывающей под длинными рукавами такие же следы…
– Тебя привез Мирон? – она запустила руки в мокрые волосы, лаская и одновременно массируя шею. Было непонятно, кто из них получает больше удовольствия от этого. – Я могла бы сама встретить…
– Не люблю, когда ты ездишь по ночам. И секс в машине тоже не люблю.
Катя насмешливо приподняла брови.
– В самом деле?
– Ну… Я имел в виду, что здесь удобнее…
Она улыбнулась.
– Не собиралась с этим спорить. Пойду, разогрею еду.
Кирилл провел ладонью по ее щеке.
– Котенок, я не хочу есть. А вот от еще одной порции тебя не отказался бы…
Катя вздохнула.
– Даже не рассчитывай. Ни за что не поверю в твои сказки про ужин в самолете: ты никогда там не ешь. Поэтому, если хочешь продолжения, придется послушаться.
Спорить с ней было бессмысленно, да и уснувший было аппетит неожиданно дал о себе знать характерным урчанием в животе, вызвав задорный смех жены.
– Вот видишь, твой желудок намного честнее тебя.
Принесла ужин прямо в постель, отбрасывая в сторону мокрое полотенце. Устроилась рядом, с удовольствием наблюдая, как он ест. Перехватила кусочек с тарелки. Другой. Вечером не хотела ничего, а теперь поняла, как проголодалась.
– Спасибо тебе…
Кирилл хмыкнул.
– За то, что разбудил, мучил полночи и еще заставил готовить еду?
– За то, что вернулся раньше и спас меня от целого дня одиночества. Что хотел так сильно, что не стал ждать до утра. Что с тобой любая еда вкуснее. И любое мгновенье…
Он отставил тарелку, опрокидывая жену на постель.
– Я все съел, милая. Теперь могу получить обещанный десерт?
Сквозь сон показалось, что где-то гудит сирена. И гремит гром. Но в окно светило солнце, и никаких подобных звуков в их районе быть просто не могло. Но обдумать это Катя не успела: источник шума ворвался в спальню, протопав босыми ногами по родительской постели. С размаху плюхнулся отцу на грудь, продолжая пронзительно визжать от восторга.
– Папа приехал!
Кирилл, не открывая глаз, сгреб его в охапку, засовывая под одеяло.
– Тапочки одевать уже не принято? У тебя лапки ледяные, как сосульки.
– Не-е, – захихикал Артем. – Не холодно. Ты ночью приехал? А почему я ничего не слышал? А мы поедем на набережную? А подарок ты мне привез? А почему мы до тебя вчера не дозвонились? А…
Мужчина расхохотался, теребя взъерошенные волосы мальчишки.
– А ты не хочешь дождаться ответа хотя бы на один вопрос, прежде, чем задавать следующий? И пищи потише, пусть мама еще немного поспит.
Катя улыбнулась, обнимая сына.
– Я выспалась. Так что можешь шуметь, сколько хочешь. Только больше по мне не прыгай.
– Мамочка, а Маняша уже проснулась?
Кирилл повернулся к мальчику.
– И кто у нас Маняша? Новая игрушка?
Артем развеселился еще больше, снисходительно глядя на отца.
– Пап, ты что? Маняша – это моя сестричка, которая пока живет у мамы в животике. А можно я уже побегу смотреть подарки? – и, не дожидаясь ответа, умчался.
Мужчина застыл, не отрывая глаз от жены. Тронул спутанные волосы, погладил пальцами припухшие губы. Молчал так долго, что Катя даже немного растерялась, не угадывая его мыслей.
– Кир?
Он мотнул головой, накрывая ее рот.
– Люблю тебя.
Уткнулся в шею, глотнул родной запах, вкус кожи. Так и не привык за столько времени к этому растекающемуся по венам сумасшедшему восторгу, приходящему всякий раз, стоило лишь коснуться ее.
Катя притворно вздохнула.
– Ну вот, Темка испортил твой сюрприз на день рожденья.
– День рожденья? Катюш, ты ведь не собиралась молчать еще целых две недели??!! – спросил почти с испугом.
Тихонько засмеялась в ответ.
– Не уверена, что выдержала бы столько времени… Наверняка проговорилась бы раньше. Ты же не обиделся? Это не то, о чем сообщают по телефону…
– Котенок, надо было сразу мне сказать… Я был бы осторожнее… ночью.
Она опять рассмеялась.
– А вот это точно ни к чему. Мы с Маняшей всем довольны.
По его телу прошла дрожь. Знакомая, такая сладкая судорога, лишающая всякой опоры. Он по-прежнему терял голову от невероятной нежности этой девочки, неприкрытой страсти и откровенного обожания, которое всегда видел в ее глазах.
Спросил, сам не узнавая своего голоса:
– Почему… Маняша?
Катя стала серьезной:
– Мне бабушка приснилась. И сказала, что ты будешь очень сильно любить свою дочку.
В груди что-то кольнуло, заставляя затаить дыхание, но эта боль была более чем желанной.
– Уже люблю…
Бросил короткий взгляд на приоткрытую дверь, откуда доносились восторженные крики Артема. Сдвинул в сторону одеяло, прижимаясь губами к еще плоскому животу жены.
– Привет… Маняша…
На языке стало щекотно от незнакомого, но невероятно вкусного имени.
– Уверен, что новость тебе нравится? – Катя запустила руки в его волосы, наслаждаясь любимыми ощущениями. – Я ведь опять стану толстой и капризной.
Его губы скользнули ниже, мгновенно лишая желания шутить.
– Самой красивой на свете… А я буду любоваться, как она растет, и играть с ее пяточками… Попытаюсь выполнить твои капризы… Может быть, хотя бы в этот раз у меня получится…
– У тебя все получится… – уже могла только шептать, теряя остатки воздуха. – Ведь ты и есть мой самый главный каприз. Давай закроем дверь и поговорим об этом?
Они спустились на набережную, куда довольно часто приезжали в выходные. День выдался чудесный, словно специально был предназначен для прогулок. Проследив за сыном, уже достаточно уверенно скользящем на роликах, Катя улыбнулась мужу.
– Темка всегда так ждет этих поездок… Спасибо, что привез нас сюда.
– Только Темка?
– А я – еще больше.
Вдохнула запах моря, привычный и все равно каждый раз новый. Несмотря на то, что море было возле их дома, это место тоже стало особенным. Именно здесь она самой себе призналась, что ОН значит для нее.
Лукаво улыбнулась, приподнимаясь на носочки, чтобы дотянуться до его уха.
– Хочу мороженое, Кир. То, фруктовое, которое продают возле дельфинария.
Мужчина недоуменно уставился на нее.
– Катюш, какое мороженое? Сейчас все-таки февраль…
– Ну, я же не прошу разрешения надеть чулки! – с удовольствием заметила, как вспыхнули его глаза.
– Еще чулок нам не хватало. Особенно теперь, когда ты… – он не договорил, уронив взгляд на ее живот.
– Вот именно: особенно теперь. Это Маняша ждет мороженое! А ты обещал выполнять мои капризы!
Кирилл старался выглядеть строгим.
– Катя, должны быть какие-то разумные границы! Это не подходящая еда для февраля и для ветреной набережной.
– Я буду пробовать по чуть-чуть. Вот так, – приблизившись к его лицу, легонько лизнула краешек губ.
– Еще раз так сделаешь – и вместо мороженого мы отправимся домой. В постель.
Катя лукаво улыбнулась.
– Хочу посмотреть, как ты будешь объяснять это Темке, – и коснулась его рта с другой стороны.
– Ты пользуешься тем, что я не могу отказать ни одной твоей просьбе…
– Пожалуйста… Целую неделю мечтала именно об этом мороженом. Кир…
Он ответил, коротким жадным поцелуем впиваясь в ее губы.
– Ну, раз целую неделю… тогда, конечно, надо купить… – рассмеялся, поправляя ее волосы. – Скоро вернусь, ждите меня здесь.
Вот оно – счастье. Когда не надо притворяться, боясь насмешки из-за своего нелепого желания. Когда ты можешь быть любой, зная, что любовь при этом не уменьшится ничуть. Когда и его слабости известны, и нет смысла их больше прятать. Не только радость, не только наслаждение общее, но и боль, и ошибки, и все переживания делятся пополам. Не оттого, что так надо, но потому, что иначе нельзя. Невозможно. Когда ты часть другого человека, естественно жить именно так: во всем искренне и светло. Уверенно и спокойно…
– Катя?
Уже и забыла, как звучит этот голос: звонкий, уверенный, наполненный нотками самолюбования. Годы изменили того мальчика, который когда-то признавался ей в любви почти на этом месте: превратив в статного, роскошного мужчину. Даже тогда он прекрасно сознавал свою привлекательность – теперь же его вызывающая красота невольно притягивала взгляд. Идеальная картинка: черты лица словно с полотна художника, прическа, небрежно растрепанная ветром, но ничуть не портящая его, сшитая наверняка на заказ одежда, сидящая будто влитая на стройном, накаченном теле. Не заметить, какие взгляды бросают на него окружающие женщины, было невозможно. Только в ее собственном сердце ничего не отозвалось, не мелькнуло ни капли сожаления, что когда-то она отказалась от этого совершенства.
– Здравствуй, Антон.
Он приблизился, слишком пристально разглядывая ее. Раньше бы смутилась, но чувство вины перед ним утихло давно, а заинтересованные взгляды других мужчин никогда не интересовали, хотя встречались нередко.
– Рад тебя видеть. Выглядишь… потрясающе.
Она улыбнулась: скольким женщинам произносили комплименты эти уста? Мужчина был искренним, но от его слов душа не пела и даже радости это заявление ничуть не добавило.
– Не стоит и спрашивать о твоих делах: сам вижу, – он неожиданно рассмеялся. – Знаешь, я столько раз представлял себе нашу встречу и почему-то был уверен, что ты пожалеешь о том, что не стала моей женой.
Катя покачала головой.
– Прости, что разочарую, но этого не было никогда. Я жалела лишь о том, что позволила тебе на что-то рассчитывать и поставила в жутко неудобное положение перед приглашенными на свадьбу. Обо всем остальном – нет… У нас бы ничего не получилось.
Антон задумчиво кивнул.
– Думаю, ты права. Спасибо, что помогла нам обоим избежать ошибки.
Проследил за ее взглядом, обращенным к мальчугану, выписывающему на роликах сложные узоры.
– Сын?
Ответа не требовалось: с такой любовью невозможно было смотреть на кого-то другого.
– Твоему мужу повезло…
– Нам обоим повезло.
Катя взглянула туда, где в толпе людей показался Кирилл. Махнула ему рукой. Снова улыбнулась в ответ на заявление Антона:
– Вряд ли мне стоит задерживаться… Не хочу давать повода…
– Ты и не смог бы сделать этого. Как и кто-либо другой.
Мужчина всмотрелся в ее лицо, понимая, что она не шутит. В самом деле, не было смысла скрывать их встречу: в глазах Кати отражалась такая любовь к тому, кто был едва заметен вдалеке, что его собственное сердце заныло. Не тоской об утраченных чувствах к этой красивой женщине – горечью от того, что такими глазами никто не смотрит на него самого.
Осторожно склонился к ее ладони, но тут же снова поднял голову. Ошеломленно усмехнулся.
– У камня на кольце цвет твоих глаз? Мне бы и в голову не пришло сделать что-то подобное…
– Возможно, тебе просто пока не посчастливилось встретить девушку, в чьи глаза захотелось бы заглянуть?
Что-то неуловимо изменилось в его лице. Мелькнувшая тень заставила Катю насторожиться, угадывая сожаление в потяжелевшем взгляде. Мужчина ей не ответил, лишь мазнул губами по руке, прощаясь, и торопливо ушел, заставив ее задумчиво смотреть вслед.
«Будь счастлив», – проговорила неслышно, даже не ему – в бескрайние просторы неба, очень надеясь на то, что ее мольба будет услышана.
Радостно вздохнула, наблюдая за приближением Кирилла.
– Не уверен, что общение жены с бывшим женихом мне нравится.
Она подошла вплотную, прижимаясь щекой к его плечу.
– Надо было сделать вид, что я с ним незнакома?
– Возможно, – голос был серьезным, но в глазах мелькнула усмешка. – Вам есть, о чем разговаривать?
Разумеется, он шутил. Катя слишком хорошо знала своего мужа, чтобы поверить в беспокойство по поводу неожиданной встречи. Дотянулась до его лица, мимолетно коснувшись рта, прошептала в самое ухо, пряча слова от посторонних:
– Собираешься устроить сцену ревности? Тогда подожди до дома. Мы закроемся в спальне, и ты расскажешь обо всем, что тебя не устраивает.
Шелк ее волос, в которые он запустил руку, не просто ласкал кожу – проникал покоем до глубины сердца.
– Ты хочешь, чтобы я ревновал?
Катя улыбнулась, покачав головой.
– Нет, не хочу. Нам есть, чем заниматься, не тратя время на подобные глупости.
– Конечно… Например, есть мороженое, – он протянул ей усыпанный кокосовой стружкой рожок. – Не забудь, что мне обещала. Я буду смотреть очень внимательно, насколько медленно ты ешь.
Артем мгновенно оказался слишком близко, безошибочно угадывая момент, когда в руках матери появилось такое привлекательное лакомство. Кирилл нахмурился.
– Нет, друг мой, тебе это точно не светит. Пойдем, куплю что-то не такое холодное, – и, не обращая внимания, на возмущение сына, потянул его за собой.
Они вернулись через несколько минут, и довольный мальчишка продемонстрировал огромный сахарный комок.
– Моя любимая вата!
Катя рассмеялась, ощущая, как растекается внутри жаркая, щемящая нежность. Ее в очередной раз затопили воспоминания о первых волнующих прикосновениях к дорогому лицу. Прохлада кожи под ее рукой. Затаенная в глубине глаз страсть. Сладость на губах и в сердце. Ее наслаждение. Их нескончаемое счастье. Одно… на уже почти четверых.
Улыбнулась, беззвучно признаваясь ему в любви. Как всегда: в каждом взгляде, в соприкосновении рук, просто в его близости читая ответ. Откровение без слов, не остывшее, нисколько не уменьшившееся даже за столько лет.
– Мамочка… А почему тот дедушка так странно смотрит на нас? – голосок Артема пробился в сознание, заставляя оторвать глаза от лица мужа и рассмотреть застывшую невдалеке фигуру.
– Какой-то день встреч… – Кирилл услышал ее едва различимый шепот. Сжал ладонь, словно вливая жене свою силу: Катя так и не смогла за эти годы до конца справиться с болью от разрыва отношений с отцом. Смирилась с его отсутствием в своей жизни, но не перестала любить. Несмотря ни на что.
– Он просто никогда не пробовал сладкой ваты, малыш… – пояснил мальчику, видя, как глаза такого же цвета, как у Кати, превращаются в огромные блюдца, наполняясь почти священным ужасом.
– Никогда? Какой же он бедный!!!
Неожиданно сорвавшись с места, мальчишка бросился прямо к незнакомому ему человеку, впервые в жизни допуская подобную смелость. Не удержавшись на роликах, с разбегу врезался тому в живот, но почему-то не испытал при этом ни страха, ни даже смущения. Наткнулся на изумленный взгляд и, гордясь пришедшей в голову выдумкой, всунул в дрожащие пальцы недоеденное лакомство.
– Папа сказал, что ты никогда такое не ел… Попробуй! Просто попробуй, тебе обязательно понравится! – и, не дожидаясь ответа, метнулся назад, в надежную близость родителей, оставляя незнакомца ошеломленно рассматривать сплетенные в причудливый узор белые нити счастья, прошедшего мимо него.
Читать бесплатно другие книги:
