Девять жизней бойцовой кошки Дубровный Анатолий

Глава первая. Сосновый бор

Детский дом «Сосновый бор» назывался так, потому что был расположен в вековом сосновом бору на берегу живописного озера. Но у самого озера сосны не росли, росли привычные для средней полосы берёзки, а у самой воды – ивы. В траве, достаточно высокой, чтоб скрыть там расположившегося, лежал один из воспитанников, коротко остриженные рыжие волосы могли принадлежать мальчику, по фигурке лежавшего нельзя было определить – мальчик это или девочка. Все воспитанники «Соснового бора» были одеты в одинаковые тевларовые комбинезоны, хотя девочки постарше (уже почти девушки) предпочитали юбки, но не всегда. На лежавшем были брюки и свободная рубашка, а лежал он на животе – лица видно не было. Но когда он перевернулся на спину, стало видно, что это девочка, скуластое лицо было всё же девичьим, да и бугорки формировавшейся груди, натянувшие рубашку, ясно указывали на пол. Девочка сорвала травинку, сунула её в рот и стала смотреть на небо, так обычно туда смотрят мечтатели и романтики. Но ничего не выражавшее лицо с большими зелёными глазами заставляло усомниться в романтическом настрое девочки, так смотрят люди, поставившие себе какую-то цель и теперь обдумывающие пути её достижения, при этом не обращающее внимание на окружающее. Девочка дожевала травинку и сорвала следующую, но в рот не сунула. Внимание лежавшей привлекли крики на берегу. Девочка ловко перевернулась на живот, но поскольку с этого места берега не было видно, то она поползла, делала она это так, словно была не человеком, а змеёй. Девочка ползла, не оставляя следа – не приминая траву, а как будто раздвигая её. Оставаясь невидимой, девочка, нахмурившись, разглядывала то, что творилось на берегу. Там испуганная группка малышни смотрела, как у их подружки высокий парень из старшей группы собирался отобрать что-то, очень похожее на шлёпанцы. Вырвав у заплакавшей девочки один (при этом вывернув ей ручку) он потянулся за вторым. Рыжая девочка не стала ждать продолжения, одним движением поднялась и прыгнула вперёд, оказавшись около обидчика и его жертвы.

– Ты зачем маленьких обижаешь? – спросила рыжая девочка, привлекая к себе внимание. Её звонкий голос отличался от голосов сверстниц, так как был более низкий и с заметной хрипотцой. Старшеклассник презрительно смерил взглядом неожиданно появившуюся защитницу. Та была на полголовы его ниже и в полтора раза тоньше, но что-то в её взгляде было такое, что он, кривя губы, ответил:

– Мне надо на тот берег. А времени сходить за исусками нет. А ты бы шла своей дорогой, не видишь? Я спешу!

Старшеклассник щёлкнул маленькую девочку по носу, та от неожиданности выпустила шлёпанец и заплакала сильнее. А захватчик чужих шлёпанцев, видно удовлетворенный полученным результатом, попытался щёлкнуть по носу и рыжую девочку, но оказался прижатый лицом к траве с вывернутыми за спину руками. От неожиданности он выронил шлёпанцы, которые были возвращены сразу повеселевшей владелице. А рыжая девочка несколько раз ткнула старшеклассника лицом в траву, при этом ещё больше выворачивая руки, причиняя боль. Старшеклассник застонал, а удовлетворённая девочка назидательно сказала:

– Маленьких обижать нельзя! Запомни и повтори: маленьких обижать нельзя! Три раза повтори! А потом извинись и скажи, что так больше делать не будешь.

После покаяния и извинений девочка легко подняла свою жертву за шиворот и ударом ноги в область ниже поясницы задала старшекласснику нужное направление, тот быстро побежал, но удалившись на безопасное расстояние, спрятался за деревьями, стал наблюдать за происходящим у озера.

– Спасибо, – поблагодарила маленькая девочка рыжую, та ответив: «Всегда пожалуйста», достала платок и стала вытирать малышке следы слёз. Закончив, спросила:

– А зачем тому дылде нужны были твои шлёпанцы? Он же на тот берег собрался?

– Ага! – кивнула девочка и стала объяснять: – Власу на тот берег зачем-то понадобилось, а обходить долго. Сходить в корпус за исусками лень, вот мои и хотел отобрать, а потом бы там бросил, а мне пришлось бы за ними вокруг озера идти!

Видно, девочка представила эту безрадостную картину – поход босиком вокруг озера по лесу и кустам, (только в этом месте был песчаный пляж, везде заросли подступали почти к самой воде) и снова всхлипнула. Рыжая девочка обняла малышку и сказала:

– Не плачь, твои шлёпанцы у тебя же и остались. Обидеть тебя я никому не позволю, тебя как зовут?

– Ёлочка, не смейся, меня так мама назвала – Ёла, – ответила и пояснила маленькая девочка и спросила у рыжей: – А тебя как зовут?

– Меня? – переспросила старшая девочка и, чему-то улыбнувшись (улыбка вышла какой-то кривоватой и невесёлой), ответила: – Сейчас меня зовут Алиса. Но ты меня можешь звать Лисичкой. Давай дружить!

– Ага! Давай дружить! – согласно кивнула Ёлочка, видно довольная тем, что у её новой подруги не возникло вопросов о её имени. Алиса, улыбнувшись, поинтересовалась:

– И всё же я не поняла, как тот дылда в твоих шлёпанцах перебрался бы на ту строну?

– Это не шлёпанцы, это исуски! – ответила Ёлочка и, натянув на босые ножки явно великоватые для неё шлёпанцы, прыгнула в озеро, но не погрузилась в воду, а осталась стоять на поверхности. Увидев удивление Алисы, девочка, словно по льду, заскользила по поверхности озера, выписывая круги и делая пируэты. Рыжая девочка быстро справилась со своим удивлением и захлопала в ладоши. Повернувшись к остальным детям, отбежавшим в сторону, когда она выворачивала руки Власу, а теперь осмелевшим и подошедшим ближе, спросила:

– А почему исуски?

– Это раньше был такой изобретатель, он их изобрёл и первым стал по воде ходить, – объяснила девочка поменьше Ёлочки. А потом, видно совсем осмелев, сама спросила: – А ты нас обижать не будешь?

– Нет, не буду, почему же я вас должна обижать? – удивилась Алиса, один из мальчиков, выглядевший в этой группе самым старшим, пояснил:

– Ты же сделала больно Власу! А потом его ещё и ударила! А так может поступать только агресс! Они всегда так поступают – хотят кого-то ударить и сделать больно!

– Видишь ли, он обижал Ёлочку, а обижая её, сделал больно. Она же плакала, вот я за неё и заступилась, а как же иначе? За тех, кого обижают, надо заступиться, ведь Ёлочка теперь не плачет. Её и вас обижать нельзя! А если кто это захочет сделать…

Рыжую девочку обняла Ёлочка, выбравшаяся на берег и теперь слушавшая вместе со всеми, видно, когда Алиса сказала о том, что она будет заступаться за тех, кого обижают, девочка решила поддержать свою заступницу, а может, так отблагодарила. Мальчик, внимательно выслушав Алису, сделал вывод, который тут же и высказал:

– Теперь понятно, ты не агресс, ты антиагресс! Ты обижаешь тех, кто сам обижает, ты заступаешься за тех, кого обижают, чтоб их не обидели!

Алиса, выслушав эти глубокомысленные рассуждения маленького философа, засмеялась, а Ёлочка, ревниво оттеснив того в сторону, спросила:

– Алиса, тебе понравилось, как у меня получается?

– Очень! Очень понравилось, как ты каталась!

– На исусках не катаются, на них ходят, – серьёзно поправила Ёлочка подругу и предложила: – А хочешь попробовать?

– Я не умею, я никогда на этих… исусках не ходила, даже не стояла.

– Да это просто, – начала Ёлочка остальные малыши её поддержали:

– Просто! Совсем просто! Мы тебе покажем как, мы тебя научим!

Ёлочка отдала свои шлёпанцы-исуски Алисе, ремешки на них подгонялись по ноге, а подошва была широкая и длинная, так чтоб эти шлёпанцы подходили под любой размер. Надеть эту обувь не составило труда, как и дойти в ней до воды. А потом начались проблемы – оказалось, что не то что ходить, даже стоять в исусках надо уметь! Любое движение и даже перенос тяжести с одной исуски на другую вызывали их скольжение. А когда Алиса попыталась шагнуть, привычно подняв ногу, вторая нога стремительно уехала в сторону, вызвав падение. Но упала-то Алиса не на землю, а в воду, сразу погрузившись с головой, оставив сверху только ноги, вдетые в злополучные исуски. Выбравшись на берег, Алиса повторила попытку пройтись по воде, ещё более неуклюжую, чем предыдущая. Бултыхнувшись в воду пятый раз, чем вызвала дружный смех малышни (поддерживающей и дающей советы), Алиса отдала исуски Ёлочке, заявив, что эти слишком маленькие.

– Завтра возьму на складе самые большие и тогда похожу по воде, а то эти всё время куда-то убежать пытаются.

– А исусок больше не бывает, они все одинаковые, – авторитетно заявил мальчик-философ, Алиса не растерялась и сказала, вызвав очередной взрыв смеха малышни:

– Тогда возьму на ноги и на руки, если упаду, то не уйду под воду, так и пойду: нога – рука, нога – рука!

Малыши не заметили, а Алиса не обратила внимания, что Влас не ушёл, а снимал все, что происходило на берегу на камеру своего телефона. А рыжая девочка сняла свою мокрую одежду, выкрутила её и, развесив на кустах сушиться, сама же осталась в трусиках, напоминающих шорты, и страной майке, белой с синими горизонтальными полосками и рукавами, закрывающими руки до локтей. Затем, сев на песок, девочка стала что-то рассказывать малышам. Вокруг этой группы возникла лёгкая белая дымка, сопровождающая ментальное воздействие. Увидев это, Влас злорадно хмыкнул, побежал к корпусам детского дома.

Арина Сергеевна, воспитательница младшей группы, собралась идти к озеру, куда после завтрака подались её подопечные. Занятий ещё не было, но дети уже съехались, не все ещё, но младшая группа уже собралась в полном составе. О безопасности детей воспитательница не беспокоилась – киберстражи, расставленные вокруг озера, не позволят случиться с детьми чему-нибудь такому – нехорошему. А детям надо давать некоторую самостоятельность, к тому же никаких сигналов о происшествиях не поступало, но всё же… Но выйти из здания она не успела, перед ней появился один из учеников старшей группы, который скороговоркой выпалил:

– Там, у озера, новенькая, я её раньше не видел, малышей обижает! Сначала исуски забрала и катать себя заставила, а потом зомбировать начала! Вот, ментальное воздействие, уж не знаю, какого уровня, мы такого ещё не проходили, вот!

Пока всё это говорил, парень демонстрировал запись со своего мобильника. Ничего такого там не было, одна из девочек сама отдала свои исуски новенькой старшегруппнице, а потом, прыгая на берегу, веселилась, глядя, как эта старшегруппница (видно, совсем исусками пользоваться не умеет) всё время падала в воду. Остальные дети тоже смеялись от души, помогая этой неумехе выбраться на берег. Увидев, что ничего не выходит, рыжая девочка выбралась на берег, отдала исуски владелице, а вот потом!.. Арина Сергеевна, поблагодарив старшегруппника, быстро пошла к озеру. Влас, хихикая и удовлетворённо потирая руки, направился к воспитателю старшей группы, пусть он тоже поучаствует, взбучка этой новенькой нахалке должна быть образцово-показательной!

Воспитатель старшей группы, выслушав Власа, посмотрев его запись и картинку, передаваемую с киберстражей, позвонил заведующему учебной частью, и обеспокоенные преподаватели направились к озеру. Влас внутренне ликовал – эта дура продолжала зомбировать детей, совсем не скрываясь. Интересно, кто это такая и почему попала в обычный, а не специализированный детский дом? Да и умеет она… Как она скрутила Власа, да ещё и стукнула! Явно не скрывая того, что она агресс, сам Влас это тщательно скрывал, не позволяя себе подобных выходок, только такие, которые можно оценить как детские шалости или неосторожность. Ведь могут отправить в специализированный детский дом, а там все такие, они спуску не дадут!

Воспитатель старшей группы и завуч почти бежали, группу малышей и полуодетую девушку они увидели издали и то, что она делала, тоже увидели! Но дорогу им заступила воспитатель младшей группы, показав жестом, чтоб не шумели. Воспитатели осторожно зашли со спины рыжей девушки (так та, увлечённая своим делом, не могла заметить тех, кто к ней приближался, а малыши тем более не заметили бы) и осторожно опустились на траву, словно боясь разрушить иллюзорный мир вокруг рассказчицы и её маленьких слушателей, что накладывался на реальность. Там, в том мире, по лесной тропинке бежал маленький симпатичный зверёк, очень чем-то напуганный. Добежав до хижины, с криком «Мама, мама» стал рассказывать зверьку постарше, завёрнутому во что-то типа сари, свои приключения. Как он дошёл до озера, но дальше его не пустил кто-то очень страшный, что там живёт! Он из озера скалил зубы, замахивался кулаком, а когда маленький зверёк погрозил палкой (в этом месте преподаватели нахмурились – в этом рассказе-иллюзии явно была пропаганда агрессии!), тот, кто живёт в озере, замахнулся палкой в ответ! Большой зверь всё это выслушал и послал маленького (похоже, это был его детёныш) обратно, посоветовав улыбнуться тому, кто живёт в озере. Как оказалось, это было отражение маленького зверька и, поулыбавшись друг другу, зверёк и его отражение расстались друзьями, о чем маленький зверёк и рассказал другому маленькому зверьку, повстречавшемуся на обратном пути.

Преподаватели переглянулись – это было не зомбирование, это была сказка! Удивительно добрая сказка, рассказанная с применением ментальных способностей (очень не слабых способностей!) рассказчицы. А рассказчица запела, её хрипловатый голос звучал удивительно мягко, да и пела она о улыбках и дружбе. Когда рыжая девочка допела, наваждения вызванное её ментальным воздействием пропало, она поднялась и сказала:

– На сегодня всё, идём к вашей воспитательнице, а то она волноваться будет! Ой, извините!

Девочка ойкнула увидев глядевших на неё воспитателей.

– Ничего, ничего, – улыбнулась Арина Сергеевна и, подавая девочке одежду, сказала: – Вот, оденься.

Малышня, обступив девочку, звала ту с собой. Та, улыбнувшись, возглавила группу малышей, выстроившихся парами, и снова запела про улыбку и дружбу, дети подхватили. А преподаватели, пристроившись сзади колонны малышей, тихо переговаривались.

– Кто она? – спросила Арина Сергеевна и добавила: – Я её раньше не видела, а должна была бы. Перевели к нам? А откуда?

– Алиса Таволич, направлена к нам высшим педагогическим советом, а вот откуда – не указано. Судя по тому, что она только что показала – это специализированная школа, но почему ничего об этом не сказано в сопроводительных документах? И почему эта девочка, имея такие способности, направлена к нам? Там указано только указано, что не надо ей подбирать специализацию, хотя по возрасту это надо было сделать ещё год назад.

– По-моему, выбор профессии у неё уже сделан, – выслушав заведующего учебной частью, улыбнулась Арина Сергеевна и, показав глазами на рыжую девочку, которую, сломав строй, окружила малышня, уверенно сказала: – Педагог, только непонятно кто – учитель, воспитатель?

– В личном деле о специализации не упоминается и рекомендовано, в очень категорической форме, так что скорее это не рекомендация, а указание, на выборе профессии не настаивать, вообще об этом не упоминать! – завуч ещё раз напомнил о записи в личном деле новенькой ученицы. Арина Сергеевна посмотрела на воспитателя старшей группы и спросила:

– А ты, Пал Гаврилыч, что думаешь?

– Она только утром сегодня приехала, пока никуда не распределял, подселю-ка я её к Татьяне Томита, думаю, у них будут общие интересы, – ответил воспитатель старшей группы, показывая глазами на шагающую впереди рыжую девочку, как раньше это сделала воспитательница младшей группы.

За малышнёй, буквально висевшей на рыжей незнакомке, из окна третьего этажа спального корпуса наблюдали две девочки-блондинки, одна из них, повернувшись к третьей девочке, сказала:

– Новенькая и, похоже, Тань, твоя конкурентка.

Поднявшись с кровати, на которой лёжа читала книгу, тёмно-русая девочка подошла к окну и глянула на малышей, не желающих расставаться с рыжей незнакомой. Эта девушка ничего не сказала, вместо неё это сделала одна из блондинок:

– Рыжая и ещё малолетка, куда её поселят? Наверное, к середнячкам.

Все три девочки выглядели лет на пятнадцать-шестнадцать, но если судить по начавшим округлятся формам, были скорее девушками. Вторая блондинка, глядя, как девочку уводит воспитатель их группы, уверенно заявила:

– В нашу группу возьмут, а подселят к нам. У нас и кровать свободная и, скорее всего, у новенькой специализации как у Танюшки, вот сюда и приведут!

Блондинка не ошиблась, вскоре в дверь раздался стук и на пороге появился воспитатель, за которым стояла рыжая девчонка. Воспитатель представил новенькую и сообщил, что она будет жить в этой комнате, а затем удалился. Девочка с чем-то похожим на маленький рюкзак, оглядела будущих соседок, с каким-то равнодушием оглядела, назвавшись, спросила:

– Какая койка у вас свободная?

– Что? – не поняла более высокая блондинка, а вторая, догадавшись, показала на кровать, стоящую рядом с кроватью Тани:

– Вот эта, – после чего спросила: – А что это у тебя за чудной рюкзак?

– Это не рюкзак, это вещмешок, – ответила новенькая, забрасывая свою ношу под кровать.

Утром Мирра мак Луви, воспитательница старшей группы заглянула в комнату девочек, куда поселили новенькую. Заглянула, чтоб разбудить, но девочки уже не спали обе блондинки – Линна и Вайлет смотрели в окно. Таня убирала постель, видно, она уже насмотрелась, а постель убирала потому, что стоявшая рядом кровать была уже аккуратно застелена без единой складочки, но что особенно поразило Мирру мак Луви – острые стрелки вдоль краёв одеяла, уложенного на матрас! Увидев удивление воспитателя, Татьяна Томита пояснила:

– Это она стульчиком, сказала, что табуреткой было бы сподручнее.

– Сумасшедшая! – обернувшись, Вайлет прокомментировала то ли странно застеленную кровать, то ли то, на что смотрели девушки. Мирра мак Луви подошла к окну. Там, на зелёной лужайке, танцевала новенькая, танцевала без музыки, но при этом, подчиняясь какому-то рваному ритму, заставляющему девушку совершать то плавные движения, то настолько быстрые, что худенькая фигурка словно размазывалась в воздухе! Да и сам танец был какой-то странный: и движения тела девушки (она неестественно прогибалась, время от времени делая сальто), и взмахи рук и ног – резкие и направленные в стороны, словно девочка хотела в кого-то попасть!

– Это зарядка у неё такая, она же сказала: «Пойду, разомнусь», – заступилась за свою новую подругу Татьяна, а удивлённая воспитательница спросила:

– Но как она вышла? В коридор она же не выходила и по лестнице не спускалась!

– В окно выпрыгнула, я же говорю – сумасшедшая, – пояснила Вайлет, воспитательница вздохнула, решив с новенькой поговорить позже: конечно, прыгать с третьего этажа – это как-то непривычно, даже, опасно! Но с другой стороны, эта девочка, спрыгнув с такой высоты, себе ничего не повредила, раз такое вытворяет! Видно, подобный способ выходить на улицу с третьего этажа для неё привычен. Поторопив обитательниц комнаты, чтоб побыстрее выходили на утреннюю зарядку, а то мастер Чен Ши будет недоволен, воспитательница вышла из комнаты.

Ученики старшей группы выбежали на полянку перед корпусом, там уже стоял учитель физкультуры Чен Ши и прекратившая свои прыжки Алиса. Многие из окон видели, что эта девочка здесь вытворяла, видел и учитель физкультуры и, видно, ему это понравилось, так как на его всегда бесстрастном лице светилась улыбка. Может, это послужило причиной того, что Чен Ши не отпускал своих обычных ехидных замечаний по поводу неуклюжести и медлительности в выполнении упражнений учениками. Алиса делала упражнения утренней зарядки со всеми, при этом было видно, что она нисколько не устала и что это ей доставляет какое-то удовольствие.

– Сумасшедшая, – Вайлет очередной раз оценила действия Алисы. Её слова услышал Влас, стоявший недалеко, презрительно кривя губы, парень тоже прокомментировал действия девушки:

– Мазохистка!

После утреней зарядки давалось время, чтоб привести себя в порядок, а потом был завтрак и занятия. В триста третьей комнате, куда поселили Алису (как и во всех остальных) был санблок, правда, душевая кабина там была одна. Девочки принимали душ по очереди, но по двое, чтоб быстрее было. Первой прибежала в комнату Алиса (кто бы сомневался, с её-то способностями – недовольно заметила Вайлет, прибежавшая последней), поэтому в душевую кабину она пошла первой, с ней туда зашла Таня. Обычно она мылась третьей и на это ей соседки оставляли очень мало времени. Когда Таня вошла, Алиса уже вовсю плескалась, но девочка не сразу присоединилась к подруге, а застыла, рассматривая странные рисунки, что были на теле её соседки. Правая рука, от локтя и до плеча, была покрыта замысловатым узором, заканчивающимся на плече и лопатке. На левом предплечье была нарисована кошачья голова, в оскаленной пасти которой были такие не маленькие зубы, прямо-таки клыки! Таких у кошек не бывает! Таня спросила:

– Что это?

– Не что, а кто, – ответила Алиса и пояснила: – Это пума. Я, как бойцовый кот, имела право на такую татуировку. Можно было и кошку, но вид не оговаривался, поэтому я выбрала пуму, хотя большинство накалывало ягуаров.

– Накалывала? Татуировку? – переспросила Таня, Алиса продолжила объяснять:

– Накалывала, татуировка – это такой рисунок на теле, который не рисуется, а накалывается специальными иголками, тогда его нельзя ни смыть, ни стереть. Вот так!

– А это что? Для красоты? – продолжила интересоваться Таня, показывая на узор, покрывающий правую руку Алисы, та усмехнулась:

– Нравится? Красиво? Но это не для красоты, это знак стрелка, такой был у Равви из Чёрной лагуны. Она была выдающимся стрелком, а я хотела быть на неё похожа.

– Стрелок – это тот, который стреляет? И ты стала похожа на эту… Равви? Научилась стрелять как она? – Таня засыпала подругу вопросами и пояснила, что она подразумевает, когда говорит – стрелять: – У нас в детском доме по стрельбе проводятся соревнования: стрельба из арбалетов и луков. По неподвижной и движущейся мишени! А из чего ты умеешь стрелять? Я из лука, даже приз один раз взяла!

– Из всего умею стрелять, – улыбнулась Алиса и уточнила: – Из арбалета – так точно, а вот из лука – не стреляла. Но думаю, научусь быстро. Но я не только стрелять умею, ножи метать тоже.

– А метать ножи – это как? – удивилась Таня и стала выяснять этот вопрос: – Я знаю, рыбы икру мечут. А ножи?… Их же делают, а не мечут! Они ведь из металла! Как же их можно метать!

– Можно и икру метать, если ты рыба, – засмеялась Алиса и, став серьёзной, пояснила: – Нож метать – это значит так его бросить, чтоб он остриём воткнулся в цель, то есть туда, куда ты его бросила. Понятно?

– Но он же не острый! Как же он воткнётся? – ещё больше удивилась Таня. Девушка рассказала, что ножи не имеют острия, на конце они круглые. А там где острые – вдоль лезвия, воткнуться не могут, так как эта сторона длинная, как же она воткнётся? Если бросать, или метать – как сказала Алиса, то уж лучше вилки, у них зубчики острые. Это предложение Тани – метать вилки – развеселило Алису, но отсмеявшись, она сказала, что ей метать приходилось не только вилки, но и ложки. Ложка тоже грозное оружие, если попасть черенком в глаз. Это Алиса произнесла, выходя из душевой кабины, чем вызвала удивление Вайлет и Линны, но девушек больше заинтересовали татуировки Алисы, чем использование ложки как оружия, девочки решили, что их соседка по комнате так шутит. Оружие же бывает только у агрессов, а ложки у всех! Алисе пришлось ещё раз рассказывать о своих татуировках, в итоге к завтраку жительницы комнаты триста три пришли последними, что не помешало Алисе закончить раньше всех.

Это был первый учебный день, хотя он был первым, но от остальных он ничем не отличался, разве что появлением новенькой. Но в ней ничего такого не было, что привлекало бы внимание, скорее, наоборот, если бы не одно – эта девочка выглядела моложе своих лет. Если уж определили в старшую группу, то должно быть не меньше пятнадцати лет. В старшей группе были не только пятнадцатилетние, были те, кому уже исполнилось шестнадцать, а то и семнадцать. Группы формировались не столько по возрасту, сколько по знаниям и способностям, но всё же – к определенному возрасту уже накапливается багаж знаний и навыков, и этот возраст у всех примерно один. Конечно, бывают вундеркинды, но редко, а эта девочка, выглядевшая на четырнадцать лет, была далеко не вундеркинд. В некоторых предметах она показала глубокие знания, что оправдывало её пребывание в старшей группе, а в некоторых была откровенно слаба, а то и вовсе ничего не знала. Но это не мешало преподавателям терпеливо ей объяснять вещи известные ученикам средней группы. Так прошло семь дней, пришло время занятий по специализации, вот тут Алиса удивила всех одногруппников, она даже не имела представления, что это такое – специализация. Бывают случаи, когда направление своей будущей деятельности выбирают уже в старшей группе, но ничего об этом не знать?…

Алиса внимательно выслушала объяснения преподавателя и спросила у Тани, что выбрала та. Педагогику – ответила девушка и сообщила, что сейчас и идёт на эти занятия. Алиса посмотрела на Вайлет и Линну и поинтересовалась, кем те будут, когда закончат обучение?

– Системный программист, – ответила Вайлет.

– Прикладной программист, – ответила Линна.

Алиса заявила, что пойдёт на занятия с Таней. Преподаватель кивнул, словно этого и ожидал, ведь ни для кого уже не было секретом, что Алиса каждый вечер бегает к малышам, рассказывать сказки. Мало того, она как-то нашла подход к каждому из них, а те души не чают в этой рыжей девочке. Кроме Алисы и Тани в подгруппе, изучающей педагогические предметы, было ещё три парня: Клим Шахов, Глеб Кислицин и Дэн Саровски.

– Нашему полку прибыло! – приветствовал присоединение к этой группе Дэн, все заулыбались, а Алиса только подняла бровь, произнеся странную фразу:

– Не хватит личного состава на полк, разве что на неполное отделение или урезанную эскадрилью.

– Что читаем? – поинтересовалась Арина Сергеевна у Пал Гаврилыча и Джоан Гравви, воспитателей старшей группы, склонившимися над чьим-то личным делом. Улыбнувшись, воспитательница малышей предположила: – Изучаете биографию Алисы?

– Да вот смотрим и понять ничего не можем, – ответил мужчина-воспитатель, – у этой девочки, как будто нет прошлого.

– Какое прошлое может быть у ребёнка? – удивилась воспитательница младшей группы, её коллега старшей группы пояснила:

– Тут сказано, что она к нам переводится, а откуда? Не говорится! Странно это, где она была раньше? Почему из этого делается секрет? Ещё должна же быть характеристика, отзывы тех воспитателей, в чьих группах она была раньше: младшей группы и средней. Да и о её успеваемости должно быть сказано. Опять же, девочка направлена в старшую группу, значит должны быть рекомендации какую специализацию ей подсказать, а тут – прочерк! Ничего!

– Может она не проявляла желания что-либо выбрать. Ведь такое же бывает, а потом…

– У неё вдруг появилось желание возиться с малышами? Алиса с твоим воспитанниками проводит времени больше, чем со своими сверстниками и тратит на учёбу, это как объяснить? Ты у неё спрашивала, почему она так делает?

Пал Гаврилыч не дал досказать Арине Сергеевне, засыпав её вопросами. Та, почему-то смутившись, ответила:

– Спрашивала, знаете, что она мне ответила? Что её сверстники слишком глупые и с ними неинтересно, только с Татьяной Томита можно общаться.

– А с малышами общаться можно? Они обладают и знаниями, и опытом? – саркастически хмыкнул воспитатель старшей группы и добавил: – Танюша так же одержима малышнёй, как и Алиса, ведь она тоже с маленькими больше времени проводит, чем со своими сверстниками. Больше чем с соседками по комнате. Хотя у них-то должно быть что-то общее!

– Похоже, эта комната для Томита только комната – место, где она спит, и больше ничего, – на этот раз хмыкнула Джоан Гравви. Посмотрев на своих коллег, продолжила: – Но похоже, что у неё появилась соседка, с которой есть много общего, ведь они вместе с малышами возятся. Насколько я знаю – сказки им рассказывают, игры придумывают или на озеро ходят.

– Там тоже игры придумывают и, что самое интересное, меня тоже к этим играм привлекают. Я так подозреваю, что это инициатива Алисы. Она не пытается заменить меня или отодвинуть в сторону, у Тани такого тоже не было, но Таволич как бы подчёркивает мою главенствующую роль и очень деликатно это делает. У меня иногда складывается мнение, что Алиса не ученица старшей группы, а моя коллега, присланная мне на помощь, коллега уже имеющая немалый опыт.

Оба воспитателя старшей группы задумчиво кивнули, как бы соглашаясь со словами своей коллеги. Пал Гаврилыч добавил своё мнение к тому, что сказала Арина Сергеевна:

– У меня тоже такое чувство, что она не та, за кого себя выдаёт, или её выдают. Она многого не знает из того, что знают её сверстники, не знает самых обыденных вещей, но при этом… Вы знаете, Томита увлекается стрельбой из лука и привела на занятие свою новую подругу, та заявила, что из лука стрелять не умеет, но… Когда ей дали лук в руки, она попросила объяснить, как надо им пользоваться, Таня объяснила и показала. Первый выстрел был в молоко…

– Что же тут удивительного? – пожала плечами воспитательница младшей группы и сама же ответила: – Девочка первый раз взяла лук в руки.

– Первый, – согласился Пал Гаврилыч, но тут же разъяснил: – Когда берут лук первый раз в руки, то выстрелить толком не получается, а она в молоко попала. Дальше было интереснее: вторая стрела легла в круг мишени, а четыре последующих в девятку. Последняя в десятку! Я уверен, что если бы она ещё стреляла, а не отвлеклась, то все остальные стрелы были бы в десятке.

– А на что она отвлеклась? – поинтересовалась Арина Сергеевна. Джоан Гравви промолчала, видно, она это уже слышала и обсуждала со своим коллегой, тот только для воспитательницы младшей группы рассказывал дальше:

– Подошёл Стас с арбалетом, и Алиса спросила, можно ли пострелять? Арбалет не лук, но из него тоже нужно уметь стрелять, а какой результат показала Таволич, догадалась?

– Попала в мишень?

– Попала, Рина, попала. В десятку! Все десять стрел! Если бы одна, то это можно было бы посчитать случайностью, а то – десять! Да и стреляла она, почти не целясь! Кстати, она свою рубашку у тебя снимала?

– Снимала, – удивилась вопросу воспитательница младшей группы и пояснила, как это случилось: – Играла с малышами, и они облили её водой. Рубашку высушить надо было. А к чему этот вопрос?

– А что у неё под рубашкой видела?

– Майка такая с длинными рукавами в синюю полоску.

– А что на руках нарисовано, видела? – Пал Гаврилыч не отставал от Арины Сергеевны. Та, не понимая к чему эти вопросы, пожала плечами:

– Не видела, я же говорю – майка у неё, с рукавами по локоть.

– А на руках у этой девочки странные, несмывающиеся рисунки. Она называет их – татуировки. Если одна – это голова оскалившейся пумы, то на правой руке от локтя до плеча – замысловатый узор, – рассказала воспитательница старшей группы.

– Пума? Узор? – удивилась Арина Сергеевна, выслушав Джоан Гравви, после чего спросила: – Что это такое и зачем она не объясняла?

– Пума, как она говорит – это знак принадлежности к «бойцовым котам», кто эти коты, Алиса не рассказывала, а узор – это знак стрелка, – вместо Джоан ответил Пал Гаврилыч и многозначительно повторил: – Знак стрелка!

– Какая-то молодёжная группа – коты, стрелки. Такие неформальный объединения любят всякие тайные знаки, иногда даже на теле их рисуют. Но их всегда можно смыть, а так чтоб не смывалось – первый раз слышу.

– Это мне и кажется странным, – начал Пал Гаврилыч, выслушав удивившуюся Арину Сергеевну. Выслушав, стал высказывать свои предположения: – Чистое личное дело, знаки на теле, причём один указывающий или подтверждающий умение стрелять, само это умение (Тане она сказала, что умеет стрелять из всего), отрывочные знания, причём то, что знает, – знает очень хорошо, ни о чём вам не говорит?

Обе женщины отрицательно покачали головами, а мужчина продолжил:

– Таволич не училась раньше в школе, она получала домашнее образование. А жила она в одной из дальних колоний, может, на не очень подходящей для жизни планете. Я имею ввиду не неблагоприятные для жизни природные условия, а флору и фауну, именно фауну – этим можно объяснить её умение стрелять. Ну и знания – то, что могли ей дать родители, она получила и знает это очень хорошо, даже отлично, а то, что не посчитали нужным… Вы поняли? Да?

– Но почему её сразу не послали учиться в детский дом? А оставили в дальней колонии? Это же неправильно!

– Не знаю, Рина, не знаю. Может, не было возможности? А может, просто не хотели отпускать ребёнка от себя. Надо будет спросить у Александра Андриановича, он должен знать… – ответил воспитателю младшей группы Пал Гаврилыч, та задумчиво произнесла:

– Знаешь, он тоже не знает всего, хотя как завуч должен знать. Судя по тому, как он удивился, когда увидел Алису, рассказывающую сказку на берегу озера, да и то, что он потом сказал, для него ментальные способности Таволич тоже были неожиданностью.

Пал Гаврилыч кивнул, то ли соглашаясь, то ли принимая к сведению, Арина Сергеевна продолжила:

– Я не знала всего, то, что вы мне рассказали, для меня тоже неожиданность, но я уверена, что эта девочка не причинит вреда моим воспитанникам. После того случая на озере, я посмотрела её медицинскую карту. Она не агресс. В её ментограмме нет зубца Кухарченко-Риммана. Да и то, как она относится к малышам… Есть у неё что-то такое… Напоминает заботливую наседку…

Воспитательница младшей группы замолчала, не зная, как выразить то впечатление, что производила на неё Алиса. Воспитатели старшей синхронно группы улыбнулись, сравнение с наседкой было очень удачно и по отношению к самой Арине Сергеевне. Пал Гаврилыч хотел ещё что-то сказать, но не успел, в учительскую вбежали растрёпанные Вайлет Снот и Линна Загман. Девушки вместе закричали:

– Там! Там в спортзале! Там мастер Чен Ши с Алисой дерётся! Руками и ногами!

– Как дерётся? Почему руками и ногами? – невпопад спросила Арина Сергеевна, а воспитатели старшей группы, не тратя времени на расспросы, побежали в спортзал, за ними последовали Вайлет и Линна, замыкала эту группу Арина Сергеевна.

В спорт зале они увидели прижавшуюся к стене Таню, мастера Чен Ши и Алису. Девочка и преподаватель физкультуры и спорта, одетые в просторные белые штаны и рубаху, двигаясь по кругу, лицом друг к другу, исполняли какой-то танец, медленный и замысловатый.

– И где?… – начал Пал Гаврилыч, но замолчал, Алиса, словно взорвавшись, начала наносить удары преподавателю. Но ни один удар не достиг цели – от некоторых Чен Ши уклонялся, некоторые принимал на подставленные руки и ноги. Всё происходило очень быстро, буквально на грани восприятия. Увлёкшись атакой (а как можно ещё назвать попытку ударить противника?), Алиса сама пропустила удар в грудь. Чен Ши нанёс его вроде небрежно, едва коснувшись девочки ногой, та при этом отлетела на добрых три метра. Прищурив раскосые глаза, что, вероятно, должно было означать улыбку, маленький (немного выше Алисы) Чен Ши сам перешёл в атаку, видно решив добить упавшую девочку. Но Алиса не упала, перекувырнувшись в обратном сальто, она встретила удары преподавателя физкультуры, подставляя под них руки и ноги так, как до этого делал её противник. То, что Чен Ши противник Алисы, никто уже не сомневался, ведь так бить друг друга друзья не могут! А они если не били, то усердно пытались это сделать. Пал Гаврилыч уже открыл рот, собираясь прекратить это безобразие, но Чен Ши что-то выкрикнул, и Алиса замерла в странной позе с поднятой ногой. А затем стала прямо, сложив руки лодочкой на груди, к удивлению всех за этим наблюдавших, Чен Ши сделал то же самое. А потом, ещё больше удивляя зрителей этой драки, ученица и преподаватель низко поклонились друг другу, обменявшись комплиментами (а как это ещё можно назвать?).

– Благодарю вас, мастер, я получила истинное удовольствие от встречи с вами! – сказала Алиса, очередной раз кланяясь, Чен Ши ей ответил:

– И вам спасибо за минуты счастья, что вы доставили мне! Вы достойный противник!

– Я благодарна вам за то наслаждение, что вы мне доставили, – продолжала кланяться Алиса.

– Ничего себе минуты счастья, он же её чуть не пришиб! – тихо произнесла Линна Вайлет, скривившись, добавила:

– Точно мазохистка! Её лупят, а она наслаждение испытывает! Ужас! Да ещё и благодарит за то, что её бьют!

Клим Шахов, Глеб Кислицин и Дэн Саровски тоже присутствующие в спортзале говорить ничего не стали, их взгляды были красноречивее всяких слов. А улыбающийся Чен Ши (жёлтое лицо, которого обычно ничего не выражало, а тут расплылось в широкой улыбке) предложил Алисе:

– Я приглашаю вас выпить чашечку чая, у меня есть травяной сбор с высокогорья. Прошу вас оказать мне честь, приняв моё предложение!

Если кто-то из присутствующих и хотел что-то сказать, то так и застыл с открытым ртом – всегда невозмутимо выглядевший преподаватель физкультуры и спорта никого не приглашал на чашечку чая, да ещё в такой сверхвежливой форме. Не удивилась только Алиса, она вежливо склонила голову и, прежде чем что-либо сказать, оглянулась на Таню, Чен Ши опередил ответ рыжей девочки, пригласив и её подругу. Алиса рассыпалась в благодарности, в витиеватости выражений не уступая Чен Ши, когда они ушли, убежали и ученики, о чём-то оживлённо переговариваясь между собой. Джоан Гравви посмотрела на коллег и спросила, больше обращаясь к Пал Гаврилычу:

– И что можно об этом сказать? Что вы думаете?

– Могу сказать, что Чен Ши не нанёс бы вреда Алисе, хоть в его ментограмме присутствует метка агресса, но он выдержанный и осторожный, не раз доказавший своё бережное отношение к воспитанникам нашего детского дома.

– А Алиса? У неё нет зубца Кухарченко-Риммана, она не агресс, но била-то она в полную силу! И била она не тренажёр, а живого человека! Как это объяснить? – задала вопрос Джоан, ответила Арина:

– Но все её удары не достигли цели! Она ни разу не попала!

– Да, но те удары, что попадали Чену по рукам, должны быть очень болезненны! Вы же слышали звук от этих ударов! Это были именно удары! Это ж настоящая драка! Они били друг друга! Сильно били! – начала возражать Джоан Гравви, Арина Сергеевна мягко возразила:

– А потом долго благодарили друг друга за доставленное удовольствие, вы же слышали, какие они комплименты говорили? Драка – это большая ссора, но даже после маленькой ссоры требуется время для примирения, а тут… Вы же сами видели – ссоры не было! А то, что они тут вытворяли… Не знаю, что это было, очень похоже на танец. Точно – танец! Потанцевали, а потом пошли пить чай. Чен так просто неизвестно кого не пригласит, а Алису пригласил, видно, ему очень понравилось, как она танцует, и он решил её расспросить, о чём?… Может, о том – где она научилась так танцевать? Пал, если принять за основу твои догадки о том – откуда Алиса, то можно сделать вывод, что в той отдалённой колонии не такая уж и суровая жизнь, раз там учат таким танцам. Согласитесь, чтоб так танцевать – надо долго учиться. Да и эту танцевальную форму требуется поддерживать постоянно. Вы заметили, что этот танец очень напоминает то, что Алиса делает перед утренней зарядкой. Это можно назвать спортивными упражнениями, а ведь Алиса и от зарядки не увиливает, ведь так?

Оба воспитателя старшей группы дружно закивали, видно, слова коллеги из младшей группы их убедили (или они сделали вид, что убеждены Ариной Сергеевной), что это был танец. А Пал Гаврилыч задумчиво добавил:

– Арина, ты права, это был танец, ведь Чен пригласил Алису и Таню на чай, при этом обращался к Алисе на «вы»!

Таня впервые была в комнате, где жил преподаватель физкультуры и спорта. Эта комната была похожа на комнаты преподавателей и воспитателей «Соснового бора», но в то же время здесь что-то было очень отличающее её от остальных. Таня бывала у многих (иногда приходилось заходить по какому-нибудь вопросу к воспитателю или преподавателю), но у Чен Ши она не была, да тут мало кто был, вернее, никто из учеников не бывал! Особенно Таню удивил, даже поразил, пушистый ковёр на стене, на котором были развешаны всевозможные ножи разной формы – большие и маленькие. Пока Чен Ши священнодействовал над чайником, закипающем на вычурной горелке, установленной на маленьком красивом столике (рассмотреть его Таня решила позже, ведь все равно там они чай пить будут), русоволосая девушка спросила у своей рыжей подруги:

– Алиса, а зачем все эти ножи? Особенно вон тот длинный и немного изогнутый? Им же неудобно что-то делать, резать или чистить, уж очень длинный!

– Таня, это не нож, это катана, – ответила Алиса, ничего толком и не пояснив. Попросив разрешения у хозяина. Алиса сняла нож с ковра и сделала им несколько стремительных взмахов, сопровождаемых свистом рассекаемого воздуха, при этом девушка, выгибаясь, словно хотела быть похожей на этот странный нож, двигалась очень быстро. Чен Ши, оторвавшись от приготовления чая (он его готовил не как обычно, а каким-то особенным образом), одобрительно кивнул.

– А-а-а, это такой специальный нож – для танца, – сделала вывод Таня и, проведя рукой по боковой блестящей поверхности и осторожно попробовав пальцем остроту лезвия, недоуменно добавила: – А зачем он такой острый? Ведь можно очень сильно порезаться!

Чен Ши, ничего не сказав, только улыбнулся. Пояснила Алиса:

– Да, это нож для танца, такого специального и очень опасного танца. Древнего танца, этот танец всегда заканчивался порезами. Очень глубокими порезами.

Алиса хотела сказать – смертельными порезами, но решила не пугать подругу, которая смотрела на катану широко раскрытыми глазами. Придя к определённому выводу, Таня сказала:

– Древние танцы были очень опасными, недаром же их запретили и теперь не танцуют!

Алиса засмеялась, приобняв подругу, улыбнулся и Чен Ши, пригласив девочек к низенькому столу, на котором стояли маленькие чашечки и красивый фарфоровый чайник. Весь сервиз был очень оригинально сделан, словно это были драконы большой (чайник) и маленькие (чашки): ручки – причудливо переплетённые драконьи лапы, а сам чайник и чашки – драконьи тела и крылья. Таня, оценив чашечки и чайник, воскликнула:

– Ах, какая красота!

– Чайная церемония – красивый ритуал и требует соответствующего исполнения, – снова улыбнулся Чен Ши. Девочки оторвались от чашек и посмотрели на хозяина, тот продолжил: – Но чайная церемония – сложный ритуал, поэтому мы не будем ему следовать. А просто насладимся душистым чаем, созерцая красоту посуды.

Разлив душистый чай по драконьим чашкам, Чен Ши некоторое время молчал, давая девочкам насладится чаем, а потом, сказав, что такое чаепитие способствует дружеской беседе, спросил у Алисы:

– Вы продемонстрировали интересное смешение стилей – дракона, тигра и змеи. Но там было ещё что-то неизвестное мне. Это что-то делает вашу манеру ведения бо… Гм, – тут Чен Ши замолчал и, многозначительно глянув на Таню, закончил: – Очень похожей на танец.

– Это и есть отчасти танец, – ответила Алиса и стала объяснять: – Это танец – искусство ведения бо… Гм, называется капоэйра. Она сочетает в себе элементы танца, акробатики, игры и сопровождается национальной музыкой страны, где это искусство появилось. Вы знаете, мне так не хватает этой музыки, я не говорю для спарринга, для тренировки! Я искала такую музыку, но нигде не нашла.

– Очень любопытно, я так понимаю – ваша утренняя разминка-тренировка – именно этот стиль? Хотелось бы это увидеть под музыку. Я постараюсь вам помочь найти музыку.

– Алиса, а ты научишь меня этому танцу? – попросила Таня после обещания Чен Ши помочь найти нужную мелодию. Алиса и Чен Ши переглянулись, и рыжая девочка сказала:

– Почему бы и нет? Элементы танца и акробатики, а уда… выпады можно имитировать.

Элементы необычного для преподавателя физкультуры и спорта боевого искусства девочки разучивали по утрам, до утренней зарядки, вызвав ехидные смешки своих соседок по комнате.

– Тебе не хочется к ним присоединиться и там попрыгать? – ехидно спросила Вайлет у Линны, глядя из окна на Алису и Татьяну. Линна отрицательно покачала головой, а Вайлет продолжила ехидничать: – Боюсь, что скоро и мы там будем прыгать, похоже, это заразно! Таня раньше не спешила на зарядку, а сейчас… Нет, ты посмотри, что вытворяют!

Время после полдника до ужина считается свободным, воспитанники детского дома могли заниматься чем угодно, могли, вообще, ничего не делать, некоторые так и поступали, праздно слоняясь по территории, или сидели где-нибудь в укромном уголке. Но большинство это время использовало для посещения различных кружков и секций. Пал Гаврилыч и Джоан Гравви, как обычно, делали обход, наблюдая за тем, чем занимаются их воспитанники. Около спортзала они должны были разойтись: воспитатель мужчина направлялся туда, где в основном занимались мальчики, а воспитательница – к девочкам. Но ритмичная музыка, доносящаяся из спортзала, привлекла их внимание, переглянувшись, воспитатели направились туда. В спортзале было многолюдно, но это были зрители: младшая группа в полном составе, со своей воспитательницей, ученики старшей группы, специализирующиеся в педагогике, ученики средней группы и ещё несколько из старшей (среди них была Линна Загман). Все смотрели на танцующую пару. Одетые в одежду – просторные белые рубаху и штаны, танцевали Алиса Таволич и Татьяна Томита, танец был очень необычный с массой акробатических элементов. Чем-то этот танец напоминал то, что недавно показали Алиса и мастер Чен Ши, но теперь не было без тех движений, что воспитатели приняли за удары. Девочки, плавно двигаясь, сходились и, коснувшись (вернее, оттолкнувшись друг от друга), взрывались, исполняя каскад прыжков, переворотов и даже сальто! Или взявшись за руки, кружились, перекатываясь друг через друга, словно собираясь куда-то забросить своего партнёра.

– Всё-таки танец, – тихо, чтоб слышал только Пал Гаврилыч, произнесла Гравви. Воспитатель кивнул и ответил:

– Я и не сомневался, Чен не допустил бы драки и тем более не опустился бы до участия в ней, тем более с кем? С одной из учениц! Согласен, танец очень необычный, но раз им нравится – пусть танцуют. Я не удивлюсь, если к этим девочкам ещё кто-то присоединится.

Пал Гаврилыч не ошибся, через неделю перед корпусом прыгали и выгибались не только Алиса и Таня, к ним присоединилась Линна, Клим и Глеб. Было там ещё несколько ребят, той же специализации, что и Линна. Вайлет глядя на них из окна комнаты, пробурчала:

– Всё-таки заразно! Интересно, когда и я так запрыгаю? Пока не тянет.

Глава вторая. Поход в долину круглых камней

Учёба в детском доме «Сосновый бор» была похожа на учёбу во многих подобных заведениях: уроки по общим предметам, уроки по выбранной учениками специальности, дополнительные занятия, свободное время. А на уроках младшей группы (вся группа была разделена на несколько подгрупп, и в каждой уроки проводились по отдельности) иногда присутствовали учащиеся старшей группы (для них это и были дополнительные занятия), выбравшие специальность педагогика. Занятия, проводимые для малышей, совсем не были похожи на уроки, это была игра! Да и домашних заданий не задавали. Домашних заданий не задавали и в старшей группе (как было в средней Алиса не знала), а уроки были похожи на дружеские беседы преподавателя с учащимися. Вся старшая группа делилась на множество мелких групп, в каждой такой подгруппе было не больше семи человек (в подгруппе, где изучали педагогику, было пять учеников), и на каждую такую маленькую группку был свой преподаватель, а то и несколько. Общеобразовательные предметы исключением не были, их тоже читали каждой подгруппе по отдельности. Лишь иногда проводили совмещённые занятия, да и то – не для всей старшей группы. Алиса подозревала, что воспитателей и учителей в этом детском доме было не меньше, чем учеников. Как она выяснила, в других детских домах было так же. Об этом ей рассказалДэн Саровски, переведенный в «Сосновый бор» из другого детского дома. Всё это было очень не похоже на тот учебный процесс, что знала Алиса. Хоть такая учёба и была необычна для Алисы, её успеваемость была не хуже, чем у остальных. Так прошёл почти год (учебный), Алиса, к удивлению своих товарищей и педагогов, по-прежнему выглядела четырнадцатилетней девочкой, в её-то возрасте дети растут быстро, её соседки по комнате уже выглядели вполне взрослыми девушками!

Известие о каком-то походе, взбудоражившее её соучеников, оставило Алису равнодушной. Экскурсии в музеи, природные заповедники (эти заповедники, ничем на отличающиеся от леса-парка вокруг детского дома, разве что наличием якобы диких зверей, берущих корм-угощение из рук посетителей) Алису не впечатлили. Да и посещения нескольких, почти полностью автоматизированных, стерильных производств не вызвали у девушки никаких эмоций, сообщившей, что это больше похоже на аптеку, чем на серьёзное предприятие. На вопрос Тани, что её подруга подразумевает под серьёзным производством, Алиса, пожав плечами, ответила, что там должны делать серьёзные вещи. После долгих и настойчивых расспросов Таня решила, что Алиса имеет в виду капитальное строительство или постройку космических кораблей, девушка попыталась объяснить:

– Так для строительства нужные блоки изготавливают в специальных карьерах, там добывают всё нужное для производства и фабрики там же. А корабли как межпланетные, так и внутрисистемные на орбите собирают, может, нам и туда экскурсию устроят, но что там интересного?

– Да-а-а, в музей проще сводить, он для таких посещений и предназначен, – хмыкнула Алиса, Таня, видя скептицизм подруги, попыталась возразить:

– Но там же интереснее!

Алиса не ответила, только пожала плечами. Вот теперь вся старшая группа пребывала в возбуждении от предстоящей экскурсии, как выяснила Алиса – не экскурсии, а чего-то вроде туристического похода. Клим Шахов, захлёбываясь от восторга, рассказывал:

– Это не просто экскурсия в заповедник, там совершенно дикий лес! Мы там будем семь дней! Будем идти пешком, ночевать в палатках! А в конце выйдем к старому бункеру!

Алиса в очередной раз скептически хмыкнула – вряд ли воспитанников детского дома, пусть и старшую группу, пустят в поход по совершенно дикому лесу. Даже если это нечто не совсем ухоженное, как окружающий «Сосновый бор» парк, учеников без присмотра не оставят, вернее не присмотра, а тщательной опеки! Действительность превзошла все ожидания Алисы. Утром того дня, когда старшая группа отправлялась в поход, учеников и четырёх воспитателей, погрузили на два пассажирских глайдера. Полёт длился довольно долго, что должно было означать, что залетели в дикую глушь. Об этом, вызвав очередную скептическую улыбку Алисы, таинственным шёпотом переговаривались ученики. Алиса, продолжая улыбаться, пыталась представить, что это за глухая местность, отправляясь в семидневный поход по которой, не взяли ни палаток, ни спальных мешков, да и съестными припасами рюкзаки отважных походников были загружены так, будто те собирались на однодневный пикник. А вот средства личной гигиены и запасная одежда, в том числе тёплая, были у всех. Алиса не смогла удержаться от едкого замечания, что, мол, один плотный завтрак и хорошо вычищенные зубы позволят семь дней шагать, не останавливаясь на ночлег и без еды. Таня поняла, на что намекает её подруга, и как опытный турист, ведь для неё это уже был третий поход, попыталась объяснить, что там, как в любом подобном походе, всё будет. Это объяснение вызвало очередную скептическую улыбку Алисы, но комментировать подобные походные трудности девочка не стала, её заинтересовало громкое перешёптывание ребят-программистов. Немного послушав, Алиса спросила у Тани:

– А что это за старый бункер? Ты о нём упоминала. Вот и Клим об этом говорил, причём с таким восторгом, будто это какое-то особенное место? Так что это такое – старый бункер?

– Почему такое название, я не знаю. Это развалины какого-то древнего сооружения, там ничего особо интересного нет, просто большие каменные плиты, вросшие в землю. По тому, как они глубоко вросли, видно, что эти развалины древние. Просто большие каменные прямоугольники и такие же круглые камни. Очень большие круглые камни, разбросанные на большой площади и почти скрывшиеся под землёй, – ответила Таня, видно, эти развалины и у неё не вызывали такого восторга, как у остальных.

– Так не бывает, – возразила Алиса, – если эти большие камни чьи-то развалины, то сами развалины должны быть ещё больше, и они так просто не исчезнут, оставив только эти камни. И много там этих камней?

– Десятка полтора-два, – вмешался в разговор подруг Саровски. Алиса, кивнув, принимая информацию к сведению, безапелляционно заявила:

– Значит, это не развалины. Такие, как вы говорите, большие камни не могут быть развалинами. Во-первых – они целые, а во-вторых – где всё остальное? Ведь если эти камни – часть развалин, то остальное тоже должно быть не меньше. Куда оно делось?

– Ну-у, там не только круглые камни, но ещё и квадратные есть, те побольше круглых будут, – это сказал Кислицин, вся пятёрка учеников специализирующаяся по педагогике, сидела в одном ряду. Алиса тут же задала очередной уточняющий вопрос:

– И много там таких квадратных камней?

Услышав, что всего три, с прежним ехидством поинтересовалась:

– И что же это такое было? Построенное из трёх квадратных камней и нескольких десятков круглых? Очень больших камней! Хотя… То, что оно развалилось – не удивительно, круглые камни просто раскатились и быстренько вросли в землю, наверное, чтоб их больше не трогали. Квадратные последовали примеру своих круглых товарищей.

– Вот когда придём к старому бункеру, сама увидишь! – немного обиделся Глеб. Алиса тут же спросила:

– А почему эти круглые развалины называются – старым бункером?

Девочка переводила вопросительный взгляд с одного из своих товарищей на другого, но те только пожимали плечами, показывая, что им неизвестно – откуда такое странное название этой местности. Клим Шахов, как самый старший, пояснил:

– Почему эта местность так называется, не знаю, но она так обозначена на всех картах. Кстати, там у нас будет ночёвка, так что можешь, Алиса, сама эти развалины осмотреть. После этого расскажешь, что об этом думаешь. Ведь что-то ты же сейчас думаешь?

– Странно было бы, если бы я не думала не только сейчас, а и всё остальное время. Такое уж человеческое свойство – думать о чём-нибудь, причём делать это постоянно. Или ты не согласен? Вот ты думаешь или нет? – под смешки остальных Алиса задала вопрос Глебу. Тот хотел резко ответить, но не стал этого делать, Алиса всегда находила, что сказать, и побеждала в любом споре, по крайней мере, последнее слово оставалось за ней. А она поняла, что толком ничего от своих соучеников не добьётся, и решила больше не задавать вопросов, рассудив, что на этот старый бункер посмотрит сама, ведь маршрут похода туда и ведёт.

Глайдеры, или как их ещё называли – аэрокраулеры, прибыли на место ближе к вечеру. Туристическая группа из «Соснового бора» после недолгого пешего похода (прошли метров четыреста) вышла на поляну, где уже были оборудованы места для костров и палаток. Вся трудность разбивки лагеря для ночлега заключалась в установке этих самых палаток, которые в сложенном виде лежали тут же. Ставить их помогали несколько лесников-обходчиков, как подозревала Алиса, это были воспитатели или преподаватели из другого детского дома, а возможно, инструкторы постоянно обслуживающие этот «туристический» маршрут. Разжечь костры они тоже помогали, да и продукты для ужина были тут же. Это были саморазогревающиеся консервы, свежий хлеб и упаковки с соком. В общем-то, костры не нужны были, они выполняли чисто декоративную функцию, создавали романтический антураж. Глядя на все эти походные «трудности», Алиса поинтересовалась у Джоан Гравви – зачем они брали с собой рюкзаки и продукты, что положили туда.

– Это сухой паёк, на непредвиденный случай, а вдруг мы заблудимся в лесу? – ответила Джоан, рыжая девочка, серьёзно глядя на воспитателя, согласилась:

– Действительно, а вдруг заблудимся? Сладкое печенье и компот помогут нам мужественно перенести лишения в этом ужасно страшном и очень дремучем лесу.

Гравви и мак Луви переглянулись, девочка была очень серьёзна, когда произносила эту фразу, а вот её смысл… Непонятно было, серьёзно ли это говорит Алиса или смеётся. Алиса с тем же серьёзным видом подошла к своей подруге, устраивавшейся у одного из трёх костров, там один из «лесников», что помогал ставить палатки, собирался играть на гитаре. Таня подвинулась, предлагая Алисе сесть рядом с ней, на лежащее полено. На таких импровизированных «стульях» сидело по двое-трое учеников, и только Таня сидела одна, стараясь занять всё полено. Алиса улыбнулась и поблагодарила подругу, ведь понятно для кого та заняла место.

– Смотри, обычная, не электро! Такой старомодный инструмент! – тихо сказала Таня, Алиса ничего не ответила, с интересом рассматривая не столько гитариста, сколько сам инструмент. Влас, пристроившийся на одном полене со Стасом Максимовым, презрительно хмыкнул: