Потерянная Плотников Сергей

Глава 10

Мы прошли по извилистым коридорам, через некоторое время ступеньки пошли вниз. Я хромаю, стопа горит ужасно. Несмотря на устойчивость к боли, в туфле хлюпает и шагать скользко. Стражники держатся подальше, делают невозмутимый вид, но пальцы лежат на рукоятях.

Один из них подал сигнал, мы остановились у небольшой двери с маленьким прямоугольным отверстием. Из щели между полом тянет свежим сеном и сырой землей. Я облегченно выдохнула, чувствуя, как из темницы тянет прохладой.

– Напугали эльфа гаюином, – тихо проговорила я.

Воин быстро открыл дверь, я шагнула в небольшую комнату с приглушенным светом. За спиной грохнуло, заскрипел замок.

В углу навален стог пахучей соломы, у противоположной стены над полом сияет матовый адуляр. Пол, как и в моих покоях, мраморный, стены чистые, хотя окон нет.

Хромая, пересекла комнату. Ногу запекло сильней, словно у Генэль каблуки пчелиным ядом смазаны.

Возле стога я раскинула руки и рухнула в солому. Сухие устюки закололи в бока.

– Это вам не паучий шелк… – проговорила я с досадой.

Поерзала, непослушные стебли захрустели, если долго пролежу, получится настоящая колыбелька.

Я уставилась в посеревший от времени потолок и задумалась. Это становится традицией – кто-то постоянно берет меня в плен и заключает под стражу. Лисгард стоял и смотрел, как светлоокий указывает пальчиком, а меня чуть ли не за шиворот тащат в подвал.

Доверие к белокожему поубавилось, я решила, что пора выбираться из славного города Эолума.

Из-за стены донеслось капанье, я прислушалась. По звуку поняла – там какой-то канал, возможно, для отвода сточных вод, а может, просто с улицы подтекает.

Приподнявшись на локте, я посмотрела на ногу. Туфля безвозвратно испорчена, в ноге дыра. Кровь свернулась и взялась бордово-коричневой коркой. Но до настоящего заживления далеко.

Я с головой зарылась в сено, свернувшись калачиком. Под звук падающих капель за стеной я погрузилась в беспокойный сон. Перед глазами поплыли незнакомые лица, стаи ворон, страшная широкая река черного цвета. Кто-то звал меня по имени, но слов не разобрала….

Очнулась, когда в дверь осторожно поскреблись. Я медленно села и отплевалась от прилипшей к губам соломы, вкус у нее не очень.

– Если опять вздумаете распускать руки, – сурово проговорила я, – лишитесь ушей.

Послышалось шуршание ткани, затем раздался робкий голосок:

– Серая госпожа, это Рэниаль. Меня с ключом прислал милорд Лисгард.

Я поморщилась и фыркнула сонно:

– А чего сам не пришел? Боится сапожки запачкать?

За дверью повисла пауза, в замке тихо царапнуло. Затем дверь бесшумно распахнулась, на пороге возникла перепуганная служанка. Уши прижаты, глаза круглые, в руках сверток из тряпок и небольшая цветная баночка.

Рэниаль нерешительно шагнула внутрь и прикрыла за собой дверь.

– Если его величество узнает, – проговорила она дрожащим голосом, – что милорд помогает вам, разразится такое. Такое…. Я даже представить не могу. Война между Тенадруином и королем погубит город.

Я хмыкнула:

– Может, вам полезна встряска?

Рэниаль сделала вид, что не заметила сарказма. Правильно, меня ранили, я нервная, мало ли что сказать могу. Она прошелестела юбкой, подошла ко мне и опустилась на колени.

– Хозяин приказал обработать рану и дать новую одежду, – пробормотала она.

Я поджала здоровую ногу под себя и оперлась на ладони. По плечу прокатились колючие волны, наверное, отлежала во сне.

– А что не так с одеждой? – спросила я. – Или два часа в одном платье – преступление?

Служанка не ответила. Вместо этого осторожно взяла мою окровавленную стопу, медленно, чтобы не сорвать подсохшую корочку, стянула испорченную туфлю. Затем открыла одной рукой баночку и нанесла зеленоватую мазь на рану. Знакомое жжение охватило стопу.

– Чудо-трава! – выпалила я.

Служанка покосилась на меня голубым глазом и проговорила, продолжая мазать:

– Это снадобье из уртикании, травы, что растет за Птичьей рощей. Ее собирают во время рейдов, а мы готовим мази и настойки. Увидите, как быстро затянется рана!

Она довольно посмотрела на меня. Я закивала, делая вид, что очень удивлена и заинтересована.

Стопу охватило пламенем, я сцепила зубы и сидела с каменным лицом, наверное, минуты две. Потом жжение прекратилось. Рэниаль провела ладонью по корочке, та с треском отвалилась, под ней осталась здоровая серая кожа. Я пошевелила ногой – не болит.

Служанка удовлетворенно осмотрела стопу, потом протянула мне сверток, который лежал у нее на коленях, со словами:

– Серая госпожа, вам необходимо переодеться. Придворное платье не очень удобно для дороги.

– Дороги?

Рэниаль кивнула:

– Да, милорд Лисгард сказал, что после случившегося вы в опасности. Король слишком осторожен. Даже если вынесут на суд, едва ли дело кончится в вашу пользу. Он не захочет терпеть под боком бесконтрольного эльфа.

По спине пробежали мурашки, мелкие, но достаточные, чтобы испугаться. Когда служанка увидела, как изменилось мое лицо, почему-то вздрогнула. Я сперва нахмурилась, но потом постаралась сделать равнодушное выражение лица, хотя это не так просто, когда в голове две большие мысли – король и Талисман.

Поднявшись, я отряхнула солому с платья и спросила невозмутимо:

– Так почему он сам не явился?

Рэниаль вытаращила глаза:

– Король?

– Лисгард.

Уши служанки порозовели, она опустила взгляд и отшагнула.

– Его величество приказал милорду проводить обессилевшую миледи Генэль в покои, – проговорила тихо Рэниаль.

– Ну конечно! – фыркнула я чересчур яростно. – Кто бы мог подумать. Она была так испугана, что не могла самостоятельно дойти до апартаментов. Куда уж мне, скромной серой эльфийке, до высокородной пигалицы. Ты в курсе, она продырявила мне ногу?

Рэниаль кротко кивнула. Бедняжка стоит с вытянутыми руками, в ладонях зажат сверток. Глаза покорно опущены, ждет, не шевелится.

Я чуть смягчилась – служанка не виновата, что ее хозяин болван. Она всего лишь выполняет приказы, и, надо заметить, хорошо выполняет.

Взяв сверток, я отвернулась к стене и размотала содержимое. В нем оказался странный запутанный наряд из тугой кожи и адамантиновых пластин, высокие сапоги на плоской подошве, щитки для защиты коленей и безрукавный плащ с капюшоном.

Несколько минут вертела наряд в руках, тупо разглядывала отверстия и швы, пытаясь понять, куда и что просовывать. Наконец сдалась и повернулась к Рэниаль.

– Слушай, можешь с этим помочь? – попросила я.

Служанка послушно кивнула и поднялась.

– Конечно, – проговорила она кротко. – Я знала, что серая госпожа будет в замешательстве. Но милорд сказал, вам должно быть удобно.

Я подозрительно прищурилась и уперла руку в бок. Другая удерживает ворох вещей, его приходится прижимать к груди.

– А что не так с нарядом? – спросила я.

Уши служанки еще сильнее покраснели, стали цвета спелой земляники. Она расправила швы и пролепетала смиренно:

– Давайте помогу вам переодеться.

Я с еще большим недоверием оглядела клубок одежды перед собой, но пожала плечами. Швырнув его белокожей, я выскользнула из шелковистого наряда, бросила его на адуляр, свет в комнате стал еще приглушеннее.

Служанка ловко поймала, словно всю жизнь только и занималась, что хватала на лету господские вещи. Она сделала вид, что совершенно не смущается моей наготы, хотя кончики ушей по-прежнему пунцовые.

Я смотрела, как она деловито перекручивает блестящие пластины, укладывает по швам, окидывая критичным взглядом. Спустя несколько минут возни с пуговицами и завязками Рэниаль удовлетворенно выдохнула. Затем осмотрела отверстия в одежде.

– Миледи, пожалуйста, вот сюда обе ноги, – подсказала она.

Я повиновалась.

– …та-ак, теперь руки.

Я покорно просунула голову в переплетенный пластинами кусок, служанка потянула вниз, затем чем-то щелкнула на поясе.

– Дикая конструкция, а не наряд, – проворчала я. – А если придется раздеться, как сама потом облачусь?

Рэниаль проигнорировала мое недовольство. Вместо ответа она быстро отбежала назад и оглядела меня.

– Ну вот, остались только сапоги и плащ, – проговорила служанка довольно.

Я не глядя сунула ноги в ботфорты, плотная ткань легла на плечи, замок застегнулся сам. Пошевелилась – вроде удобно, гораздо удобнее, чем в платье. Даже несмотря на то, что тут не декольте, а вообще непонятно – кожаный корсет с адамантиновыми пластинами. На ногах тугие брюки с низким поясом и блестящими клепками. Сапоги из легчайшего материала, в таких будет отлично бегать. Больше всего понравился плащ с капюшоном.

Рэниаль подтянула к подбородку какую-то тряпку и застыла с открытым ртом.

Я стала разглядывать себя со всех сторон. Только теперь выяснилось, что не так с нарядом – грудь слишком открывает, и брюки низковато.

– Не слишком, эм… откровенно? – спросила я, поворачиваясь к служанке.

Рэниаль секунду стояла, как замороженная, глаза круглые, челюсть вот-вот до пола отвалится. Потом резко очнулась и быстро-быстро закивала:

– Может, немного. Но, миледи, вы великолепны! В жизни не видела ничего прекраснее. Самые яркие красавицы Эолума удавились бы от зависти. А ваша кожа в этом свете, это просто невероятно!

Она была так искренна и бесхитростна, что я не удержалась и улыбнулась, что делаю крайне редко. Затем провела рукой по серебристым волосам и чуть не замурчала от удовольствия – мягкие, как шелк. Аккуратно завернув их кольцом, я накрылась капюшоном. Стало неожиданно уютно и спокойно, словно плащ способен спрятать и защитить.

Рэниаль с непривычной для белой эльфийки прыткостью подскочила к адуляру. Она сорвала платье с камня и скрутила в узел. Темница вновь наполнилась мягким светом, щитки на одежде заблестели, заиграли солнечными зайчиками на стенах.

Я сделала пару шагов и прислушалась к ощущениям в ногах – стопы уютно лежат в добросовестно выделанной коже. Хорошо сделали, на пару сотен лет точно хватит.

Служанка стремительно простучала каблучками до двери и заговорила почему-то шепотом:

– Серой госпоже нужно немедленно уходить, сейчас придет ночной караул.

Она осторожно приоткрыла дверь, высунула нос в коридор и помахала.

– Скорее, миледи, пока никого нет, – сказала она.

Я в два прыжка оказалась рядом. Осторожно выглянув в проход, повертела головой; когда убедилась, что коридор пуст, выскользнула из темницы. Сзади раздался наставительный шепот.

– Миледи, вам прямо по коридору, на развилке – налево до маленькой черной двери в стене. Толкнете, там открыто. Дальше прямо, и не сворачивайте, иначе запутаетесь в тайных ходах прислуг.

– У вас и такое есть? – впечатленно проговорила я.

– Конечно, – ответила служанка смущенно. – Коридор выведет прямо к городской стене, там будет ждать милорд Лисгард.

Я не удержалась и съязвила:

– Сам?

Рэниаль не заметила сарказма, она кивнула и произнесла:

– Да. Он выпустит из города.

В глубине коридора послышались лязгающие шаги караульных. Вытянула уши, ага, их двое, говорят о чем-то. Ах, ну конечно, о чем еще.

– …а потом она выдрала клок волос у миледи Генэль и стала избивать бедняжку у всех на глазах.

– Ты ерунду говоришь, не могла дочь архитектора ввязаться в драку.

– Клянусь сияющим источником, сам видел!

– Ладно тебе, Генэль – та еще штучка. Все знают, как увивается за высокородными лордами.

– Следи за словами, друг, у этих стен уши больше твоих.

– Это точно…

Я скомканно поблагодарила Рэниаль и бросилась вниз по коридору. Плащ раздулся, как крылья огромной птицы, даже хотела проверить – может, взлечу. Подошвы сделаны из какой-то упругой кожи и совершенно бесшумны.

На удивление быстро добралась до развилки. Я проморгалась, зрение перешло на ночное, детали стали четче, цвета ярче. Несколько секунд прислушивалась, затем сделала шаг в левое ответвление.

Из другого тоннеля сильным сквозняком потянуло чем-то вроде глины и лимонника. Я закрыла глаза, принюхалась, в голове пронеслись образы – белокожий эльф в многослойной одежде восседает в кресле, несколько служанок хлопочут вокруг. Кажется, готовят ко сну. Ага, теперь светлоокий встает, шагает куда-то в проем. Пришлось повернуть уши вперед и напрячь слух. Мельчайшие капли воды шелестят по полу – его величество совершает вечерний туалет.

В голове вспыхнула безумная мысль – гаюин.

Я, как заколдованная, развернулась вправо, ноги понесли вверх по каменному коридору. То и дело принюхиваюсь, безотказный нос надежно ведет по кривым переходам и анфиладам. Пока бежала, убеждала себя, что мне этот камень куда нужней, чем спрятанному за эолумской стеной королю.

Через некоторое время в коридорах посветлело, появились окна с широкими подоконниками, на краях витиеватые узоры из гибкого металла. Лестница пошла вверх по кругу, приходится постоянно сбавлять скорость.

Оранжевые лучи вечернего солнца отражаются от мраморной поверхности и рассеиваются в воздухе, по башне плывет матовая дымка. Похоже на свет от адуляров, хотя тут ни одного не видно.

На бегу выглядываю в окна – далеко внизу шумит Эолум с множеством башен, арок и мостов. По улицам ползают крошечные горожане, доносится грохот кузниц, в воздухе ароматы кухонь и цветочных духов. Один раз так засмотрелась, что чуть не вывалилась.

Показалось, что бегу целую вечность. Король забрался в самую высокую башню города. Даже выше донжона. Тот стоит у левого крыла, красивый до слез, но выглядит как брат-карлик рядом с королевской башней.

Наконец в конце хода вынырнула массивная дверь. Я перепрыгнула через последние ступеньки и подняла уши. За стеной плеск воды – король все еще совершает омовение высокородных телес.

Потянула носом, запах служанок все еще витает, но слабый, значит – ушли. Я осторожно нажала на дверь, створка бесшумно поползла в сторону. Просунувшись внутрь, я на цыпочках прокралась на середину комнаты.

Покои сделаны не просто дорого, а неприлично дорого. Достаточно взгляда на гигантскую золотую кровать, чтобы понять – тут спит король. Тонкие, как паутина, балдахины расшиты мелкими кристаллами, от шагов перламутровый пол расходится кругами.

Я обалдело оглянулась. Стены переливаются бледно-голубым в свете адуляров, кристаллы размеренно качаются в шаге над полом. На потолке перемещаются мерцающие камешки. Пригляделась – оказалось, болотные светляки. Жучки лениво ползают по матовой поверхности, брюшки ярко пульсируют, из шеренг и рядов создаются замысловатые узоры.

Я опустила взгляд и замерла.

На рубиновом прикроватном столике лежит адамантиновый венец, белоснежный камень в середине маняще сверкает. Я в один прыжок оказалась рядом, пальцы сами цапнули корону, я принялась ее вертеть.

– Корона не нужна, – прошептала я одними губами. – Зачем мне символ городской власти? А вот камешек…

Осмотрела гнездо, камень удерживается незатейливыми подогнутыми зубцами. Попробовала подковырнуть ногтем – чуть палец не вывернула.

Я зло простонала, пришлось повертеть головой в поисках подходящего для ковыряния предмета. На глаза попалось письменное перо с адамантиновым наконечником.

Подхватив его, я принялась совать между зубцами. Гаюину, похоже, механические повреждения не страшны – камень продолжает мягко светиться в гнезде. Спустя десяток попыток наконец удалось отколупать.

Чтобы завоевать себе хоть немного времени, я положила корону отверстием к стене. Сияющий комочек сунула в корсет, перо, как ни хотелось, пришлось вернуть на место. Я еще раз оглядела королевские покои, убеждаясь, что не наследила, и выскользнула в дверь.

Как ошпаренная, я понеслась вниз мимо широких окон и оплетенных плющом камней. Стены замелькали по бокам, бегу через четыре ступеньки, страх и азарт подгоняют, вот уж точно – охота пуще неволи.

Башня кончилась, потянулся бесконечный витиеватый коридор с брусчатым полом. Коварные ответвления зияют дырами в стенах, но мышечная память надежно ведет по изгибам.

Сбоку раздался шум, запоздало поняла, что упустила из виду чье-то приближение. Из-за этих треклятых поворотов эхо исказило звуки.

Я выругалась про себя и притормозила пятками, послышался тихий скрежет, словно где-то остановилась несмазанная телега.

Через секунду передо мной возникла леди Генэль, в свежем наряде, таком же кричаще-вызывающем, как и тот, что я испортила.

На мгновение обе застыли. Она неподвижно пялится на меня круглыми голубыми глазами, пальцы сжимают небольшую сверкающую сумочку. Затем белоухая медленно открыла рот, из него раздался самый противный крик, который я когда-либо слышала:

– Побег! Стража! Побег!

Момент всеобщего оцепенения кончился. Я с рычанием оттолкнула вопящую пигалицу и кинулась вниз по коридору.

Глава 11

Истеричные вопли белоухой заставили ускориться. Сапоги бесшумно касаются отполированной брусчатки, ритмичное дыхание почти бесшумно, словно я создана для бега. Камень под корсетом улегся в какую-то складку на ткани и плотно закрепился, хоть что-то в мою пользу.

Наконец показалась развилка. Я на бегу схватилась за стену, пролетела по воздуху в крутом повороте, плащ устрашающе распахнулся.

Ловко приземлившись на обе ноги, помчалась в левый коридор. Уши уловили тревожное оживление в начале тоннеля, послышался лязг адамантина. Через секунду разобрала голоса. Говорят не четко, но раздраженно и недовольно.

Я припустила так, что чуть не пробежала мимо указанной дверцы. Она оказалась едва заметной и совсем маленькой. Я решительно толкнула створку и протиснулась внутрь.

Тоннель оказался уже, чем ожидала. Потолок низкий, пришлось пробираться, согнувшись пополам, и цепляться капюшоном за влажную побелку. От стен пахнет отсыревшей известью и глиной, из-за них доносятся звуки капель, в балках скрипят личинки древоедов.

Спустя вечность я выползла на поверхность из крошечного входа. Плечи испачкались в побелке, я быстро отряхнула и повертела головой. Справа прямо в брусчатке большая бронзовая решетка. Прутья блестят в закатных лучах, снизу доносится шумный плеск. Я осторожно потянула воздух, боясь вдохнуть какую-нибудь гадость. В носу защекотало от запаха тины и ароматических масел. Слив для дождевой воды оказался напомажен не хуже прически высокородной эльфийки.

Меня передернуло от мысли, что кто-то, словно раб, ползал по стокам и промазывал камни притирками. Бросив еще один взгляд на решетку, я осторожно высунула нос из-за угла.

Улица пустая. Прячась за кустами и вазами с меня ростом, короткими перебежками я направилась к городской стене.

Когда до нее осталось всего два шага, из тени кипариса выступила закованная в броню фигура Лисгарда. Он схватил меня и втащил в заросли.

Я задергалась, как пойманная в силки лиса, когда наконец высвободилась, проговорила:

– И тебе привет, предатель.

Он даже рот раскрыл.

– Я организовал побег! – изумился Лисгард. – Почему предатель?

Белокожий смотрит синими глазами, во взгляде недоумение и что-то, от чего по спине бегут мурашки и сердце начинает биться чаще.

– А кто клятвенно заверял, что в Эолуме меня ожидает райская жизнь? – недовольно спросила я и засунула выбившиеся волосы под капюшон. – Что никто и никогда не посадит в темницу? Самое отвратительное, ты кинулся помогать совсем не мне.

Пока я изливала гнев, Лисгард слушал, не отрывая взгляда, в глазах странные огоньки, челюсть сжата, белоснежные волосы колышутся от вечернего ветерка.

Когда словесный поток иссяк, я поправила корсет и сделала глубокий вдох. Он все еще молча смотрел на меня странными глазами, я осторожно выглянула из-за его плеча, надеясь вовремя заметить появление стражников.

На брусчатке все еще пусто, только густые плющи покачиваются, свисая с балконов. Свет вечернего солнца отражается на белоснежных стенах, от этого кажется – город охвачен огнем.

Я с подозрением глянула на белокожего. Тот все еще таращится, словно впервые увидел.

– Ты разве не рискуешь ушами, помогая мне? – спросила я с сомнением и отшагнула. – С чего вдруг такая забота?

Лисгард покосился в сторону перекрестка, откуда в любой момент могут выбежать закованные в доспехи стражники.

– Рискую, миледи, – ответил он, подергивая жвалками. – Но мой долг, как высокородного эльфа, быть на стороне справедливости и чести.

– А как же служение королю? – поинтересовалась я.

Высокородный вскинул подбородок:

– Король принял поспешное решение. Но мнения не изменит.

Я еще несколько секунд разглядывала елокожего, опасаясь обнаружить подвох. Но солнечный смотрит уверенно, белоснежные волосы колышутся на ветру, взгляд внимательный и серьезный.

– Убедил, – произнесла я, потирая мочку под капюшоном. – Нужно бежать отсюда.

– Точнее не скажешь.

– Но мне нужно к Забытой горе.

Белокожий нахмурил лоб, взгляд скользнул по декольте.

– Откуда вы знаете о ней? – спросил он настороженно.

Я провела ладонью по шершавому камню в стене и отмахнулась не глядя.

– Птичка шепнула.

– Что, интересно, за птичка нашептала серой эльфийке о чародейском месте? – сказал он, подозрительно прищурившись.

Я пожала плечами и улыбнулась, высокородный понял, что рассказывать, откуда у меня сведения, не стану. Его уши вытянулись, взгляд стал холодным. Думала, сейчас вызовет огненный шар и от меня останется лишь горстка пепла. Но белокожий промолчал, плотно сжав губы.

В начале улицы послышалось оживление, раздался топот, звон доспехов и зычные команды. Грохот адамантиновой брони эхом разлетелся повсюду, словно в Эолуме все разом принялись проверять его прочность.

Я быстро шевельнула ушами. Лязг металла все сильнее, стража множится, как грибы после дождя.

– Вы все безумные, – сказала я и нервно сцепила пальцы. – То не говори, это не носи, так не смотри.

– Это иера…

Я оборвала:

– Ох, ладно. Тут другая проблема.

– Какая? – устало спросил высокородный.

– Меня видела твоя белоухая подружка, – сообщила я, выглядывая из-за угла. – Панику подняла.

Лисгард раскрыл рот для возмущенной отповеди, странный взгляд все еще ползает по мне, кадык подрагивает. Но в последний момент, видимо, понял, что не время для нравоучений. Он решительно приблизился к стене и толкнул пару камней.

Небольшая плита поползла в сторону, открылся маленький, но такой желанный проход на свободу. Я выпучила глаза, хотела высказать ему все, что думаю о солнечной магии, но слова застряли в горле.

Пришлось наклониться и протиснуться в отверстие. Когда дар речи вернулся, я едко поинтересовалась:

– Обязательно было тащить меня через огненные ворота?

Он виновато пожал плечами, поддерживая под локоть.

– Это была необходимость, – проговорил Лисгард. – Ворота, как понимаете, гарант вашей доброжелательности. Кроме того, как бы вы проехали тут на Аруме?

Я наконец вылезла наружу, плащ зацепился за ветку шиповника, я осторожно сняла. В нос ударила волна вечерних запахов, едва голова не закружилась.

Возле стены раскинулись темные заросли кустарников, на ветках, словно капли крови, алеют мелкие ягодки. Трава густая, почти до колен, в ней таинственно трещит сверчок.

Я обернулась. Рядом с проходом, между стеной и кустом, в закатных лучах блестит паутинка. Паука не видно, но наверняка сидит где-то рядом, возле сигнальной нити, чтобы моментально среагировать, когда в сеть попадется нерадивая мошка.

В проходе показалась белокурая голова с сосредоточенным лицом, Лисгард дернулся в сторону и чуть не порвал тонкую паучью работу.

Я шикнула:

– Осторожней, громила. Паука не придави.

Белокожий что-то пробурчал под нос, но все же уклонился от паутины. Затем перешагнул через каменный бортик и отошел в сторону, от греха подальше.

Он снова окинул меня странным взглядом, в глазах мелькнули едва заметные тени. Белокожий бережно вытащил из-за пояса блестящий кинжал с волнообразным лезвием и протянул мне.

– Это керис, – проговорил он с достоинством. – Возьмите, мало ли что может случиться в дороге.

Я осторожно взяла клинок, от лезвия исходит слабое матовое сияние, а может, свет так падает. На металле различаются мелкие замысловатые узоры, рукоять из темного дерева изящно изогнута.

Несколько секунд любовалась клинком, потом сунула его в пустые ножны на бедре, которые обнаружила, пока в темнице разглядывала наряд.

Лисгард смотрит на меня с беспокойством и даже заботой, руки скрещены на груди, голова чуть наклонилась вперед, взгляд внимательный и сосредоточенный. Кончики белых ушей полыхают, как вечернее зарево, и нервно дергаются.

В груди потеплело, чувство благодарности накатило с неожиданной силой, я едва не кинулась на шею белокожему, чтобы поблагодарить как полагается. Сдержало чувство достоинства и внутреннее чутье.

Он шумно глотнул и проговорил:

– Вы великолепно выглядите, миледи Каонэль.

Мне стало еще теплей, захотелось улыбаться и кокетливо хлопать ресницами, словно высокородная эльфийка. Если бы не капюшон, белокожий увидел бы, как задрожали и покраснели кончики серых ушей.

Лисгард выдержал манерную паузу, наверное, понимает, что не разбираюсь в этикете.

– Вам нужно до темноты пересечь поле, – проговорил он учтиво. – Король поймет, кто вам помог бежать, но долго гневаться не станет.

– Уверен? – с сомнением поинтересовалась я.

Лисгард кивнул:

– Он не захочет из-за этого ссориться с Тенадруином.

Я отвернулась и сделала вид, что разглядываю паутину, где в цепких лапках паука уже обреченно жужжит полосатая мушка. Паук быстро перебирает ножками, туго оплетая жертву белым коконом. Скоро он сядет ждать, пока внутренности мушки превратятся в вязкую кашицу, тогда вернется и выпьет без остатка.