Злые игры Марсонс Анжела
– Пойду схожу вниз и принесу чай и чего-нибудь поесть.
Эванс отполз в сторону, и Ким заняла его место. Из-за увеличившейся скорости ветра теперь она слышала только отдельные обрывки разговора.
– К чему… прыгать… Амелия…
Ответ Барри Стоун не услышала.
– Однажды… объяснить… судья… поймет…
Черт, в такую погоду даже в аду огонь замерзает, подумала Ким.
– Ты… Амелия… жизнь… вместе…
Неожиданно ветер стих. Тишину нарушил звук выпавшего из рук Алекс карабина.
Барри дернулся от неожиданности и чуть не разжал руки. Он попытался повернуться и посмотреть поверх изгороди.
– Что это было? Кто там?
– Ничего страшного, Барри, – успокоила его Алекс. – Просто я уронила свой мобильный.
Произнося эти слова, доктор Торн сделала рукой сигнал двум офицерам отодвинуться к тому месту, где, затаив дыхание, устроилась Ким. Офицеры взглядом попросили у инспектора подтверждения. Та кивнула, соглашаясь. Звук насторожил Барри, и он теперь выглядел так, как будто был готов прыгнуть в любую секунду.
Офицеры вернулись на свою позицию за спиной Ким.
Барри все еще старался так установить свои ноги на карнизе, чтобы получить возможность посмотреть назад. Алекс рукой приказала офицерам отодвинуться еще дальше.
Теперь Барри стоял лицом к доктору. Если б они не отодвинулись, то он сразу же увидел бы трех полицейских в десяти футах от себя.
Стоун искренне надеялась, что психолог знает, что делает. Ее способности сейчас подвергались серьезной проверке, и помочь ей в этом деле никто не мог.
Глава 38
Теперь они стояли лицом к лицу. Второе разочарование Алекс было от нее на расстоянии вытянутой руки. Этот Хардвик-хаус действительно оказался настоящим геморроем. Не успел Шейн благополучно вернуться в Файерстоун[47], как еще один неудачник пытается обратить на себя ее внимание…
Доктор Торн прекрасно знала, что у нее было уже три возможности заставить Барри вернуться за ограду. Но ей это было не нужно. Ей нужны ответы.
Барри не мог видеть Ким, спрятавшуюся за стеной, а Алекс в случае необходимости могла установить с ней визуальный контакт. Самым важным было то, что женщина находится вне пределов слышимости. Доктору Торн не нужны были посторонние свидетели.
– Они нашли Амелию, – сказала она.
– А почему ее искали так долго? – Казалось, Барри окончательно запутался. – Я же сразу же сказал, где она!
Конечно, сказал, разве нет? Наверное, это выпало у нее из головы, ха-ха! Конечно, он сразу же сказал ей об этом, но Алекс испытала истинное наслаждение, наблюдая, как они носились один за другим, пытаясь разыскать девочку. У нее была информация, которая была нужна инспектору Стоун, а она решила ее попридержать. Доктор Торн никогда не любила делиться.
– В любом случае сейчас она у них, – ее это, в принципе, никак не волновало.
– С ней всё в порядке?
– Барри, мне кажется, что тебе пора подумать о себе. Об Амелии мы поговорим через пару минут.
– Я хочу ее видеть!
Вот еще одна пропущенная возможность перетащить его на безопасную крышу. Алекс сделала ей ручкой.
Сейчас у нее была первая возможность побеседовать с исполнителем после совершения акта. Раньше идиотские показания Руфи лишили ее этого. Когда Ким была рядом, доктор старалась вести себя очень осторожно. Для нее было важно завоевать уважение детектива. Но сейчас они говорили с Барри практически один на один, и сбор информации стал ее главным приоритетом.
– Как ты себя ощущаешь, Барри?
Он сильно побледнел. Для Алекс произошедшее значительно превосходило ее самые смелые ожидания: то, что ее манипуляции смогли вызвать у человека столь высокий уровень насилия, говорило о ее несомненных достижениях! Идеальным результатом была бы еще и смерть ребенка, при этом Барри не стал бы разыгрывать античную драму с самоубийством; но за неимением гербовой…
– Я не помню, как сделал это, – мужчина покачал головой. – То есть я знаю, что сделал это, но не помню как. Я помню, как выволок Амелию из дома. Она плакала, и я запаниковал и засунул ее в багажник машины. А потом вернулся и поджег дом. Я просто хотел уничтожить все следы случившегося… Боже, о чем я тогда думал!
Мужчина посмотрел ей в глаза, и в его взгляде Алекс увидела безумную надежду.
– Они ведь умерли, правда?
– Конечно, Барри. Все умерли, – жестикуляция инспектора не позволяла понять, кто умер, а кто нет, но кто-то точно умер. Доктор Торн предпочла бы, чтобы ему не для чего было жить. – Так почему ты решился на самоубийство? Это что, был страх попасться и понести наказание?
Прошу тебя, скажи «да», мысленно молила Алекс. Страх попасться влиял только на последовательность его действий. Настоящее раскаяние значило совсем другое.
Он на секунду задумался, и она с трудом сдержалась. Ей хотелось вытрясти из него признание. Все, что ей было нужно от него, так это положительный ответ!
Когда он утвердительно кивнул, Алекс чуть не перегнулась через ограду и не поцеловала его. Барри сделал это! Он доказал, что она права. Он совершил ужасное преступление и не почувствовал никакой вины. Все ее неудачи и разочарования стоили одного этого утвердительного кивка.
Но Барри продолжал говорить:
– Вначале было именно так. Я запаниковал по поводу того, что совершил, и не мог поверить в то, что опять окажусь в тюрьме. Но когда я забрался сюда, меня захлестнули воспоминания. Я вспомнил лицо Лизы, полное страха и ненависти, и то, как она хватала воздух ртом…
Из его левого глаза показалась слеза и покатилась по щеке. За ней последовали другие, и через мгновение он рыдал, как большой ребенок.
Алекс охватило отвращение. Он оказался ее триумфом всего на один миг. Он ведь был тем результатом, которого она добивалась. И на секунду доказал, что она права, а вот теперь чувство вины ощущается в каждой его клетке…
– Барри, как стыдно…
– Я не знаю, как я мог сотворить с ней такое! Ведь я ее любил. И Адам был моим братом… Как я мог оставить их умирать? Что же я за человек за такой, если смог совершить такое с людьми, которых люблю?! А теперь из-за меня Амелия вырастет без мамы…
Такого Торн не ожидала. Она была расстроена тем, что он не смог сделать то, что от него требовалось, но решила не зацикливаться на этом, так же как и на своих надеждах получить положительный результат.
Во второй раз ее исследование страдало от одного и того же заклятого врага: от этого гребаного чувства раскаяния! Великий боже, как же она ненавидит эти разочарования…
– Нет, Барри, не вырастет.
– Что?
– Амелия не вырастет без мамы.
В глазах у него опять появилась сумасшедшая надежда.
– Ты хочешь сказать, что Лиза…
– Я хочу сказать, что Амелия вообще никогда не вырастет, – покачала головой Алекс. – Она умерла в багажнике машины. Свою дочь ты тоже убил, Барри. Они все умерли.
Слова, произнесенные мягким голосом, прозвучали как приговор.
Абсолютное отчаяние изменило черты его лица.
Стараясь узнать правду, Барри посмотрел ей в глаза. Легкий кивок все рассказал ему, и Алекс позволила холоду, появившемуся в ее глазах, подтвердить весь ужас его поступка.
Он разжал руки и полетел на землю.
– Нет, Барри! – закричала доктор Торн, протягивая к нему руку. Это был театральный жест – на самом деле она была рада такому концу.
– Какого черта здесь произошло? – крикнула Ким, подбегая к ограде и глядя на тротуар.
Алекс отодвинулась от края парковки и того, что было видно внизу. На лицо она надела маску глубокого шока.
Стоун грубо схватила доктора за руку и повернула к себе лицом.
– Скажите мне, что, черт возьми, только что произошло?!
– О боже… О… я не верю… О боже…
– Что он говорил? Почему он прыгнул?!
– Я не знаю… Я не знаю, что случилось, – психиатр переплела дрожащие пальцы. – Мне кажется, что до него дошло то, что он совершил, и он не смог с этим жить.
Алекс видела, что эти слова не убедили детектива.
– Но он же знал, что он сделал. Он сам час назад сказал вам, что он сделал. Я сама это слышала. Почему же он прыгнул только сейчас?!
– Не знаю, – доктор Торн попыталась выжать из себя несколько слез.
Ким открыла было рот, но ее остановил звонок мобильного телефона.
– Слушаю, Брайант.
Несколько секунд она молча слушала, а потом посмотрела через ограду.
– Ты шутишь… Неужели сработало?!
Она выслушала его ответ, выключила телефон и спрятала его в карман.
– Материя задержала его падение. Он не умер. Пока.
– Слава тебе, господи, – выдохнула Алекс, тогда как ее мозг вопил: «Черт! Черт! Черт!»
Стоун схватила ее за руку.
– Вы идете со мной. Нам с вами придется ответить на несколько вопросов.
Доктор позволила детективу увести себя. Но только на этот раз.
Глава 39
Дом констебля Уайли с тремя спальнями имел общую стену с таким же соседним домом и был построен в 50-е годы. Аккуратное крыльцо, выходившее на газон, было украшено выцветшими украшениями из высушенных цветов.
День выдался очень сухим, и над газоном висел аромат первой скошенной в этом году травы.
Ким подозревала, что супруга констебля по полной программе использует свободное время своего мужа. Так сказать, подготовка к скорой заслуженной пенсии.
– Хорошо, что мы сюда приехали, правда? – сказал Брайант, постучав в дверь.
Стоун согласно кивнула. Происшествие с Барри вызвало целый поток бумажной работы, которой им пришлось заниматься большую часть дня.
Дверь открыла женщина, одетая в синие брюки из хлопка и свитер. Несколько травинок прилипли к ее кроссовкам. Может быть, она все-таки не занимается тренировкой своего благоверного?
У женщины было приятное округлое лицо; седеющие светло-коричневые волосы были подстрижены в боб, и их кончики опускались на дюйм ниже мочек ушей.
– Я могу вам чем-нибудь помочь?
– Сержант Брайант. Инспектор Стоун. Мы бы хотели поговорить с вашим мужем.
На ее лице появилась легкая тревога.
– Он в отпуске…
Брайант и глазом не моргнул.
– У нас всего пара вопросов, связанных с одним делом…
– Барбара, пусть они войдут, – раздался голос Уайли из дальнего угла холла.
Ким вошла и прямиком направилась к тому месту, где в задней части дома расположился констебль. Там находилась вторая гостиная, которая была устроена прямо рядом с кухней-столовой. Она была невелика, но свободна от лишней мебели – единственный стул стоял лицом к окну, а рядом располагался выдержанный в том же стиле диванчик на два места, который отделял гостиную от кухни.
Стоун с Брайантом одновременно уселись на него. Им было явно тесновато.
– Вы что, не сказали ей о вашем отстранении от службы? – спросил сержант, как только Уайли закрыл дверь в соседнюю комнату.
– А смысл? Я не хочу беспокоить ее зря. – Покачав головой, Уайли уселся на стул, снял очки для чтения и положил их на столик, который стоял слева от стула. – Барбара сорок два года проработала уборщицей. Она дни считает до моей пенсии. Ипотека за дом выплачена, так что моя пенсия и то, что нам удалось отложить, обеспечат нам сносную жизнь.
– И как долго вы собираетесь кормить ее этой сказкой? – поинтересовался Брайант.
– Не знаю. Но я надеюсь, что руководство наконец поймет, что все это не имеет ко мне никакого отношения. У меня не было никакой возможности вмешаться.
Ким восхитилась его спокойствием. Уайли гораздо больше боялся расстроить свою супругу, чем услышать приговор дисциплинарной комиссии!
Сержант подался вперед, но в этот момент открылась дверь.
– Чай, кофе? – спросила вошедшая Барбара.
Брайант покачал головой.
– Кофе с молоком и без сахара, пожалуйста, – попросила инспектор. Уайли наверняка предпочтет, чтобы его жена чем-то занялась, пока они будут беседовать.
Ей было жаль этого человека. Всю свою сознательную жизнь он отдал полиции, и вот теперь его пенсия в опасности из-за действий кого-то другого…
Барбара оставила дверь открытой. Уайли встал и закрыл ее. В дверном проеме мелькнула какая-то фигура.
– Ну, уж нет, моя милая, так ты на улицу не выйдешь, – сказал Уайли, оглядывая фигуру с ног до головы.
Ким выгнула шеюи увидела девушку лет восемнадцати, которая спускалась по лестнице. Юбка плотно облегала ее бедра и длиной была не шире кухонного полотенца. Черные колготки, кожаная куртка и серьга в одном ухе дополняли образ.
Стоун видала и похуже, а убийственный взгляд, полный презрения, брошенный девушкой на отца, подсказал ей, что она тоже была не новичком в этом деле.
Девица ничего не ответила Уайли, пробормотала что-то своей матери и вышла из дома.
Констебль вздохнул, прикрыл дверь и вернулся на свое место.
Ким удивило это, потому что на улицах Черной Страны Уайли, будучи воплощением власти, привык к немедленному и неукоснительному повиновению. Как представитель закона, он пользовался непререкаемым авторитетом. А в собственном доме ему приходилось врать жене и его ни в грош не ставила собственная дочь.
– Мы хотели бы поподробнее узнать о вашем визите в дом Даннов, – сказала инспектор, начиная разговор.
– Да там ничего такого не было. Обыкновенная семейная ссора, – Уайли наморщил нос.
Ким подождала несколько секунд, но он ничего больше не сказал.
– Дело в том, что в деле появился еще один участник, и нам необходимо…
– Что вы имеете в виду? Что за «еще один участник»? – спросил Уайли, наклоняясь в ее сторону.
– Он присутствовал в подвале, когда Данн насиловал Дейзи.
– Боооже, – констебль присвистнул.
Брайант подвинулся на диване чуть вперед.
– Расскажите нам о том вечере двухмесячной давности, когда вы были в доме у Даннов. Мы уже говорили с Дженксом. Он сказал, что скандал был из-за какой-то учительницы. Еще что-нибудь добавите?
Уайли поднял глаза к потолку в тот момент, как в комнату вошла Барбара с чашкой кофе для Ким. Стоун кивком поблагодарила ее, и женщина вышла, закрыв за собой дверь.
– Нам позвонили часов в пять или около того. За рулем сидел Дженкс. Он знал дорогу, и мы доехали всего за несколько минут. Помню, Данн все еще орал, когда мы появились.
– Вы увели его на кухню?
– А как же, всё по инструкции, – сказал констебль, как будто хотел защититься.
– Ну, конечно, – согласился с ним Брайант. – А он что-нибудь говорил, пока вы были в доме?
– Он все кипятился по поводу этой учительницы, которая пыталась сказать, что с Дейзи что-то не в порядке. Я его хорошо понимаю. Нам тоже говорили, что у нашей Лауры проблемы с учебой, но это полная ерунда. Некоторые из этих учителей любят совать свой нос в жизнь других людей. Так что я просто успокоил его и сказал, что полностью с ним согласен.
– Дженкс сказал, что в тот момент, когда вы прибыли, миссис Данн разговаривала по телефону…
– Верно, только я не знаю с кем. Дженкс взял на себя ее и детишек, пока я не привел в комнату Данна.
– Дженкс говорил что-то о взгляде Дейзи. Он сказал, что было похоже, что она хочет что-то сказать. Вы ничего такого не заметили?
– Он это все выдумал, – Уайли закатил глаза. – Я лично отвел девочек в спальню и не видел никакого взгляда, – констебль снисходительно улыбнулся. – Молодой еще, вот ему и мерещится всякое-разное… Девочки немного нервничали из-за криков, а так – ничего особенного.
Ким встала. Опять «пустышка».
– Ну что ж, если что-нибудь вспомните… – Брайант встал вслед за ней.
– Знаете, а я действительно кое-что вспомнил. Причину, по которой Данн так рассвирепел. Это потому, что учительница пришла в дом. Ну да, именно так. Он разозлился, потому что учительница привела девочек домой!
Выйдя на улицу, Стоун повернулась к сержанту:
– Доусон беседовал с учительницей во время расследования, правильно?
– Конечно.
– Думаю, что с ней стоит поговорить еще разок, – сказала Ким, чувствуя, как у нее улучшается настроение.
Что-то они все-таки да выяснили.
Инспектор знала, что Венди в подвале не присутствовала, но если учительница высказала свои претензии во время своего первого визита, то могла же женщина прикрывать своего мужа? А если так, то не могла ли она знать того человека, который находился в подвале?
Найти ответ на этот вопрос было просто необходимо.
Глава 40
Стоун припарковала машину и посидела несколько мгновений неподвижно, прислушиваясь к сильному ветру, который слегка раскачивал автомобиль.
С самого первого дня в полицейском колледже Ким твердо верила, что люди должны отвечать за преступления, которые они совершили. И на протяжении всей ее карьеры каждое нераскрытое преступление оставалось незатягивающейся раной на ее душе. Стоун не верила в смягчающие вину обстоятельства. Для нее мир был черно-белым. Ты должен заплатить за то, что совершил!
Ким знала, что Брайант считает ее ненормальной за то, что она подозревает доктора Торн в какой-то причастности к убийству Алана Харриса. Но то, что произошло с Барри Грантом, насторожило ее еще больше.
Во время разбора полетов к ней не было никаких вопросов, так как она «предприняла все необходимые шаги для того, чтобы обеспечить положительный результат». Проще говоря, идея с пляжными зонтиками спасла задницу и ей, и Брайанту. То, что она сама нашла Амелию, тоже не помешало.
Доктор получила очки за то, что умело удерживала Барри на карнизе достаточно долго для того, чтобы зонтики успели расставить.
С объективной точки зрения это было понятно. Но Ким тоже была на той крыше и помнила, что перед самым прыжком Барри был разговорчив и взволнован. Это не походило на поведение человека, готового расстаться с жизнью. Она видела других самоубийц и знала, что в такой ситуации важно каждое мгновение. Она не видела ни одного, кто бы цеплялся за барьер почти час, а потом все-таки решился на прыжок.
Ким повернулась к собаке на заднем сиденье:
– Ну, вот мы и приехали, Барни. Подай голос, если увидишь кого-нибудь.
Она вышла из машины, перелезла через металлические ворота и оказалась на территории кладбища. Уличное освещение почти исчезло, когда Стоун стала взбираться на холм. Она шла по тропинке, пока не добралась до скамейки, на которой сидела с Алекс неделю назад. На нее они попали, поднявшись на несколько шагов от места встречи, так что поиски Ким начала именно отсюда. Она достала из кармана фонарь и двинулась вдоль рядов памятников, слегка расстроенная тем, что человеческая жизнь так коротка.
Стоун спустилась до самого основания холма и поднялась тем же путем, но уже медленнее, чтобы не пропустить что-то важное.
Оказавшись у ряда могил, который начинался от скамейки, она поняла, что на этом участке не было ни одной могилы моложе десяти лет и, естественно, ни одной, в которой нашли бы свой последний приют мужчина с двумя мальчиками.
Ким послала воздушный поцелуй в сторону могилы брата, располагавшейся на самой вершине холма.
Глава 41
Котсуолдс[48] не произвел на Алекс никакого впечатления. О нем писали как о территории «исключительной природной красоты[49]», но Алекс заменила бы «красоту» на «скуку», после того как проехала через несколько сонных деревень, расположенных одна за другой. Целью ее путешествия был Бортон-он-Уотер. Доктор Торн помнила, что читала об этом месте как о кладезе различных ископаемых. Посмотрев на городскую бухту, она решила, что многие из них еще живы и проживают именно в этом городке.
На первых этажах каменных зданий, стоявших вдоль улиц, находились исключительно частные магазины, многие из которых разменяли, возможно, уже вторую сотню лет. Быстрый осмотр города подтвердил предположение Алекс, что в нем не было ни одной торговой сети, даже «Коста» или «Старбакс»[50]. Для Торн это было приговором. Как эти люди умудряются выживать в подобных условиях?!
И тем не менее эта пятидесятимильная прогулка помогла ей забыть про разочарование, которое доставил ей Барри Грант. Сначала, когда она услышала, что он попытался убить свою бывшую жену и любимого брата, это превзошло ее самые смелые ожидания.
На несколько мгновений, стоя на той крыше на пронизывающем ветру, Алекс решила, что он и есть ее «избранный». Ведь настоящий социопат никогда не испытает чувства моральной ответственности и не поддастся внутреннему чувству вины. А ей для ее эксперимента нужен был всего один успех. Всего один человек, который сможет проигнорировать свои внутренние ощущения, и в этом смысле Барри был ее триумфом.
Но потом он опять заговорил.
И его тупое хныканье по поводу «красного тумана» и всепоглощающего раскаяния, которое он ощущал, чуть не заставило ее лично столкнуть его вниз. К счастью, ложь по поводу дочери, которую выдала ему доктор Торн, была достаточной для того, чтобы он разжал руки.
То, что он смог выжить после такого падения, удивило Алекс, но жить ему все равно оставалось недолго. Сейчас он находился в больнице, подключенный к аппаратам, которые искусственно поддерживали в нем жизнь. И хотя он и не умер, но был на пороге смерти. Врачи ни на что не надеялись. Так что пока все не так плохо.
Ее разочарование в Барри смешивалось с восхищением Ким. Детектив казалась соблазнительным проектом, которым доктор Торн была готова серьезно заняться. И именно ее интерес к Ким Стоун заставил ее приехать в этот богом забытый городишко.
Алекс направилась к месту назначенной встречи – к заведению, в котором клиентам предлагался полный пансион: завтрак, бранч, ланч, послеполуденный чай или кофе и, как решила Торн, такие экзотические для них вещи, как капучино и итальянские бутерброды.
Она вошла через ворота, достававшие ей до пояса, и заметила, что единственный занятый столик на улице был оккупирован грузным и почти абсолютно лысым мужчиной, на затылке которого между ушами протянулась узенькая тропинка коротеньких волос. На кончике носа у него находились очки, и он, казалось, был полностью поглощен электронной книгой, которую держал в правой руке. В его левой руке дымилась сигарета, которая и объясняла то, что ему приходилось сидеть на улице.
Решив, что перед ней почти наверняка ее будущий собеседник, Алекс подошла к столику.
– Генри Рид?
Мужчина поднял глаза и улыбнулся.
– Доктор Торн? – уточнил он, вставая и протягивая ей руку.
Алекс улыбнулась в ответ.
– Надеюсь, вы не будете возражать, если мы пообщаемся здесь, – сказал он, возвращаясь в кресло. – Я безнадежный курильщик, а это в наши времена делает меня изгоем.
Доктор Торн как раз возражала. Хотя, несмотря на ветер, из-за облаков время от времени выглядывало солнце, на улице было довольно прохладно. Однако этот человек нужен ей, так что придется согласиться.
– Ну, конечно. Могу я предложить вам выпить что-нибудь?
– Благодарю вас, латте.
Алекс прошла внутрь и заказала два латте. Заплатив, она узнала, что кофе им принесут прямо за столик. Доктор уселась, а ее собеседник положил свой гаджет для чтения на столик.
– Диккенс и электронная книга. Кто бы мог представить себе такое!
Алекс улыбнулась, хотя ей это было совершенно неинтересно.
– Итак, доктор Торн, чем же я могу вам помочь?
Женщина решила, что откровенная лесть в данной ситуации совсем не помешает.
– В поисках кое-какой информации я чисто случайно наткнулась на вашу книгу, о которой в рецензиях писали как о выдающемся явлении в своей области. Все, что я о ней прочитала, говорит о том, что в свое время ваша книга произвела настоящий фурор.
Это было верно лишь отчасти. Никаких рецензий Алекс найти не смогла. А искала она информацию о Майкле Стоуне и многое узнала из газетных статей. И только короткий абзац в «Википедии» сообщил ей о том, что молодой репортер напечатал за свои деньги книгу, в которой подробно описывались все события, но экземпляр этой книги она так и не смогла разыскать. Тогда, не найдя книги, Алекс решила обратиться прямо к автору. Вырезки из газет – это одно, а сейчас перед ней сидел человек, который двадцать восемь лет назад лично опрашивал по горячим следам людей, принимавших во всем этом участие.
– По моему мнению, данная история была достойна того, чтобы рассказать ее широкой публике, – пожал плечами мужчина, явно польщенный услышанным. – Хотя читающая публика решила иначе, и было продано всего около семисот экземпляров.
Торн кивнула, а официантка в этот момент поставила на кованый металлический стол толстые стеклянные бокалы.
– И чего же вы ждете от меня, доктор?
– Прошу вас, называйте меня Алекс, – предложила она с улыбкой. Ей надо получить от него максимум информации. – У меня есть пациентка; я не буду посвящать вас в детали, но в детстве она испытала травму, похожую на ту, о которой вы пишете в своей книге. И хотя вы написали ее двадцать лет назад, думаю, что вы можете мне помочь.
– Естественно, сделаю все, что в моих силах!
Алекс заметила, что его и без того красный затылок покраснел еще больше. Господи, и он тоже любит лесть…
– С чего вы хотите, чтобы я начал?
– С чего вам удобнее, – она всегда сможет направить его на нужную ей дорогу.
– Тогда мне было двадцать три года, и я работал в местном отделении «Экспресс энд сан» в Дадли. В воскресенье, второго июля, я писал заметку о победителе школьной лотереи в Нетертоне, а уже на следующий день столкнулся с диким случаем самого ужасного нарушения родительских обязанностей за всю историю Черной Страны. Правда, эта новость уже через два дня исчезла с новостных лент из-за пожара на фабрике в Пенснетте, во время которого погибли трое пожарных…
– Но вы-то не забыли этот случай?
– Я был молод и полон журналистского идеализма, – покачал головой мужчина. – Думал, что в этой истории есть вопросы, на которые необходимо найти ответы. Я хотел знать: как такому вообще позволили случиться? Кто был в этом виноват – или что? Поэтому, когда появлялась такая возможность, я общался с друзьями, соседями и теми социальными работниками, которые соглашались на беседу. А еще я получил показания психиатров и объединил все факты вместе. В суде не было ничего сенсационного и его мало освещали в прессе, а после того, как он закончился, люди вообще потеряли интерес к этому делу. Публика не требовала расследования, а чиновникам это было только на руку. Я понял, что собранный материал тянет на книгу, но издателей она не заинтересовала, и я напечатал ее за свой счет.
– А вы можете рассказать мне эту историю с самого начала? – Алекс решила, что терпит уже достаточно долго.
Рид допил кофе и продолжил:
– Патриция Стоун была проблемным ребенком. В жилах ее отца присутствовала кровь румынских цыган, а женился он на женщине нецыганских кровей. К моменту, когда Патти исполнилось пять, ее папаша бросил семью и вернулся в объятья табора. В семнадцать лет Патти отправили в приют недалеко от Бромсгроува за то, что она периодически избивала людей на улице. Отвезла ее туда собственная мать, которая там и оставила дочь, избавившись таким образом от лишнего рта в семье. Когда до нее наконец добрались врачи, то ей поставили диагноз «шизофрения». Потребовалось пять лет, чтобы стабилизировать ее состояние, то есть подобрать наиболее действенный набор лекарств. К этому времени Патти было уже двадцать два. Вскоре после того, как ей поставили диагноз – а это было во времена Тэтчер, – произошло печальное событие. «Реабилитация в обществе»[51] – проект, который обсуждали лет двадцать, неожиданно стремительно набрал скорость. Многие учреждения были закрыты, и многие очень больные люди были помещены в социум, который не был готов их принять.
Доктор Торн предпочла промолчать. Лично она была благодарна государству. Эта инициатива обеспечивала нескончаемый поток пациентов с нестабильной психикой. Правда, и старомодные закрытые приюты тоже доказали свою способность предоставлять своих резидентов для проведения исследований.
Пока Генри оплакивал эту государственную инициативу, она вспомнила об эксперименте, который был проведен в одном из таких приютов США в 50-е годы. Доктор Юэн Камерон получил от ЦРУ финансирование на исследования в области концепции «управления психикой». Его целью было стереть имеющуюся индивидуальную память испытуемых, доведя их до состояния младенцев, а затем восстановить их индивидуальность по своему выбору[52]. При проведении исследований он применял медикаментозное введение в кому и использовал электрические разряды мощностью до 360 вольт на человека однократно.
Кроме того, он придумал метод «управления психикой»: на пациента надевали плотный черный шлем, который полностью отрезал его органы чувств от внешнего мира и через который ему по шестнадцать часов в сутки передавалось записанное сообщение. Это могло продолжаться до ста дней.
Хотя личность испытуемых навсегда разрушалась подобными методами, Алекс считала, что эти исследования сослужили психиатрии неоценимую службу.
Доктор Торн вернулась к своему собеседнику, который продолжал разглагольствовать:
– …овчинка не стоила выделки. Некоторые пациенты действительно стали жить «относительно» нормальной жизнью, в то время как другие стали убивать, насиловать и совершать различные акты жестокости, – тут он кивнул в сторону Алекс. – Хотя это тема для отдельного обсуждения. Патти выпустили, посчитав, что она не представляет опасности ни для себя, ни для окружающих. Ей предоставили муниципальное жилье в высотном здании в Колли-Гейт, и после этого она выпала из системы. Предполагалось, что за каждым пациентом будут наблюдать, но у социальных работников не хватало рук, чтобы уследить за всеми, поэтому наиболее спокойные и наименее активные пациенты просачивались сквозь ячейки «социального бредня».