Зов Атлантиды Колфер Йон
– Этот спрайт, Юникс. Я арестовала его. Один из подручных Финта Крута. Хладнокровный убийца. – Эльфийка побледнела. – И Бобб Лохби здесь. И сам Финт. Все они – из банды Финта. Каким образом, ради всего святого, он ухитрился собрать всю банду на борту одного шаттла? Компьютер дюжину раз должен был передать сигнал тревоги.
– Если, конечно… – Артемис просматривал список на экране телефона Жеребкинса. Он коснулся ссылки на досье Бобба Лохби. Фотография и файл открылись в отдельном окне, и Артемис быстро просмотрел данные. – Взгляните, Финт Крут нигде не упоминается. Согласно записям, Лохби арестовали за мошенничество с использованием почты, у него нет известных сообщников и он не является членом какой-либо банды. – Он коснулся другой ссылки и прочел вслух. – Файл загружен… Дубцом.
Элфи была потрясена.
– Финт Крут! Это все он.
Она лично принимала участие в аресте брата Джулиуса во время ее посвящения в разведчики. Она много раз пересказывала Жеребкинсу эту историю.
– Судя по всему, нашим противником является Финт Крут, а это очень плохие новости. Но, даже учитывая его интеллект и власть над этим Дубцом, мы не знаем, как ему удалось захватить космический зонд.
– Это просто невозможно, – заявил Жеребкинс, фыркнув по-лошадиному, дабы придать заявлению, в которое он сам не особенно верил, бльшую убедительность.
– Возможно или нет, потом обсудим, – сказала Элфи, выравнивая наклон шаттла. – Мы на месте крушения.
К всеобщему облегчению, угнанный транспорт закончил погружение, не развалившись. Наемники, скорее всего, выломали все, до чего дотянулись, лишь бы уменьшить вес, и наверняка работали ломами несколько безрассудно. Одна ослабшая заклепка, одна трещина в сварном шве – и давление внутри упало бы на несколько атмосфер, а сам аппарат раздавило бы, словно банку из-под лимонада в руке гиганта, отличающегося огромной силой и нелюбовью к банкам из-под лимонада.
Но посудина уцелела, несмотря на зловещие морщины, вдруг возникшие по всей длине фюзеляжа.
– Кому какое дело? – удивился Мульч, как всегда упустив общую картину. – Это ж даже не наш корабль. Что сделают те наемники? Подадут на нас в суд? – Но юмор Мульча был слегка подкрашен чувством утраты.
«Я никогда не смогу снова зайти в „Пьяный попугай“, – осознал он. – А там отлично готовили карри. И настоящее мясо».
А вокруг и под ними сновали спасательные корабли Атлантиды, буксируя потерпевшие аварию шаттлы и в авральном режиме возводя герметичный купол, где бригады медиков-кудесников могли бы исцелить раненых. Морские строители в экзодоспехах прорывались сквозь камни и обломки на морском дне, закладывая губчатый уплотнитель, на котором вырастет новый купол. Само место крушения никого особенно не интересовало. В первую очередь следовало позаботиться об уцелевших.
– Я должна сообщить о версии, что в этом замешан Финт Крут, – сказала Элфи. – Чтобы майор Келп мог учесть ее в работе.
– Надо действовать самим, – возразил Артемис. – Корабли Гавани прибудут сюда не раньше чем через час. Слишком поздно. Мы должны найти улики, тогда Труба сможет представить дело Совету.
Пальцы Элфи замерли над телефоном Жеребкинса. Препираться с майором по поводу стратегии некогда. Она отлично изучила характер Трубы – на это не потребовалось много времени. Если позвонить ему сейчас, он навяжет им свой план, согласно которому они должны будут расположиться биваком и ждать его прибытия.
Поэтому вместо видеозвонка она послала короткое текстовое сообщение, выделив имя Финта Крута в списке пассажиров, который им иметь не полагалось, и отключила телефон.
– Он непременно перезвонит, – объяснила она. – А я включу телефон, когда у нас появится что ему сказать.
Жеребкинс смерил ее испепеляющим взглядом.
– Я пропущу свои обновления хрустьбольной лиги, – воскликнул он. – Понимаю, для вас это мелочь, но я оплатил подписку.
Артемис сосредоточился на решении проблемы, стремясь отвлечься от стены мерцающих четверок, последовавшей за ним из окна в мозгу и теперь окружавшей его со всех сторон.
«Не смотри туда, – приказал он себе. – Сосредоточься на фокусе Гудини»[15].
– Как Финту удалось выбраться из шаттла живым? – озвучил он свой вопрос. – Жеребкинс, у нас есть доступ к местной системе скрытого видеонаблюдения?
– Только не из этого корабля. Когда-то он был прекрасным спасательным аппаратом. Я помогал проектировать эту модель. Если говорить об уровне оснащения, в свое время наш красавец в одиночку мог выполнить полную очистку зоны катастрофы. А теперь у него едва хватает средств предотвратить наше столкновение со стеной.
– Значит, у нас нет возможности узнать, встречались ли какие-нибудь корабли с тюремным шаттлом?
– Только не отсюда.
– Я должен выяснить, каким образом сбежал Финт! – закричал Артемис, снова потеряв самообладание. – Иначе как я смогу его найти? Кто-нибудь еще это понимает? Или я остался один во Вселенной?
Дворецки придвинулся к нему, практически окутав своим огромным корпусом.
– Ты все понимаешь, Артемис. Это твой дар. А мы те, кто пользуется результатом.
– Говори за себя, – перебил его Мульч. – Лично я никогда не пользуюсь результатом. А если пользуюсь, то без большого желания, особенно если в деле замешан Артемис.
В вертикальной складке между бровями у Артемиса выступила капля пота.
– Я знаю, старый друг. Мне необходимо работать – только это меня и спасает. – Он задумался на мгновение. – Мы можем произвести сканирование, вдруг обнаружится ионный след, оставленный другим кораблем?
– Конечно, – отозвался Жеребинс, – даже это разгромленное корыто не в силах обойтись без омнидатчика.
Он открыл программу на экране, и на изображение опустился темно-синий фильтр. Ионные следы спасательных кораблей отображались как призрачные ленты, светлячками следовавшие за двигателями. Один такой след вел к месту столкновения со стороны Атлантиды, а другой, более плотный луч пронзал глубины от самой поверхности.
– Это след тюремного шаттла, а это след зонда. Больше ничего. Как он это сделал?
– Может, он ничего и не делал? – предположила Джульетта. – Вдруг его план не удался? В последнее время многие гении лажают почем зря, если ты понимаешь, о чем я, Артемис.
Тот криво улыбнулся.
– Я понимаю, что ты пытаешься сказать, Джульетта. В основном потому, что ты говоришь об этом прямо и открыто, не пытаясь щадить мои чувства.
– По совести говоря, Артемис, – сказала Джульетта, – толпа загипнотизированных фанатов реслинга нас едва не затоптала, поэтому я решила тебя немного проучить. Кроме того, я на тебя не работаю, поэтому ты не можешь приказать мне заткнуться. Полагаю, с тебя станется урезать зарплату Дворецки, но это я как-нибудь переживу.
Артемис кивнул Элфи.
– Вы, часом, не родственницы? – Он вскочил на ноги, едва не ударившись головой о низкий потолок шаттла. – Жеребкинс, мне надо спуститься туда.
Элфи постучала пальцем по глубиномеру.
– Никаких проблем. Я обогну этот хребет и спрячусь за ним от спасательных кораблей. Даже если нас заметят, то сочтут посланцами Гавани. В худшем случае предложат убраться с места происшествия.
– В смысле, мне необходимо спуститься на дно, – пояснил Артемис. – В ящике есть скафандр, придется взять у Жеребкинса телефон и поискать улики, как в старые добрые времена.
– Как в старые добрые времена, – повторил Мульч. – В футуристическом скафандре и с волшебным телефоном.
Последовал шквал громких возражений:
– Тебе нельзя, это слишком опасно!
– Я пойду вместо тебя!
– Зачем тебе мой телефон?!
Артемис дождался, пока крики стихнут, и, как всегда кратко и снисходительно, опроверг возражения по пунктам:
– Я должен спуститься на дно, потому что следующая фаза плана Финта неминуемо связана с дальнейшими жертвами, а лучше рискнуть несколькими жизнями, чем поставить под удар жизни многих.
– Знаю, это было в «Звездном пути»! – встрял Мульч.
– Спуститься должен именно я, – продолжал Артемис, – поскольку скафандр у нас только один, причем приблизительно моего размера. И если я не ошибаюсь (а вероятность того, что я ошибаюсь, очень мала), соответствие размера жизненно важно для применения скафандров, если, конечно, не хочешь, чтобы глаза из орбит вылезли.
Произнеси эти слова кто-нибудь другой, они прозвучали бы шуткой, призванной разрядить атмосферу, но в устах Артемиса Фаула это была простая констатация факта.
– И наконец, Жеребкинс, мне нужен именно твой телефон, потому что, насколько я знаю твои стандарты, он способен выдерживать крайне высокое давление. Я прав?
– Прав, – сказал Жеребкинс, ответив на комплимент кивком вытянутой головы. – Прав и касательно соответствия размера скафандра. Эти штуки даже не герметизируются, если их не устраивают твои габариты.
Дворецки все это не нравилось, но, в конце концов, он был лишь наемным работником, хоть Артемис и не стал напоминать ему об этом.
– Я должен идти, Дворецки, – сказал он твердым тоном. – Собственный мозг поедает меня живьем. Думаю, основная проблема – чувство вины. Надо сделать все возможное, лишь бы искупить вину.
– И? – спросил Дворецки, ничуть не убежденный его словами.
Артемис вытянул вперед руки, чтобы Жеребкинс надел на них рукава костюма.
– И я не позволю, чтобы какой-то осел взял надо мной верх.
– Осел? – обиженно переспросил Жеребкинс. – У меня, между прочим, любимый дядюшка – осел!
На самом деле скафандр состоял из двух костюмов. Внутренний слой представлял собой сплошную мембрану со встроенной сетью жизнеобеспечения, а наружной оболочкой являлись доспехи с изменчивой поверхностью, поглощавшей давление воды и использовавшей его для приведения в действие сервомеханизмов. Очень умная конструкция, как и все разработанные в лабораториях Кобой.
– Кобой… – пробормотал Артемис, когда ему на глаза попался логотип компании. Даже человек, не одержимый предзнаменованиями, немного расстроился бы, увидев имя своего заклятого врага на костюме, призванном спасти ему жизнь. – Не очень-то окрыляет.
– Ну, ты ведь не летать собрался, – сказал Жеребкинс, опуская прозрачный щиток шлема.
– Подозреваю, вы оба только что грандиозно пошутили, – заметил Мульч. Он опять что-то жевал – остальные предпочли не задумываться о том, что именно и где он это взял. – Но только подозреваю, потому что у меня от ваших шуточек уже распрямилась та извилина, что отвечает за чувство юмора.
Поскольку Мульч вставлял подобные замечания практически постоянно, остальные к этому времени уже стали относиться к ним как к бессмысленному звуковому фону.
Жеребкинс закрепил свой телефон на омнидатчике в передней части шлема.
– Вот теперь, чтобы сорвать его с места, понадобится, чтобы тебя кит хвостом ударил. Телефон выдержит любую глубину или любое давление, кроме того, способен воспринимать речевые колебания и преобразовывать их в звуковые волны. Только постарайся правильно произносить слова.
– Держись ближе к скале. – Дворецки даже сжал ладонями шлем, чтобы убедиться, что Артемис его слушает. – И при первых же признаках опасности приказ тащить тебя обратно отдаю я, а не ты. Ты понимаешь меня, Артемис?
Юноша кивнул. Скафандр соединялся с площадкой на корпусе корабля электромагнитным лучом высокой интенсивности, призванным в случае опасности обеспечить мгновенную эвакуацию.
– Просто быстро сними на телефон Жеребкинса место крушения и сразу же возвращайся. У тебя всего десять минут, затем придется изобретать что-нибудь другое. Понятно?
Артемис еще раз кивнул, хотя, похоже, совсем не слушал Дворецки, думая о чем-то своем.
Гигант щелкнул пальцами.
– Артемис, сосредоточься! Еще будет достаточно времени заняться твоим атлантическим синдромом. А сейчас за этой дверью находится одна из Атлантических впадин, и над нами шесть миль воды. Нужно постоянно быть начеку, если хочешь остаться в живых. – Он повернулся к Элфи: – Все бесполезно. Я отменяю операцию.
Элфи, крепко сжав губы, покачала головой.
– Военно-морской устав, Дворецки. Ты на борту моего корабля, а значит, выполняешь мои приказы.
– Насколько помнится, привел корабль я.
– Да, спасибо, что привел мой корабль.
Артемис воспользовался их перепалкой и подобрался ближе к кормовому воздушному шлюзу, куда Дворецки за ним последовать не мог.
– Десять минут, старый друг, – произнес он механическим из-за динамиков шлема голосом. – Потом тащи меня обратно.
Дворецки вдруг подумал о том, что бы сказала Ангелина Фаул, если бы узнала об этой выходке сына.
– Артемис, подожди. Должен быть другой способ…
Но его возражения отскочили от плексигласа, когда отделяющая воздушный шлюз переборка опустилась вниз со звуком перекатывающихся по дну банки шариков от подшипника.
– Не нравится мне этот подшипниковый звук, – сказал Мульч. – Не очень-то он водонепроницаемый.
Никто не стал спорить. Все поняли, что он имел в виду.
У Артемиса, стоило ему оказаться за переборкой, возникли собственные дурные предчувствия. Только теперь он заметил название, данное кораблю наемниками и написанное на наружной двери якобы кровью, чего быть никак не могло, иначе ее давно смыло бы.
«Вероятно, какой-то раствор на латексной основе», – подумал Артемис, но не основа использованной наемниками краски обеспокоила его, а само название «Грабитель», написанное, разумеется, на гномьем языке. Глагол «грабить» звучал как «ччутеречот», а суффикс «ель», превращающий глагол в существительное, звучал как «ире», подразумевая происхождение одного слова от другого. Если отбросить грамматику, слово «грабитель» произносилось на гномьем примерно как «четыречетыре».
«Четыре, четыре, – подумал Артемис, и лицо его под шлемом побледнело. – Смерть, смерть».
Едва он успел это подумать, как дверь шлюза поднялась, издав еще более громкий подшипниковый звук, и океан втянул его в свои темно-синие глубины.
«Не торопись, – приказал себе Артемис, когда наружная оболочка скафандра завибрировала и включила светящиеся диски на висках, кончиках пальцев и коленях. – Не считай, не систематизируй, делай все, как советовал Дворецки, и сосредоточься».
Ощущения от окружающей среды не изменились, хотя он знал, что находится под водой. Тело не испытывало ожидаемого сопротивления со стороны океана, моторные навыки не притупились, Артемис сохранил способность двигаться с привычной плавностью, хотя Дворецки его движения никогда бы плавными не назвал.
Все бы ничего, но гигантский кальмар, на чью территорию вторгся Фаул-младший, схватил незваного светящегося гостя толстыми щупальцами и потащил в свое логово.
«А, мифический гигантский спрут, Genus Architeuthis, – подумал Артемис со странной невозмутимостью перед лицом катастрофы, заслуживающей самого серьезного беспокойства. – Не такой уж он и мифический, как видно».
Глава 9
Запретная любовь
Финт Крут познакомился с Леонорой Карсби на далеком гавайском островке Лехуа летом одна тысяча девятьсот тридцать восьмого года. Леонора оказалась там в результате аварийной посадки – на своем «локхид-электра» она приземлилась на северном склоне образующего островок вулканического хребта и скатилась в естественный канал странной формы, который был известен под названием Замочная Скважина и пересекал этот клочок суши от края и до края. Финт же оказался там потому, что на этом необитаемом островке располагалась его зимняя резиденция, где он любил пить вино и слушать джаз, планируя очередной разбой.
Они были очень разными, но знакомство в экстремальной ситуации нередко заставляет сердца биться чаще и создает правдоподобную иллюзию любви с первого взгляда.
Леонора Карсби являлась не только богатой наследницей с Манхэттена, но и членом-учредителем организации женщин-пилотов «Девяносто девять», первым президентом которой была Амелия Эрхарт[16]. Когда Эрхарт пропала без вести в Тихом океане, Леонора Карсби дала клятву завершить полет, начатый ее героической подругой.
В апреле одна тысяча девятьсот тридцать восьмого года она вылетела из Калифорнии со штурманом и увеличенными топливными баками. Шесть недель спустя Леонора Карсби прибыла в Замочную Скважину без того и другого, потеряв их на безжалостном серповидном хребте Лехуа. Сама она выжила чудом, защищенная только каплевидным фонарем кабины «локхида».
Юникс во время ежедневного обхода островка обнаружил богатую наследницу распростертой на плоском камне у самой кромки воды. Состояние ее оставляло желать лучшего: обезвоживание, сложный перелом ноги, горячка… Словом, девушка была при смерти.
Спрайт сообщил о находке, ожидая получить приказ на уничтожение, но что-то в женском лице на экране заинтересовало Финта. Он велел Юниксу ничего не предпринимать и дожидаться его самого.
Крут взял на себя труд побриться, завязать волосы хвостиком на затылке и надеть свежую кружевную рубашку, прежде чем подняться на лифте из пещеры на поверхность. Юникса он нашел сидящим на корточках рядом с самым прекрасным существом на свете. Даже с неестественно вывернутой ногой, покрытая кровью и ссадинами, она показалась Финту сногсшибательной красавицей.
Он стоял над Леонорой, солнце било ему в спину, отбрасывая густые тени на его лицо, и тут летчица открыла глаза, взглянула на Финта и произнесла всего два слова:
– Боже мой…
После этого она снова впала в беспамятство.
Незнакомка заинтриговала Финта. Он почувствовал, как сердце, долгие столетия покрытое коркой льда, начинает оттаивать. Кто эта женщина, свалившаяся с небес?
– Неси ее к нам, – приказал он спрайту. – Используй всю наличную магию, только бы исцелить ее.
Юникс, как всегда, выполнил приказ без возражений. Многие другие заместители засомневались бы, так ли уж благоразумно тратить остатки тающих магических активов банды на исцеление человека. Имелся у них один новичок, сохранивший примерно половину своей магии. Когда иссякнет и она, кто знает, когда им удастся пополнить запасы?
Но К’лякс не стал возражать или жаловаться, равно как и остальные, поскольку все знали, что Финт нытья не выносит и что нытики обычно оказываются в каком-нибудь крайне неуютном месте в ожидании будущего, наполненного жуткими мучениями.
Итак, Леонору Карсби перенесли в пещеру и принялись выхаживать. На ранних стадиях исцеления Финт не принимал в процессе активного участия, предпочитая появляться за мгновения до того, как Леонора очнется, дабы у нее создавалось впечатление, будто он постоянно находится рядом. Первое время девушка только спала, но через несколько недель ей стало намного лучше и она начала разговаривать, сначала неуверенно, но потом вопросы посыпались из нее так быстро, что Финт едва успевал на них отвечать.
– Кто ты?
– Чем занимаешься?
– Как ты меня нашел?
– Жив ли мой штурман Пьер?
– Когда я смогу продолжить путь?
Обычно Финт относился к вопросам так же, как к нытью, но на каждый вопрос Леоноры Карсби снисходительно улыбался и отвечал самым подробным образом.
«Почему? – недоумевал он. – Почему я терплю эту женщину, вместо того чтобы, как принято, бросить ее на съедение акулам? Я трачу на нее время и магию в непомерных количествах!»
Финт начал думать о лице Леоноры, когда не смотрел на нее. Плеск волн напоминал ему ее смех. Порой он был уверен, что слышит, как она зовет его, хотя находился на другом конце острова.
«Взрослей, дурак! – убеждал он себя. – Какой из тебя романтик?»
Но сердце не обманешь, и скоро Финт Крут понял, что любит Леонору Карсби. Он отменил два набега на федеральные хранилища золотых слитков, лишь бы остаться рядом с ней, устроил свой кабинет в ее комнате и работал, пока она спала.
Леонора Карсби тоже полюбила его. Знала, что он не человек, но все равно полюбила. Он рассказал ей обо всем, кроме насилия. Финт выдавал себя за революционера, скрывающегося от несправедливых властей, и она верила ему. А как же иначе? Для нее он был лихой герой, спасший ей жизнь, а Финт позаботился, чтобы его дружки не рассеяли эти иллюзии.
Когда Леонора достаточно окрепла, Финт на своем шаттле поднял ее на вершину Эвереста, и она расплакалась от восхищения. Они парили над вершиной в белоснежной дымке, и Финт задал вопрос, мучивший его уже два месяца.
– Дорогая, впервые посмотрев мне в глаза, ты сказала: «Боже мой…» Почему?
Леонора вытерла слезы.
– Финт, я умирала. Ты будешь смеяться… наверное, подумаешь, что я дурочка.
Крут взял ее за руку.
– Никогда так не подумаю. Никогда.
– Хорошо. Я скажу. Финт, я тогда решила, будто уже умерла, а ты – неистовый и прекрасный ангел, явившийся унести меня на небеса. Вот почему я произнесла эти слова.
Финт не стал смеяться и не счел ее глупой. В тот миг он понял, что эта прекрасная миниатюрная женщина – его любовь на всю жизнь и должна принадлежать только ему.
Поэтому, когда Леонора заговорила о возвращении в Нью-Йорк, где, по ее словам, Финт станет настоящей сенсацией, он проколол большой палец иглой, написал кровью руну рабства и приготовил себе ужин из корня мандрагоры с рисовым вином.
Венеция, Италия, настоящее время
Гигантский аморфобот нес Финта Крута к любимой, ожидавшей беглеца у подвального причала в их собственном доме в Венеции. Этот четырехэтажный палаццо возвели под руководством самого Финта в одна тысяча семьсот девяносто восьмом году из имитации самого высококачественного итальянского мрамора с добавлением разработанных волшебным народцем полимеров. Полученный материал поглощал напряжение, вызванное постепенным погружением города, без образования трещин. Путешествие заняло несколько часов. Все это время аморфобот поддерживал жизнь Финта и его товарищей, периодически всплывая на поверхность для пополнения запасов кислорода в клетках и делая капельные внутривенные вливания соляных растворов в качестве питания. Финт не терял времени даром и, подключившись к компьютеру в чреве аморфобота, проверял, все ли готово к осуществлению следующей фазы его плана.
Финту очень понравилось работать в такой защищенной среде, глядя на проносящийся мимо мир. Он ничем не рисковал и при этом контролировал ситуацию.
Безопасность…
Краем глаза сквозь мутный слой геля Финт заметил на физиономиях Бобба Лохби и Кола Чугги выражение, близкое к благоговению, очевидно вызванное эффектным способом их побега. Благоговение. Приятная штука.
По мере приближения к берегам Италии Финт почувствовал, как спокойное самодовольство оставляет его и под ложечку вползает змея тревоги.
«Леонора, как я скучал по тебе!..»
С тех пор как Финт получил доступ к компьютеру, они писали друг другу, не пропустив ни дня, но Леонора наотрез отказалась участвовать в сеансах видеосвязи, и Финт, конечно, знал почему.
«Для меня ты всегда будешь красивой, любимая».
Аморфобот миновал весь Большой канал, огибая горы мусора и останки убитых дожей, и наконец остановился у единственных подводных ворот, оборудованных омнидатчиком. Бот мигнул датчику, датчик мигнул в ответ и, опознав своих, не стал расстреливать их из установленных в нишах колонн «нейтрино», а открыл ворота.
Финт подмигнул своей команде.
– Хвала богам, обошлось. Иногда ворота ведут себя не столь дружелюбно. – Обволакивающий зубы гель затруднял речь, но Финт счел данное замечание достойным затраченных усилий. Леонора согласилась бы с ним.
Команда ничего не ответила, ибо все ее члены вместе занимали пространства меньше, чем капитан в одиночку. Их притиснуло друг к другу, как соленые улитки в стаканчике.
Бот вытянулся и легко скользнул в узкий канал, ведший к подземному причалу. Темноту нарушали осветительные ленты, тоннель уходил все глубже под дом. Наконец бот осторожно выпустил Финта на наклонную площадку. Капитан поправил одежду, потуже завязал хвостик на затылке и медленно направился по пандусу к хрупкой фигурке, ожидавшей его.
– Усыпи остальных, – приказал он боту. – Мне нужно поговорить с женой.
Плазменный заряд распространился по боту, лишив пассажиров сознания. Юникс едва успел закатить глаза, прежде чем отключиться.
Финт неуверенно шагнул вперед, словно юный эльф перед первым свиданием.
– Леонора? Любимая, я вернулся к тебе, домой. Подойди и поцелуй меня.
Его жена, прихрамывая, выступила из полумрака, тяжело опираясь на трость с ручкой слоновой кости. Ревматизм скрючил ее пальцы, воспаленные суставы распухли, пышные кружева юбки не могли скрыть неестественный изгиб тела и истончившиеся до остроты конечности. Один глаз смотрел в пол, второй вовсе не открывался, потемневшее лицо избороздили глубокие старческие морщины.
– Финт. Красив, как всегда. До чего же чудесно видеть тебя на свободе. – Голос Леоноры вымученно скрипел, словно произносить слова для нее было болезненно.
– Теперь, когда ты дома, – произнесла она после паузы, длившейся, как показалось ему, целую вечность, – я могу позволить себе умереть.
У Финта замерло сердце. Потом забилось бешено, лоб будто сковало раскаленным докрасна обручем. Все подвиги, все свершения вдруг оказались напрасны.
– Ты не можешь умереть! – выдохнул он, яростно натирая большой палец, дабы разогреть руну. – Я люблю тебя. Ты нужна мне!
У Леоноры затрепетали веки.
– Я не могу умереть? – сказала она. – Но почему, Финт? Я слишком стара. Только надежда увидеть тебя поддерживала во мне жизнь, но мое время ушло безвозвратно. Я ни о чем не жалею, только о том, что никогда не поднимусь в небо. Я так хотела, но не могла… Почему?
«Моя власть над ней ослабевает. Старое заклинание выдохлось».
– Ты выбрала жизнь со мной, любимая. – Он бегом преодолел последние разделявшие их ступени. – Но я нашел секрет вечной молодости, скоро ты снова обретешь юность и сможешь летать, куда захочешь.
Финт почувствовал едва ощутимое давление, когда ее хрупкие пальцы сжали его руку.
– Ах, если бы это было так, любимый…
– Так и будет, – ответил Финт и повел жену к лифту. – А теперь ты должна отдохнуть. Мне предстоит многое сделать перед нашим отъездом.
Леонора послушно шла рядом, как всегда не в силах сопротивляться обаянию мужа.
– Узнаю своего Финта. Ты всегда меня спасаешь. Когда-нибудь и я спасу тебя.
– Ты и так спасаешь меня, – искренне произнес Финт. – Каждый день.
Сердце кольнуло чувство вины, ведь он знал, что никогда не позволит Леоноре снова подняться в воздух. Если она взлетит, то может улететь навсегда.
Немощность Леоноры потрясла и напугала Финта. Каким-то образом сам брак с эльфом замедлил процесс старения, но теперь она, похоже, не могла больше задерживать свой закат. И тогда Финт взял свой страх за жену, обернул его в ярость и обрушил на свою команду.
– Нам представилась историческая возможность, – кричал он собравшейся в библиотеке на втором этаже банде, – нанести удар в самое сердце нашего злейшего врага и обрести неиссякаемый источник магии! Если кто-нибудь из вас, тюремных крыс, сорвет осуществление этого плана, над разработкой которого я трудился долгие месяцы в одиночестве, на этой планете не найдется места, где вы сможете спрятаться от меня. Я найду вас и сдеру кожу с головы. Всем ясно?
Куда уж яснее. Традиционно угрозы Финта отличались расплывчатостью и витиеватостью, но, если он переходил к конкретике, все понимали: капитан действительно на грани.
– Отлично, отлично… – Крут перевел дух. – Квартирмейстер, все готово?
Квартирмейстер Рыдван Подметка сделал шаг вперед. Необычно высокий для гнома, он до недавнего времени служил офицером в отделе внутренних расследований ЛеППРКОНа. Будучи разжалован в рядовые по результатам проверки этичности методов его работы, Подметка оценил годы службы и решил превратить накопленные за десятилетия знания и опыт расследования уголовных преступлений в золото, к которому гномы испытывали непреодолимое, почти гипнотическое влечение. Он разместил объявление с предложением своих услуг в «Пьяном попугае», вскоре с ним связался Финт (естественно, анонимно), и только сейчас они встретились лицом к лицу.
– Все готово, капитан, – доложил Подметка четко, вытянувшись по стойке смирно. – Шаттл, угнанный из парка полиции Нижних Уровней, переоборудован в санитарный транспорт Атлантиды. Мне удалось изрядно сократить бюджет, и я позволил себе заказать для вас несколько новых комплектов парадной формы.
– Превосходная работа, квартирмейстер, – сказал Финт. – Твоя доля увеличилась на три процента. Инициатива окупается. Никогда не забывай об этом.
Он потер руки.
– Когда мы можем начать операцию?
– Когда прикажете, капитан. Санитарный транспорт стоит у причала и готов отчалить.
– Лазер?
– Модифицирован согласно требованиям. Помещается в кармане.
– Ты начинаешь мне нравиться, Подметка. Продолжай в том же духе, и скоро станешь равноправным партнером.
Рыдван едва заметно поклонился.
– Благодарю вас, сэр.
– Потери в процессе закупок?
– Не с нашей стороны, сэр.
– А другая сторона никого не волнует.
Финту нравилось, когда не обходилось без крови. Это придавало предприятию дополнительный вес.
– Итак, все мы знаем, что я – себялюбивый эльф, и это позволяло нам жить и процветать, за исключением нашего недавнего заключения на радость Совету. Если я получу желаемое, мы все станем несметно богаты. А хочу я получить источник магии достаточно сильный, чтобы вернуть моей жене молодость. Если же означенный источник попутно и ваши мечты осуществит, я только порадуюсь. До недавнего времени бесконечных источников не существовало, но теперь из Чистилища вернулись демоны вместе с могущественным колдуном. Это молодой демон со странным именем Номер Первый.
– Мелкий льстивый выскочка, – заметил Подметка. – Отказывался отдавать честь и носить униформу.
– Снимаю один процент доли за то, что перебил, – спокойным тоном произнес Финт. – Если повторится, отрублю руку.
Рыдван открыл было рот, чтобы извиниться, но, подумав, предпочел ограничиться еще одним кивком.
– Ты новичок. Скоро все поймешь. А если не поймешь, мастер Лохби, по крайней мере, поест досыта. Он обожает конечности.
Гном подтвердил это, щелкнув огромными зубами.
– Итак, продолжаем, без перерывов: теперь в Гавани имеется демон-чародей. Если мы захватим его, он обеспечит нам вечную защиту и вернет мне Леонору. Вопросы есть?
Бобб Лохби поднял палец.
– Да, мастер Лохби?
– А до этого Номера Первого трудно добраться?
– Прекрасный вопрос, мастер Лохби. Судя по всему, ты не так глуп, как кажешься. И ты прав. Обычно такую важную персону прячут, как последнего червя-вонючку на вечеринке гномов у илистого пруда, но в случае бедствия в море, когда медицинский персонал работает с предельным напряжением, столь могущественного колдуна направят в распоряжение медиков. Таким образом, наш демон окажется на борту подводной лодки «Ностремиус», представляющей собой плавучий госпиталь.
Лицо гнома расплылось в улыбке.
– А у нас есть поддельный санитарный транспорт.
– Вот именно, Бобб. Ты быстро схватываешь.
У Кола тоже возник вопрос.
– Если он и правда такой могучий… небось, лепы сразу кинутся за нами, чтобы его вернуть?
Читать бесплатно другие книги:
