Злые игры Марсонс Анжела
Доктор Торн решила, что уже выдала достаточно бесплатной информации. Если полицейским нужно что-то еще, то им придется или учиться лет десять, или заплатить ей за ее знания.
– Боюсь, что не могу говорить о подробностях того, что мы обсуждали во время наших встреч.
– Но мы расследуем убийство!
– И у вас есть признательные показания, так что я ни в коем случае не мешаю вашему расследованию.
Брайант улыбнулся, признавая ее правоту. Она улыбнулась в ответ.
– И вот еще что – если я буду рассказывать вам все фантазии моих пациентов, то очень скоро люди поймут, что я не умею хранить врачебную тайну.
Детектив откашлялся. Вот теперь начинается веселье. Мужчинами гораздо легче манипулировать – примитивные, самовлюбленные существа.
Алекс понизила голос до шепота, как будто в комнате их было только двое. Пока игра шла в одни ворота, и теперь она хотела получить плату за свои услуги.
– А вы можете рассказать мне, как чувствует себя бедняжка?
– Боюсь, что не слишком хорошо, – поколебавшись, ответил Брайант. – Все дело в том, что преступник, по-видимому, сожалел о содеянном…
Доктор Торн напряглась.
– Только не это, для нее это должно быть ужасно!
– Сейчас она совсем раздавлена чувством вины. – Сержант кивнул. – Кажется, она никогда не рассматривала такую возможность. В сознании Руфи насильник все еще был тем монстром, который надругался над ней, а не человеком, который испытывает угрызения совести и сожалеет о своем поступке. И вот сейчас она к тому же убила его.
Алекс закипела от ярости. Если б она была одна, то сейчас бы по комнате уже летали мебель и элементы декора. Эта идиотка чувствует вину за то, что убила мерзавца! Она, видите ли, испытывает угрызения совести за то, что лишила жизни негодяя, который жестоко изнасиловал ее, избил и бросил умирать!..
Но психиатр спрятала свою ярость за мягкой улыбкой. Руфь жестоко предала ее. Доктор Торн всерьез рассчитывала на эту девушку, а все закончилось тем, что та оказалась на удивление слабоумной. Алекс очень хотела бы увидеть эту идиотку перед собой, чтобы свернуть ей шею!
– Доктор, мы хотели бы поподробнее знать о том состоянии, в котором Руфь находилась в момент убийства.
Так вот в чем дело… Вот зачем они пришли и вот почему против Руфи еще не выдвинуто официальных обвинений. Детективы проводят проверку на тот случай, если защита попробует объявить Руфь невменяемой на момент совершения убийства… Они не хотят, чтобы у убийцы была возможность избежать наказания!
– Вопрос довольно сложный. Меня ведь не было рядом в момент преступления, поэтому…
– Но вы же будете готовы принять сторону защиты и засвидетельствовать, что в момент совершения преступления Руфь Уиллис была не в себе?
– Глупо делать вывод, что если женщина посещает психиатра, то она обязательно сумасшедшая.
– Это не ответ на вопрос, доктор.
Конечно нет, но Алекс намеренно нагнетала обстановку, чтобы показать им, что находится в сложной ситуации. И тем не менее инспектор так и не посмотрела в ее сторону.
– Моей целью было ее вылечить. Вы должны понять, что я уже знала Руфь какое-то время и у нас с ней появились определенные взаимоотношения. Она мне доверяла.
– А мы должны понять ее чуть лучше, прежде чем двинемся дальше.
Алекс поняла, что ее следующая фраза может навсегда изменить жизнь Руфи. Если она, как эксперт, решит, что девушка находилась в состоянии аффекта и к ней может быть применено правило ограниченной ответственности, то КСУП, скорее всего, предъявит ей обвинение в непредумышленном убийстве, чтобы наверняка добиться обвинительного приговора. То, что она сейчас скажет, может означать разницу между пожизненным заключением и сроком от пяти до восьми лет.
– Нет, находясь в здравом уме, я не могу подтвердить, что Руфь Уиллис сумасшедшая.
Как же она ненавидит людей, которые ее разочаровали!
Теперь они смотрели на нее не отрываясь. Оба. Особенно Брайант, который заметно разволновался.
– Доктор, и вы что, согласитесь выступить на стороне обвинения?
Несколько минут Алекс молчала, всячески демонстрируя, что разрывается между своими обязанностями по отношению к пациентке и обязанностями добропорядочного гражданина.
Наконец она с силой выдохнула воздух и произнесла:
– Только если это будет абсолютно необходимо.
Прощай, Руфь! И поделом тебе, сука…
Прежде чем протянуть руку, сержант взглянул на свою начальницу.
– Благодарю вас за ваше время, доктор Торн. Вы нам очень помогли!
Алекс, все еще не отошедшая от внутренней борьбы, молча кивнула.
Брайант пошел к выходу, и инспектор направилась за ним. На пороге она остановилась и обернулась, заговорив второй раз за все время беседы. У нее был низкий, мягкий и уверенный голос.
– Последний вопрос, доктор Торн. Я немного удивлена, что с вашей подготовкой, многими годами практики и временем, которое вы проводили с вашей пациенткой, вы не заметили, что что-то должно произойти.
Алекс посмотрела в немигающие глаза женщины и увидела в них такой ледяной холод, что по спине у нее пробежали мурашки. Несколько мгновений они не отводили друг от друга глаз, а потом инспектор пожала плечами и вышла из комнаты. Доктор Торн смотрела на закрытую дверь. Хотя она все еще кипела от гнева, теперь Алекс почувствовала, что всерьез заинтригована. Единственным, чего она никогда не боялась, был открытый вызов. В голове у нее зашевелился план, и психиатр улыбнулась. Когда закрывается одна возможность, то обязательно открывается следующая!
Глава 22
Шейн Прайс отступил в тень, когда дверь дома открылась. Из нее вышли мужчина с женщиной и залезли в «Гольф». Несмотря на всю его ярость, сердце Шейна забилось быстрее, когда он мельком увидел ее силуэт; она закрывала дверь. Гнев отступил перед ее совершенством.
Его переполняли эмоции. Он ее ненавидел, он ее любил, он в ней нуждался.
Но это не было сексуальным желанием. Его способности испытывать сексуальное влечение были уничтожены много лет назад.
Он восхищался ее совершенством и чистотой. Она была такая чистая… По тому времени, что она проводила с ним, он помнил, что ее волосы всегда пахли кокосом и в душе она пользовалась гелем с запахом жасмина. Ногти ее были аккуратными и наманикюренными, хотя она и не покрывала их лаком. Ее одежда всегда была свежей и тщательно отглаженной.
Сам он был одет в ту же одежду, в которой среди ночи уходил из Хардвик-хаус. Светло-синие джинсы стали заскорузлыми от грязи. Колени были вымазаны в саже и копоти – Шейн стоял на них, «работая» за старым бинго-клубом в Крэдли-Хит. За свои услуги он не брал больше пятерки – только чтобы хватило на еду.
Но волновала его совсем не внешняя грязь. Его мучила грязь внутренняя. Каждая клеточка его тела была вымазана в его прошлом. Иногда Шейн представлял себе, как разбирает свое тело по косточкам и моет каждую из них теплой мыльной водой. Если б он мог тщательно оттереть каждую, то вновь собрал бы уже скрипящее от чистоты тело.
Но Алекс отняла у него эту надежду. Он никогда не забудет член своего дяди, изливающийся у него внутри. Или то тошнотворное чувство, которое он испытывал, когда мужская рука ласкала волосы на его голове, а в ушах у него звучали интимные поощрения, сопровождавшие половой акт. Эти произносимые шепотом нежности были еще хуже, чем само изнасилование.
Шейн почувствовал, как вместе с этими воспоминаниями его рот наполняется желчью. Он отбежал на боковую улицу и нагнулся. Гамбургер из «Макдоналдса», заработанный с таким трудом, оказался на тротуаре.
Ярость вернулась к нему с такой силой, что он чуть не упал. До последней встречи с Алекс его не покидала пусть слабая, но все же надежда на то, что он сможет отмыться. Что кто-то как-то найдет способ убрать эту сажу.
Но во время последнего разговора она лишила его этой надежды. Она лишила его всего, и теперь ей придется за это заплатить! Рукавом куртки Шейн вытер слюну в углу рта. Он уже знал, как попадет в дом. Через крохотное окошко в ванной, которое было всегда приоткрыто. Он был уверен, что пролезет в эту узкую щель. Еще будучи ребенком, он научился забираться в самые крохотные отверстия. Чтобы спрятаться.
В следующий раз, когда она уйдет, он заберется в ее дом, в ее крепость и станет ждать. Ее.
Глава 23
– Но послушай, Брайант, почему она согласилась свидетельствовать против собственной пациентки? – спросила Ким, когда они вернулись в участок.
Пожав плечами, сержант открыл коробку с ланчем и стал внимательно рассматривать ее содержимое, хотя оно никогда не менялось – все то же яблоко, сэндвич с ветчиной и сыром и напиток «Актимель».
– Совесть замучила?
На это Стоун не стала отвечать. Она догадалась, что ее напарник попал под влияние этой холодной привлекательной женщины и ее игривой улыбки. Ведь Ким сама была вынуждена признать, что в этой Торн было что-то привлекательное, хотя и никак не могла смириться с несколькими вещами. Они приехали к психиатру, чтобы получить информацию, и они ее получили, но Стоун не могла избавиться от неприятного ощущения, что узнали они больше того, о чем спрашивали.
Ким также ощутила, что ее природный инсинкт, который позволял ей разбираться в эмоциях собеседника, отключился именно в тот момент, когда они переступили порог кабинета Алекс. Удивительно, но, несмотря на свою собственную эмоциональную закрытость, инспектор очень хорошо чувствовала эмоции других людей, и тем не менее в случае с этой Торн она ничего не ощутила.
– Послушай, командир, а в чем, собственно, проблема? Она ответила на наши вопросы и согласилась дать показания в суде. Так что всех нас можно поздравить.
– И ты хочешь сказать, что на тебя никакого впечатления не произвели ее внешние данные и заигрывания?
– Совсем никакого, – в одной руке Брайант держал сэндвич, а в другой ручку. – Она, без сомнения, очень привлекательная женщина, хотя на мой вкус несколько худовата, но я тут недавно слыхал, что закон вовсе не запрещает быть красивой. То есть я хочу сказать, что видно, что она знает свое дело. Все эти дипломы на стене не были сделаны в «Фотошопе»…
– А я и не говорю, что она мошенница.
– Тогда что ты пытаешься мне сказать, шеф? – Сержант бросил ручку на стол. – Доктор сказала нам все, что мы хотели от нее услышать. Мы знаем, что Руфь Уиллис не сошла с ума, и теперь КСУП должна нам по гроб жизни. Дело можно хоть под микроскопом рассматривать. Стопроцентный обвинительный приговор – я не вижу никаких проблем!
Стоун задумчиво потерла подбородок. Все, что сказал Брайант, было абсолютно верно, но ее шестое чувство никак не хотело успокаиваться.
– И кстати, что это ты пыталась выяснить, когда мы уходили? – спросил сержант.
– Да так, пыталась кое-что проверить.
– Она же только врач, а не Господь Бог. Откуда она могла знать, что Руфь собирается сделать?
Ким заметила, что эмоциональное состояние Брайанта сказалось на его внешнем виде – пиджак был отброшен в сторону, узел галстука ослаблен и верхняя пуговица сорочки расстегнута.
– Она психиатр. Она специализируется на деятельности человеческой психики, – не сдавалась Стоун. – Тебе не кажется, что она просто обязана была об этом знать?
Сержант покончил с сэндвичем и вытер рот.
– Нет, не кажется. Нам было приказано собрать информацию для обвинения. Ты была уверена, что это преднамеренное убийство, и все, что мы узнали, подтверждает твою правоту. И тем не менее ты во всем продолжаешь видеть какие-то загадки, а если кто-то пытается нам помочь, то ты ищешь в этом какие-то скрытые мотивы! Шеф, мир не так плох, и не состоит сплошь из корыстных людей, – Брайант тяжело выдохнул. – И заканчивая на этой ноте, я отправляюсь в буфет, купить нам что-нибудь попить.
К тому моменту, как он вернется, эта стычка уже забудется. Как и всегда.
А пока, на всякий случай, Ким села за компьютер. Она ввела в поисковик полное имя доктора, и на экране появилось двенадцать сайтов. Стоун начала читать с самого первого.
Через десять минут она уже познакомилась с сайтом частной практики Александры Торн, прочитала об опубликованных ею работах, узнала о ее благотворительной деятельности и была перенаправлена на пару сайтов, на которых Алекс предлагала консультации по Интернету.
Когда Брайант появился с кофе, Ким поняла, что он прав. Ее изыскания ничего ей не дали. Так что пора их оставить.
На какое-то время.
Глава 24
Ким слезла с мотоцикла и постаралась забыть о словах Вуди, которые все еще звучали у нее в голове: «Стоун, ни при каких обстоятельствах вы не должны приближаться к девочкам Данн и разговаривать с ними!» Хотя, если память ее не обманывала, то она никогда не давала на это своего официального согласия. То есть своего недвусмысленного согласия. Поэтому с точки зрения общечеловеческой логики никакой договоренности на этот счет не существовало.
Она даже Брайанту не сказала, куда едет. На сегодня они с ним уже исчерпали лимит стычек.
Фордхэм-хаус был новым зданием, построенным на западном краю парка Виктория в Типтоне. Впервые эта местность появилась в «Книге Судного Дня»[37] под названием «Тибинтон», а во время индустриальной революции это была наиболее промышленно развитая часть Черной Страны. Когда-то ее называли «Венецией Центральных Графств» из-за обилия каналов. Но, как и во многих других городах Черной Страны, многие производства закрылись в 80-е годы XX века, и на их месте были построены жилые дома и другие здания.
Вход в Фордхэм-хаус представлял собой обширный подъезд из стекла и кирпича, с названием здания, написанным строгими золотыми буквами. Ким знала, что здесь находится промежуточная база, на которой содержались жертвы сексуального насилия. Дети находились здесь в ожидании решения об их будущем, и время, которое они здесь проводили, варьировалось от нескольких дней до нескольких месяцев. За это время социальная служба должна была решить, возвращать ли девочек Данн матери или нет.
Когда Ким вошла внутрь, она была поражена разницей между этим учреждением и другими, с которыми ей приходилось сталкиваться. Лучи солнца через стеклянные стены заливали холл ярким светом.
Всю доску объявлений занимали детские рисунки. Их было так много, что они расположились не только на доске, но и далее по всей стене.
За стеклянными перегородками, доходившими до уровня груди Стоун, прямо за рецепцией, находился офис. Там женщина искала что-то в нижнем ящике шкафа для бумаг.
Ким нажала кнопку вызова, которая выглядела как нос на нарисованной улыбающейся физиономии.
От неожиданности женщина отпрыгнула от шкафа и повернулась в сторону инспектора. Стоун через стекло показала ей свой полицейский знак.
Женщине было чуть за тридцать. Наверное, сегодня она пришла на работу с аккуратной прической, но день, похоже, выдался не из легких. Ее стройную фигуру обтягивали голубые джинсы и зеленая майка с рукавами; на плечи был накинут кардиган, который постоянно спадал с левого плеча.
Проверив документы Ким, женщина вышла из офиса. После нескольких хлопков разных дверей она оказалась перед инспектором.
– Чем я могу вам помочь?
– Детектив-инспектор Ким Стоун. Я хотела бы поговорить с девочками Данн.
– Меня зовут Элейн, и, боюсь, это невозможно.
Ее голос прозвучал спокойно, но твердо.
Ким пришлось вспомнить, что рядом с ней нет Брайанта с его неистощимым запасом приятных манер. Она попыталась представить себе, как бы он поступил в подобной ситуации.
– Я понимаю, что такая просьба может показаться необычной, но мне действительно необходимо задать им несколько коротких вопросов. Пожалуйста.
– Прошу прощения, но я не могу… – покачала головой Элейн.
– А есть здесь кто-то, с кем я могла бы переговорить? – спросила Стоун, обрывая ее на полуслове. Черт побери, она ведь искренне старалась!
Элейн перевела взгляд на офис, в котором сейчас сидел мужчина, подняла два пальца и поднесла ко рту, как будто курила сигарету. Мужчина кивнул ей.
– Пойдемте со мной, – пригласила Элейн инспектора, направляясь к выходу.
Ким шла за ней до тех пор, пока они не завернули за угол и не скрылись из виду. Тут Элейн достала из кармана кардигана пачку сигарет и зажигалку. Затем вытащила из пачки сигарету и прикурила ее.
Стоун оперлась спиной о стену.
– Послушайте, я знаю, что это абсолютно против правил, но в деле появились новые обстоятельства. Я должна поговорить с ними. Скорее даже с одной из них.
– Они обе очень уязвимы. У вас нет специальной подготовки…
– Послушайте, Элейн, прошу вас, помогите мне. Не заставляйте меня проходить через все круги ада, с тем чтобы в самом конце услышать отрицательный ответ какого-нибудь сопливого чинуши-психолога.
– Никаких кругов ада не понадобится, – улыбнулась женщина. – Я именно та сопливая чинуша-психолог, и я говорю вам прямо здесь и сейчас, что вы не можете поговорить с ними.
Черт, подумала Ким, это называется влипнуть по полной.
И она решила использовать единственную доступную ей тактику. Все честно рассказать.
– Ну хорошо, тогда слушайте. У меня есть основания полагать, что Леонард Данн был не один. Мне кажется, что в комнате во время съемок, по крайней мере одного фильма, находился кто-то еще.
– О-о-о… черт, – женщина закрыла глаза.
– Я хочу прижать их, Элейн. Я хочу достать того, кто за всем этим наблюдал или, в худшем случае, участвовал в этом, кем бы он ни был!
Психолог глубоко затянулась сигаретным дымом.
– Пока ни одна из девочек не сообщает нам информацию добровольно. Я получаю от них только «да» или «нет», да и то должна тщательно обдумывать вопросы, чтобы получить хотя бы такую реакцию.
Да, Ким это нисколько не удивило. Развратители обычно находят самое слабое место у своей жертвы и используют его для того, чтобы обеспечить абсолютное молчание. И физическое исчезновение развратника отнюдь не убирает этот страх. Его угрозы обычно остаются действенными на очень долгое время.
Ответы «да» и «нет» – это в данной ситуации было не так уж и плохо. В головах юных и наивных жертв такие ответы были возможностью избежать опасности, которая связана с правдой.
– Так я могу с ними поговорить?
Элейн сделала последнюю затяжку и решительно покачала головой.
– Если только за то время, пока я курила, вы не прошли четырехгодичный курс обучения, то ответ отрицательный.
– Боже, вы что, не слышали…
– Я хорошо слышала все, что вы сказали, и я так же, как и вы, хочу, чтобы все, кто приложил к этому руку, были арестованы.
Стоун посмотрела женщине в лицо – и поверила ей.
Ее собственная работа была не сахар, но работа Элейн – на совсем другом уровне. Ей платили за то, что она выспрашивала и вытягивала информацию, которая разрушала юные души. И если она хороший сотрудник, то на нее выливаются потоки самых жутких рассказов, которые только можно себе представить. Ничего себе, награда за труд… На этот раз Ким смогла сдержаться и промолчать.
– Я сама поговорю с девочками, а вы можете при этом присутствовать. Но если вы попытаетесь вмешаться в беседу, она немедленно закончится. Это понятно?
Это было не совсем то, чего хотела Ким. Она хотела сама задать свои вопросы, но что-то подсказало ей, что решение окончательное и обжалованию не подлежит.
– О’кей, понятно.
– Хорошо. Что именно вы хотите, чтобы я спросила у девочек?
– Я хочу, чтобы вы узнали, не был ли второй человек в подвале их матерью, – не колеблясь, ответила Стоун.
Глава 25
Ким обрадовалась, когда увидела, что девочек не стали разлучать. Она полагала, что до того момента, как их вернут матери, оставались считаные дни. После того как с Венди сняли все подозрения, такое решение было неизбежным.
Хотя комната девочек была невелика, в ней все же поместились две кровати, разделенные тумбочкой. Небольшой шкаф и столик довершали обстановку. Ким нашла атмосферу комнаты гораздо менее суровой, чем та, с которой она сталкивалась в своем детстве. Вся обстановка и украшения в комнате отвечали только одному требованию – функциональности.
Белые стены были украшены рисунком красно-зеленого плюща, который вился по всем стенам. На постельном белье и подушках была видна россыпь диснеевских персонажей.
Девочки, наряженные в карнавальные костюмы, сидели на полу. Дейзи была Далматинцем, а Луиза – Совой. Воздух благоухал запахами мыла и шампуня, которыми девочек, по-видимому, недавно вымыли.
Неожиданно у Стоун сжалось сердце. На долю мгновения – перед тем как она их заметила – Ким увидела на лице Дейзи широкую улыбку и выражение счастья. В этот момент она развлекала сестру плюшевым медвежонком, одетым в шорты, которого держала в руках.
А сейчас лицо словно закрылось, и Стоун хорошо понимала почему. Какой бы ужасной ни была жизнь Дейзи, она была знакома девочке. Та знала людей, ее окружавших, хотя и боялась их. В ее жизни существовали конкретные постоянные величины – мать, друзья, игрушки… А теперь все это сменилось на чужих людей и постоянные вопросы, которые возвращали ее к страшным воспоминаниям.
Ким ненавидела себя за то, что ей пришлось причинить девочке боль.
– Привет, девочки, во что играете? – поинтересовалась Элейн, усаживаясь на полу.
Стоун заметила, что села она поближе к девочкам, но и не слишком близко. Психолог позаботилась о том, чтобы расстояние между сестрами было меньше, чем расстояние между ней и девочками. Таким образом, она оказывалась за пределами их круга и не представляла для них опасности.
Ким осталась стоять на пороге, и Дейзи посмотрела на нее.
– Это моя подруга, – пояснила Элейн. – Просто представьте себе, что ее здесь нет. Она не будет вас ни о чем спрашивать и не сделает ничего плохого. Хорошо?
Дейзи отвернулась с недоверчивым выражением на лице, и Ким не смогла винить ее за это.
– Дейзи, если позволишь, я хотела бы задать тебе пару вопросов, хорошо?
Девочка перевела глаза на свою сестру, которая молча разглядывала пришедших.
– Милая, я хочу, чтобы ты вспомнила времена, когда бывала внизу.
Стоун отметила, что психолог не стала называть подвал подвалом и не стала использовать слов, которые могли бы повлиять на память ребенка. Она предоставила Дейзи возможность самой выбрать свой маршрут.
Ребенок часто заморгал, но не произнес ни слова. Руками она продолжала сжимать медвежонка.
– Детка, с вами в комнате был еще кто-то?
Дейзи взглянула на сестру и опять ничего не ответила.
– Милая, а мамочка когда-нибудь спускалась к вам в подвал?
И опять взгляд, брошенный на сестру.
Черт побери, Ким поняла, что использовалось в качестве угрозы! Негодяй сказал дочери, что если она скажет правду, то с ее сестрой случится что-то страшное. И она все еще этого боялась. Старшая сестра, которая защищает свою сестричку. Это было знакомо Ким. Она тоже когда-то была старшей сестрой, хотя и родилась всего на несколько минут раньше. Но была готова отдать за Мики жизнь.
Стоун почувствовала, как все ее надежды испаряются. Неудивительно, что девочка не хочет говорить, и Ким решила больше на этом не настаивать. Она сделала шаг вперед, чтобы дотронуться до плеча Элейн. Игра закончена. Она больше не будет причинять боль девочке.
Но в тот момент, когда Стоун занесла руку, Дейзи повернулась и посмотрела на нее.
Инспектор замерла на месте.
Сжав губы, Дейзи смотрела на Ким умоляющими глазами. Она пыталась что-то сказать именно ей. Стоун окинула взглядом девочку с головы до пят, и неожиданно на нее сошло озарение. Правда лежала прямо перед ней!
Ким улыбнулась и кивнула девочке. Ей все было понятно.
– Элейн, спросите ее еще раз, – попросила она мягким голосом.
Психолог обернулась и посмотрела на инспектора.
– Прошу вас.
Элейн снова повернулась к Дейзи, которая теперь смотрела прямо перед собой.
– Дейзи, твоя мамочка когда-нибудь спускалась в подвал?
Медвежонок отрицательно покачал головой из стороны в сторону.
– Дейзи, а в комнате с тобой и папой находился еще кто-то?
Голова медвежонка утвердительно задвигалась вверх-вниз.
– Дейзи, и ты его знаешь?
Ким затаила дыхание.
– Да, – ответил медвежонок.
Глава 26
Александра Торн завела двигатель «БМВ», когда увидела, как черный «Гольф» выезжает с боковой улицы, которая вела на Вордсли-роуд. Ее слежка показала, что женщина-детектив была не замужем и у нее не было детей. То, что женщина пережила какую-то психологическую травму, Алекс поняла еще во время их первой встречи, и хотя уже одной этой информации было достаточно, чтобы возбудить ее интерес, доктору хотелось большего.
Инспектор развлекала ее, пока она ожидала новостей о Барри. А в том, что эти новости скоро поступят, Алекс была уверена.
Она пропустила перед собой две машины, чтобы между нею и инспектором образовалась какая-то дистанция.
Доктор Торн выяснила все, что хотела знать о профессиональной деятельности инспектора. Кимберли Стоун оказалась отличным работником и быстро двигалась по карьерной лестнице. У нее был необычайно высокий процент раскрываемости, и, несмотря на то что ее нельзя было назвать душой компании, Ким пользовалась заслуженным уважением коллег.
Но Алекс нужна была дополнительная информация, и понимая, что она не свалится на нее как снег на голову, психолог решила проявить находчивость. Единственным способом узнать что-то еще было поездить за инспектором в субботний день, с тем чтобы определить, что она делает в то время, когда не является высокоэффективным детективом. И вот эта-то поездка и привела доктора Торн к цветочному магазину на Олд-Хилл.
Алекс была заинтригована, когда Ким вышла из магазина с букетом лилий и гвоздик. Инспектор не производила впечатление человека, который может дарить цветы.
Доктор Торн так и держалась в двух машинах от Ким, пока ехала за ней через несколько островов в пригороды Роули-Ригз.
Там было всего два места, которые могли бы представлять интерес для инспектора – небольшая больница и кладбище Поук-лейн. Случайную встречу было гораздо проще организовать на последнем.
Как будто подчиняясь воле Алекс, «Гольф» въехал на кладбище через ворота, находившиеся прямо напротив острова. Доктор Торн повернула раньше и проехала немного в сторону больницы, чтобы увеличить расстояние между собой и Ким.
Она заехала на парковку больницы и тут же выехала с нее. Медленно двигаясь по дороге, которая шла вдоль кладбища, Алекс наконец обнаружила припаркованный «Гольф».
Притормозив, она въехала через ближайшие ворота и мгновенно засекла фигуру в черном, которая шла вверх по холму. Алекс осмотрелась и выбрала ряд могил, который шел как раз посередине между тем местом, куда направлялась инспектор, и тем местом, где был припаркован «Гольф». Отлично. Возвращаясь к машине, детектив неминуемо пройдет мимо Алекс.
Она выбрала себе памятник и встала перед ним. На черном мраморе не было никаких цветов или украшений, так что можно было не бояться неожиданного появления безутешных родственников.
Доктор Торн никак не могла избавиться от интереса, который вызвала в ней Кимберли Стоун. В ее темных, обращенных внутрь глазах было что-то от вампира. Алекс почти всегда могла определить человека практически с первого взгляда. Она внимательно изучила малейшие детали невербальной коммуникации детектива – это было необходимо, так как во время их первой встречи женщина не произнесла практически ни слова. Ей не удалось узнать слишком много, но Алекс стало ясно, что человек настолько закрытый, как Ким, не мог не пережить в своей жизни боль и психологическую травму. И уже одно только это заинтересовало ее в женщине.
Доктор Торн понимала, что она должна будет противопоставить холодному расчетливому уму женщины все свои способности к манипулированию, но была уверена в своей конечной победе. Она всегда побеждала!
Фигура задвигалась, и Алекс перешла к своему плану. Нагнувшись, она подняла с земли камешек и засунула его в правую туфлю. Доктор хорошо просчитала момент своего выхода из-за могильных памятников и захромала вверх по холму с целью перехватить детектива на полдороге. Решив рискнуть, она смотрела только себе под ноги.
– Доктор Торн?
Алекс подняла голову и притворилась, что колеблется, пытаясь вспомнить женщину, которая прервала ее невеселые мысли.
– Ах да, ну конечно, инспектор Стоун, – произнесла она, протягивая руку.
Женщина на мгновение дотронулась до нее.
– Могу я поинтересоваться, как дела у Руфи?
Инспектор засунула руки глубоко в карманы своих джинсов, и Алекс показалось, что она вытерла их о внутреннюю подкладку, стирая следы их физического контакта.
– Ей предъявлено обвинение в убийстве без права освобождения под залог.
– Да, это я слышала в новостях, – печально улыбнулась доктор Торн. – Я имела в виду ее настроение.
– Сильно напугана.
Алекс осознала, что ей предстоит нелегкая работа. Женщина была еще более закрыта, чем она себе ее представляла.
– Знаете, я много думала над тем, что вы сказали, когда уходили.
– И?..
Безо всяких извинений или пояснений. Даже не попыталась объяснить свои слова или сказать, что ее не так поняли. Алекс определенно нравилась эта женщина.
Психолог переступила с ноги на ногу, и на лице у нее появилась гримаса боли. Она оглянулась вокруг и увидела в десяти футах от них скамейку.
– Может быть, мы присядем? – предложила она, ковыляя к скамейке. – Я вчера вывихнула коленку.
Детектив прошла вслед за ней и уселась на противоположном конце скамейки. Как и предполагала Алекс, все тело инспектора, казалось, вопило: «Ну, давай же заканчивать!» Однако если человека усадить, то он почти наверняка задержится. Именно поэтому в любой торговой точке вы обязательно найдете кафе.
– Я просмотрела свои заметки в поисках ответа на ваш вопрос, который могла упустить во время наших с ней встреч, но ничего не нашла, кроме…
Доктор Торн остановилась и заметила первые признаки хоть какой-то заинтересованности.
– Кроме того, что я, по-видимому, не обратила внимания на то, что ее реакции были слегка замедленными. Ей приходилось делать над собой усилие, чтобы двигаться вперед, и хотя это было не то лечение, которое можно вести по заранее составленному расписанию, теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что она слегка тормозила…
– Ах, вот как.
Черт побери, да эта женщина – крепкий орешек!