Отряд, который снился Охотин Александр
– Денис, я ничего не понимаю. На ваш, или на наш?
– Ну, как вам объяснить… В общем, я всё ещё не привык. Целый год прошёл, а я всё время путаю. К чему не привык? Что путаешь? Ты о чём?
То, что ответил Денис, чуть окончательно не свело меня с ума. Он сказал:
– Александр Иванович, вы сейчас не на Земле.
Я даже не сразу поверил в то, что услышал. Нет, этого не могло быть.
– Как это не на Земле? – спросил я.
– Нет, ну… я не так сказал, – ответил Денис. – Вы на Земле, конечно, только на другой.
– На другой?! В каком смысле?
– Александр Иваныч, ну… как бы объяснить. Короче, это наша общая планета, но в других измерениях. Просто мы, которые сюда переселились, называем это Землёй-2, а которые тут жили всегда – просто Землёй.
– В других измерениях?! Переселились?! Объясни толком.
– Я в этом плохо разбираюсь. Вам потом объяснят. Идёмте скорее, а то уже совсем темно.
Точно, стемнело быстро. Солнце уже скрылось за горизонтом, и только закатное зарево на западе и подсвеченные солнцем высокие перистые облака еле-еле освещали поле. Тропинка теперь чуть угадывалась на фоне высокой травы, верхушки которой были пока ещё немного подсвечены заревом.
– Ладно, идём, – сказал я, – только я так могу сойти с ума.
– Не сойдёте, – «успокоил» меня Денис.
– Думаешь?
– Ага. Я же вас знаю.
– Откуда знаешь-то?
– Ещё со школы.
– Со школы?! – я снова остановился. – Ты знаешь, сколько лет прошло с тех пор, как я её окончил?
– Конечно, знаю, – ответил Денис, тоже остановившись. – Вот только не понимаю, почему вы меня не узнаёте? Мне даже неудобно называть вас на «вы».
– Ну и не называй. Я тоже не люблю, когда на «вы». Обращайся на «ты». Договорились?
– Ага. Идёмте скорее.
– Идём. По правде говоря, ты мне кого-то напоминаешь, но я никак не могу вспомнить, кого именно.
– Александр Иванович, я вам напоминаю Дениса Кострова. Вы… Ой! Забыл. Ты учился в классе «а», а я в «б».
– Что за чепуха?! Ведь у нас разница в возрасте лет двадцать.
– Девятнадцать.
– Ну пусть даже девятнадцать. Этого тоже достаточно.
– Ага, достаточно. Только если для тебя с того случая прошло двадцать лет, то для меня меньше года. Так что я ещё учусь.
– С какого того случая? – не понял я.
– С того самого, ну, то, что случилось тогда, двадцать лет назад.
– Не понимаю. Ты о чём?
– Я про Кольку. Про Летова.
– Так ты его знаешь?!
– Знаю, Александр Иванович… ой, то есть Саша. Не привык я ещё, забываю, что мы как бы ровесники. И вообще, ты многого ещё не знаешь.
– Ну так расскажи. Объясни.
– Я не смогу. Долго получится. Да и не знаю я всего, я же говорил. Кстати, мы уже пришли.
И правда, пришли. За разговором я не заметил, что мы уже подошли к лесу. А ведь шли мы через поле не больше пятнадцати минут. Ещё и останавливались. Кстати, последний раз мы остановились меньше минуты назад, и лес был ещё далековато, а сейчас… Да, действительно… свойства пространств.
Итак, перед нами был сосновый лес. То есть, в основном сосновый, по краю которого была поросль из молодых берёзок. Ну, может быть, это были и не берёзки. В наступившей темноте рассмотреть было трудно. Но всё равно это было что-то лиственное.
Лес начинался метрах в тридцати от одноколейной железнодорожной линии, к которой мы только что подошли. На краю леса, за железной дорогой, стоял одноэтажный домик, где нас уже ждали. В домике светилось единственное окошко, а на пороге стоял седой старик лет семидесяти. Денис крикнул ему:
– Деда, я его привёл!
– Давайте скорее! – крикнул в ответ «деда».
Когда мы подошли, старик сказал:
– Здорово, что ли, Зорькин.
– Здравствуйте, – ответил я, не скрывая своего удивления. – Простите, а откуда вы меня знаете?
– Ты… давай… заходи, не задерживайся, – сказал дед, пропуская нас с Денисом вперёд. Прежде чем мы прошли внутрь, он успел спросить:
– Денис, вас никто по пути сюда не видел?
– Нет, деда, никто, – ответил Денис.
– Хорошо, если так.
Я прошёл следом за Денисом через крошечный коридорчик-тамбур и оказался в небольшой комнатке. Дед вошёл следом за нами и запер входную дверь.
Войдя, я быстро осмотрел жилище. В общем, тесновато, но уютно. Около двух противоположных стен, оклеенных обоями в полоску, стояли диван и кровать, маленькая тумбочка в углу около дивана. На тумбочке – настольная лампа.
Около окна стоял самодельный дощатый стол, накрытый клеёнкой; за столом вплотную к стене – деревянная скамья, выкрашенная в зелёный цвет. У дальней стены – столик поменьше, а на нём электрическая плитка. На плитке – чайник, рядом – эмалированная кастрюля. Справа от кухонного столика, была раковина, а над ней водопроводный кран. Рядом с раковиной – небольшой холодильник. Никогда бы не подумал, что можно так уютно обустроиться в такой маленькой комнатушке.
Рядом с кроватью стоял шкаф с книгами, а над диваном висели старинные часы с маятником, показывающие двадцать три минуты одиннадцатого. Около шкафа стояло старинное кресло и маленький журнальный столик. Лампочка, висящая в патроне под низким потолком, освещала внутренности комнаты неярким жёлтым светом.
Денис, когда мы вошли, моментально выхватил из шкафа какую-то книжку и уселся с ней в кресло. Дед усадил меня на деревянный стул, а сам уселся на скамью между окошком и столом. Спрашивает:
– Ну что, Александр, неужели не узнаёшь?
Я пристально вгляделся в черты его лица. Да, улавливалось что-то знакомое, но я всё равно не мог ничего вспомнить.
– Нет, не узнаю, – честно признался я. – Кто вы?
– Когда-то, ещё в школе, ты называл меня Василием Филиппычем. Именно Филиппычем, хотя правильно – Филиппович. Ну, не только ты так называл. Когда мы последний раз виделись, тебе было лет двенадцать, если не ошибаюсь. Меня как раз тогда забрали. Прямо в классе.
Вот теперь я его узнал. Да, это был он, наш учитель истории, сильно постаревший за прошедшие годы. Я только теперь вспомнил его фамилию. Точно, Костров.
Та дикая история произошла, когда я учился в шестом классе. Василия Филипповича забрали тогда прямо с урока. Среди урока в класс вломились люди в милицейской форме. Ничего не объяснив, они скрутили учителя, хоть он и не сопротивлялся, и надели ему наручники. Грубо вытолкав учителя из класса, они его куда-то увели.
Было следствие, потом суд. Не знаю, в чём обвиняли Василия Филипповича, но все знали, что он ни в чём не виновен. Рассказывали, что во время суда никто даже слушать не стал свидетелей защиты. Их, тех свидетелей, даже выгнали из зала суда, потому что боялись, что они «развалят дело».
Кострова приговорили к смертной казни, но, когда его под конвоем везли из зала суда, произошло невероятное: Василий Филиппович загадочным образом исчез прямо из машины.
Об этом потом много говорили, но мало кто поверил объяснениям конвоиров. Их просто уволили «за разгильдяйство, ставшее причиной побега, приговорённого».
Слухи это были, нет ли, но Василий Филиппович исчез бесследно. По всей стране объявили розыск опасного преступника, но Василия Филипповича так и не нашли.
– Ну, что, вспомнил? – оторвал меня от воспоминаний голос деда.
– Теперь вспомнил, – говорю.
– Вот и ладненько. Сейчас будем ужинать, – он поднялся со скамьи и направился к кухонному столику, – а то… ты ведь сегодня не успел даже пообедать.
Я удивился: «Откуда он знает, что я не обедал». Я спросил его об этом.
– Ох, Александр, – сказал Василий Филиппович. – Мы тут многое знаем о том происшествии. После того как вы какой-то штуковиной протаранили корабль клефтиан, здесь только об этом и говорят.
– Корабль?! Какой корабль? Каких клефтиан? Ничего не понимаю.
– Давай сначала поужинаем.
Взяв с плитки кастрюльку и направившись с ней к нам, Василий Филиппович позвал Дениса к столу. Денис сказал, что не хочет есть, потому что поужинал дома.
– Ну, дело твоё, – сказал Василий Филиппович, поставив кастрюльку на стол. Он сходил за тарелками, принёс разогретый чайник, стаканы, сахар, буханку хлеба, и пристроился рядом со мной на скамейке. Мы приступили к ужину.
Да, ужин был для меня не лишним. Я ведь и в самом деле успел в тот день только позавтракать. Так или иначе, но после ужина стало немного легче. Даже тревога немного улеглась. Я напомнил Василию Филипповичу про свой вопрос о клефтианах.
– Знаешь, Александр, – сказал он, – рассказывать-то особенно и нечего. Мы сами мало о них знаем. Известно только, что это пришельцы с планеты Клефтис. Цивилизация гуманоидов-паразитов. Твоя беда, Александр, в том, что наши правители чем-то с ними повязаны. В общем, тебя ищут полицаи и гвардейцы.
– Меня ищут?!
– А ты как думал. Ты уничтожил звездолёт пришельцев. То есть не лично ты, конечно. Просто ты один из них. В общем, никто из посторонних видеть тебя не должен. Увидят – тут же донесут. Ладно, ещё, если тебя никто не узнал в парке. Ведь почти всем жителям города раздали твоё фото.
Я вспомнил, как странно посмотрел на меня в парке тот мальчишка. Думаю: «Вдруг он уже донёс?». Я поделился с Костровыми своим опасением. Денис, удивлённо:
– Саня, ты что?! Ты и его не узнал?!
– Знаешь, Денис, он был как две капли воды похож на Кольку Летова. Если бы я не знал, что он умер, то мог бы подумать, что это он. Ну, это если бы я увидел его лет двадцать назад.
– Ничего себе! Ладно, Сань, если согласишься вернуться, то всё узнаешь. Короче, его не бойся. Он из наших. Вот в кафешке около кинотеатра ты чуть не засыпался.
– В кафе? Ты и про это знаешь? Но я так и не понял, в чём было дело.
– В деньгах. Хорошо, что продавщица тебя не узнала по фотке. Ты мог запросто попасть к полицаям.
– Но почему?! Что не так с деньгами?!
– А то и не так, что тут такие деньги не водятся.
– Денис, я вообще не понимаю, что происходит. Всё как во сне.
– Сань, скоро всё поймёшь. Ну, если согласишься вернуться.
– Домой, что ли?
– Нет, я не про это. Домой-то он тебя запросто вернёт. Я про другое.
Василий Филиппович говорит:
– Денис, почему ты обращаешься к Александру Ивановичу на «ты»? Саней называешь. Какой он тебе Саня? Он же старше тебя на…
Денис не дал деду договорить, на сколько лет я старше. Говорит:
– Деда, мы с Сашей одного года рождения. Неужели ты так и не понял, что произошло?
Ну и я заступился за Дениса. Сказал, что мы договорились называть друг друга на «ты».
– Ну, дело ваше, – сказал Василий Филиппович, пожав плечами. Он поднялся со скамьи и унёс со стола посуду. Я спросил Дениса:
– Денис, ты говорил, что кто-то может вернуть меня домой. Скажи: кто это?
– Сань, домой тебе можно будет не раньше, чем тебя по… – Денис осёкся на полуслове.
– Не раньше чего? – спросил я.
– Саша, я не могу пока тебе всего рассказать.
– Почему не можешь?
– Мне не велели. Послезавтра всё узнаешь. И ещё, Сань, не ходи пока в город. Если тебя кто-нибудь узнает, то схватят полицаи.
– Понятно. Только почему ты их называешь полицаями, а не полицейскими?
– Потому что они полицаи.
– Александр, – вмешался в наш разговор Василий Филиппович, – даже не вздумай называть их полицейскими, а тем более милиционерами. Они от этого звереют. К ним надо обращаться со словами «герр полицай».
– Странно.
– Привыкай. Кстати, тебе лучше пока даже из сторожки не выходить.
– Но ведь тут никого нет. Кто меня увидит?
– Видишь ли, Александр, у меня никто искать тебя не станет. У них даже не возникнет мысли, что какой-то путевой обходчик станет прятать опасного преступника.
– Вот чёрт! Никогда бы не подумал, что стану опасным преступником.
– Александр, я тоже не думал… тогда. Ты ведь помнишь, как всё было? Меня тогда тоже объявили преступником. Опасным, кстати. Я так и не понял, в чём меня обвиняли. А глаза и уши у полицаев есть повсюду. Поэтому пережди пока в сторожке.
– Ладно, Василий Филиппович, – пообещал я, – не буду никуда выходить. Но что мне делать дальше?
– Сань, – сказал Денис, – перетерпи до послезавтра. Послезавтра всё узнаешь и решишь, вернуться тебе домой, или вернуться к нам. Ну, к нам не навсегда, конечно, а на сколько захочешь.
– К вам? Это куда?
– Сань, послезавтра всё узнаешь, – пообещал Денис. Но… события стали неумолимо и стремительно разворачиваться гораздо раньше этого «послезавтра».
Глава 4. Арест
Я проснулся от грохота выбитой двери и не сразу понял, что происходит. Жаль, что не сразу. Если бы вовремя среагировал, полицаям пришлось бы очень плохо. Это несмотря на то, что они были на голову выше меня и казались намного здоровее. Им не помогло бы и то, что один из них светил мне ярким фонариком прямо в глаза. Я ведь отлично владел боевым самбо. Еще в армии я был первым из первых по части рукопашного боя. Но… я прозевал момент.
Громил, ворвавшихся в сторожку, было шестеро. Один освещал внутренности комнаты фонарём, остальные скидывали нас с постелей и надевали нам наручники. Наручники надели не только мне, но и Василию Филипповичу, и даже Денису. Нам не дали даже одеться и обуться. Прямо так, в чём были, босиком, нас вытолкали из сторожки в ночь. Костров старший был хотя бы в пижаме, а я и Денис – в трусах и майках.
Было прохладно и сыро. Видимо, недавно прошёл дождь. Неприятно было ступать босиком по мокрой земле, а тут ещё эти амбалы толкали в спину. Мы подсказывались, спотыкались, чуть не падали. Я обернулся и сказал:
– Слушайте, фараоны! Мы, кажется, не сопротивляемся! Может, хватит нас толкать? И так идти трудно!
– Заткнись! – рявкнул в ответ один из полицаев со злобной скуластой физиономией. – А то сейчас так толкану, что перелетишь через пути!
Я ему:
– Жаль, что я в наручниках, а то ты сам сейчас улетел бы вместе со своими подельниками.
Скуластый:
– Молчать, я сказал!
Нас грубо, пинками, затолкали в автофургон, стоящий около железнодорожной колеи. Денис, уже в фургоне, пригрозил полицаям, что им это припомнят.
– Заткнись, щенок! – рявкнул в ответ скуластый.
– Лучше сам заткнись! – «посоветовал» Денис.
Скуластый промолчал. Он забрался в фургон вместе с ещё четырьмя полицаями. Шестой сел в кабину вместе с водителем, и машина тронулась.
Куда нас везли, я не видел, потому что за окнами фургона была непроглядная ночь. Кромешной темноты в салоне не было только благодаря тусклой жёлтой лампочке на потолке.
Полицаи негромко разговаривали между собой. Надо же, обычные темы, всё как у нормальных людей. Делились впечатлениями о каком-то фильме, планами на выходные…
За окнами фургона неожиданно что-то сверкнуло, озарилось зловещим сиянием. Окошко фургона снаружи словно обволокло переливающейся радужной плёнкой. Будто по стеклу растекались разноцветные светящиеся чернила. Машина резко остановилась. Полицаи испуганно притихли. По всему было видно, что они до смерти перепуганы. По правде говоря, и мне стало жутко, а вот Денис обрадовался. Говорит полицаям:
– Ну что, доигрались? Это только предупреждение от наших. Лучше одумайтесь и везите нас обратно. Или хотите иметь дело с Коляном? А может с Кириллом? Хотя без разницы с кем, потому что вам от них по любому крышка.
Полицаи ничего не ответили, а ещё больше съёжились и затаили дыхание. За окном ещё пару раз что-то сверкнуло и снова наступила темнота. Через минуту машина снова тронулась.
– Денис, что это было, – спросил я.
– Молча-а-ать! – заорал скуластый, а Денис, не обращая на него внимания:
– Это наши. Они этих гадов предупредили, так что всё в порядке.
Скуластый снова начал орать, но за окном снова полыхнуло, по стеклу снова забегали разноцветные узоры. Машина остановилась, скуластый повалился на бок и побледнел. Мальчишеский голос из ниоткуда: «Заткнись, мордоворот, или тебе станет сейчас ещё хуже».
Чёрт знает что. Этот голос был до боли похож на голос Кольки Летова. Снова возникло подозрение, что всё происходящее – просто кошмарный сон. А что, ведь те детские сны, о которых я уже рассказывал, были такими же реалистичными и отчётливыми.
Полицаи помогли скуластому снова усесться на лавке. Скуластый был ужасно бледен. Было видно, что ему очень плохо. Один из полицаев нажал на кнопку в стенке салона, и когда за окном снова наступила ночная тьма, открылась дверь фургона. Полицай, который ехал в кабине водителя, заглянул внутрь и спросил, что случилось.
– Опять тот щенок устроил мне сердечный приступ, – сказал скуластый.
– Это тот, которого мы никак не можем поймать?
– Это ваше счастье, что не можете, – сказал Денис. – Вам же хуже, если поймаете.
– Да, он, – ответил скуластый, не обращая внимания на слова Дениса. – Это ведьмак какой-то.
– Не ведьмак, а маг – поправил Денис.
– Ладно, давай садись в кабину, а я сюда, сказал полицай скуластому.
На то, чтобы поменяться местами, у них ушло несколько минут. Тот, что до этого ехал в кабине, и ещё один, под руки увели скуластого, а потом вернулись назад. Когда все снова уселись по местам, машина снова тронулась в путь.
– Ну что, – съязвил Денис, – ещё есть желающие запрещать нам разговаривать?
Пересевший в фургон полицай хотел было что-то рявкнуть в ответ, но остальные его осадили, предупредив об опасности.
Пока ехали, полицаи сидели тихо, больше не произнося ни слова. И вообще они стали робкими, испуганными. Ну и ладно, нам разговаривать они больше не мешали. Хотя… о чём нам было говорить. Денис пообещал, что не позднее утра нас освободят. Я даже не стал уточнять, кто освободит.
Ехали недолго. Машина остановилась, полицаи поднялись с мест и открыли дверь. Два полицая спрыгнули вниз, а оставшиеся грубо вытолкали нас наружу. От пинка полицая Василий Филиппович упал и чуть не ударился головой о камень.
– Эй ты, держиморда! – крикнул я полицаю, – нельзя ли поаккуратней!
– Кости тебе на допросе будут ломать поаккуратней, – прохрипел полицай и тут же скорчился, будто от сильной боли. Он со стоном повалился на землю, держась за живот. В пространстве снова раздался знакомый голос:
– Я же предупреждал! Хочешь подохнуть?! Устрою!
– Нет… – прохрипел полицай, с трудом поднимаясь с земли и продолжая держаться за живот. – Отпусти… Обещаю, больше не буду.
– Ну, смотри, – ответил голос. – Ещё раз крякнешь – подохнешь. Это касается всех негодяев!
Я постепенно начинал привыкать к «странностям пространств», к звучащим из пространства голосам. Становилось даже интересно, хотя временами и появлялась мысль, что мне это снится.
Очутившись на земле, я увидел трёхэтажное здание. Большую часть здания скрывала от взора ночная мгла. Освещена была лишь часть стены над входом. Свет падал сверху, из-под крыши, где был установлен прожектор. Свет прожектора выхватывал из ночной темноты несколько окошек с крепкими железными решётками и часть стены из потемневшего от времени красного кирпича.
Больше ничего разглядеть я не успел, потому что нас погнали в здание, и там препроводили в подвал. В подвале, открыв одну из множества дверей, нас затолкали в камеру. Оставив нас, полицаи ушли и заперли за собой дверь.
В камере было прохладно и сыро. Облупленные стены. Запах плесени. Тусклая, засиженная мухами лампочка на потолке. На противоположной от двери стене под самым потолком было крошечное зарешёченное окошко. Вдоль двух противоположных стен стояли деревянные двухэтажные нары.
– Вот и всё, – обречённо вздохнул Василий Филиппович, присаживаясь на нары. Я тоже уселся рядом с ним, а Денис легко вынул руки из наручников, которые со звоном упали на бетонный пол, и стал разглядывать окошко под потолком. Наверное, он прикидывал, нельзя ли как-нибудь выбраться через него наружу.
– Отсюда нас живыми не выпустят, – сказал Костров старший. – Никто ещё отсюда живым не выходил.
– Деда, – сказал Денис, повернувшись к нам, – выходили и будут выходить. И мы тоже выйдем. Наши нас освободят.
– Эх, внучок. Я уж сколько раз слышал об этих ваших «наших»… Да и откуда им знать, где мы?
– Деда, наши уже знают. Нам уже подали знак. И полицаев предупредили. Ты же видел, как их заставили замолчать. Вот увидишь, за нами придут и освободят.
Я говорю:
– Знаешь, Денис, я вообще не понимаю, что творится. Мне иногда кажется, что всё это во сне. Но это ладно. Дело в том, что если бы не наручники, я и сам попробовал бы нас освободить. Даже там, в сторожке, если бы не застали врасплох. Меня в армии кое-чему научили. Поверь, мало бы им не показалось.
– Ну, для меня наручники не проблема, – сказал Денис, – вы же видели. Эти фараоны9 даже не подумали, что наручники мне «малость великоваты».
– Я и не сомневался, что они тебе великоваты, – сказал Василий Филиппович, – а вот наши руки так не пролезут. Ключ нужен. Или напильник.
– Деда, если с ними придёт Колян или Кирюха, они снимут с вас наручники без ключей и напильников.
– Ну-ну, посмотрим.
Я не очень-то верил, что какой-то Колян или Кирюха придёт и снимет с нас наручники. Жаль, конечно, ведь если бы у меня были свободны руки, полицаям не поздоровилось бы. Во всяком случае, шансы у нас были бы пятьдесят на пятьдесят, а так что я мог сделать.
Итак, я стал преступником, без преступления. Вот уж не думал, что когда-нибудь окажусь в тюрьме. А ведь есть поговорка: «От сумы и от тюрьмы не зарекайся». Обидно попасть в тюрьму за то, что честно выполняешь свою работу. Ну а клефтиане сами виноваты. Ясно же, что шпионили они за нами не из добрых побуждений.
С клефтианами понятно, но непонятно, почему полицаи заодно с ними. Может, клефтиане поработили Землю-2. Я спросил об этом у Василия Филипповича.
– Нет, пока ещё не поработили, – ответил он. – Вообще-то они к этому давно стремятся. И наши правители давно хотят править нами вместе с клефтианами, но у них ничего не выходит. Кто-то им сильно мешает.
– Это мы им мешаем, – сказал Денис.
– Ну уж прямо и вы, – горько усмехнулся Василий Филиппович.
– Скоро, деда, сам всё увидишь.
– Что ж, посмотрим. Ладно, давайте спать. Всё равно до утра ничего не решится.
Вот так я и оказался в тюрьме. Я улёгся на деревянные нары. Лежать было неудобно, мешали наручники, но я всё равно вскоре заснул.
Глава 5. Освобождение
Я проснулся от яркой вспышки и увидел нечто. Этим нечто был сгусток эфемерного ярко светящегося тумана в центре тюремной камеры. Свечение было не просто ярким, а ослепительным. Несмотря на это, в камере была кромешная тьма. Странно, даже не светилась лампочка под потолком камеры. Всё, что я видел, выглядело теперь нереальным, фантастичным, даже жутковатым.
Я приподнялся на нарах и смотрел на этот туманный сгусток как завороженный, и вот из этого непонятно чего вышел он. Я его сразу узнал и почему-то даже не удивился. Он был таким, каким я его запомнил ещё в школе. Хотя нет, было заметно, что он стал чуть старше. На год, не более. На нём была футболка тёмно-вишнёвого цвета, джинсы, на ногах – кроссовки. Он подошёл ко мне и сказал, просто, без церемоний, будто мы не виделись с ним не двадцать лет, а всего день или два:
– Привет, Санёк.
– Здравствуй, Коля, – ответил я, а Колька говорит мне:
– Саша, прости, что я не подошёл к тебе в парке.
– Так всё-таки это был ты?! – спросил я, теперь уже немного удивившись.
– Ага, я, – отвечает он. – А ты что, сомневался?
– Не просто сомневался, – признался я. – У меня даже мысли не было, что это ты. Ну, похож. Бывает же такое.
– Бывает, – согласился Колька, – но это ладно. Понимаешь, Саша, нас преследовали полицаи. Я боялся, что они тебя узнают и увяжутся за тобой. У нас, к сожалению, не было лишнего времени.
– Так значит, вы удирали от полицаев?
– Удирали?! Ну, ты скажешь тоже… Если бы они не были такими тупыми, то не побежали бы за нами. Мы нарочно заманивали их в безлюдное место. Короче, разобрались там с ними. Они это теперь надолго запомнят. Ну а нам надо было уходить за грань, поэтому я не вернулся, а послал за тобой Кострова.
– За грань?! Что это?
– Ты не знаешь?!
– Нет.
– Странно. Грань – это энергетический барьер, который разделяет смежные пространства. Ты же спец по теории пространства и должен это знать.
– Да, спец. Я это знаю, конечно. Просто сразу не врубился, о какой грани ты говорил. Но скажи: как вы через неё проходите? Для этого нужно ужас сколько энергии. Да и чтобы увидеть грань, нужны специальные приборы. У вас есть для этого техника?
– Нам для этого техника не нужна, потому что некоторые из нас владеют магией. Я, например, и ещё кое-кто. Ну ладно. Ты это потом сам увидишь. Лучше скажи: ты готов вернуться в отряд?
– Вернуться в отряд?! – переспросил я.
– Ну да, – ответил Колька.
– Как?! Каким образом?!
– Обыкновенным.
Читать бесплатно другие книги:
