Нянька Васильев Владимир

– Это шорты, – буркнул Геральт. – Видишь, карманы есть?

И побрел в ванную, где оставил одежду.

Едва он открыл хорошо пригнанные двери, стала слышна тихая трель мобильника. Основной сигнал передавался вибрацией, поэтому даже Геральт не расслышал вызова из комнаты.

Снова звонил Весемир.

– Алло, – сказал Геральт.

– Как дела? – справился Весемир, почему-то не здороваясь.

– Печально. – Геральт насупился. – Я уже на месте. Общаюсь с… подопечной.

– Отлично. Делай все, что она скажет. Это по-настоящему важно, Геральт, поверь.

– Ну какой из меня наставник, Весемир? – взмолился Геральт. – Я не умею нянчить детей!

– Научишься, – отрезал Весемир. – Я серьезно. Ладно, удачи. Будут проблемы – звони.

Весемир отключился. Злой и раздраженный, как черт, Геральт оделся и вышел из ванной. Синтия, подбоченясь, стояла посреди комнаты и по своему обыкновению со склоненной набок головой.

– Дитя, говоришь? – задорно сказала она, – Пошли-ка в тир, господин наставник! Только переодеться заскочу…

И они пошли.

В тире, весьма модерновом, даже не нужно было ходить к мишеням – те приезжали сами на микролифтах, стоило нажать кнопку на огневом рубеже. Формулы обращения с оборудованием тира были, в общем-то, несложными и любой ведьмак смог бы разобраться в них, даже если микролифтов раньше в глаза не видел.

Синтия упражнялась в стрельбе явно часто и охотно. С первой же попытки на ее мишени мигом возникли дырочки, укладывающиеся в три орочьи руны, смысл которых сводился к едкому вопросу: «Съел?»

– Ну как? – ревниво осведомилась Синтия, вызвав мишень к себе и любовно огладив плотную бумагу с отверстиями в местах попаданий.

– Сносно, – скривившись, оценил Геральт. – Но ведьмаки стреляют не так.

– А как?

Геральт молча подошел к соседнему рубежу и быстро, практически не целясь, чуть ли не очередью, всадил в центр мишени всю обойму. Двенадцать пуль. И утопил кнопку микролифта.

Когда мишень приехала, стало отчетливо видно, что дырочка на мишени только одна. Правда, слегка разлохмаченная и чуть больше размерами, чем любая из пулевых пробоин на мишени Синтии.

Полуорка закусила губу.

– Вот тебе первый урок, – сказал Геральт, сам не понимая, откуда берутся слова. – Никогда не выделывайся. Этого не любят живые, ибо живые не любят, когда им показывают, что они в чем-то хуже тебя. К ведьмакам и так относятся без приязни, а уж к ведьмаку, который выделывается, и вовсе. Ни никогда не выделывайся перед чудовищами. Чудовищам все равно, а тебе это может стоить жизни. Запомни. И постарайся не забыть, когда очень захочется блеснуть перед посторонними каким-нибудь умением.

Синтия кивнула. Молча. Но в глазах ее появилось нечто… нечто неописуемое. И Геральт неожиданно понял – его слова угодили ей в самое сердце. Даже не слова, нет – та мысль, которую ведьмак пытался до полуорки донести. Мысль была воспринята. В этом Геральт не сомневался.

«А ведь она и впрямь искренне желает стать ведьмачкой, – подумал Геральт. – Вот те на! Неужели? Не ради романтической мишуры, а просто потому, что поставила перед собой некую цель? Но зачем, прости жизнь, такой шикарной девчонке становиться ведьмачкой?»

– Знаешь, Геральт, – сказала Синтия серьезно, – Ты вовсе не такой плохой учитель, каким притворяешься. Честно. Спасибо за первый урок.

– Пожалуйста, – проворчал Геральт.

Чувство было новым и непривычным. А еще Геральт вдруг вспомнил глаза Весемира, когда при обучении наконец-то впервые выполнял что-нибудь, доселе завершающееся многими неудачными попытками. Только теперь Геральт догадался, что за огонь полыхал в глазах наставника в такие, моменты.

Огонь гордости.

Выспался Геральт отменно. – Вино, чистое белье, никакой опасности… Всегда бы так. Наутро, после холодного душа он чувствовал себя заново родившимся. Завтрак снова подали в комнату, хотя заранее об этом ведьмак не просил. А после завтрака немедленно явилась Синтия, одетая в дорожный костюм и горящая нетерпением. Глаза ее казались чернее обычного, но при этом недвусмысленно блестели.

– Готов, Геральт? Машины уже у ворот!

Геральту сразу не понравилось это «машины». Их что, больше одной?

Он, лишь безмолвно кивнув на приветствие, подхватил верный рюкзачок и направился к выходу. На вороге комнаты он, обернулся и, по обычаю, сдержанно поклонился.

Это значило, что здесь ведьмака принимали очень хорошо.

Второй поклон ведьмак отвесил, сбежав по ступеням перед главным входом. Теперь он благодарил весь дом в целом.

Синтия не отставала.

– Может быть, нужно взять с собой что-нибудь особенное? – тараторила Синтия. – Я собралась, но я ведь не знаю, какие вещи могут понадобиться в пути. Посмотришь?

– Посмотрю.

У ворот стояло четыре джипа; рядом, собравшись в кружок, болтали шестеро живых. В там числе давешний собеседник орковирг; кроме него – четверо людей и молодой эльф.

Геральт сжал зубы.

«Ну подожди, девчонка! Хлебнешь ты у меня ведьмачьей обыденности по полной программе!»

При более пристальном рассмотрении один из людей оказался квартероном – в нем текла четверть орочьей крови. Едва приблизились ведьмак и Синтия, живые прервали разговор, побросали недокуренные сигареты в урну при въезде и выжидающе уставились на хозяйку.

Геральт покосился на джипы – сквозь слабо тонированные стекла было видно, что багажники их забиты под завязку.

Несколько секунд Геральт мрачно стрелял глазами: направо, налево, опять направо…

– Это что? – наконец осведомился он, не потрудившись обернуться к Синтии.

– Это наша команда и наши машины, – пояснила та дрогнувшим голосом. Полуорка уже явно уловила, что Геральт недоволен, но пока не поняла, чем именно.

– Машины в гараж. С грузом делайте что хотите. Вещи Синтии сюда.

Команда вопросительно взглянула на хозяйку. Синтия закусила губу и бросила:

– Выполняйте!

Живые зашевелились. Кто полез за руль джипа, кто в багажник. Через минуту перед воротами машин не осталось, остался сумрачный ведьмак, растерянная Синтия и несколько объемистых дорожных сумок на асфальте.

– Все это – твои вещи? – уточнил ведьмак.

– Да, – в замешательстве отозвалась Синтия.

Впервые в жизни она чувствовала себя маленькой и беспомощной, хотя еще вчера была хозяйкой и повелительницей. Властной и решительной. Командовала мужиками любой расы, даже эльфами-егерями. А теперь мялась виновато перед ведьмаком – изгоем и бродягой.

– Подними их.

– Кого?

– Свои вещи.

– Все сразу?

– Разумеется! Ты ведь не намерена челночить по полстаметров в походе?

Синтия стала еще более беспомощной. Было совершенно понятно, что каждый из четырех баулов она сможет в лучшем случае приподнять. Но не нести.

– Я не смогу, Геральт…

– Ведьмак не знает слов «не могу». Ты – ведьмак… ведьмачка. Ты отправляешься в путь. Ты не можешь поднятьсвои вещи. Далеко ты уйдешь?

– Но машины…

– У ведьмаков обычно нет машин. А пусть даже и есть – в багажнике ты найдешь только запаску да технический инструмент. Посмотри на меня, ведьмачка. Вот все мои вещи. Их более чем достаточно. Поэтому мы не будем перетряхивать весь этот универмаг. Мы просто соберем тебе действительно необходимое. Есть рюкзачок таких же размеров?

Геральт вновь для наглядности приподнял свой верный видавший-перевидавший походы шмотник.

– Сейчас, – упавшим голосом сказала Синтия.

– И позови того, кто все это паковал.

Через пару минут примчалась служанка, такая же чернявая полуорка, как и хозяйка.

– Итак, – начал Геральт. – Запоминай. С собой нужно брать вовсе не то, что может когда-нибудь пригодиться, а лишь то, без чего никак не обойтись. Первое… Что первое?

– М-м-м… – промычала Синтия, раздумывая. И предположила: – Оружие?

– Почти угадала. Оружие – второе. А первое – ноутбук и мобильник; Потому что во главе всего и вся стоит информация и своевременный обмен ею. Мобильник вижу. Есть ли у тебя ноутбук?

– Есть! – Синтия слегка воспряла духом. – Эльза!

Служанка, словно ныряльщик, погрузилась в недра одного из баулов и подала хозяйке элегантную кожаную сумочку.

– Что за модель? – поинтересовался Геральт.

– «Рух-овердрайв», восьмерка.

– Батареи живые?

– Два с половиной часа с полной подзарядки.

– Годится. Софтину нужную я потом тебе солью. В сторону.

Сумочка с ноутбуком легла поодаль от баулов.

– Второе. Как ты уже сказала, оружие. Понадобятся тебе три вещи. Хорошее ружье. Хороший пистолет. И хороший нож.

– Ружья остались в машинах. – Синтия покосилась в сторону гаража. – Пистолет вот,..

Полуорка отвела в сторону полу замшевой походной курточки. Под курткой в коричневой кобуре висел восьмизарядный «Шульга»..

– Когда ты его последний раз чистила? – придирчиво уточнил Геральт.

– Сегодня.

– Пристрелян?

– Разумеется!

– Хорошо. С пистолетом, будем считать, порядок. Нож?

В набедренном кармане Синтии нашелся роскошно отделанный ножище от «Бримингетти» – инкрустация, кость, драгоценные камни, травленый узор на клинке. Приличная штука. Ну оч-чень приличная!

– Не пойдет, – тем не менее забраковал Геральт.

– Почему? – чуть не со слезами на глазах взмолилась Синтия. – Это же прекрасный нож! Один из лучших!

– Именно поэтому и не пойдет. Ведьмаки бродят в таких местах, где тебя легко прирежут за единственный камушек с рукоятки. Нож должен выглядеть так…

Геральт вынул и показал свой тесак. Простой – дальше некуда. Дерево и металл, больше ничего. Даже без резьбы на рукоятке.

Синтия знакомо закусила губу, вложила «Бримингетти» в не менее роскошные ножны и швырнула в открытый баул.

Тем временем из гаража рысцой прибежал один из людей; в каждой руке он нес по ружью. Синтия, совершенно не церемонясь, выдернула из кольца на его поясе нож – такой же простой, как и у Геральта.

– Этот пойдет? – и угрюмо протянула ведьмаку.

Тот осмотрел все так же критически. Нож был средненький. Но железо хорошее, заточен прилично, рукоятка удобная. Для Геральта по крайней мере.

– Ну-ка, прикинь к руке. – Он вложил рукоятку в ладонь Синтии. – Усиль хват.

Пощупал, пригляделся.

– Рукоятка толстовата. Но пойдет – отшлифуешь на стоянках. В карман.

Нож перекочевал на бедро Синтии.

– Ружья… Тут и думать нечего, вот эта помповуха. Как раз под тебя. Повернись.

Карман и лямки под ружье на костюме Синтии имелись и под выбранную помповуху подходили вполне.

– Три дюжины патронов к ружью, три обоймы к «Шульге» и с оружием все…

– У меня еще метательные ножи, – сообщила Синтия. —И револьверчик.

– Это – твое дело. Хочешь, бери, хочешь – выбрось. Каждый ведьмак обязан иметь ружьё, пистолет и нож. Остальное – по вкусу. Поехали по вещам. Третье. Что третье?

Синтия встретилась глазами с Геральтом и пожала плечами.

– Аптечка, – сказал ведьмак и назидательно воздел палец. – Стандартной вполне хватит.

– А у тебя нестандартная? – немедленно заинтересовалась Синтия.

– У меня ведьмачья.

– Так почему же мне стандартная? – с некоторой обидой спросила она.;

– Потому что ведьмачью тебе неоткуда взять. Это раз. И потому что ведьмачьи препараты тебя убьют – ты ведь не проходила испытание. Это два.

– Понятно.

Служанка даже не дождалась команды от хозяйки – аптечка заняла место рядом с ноутбуком.

– Четвертое. Предметы гигиены. Зубная щетка, паста, чистое белье. Полагаю, тебе не помешают еще и прокладки. Полотенце не нужно. Не нужна также и косметичка – зуб даю, она у тебя размером с чемодан. Можешь забыть и офене – это ведь коробка с феном, во-он в сумке? Да? Так вот, фен и косметичка в предметы гигиены не входят.

– Но…

– Никаких «но». Не согласна – до свидания. Синтия решительно шагнула к сумке, порылась там на пару со служанкой и присовокупила к уже отобранным вещам пакет размером с рюкзачок Геральта.

– Уменьшить втрое, – безжалостно велел ведьмак. Синтия выполнила и это. Когда она встала, из пока еще подкрашенных глаз ее текли слезы. По пока еще подрумяненным щекам.

– И не реви. – Геральт не знал жалости. – Чудовищам все равно, как ты выглядишь.

– Но ведь живым не все равно, – тихо возразила Синтия.

– Зато тебе все равно, что думают о тебе живые. Безразлично тебе это, поняла? Без-раз-лич-но. С сегодняшнего дня.

– Я поняла, – прошептала полуорка.

Наверное, она действительно поняла. Но слез не стало меньше.

– И еще одно запомни. Вероятно, ты полагаешь, будто мне тебя жалко. Что я – всего лишь строгий учитель, который поступает сурово лишь оттого, что есть такое слово «надо», а в душе он добренький и несчастную девочку жалеет. Так вот, чушь всё это. Ничуть мне тебя не жаль. Моя жалость умерла много лет назад в Арзамасе-шестнадцать. И потихоньку привыкай, что твоя жалость тоже умрет – где-

то там, впереди, в походе. Умрет жалость, сострадание, все умрет. Останется только умение ведьмака и безразличие ко всему, кроме города.

– Я запомню, – пообещала Синтия.

«Надо же, – подумал Геральт. – Упорная. Не отступается. Ладно, поглядим, что ты запоешь через недельку».

– Что пятое? – робко спросила Синтия, утирая слезырукавом.

– Платочек можешь взять, – проворчал Геральт. – Зачем рукавом-то… Пятое. А пятого и нету. Ведьмаку в пути больше ничего не нужно. Хотя стоп: если есть деньги —возьми, сколько посчитаешь нужным. Деньги никогда не помешают. Теперь упакуй отобранное в рюкзачок. Да сама, сама, служанки у тебя в пути не будет. Пакет с мягким – к спине. Потом ноутбук, вертикально, портами вверх, дисководом и сидюком вниз. Так, хорошо, надевай… Эх, дурья башка, ружье-то сними сначала, потом заново пристегнешь. Ружье тебе придется чаще брать в руки, чем рюкзачок снимать. Вот… Вот… Другое дело. Ботинки новые?

– Почти.

– Ноги не натрешь?

– Нет. Это «Монтрей».

– Ну смотри. Ждать не стану. Попрыгай-ка. Что громыхает? Перепаковывайся. И не гляди так, несвоевременный звук тебя погубить может.

Геральт заставлял ученицу перепаковывать рюкзачок трижды и лишь после этого остался доволен.

– А… – робко начала Синтия.

– Что?

– Еды мы с собой не возьмем?

– Не возьмем. Добудем в дороге.

Синтия покорно кивнула, хотя было видно, с каким трудом дается ей эта покорность. Возможно, наедине с Геральтом она и не кипела бы так, но на виду у прислуги вытерпеть придирки Синтии было, конечно же, очень трудно, будь придирки хоть сто раз справедливыми.

Однако она стерпела. И новоявленный учитель счел это добрым знаком.

– Геральт, – обратилась Синтия к ведьмаку, когда TotПовернулся к выходу и собрался идти. – Не подумай, что я ною. Я просто понять хочу. Объясни, почему мы не поедем на машине?

– Потому что из окна машины ты много не увидишь. Ведьмак должен чувствовать свой город. А для этого нужно измерить его ногами. Вдоль и поперек. Все. Пошли. Кстати, учись уходить не прощаясь. Отныне тебе придется чаде всего поступать именно так. Если, конечно, ты не сломаешься и не сбежишь.

– Не сбегу, – упрямо сверкнула глазами полуорка. – И не сломаюсь. Даже не мечтай.

– Жаль, – вздохнул Геральт. – Так было бы проще. Все, пошли.

И, не оглядываясь, шагнул за ворота.

Минут двадцать они шли молча. Синтия сразу подхватила экономный темп ходьбы ведьмака – так можно, не уставая, топать весь день, причем довольно быстро, километров шесть-семь в час. Разумеется, по ровной местности. По какой-нибудь свалке или заводской ростовой площадке так не походишь. А по дороге – вполне.

– Геральт, – сказала Синтия, ловко подстраивая слова в такт дыханию и шагам. – Я хотела, чтобы ты сопроводил меня на юг, на Матвеевский танковый полигон. Пешком мы будем долго идти.

Ответил ведьмак не сразу и при этом снова не подумал обернуться.

– Мнится мне, неспроста ты на этот полигон нацелилась. Что-то ты там удумала совершить. Героическое. Так вот: пока мы туда доберемся, я надеюсь тебя кое-чему обучить, По крайней мере самому необходимому. Если ты окажешься способной ученицей, ты откажешься от своего замысла. А если не откажешься… Что ж…

– Что – «что ж»?

– На месте и решим, – уклонился от ответа Геральт. – Видишь ли, если существует хоть малейшая возможность уклониться от нежелательного столкновения с кем угодно —машиной или живыми, – настоящий ведьмак непременно ею воспользуется.

– Даже если его назовут при этом трусом?

– Да пусть хоть сто раз назовут трусом, подонком, скотиной – как угодно! От того, назовут меня трусом или храбрецом, я нисколько не изменюсь. И ты не изменишься. И никто не изменится. Только глупцам да зеленой молодежи слова добавляют храбрости. Вот возьмём тебя, к примеру. Слепому же видно, что на Матвеевском полигоне с тобой произошло что-то… нехорошее. И ты вознамерилась отомстить. А раз обратилась к ведьмаку, а не какому-нибудь бандитскому отребью, значит, мстить ты решила машине. И в этом главная твоя ошибка. Улавливаешь?

– Нет.

– Машинам мстить бесполезно. Они лишены эмоций и почти лишены короткой памяти. Мстить машине – все равно что мстить камню, о который ты расшибла ногу.

– Ты не понимаешь, ведьмак, – зло произнесла Синтия. – Ты ничего не понимаешь!

– Наоборот, дитя мое. Порой я жалею, что понимаю настолько много.

– Не называй меня «дитя мое»! – резко выкрикнула Синтия, останавливаясь.

На этот раз Гсральт встал, будто дисциплинированный джип на светофоре. И медленно обернулся к полуорке.

– Что-что? – переспросил он подчеркнуто спокойно.

– Не смей называть меня «дитя»! Понял ты, ведьмачья рожа?

– Упор лежа принять, – тихо скомандовал Геральт. Синтия вопросительно уставилась на него.

– Я, кажется, кое-что скомандовал, воспитуемая. На первый раз за непонятливость санкций не последует. Но на дальнейшее уясни: любую мою команду следует выполнять быстро и не рассуждая. Даже если я скомандую шмякнуться рожей в дерьмо. А теперь – упор лежа принять!

Синтия продолжала стоять посреди пустынной дороги. Глаза ее сверкали гневом. Бешенством. Ненавистью, внезапной, как летний ливень.

А в следующее мгновение ведьмак вдруг непостижимым образом оказался рядом с нею. Пинок под колено, легкий тычок в бок – и вот уже полуорка лежит на асфальте лицом вниз.

– Руки выпрямить! – Ботинком Геральт заставил принять Синтию требуемую позу. – По счету «раз» сгибаешь руки. По счету «два» – выпрямляешь. Раз!

Полуорка, закусив губу, согнула руки в локтях.

– Два!

Выпрямила.

– Раз! Согнула.

– Два! Выпрямила.

– Раз! Два! Раз! Два…

Она оказалась крепче и упрямее, чем могло показаться сразу. Тридцать раз отжалась – с некоторыми усилиями, но чувствовалось: если потребуется – еще десяток раз отожмется.

– Встать!

Синтия встала, тяжело дыша. Непослушная прядь волос выбилась из «конского хвоста» и упала на лицо. Глаза полуорки были чернее, чем обычно.

– В следующий раз, – безжалостно заметил Геральт, – опираться будешь не на ладошки, а на кулаки, А через недельку будем учиться отжиматься только одной рукой.

– Правой или левой? – с тихим бешенством в голосе уточнила Синтия.

– Попеременно. Напоминаю, что в любой момент ты можешь все это прекратить и прервать обучение.

– Хрен тебе!

– Упор присев принять!

Полуорка послушно опустилась на корточки, касаясь руками асфальта.

Геральт секунду подумал и решил сменить упражнение.

– Так! Просто сиди, без рук. По команде «раз» или «два» подпрыгиваешь, так чтобы ноги оторвались от асфальта, и одновременно делаешь ладонями хлопок над головой. Раз!

Прыжок, хлопок.

– Два! Прыжок, хлопок.

– Раз! Два! Раз! Два…

«Упрямая, – думал Геральт. – Дьявол, будь она мальчишкой – действительно мог бы выйти приличный ведьмак».

– Встать!

Синтия встала. Прическа ее совсем разлохматилась – на этот раз даже глаз рассмотреть не удалось.

– Пока я тебя обучаю – забудь о том, что мне можно перечить или указывать. Подчинение и послушание. Более ничего. Это раз. Патлы твои сегодня же обрежем. Это два. Вопросы будут? Жалобы? Предложения?

– Нет! – зло, но упрямо вздохнула полуорка. – Ну и отлично. Бегом марш!*

И припустил дежурной рысцой, Любой ведьмак мог бежать таким темпом хоть день, хоть сутки. Геральту однажды пришлось бежать часа четыре, пока выбежал к трассе и там уж поймал попутку.

Бежали они около часа. Синтия заметно запыхалась и устала, но изо всех сил старалась это скрыть. Что касается Геральта, то у него лишь слегка участилось дыхание. До трассы осталось всего ничего; прошагав для профилактики метров триста, они остановились у придорожного колодца, заботливо отделанного шпоном и выкрашенного в веселенькие цвета. Геральт умылся и попил, жестом велел то же проделать и полуорке.

Та послушно последовала его примеру, а потом добыла из кармана зеркальце и расческу и попыталась привести в порядок свою буйную гриву.

– Геральт! – жалобно сказала она спустя минуту сказала куда-то в сторону, словно боялась поднять на ведьмака взгляд. – А это действительно нужно? Обрезать мне волосы?

– Без них гораздо удобнее. Неизвестно, когда ты сумеешь вымыть их в следующий раз. Хочешь ходить с колтунами на башке?

С минуту Синтия сидела неподвижно. Потом собрала на затылке все тот же «конский хвост».

– Режь.

Ведьмака не нужно было просить дважды. Нож сам собой оказался в его руке. Мгновение – и роскошный «хвост» навсегда отделился от хозяйки. А Синтия не расслабилась даже на слезинку – глаза ее остались сухими и пустыми. Но что-то за этой пустотой стояло – что-то страшное и мучительное.

«Жизнь меня побери, – подумал Геральт с некоторым даже испугом. – Что ж там произошло, на этом долбаном полигоне? Кто или что так ранило твою душу?»

– Об одном прошу, – снова в сторону сказала Синтия. – Позволь зайти в любую парикмахерскую, которая нам встретится по пути. Пожалуйста.

– Позволю, – сухо пообещал Геральт. – А теперь, воспитуемая, получай задание. Застопить машину – хотя бы до Умани.

Полуорка с болью взглянула на ведьмака. Неровно обкорнанные волосы, как ни странно, не сделали ее менее красивой, хотя понятно, что, распусти Синтия свою потерянную гриву по плечам, шоферюги бы в очередь выстроились за право ее подвезти.